"Сонавайтесь, Флетч!" - читать интересную книгу автора (Макдональд Грегори)

ГЛАВА 3

– Меня зовут Флинн. Инспектор Флинн, – инспектор на секунду застыл на пороге кабинета, заполнив собой дверной проем.

Хорошо сшитый коричневый костюм-тройка из твида. Широченные грудь и плечи. Густые вьющиеся каштановые волосы. А между волосами и плечами крошечное ангельское личико то ли восьмилетнего ребенка, то ли карлика. Даже с шапкой волос голова казалась непропорционально маленькой, этакой пусковой кнопкой на громаде мощной машины. И глаза необычного зеленого оттенка. Такой цвет можно увидеть разве что на мокром после дождя весеннем лугу, сверкающем под прорвавшимися сквозь облака солнечными лучами.

На правой штанине темнели пятнышки засохшей крови.

– Приношу извинения за мои брюки. Мы только что с другого вызова. Убийца орудовал топором.

Голос мягкий, нежный, несоответствующий столь мощной грудной клетке.

– Вы – ирландский коп lt;Прозвище полицейских в США. На северо-востоке США многие полицейские ирландского происхождения.gt;, – Флетч встал.

– Именно так, – подтвердил Флинн.

– Я не имел в виду ничего обидного.

– Я понимаю.

Мужчины сочли возможным обойтись без рукопожатий.

Флинн шагнул вперед, освобождая дверной проем. Из-за его спины возник еще один полицейский в штатском, моложе и ниже ростом, с блокнотом и шариковой ручкой в руках. В дешевых, но безупречно чистых костюме и рубашке. А его ботинки, несмотря на слякоть на улице, блестели, словно он начистил их, войдя в подъезд.

– Это Гроувер, – пояснил Флинн. – Начальство не доверяет мне парковку служебной машины.

Флинн занял свободное кресло. Флетч тоже сел.

Часы показывали десять двадцать шесть.

Все это время Флетч провел в кабинете. Компанию ему составил молодой патрульный, изо всех сил старавшийся не смотреть на него. По остальным комнатам квартиры бродили другие полицейские, в форме и в штатском. Возможно, и репортеры, отметил Флетч про себя. До него доносились приглушенные голоса, но слов он разобрать не мог. Через открытую дверь до кабинета долетали отсветы вспышек: фотографы работали как в гостиной, так и в спальнях.

Прибыли санитары, пронесли свернутые носилки через прихожую, держа курс на гостиную.

– Вас не затруднит закрыть дверь, Гроувер? И устраивайтесь за столом. Мы обязаны не упустить ни единого слова из того, что скажет нам этот джентльмен в сшитом в Англии костюме.

Патрульный вышел, и Гроувер закрыл дверь.

– Вам зачитали ваши права? – осведомился Флинн.

– Первый же фараон, вошедший в квартиру.

– Фараон, значит?

– Фараон, – подтвердил Флетч.

– Позвольте все-таки спросить, не желаете ли вы, чтобы допрос мы вели в присутствии вашего адвоката?

– Думаю, мне он не понадобится.

– Чем вы ее ударили?

На лице Флетча, в его глазах отразилось изумление. Он промолчал.

– Ладно, – Флинн уселся поудобнее. – Ваша фамилия Флетчер?

– Питер Флетчер.

– А кто такой Коннорс?

– Владелец этой квартиры. Я получил ее по обмену. Он сейчас в Италии.

Флинн наклонился вперед.

– Насколько я понимаю, в данный момент вы не намерены сознаться в совершении этого преступления?

– Я вообще не намерен сознаваться в совершении этого преступления.

– Почему нет?

– Потому что я его не совершал.

– Этот мужчина говорит, что не убивал, Гроувер. Вы записали?

– Сидя здесь, я думал о том, что вам скажу.

– Я в этом не сомневаюсь, – массивные руки легли на подлокотники. – Хорошо, мистер Флетчер. Так с чего вы решили начать?

Зеленые глаза уперлись в лицо Флетча.

– Сегодня днем я прибыл из Рима. Сразу приехал в эту квартиру. Переоделся и пошел обедать. Вернулся и нашел тело.

– Каков денди, а, Гроувер? Давайте посмотрим, правильно ли я вас понял, мистер Флетчер. Итак, вы прилетели в незнакомый город, вошли в полученную по обмену квартиру и в первый же вечер нашли в ней великолепную обнаженную женщину, никогда ранее не виденную вами, которую кто-то убил на ковре в гостиной. Так?

