"Sто причин убить босса" - читать интересную книгу автора (Нарышкин Макс)

Глава 16

В «Вижуэл» стали происходить странные вещи. Три часа назад в компанию пришло письмо за подписью президента сети магазинов «Атточи», в котором президент изъявил желание не продлевать более контракт с «Вижуэл». Еще вчера я назвал бы это письмо черной неблагодарностью, но сейчас удивлению во мне места не нашлось. «Атточи» три года назад заключил контракт с «Ребусом», и тамошние вислоухие лохи провалили рекламу. Своими яркими заманухами о низких процентных ставках банка при приобретении товара в кредит, больше смахивающими на мошенничество, они немало запутали клиентов, и в итоге суд был завален исками, от которых «Атточи» с трудом оправился. В конце концов его президент встретился с Рогулиным, потом со мной, я изложил концепцию продвижения магазинов так, как вижу, и в результате стараний девочек и мальчиков отдела Мары Павлюк и идеям Машеньки Белан «Атточи» преодолел кризис и оказался на плаву. Сегодня это лидер среди сети магазинов по продаже товаров длительного пользования, и нечего скрывать, что это «Вижуэл» сделал его таковым. И теперь этот неблагодарный выпад.

А через час после шока, который испытал Рогулин, получив первое письмо, ему принесли второе. От директора ресторанов быстрого питания. Содержанием оно мало отличалось от предыдущего, и президента «Вижуэл» больше всего возмущал не сам факт написания таких писем, а отсутствие у партнеров желания звонить и разговаривать с ним лично. Если в случае с «Атточи» его президент просто отказался продлевать контракт, который заканчивался через месяц, то в случае с забегаловками все было куда сложней. Контракт был заключен на три года, с тех пор миновал только год, и это означало, что директор сознательно пошел на разрыв отношений, зная наверняка, что придется выворачивать карманы для отступных. Неустойка — так правильнее…

Каждый раз, когда я натыкаюсь на деяние рук Машеньки, я поражаюсь ее дальновидности и коварству. И каждый раз думаю — вот, это последнее, что может выдумать изощренный женский мозг, и какой это был яркий аккорд!.. Ан нет. Проходит час, и я снова удивляюсь.

— Откуда ты это знаешь?

— Я поднималась с заявлением к Рогулину, в его приемной царила суматоха. Мила места не находит, Рогулин белый, как саван, по офису бегает, по телефону с кем-то ругается… В общем— что я не поняла из криков, порасспрашивала у Милы. Она сейчас в таком состоянии — все расскажет, что ни попроси.

Просто удивительно, как Раечке не пришло в голову рассказать мне об этом. О прокуратуре, о конопатой морде Кузи она доложила, а вот о том, что полило бы медом мою растерзанную душу, она рассказать не посчитала нужным.

Я не приверженец идеи, что одним женщинам бог дает красоту, а другим мозги. Я глубоко убежден, что о красоте тут речь вообще не идет. Моя концепция заключается в том, что у одних женщин бог мозги забирает, оставляя чуть-чуть для того, чтобы те мазали помаду на губы, а не на ресницы, и добавляет его тем, кто работает в качестве ассистенток у Пуанкаре и Кюре. И все крутятся, как могут.

Но в случае с Раечкой работает другая схема. Ей поставлена задача войти ко мне в тесный контакт (уже сделано) и выведать планы (черта с два-то она выведает). И она крутится, как может.

— Аля, тебе сколько обещали в «Вижуэл» после испытательного срока?

— Тысячу двести.

— А сколько оставалось?

— Месяц…

— Через месяц тебя бы уволили как несоответствующую занимаемой должности и приняли бы на работу другую. Через три месяца уволили бы и ее. И так дальше. До бесконечности. В компаниях, подобных «Вижуэл», работа с кадрами идет по отработанной схеме.

— В том смысле, что обманывают, что ли? — и ее глаза становятся настолько большими, что не поверить в ее удивление просто невозможно.

— Можешь считать себя принятой без испытательного срока. Первым заданием, выполнение которого вызовет у меня к тебе доверие, будет поездка к директору «Атточи». Мне нужен этот контракт.

— А… какие у меня есть документы?

