"Крейсер "Улисс"" - читать интересную книгу автора (Маклин Алистер)

Глава 11 В ПЯТНИЦУ вечером

Ухватившись за поручень трапа, ведущего на полубак, Вэллери наклонился. Согнувшись чуть ли не пополам, он вглядывался в потемневшую воду, но тщетно. Перед глазами плыл густой туман, окропленный пятнами крови, пронизанный ослепительным светом. Дышать было трудно, каждый вдох разрывал легкие, нижние ребра словно стискивало огромными клещами, которые так и расплющивали его тело. Этот поспешный подъем на мостик, когда Вэллери, спотыкаясь, сбегал с полубака, едва не доконал его. «Еще бы немного, и мне крышка, – подумал он. – В следующий раз надо поосторожнее…» Мало-помалу зрение вернулось к нему, но яркий свет по-прежнему мучительно резал глаза. «Клянусь небом, – подумал Вэллери, – даже слепому видно, что тут происходит». А различимы были лишь смутный, едва заметный силуэт танкера, глубоко, очень глубоко осевшего в воду, и огромный, в несколько сотен метров вышиной, столб пламени, взвившегося в небо из плотного облака дыма, окутавшего носовую часть торпедированного судна. Хотя танкер находился в полумиле от крейсера, рев пламени был невыносим. Оцепенев от ужаса, Вэллери смотрел на это зрелище. Николлс, стоявший позади, не переставая озлобленно бранился вполголоса.

Вэллери ощутил у своего локтя руку Петерсена.

– Желаете подняться на мостик, сэр?

– Минутку, Петерсен. Постойте пока рядом.

Ум командира снова включился, взгляд натренированных глаз машинально обводил горизонт. Сорокалетний опыт службы не пропал даром. «Странное дело, – подумал Вэллери, – самого танкера почти не видно. Это, должно быть, «Вайтура». Ее, вероятно, скрывает густая пелена дыма». Зато остальные суда конвоя, залитые зловещим заревом, – белые, точно привидения, – четко выделялись на фоне темно-синего неба, на котором поблекли даже звезды.

До сознания Вэллери дошло, что Николлс перестал монотонно браниться и теперь спрашивает:

– Ведь это же танкер, сэр! Надо бы уйти в укрытие! Вспомните, что произошло с тем танкером!

– Каким?

– С «Кичеллой». Кажется, будто было это много дней назад. Боже милостивый! А на деле это случилось лишь сегодня утром!

– Когда танкеры гибнут, Николлс, они гибнут сразу. – Казалось, голос Вэллери звучал словно откуда-то издалека. – Если же только горят, это может длиться очень долго. Танкеры умирают тяжело, страшно тяжело, мой мальчик. Они держатся на плаву даже тогда, когда любое другое судно давно бы пошло ко дну.

– Но ведь… ведь у него в борту пробоина с дом величиной! – возразил Николлс.

– И все-таки это так, – отозвался Вэллери. Казалось, он все ждал, ждал чего-то. – У этих судов огромный запас плавучести. В каждом из них до двадцати семи герметически закрытых танков, не говоря о коффердамах, насосных отсеках, машинном отделении… Вы когда-нибудь слышали об устройстве Нельсона? Чтобы удержать судно на плаву, с помощью этого устройства в нефтяные цистерны закачивают сжатый воздух. А слышали ли вы о Дадли Мэйсоне, капитане «Огайо»? Вы слышали…

Вэллери умолк, и, когда заговорил вновь, усталости в его голосе как не бывало.

– Я так и думал! – воскликнул он резким, возбужденным голосом. – Я так и думал! «Вайтура» все ещё на ходу, все ещё управляется! Боже мой, да она делает чуть ли не пятнадцать узлов! На мостик, живо!

Ноги Вэллери оторвались от палубы и едва слышно коснулись её вновь: великан Петерсен осторожно опустил командира перед самым носом оторопевшего старшего офицера. Заметив изумление на худощавом пиратском лице Тэрнера, то, как кустистые его брови поползли вверх, а профиль в зареве горящего танкера стал ещё более рельефным, словно высеченным резцом, Вэллери чуть улыбнулся. «Вот человек, на четыреста лет опоздавший родиться, – почему-то пришла ему в голову мысль. – Но как славно иметь такого человека рядом!» – Все в порядке, старпом, – произнес он с коротким смешком. – Брукс решил, что мне нужен свой Пятница. Это котельный машинист Петерсен. Чересчур усерден, нередко понимает распоряжения слишком буквально… Но нынче он для меня был ангелом-хранителем… Однако хватит обо мне. – Ткнув большим пальцем в сторону танкера, горевшего таким ярким пламенем, что болели глаза, он спросил: – Что вы на это скажете?

– Отличный маяк для немецкого корабля или самолета, которому вздумалось бы искать нас, будь он неладен, – проворчал Тэрнер. – Того и гляди, сообщит наши координаты в Трондхейм.

– Вот именно, – кивнул Вэллери. – Кроме того, это отличное освещение мишеней, которые мы представляем собой для той субмарины, что только что торпедировала «Вайтуру». Опасное соседство, старпом. Кстати, сработано великолепно – ведь стреляли почти в полной темноте.

