"Встретимся в морге (Испытание злом)" - читать интересную книгу автора (Макдональд Росс)Глава 21По склону я поднялся наверх. Тихая и спокойная ночь балансировала в мертвой точке. За спиной сияла паутина городских огней, словно море с мириадами светящихся существ поднялось и затопило горы. А впереди серую пустыню настоящего океана освещало лишь несколько крошечных звездочек. Выехав в то самое место, где Керри Сноу нашел свою смерть, я вдруг почувствовал, что тьма здесь буквально осязаема. День, свет — сейчас это были пустые слова; подобных понятий просто не существовало в этом темном мире. Оставалась только смерть. Я ясно видел эту безумную троицу: упавшего человека с размазанным по асфальту лицом, ослепшего от алкоголя водителя, даже не догадывающегося, что под колесами автомобиля хрустит голова жертвы; Артура Лемпа, прячущегося в темноте и лихорадочно старающегося придумать новый план вместо провалившегося. Я включил вторую скорость и позволил инерции увлечь машину вниз по крутым поворотам. Возбуждение давным-давно угасло, превратившись в тихую злость. Если мальчик жив, то моя задача — найти его. Если нет, то именно я должен представить его счет к оплате. Фары осветили сторожку, в которой жил Майнер и в которой Майнеру больше не жить. На дорожке облетевшие эвкалиптовые листья складывались в какие-то унылые иероглифы. Деревья стояли позади, напоминая дрожащих от потаенного страха великанов. Я и сам перепугался, посмотрев на складывающиеся небеса. За поворотом стоял чей-то автомобиль. Свет, падавший из окон, освещал глубокую лощину. Машина оказалась новым «бьюиком» с откидным верхом и наводила на мысль о Ларри Сайфеле. Он лично открыл дверь. Глаза его были мутными и сонными. Адвокат радостно обдал меня едкой волной алкоголя, затем провел в застекленный холл и впервые за все время нашего знакомства заговорил шепотом: — Вы ведь знаете, что произошло? — Много чего произошло. Его рука вцепилась в мою. — Я имею в виду старикана. Он умер сегодня, то есть вчера... — Форест только что сообщил мне об этом. Вскрытие будет? — Не вижу для этого никаких оснований. Доктор заверил Хелен, что это коронарный тромбоз. — После этих слов она, видимо, вздохнула с облегчением... Его аж перекосило. — Нет ли в ваших словах подтекста? — Его надо искать не в моих словах, а в происходящем здесь. Я всего лишь стараюсь докопаться до истины. И сейчас, на мой взгляд, появились некоторые факты, способные заинтересовать юриста. Человек серьезно болен. Известно, что чрезмерное волнение способно его убить. Совершенно определенное действие, которое сильно влияет на психику и общее физическое состояние. Я имею в виду похищение сына. Человек умирает, и возникает логичный вопрос: не убийство ли это? — Вы хотите знать мое мнение? Я считаю сей «факт» весьма спорным. Для сравнения можно привести несколько примеров подобных этому дел, в которых убийство было доказано... — Я намекаю на ваши показания. Форест мне сказал, что именно вы сдали Керри Сноу ФБР за дезертирство. Это было в сорок шестом. Я не верю, что с человеком можно поступить подобным образом и спокойно об этом забыть. — Вы называете меня лжецом? — Я хочу сказать, что память — это как бы импровизационная пьеса. Трактовка — совершенно вольная. Вам необходимо поработать над режиссурой. — С меня довольно! Кем вы себя мните, черт вас побери? — Диогеном. У меня диогенов комплекс. А вы? — Эдипом, — произнесла Хелен Джонсон от дверей. — Перед вашим приездом мы как раз обсуждали эдипов комплекс и его последствия. Ларри сказал, что Эйбель существовал в его жизни как образ отца. А так как «отцу» теперь капут, то у Ларри появилась непреодолимая потребность овладеть «образом» матери, в роли которой, разумеется, выступаю я. Все правильно, Ларри? — Быстро работаете, Сайфель. — Идите к черту. — Его перекосило. Он рывком развернул меня. Правый кулак немедленно взлетел к моему лицу. Левым предплечьем я парировал апперкот, придвинулся и захватил его руки в «тиски». — И когда ты только вырастешь?! Удар по носу никогда не решал проблем. Я знал типов вроде Сайфеля, в молодости частенько возился с подобными: легкоранимое «эго», скрывающееся под жирком блефа и тщеславия. — Отпусти руки! Узнаешь, кто тут взрослый, когда я размажу твою башку по полу. Он изо всех сил пытался освободиться. В пьяных адвокатских глазах стояли слезы ярости. Его подвергли унижению перед женщиной, и Сайфель не мог этого вынести. Я не сомневался, что он достаточно натерпелся подобных выходок от своей матери. Хелен Джонсон положила руку ему на плечо. — Ларри, тебе необходимо успокоиться. Если это будет продолжаться, то мне придется попросить тебя покинуть этот дом. От прикосновения женщины адвокат словно окаменел. Я отпустил его. Трясясь от ярости, Сайфель повернулся к Хелен. — Ты просто не слышала, что он говорил. — Не слышала чего? — Она была очень спокойна, я бы сказал, даже чересчур. Ночью от ее красоты веяло странным холодом. И темнотой. На лбу появились морщины, в глазах сквозило сомнение, под ними набухли синеватые полукружия. — Он фактически обвинил тебя в убийстве собственного мужа, а меня — в сокрытии информации. — И?.. — Со слабой негаснущей улыбкой она повернулась ко мне. — Мистер Сайфель преувеличивает. Форест, агент ФБР, предположил такую формулировку касательно смерти вашего мужа: «косвенное убийство». Я хотел узнать мнение мистера Сайфеля, ведь он адвокат: лежит ли на похитителях ответственность за смерть мистера Джонсона? — Так, значит, вот вы зачем приехали сюда в такой час — попросить у Ларри юридической консультации... — Я приехал, чтобы разобраться. — Хорошо, тогда давайте сначала поговорим о причине смерти Эйбеля. Я думала об этом весь вечер, точнее всю ночь. Мне кажется, лучше всего будет рассказать вам правду. Тут что-то такое есть... Сайфель развернулся, загородив женщину своим вечерне-пиджачным плечом. — Хелен, ни слова больше. В таком состоянии у вас достанет глупости обвинить себя черт знает в чем. Ее взгляд был устремлен мимо него. — Так вот, я и говорю, находясь в таком состоянии, что правда обычно спасает от греха. Падая в бездну, цепляешься не за что-нибудь, а за нее — вы понимаете, — даже если обдираешь руки. Кроме того, даже не пытаясь играть роль безутешной вдовы, я понимаю, что крупно задолжала и сейчас настало время платежа. Ее психический надлом меня здорово напугал. — Мы можем сесть и поговорить? — спросил я. — Конечно. Простите, ради Бога. Вы, наверное, очень устали. Мистер Форест рассказал о том, что вы пытаетесь сделать. Не могу выразить, насколько я вам благодарна... — Не стоит, — сказал я. — Пока Джейми не найден, все это ничего не стоит. — Нет. Не могу с этим согласиться. — Ее глаза внезапно наполнились слезами. — Но проходите же. Она усадила меня в углу гостиной на круглый секционный диван возле камина. Эвкалиптовые бревнышки почти прогорели, распространяя слабый запах лекарств. Неверный свет жался по стенам; ночь приникла к огромному окну. — Что будете пить, мистер Кросс? Ларри с удовольствием сделает вам напиток, не правда ли, Ларри? — Разумеется, — раздраженно отозвался Сайфель. — Это очень любезно с вашей стороны, но, боюсь, мне придется отказаться. В сие позднее время это просто собьет меня с ног. — Тогда выпей сам, Ларри. Ты знаешь, где что стоит. Сайфель вышел из комнаты. Женщина примостилась рядом, на низкой спинке дивана. — Я очень привыкла к Ларри, правда, в последнее время он здорово портил мне настроение. Сегодня капля переполнила чашу. Он сделал мне дьявольски наглое предложение. Ему пришло в голову, что сегодня самый подходящий день для того, чтобы убежать на край света и поживать себе на этом краю до скончания века. Можете себе представить? В подобных-то обстоятельствах... — Да, я могу себе это представить. — Я чуть было не выставила его вон. — Но почему-то не выставили... — Я боялась оставаться одна. — Ну, а друзья, родственники? — Никого, с кем бы мне хотелось побыть. Я телеграфировала матери в Нью-Йорк, и видимо, она вылетит завтра либо послезавтра. — Хелен понизила голос. — Ларри меня страшно разочаровал. Я-то думала, что в такую минуту смогу ему довериться. — Он