— Никаких нет. Пока нет даже приказа о твоем назначении, но чтобы погасить вспыхнувшие в тебе сомнения, вот тебе триста долларов аванса… — я вынул бумажник и выложил на стол три ассигнации. — Кажется, это две недели твоей службы в «Вижуэл». Ты поедешь к директору и представишься начальником отдела по работе с клиентами рекламной компании «СВП». Ты скажешь ему следующее… ты готова запомнить, что я тебе сейчас скажу?

Она собралась и поставила сумочку на колени. Готова, значит…

Спустя некоторое время я смотрел на нее и радовался, что на лице ее не отчаяние, а злоба. Быть может, она только сейчас поняла, что три тысячи долларов просто так не дарятся. Быть может, она только сейчас стала понимать, что такое настоящая работа… Я рад, если так. Значит, у меня появилась неплохая поддержка.

— Я сделаю это.

— Я знаю. Потому что в противном случае придется тебя уволить.

— Даже так?

— Это бизнес, Аля. Я вывел тебя из «Вижуэл» по твоему согласию и тебя не обманывал. Ты сама пошла за мной. Теперь будь любезна делать то, что тебе говорят. Через три месяца ты или станешь моим надежным помощником, или окажешься на улице.

Я вижу, она готова бороться за новую жизнь.

— Я буду с тобой откровенен. Так уж получилось, что единственный человек, которому я могу сейчас довериться, — это ты. А потому было бы глупо водить тебя за нос в ожидании будущих опытных партнеров. Все они когда-то были неопытными, а потом стали матерыми. Начнем сначала. Насколько ясно ты представляешь себе, что такое офисная жизнь? — я закурил и с неподдельным интересом стал разглядывать ее лицо. О туфлях мы поговорим после. — Ты не представляешь, я понял. Тогда придется объяснить сразу, чтобы потом не пришлось подписывать приказ о твоем увольнении…

Надув щеки, я подумал, как много придется объяснять теперь, когда взялся за гуж. Девочка она умная, сама поймет, но кое-что ей нужно дать понять сразу, потому что иммунитет на такое вырабатывается порой годами.

— Чтобы выстроить заслон против интриг, нужно развивать реверсивную связь с подчиненными. Как только стаф поймет, что тебя интересует не слух, а истина, необходимость травмировать твои нервы сплетнями у подчиненных отпадет. Пытайся докопаться до сути проблемы, а не ориентируйся на то, что тебе говорят. Из того, что ты слышишь, нужно три раза вычесть по четверти. Это ясно?

Она кивает.

— Как правило, корпоративным саботажем занимаются люди со средними способностями, ничтожно одаренные, но трудолюбивые. У них полно сил, но из-за недостатка ума они топчутся на месте. И у них не остается выбора. Чтобы достигнуть цели, они должны клеветать и устраивать распри. Кто-то совершит ошибку, и он тотчас займет его место. Грамотный руководитель знает их всех поименно, а потому всегда держит таких людей в поле зрения.

— Еще в каждой компании есть люди, которые разносят вести. Из-за того, что эти люди носят вести часто, понемногу они завоевывают авторитет людей, которые вхожи в некие высшие круги, откуда информация и черпается. И персонал привыкает к ним, как к безобидным болтунам, не умеющим хранить в заднице теплую воду. На самом деле эти люди преследуют определенную цель. Как только выяснится, что в их реноме всезнающих информированных людей поставлена точка, она начинают этим реноме пользоваться. И теперь любая новость, вылетевшая из их уст, приобретает характер истины. Такой человек может запросто подойти к кому-нибудь и шепнуть: «Твое дело запросил босс. Он в гневе». Обидевшись на то, что вы работаете больше всех и лучше всех, вы нервничаете. Не спите ночами, от усталости совершаете ошибки, и ваш босс, который рассматривал вашу кандидатуру совместно с кандидатурой сплетницы на повышение, выберет сплетницу, потому что она спала спокойно и ошибок не совершала. И хватило-то ей одной-единственной минуты для того, чтобы испортить вашу карьеру… А разве ты этого не знала?

Аля заливается румянцем стыда. Ей стыдно за такие поступки других людей. Удивительно порядочный, неиспорченный человек.

— Ты знаешь такого человека — Лебедев Виктор?

Аля думает и кивает. Ну, конечно, это я могу кивнуть не думая…

— А тебе кто-нибудь рассказывал, как из отдела по работе с клиентами был уволен заместитель?

Вопрос риторический, поэтому я сразу перехожу к делу. На лице моем улыбка, потому что не уважать Витю за ум просто невозможно.

— Когда-то давно, четыре года назад, Виктор Лебедев был дружен со своим заместителем, Колей Степанищевым. Они вместе пили пиво, гоняли мяч, гуляли с девочками, но в один прекрасный момент Витя вдруг стал замечать, что кресло зама стало для того тесно. Да и сам Коля уже не удовлетворял его запросам… В общем, в один прекрасный день Лебедев приглашает Степанищева к себе домой на день рождения жены. Там под шампанское он поручает ему раскрутить на контакт компанию мобильной связи и заодно начинает жаловаться на Рогулина. «Он недалек, он совсем не понимает, как выглядит настоящая реклама», — говорил Витя Коле. «Ты близкий человек, я могу тебе довериться. Если мы будем держаться тесно, черта с два нас кто поломает», — против такого резонного довода Коля не возражал. Его устраивала роль друга человека, имеющего авторитет компании. «Рогулин любит, чтобы в рекламе было мало света, чтобы цвета были блеклые, лица расплывчаты, движения замедленны. Это безумие для рекламы, факт, — говорил Витя ближайшему другу Коле, — но нам придется настраиваться на его волну, чтобы волна нас не смыла. Итак, Коля, я уезжаю на месяц в Белокуриху, а ты сделай Рогулину то, что он просит. Мы сбацали неплохую тему, так что тебе теперь останется лишь убрать краски, замедлить ход событий и убрать с переднего плана лица»… И как потом Коля ни старался, Рогулин мрачнел и скучнел. По возвращении Лебедев со скорбью сообщил, что Колю увольняют, и что это не он его увольняет, конечно, а Рогулин. Так перспективный парень был выставлен за дверь, а Рогулин потом долго удивлялся, почему Лебедев так настаивал на его увольнении. Я был на совещании и слышал, как Витя кричал и твердил, что сделать макет рекламы в таком цвете и при такой динамике мог только идиот… Особенно Рогулин не расспрашивал, потому что он любил яркие цвета, суматоху на экране и лица крупным планом.

— Невероятно.

Я присмотрелся к Але, и мне показалось, что она восхищена. Непонятно только, чем — моей осведомленностью или способностями Лебедева.

— Это невероятно, — повторила она. — Идет война за что… за должность?

— За ресурсы, милая. За русские рубли, американские доллары… Будучи руководителем, а ты будешь им в той фирме, которая начнет жить после нашей с тобой победы, важно не перегнуть палку. Дурак, оказавшись на верхотуре корпоративного мироздания, вдруг обнаруживает в себе нетронутый ресурс авторитета и начинает гонять стаф по углам. Когда терпение низовых исчерпывается, те реализуют проект под названием «Мы будем жить теперь по-новому» и проваливают работу отдела или управления. Фирма несет реальные убытки, и возомнивший себя Зевсом авторитет вышибается с работы… Что вам, любезный?

— Девушке — кофе?

На этот раз официант приблизился не ближе пяти метров.

— Не только, — я кладу на стол сто баксов и встаю. — Кофе, фирменное блюдо и бордо девяносто пятого года.

— В общем, как вам, — понимает официант.

— В общем, как мне, но с уточненными требованиями, — я выкладываю перед Альбиной сотовый телефон, купленный два часа назад. — Аля, разговаривай со мной только по этой трубке. На нее же буду и я тебе звонить.

Положив ей руку на плечо, я быстро выхожу из кафе. Девочка проголодалась, пусть поест то, что не решится купить сама. Ужин на сто долларов для нее непозволительное удовольствие, так пусть она будет уверена в том, что это — обязательная часть корпоративных посиделок с боссом. На самом деле черта с два босс покормит служащую, если только не собирается с ней переспать. Не знаю почему, но мне приятно делать ей приятно. С удовольствием посидел бы напротив и попытался понять, на самом ли деле голубые туфли подходят к желтой юбке при синей блузке в горошек, но боюсь, что в этом случае есть она не станет.

Через минуту я уже забыл о своих благих порывах.

Пора начинать действовать. Вера без дел мертва.