– Кто-то, видно, забыл задраить иллюминатор. За каждым не уследишь. Да и не так уж все великолепно. Во всяком случае, для этой подлодки, будь она трижды проклята. «Викинг» нащупал фрица, из лап не выпускает… Я сразу же отрядил его на поиск.

– Молодец! – с теплом произнес Вэллери. Посмотрев на горящий танкер, он снова повернулся к Тэрнеру. Лицо его стало жестким.

– С ним надо кончать, старпом.

– С ним надо кончать, – кивнув головой, точно эхо отозвался Тэрнер.

– Это «Вайтура», не так ли?

– Так точно. Тот самый танкер, что получил попадание утром.

– Кто на нем капитаном?

– Понятия не имею, – признался Тэрнер. – Первый офицер, штурман! Не знаете, где список состава конвоя?

– Нет, сэр. – Капковый нерешительно замялся, что было совсем на него не похоже. – Знаю только, что он был у адмирала. Наверно, теперь списка не существует.

– Почему вы так полагаете?

– Спайсер, его буфетчик, утром чуть не задохнулся от дыма. Войдя в адмиральскую каюту, он обнаружил, что адмирал развел в ванне настоящий костер, – с несчастным видом продолжал Капковый. – Сказал, что сжигает важные бумаги, которые не должны попасть в руки противника. Большей частью это были старые газеты, но, думаю, что и список попал туда же, потому что документа нигде нет.

– Бедный старый… – Тэрнер осекся на полуслове, вспомнив, что говорит об адмирале, и сокрушенно покачал головой. – Запросить Флетчера на «Кейп Гаттерасе»?

– Ни к чему, – нетерпеливо оборвал его Вэллери. – Некогда. Бентли, распоряжение капитану «Вайтуры»: «Прошу немедленно покинуть судно. Намерены потопить танкер».

Неожиданно Вэллери пошатнулся, но успел схватить Тэрнера за рукав.

– Виноват, – проговорил он. – Ноги ослабли. Какое там – совсем не держат. – Он с невеселой улыбкой оглядел озабоченные лица. – К чему далее притворяться, не правда ли? Особенно когда собственные ноги тебе не повинуются? О Господи милостивый! Пропащее мое дело.

– Ничего удивительного, тысяча чертей! – выругался Тэрнер. – Я с бешеным псом не стал бы так обращаться, как вы с собой обращаетесь! Прошу вас, сэр. Вот вам адмиральское кресло, ну же. А если не сядете, напущу на вас Петерсена, – погрозил он, заметив протестующий жест командира. Однако в конце концов с кроткой улыбкой Вэллери позволил посадить себя в кресло. Облегченно вздохнув, он блаженно откинулся на спинку, положил локти на подлокотники. Он чувствовал себя совсем разбитым и беспомощным. Обессилевшее его тело было насквозь пронизано болью и лютым холодом. Несмотря на это, он испытывал благодарность и гордость; о том, чтобы командир спустился к себе в каюту, Тэрнер даже не заикнулся.

Послышался стук дверцы, рокот голосов. В следующее мгновение Тэрнер очутился рядом с каперангом.

– Прибыл старшина корабельной полиции, сэр. Вы посылали за ним?

– Конечно. – Вэллери повернулся в кресле; лицо его было сумрачно. – Подойдите сюда, Гастингс!

Старшина корабельной полиции вытянулся во фрунт. Как всегда, лицо его походило скорее на маску, чем на лицо живого человека. Освещенное жутким заревом, оно, как никогда, казалось непроницаемым и бесстрастным.

– Слушайте внимательно. – Пламя ревело так громко, что Вэллери пришлось повысить голос. Даже это усилие оказалось для него утомительным. – Мне с вами некогда сейчас разбираться. Вызову вас утром. А пока освободите старшего матроса Ральстона, и немедленно. После этого передадите свои полномочия, а также всю документацию и ключи унтер-офицеру Перрату. Вы дважды превысили свои права – это уже непослушание, и оно должно быть наказано. Кроме того, вы оставили человека в запертом помещении во время боевой тревоги. Заключенный мог бы погибнуть, как крыса, попавшая в мышеловку. Вы отстранены от должности. У меня все.

Несколько секунд Гастингс стоял неподвижно. Потрясенный, он не верил услышанному и не произносил ни слова. Стальная цепь дисциплины лопнула. Бесстрастной маски как не бывало. На искаженном лице Гастингса появилось крайнее изумление. Умоляюще воздев руки, он шагнул к командиру.

– Лишить меня полномочий? Лишить меня должности? Но вы не смеете, сэр! Вы не имеете права…

Голос его прервался, сменившись стоном боли: железная рука Тэрнера сжала ему локоть.

– Командиру не говорят: «Вы не имеете права!» – прошипел старший офицер. – Слышали, что сказал командир корабля? Убирайтесь с мостика!

Дверца со щелчком закрылась за Гастингсом. Как ни в чем не бывало, Кэррингтон произнес:

– На «Вайтуре» нашелся толковый парень. Установил красный фильтр на сигнальный фонарь. Иначе ничего бы не разглядеть.

И напряжение тотчас спало. Взоры всех, кто находился на мостике, обратились в сторону красного огня, мигавшего на средней надстройке танкера метрах в тридцати от пожарища и все-таки едва различимого. Неожиданно огонь погас.

– Что он написал, Бентли? – поспешно спросил Вэллери.

Бентли смущенно откашлялся.

– Текст донесения следующий: «Вы что, рехнулись? Только попробуйте, и я вас протараню. Машина исправна. Можем идти дальше».

Вэллери на мгновение прикрыл глаза. Он начал понимать, каково приходилось старому Джайлсу. Когда каперанг открыл веки, решение было принято.

– Передайте на «Вайтуру»: «Вы подвергаете опасности весь конвой. Немедленно оставить судно. Повторяю: немедленно».

Командир повернулся к старшему офицеру. Рот его кривился страдальчески.

– Я обнажаю перед ним голову. Как бы вы себя чувствовали, если бы под вами находилось такое количество горючего, что при взрыве его вы мигом очутились бы в царстве небесном?.. В некоторых цистернах, должно быть, есть ещё нефть… Боже, до чего неприятно угрожать такому человеку!

– Знаю, сэр, – пробормотал Тэрнер. – Понимаю, что это такое… Интересно, что там поделывает «Викинг»? Выяснить?

– Запросите его по радио, – распорядился Вэллери. – Пусть сообщит о результатах поиска. – Он оглянулся назад, ища глазами лейтенанта-торпедиста. – А где же Маршалл?

– Маршалл? – удивился Тэрнер. – В лазарете, конечно. Он ранен. У него сломаны четыре ребра, помните?

– Ах да, конечно! – Вэллери устало покачал головой, досадуя на себя. – А старшина-минер Нойес, так, кажется, его звали?.. Ах да. Убит вчера в помещении номер три. Что с Виккерсом?

– Он находился в командно-дальномерном посту.

– В командно-дальномерном посту, – медленно повторил Вэллери. Отчего это до сих пор не остановилось у него сердце, удивлялся каперанг. Он давно уже миновал ту стадию, когда кости стынут, а кровь свертывается. Все его тело, казалось, походило на огромную глыбу льда… Он даже представить себе не мог, что бывает такая стужа. Очень странно, мелькнула у него мысль, что он перестал дрожать…

– Я сам произведу залп, сэр, – прервал его размышления Тэрнер. – Переведу управление торпедной стрельбой на мостик. Правда, когда я служил на базе Чайна, я был самым бездарным офицером-торпедистом. – Он едва заметно улыбнулся. – Но, может, кое-какие навыки ещё не забылись!

– Спасибо, – с признательностью произнес Вэллери. – Займитесь этим сами.

– Придется стрелять аппаратом правого борта, – напомнил старший офицер. – Прибор управления левобортного аппарата утром разбило вдребезги. Вес у фок-мачты приличный… Пойду произведу нужные расчеты… Боже правый! – воскликнул Тэрнер, до боли стиснув плечо командира. – Да ведь это же адмирал! На мостик поднимается!

Вэллери недоверчиво оглянулся. Старший офицер был прав. Отворив дверцу мостика, Тиндалл направлялся к нему – в этом не было никакого сомнения. Темная тень ограждения мостика падала на адмирала, и тот казался как бы лишенным тела. Четко, точно на барельефе, выделялась в свете пожара его обнаженная голова, едва прикрытая пучками жидких седых волос, серое, жалкое, осунувшееся лицо, опущенные, невероятно худые плечи, прикрытые черным дождевиком. Ниже ничего не было видно. Ни слова не говоря, неслышно ступая по мостику, Тиндалл остановился возле Вэллери.

Опираясь о с готовностью подставленную руку Тэрнера, командир медленно слез с кресла. Адмирал, без улыбки поглядев на каперанга, с важным видом кивнул и сам забрался в кресло. Взяв бинокль, лежавший перед ним на полке, стал пристально вглядываться вдаль.

Тэрнер первым заметил неладное.

– Вы без перчаток, сэр!

– Что? Что вы сказали? – Положив бинокль на место, Тиндалл принялся внимательно разглядывать свои окровавленные, забинтованные руки. – Ах, вот что! Знаете, так и думал, забыл что-то. Это со мной во второй раз. Спасибо, старпом.

Он признательно улыбнулся и, снова вскинув к глазам бинокль, стал изучать поверхность моря. Внезапно Вэллери почувствовал, как его пронизала струя ещё более жгучего холода, не имевшего никакого отношения к студеной арктической ночи.

Постояв в нерешительности секунду, Тэрнер повернулся к Карпентеру.

– Штурман! Я, кажется, видел у вас в рубке рукавицы.

– Да, сэр! Сию минуту! – С этими словами Капковый торопливо сбежал с мостика. Тэрнер снова посмотрел на адмирала.

– Ваша голова, сэр. Вы без головного убора. Не наденете ли канадку или башлык, сэр?

– Башлык? – весело изумился Тиндалл. – А на кой он мне черт? Мне не холодно… Прошу прощения, старпом. – Он направил бинокль в самую середину зарева. Тэрнер снова посмотрел на адмирала, взглянул на Вэллери, потом, постояв в раздумье, пошел в сторону кормы.

Карпентер поднимался с рукавицами на мостик, когда динамик ожил.

– На мостике! Докладывает радиорубка! Докладывает радиорубка. Донесение с «Викинга»: «Контакт с подводной лодкой утерян. Продолжаю поиск».

– «Утерян контакт»! – воскликнул Вэллери. – Только этого ещё не хватало – хуже не придумаешь! Где-то рыскает необнаруженная подлодка, а весь конвой освещен, словно ярмарочная площадь.

«Да какая там ярмарочная площадь, – подумал он с горечью. – Еще хуже. Ярмарочный тир с мишенями на выбор. И сдачи не дашь, если контакт утерян. Теперь жди беды…» Резко покачнувшись, чтобы не упасть, он ухватился за нактоуз. Вэллери совсем забыл, насколько он ослаб, как трудно ему удержаться на ногах при малейшем крене мостика.

– Бентли! Ответа с «Вайтуры» не было?

– Нет, сэр. – Бентли был озабочен не менее командира, он понимал, как дорога теперь каждая минута. – Возможно, у них нет электроэнергии. Нет, нет, вот он снова сигналит, сэр!

– Сэр!

– Да, старпом, – оглянулся Вэллери. – В чем дело? Неужели снова дурные вести?

– Боюсь, что да, сэр. Торпедный аппарат правого борта заклинило.

– Заклинило, – раздраженно отрезал Вэллери. – Что тут удивительного? Лед, замерзший снег. Срубите его, растопите кипятком, паяльными лампами, черт побери…

– Простите, сэр, – огорченно покачал головой Тэрнер. – Тут совсем другое дело. Заклинило поворотную платформу и зубчатую рейку. Должно быть, снарядом, который угодил в шкиперскую. А возможно, и оттого, что под аппаратом находился агрегатный отсек, также разбитый снарядом. Как бы то ни было, аппарату капут.

– Так в чем же дело? – нетерпеливо воскликнул Вэллери. – Используйте аппарат левого борта.

– Прибор для управления торпедной стрельбой с мостика вышел из строя, сэр, – возразил Тэрнер. – Может быть, использовать прицел для автономной стрельбы?

– Почему бы нет? – сердито спросил Вэллери. – В конце концов, торпедистов для этого и готовят. Свяжитесь с расчетом левобортного аппарата – полагаю, телефонная связь с ним не нарушена, – пусть изготовятся к залпу.

– Есть, сэр.

– И еще, Тэрнер.

– Я вас слушаю, командир.

– Вы уж меня извините. – Вэллери криво усмехнулся. – Как говаривал старина Джайлс, я старая перечница. Будьте уж великодушны.

Тэрнер дружелюбно улыбнулся командиру, но тотчас же помрачнел.

– Ну, как он, сэр? – кивнул он в сторону адмирала. Долгим взглядом посмотрев на старшего офицера, Вэллери едва заметно покачал головой. Тэрнер мрачно кивнул и тотчас исчез.

– Бентли! Что докладывают с танкера?

– Я сбился, сэр, – признался Бентли. – Не смог всего разобрать. Танкер пишет, что собирается оставить конвой и идти самостоятельно, сэр.

Идти самостоятельно! Вэллери понимал, это не выход из положения. Танкер, возможно, будет гореть несколько часов, демаскируя конвой, даже если ляжет на другой курс. Подумать только, идти самостоятельно. Танкер беззащитен, поврежден, охвачен пламенем, а до Мурманска тысяча миль, тысяча страшных – страшнее не бывает – миль! Вэллери закрыл глаза. Сердце защемило. Такой капитан, такое судно, а он должен их топить!

Неожиданно заговорил Тиндалл.

– Право тридцать градусов! – приказал он. Голос адмирала прозвучал громко и властно. Вэллери оцепенел. Право тридцать! Да ведь они врежутся в «Вайтуру».

На мостике несколько секунд царила полная тишина, затем Кэррингтон, который был вахтенным офицером, отрепетовал, склонившись над переговорной трубой:

– Право тридцать градусов.

Вэллери бросился было вперед, но остановился, заметив выразительные жесты Кэррингтона. Оказалось, раструб переговорной трубы тот заткнул перчаткой.

– Прямо руль!

– Есть прямо руль!

– Одерживай! Командир?

– Да, сэр.

– Этот свет режет мне глаза, – пожаловался Тиндалл. – Нельзя ли его выключить?

– Попытаемся, сэр. – Подойдя к адмиралу, Вэллери негромко произнес: – У вас усталый вид, сэр. Спустились бы вниз.

– Что? Мне спуститься вниз?

– Да, сэр. Мы пошлем за вами, когда понадобитесь, – прибавил он, чтобы убедить Тиндалла.

Подумав, Тиндалл решительно покачал головой.

– Ничего не выйдет. Дик. Это было бы несправедливо по отношению к тебе. – Голос Тиндалла стал невнятным, он пробормотал что-то насчет «адмирала Тиндалла». Но Вэллери не был уверен в этом.

– Я не расслышал, что вы сказали, сэр?

– Ничего! – оборвал его Тиндалл. Он отвернулся и посмотрел на «Вайтуру», но вдруг, вскрикнув от боли, закрыл рукой глаза. Вэллери тоже отшатнулся назад, прищурив глаза, чтобы уберечь их от ослепительной вспышки, возникшей на «Вайтуре».

Взрыв почти одновременно ударил по их барабанным перепонкам, воздушной волной обоих сбило с ног. Танкер был торпедирован снова. На этот раз вражеская торпеда угодила в кормовую часть судна, вблизи машинного отделения. Ввысь взметнулся огромный сноп пламени. Только средняя надстройка, где находился ходовой мостик, каким-то чудом была свободна от дыма и огня. Потрясенный, Вэллери думал: «Теперь он, должен погибнуть. Долго ему не продержаться». Но он сознавал, что обманывает себя, пытаясь уйти от неизбежного, уйти от решения, которое предстояло принять. Танкеры, как он сам говорил Николлсу, умирают тяжело, мучительно долго. «Бедный старый Джайлс, – подумал он вне всякой связи, – бедный старый Джайлс».

Вэллери пошел назад, к дверце левого борта.

– Вы сделаете то, что вам приказывают, черт вас побери! – зло кричал в микрофон старший офицер. – Слышите? Немедленно изготовить аппарат! Да, я сказал: «Немедленно!» Вэллери в удивлении дотронулся до его рукава.

– В чем дело, старпом?

– Вот наглец, будь он проклят! – рявкнул Тэрнер. – Он учит меня, что надо делать!

– Кто?

– Командир расчета. Ваш знакомец Ральстон! – гневно воскликнул Тэрнер.

– Ральстон! Ах да! – вспомнил Вэллери. – Он же мне говорил, что это его боевой пост. Так что же произошло?

– Что произошло? Заявляет, что не сможет произвести залп. Ему, видите ли, не хочется, он не желает стрелять. Вконец распустился, черт бы его побрал! – кипятился Тэрнер.

– Ральстон? Вы уверены? – недоуменно заморгал Вэллери. – Интересно, в чем же дело?.. У этого юноши страшная трагедия… Вы думаете…

– Не знаю, что тут думать! – Тэрнер снова снял трубку. – Аппарат развернут? Наконец-то!.. Что? Что вы сказали?.. Почему бы не расстрелять из орудий? Какие тут к дьяволу орудия? – Он с треском повесил телефонную трубку и резко повернулся к Вэллери. – Он просит, умоляет расстрелять танкер из пушек, а не торпедировать его! Малый, видно, спятил. Я покажу этому наглецу, что такое флотская дисциплина!

Никогда ещё Вэллери не видел Тэрнера таким разгневанным.

– Не можете ли вы поставить Кэррингтона к этому телефону, сэр?

– Да, да, конечно! – злость Тэрнера в какой-то степени передалась и командиру. – Каковы бы ни были его чувства, сейчас не время выражать их! – отрезал он. – Одерните его хорошенько! Возможно, я был слишком мягок к нему, слишком снисходителен. Может, он полагает, что мы у него в долгу, морально обязаны ему, потому что столь круто с ним обошлись… Ну, хорошо, хорошо, старпом! – прибавил он, видя явное нетерпение Тэрнера. – Ступайте. Через три-четыре минуты начинаем атаку.

Резко повернувшись, он направился к компасной площадке.

– Бентли!

– Да, сэр!

– Последнюю светограмму на «Вайтуру».

– Вы только взгляните, сэр, – вмешался Кэррин-гтон. – Он снижает ход.

Вэллери, подойдя к ветровому стеклу, весь подался вперед. «Вайтура», представлявшая собой ревущее облако пламени, быстро отставала.

– Вываливают шлюпбалки, сэр! – возбужденно доносил Капковый мальчик. – Кажется, да, да, теперь ясно вижу… Спускают на воду шлюпку!

– Слава тебе, Господи! – едва слышно прошептал Вэллери. Он чувствовал себя словно приговоренный к смерти, которого неожиданно помиловали. Наклонив голову, он обеими руками вцепился в край ветрового стекла: от напряжения он совсем ослаб. Несколько секунд спустя он поднял глаза. – Шифровка «Сиррусу», – распорядился он спокойно. – «Отстать от конвоя. Подобрать всех находящихся в шлюпке «Вайтуры». – Перехватив быстрый взгляд Кэррингтона, он пожал плечами. – Мы рискуем в любом случае, капитан-лейтенант, так что к черту распоряжения адмиралтейства. Видит Бог, – произнес он с неожиданным озлоблением, – я бы дорого дал, чтобы увидеть в Баренцевом море шлюпку, набитую до отказа вояками с Уайтхолла, которые выбросили лозунг: «Уцелевших не подбирать!» Отвернувшись, Вэллери заметил Николлса и Пе-терсена.

– Вы все ещё здесь, Николлс? Не лучше ли вам спуститься вниз?

– Как вам будет угодно, сэр, – произнес Николлс. Поколебавшись, он кивнул в сторону Тиндалла: – Я полагал, возможно…

– Пожалуй, вы правы, – устало кивнул Вэллери. – Там будет видно. Подождите пока, хорошо? Штурман! – возвысил он голос.

– Есть, сэр.

– Обе малый вперед!

– Есть обе малый вперед!

Сначала «Улисс» едва заметно сбавил ход, потом стал двигаться еле-еле, при этом постепенно отставая от конвоя. Вскоре его обогнали замыкавшие кильватерные колонны суда, шедшие, молотя по воде винтами, на норд-вест. Снег повалил гуще, но суда, по-прежнему залитые зловещим заревом, казались до жути беззащитными и беспомощными.

Кипя от гнева, Тэрнер застыл как вкопанный возле торпедного аппарата левого борта. Грозные трубы, освещенные пламенем пожара, были изготовлены к залпу. Жерла их нависли над водой, на поверхности которой вспыхивали отблески пожара. На сиденье наводчика, расположенном над центральной трубой аппарата, он сразу же разглядел Ральстона.

– Ральстон! – Голос Тэрнера был резким, повелительным. – Я хочу поговорить с вами!

Быстро обернувшись, Ральстон поднялся с сиденья и, спрыгнув на палубу, очутился лицом к лицу со старшим офицером. Оба они были одинакового роста, и глаза их встретились – голубые, неподвижные, встревоженные глаза Ральстона и темные от гнева глаза Тэрнера.

– В чем дело, Ральстон, черт побери? – проскрежетал Тэрнер. – Отказываетесь выполнить приказ?

– Нет, сэр. – Голос Ральстона был спокоен, но в нем чувствовалось какое-то напряжение. – Это неправда.

– Неправда? – Глаза Тэрнера сузились, он едва сдерживал свою ярость. – Тогда какого дьявола вы заявляете, что не хотите обслуживать аппарат? Намерены перещеголять кочегара Райли? Вы что, рехнулись?

Ральстон ничего не ответил.

Приняв молчание юноши за дерзкий вызов, Тэрнер взорвался. Схватив Ральстона за отвороты канадки сильными пальцами, старший офицер притянул торпедиста к себе.

– Я задал вопрос, Ральстон, – сказал он тихо. – Ответа я не слышал. Я жду. Что это все значит?

– Ничего, сэр. – В глазах Ральстона была лишь печаль, но не страх. – Я… я просто не хочу этого делать, сэр. Я не могу… не могу топить наше же судно! – Теперь в его голосе звучала просьба и, пожалуй, отчаяние, но Тэрнер остался глух к ним. – Почему судно должно погибнуть, сэр? – вырвалось у юноши. – Почему? Почему?

– Не ваше дело, дьявол вас побери! Но я все-таки объясню. Из-за этого танкера весь конвой подвергается опасности! – Тэрнер почти вплотную приблизил свое лицо к лицу Ральстона. – У вас есть обязанности, вы должны выполнять распоряжения начальников. Ну так и выполняйте! Живо! – взревел он, видя нерешительность Ральстона. – Марш к аппарату! – последние слова Тэрнер чуть ли не выплюнул.

Ральстон не двинулся с места.

– Но ведь есть другие торпедисты, сэр! – воскликнул он, умоляюще взметнув ввысь руки. Что-то в его голосе заставило одуматься ослепшего от гнева Тэрнера. Потрясенный открытием, он вдруг понял, в каком отчаянном состоянии находится Ральстон. – Почему не могут они?..

– Пусть грязную работу выполнит за вас кто-то другой? Вы это хотите сказать, не так ли? – с убийственной насмешкой произнес Тэрнер. – Хотите, чтобы другие сделали то, что не желаете делать сами, вы, заносчивый сопляк! Связной! Передайте мне свой аппарат. Свяжусь с мостиком.

Взяв телефон, старший офицер взглянул на Ральстона, который, медленно взобравшись на свое сиденье, склонился над расчетной таблицей.

– Первый офицер? Говорит старпом. Здесь все готово. Командир на месте?

– Да, сэр. Сейчас позову. – Положив трубку, Кэррингтон подошел к командиру. – Сэр, докладывает старший офицер…

– Минуту! – поднятая рука, напряженность в голосе командира заставили Кэррингтона умолкнуть на полуслове. – Посмотрите, капитан-лейтенант. Что вы думаете на этот счет?

Веллери показал на «Вайтуру», не замечая фигуры адмирала, облаченной в дождевик. Понурив голову, Тиндалл что-то бессвязно бормотал себе под нос.

Кэррингтон посмотрел туда, куда указывал командир. На шлюпке, на ходу опущенной с танкера, отдали фалинь. Смутно различимый сквозь густой снег, битком набитый людьми, вельбот быстро отставал от судна, над которым повисло плотное облако дыма – настолько быстро, что первый лейтенант тотчас сообразил, в чем дело. Обернувшись, он увидел потухший взор Вэллери – его усталые, постаревшие глаза. Кэррингтон медленно кивнул:

– Танкер увеличивает ход, сэр. Он на плаву, управляется… Что вы намерены предпринять, сэр?

– Да поможет мне Бог, у меня нет выбора. «Викинг» молчит, «Сиррус» молчит, от нашего акустика также нет никаких донесений. А эта подлодка все ещё рыщет… Сообщите Тэрнеру о случившемся. Бентли!

– Да, сэр?

– Передайте на «Вайтуру». – Губы Вэллери были сжаты добела, глаза, наполненные болью, потемнели. – «Покинуть судно. Через три минуты вас торпедируем. Это последнее предупреждение». Лево двадцать градусов!

– Есть лево двадцать!

«Вайэура» легла на норд, двигаясь под углом к курсу конвоя. Медленно описав циркуляцию, «Улисс» шел почти параллельно танкеру, чуть отстав от него.

– Средний вперед, штурман! – Есть средний вперед!

– Штурман!

– Слушаю, сэр?

– Что там говорит адмирал? Вы не можете разобрать?

Наклонившись к Тиндаллу, Карпентер прислушался, затем покачал головой. С его меховой шапки упали хлопья снега.

– Прошу прощения, сэр, но из-за пожара на танкере невозможно что-либо расслышать… По-моему, он что-то напевает, сэр.

– О Боже! – Вэллери повернулся, потом медленно поднял голову. Даже такое ничтожное усилие было невыносимо для него.

Вытянувшись, он посмотрел на «Вайтуру». На танкере снова мигал красный сигнальный фонарь. Командир попытался было прочесть светограмму сам, но писали слишком быстро. Возможно, просто глаза его переутомились, а возможно, он был уже не в состоянии думать… В этом крохотном алом огоньке, вспыхивавшем между двух половин гигантского занавеса из пламени, медленно, торжественно, неизбежно смыкавшихся вместе, было что-то загадочное, гипнотическое. Потом алый огонек потух, потух так неожиданно, так внезапно, что, услышав голос Бентли, Вэллери не сразу понял смысл его слов.

– Светограмма с танкера, сэр.

Вэллери ещё крепче вцепился в край нактоуза. Бентли скорее вообразил, чем заметил кивок командира.

– Текст донесения: «Катитесь к едрене-фене. На военных моряков кладу с прибором. Лучшие пожелания».

Голос Бентли затих, слышен был лишь рев пламени да одинокое теньканье гидролокатора.

– Лучшие пожелания. – Вэллери покачал головой в недоумении. – Лучшие пожелания! Должно быть, сошел с ума. Не иначе. Он шлет нам лучшие пожелания, а я должен его потопить… Капитан-лейтенант!

– Слушаю, сэр?

– Передать старпому: «Аппарат товсь!» Отрепетовав полученную с мостика команду, Тэр-нер повернулся к Ральстону.

– Аппарат товсь!

Перегнувшись через борт, он увидел, что танкер по-прежнему находится чуть впереди крейсера, который заканчивал циркуляцию, ложась на боевой курс.

– Осталось минуты две.

По тому, как утихла дрожь палубы, он понял, что «Улисс» замедляет ход. Секунда-другая, и крейсер рыскнет вправо. В трубке снова затрещало; звук был едва различим из-за рева пламени. Он прислушался к голосу в телефоне, потом поднял голову.

– Стрелять только из первой и третьей труб. Установки средние. Скорость цели одиннадцать узлов.

– Сколько осталось до залпа? – спросил в телефон Тэрнер.

– Сколько до залпа? – отрепетовал Кэррингтон.

– Девяносто секунд, – хрипло ответил Вэллери. – Штурман! Право десять градусов!

Услышав треск упавшего бинокля, он вскочил на ноги и увидел, как адмирал повалился вперед и с размаху ударился лицом и шеей о край ветрового стекла. Руки Тиндалла болтались безжизненно, как плети.

– Штурман!

Но Капковый мальчик уже подскочил к адмиралу. Просунув руку ему под мышку, он приподнял Тиндалла, чтобы снять его с ветрового стекла.

– Что случилось, сэр? Что с вами?

Тиндалл чуть шевельнулся, продолжая прижиматься щекой к краю ветрового стекла.

– Холодно, холодно, – монотонно повторял он дребезжащим старческим голосом.

– Что? Что вы сказали, сэр? – умоляюще спрашивал его штурман.

– Холодно. Мне холодно. Мне ужасно холодно! О, мои ноги! – Стариковский голос утих, и Тиндалл соскользнул в угол мостика. Снег падал на его серое лицо, обращенное к небу.

Карпентера озарила догадка, перешедшая в уверенность. В испуге он опустился на колени рядом с адмиралом. Вэллери услышал приглушенное восклицание, увидел, как штурман выпрямился и повернулся к нему с белым от ужаса лицом.

– На нем… на нем нет ничего, сэр, – произнес он, запинаясь. – Он бос! Ноги у него обморожены!

– Бос? – недоверчиво переспросил Вэллери. – Неужели? Не может быть!

– Он в одной лишь пижаме, сэр!

Вэллери наклонился к адмиралу, стаскивая с рук перчатки. Коснувшись пальцами холодной, как лед, кожи, он ощутил внезапную тошноту. В самом деле, адмирал был бос! И в одной лишь пижаме! Бос! Так вот почему не слышно было его шагов! Он машинально вспомнил, что термометр показывал тридцать пять градусов мороза10. А Тиндалл – с голыми ногами, к которым прилипла слякоть и снег, – по меньшей мере пять минут сидел на морозе!.. Вэллери почувствовал, как огромные руки подхватили его под мышки, и в следующее мгновение он уже стоял на ногах. Петерсен. Конечно, это Петерсен! Кто же еще? А позади него маячил Николлс.

– Предоставьте его мне, сэр. Петерсен, отнесите адмирала вниз.

Бодрый, уверенный голос Николлса, голос человека, очутившегося в своей стихии, успокоил Вэллери, помог вернуться к действительности, к её насущным проблемам, как не помогло бы ничто другое. До его сознания дошел четкий, размеренный голос Кэррин-гтона, который сообщал курс и скорость, отдавал распоряжения. «Вайтуру» он увидел по левой скуле. Медленно, но верно танкер перемещался в сторону кормы крейсера. Даже на таком расстоянии ощущалась адская жара. Каково же тем, кто стоит на мостике судна, помилуй их, Боже!

– На курсе, первый офицер! – произнес он. – Стрелять самостоятельно.

– На курсе, стрелять самостоятельно, – эхом отозвался Кэррингтон, словно находясь на учебных стрельбах на полигоне в Соленте.

– Есть стрелять самостоятельно, – отозвался Тэрнер. Повесив трубку, он обернулся к Ральстону. – Действуйте, – проговорил он тихо.

Ответа не последовало. Сгорбившаяся фигура, точно изваяние застывшая на сиденье наводчика, не подавала никаких признаков жизни.

– Тридцать секунд до залпа, – резко произнес Тэрнер. – Все готово?

– Так точно. – Фигура шевельнулась. – Все готово, сэр. – Резко повернувшись, Ральстон воскликнул в порыве отчаяния: – Бога ради, сэр! Неужели нельзя найти никого другого?!

– Двадцать секунд до залпа! – прошипел Тэрнер. – Хочешь, чтобы на твоей совести была гибель тысячи человек, трусливая твоя душа? Попробуй только промахнуться!..

Ральстон медленно отвернулся. На какое-то мгновение лицо его осветилось адским заревом горящего танкера, и Тэрнер с ужасом увидел, что лицо юноши залито слезами. Потом заметил, что он шевелит губами.

– Не беспокойтесь, сэр. Я не промахнусь. – Голос его прозвучал безжизненно, с непонятной горечью.

Охваченный скорее недоумением, чем гневом, Тэрнер увидел, как торпедист вытер глаза рукавом, как правая рука его схватила спусковую рукоятку первой трубы. Тэрнеру отчего-то пришла вдруг на память знаменитая строка из Чосера: «Копье вонзилось в плоть и, задрожав, застыло…» В движении руки Ральстона была та же щемящая душу решимость, та же роковая бесповоротность, Внезапно – настолько внезапно, что Тэрнер невольно вздрогнул, – рука торпедиста конвульсивно отдернулась назад. Послышался щелчок курка машинного крана, глухой рев в пусковой камере, шипенье сжатого воздуха, и торпеда вылетела вон. На какую-то долю секунды её зловещее гладкое тело сверкнуло в свете зарева и тяжело плюхнулось в воду. Не успела вылететь эта торпеда, как аппарат снова вздрогнул, и вслед за первой помчалась вторая смертоносная сигара.

Пять, десять секунд Тэрнер точно зачарованный смотрел широко раскрытыми глазами на две струи пузырьков, которые мчались стрелой и исчезали вдали. «В зарядном отделении каждой из этих зловещих сигар – полторы тысячи фунтов аматола… – мелькнуло в голове у Тэрнера. – Спаси, Господи, несчастных, оставшихся на «Вайтуре»!

В динамике, установленном на шкафуте, щелкнуло.

– Внимание! Внимание! Всем немедленно в укрытие. Всем немедленно в укрытие.

Очнувшись, Тэрнер оторвал взгляд от поверхности моря. Он поднял глаза и увидел, что Ральстон все ещё сидит, сгорбившись на своем сиденье.

– Слезай оттуда, болван! – закричал он. – Хочешь, чтоб при взрыве танкера тебя изрешетило? Слышишь?

Молчание. Ни слова, ни движения, один лишь рев пламени.

– Ральстон!

– Со мной все в порядке, сэр. – Голос Ральстона прозвучал глухо; он даже головы не повернул.

Тэрнер с руганью вскочил на торпедный аппарат и, стащив Ральстона с сиденья, поволок его в укрытие. Ральстон не сопротивлялся: казалось, он был охвачен глубокой апатией, совершеннейшим безразличием, когда человеку все становится трын-трава.

Обе торпеды попали в цель. Конец был скор и удивительно неэффектен… Люди, находившиеся в укрытиях, напряженно прислушивались, ожидая взрыва. Но взрыва не последовало.

Устав бороться, «Вайтура» переломилась пополам и медленно, устало накренившись, исчезла в пучине.

Спустя три минуты, открыв дверь командирской рубки, Тэрнер втолкнул Ральстона.

– Вот он, сэр, – произнес он мрачно. – Не угодно ли взглянуть на этого ослушника?

– Именно это я и хочу сделать! – Вэллери, положив вахтенный журнал, холодно оглядел торпедиста с головы до ног.

– Отлично сработано, Ральстон, но это не оправдывает вашего поведения. Прошу извинить, старпом, – произнес он. Повернувшись к Карпентеру, Вэллери взял у него текст шифровки. – По-моему, текст составлен удачно. Придется по душе светлейшим лордам адмиралтейства, – прибавил он с горечью. – Суда, которые не удалось пустить ко дну немцам, мы топим сами… Не забудьте связаться утром с «Гаттерасом» и запросить фамилию капитана «Вайтуры».

– Он мертв… Можете теперь не беспокоиться… – произнес с мукой Ральстон и тут же отшатнулся: Тэрнер ударил его ладонью по лицу. Тяжело дыша, старший офицер смотрел на него потемневшими от гнева глазами.

– Ах ты, наглец! – проговорил он едва слышно. – Все-таки вывел меня из терпения.

Ральстон медленно поднял руку, потер вспухшую от удара щеку.

– Вы меня неверно поняли, сэр! – В голосе его не было и следа обиды. Юноша говорил так тихо, что офицерам пришлось напрячь слух, чтобы расслышать его слова. – Вы хотите узнать фамилию капитана «Вайтуры»? Я могу сказать: Ральстон. Майкл Ральстон. Это был мой отец.