пьет уже с полудня. Ничего странного, что тормоза у него напрочь отказали. — Забытое слово — сдержанность. У людей ее теперь днем с огнем не сыщешь. Что хотят, то и творят, а чем больше хотят, тем сильнее себе же гадят. — Она склонила голову, представ на сей раз в образе скорбящей королевы. — А вы что за человек, мистер Кросс? — Вы, видимо, не рассчитываете, что я вот так честно и прямо отвечу?.. — Не рассчитываю. — Судя по всему, я — перемещенное лицо из другого мира. Меня здесь ничто не устраивает, а я не устраиваю здешних. — Поэтому вы и не женитесь? Я наклонился к огню и поворочал кочергой прогоревшие бревна. Словно рой рассерженных шершней, от поленьев по дымоходу вверх взвились снопы искр. Я встал и посмотрел женщине в глаза. — Вы обсуждали меня с Энн Девон? — А что в этом страшного? — А Ларри Сайфеля? — Разумеется. Она его очень любит, да и Ларри Энн тоже нравится. Только он боится признаться в этом самому себе. Но вы не ответили на мой вопрос. — Вы ведь хотите получить честный ответ, не так ли? А такого у меня нет. Просто я никогда не задавал себе подобного вопроса. Думаю, что могу сказать примерно следующее: к другим я питаю более сильные чувства, чем к самому себе. Мои родители были несчастливы в браке. Мне кажется, что ребенком я только и пытался, что охладить страсти. Либо уничтожить в зародыше начинающуюся ссору. В самые черные дни Великой Депрессии я начал учиться в колледже. Специализация — социология. Хотел людям помогать, «Приносить пользу обществу» — этот лозунг был в то время религией для многих. Но зерна, посеянные в те годы, дали всходы лишь через несколько лет после окончания второй мировой войны. Помощь другим я понимал как отказ от помощи самому себе, но при этом душа остается где-то далеко позади. Эмоционально я отброшен на много лет назад. — И вы действительно так думаете? — Глаза ее полыхали темным огнем. Я не ответил, потому что ответа у меня не было. Никому не дано познать самого себя, а когда все-таки человек добивается своего, он понимает, что уже слишком поздно. Я передернул плечами. — Мне понятна сентенция о пользе. Любая сестра милосердия поймет нас. Я, например, всегда этим гордилась. Разве это не добродетель? — Конечно, как и любые другие человеческие качества, когда их не чересчур. — Но как желание помочь человеку может быть неправедным? — О вещах и поступках нужно судить по конечному результату. — Я огляделся в поисках Сайфеля. Адвокат куда-то сгинул. Тогда я решил взять быка за рога. — Я не знаю, почему вы вышли замуж за Эйбеля Джонсона. Но если при этом отсутствовала любовь, то делать этого не следовало. — Какое вы право имеете так говорить? — Никакого. Просто хочу выяснить все до конца. Блики огня из камина пригвоздили к стене ее огромную тень. Она трепетала наверху, похожая на бабочку в ореоле черного пламени. — Я любила его, — сказала Хелен Джонсон, — по-своему. Разумеется, мне было известно, что он богат, а я вкалывала всю свою жизнь и все же вышла замуж не из-за денег. — А из-за чего? — Вы жестоки, — сказала она, опустив голову. — Происходящее жестоко само по себе. Я хочу увидеть окончание спектакля. — Я жалела Эйбеля. Он умолял меня стать его женой, боялся лишиться сиделки, боялся одиночества, смерти. И он так хотел сына... Да, вы были правы. Действительно, необходимо все прояснить. — Действительно... — Он был старше и с трудом тащил меня и сына по жизни. Изо всех сил старался держаться молодцом, но даже Джейми был ему в тягость. Представьте себе деда, который вместо внука нянчился с собственным сыном! Конечно, Эйбель любил мальчика, но не мог заниматься с ним целыми днями. Это было одной из причин, почему я позволяла Джейми столько времени проводить с Фредом Майнером, и, как я теперь понимаю, самой большой ошибкой. Я столько дров наломала!.. Она заломила руки. Я услышал тихий хруст. — Не следует во всем винить только себя. Ваш муж тоже был неравнодушен к заготовке дров. Она смотрела на меня в каком-то изумлении. — Да, только что собиралась вам сообщить. Я узнала, что он мне не доверял. Но, быть может, вам все известно? — Я разговаривал с человеком по фамилии Бурк. Он владелец частного сыскного бюро в Голливуде. Она прижала руки к груди и вздохнула. Ее волосы, словно застывший огонь, словно обретшее форму темное пламя, взвились надо лбом. И тогда я подумал: пусть виновна, но все равно она — великолепна. — Я была верна Эйбелю. Наверное, странно говорить об этом вам... Я никогда и ни с кем не обсуждала свою семейную жизнь и вряд ли найду в себе силы сделать это вновь, хотя ни в чем не виновата. Быть может, мне не следовало позволять Ларри возить меня развлекаться, но до сегодняшнего дня я и не думала, что Эйбелю может прийти в голову меня подозревать. Впрочем, его ревность не была для меня тайной. — Это со всяким может случиться. — Особенно со всяким старым человеком. Сейчас, как видите, мне не до жалости, она куда-то улетучилась. Последняя капля просочилась в песок неизвестности после того, как несколько часов назад он мне сообщил, что шпионил за мной!! А ведь последние шесть лет я только и делала, что нянчилась с ним! — Он вам сам об этом рассказал? — Да. Когда я вернулась из морга, то описала ему мертвого человека. Подумала, что, быть может, он видел кого-нибудь подобного на железнодорожной станции. Эйбель по описанию понял, кто это: частный детектив, который несколько месяцев тому назад шпионил за мной. Она поднялась и подошла к окну. Ее тень, приняв угрожающие размеры, прокатилась по стене, словно надвигающаяся неотвратимая кара. — Эйбель понял, что натворил. Именно он ответственен за то, что началась серия этих жутких убийств. Он сделал неверный шаг, а все остальное — последствия. — Она задумалась. — Вы действительно обвиняете меня в убийстве Эйбеля? — Ларри поспешил с выводами. Я просто не исключаю подобную возможность. — А я исключаю. Эйбель сам себя убил. Он не мог примириться с мыслью о том, что натворил. Сам сказал мне об этом перед смертью. — Это был преднамеренный суицид? — Мне бы не хотелось называть это так. Он ведь не застрелился и не принял яд. В его состоянии это было необязательно. Эйбель встал с постели и разгромил комнату в щепы. Он переломал все — кусок за куском — в пыль. Я попыталась его остановить, но — тщетно. Сказал, что стоит мне сунуться и он меня прикончит. Эйбель умер от ненависти к себе. А еще от ярости. Когда шум затих, я вошла и увидела его лежащим в груде обломков. — Хелен, почему бы вам не отдохнуть? Это был ужасный день... — Не могу. День действительно невероятный, но сейчас мне не до сна... — У меня есть немного нембутала... — Нет, — произнесла она резко. — В доме достаточно снотворного. Я предпочитаю не спать. Это может показаться нелепым, но мне кажется, что если сконцентрироваться на мысли о том, где сейчас находится Джейми, то я это в конце концов узнаю. — Вы его очень любите... — Его все любят. А я больше всех. Он мой сын. — Вполне возможно, что Майнер отвез мальчика куда-то в пустыню. — Я рассказал ей о «расписании» Лемпа, которое отдал Форесту. — Не знаете ли вы какого-нибудь места, где он мог бы схорониться? — Нет. Фред ненавидел пустыню. — Задумчиво добавила: — У нас там есть небольшое бунгало... Но не повез же он Джейми в наш собственный дом! — Чего зря гадать! Понимаете, они могли рассуждать так, что при подобном раскладе это место заподозрят в последнюю очередь. Кто-нибудь сейчас там живет? — Нет. В прошлом месяце мы законсервировали дом. Летом там слишком жарко. — А ключи где? — Эйбель хранил их в своем бюро. Я принесу. Она вышла, но вскоре вернулась. На лице ее было написано недоумение. — Они исчезли. — Где он находился, этот ваш дом? Телефон там есть? — Разумеется. Она дала мне номер связной через Палмдэйл. В три часа ночи на междугородней линии задержек не было. Сквозь неясные шумы и потрескивания телефон прозвонил четыре, а затем еще четыре раза. На том конце кто-то поднял трубку. — Вызывает Пасифик-Пойнт, — сказал оператор. Молчание. — Кто-нибудь! — повторил оператор. — Вызывает Пасифик-Пойнт. Трубку положили на место. Операторы обменялись замечаниями, а затем: — Извините, сэр, но ваш номер не