"Легкая добыча" - читать интересную книгу автора (Белл Джозефина)

Глава 10

Инспектор Браун был изрядно раздосадован, когда позвонил Рэй, чтобы сообщить, что Джой благополучно вернулась домой и что ее беспрепятственно привезла в коляске мисс Траб.

Инспектор тут же отправился к своему начальству с этой неприятной новостью, и там они оба пришли к выводу, что городская полиция дала маху. Знали, что мисс Траб покинула клинику, имели описание ее, коляски и ребенка, и несмотря на это ей удалось выйти из парка и вместе с ребенком укрыться где-то на несколько часов. А может быть даже разгуливать незамеченной по улицам, а потом добраться до Сэнфилдс Авеню.

По здравому размышлению они пришли однако к выводу, что ничего странного тут не было. Полиция, как известно, испытывала нехватку людей, поэтому аллеи и улицы этого благопристойного пригорода патрулировали редко или вовсе не патрулировали. Один постовой стоял в полумиле от Сэндфилдс Авеню, на перекрестке у торгового центра, другой – на пересечении основных автобусных маршрутов. А в тех местах, где всегда кишела толпа, разумеется, мисс Траб было легче заметить полицейского, чем полицейскому – ее. И еще более естественным было, что не выставили поста у дома двадцать шесть. Поведение мисс Траб стало абсолютной неожиданностью.

– С ненормальными хуже всего, – вздохнул инспектор. Нельзя предугадать их поступки, как например у преступников.

Браун как-то странно покосился на него.

– А разве мисс Траб не относится к числу преступников? – спросил он вполголоса.

Начальник покраснел.

– Вы прекрасно понимаете, о чем я, – буркнул он.

– Даже слишком хорошо. И это меня беспокоит.

– То есть?

– Все это время, начиная с той истории с газом, она вела себя безупречно. Давала понять, что сейчас, когда она на свободе, кто-то хочет ее устранить, и этот кто-то стремится запугать молодых Холмсов, которые пытаются докопаться до сути дела. Вы знаете, что они побывали у Уоррингтон-Рива, ее защитника на процессе? И у ее сестры?

– Да, знаю. Рив перехватил в Ярде Митчела, чтобы предупредить, что дело Траб вновь становится актуальным. Полагаю, я сам поговорю с миссис Мидоус.

– А я тем временем перекинусь парой слов с главным врачом клиники в Флауэрфилд. Кажется, психиатры понятия не имеют о своих пациентах. Попытаюсь склонить их к мысли, что за ней стоит проследить до тех пор, пока мы во всем разберемся. Это поможет, даже если ничего больше не произойдет.

В конце концов в Уэйфорд поехал Браун. Миссис Мидоус казалась до глубины души потрясенной новостями, которые он привез. Инцидент с похищением завершился слишком быстро, чтобы обратить внимание прессы. Врач из клиники не счел нужным ее оповестить.

– Возможно, он еще напишет, – сказала она, – но следовало ожидать хотя бы звонка. Хотя я конечно ни за что не отвечаю... Другое дело, если бы ее признали душевнобольной. Он... он, к сожалению, отнесся ко мне весьма нелюбезно.

– В чем это проявилось?

Глаза миссис Мидоус наполнились слезами. В ее обычно мягком голосе зазвучали острые ноты.

– Мне не позволили увидеться с Элен.

– Вопреки ее желанию?

– В том-то все и дело. Она не хочет меня видеть. Никогда не хотела. Я же регулярно навещала ее в тюрьме, и тогда, естественно, мы встречались, ведь ее приводила надзирательница. Но она никогда со мной не разговаривала. Жаль... – губы ее дрогнули, но она справилась с собой. – Даже тогда... ну, с самого начала, я была уверена, что она ненормальная. А после ее выхода на свободу я еще больше в этом уверилась. Но ее не хотят признать душевнобольной и недееспособной. Хотя так было бы куда лучше для нее.

– Разве?

К своему собственному удивлению инспектор заметил, что в неожиданно занял сторону мисс Траб. Припомнил ее разумные, трезвые мнения обо всем, что ей было известно, об истории с газом и даже о последней истории с Джой. Сидя в изоляторе Флауэрфилда, спокойно и рассудительно рассказывала, что следила за Холмсами каждый раз, когда выходила из клиники. Что видела, как Мевис и ее приятельница оставили Джой без присмотра и удалились. И что отдав вдруг себе отчет, что ребенку грозит опасность, посадила малышку в коляску и увезла.

Было здесь и нечто нелогичное. Ведь она могла отвезти Джой к матери, вместо того, чтобы вывозить ее из парка, перепугав всех до смерти. Он припомнил, что уже раньше, при расследовании попытки самоубийства, он подумал: как странно, что столь рассудительная особа могла проделать это таким невообразимым способом, открыв газовые краны в кухне, а не в собственной комнате. Логичный, ясный ум, логичные речи – и такие нелепые поступки. А если просуммировать все факты, каково будет окончательное заключение: сумасшествие, или, как она упорно утверждает – внешняя угроза? В эти минуты упорство и настойчивость миссис Мидоус вызвали в нем внезапную симпатию к этой второй гипотезе.

Неожиданно к своему дальнейшему удивлению он заметил, что его короткий вопрос и скрывавшееся за ним сомнение задели и разгневали его собеседницу. Ее холеное лицо застыло, в глазах сверкнула злоба.

– У вас небывало старомодные взгляды, инспектор. В наше время к ним там очень хорошо относятся. Это клиника, а не сумасшедший дом в прежнем значении слова.

– Но там нет свободы, – упрямо возразил Браун. – Вам не кажется, что за пятнадцать лет она заслужила свободу?

Миссис Мидоус не нашла, что ответить. Вместо слов снова хлынули слезы. Она была искренне расстроена и успокоилась только тогда, когда инспектор начал извиняться.

– Если бы Элен умела жить спокойно! – сказала она. – Я слышала, она получила очень хорошее место у какого-то мистера Филпота. После освобождения мы совсем потеряли ее из виду. Если она нормальная, то почему вдруг решила покончить с собой?

– Все хотели бы это знать. Особенно ее врачи и та молодая пара, у которых она жила.

– Холмсы. Да, они у меня были.

– Я знаю.

Снова по лицу миссис Мидоус промелькнуло внезапное удивление, но тут же исчезло.

– Да, разумеется. Это похищение...

– Нет, мы в контакте с самого начала. Они вам не говорили?

– Пожалуй, нет. Не помню. Я старалась им помочь, хотя с их стороны это нахальство. Не должны были они вмешиваться в дела Элен.

– Их дом был полон газа. Они могли сами там оказаться.

– Ох, разумеется! – миссис Мидоус заломила руки. – Нет, Элен не была бы так зла или безумна, чтобы убить своего любезного хозяина вместе с семьей при попытке своего самоубийства!

"Таким образом, теперь я ловко и окончательно оказался побит собственным же оружием", – подумал Браун. Он еще заглянул в местный полицейский участок, чтобы поговорить с инспектором Фростом, и призадумавшись вернулся в Лондон.

С помощью мистера Кука Уоррингтон-Риву удалось отыскать следы еще нескольких приятелей Френсис с ее студенческих лет. Кук знал, где живет вечно недовольный бывший руководитель школы, и от него адвокат узнал гораздо больше о главных поклонниках легкомысленной любительницы искусств. Тот написал, что Френсис всегда была причиной осложнений в школе. Если мистер Рив хочет узнать еще больше – может рассказать это ему лишь лично и доверительно. Заинтригованный такой осторожностью, адвокат нанес визит, результаты которого его весьма заинтересовали.

Старик горел желанием поговорить о своих учениках, и одновременно сгорал от любопытства. Но Уоррингтон-Рив не выдавал своих целей, хотя уже первая информация стала для него полной неожиданностью. Оказалось, что одним из самых страстных поклонников Френсис был некий Лесли Кук, кузен местного поверенного в делах. Талантом живописца он не обладал и покинул школу сразу после начала войны, был тяжело ранен в каком-то десанте, а потом стал работать бухгалтером, для чего подходил куда больше.

– Но об этом вы уже наверняка знаете, – злорадно добавил он, – разве что Стивен Кук скрыл это от вас.

Адвокат не ответил и старик продолжал.

Вторым главным обожателем был также местный парень, исключительно талантливый, но феноменальный лентяй. Был мобилизован в те же дни, но вскоре уволен из армии в результате нервного срыва. Потом жил тем, что удавалось выжать из родных, а в перерывах рисовал. Начал, однако, делать себе имя, поскольку его ранние работы, признанные шокирующе авангардистскими, когда он их писал, теперь вдруг стали вызывать интерес и часто продавались по довольно высокой цене. Некоторые из них были даже куплены провинциальными картинными галереями. Неспособность сконцентрироваться и склонность потакать своим слабостям остановили его творческое развитие, но по-прежнему он периодически писал картины и в некоторых кругах был довольно высоко ценим. Жил он в южной части Лондона, сознательно избегая крупных колоний художников. Время от времени писал своему старому учителю, в основном для того, чтобы безуспешно попытаться выпросить хоть немного взаймы.

Это описание пополнило информацию, которую еще раньше передал адвокату мистер Кук. Жил художник неподалеку от Уимблдона.

Через несколько дней после того визита мистер Рив задумался, как бы лучше использовать полученные сведения. Было весьма щекотливо узнать, что один из предполагаемых отцов ребенка Френсис, если это вообще был ее ребенок, был тем самым поверенным, который в свое время доверил ему защиту Элен. Разумеется, в те давние времена и речи не шло о личных делах Френсис, за исключением тех, которые касались Элен. Может быть, Стивен Кук тоже ничего не знал о любовных приключениях своего кузена? Было неправдоподобно, чтобы Лесли захотел раздуть двойной скандал сейчас, когда Френсис была почтенной супругой известного и богатого Колина Мидоуса. Не было причин для беспокойства. Но однако...

Уоррингтон-Рив отбросил негожие сомнения в Стивене, но ему пришло в голову, что если бы он собрался порасспросить его кузена о давних отношениях с миссис Мидоус, могла бы возникнуть неловкая ситуация, невзирая на то, что Лесли со Стивеном были близкими друзьями, оба жили в Уэйфорде и, очевидно, встречались друг с другом. Уоррингтон решил для начала пойти другим путем – тем более тот казался более многообещающим.

Раймон Торн был таким, каким его описал старый учитель: талант, катастрофически растраченный по пустякам.

Уоррингтон-Рив обнаружил его в разваливающемся доме с провалившимися полами, стоявшем за высоким забором в запущенном саду, совсем рядом с новым жилым районом, в двух милях от Сэндфилдс Авеню. Жил тот в мансарде, где окно, пробитое в крыше, давало хорошее освещение. Казалось, он уже в той стадии хронического алкоголизма, когда невозможно определить, трезв он или пьян. Но Френсис Клементс он помнил.

– Рыжая курва, – убежденно заявил он. – Законченная нимфоманка. Дома ее терроризировала старшая сестра. Во всяком случае, так она говорила. Эффектная штучка, а может мне тогда так казалось. Ведь мы оба, понимаете, были очень молоды.

Он вздохнул, и удовлетворенный эффектом, вздохнул повторно, но слишком глубоко, ибо икнул, после чего громко рассмеялся.

– Я был не единственным, – многозначительно добавил он.

– Мне говорили.

Торн подозрительно хмыкнул.

– Что вам, собственно, нужно? Мне не нравится, что вы хитростью вытянули мой адрес у старого дурня. Я-то думал, вы хотите купить картину...

– Это не исключено, – холодно ответил Рив.

– Тогда почему вы не смотрите на картины, вместо того, чтобы копаться в моем прошлом?

– Все это между собой связано. Вы знали ее сестру, Элен Клементс?

– Еще бы! Все о ней слышали. Громкое дело было, вы наверное знаете.

– Я был ее защитником.

Выражение лица Торна сразу переменилось. Или он сохранял ясную голову несмотря на выпитое, или вовсе не был так пьян, как прикидывался.

– Так вот в чем дело – в той попытке самоубийства! Разумеется, я читал в газетах. Не понимаю только, при чем тут Френсис и я.

– Вы встречали Элен в этом районе?