– Да.

– Что ж, не сильно мы продвинулись. Надеюсь, вы записали каждое слово, Гроувер, хотя их было и немного?

– Я рассчитывал, что краткость позволит нам всем побыстрее лечь спать.

– Он говорит, лечь спать. Перед вами, Гроувер, чело век, у которого выдался трудный день. Вы не будете возражать, если я задам вам несколько вопросов?

– Валяйте, – кивнул Флетч.

Флинн глянул на часы.

– За шестнадцать лет семейной жизни у меня выработалась привычка приезжать домой к двум часам ночи. Аккурат к этому времени жена подогревает мне ужин. Так что поговорить мы успеем, – он скосился на бокал шотландского с водой, который Гроувер передвинул на край стола. – Во-первых, я должен спросить, сколько вы выпили сегодня вечером?

– Лишь то, что убыло из этого бокала, инспектор. Унцию виски? Меньше? Неужели в Бостоне есть инспекторы?

– Только один. Я.

– Это печально.

– Я бы сказал, вы попали в самую точку. И я, да и Гроувер тоже, сожалеем о том, что во всем Бостоне только один человек достоин звания инспектора. Но мы говорили не о бостонской полиции, а о спиртном. Сколько вы выпили за обедом?

– Полбутылки вина.

– Рад, что вы ведете точный подсчет. А до обеда вы ничего не пили?

– Ничего.

– И вы хотите сказать, что ничего не пили, пока летели над Средиземным морем и бескрайним океаном? Вода, вода, кругом вода...

– Вскоре после взлета я выпил чашечку кофе. И стакан прохладительного напитка за ленчем.

– Вы путешествовали первым классом?

– Да.

– Я слышал, в первом классе спиртное дают бесплатно и без ограничений.

– Я ничего не пил ни во время полета, ни перед посадкой. Не пил ни в аэропорту Бостона, ни в квартире. Выпил вина в ресторане и полбокала виски с водой, ожидая вас.

– Гроувер, если вам не трудно, отметьте, что, по моему разумению, мистер Флетчер совершенно трезв.

– Не хотите ли выпить, инспектор? – предложил Флетч.

– О нет. Я не пью виски. Однажды выпил, студентом в Дублине, так на следующее утро у меня чуть не раскололась голова. С тех пор не притрагиваюсь к этому зелью. Дело в том, что подобные преступления чаще совершаются теми, кто как следует накачался.

– Возможно, и на этот раз, найдя убийцу, вы выясните, что он убил женщину, выпив куда больше, чем я.

– Вы женаты, мистер Флетчер?

– Я обручен.

– И намерены жениться?

– Совершенно верно.

– И кто же та дама, счастье которой поставлено сейчас под угрозу?

– Энди.

– Позвольте мне догадаться самому. Записывайте, Гроувер. Эндрю.

– Анджела. Анджела ди Грасси. Она в Италии.

– И она в Италии, Гроувер. Все в Италии, кроме того, кто только что прилетел оттуда. Она не прилетела лишь потому, что не любит бостонскую погоду?

– Нет, ее задержали неустроенные семейные дела.

– Что же это за дела?

– Вчера я присутствовал на похоронах ее отца, инспектор.

– Ага. Не самое удобное время, чтобы покинуть свою суженую.

– Она должна присоединиться ко мне через пару-тройку дней.

– Ясно. И чем вы зарабатываете на жизнь?

– Я занимаюсь изящными искусствами.

– То есть вы искусствовед?

– Не нравятся мне такие слова, как искусствовед. Я занимаюсь изящными искусствами.

– Должно быть, вы сколотили на этом состояние, мистер Флетчер. Авиабилет первого класса, роскошная квартира, дорогая одежда...

– У меня есть собственные деньги.

– Понятно. Имея деньги, можно выбрать карьеру, о которой без оных и не подумалось бы. Между прочим, что за картина висит над столом? С того места, где вы сидите, наверное, не видно.

– Ее нарисовал Форд Мэдокс Браун.

– Мне она очень нравится.

– Англия, девятнадцатый век.

– Ну, я, конечно, не из Англии девятнадцатого века. Но проникновения в человеческую душу у него не отнимешь. Когда вы обратили на нее внимание? Я имею в виду картину.

– Когда звонил в полицию.

– Вы хотите сказать, что смотрели на картину, сообщая в полицию об убийстве?

– Полагаю, что да.

– Действительно, вы ни секунды не можете прожить без искусства. Как я понимаю, чтобы сообщить об убийстве, вы позвонили по контактному телефону полиции, а не воспользовались линией экстренного вызова.

– Да.

– А почему?

– Почему бы и нет? Необходимости в спешке не было. Девушка уже умерла. Мне не хотелось занимать линию экстренного вызова. Она могла понадобиться тем, кому требовалось незамедлительное вмешательство полиции. Остановить начавшуюся драку, доставить кого-то в больницу.

– Мистер Флетчер, люди, сильно заикающиеся и произносящие не более двух слов в минуту, набирают номер экстренного вызова, чтобы сообщить, что кошка залезла на дерево. Вы нашли контактный телефон в справочнике?

– Мне дала его телефонистка.

– Понятно. Вы никогда не служили в полиции?

– Нет.

– А у меня возникла такая мысль. Очень легко вы воспринимаете покойников в гостиной. И ответы ваши больно уж связные. Побывав на месте убийства, обычно только полисмен думает о том, что пора бы и лечь спать. Так о чем это я?

– Понятия не имею. Наверное, рассуждаете о девятнадцатом веке.

– Нет, мистер Флетчер. Я рассуждаю не об Англии девятнадцатого века, но о сегодняшнем Бостоне. Особенно меня интересует, что вы тут делаете?

– Я хочу написать биографию Эдгара Артура Тарпа-младшего. Этот художник родился и вырос в Бостоне, инспектор.

– Я знаю.

– Здесь хранится архив семьи Тарп. В Бостонском музее выставлено много его работ.

– Раньше вы бывали в Бостоне?

– Нет.

– Знаете здесь кого-нибудь?

– Пожалуй, что нет.

– Давайте вновь вернемся к вашему прибытию в Бостон. Такая занимательная история. На этот раз я попрошу вас сказать, где и приблизительно во сколько вы были. Вновь напоминаю, Гроувер все записывает, и потом вы не сможете его поправить, хотя я всегда это делаю. Итак, когда ваш самолет приземлился в Бостоне?

– В три сорок я уже стоял в здании аэропорта, ожидая багаж. Я перевел стрелки своих часов на местное время.

– Какая авиакомпания? Какой рейс?

– »Транс Уорлд». Номера рейса я не помню. Я прошел таможенный досмотр, сел в такси и приехал сюда. Примерно в половине шестого.

– Насчет таможни я понимаю, но от аэропорта ехать сюда десять минут.

– Вы меня спрашиваете? Я-то думал, что регулирование транспортного потока тоже входит в обязанности полиции.

Представитель бостонской полиции кивнул.

– Ну да, пять часов. Где вы застряли?

– В каком-то идиотском тоннеле, где капает с крыши, а под потолком вращаются скрипящие вентиляторы.

– А, Коллэхен. Я сам оказался в той же пробке. Но в пять часов пробка обычно возникает в северном направлении, а не в южном.

– Я побрился, принял душ, переоделся. Вышел из квартиры в половине седьмого или чуть позже. До ресторана доехал на такси.

– Какого ресторана?

– Он называется «Кафе Будапешт».

– Как интересно. Первый вечер в городе, а вы отправляетесь едва ли не в лучший ресторан.

– Мужчина, сидевший рядом со мной в самолете, порекомендовал мне пообедать там.

– Вы не запомнили его фамилии?

– Он не назвался. Мы практически не разговаривали. Только за ленчем. Кажется, он инженер. А живет на Уэсли-Хиллз.

– Уэллесли-Хиллз, – поправил его Флинн. – Вы заказывали вишневый суп?

– В «Будапеште»? Да.

– Я слышал, это объеденье, для тех, кто может себе позволить столь дорогое блюдо.

– Домой я решил пойти пешком. На такси я добрался до ресторана очень быстро. Из ресторана я вышел в самом начале девятого, а домой попал практически в половине десятого. Потому что заблудился.

– Где? Где вы заблудились?

Флетч оглядел кабинет, прежде чем ответить.

– Если б я знал, наверное, этого бы не случилось.

– Отвечайте, пожалуйста, на вопрос. Расскажите, куда вы пошли.

– О Господи. Ну хорошо. Рекламный щит «Ситко». Огромный, великолепный рекламный щит. Выдающееся произведение искусства.

– Далее все понятно. Вы повернули налево, а не направо. И пошли на запад вместо востока. Попали на Кенмор-сквэа. Что потом?

– Я спросил девушку, где Бикон-стрит, и оказалось, что она совсем рядом. По ней я и дошел до дома N_152. Шагал я довольно долго.

– Да. Прогулка неблизкая: Особенно после венгерского обеда. Итак, вы вошли в квартиру, заглянули в гостиную. С чего вас потянуло в гостиную?

– Чтобы потушить свет.

– Значит, впервые оказавшись в квартире, вы заглянули в гостиную и зажгли свет?

– Конечно. Я обошел всю квартиру. Только не помню, зажигал я в гостиной свет или нет.

– Скорее всего, зажигали. Щелкнуть выключателем – что может быть естественней. А как вы оказались в Риме?

– Я там живу. Вернее, у меня вилла в Канья, на итальянской Ривьере.

– Так почему вы не улетели из Генуи или Кана?

– Все равно я был в Риме.

– Почему?

– У Энди там квартира.

– Ну, конечно, Энди. Вы живете с Энди?

– Да.

– Давно?

– Пару месяцев.

– А с Бартоломео Коннорсом, эсквайром, вы встретились в Риме?

– С кем? О нет. Коннорса я не знаю.

– Вы же сказали, что это его квартира.

– Его.

– Как же вы оказались здесь, не зная мистера Коннорса?

– »Обмен домов». Международная организация. Со штаб-квартирой в Лондоне. Коннорс на три месяца получил мою виллу в Канья. Я – его квартиру в Бостоне. Мы оба экономим на этом деньги.

– Вы никогда не встречались?

– Даже не переписывались. Все, включая передачу ключей, обеспечивал Лондон.

– Да, отстал я от быстро меняющегося мира. Этого не записывайте, Гроувер. Итак, мистер Флетчер, вы никоим образом не знаете ни Бартоломео Коннорса, ни Рут Фрайер?

– Кто это?

– Слыша ваш ответ, у меня возникло ощущение, что я говорю сам с собой. Мистер Флетчер, Рут Фрайер – та молодая дама, которую только что вынесли из вашей гостиной.

– О.

– Он говорит «о», Гроувер.

– Инспектор, я абсолютно уверен, что никогда ранее не видел этой молодой дамы.

– Сочтем ваш рассказ за слово Иоанна, я имею в виду святого Иоанна, Гроувер... Когда вы увидели тело, у вас не возникла мысль, где одежда этой особы? Или вы привыкли к голым женщинам на Ривьере и подумали, что это их обычный наряд и в Бостоне?

– Нет, – покачал головой Флетчер. – Я не задумался над тем, где может быть ее одежда.

– Вместо этого вы пришли сюда, чтобы полюбоваться картиной.

– Инспектор, вы, надеюсь, понимаете, что в тот момент мне было не до ее одежды. Я остолбенел, увидев ее. Не знал, откуда взялась в моей гостиной эта девушка. И меня менее всего волновало, где ее одежда.

– Ее одежда в вашей спальне, мистер Флетчер. В том числе, и порванный лиф.

Флетчер пробежался взглядом по полкам с книгами.

– Кажется, я впервые слышу слово «лиф». Разумеется, оно встречалось мне в книгах, английских романах девятнадцатого века.

– Хотели бы вы услышать мою версию того, что произошло здесь сегодня вечером?

– Нет.

– И все-таки, давайте послушаем. Я все еще успеваю домой до двух часов. Вы прибыли в аэропорт, оставив свою ненаглядную в Риме. До того вы прожили с ней два месяца, в ее квартире, причем последние дни выдались очень печальными. На похоронах не радуются.

– Тем более, похоронах будущего тестя, – ввернул Флетч.

– И вы покинули свою единственную с божественной прыткостью, мистер Флетчер. Каково словосочетание, Гроувер? Вы все записали?

– Да, инспектор.

– Не меняя порядка слов?

– Нет, инспектор.

– Вы приехали и вошли в эту огромную, прекрасно обставленную квартиру. И ощущение свободы слилось в вас с чувством одиночества, потенциально опасная комбинация, если речь о богатом, не жалующемся на здоровье молодом человеке. Вы побрились, приняли душ, переоделись, полный сил и энергии. Пока моя версия не расходится с вашей, не так ли?

– Просто не понимаю, как они вообще могут разойтись.

– Вы выходите в мелкий, моросящий дождь. Возможно, принимаете самое простое решение и заглядываете в первый попавшийся бар для одиночек. Там прилагаете все силы, чтобы очаровать самую привлекательную девушку, которая, из-за дождя, уже успела пропустить пару стопочек джина. