"Река Смерти" - читать интересную книгу автора (Маклин Алистер)

Глава 5

Гамильтон, Рамон и Наварро ехали в такси по одному из широких бульваров столицы Бразилии. Рамон спросил:

- А эта девушка, Мария, тоже поедет?

Гамильтон посмотрел на него и улыбнулся:

- Поедет.

- Там будет опасно.

- Чем опаснее, тем лучше. Легче будет держать этих клоунов под контролем.

Наварро, некоторое время хранивший молчание, наконец заговорил:

- Мы с братом ненавидим все, что символизируют собой подобные люди, но вы, сеньор Гамильтон, ненавидите их гораздо сильнее.

- У меня есть для этого причины. Но я их не ненавижу.

Рамон и Наварро недоуменно переглянулись, а потом кивнули друг другу, словно что-то поняли.

Из шестиместного гаража пришлось выкатить "роллс-ройс" и "кадиллак", чтобы освободить место для снаряжения, которое Смит, хотя бы на время, посчитал более важным, чем его автомобили. Гамильтон в компании восьми человек, которые намеревались стать его спутниками, осматривал, но не слишком критически, складированное в гараже разнообразное снаряжение, самое современное и дорогое, необходимое для выживания в джунглях Амазонки. Он потратил на осмотр столько времени, что некоторые из наблюдателей начали поглядывать на него если не настороженно, то неодобрительно. Смит к их числу не относился. О его растущем нетерпении можно было догадаться лишь по слегка поджатым губам. Это почти закон природы, что магнатов нельзя заставлять ждать. Наконец Смит дал понять, что его терпение на пределе:

- Ну, Гамильтон?

- Вот, значит, как мультимиллионеры путешествуют по джунглям. Отличное снаряжение, действительно превосходное.

Смит заметно расслабился.

- Правда, есть одно исключение, - добавил Гамильтон.

- В самом деле? - Нужно быть по-настоящему богатым человеком, чтобы научиться поднимать брови таким способом. - И что же это?

- Не то, чтобы чего-то не хватало, с этим полный порядок. Но есть кое-что лишнее. Для кого предназначены эти винтовки и пистолеты?

- Для нас.

- Так не пойдет. Оружие будет у меня, Рамона и Наварро. И больше ни у кого.

- И у нас.

- В таком случае сделка отменяется.

- Почему?

- В джунглях вы все - малые дети. А детям не нужны пугачи.

- Но Хиллер и Серрано...

- Согласен, они знают о джунглях больше, чем вы. Это не значит "очень много". В Мату-Гросу они оба - не более чем подростки. Забудьте о том, что они вам нарассказывали.

Смит пожал плечами и посмотрел на собранный им великолепный арсенал, потом перевел взгляд на Гамильтона.

- Но самозащита...

- Мы вас защитим. Мне не улыбается перспектива видеть, как вы разгуливаете по джунглям, стреляя в безобидных животных и невинных индейцев. Еще меньше меня вдохновляет перспектива получить выстрел в спину после того, как я покажу вам Затерянный город.

Хеффнер шагнул вперед. Он явно не сомневался, что это камушек в его огород. Его лицо потемнело от гнева, кулаки сжимались и разжимались.

- Послушайте-ка, Гамильтон...

- Я бы предпочел не слушать.

- Прекратите! - резко оборвал их Смит. Когда он снова заговорил, в его словах, обращенных к Гамильтону, прозвучала горечь: - Да будет мне позволено сказать, вы просто мастер заводить себе друзей!

- Как ни странно, это так. У меня их предостаточно даже в этом городе. Но прежде чем сделать человека своим другом, я хочу убедиться, что он мне не враг и врагом не станет. Да, я очень чувствителен к таким вещам. Все дело в моей спине - она чувствительна к удару ножа. Со мной это уже дважды случалось. Возможно, вас всех следовало бы обыскать на предмет пружинных ножей и тому подобных игрушек, но вряд ли в данном случае у меня есть причины для беспокойства. Безобидные животные и невинные индейцы защищены от дурных намерений, которые могут у вас появиться, потому что, откровенно говоря, никто из ваших спутников не смог бы справиться с ягуаром или вооруженным индейцем с помощью того, что, в конечном счете, немногим лучше, чем перочинный нож.

Гамильтон сделал слабое пренебрежительное движение рукой, словно начисто отметал такую возможность. Увидев, как внезапно сжались и побелели губы Смита, он уже не в первый раз подумал о том, что этот человек вполне может оказаться самым опасным из всех участников экспедиции. Гамильтон снова поднял руку, на этот раз указав на внушительные кипы снаряжения, лежащие на полу гаража:

- Как эти вещи были доставлены сюда? Я имею в виду, в какой упаковке?

- В ящиках. Нужно положить все обратно?

- Нет. Это чертовски неудобно для погрузки в вертолет и на судно. Я думаю, потребуются...

- Водонепроницаемые мешки. - Смит улыбнулся, заметив на лице Гамильтона легкое удивление. - Нам подумалось, что вы захотите использовать что-нибудь в этом роде. - Он указал на две большие картонные коробки. - Мешки куплены одновременно со всем снаряжением. Вот видите, мы вовсе не умственно отсталые.

- Замечательно. А ваш самолет, "Дуглас-6", кажется, - какова степень его готовности?

- Это излишний вопрос.

- Ну разумеется. Где сейчас вертолет и судно на воздушной подушке?

- Почти в Куябе.

- Почему бы нам не присоединиться к ним?

"Дуглас-6", стоявший в конце взлетной полосы на частном аэродроме Смита, был далеко не первой свежести, но, если судить по сверкающему фюзеляжу, находился в безупречном состоянии. Гамильтон, Рамон и Наварро с помощью Серрано, неожиданно оказавшегося полезным, наблюдали за погрузкой. Это было тщательное, дотошное, усердное наблюдение. Каждый мешок был открыт, его содержимое извлечено, проверено и положено обратно, после чего мешок запечатывали, чтобы сделать его водонепроницаемым; Весь этот нудный процесс потребовал довольно много времени, и терпение у Смита скоро иссякло.

- Вы не очень-то любите рисковать, - кисло заметил он.

Гамильтон бросил на него быстрый взгляд.

- А вы? Как вы сделали свои миллионы?

Смит молча повернулся и вскарабкался в самолет.

Через полчаса после вылета из города Бразилия все пассажиры, кроме Гамильтона, спали или пытались заснуть. Чтение по разным причинам никого не привлекало, а разговаривать было практически невозможно из-за оглушительного рева старых двигателей. Подчиняясь неясному побуждению, Гамильтон осмотрел салон, и его взгляд застыл на фотографе.

Хеффнер развалился в кресле и, судя по приоткрытому рту и мерному дыханию, спал. В это можно было поверить, потому что его белая тиковая куртка, небрежно застегнутая, распахнулась таким образом, что с левой стороны под мышкой стал виден белый войлочный футляр, очевидно предназначенный для алюминиевой фляжки. Это не слишком озаботило Гамильтона, так как отлично согласовалось с повадками Хеффнера. Гораздо больше его обеспокоило то, что на другой стороне под курткой виднелась отделанная перламутром рукоятка небольшого пистолета в белой войлочной кобуре.

Гамильтон встал и прошел в хвостовую часть самолета, в то отделение, где были сложены снаряжение, провизия и личный багаж. Всего этого добра набралось очень много, но Гамильтону не пришлось долго рыться, чтобы найти то, что нужно: при погрузке он запомнил, где лежит каждый предмет. Он нашел свой рюкзак, открыл его, незаметно огляделся, чтобы убедиться, что за ним никто не наблюдает, достал пистолет и спрятал его во внутренний карман куртки. Затем убрал рюкзак обратно и вернулся на свое место.

Полет до аэропорта Куябы был не богат событиями, и посадка прошла без происшествий. Пассажиры вышли из самолета и огляделись по сторонам с вполне понятным любопытством: контраст между городами Куяба и Бразилия был значительным.

Мария смотрела вокруг, не веря своим глазам.

- Так это и есть джунгли? Потрясающе!

- Здесь цивилизация, - возразил Гамильтон и показал на восток. - Джунгли лежат там. Там, где мы окажемся очень скоро, и еще до конца нашего пути вы будете готовы продать душу дьяволу, только бы вернуться сюда. - Он обернулся и резко спросил Хеффнера: - Куда вы собрались?

Хеффнер шел по направлению к зданию аэропорта. Он остановился, повернулся и взглянул на Гамильтона с нагловатой скукой.

- Это вы меня спрашиваете?

- Кажется, я не косой и смотрю на вас. Куда вы идете?

- Послушайте, я не понимаю, какое вам до этого дело, но я иду в бар. Я страдаю от жажды. Есть возражения?

- Сколько угодно. Мы все хотим пить, но дело - прежде всего. Я хочу, чтобы все снаряжение, провиант и личный багаж были перегружены на вон тот "Дуглас-3", причем немедленно. Через два часа будет слишком жарко для подобной работы.

Хеффнер зло уставился на Гамильтона, потом перевел взгляд на Смита, который покачал головой. Помрачнев, Хеффнер возвратился обратно и подошел к Гамильтону с перекошенным от ярости лицом.

- В следующий раз я буду готов, так что не обманывайтесь своей победой.

Гамильтон повернулся к Смиту и утомленным тоном произнес:

- Это ваш работник. Еще одна неприятность или хотя бы намек на неприятность, и он возвращается в Бразилию на "Дугласе-6". Или возвращаюсь я. Выбор за вами.

Гамильтон с презрительным видом прошел мимо Хеффнера, который смотрел ему вслед, сжимая и разжимая кулаки. Смит взял фотографа за руку, отвел в сторону и вполголоса сказал ему, с трудом сдерживая гнев:

- Черт побери, я согласен с Гамильтоном. Вы что, хотите все испортить? Сейчас не время и не место для подобного поведения. Имейте в виду, мы полностью зависим от Гамильтона. Вы поняли?

- Простите, босс. Этот ублюдок чертовски заносчив! А как известно, гордыня до добра не доводит. Настанет мой черед, и это поражение обернется победой.

Смит был почти любезен:

- Боюсь, вы не совсем меня поняли. Гамильтон считает вас потенциальным нарушителем спокойствия, кем вы, собственно, и являетесь, а он относится к тем людям, которые стремятся исключить любой потенциальный источник неприятностей. Господи, разве вы не понимаете? Гамильтон пытается спровоцировать вас, чтобы иметь основание или, по крайней мере, предлог избавиться от вас.

- И как же он это сделает?

- Отправит вас назад в столицу.

- А если у него не получится?

- Давайте не будем даже обсуждать подобные вещи.

- Я в состоянии о себе позаботиться, мистер Смит.

- Позаботиться о себе - это одно, а позаботиться о Гамильтоне - совсем другое.

Все наблюдали (причем некоторые с явным опасением), как огромный двухвинтовой вертолет, к четырем подъемным скобам которого были прикреплены тросы, прокладывал себе путь вверх, увлекая за собой небольшое судно на воздушной подушке. Скорость подъема была почти неощутима. Поднявшись на высоту около ста пятидесяти метров, вертолет медленно двинулся на восток.

Смит с беспокойством сказал:

- Эти горы кажутся мне просто громадными. Вы уверены, что вертолет сможет их преодолеть?

- Вам бы лучше надеяться, что сможет. В конце концов, это ваше имущество. - Гамильтон покачал головой. - Неужели вы думаете, что пилот стал бы взлетать, не изучив предварительно карту? Там высота всего девятьсот метров. Не волнуйтесь.

- Далеко это?

- Истоки реки Смерти в ста шестидесяти километрах отсюда. А до взлетно-посадочной площадки - около ста тридцати. Мы отправляемся на "Дугласе-3" через полчаса и прибудем на место раньше вертолета.

Гамильтон отошел в сторону, сел на берегу реки и стал лениво швырять камни в темную воду. Через несколько минут к нему подошла Мария и нерешительно остановилась рядом. Гамильтон поднял на нее глаза, слабо улыбнулся и равнодушно отвел взгляд.

- Здесь не опасно сидеть? - спросила Мария.

- Ваш дружок отпустил вас погулять без поводка?

- Он не мой дружок!

Она произнесла это с такой горячностью, что Гамильтон озадаченно посмотрел на нее:

- Вы могли бы одурачить меня. Ведь так легко сделать неверные выводы! Вы, должно быть, пришли, а точнее, присланы задать мне парочку вопросов на засыпку?

Мария тихо спросила:

- Почему вам хочется оскорблять всех и каждого? Зачем вы постоянно задираетесь? В Бразилии вы как-то сказали, что у вас есть друзья. Непонятно, как вы вообще сумели ими обзавестись.

Гамильтон сначала оторопел от неожиданности, потом улыбнулся:

- Ну и кто кого сейчас обижает?

- Между беспричинным оскорблением и чистой правдой есть огромная разница. Извините, что побеспокоила.

Мария отвернулась и собралась уходить.

- Постойте! Посидите со мной. Ну прямо как ребенок! Может быть, это я попробую задать вам несколько вопросов на засыпку, пока вы будете поздравлять себя с тем, что нашли прореху в моей броне. Хотя эти мои слова тоже могут быть неверно восприняты как оскорбление. Присядьте же.

Мария с сомнением посмотрела на Гамильтона.

- Я спросила вас, не опасно ли здесь сидеть.

- Гораздо безопаснее, чем пытаться перейти улицу в городе Бразилия.

Девушка осторожно села, благоразумно оставив между собой и Гамильтоном расстояние в полметра.

- Кто-нибудь может к нам подкрасться.

- Вы начитались глупых книжек или говорили не с теми людьми. Ну кому тут нужно к нам подкрадываться? Индейцам? Враждебных индейцев здесь нет на триста километров вокруг. Что касается аллигаторов, ягуаров или змей, то, поверьте, они гораздо больше нас озабочены тем, как бы избежать нашей встречи. В этом лесу водятся только два действительно опасных вида: квиексада - дикие кабаны - и карангагейрос. Они нападают без предупреждения.

- Каран... кто?

- Гигантские пауки. Громадные мохнатые твари размером с суповую тарелку. Они бросаются на вас с расстояния в один метр. Просто прыгают. Один метр - и готово!

- Какой ужас!

- Не бойтесь. В этой части леса их нет. Но лучше бы вы сюда вообще не приезжали.

- Опять начинаете! - Мария покачала головой. - Мы вам и в самом деле не слишком нравимся, да?

- Человеку нужно иногда побыть одному.

- Сплошные увертки. Вы и так всегда один. Женаты?

- Нет.

- Но были женаты.

Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.

Гамильтон посмотрел в ее удивительные карие глаза, которые мучительно напоминали ему другую пару глаз, единственную похожую на эти из всех когда-либо виденных им.

- Можете говорить что угодно.

- Я и говорю.

- Ну хорошо. Да, я был женат.

- Развелись?

- Нет.

- Нет? Вы хотите сказать...

- Да.

- О, простите меня! Как... как она умерла?

- Пойдемте, нам пора в самолет.

- Ну пожалуйста, скажите, что случилось?

- Ее убили.

Гамильтон смотрел на реку и спрашивал себя, что заставило его сделать подобное признание совершенно чужому человеку. Рамон и Наварро знали о его горе, но они были единственными людьми в мире, которым он это рассказал. Прошла, наверное, целая минута, когда Гамильтон ощутил прикосновение тонких пальцев к своей руке. Он повернулся к Марии и сразу понял, что она не видит его: огромные карие глаза были наполнены слезами. Его первой реакцией было недоумение: эти слезы совершенно не соответствовали тому образу умудренной опытом, прожженной деловой женщины, который она создала явно не без умелой помощи Смита.

Гамильтон ласково дотронулся до руки Марии, но поначалу она не обратила на это внимания. Только через полминуты она отняла руку, вытерла слезы другой рукой и смущенно улыбнулась:

- Простите меня. Бог знает что вы теперь обо мне думаете!

- Думаю, что неверно судил о вас. И еще думаю, что когда-то вы тоже очень страдали.

Мария ничего не ответила. Она еще раз вытерла глаза, встала и пошла прочь.

"Потрепанный" - вот то прилагательное, которое неизменно и неизбежно употребляют при описании старых, безнадежно устаревших "Дугласов-3", и этот конкретный самолет не был исключением. Пожалуй даже, он мог бы послужить хрестоматийным образцом. Время не пощадило некогда сверкающий фюзеляж, металл был покрыт множеством царапин и вмятин, и казалось, что отдельные части обшивки держатся вместе только благодаря толстому налету грязи. Мотор, едва заработав, тут же доказал, что прекрасно дополняет все остальное: он так кашлял, чихал и вибрировал, что оставалось загадкой, почему он до сих пор не рассыпался. И все же этот самолет не зря славился надежностью своей конструкций. С усилием, достойным Геракла, но не вполне оправданным, поскольку был недостаточно нагружен, он оторвался от земли, поднялся в вечернее небо и взял курс на восток.

В самолете находилось одиннадцать человек: Гамильтон и его компания, пилот и второй пилот. Хеффнер, как всегда, общался главным образом с бутылкой виски - алюминиевая фляжка, видимо, являлась неприкосновенным запасом. Сидя через проход от Гамильтона, фотограф повернулся к нему и спросил, стараясь перекричать жуткий шум древних двигателей:

- От вас ведь не убудет, Гамильтон, если вы поделитесь с нами вашими планами?

- Не убудет. Но зачем? Как вам это сможет пригодиться?

- Просто любопытно.

- Что ж, тут нет секрета. Мы приземлимся в Ромоно примерно в то же время, что и вертолет с судном на воздушной подушке. Затем вертолет заправится - даже эти огромные птички имеют ограничение по дальности, - отнесет судно вниз по течению реки, оставит там и вернется, чтобы завтра утром доставить нас к судну.

Сидевший рядом с Гамильтоном Смит прислушивался к разговору. Он приложил руку рупором к уху Гамильтона и прокричал:

- Как далеко вниз по течению и почему?

- Примерно на сто километров. В восьмидесяти километрах от Ромоно есть водопады. Даже ваше судно не смогло бы их преодолеть, поэтому и приходится переправляться вертолетом.

- У вас есть карта? - спросил Хеффнер.

- Вообще-то есть, но мне она, в сущности, не нужна. А почему вы спрашиваете?

- Если с вами что-нибудь случится, понадобится установить, где мы находимся.

- Лучше молитесь о том, чтобы со мной ничего не случилось. Без меня вы пропадете.

Смит сказал на ухо Гамильтону:

- Вам что, обязательно нужно постоянно стыкаться с ним, задирать и провоцировать его?

Гамильтон холодно посмотрел на Смита:

- Вовсе нет, но это доставляет мне удовольствие.

Взлетная полоса в Ромоно, как и сам город, была похожа на жуткий кошмар. "Дуглас-3" и вертолет с судном на воздушной подушке приземлились на ней с интервалом в одну минуту. Как только перестали вращаться лопасти винта, к нему подъехал небольшой заправщик.

Пассажиры вышли из самолета и огляделись. Недоверие на их лицах быстро сменилось отвращением. Смит ограничился коротким восклицанием:

- Бог ты мой!

- Не могу поверить, - процедил Хеффнер. - Какая-то вонючая помойка! Господи, Гамильтон, неужели у вас не нашлось для нас ничего получше?

- Что вас не устраивает? - Гамильтон указал на жестяной ангар, совместивший в себе залы прибытия и отправления. - Посмотрите на вывеску: "Международный аэропорт Ромоно". Разве не убедительно выглядит? Возможно, в это же время завтра, господа, вы будете вспоминать об этом месте как о родном доме. Наслаждайтесь им. Думайте о нем как о последнем оплоте цивилизации. Как писал поэт: "В последний раз, глаза, глядите, на то, что мило сердцу вашему"[3]. Советую каждому взять с собой все, что потребуется на ночь. У нас тут есть великолепный отель "Де Пари". Тем из вас, кто не представляет, как туда попасть, поможет мистер Хиллер. - Гамильтон немного помолчал. - Хотя, если подумать, я мог бы найти для Хиллера лучшее применение.

- Какое еще применение? - спросил Смит.

- С вашего позволения, разумеется. Вы знаете, что без судна на воздушной подушке наша экспедиция не состоится?

- Я не так уж глуп.