отвечает. — Но там все-таки кто-то есть? — Думаю, да, сэр. Попробовать еще раз? Прямо над моим ухом раздался крик Хелен Джонсон: — Да! Пожалуйста! Я знаю, что Фред там! Это может быть только он! — Нет. Спасибо, — сказал я и положил трубку. Хелен вцепилась в мое плечо обеими руками и принялась трясти меня изо всех сил. — Он ведь там! Поговорите с ним! Мне необходимо знать!.. — Нет. Мы только его вспугнем. А быть может, уже вспугнули. Эмоции перехлестывали через край. Хелен закричала: — Да! Вы правы! Нужно ехать немедленно! — И вы тоже? — Больше я никому не доверяю! Я потянулся за трубкой. — Необходимо уведомить Фореста. Ее рука, тонкая и сильная, накрыла мою. — Вы никому не скажете. Я не намерена терять ни единого шанса. Если Фред Майнер вернет мне Джейми живым и невредимым, то пусть убирается на все четыре стороны вместе с деньгами... — Как далеко находится ваш дом? — Часа два езды. Поедем в «линкольне». Так быстрее. — Быстрее будет сообщить ФБР. У них самолет. — Мне наплевать. Я хочу, чтобы к тому времени, как мы туда доберемся, мой мальчик был жив и здоров. — Последняя надежда ожесточила женское сердце. Спорить с ней было бесполезно. Она так завелась, что могла спокойно поехать одна. — А где Сайфель? — спросил я. — Он мог бы сгодиться на случай заварушки. — Пошел в буфетную за выпивкой и больше не выходил. Отыщите его скорее! В буфетной горел свет и повсюду были видны следы Сайфелевого пребывания: на стойке — серебряное ведерко с подтаявшим льдом; пешня, плавающая в ледяной каше, открытая бутылка ирландского виски «Бушмилл» и мокрый кружок, высыхающий на полированной поверхности. Из другой части дома до меня донеслось какое-то икание. Я обнаружил Сайфеля в ванной. Он стоял, погрузив голову в раковину. Холодный свет освещал хозяйскую спальню, выставляя напоказ описанный Хелен хаос. Эйбель Джонсон совсем озверел перед смертью. Кровать была разнесена на куски, покрывало разодрано, занавеси с окон содраны, окна и зеркала перебиты. Перед кончиной старик боролся с самим собой, разрушая с таким трудом выстроенную жизнь. Сайфель поднял мокрое лицо и потянулся за полотенцем. — Не обращайте внимания. Меня стошнило. Сейчас получше. Никогда больше не буду мешать портвейн с виски. — Он содрогнулся, пряча лицо в полотенце. Над голубой квадратной ванной в стену был вделан рисунок Обри Бёрдсли[6], изображавший женщину с лебединой шеей, глазами змеи и волосами, похожими на сплетение тропических растений. Она была выписана до мелочей, а на вид — изящна и порочна. — Поедем прокатимся, — сказал я Сайфелю, затягивающему узел галстука. — Прокатимся? Куда еще? — Расскажу по дороге. Пошли. Хватит вам красоту наводить. Не девочка все-таки... — Минутку. Я хочу вам кое-что сказать с глазу на глаз. Я приготовился к кулачному бою под пристальным взором бердслиевской темноволосой дамы, но Сайфель был действительно непредсказуем. Он сказал: — Я хотел бы извиниться, чересчур много выпил, да и Хелен обрубила меня будь здоров. В общем так, я вспомнил Керри Сноу, по крайней мере, фамилию, правда, самого человека я никогда не видел. Я выдал его в сорок шестом. — Никогда не встречаясь в жизни? — Точно. Сказал фэбээровцам, где его найти. — А от кого вы получили информацию? Он колебался, давясь стыдом. — Мне необходимо об этом кому-нибудь рассказать. Почему же не вам? Адрес этого человека мне дала Хелен. Сказала, что Сноу необходимо арестовать. Только не выдавайте меня. — Он конфузливо улыбнулся. Механика простейшая. Сайфель отомстил Хелен за то, что она его отвергла. Я буквально ослеп от ярости. Руки чесались надавать ему по физиономии. Но волна схлынула. Я был опустошен: сомневаться в словах Сайфеля не приходилось. «Оставлю все это на потом», — подумал я и пошел на улицу. Сайфель плелся сзади. Ветер крепчал. Над шепчущимися деревьями ходуном ходило темное небо, грозя в любую минуту опрокинуться на нас. Черный «линкольн», раздавивший Керри Сноу, мурлыкал на дорожке. За рулем сидела Хелен. Она подвинулась, освобождая мне место, и тут же начала объяснять Ларри Сайфелю, куда мы собрались. |
|
|