"Река Смерти" - читать интересную книгу автора (Маклин Алистер)

Глава 7

Каюта судна была роскошно меблирована, несмотря на неизбежные в данном случае скромные размеры. Бар поражал великолепным выбором напитков и пользовался огромной популярностью. При взгляде на пассажиров разбившегося вертолета создавалось впечатление, что они чудом выскользнули из когтей смерти. Настроение у всех было приподнятое, почти праздничное, и дух покойного Хеффнера не мог омрачить всеобщей радости.

- Какие-нибудь проблемы ночью были? - спросил Гамильтон у Келлнера.

- Да в общем, никаких. Около полуночи подъехали два каноэ с индейцами, но мы направили на них прожектор, и они тут же вернулись на берег.

- Не стреляли?

- Нет.

- Хорошо. Наша главная задача на завтра - преодолеть пороги. Индейцы называют это место Хоэна.

- Пороги? - удивился Келлнер. - Но на карте не отмечено никаких порогов.

- Верно. И тем не менее они существуют. Сам я их не проходил, но видел с вертолета. Вроде бы ничего особенного, но кто знает? У вас есть опыт прохождения порогов?

- Очень небольшой, - признался Келлнер. - Ничего такого, что не могла бы преодолеть обычная лодка.

- Насколько я слышал, лодки там проходят.

- Тогда чего волноваться? Судно на воздушной подушке способно преодолеть пороги, о которые разобьются надежды любой другой лодки, построенной человеком.

В разговор вмешался Серрано:

- Зная вас, сеньор Гамильтон, я подумал, что вы прикажете немедленно отправляться в путь. Ночь сегодня ясная, луна яркая. Прекрасное время для плавания. Или к таким судам, как наше, более подходит слово "полет"?

- Прежде всего нам нужно хорошенько отдохнуть. Завтра будет тяжелый день. До порогов Хоэна около ста пятидесяти километров. За какое время мы преодолеем это расстояние, Келлнер?

- Часа за три. При желании - даже быстрее.

- Пороги не следует проходить ночью. И вообще, только сумасшедший отправится туда в такой темноте. Не забывайте, там живут хорена.

- Хорена? - спросил Трейси. - Еще одно индейское племя?

- Да.

- Такое же, как чапаты?

- Совсем не такое, как чапаты. Образно говоря, хорена - это римские львы, а чапаты - христиане. Хорена для чапатов - хуже смерти.

- Но вы говорили, что мускиа...

- А Мускиа для хорена то же самое, что хорена для чапатов. Во всяком случае, так утверждают. Спокойной ночи!

- Пороги! Впереди пороги! - закричал Рамон.

В течение двух с половиной часов судно двигалось со скоростью около пятнадцати узлов по совершенно спокойной реке, и хотя видимость была неважной из-за сильного дождя, причин для беспокойства не возникало. Но теперь обстановка разительным образом изменилась. Сначала едва различимые сквозь пелену дождя, они с пугающей внезапностью стали видны даже слишком отчетливо, эти зазубренные, изъеденные водой, выпирающие из ложа реки камни. Если верить глазам, здесь были сотни камней, и они перекрывали реку по всей ее ширине, а между ними бурлила и пенилась вода. Судно, замедлившее ход в точке, где еще можно было удерживать контроль за направлением движения, почти сразу ринулось в этот огромный кипящий котел.

Келлнер был несправедлив к себе, когда утверждал, что имеет небольшой опыт преодоления порогов. С точки зрения наблюдателя-непрофессионала, он действовал мастерски. Рычаги управления будто танцевали джигу под его руками. Он больше не отводил дроссель до упора, а все время варьировал его положение между средними оборотами и полным вперед, что при данной скорости могло показаться безрассудным, но только показаться. Поступая так, не обращая внимания на воздухопроводы и поддерживая давление воздушной подушки на максимальном уровне, он мог с большей легкостью избегать резких изменений курса, при которых грозила опасность пробить борта. Келлнер намеренно направлял судно через наименее опасные скалы. Но и здесь ему приходилось выбирать, ища более гладкие камни и избегая зазубренных, которые при такой скорости разорвали бы даже сверхпрочный опоясывающий фартук, что привело бы к исчезновению воздушной подушки и превращению судна в обычную лодку, которая бы вскоре затонула. Келлнер резко тянул на себя регулятор килевой качки, подавая мощность в левый вентилятор, а если этого было недостаточно, поворачивая правый руль. А через секунду повторял все действия в обратном порядке. Его задача затруднялась тем, что высокоскоростные стеклоочистители не успевали очистить ветровое стекло от пены и брызг.

Наклонившись к Гамильтону, который сидел рядом с ним, Келлнер попросил:

- Расскажите-ка мне еще раз о тех лодках, которые предположительно сумели пройти эти пороги.

- Боюсь, меня неверно информировали, - ответил тот.

Остальным участникам экспедиции было не до разговоров: всю свою энергию они отдавали на то, чтобы удержаться в креслах. По основному воздействию на пассажиров движение судна напоминало "американские горки", но, в отличие от ярмарочного аттракциона, эти "американские горки" еще и жутко раскачивались из стороны в сторону.

Взглянув вперед, Келлнер пробормотал:

- Вы видите то же, что и я?

Примерно через пятьдесят метров река неожиданно обрывалась. Это могло означать только одно - водопад.

- К сожалению, да, - ответил Гамильтон. - Что вы собираетесь делать?

- Вам все шуточки!

Течением беспомощное судно сносило к обрыву. Перепад уровней реки составлял не менее трех метров. Единственное, что мог сделать капитан, - это попытаться удержаться на прежнем курсе.

Судно промчалось через водопад, резко наклонилось и нырнуло вниз под углом примерно сорок пять градусов. С оглушительным звуком и всплеском оно на мгновение исчезло в воде - все, кроме кормы. Не только нос, но и передняя часть каюты скрылись под водой, и в таком положении и под таким углом судно оставалось несколько секунд, но затем оно медленно вышло на поверхность, обрушив с палубы каскады воды. Теперь оно глубже сидело в воде, что объяснялось частичной потерей воздушной подушки в тот момент, когда корма оказалась над водой.

В каюте царила ужасная неразбериха. Из-за сильного крена и резкого удара о воду всех выбросило из кресел на пол. Снаряжение, хранившееся в носовой части и незакрепленное, рассыпалось по всей каюте. Вдобавок одно из окон разбилось, и внутрь хлынули сотни галлонов воды. Пассажиры, один за другим, с трудом поднимались на ноги. Они получили ушибы, были ошеломлены и слегка контужены, но, кажется, обошлось без переломов костей.

По мере того как воздушная подушка восстанавливалась и вода вытекала через специальные отверстия, судно медленно, но ощутимо поднималось в свое нормальное положение.

Еще трижды в течение последующих нескольких минут судно подвергалось подобному испытанию, хотя ни один из водопадов не был таким высоким, как первый. Наконец они вышли на спокойную, свободную от камней воду, но здесь заявила о себе новая опасность. Лесистые берега перешли в невысокие поначалу скалы, которые быстро становились все выше и выше, пока судно не оказалось в настоящем каньоне. В то же самое время река сузилась примерно до одной трети своей прежней ширины, а скорость течения и, следовательно, скорость судна мгновенно возросла более чем вдвое.

Гамильтон и Келлнер посмотрели через ветровое стекло, переглянулись и снова уставились перед собой. Крутые каменные стены впереди резко снижались, но это не означало конца испытаний. Примерно в полукилометре отсюда река была от берега до берега перегорожена огромными черными скалами.

- Проклятые карты! - воскликнул Келлнер.

- Да уж!

- Очень жаль. Это судно стоит довольно дорого.

- Держите ближе к левому берегу.

- Почему именно к левому?

- Индейцы хорена живут на правом.

- К левому так к левому.

До скал оставалось меньше трехсот метров. Они образовывали непреодолимую преграду: расстояние между любыми двумя из них было явно недостаточным для прохода судна.

Гамильтон и Келлнер посмотрели друг на друга и одновременно пожали плечами. Гамильтон повернулся назад:

- Держитесь крепче. Нам предстоит неприятная остановка.

Еще не успев произнести эти слова, он обнаружил, что его предупреждение излишне. Пассажиры увидели, что их ждет, и держались изо всех сил.

До скал оставалось не более ста метров. Келлнер направил судно к самому большому просвету, обнаруженному между двумя скалами, а именно первой и второй от левого берега.

На какой-то короткий момент показалось, что им удастся благополучно миновать узкое место, ведь капитан следовал строго по центру просвета. Нос судна вошел между скал, но на этом все кончилось: ширина судна почти на полметра превышала ширину прохода. Раздался скрежет, звук разрываемого металла, и судно резко остановилось, зажатое намертво.

Келлнер попытался дать задний ход, включил двигатель на полную мощность, но безрезультатно. Тогда он уменьшил обороты, оставив ровно столько, сколько требовалось, чтобы поддерживать воздушную подушку, и выпрямился, пробормотав себе под нос:

- Теперь нас сдвинет только океанский буксир...

Через десять минут палуба была завалена рюкзаками, холщовыми мешками и другими импровизированными емкостями со снаряжением. Гамильтон закрепил на поясе веревку и сказал:

- До берега всего шесть метров, но течение очень сильное, и я убедительно прошу вас не упустить конец этой веревки.

Однако эта опасность была не единственной. Едва Гамильтон закончил говорить, как Келлнер коротко всхрапнул и рухнул на палубу. Из затылка у него торчала стрела. Гамильтон мгновенно обернулся.

На правом берегу, примерно в пятидесяти метрах от судна, стояла группа индейцев, человек десять или двенадцать. Каждый из них держал у рта духовое ружье.

- Хорена! - закричал Гамильтон. - Все вниз! Прячьтесь в каюте! Рамон! Наварро!

Рамон и Наварро, забывшие о своих гуманных принципах при виде упавшего капитана, мгновенно оказались на крыше каюты с винтовками в руках и заняли позицию лежа, опираясь на локти. По металлической обшивке судна застучали новые стрелы, но ни одна из них не достигла цели. В течение трех секунд близнецы сделали по три выстрела. Каждый из них мог метко выстрелить с пятисот метров, а уж с пятидесяти они били наповал. Один за другим три индейца упали в реку, еще трое рухнули там, где стояли, остальные растворились в лесу.

Гамильтон с горьким сожалением посмотрел на безжизненное тело капитана. Не в обычае хорена было использовать тимбо, ядовитую кору лесной лианы, которая лишь парализует на время. Нет, стрела, поразившая капитана, была смазана ядом кураре.

- Если бы не Келлнер, - с трудом произнес Гамильтон, - мы все погибли бы. И вот теперь он мертв.

Не говоря больше ни слова, он спрыгнул в реку. Кроме быстрого течения, других опасностей здесь не существовало. Ни крокодилы, ни пираньи не обитают на стремнине.

Сначала течение сбило Гамильтона с ног, и ему пришлось отступить. Но со второй попытки ему все же удалось добраться до берега. Он немного постоял, восстанавливая дыхание, - бороться с течением было трудно. Затем размотал веревку с талии и обвязал ее вокруг ствола дерева. С судна ему бросили еще одну веревку, которую он перекинул через ветку дерева и бросил обратно на судно, где ее пропустили через кронштейн вентилятора и вернули Гамильтону. Получилось примитивное устройство для переправки груза на берег.

Первый предмет экипировки - собственный рюкзак Гамильтона - был благополучно переправлен на берег на приличном расстоянии от воды. За ним последовало и все остальное снаряжение. Ну а членам экспедиции пришлось помокнуть.