- Сегодня оно станет на якорь в очень опасных водах. Я имею в виду, что среди племен, обитающих по обоим берегам реки Смерти, есть и ненадежные, и откровенно враждебные. Поэтому судно нужно охранять. Я полагаю, что один человек, в данном случае капитан Келлнер, с этой задачей не справится. Собственно, я не полагаю, а утверждаю. Одному человеку, даже если он в состоянии бодрствовать всю ночь, чрезвычайно сложно за всем углядеть. Следовательно, нужен второй человек. - Гамильтон повернулся к Хиллеру. - Вы умеете обращаться с автоматическим оружием?

- Думаю, что справлюсь.

- Прекрасно. - Гамильтон вновь обратился к Смиту. - У здания аэропорта вас ждет автобус.

Он поднялся в самолет и через две минуты появился снова, держа в руках два автомата и несколько запасных магазинов. К этому времени у самолета остался один Хиллер, и Гамильтон предложил ему:

- Давайте пойдем к нашему кораблику.

Капитан Келлнер, крепкий загорелый мужчина лет тридцати, ждал их возле своего судна.

- Когда будете вечером бросать якорь, не забудьте, что сделать это нужно посредине реки, - напомнил Гамильтон.

- Для этого есть какая-то причина? - поинтересовался Келлнер, который, очевидно, был ирландцем.

- Если вы причалите к любому берегу, то утром можете проснуться с перерезанным горлом. То есть, конечно, проснуться вы не сможете.

- Мне такая перспектива не нравится, - невозмутимо заявил Келлнер. - Лучше мы последуем вашему совету.

- Но и там вы не будете в полной безопасности. Именно поэтому с вами останется Хиллер - нужно два человека, чтобы охранять судно от нападения с обоих бортов. И кстати, вам очень пригодятся эти два маленьких израильских автомата.

- Понимаю. - Келлнер помолчал. - Но мне вовсе не хочется убивать беспомощных индейцев.

- Как только эти "беспомощные" индейцы начнут обстреливать вас стрелами, наконечники которых смазаны смертельным ядом, вы измените точку зрения.

- Я ее уже изменил.

- Вы умеете обращаться с оружием?

- Служил в Специальной воздушно-десантной службе, если это вам о чем-то говорит.

- О многом. По крайней мере, мне не придется объяснять вам, как обращаться с этими игрушками.

- Я уже держал их в руках.

- Ну, сегодня мне везет, - обрадовался Гамильтон. - Что ж, завтра увидимся.

В баре отеля "Де Пари" после закрытия осталось шесть человек. Хеффнер, держа в руке стакан, обмяк в кресле, но глаза у него были открыты. Неподалеку от него на скамьях и даже на полу спали (или делали вид, что спят) Гамильтон, Рамон, Наварро, Серрано и Трейси. В ту ночь в отеле не хватало свободных номеров, а поскольку они все равно были ужасно грязны и кишели насекомыми, то, как объяснил Гамильтон, сожалеть особенно было не о чем.

Хеффнер зашевелился, наклонился и осторожно снял ботинки. Стараясь не шуметь, он подошел к стойке и поставил на нее рюмку, потом тихо подобрался к ближайшему рюкзаку. Нетрудно догадаться, что это был рюкзак Гамильтона. Хеффнер открыл его, после недолгих поисков достал карту и несколько минут внимательно ее рассматривал, затем сунул на место. Он снова вернулся к стойке и налил себе изрядную порцию скотча из запасов отеля "Де Пари". Каково бы ни было происхождение Данной марки этого напитка, горы и острова Шотландии явно не имели к этому отношения. Вернувшись на место, Хеффнер надел ботинки, откинулся в кресле, собираясь порадоваться стаканчику на ночь, но тут же сплюнул и выплеснул содержимое стакана на пол.

Гамильтон, Рамон и Наварро, положив руки под голову, задумчиво наблюдали за Хеффнером.

- Ну и как, вы нашли, что искали? - спросил Гамильтон.

Хеффнер ничего не ответил.

- Теперь нам троим придется до конца ночи по очереди следить за вами. Попробуйте шевельнуться, и я с превеликим удовольствием поколочу вас. Не люблю людей, которые роются в моих вещах.

Гамильтон и близнецы преспокойно проспали до утра. Хеффнер ни разу не покидал кресла.