– Да, – не задумываясь кивнул Торн. – Как-то я увидел ее на улице и шел следом до самого дома. Она меня, пожалуй, не заметила, впрочем, могла просто не узнать.

– Для чего вы шли за ней?

– Из любопытства.

– А раз вы узнали, где она живет, вы нанесли ей визит?

– Для чего? Я знаком был не с ней, а с Френсис, и все было так давно, что уже успел позабыть.

– Но вы помнили мисс Траб достаточно хорошо, чтобы узнать ее через пятнадцать лет. Чего вы от нее хотели?

– Чего я хотел? Ничего не хотел.

Говорил он все громче. Уоррингтон-Рив беспощадно продолжал натиск:

– Вы хотели от нее денег? Вы всегда просите у знакомых денег, не так ли? Это был шантаж?

Торн тяжело поднялся, трясясь от ярости.

– Убирайтесь! – заорал он, размахивая кулаками. – Сейчас же вон отсюда!

– Нечего так волноваться! – спокойно ответил адвокат, не трогаясь с места.

Живописец вновь опустился в кресло.

– Это ложь! – продолжал кричать он. – Если она утверждает, что я приходил к ней домой, то подло лжет! Не было меня там тогда. Могу доказать!

– Когда – тогда? Когда вас там не было?

– Ну, когда она отравилась газом, – перемена в его поведении была столь разительна, что Уоррингтон-Рив смотрел на него с презрением.

– Во время процесса мисс Траб вы были в госпитале, – продолжал он, не повышая голоса. – Я это знаю. Вы оказались вне этого дела. Не было ничего, что могло бы указывать на вашу связь с мисс Траб или ребенком. Но теперь наше расследование идет в другом направлении. Мы ищем отца этого ребенка.

– Я! – Торн расхохотался, громко и хрипло, содрогаясь всем толстым телом. – Я и Элен! Да побойтесь Бога! Я ее совсем не знал!

– Это было необязательно, – холодно заметил адвокат, поскольку мисс Траб, вероятно, не была матерью ребенка.

Смех вдруг оборвался. На миг меж багровых век живописца мелькнул панический огонек. Но он опомнился.

– Она с самого начала так утверждала, – кивнул он. – Точно помню. Но не слишком ей это помогло.

– Тогда – нет, – возразил адвокат. – Но не удалась и вторая часть плана. Ее не повесили – пришло помилование. Боюсь, что сейчас ее жизни вновь угрожает опасность, по той же причине и со стороны того же человека – или людей – настоящих родителей ребенка. Правда всегда трудноразличима, но на этот раз мы намерены до нее докопаться. Мы с Куком.

Толстые губы Торна дрогнули и обвисли.

– С Куком? – хрипло переспросил он.

– Поверенный, который тогда поручил мне это дело – Стивен Кук.

Рив повернулся к выходу. Торн смотрел ему вслед, не трогаясь с места.

– Не советую, – наконец выдавил он. – Вы рискуете – и вы, и та пара молодых глупцов. Элен поступила разумно – она спряталась. Оставьте ее в покое. Так будет лучше для всех.

Уоррингтон-Рив не ответил. Спустившись по лестнице, вышел из дому и поехал к себе в контору. Нужно было кое-что как следует обдумать.

Под конец той же самой недели Холмсов навестил неожиданный гость в лице Колина Мидоуса. В один прекрасный день тот позвонил Мевис, сообщив, что оказался в Лондоне по делам, и спросил, не мог бы зайти к ним вечером.

С мистером Мидоусом они встречались впервые. Выглядел он точно как они и представляли: скромно одетый мужчина средних лет, с деревянным лицом, старательно зачесанными поредевшими русыми волосами и спокойными движениями. Не теряя времени, он перешел к делу.

– Я решил, что должен встретиться с вами, поскольку моя жена все больше нервничает и выходит из себя в результате вашего, разумеется, предпринятого с наилучшими намерениями, расследования. С ним пора покончить. Тем более сейчас, когда дело в руках полиции.

Холодный аристократический тон тут же вызвал резкий отпор Рэя.

– Мне очень жаль, что миссис Мидоус нервничает, – ответил он. – И неудивительно. Но мисс Траб не может или не хочет постоять за себя сама, значит кто-то должен это сделать...

– Вот именно, – мистер Мидоус усмехнулся так любезно, что Мевис даже немного устыдилась поведения Рэя. – Но сейчас она под наилучшим надзором, в прекрасной клинике...

– В этом все и дело, – невежливо перебил Рэй. – Мы не считаем, что там ей место. Мы всегда были убеждены, что она совершенно здорова.

Лицо мистера Мидоуса посуровело. Потом он прикрыл ладонью глаза и тяжело вздохнул.

– Мне не нужно рассказывать вам про свои давние связи с семейством Клементс, – начал он. – Я уверен, вы сами все выяснили во время ваших самодеятельных изысканий, но хотелось бы, чтобы вы помнили, что меня связывало с Элен до тех пор, пока... когда она мне изменила. Я всегда склонен был считать эту измену и все, что произошло потом, результатом ее психической неуравновешенности, которая привела к приступу безумия.

Рэй почувствовал, что его мутит. За гладкой, плавной речью таился яд, яд и уязвленное тщеславие. Переглянувшись с Мевис, он почувствовал облегчение, увидев в ее глазах такое же отвращение, какое испытывал сам.

– Я согласен, такое объяснение принять легче, – жестко заметил он. – Дело только в том, что это не может быть правдой, – и взглянул на Колина едва не с огорчением. Не хотел его обидеть, хотел убедить.

– Мне очень жаль, – продолжал он, – но мы просто не можем понять, почему вы тогда не пытались найти отца ребенка. Почему позволили плодить все эти тайны, если вам Элен была так дорога, как вы утверждаете.

Мистер Мидоус встал.

– Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать мои личные дела. Но по крайней мере некоторые детали могу вам пояснить. Элен покинула Уэйфорд, не сообщив мне о причинах, которые вынудили ее к этому. Даже не предупредив меня. Изредка писала мне из Конингтона. Я считал, что она хочет порвать наши отношения и боится сделать это открыто. А потом услышал от ее сестры, которую видел время от времени, что она родила ребенка. Я был потрясен до глубины души.

"Это звучит правдоподобно, – подумал Рэй. – Обычная история, но совершенно не подходит для мисс Траб".

– Как, должно быть, вам было тяжело, – сочувственно отозвалась Мевис.

Мистер Мидоус был исполнен благодарности.

– В Уэйфорде никто ничего не знал, – продолжал он, – до самой смерти мистера Клементса. Нам удалось скрыть это от него. Тогда ему уже нездоровилось, хоть конец и наступил неожиданно. Это бы его убило. Элен всегда была его любимицей, правда после ее отъезда Френсис постепенно заняла ее место.

Когда он говорил, в голосе его звучало удовлетворение, и Рэй припомнил, сколько получил бывший скромный клерк, унаследовав благодаря женитьбе на Френсис всю фирму. При мысли об этом легкий холодок пробежал по его спине.

– Никто ничего не знал, – продолжал рассказ мистер Мидоус, – до самой смерти ребенка, ареста Элен и судебного процесса. Я тогда как раз был демобилизован по инвалидности после нескольких месяцев пребывания в госпитале. Моя жена в Уэйфорде нянчила нашего малыша. Для нас это было крайне тяжелое время, и Френсис все еще переживает.

– Ничего удивительного, – заметил Рэй, – если принять во внимание, что дело не было прояснено до конца, – это подчеркнул сам министр, заменив смертную казнь на пожизненное заключение.

– Мы никогда не сомневались, – ледяным тоном возразил Колин Мидоус. – К сожалению, сомнений быть не могло.

Разговор угас. Холмсы не хотели соглашаться ни на то, что перестанут интересоваться мисс Траб, ни на прекращение своих изысканий.

– Но, как вы сами сказали, дело уже практически не в наших руках, – уверяла гостя Мевис, провожая его к машине. – Теперь этим заинтересовалась полиция, да и мистер Уоррингтон-Рив тоже. Ему помогает поверенный. Вы знаете мистера Кука?

– О, да, – ответил мистер Мидоус. – Кука я знаю прекрасно.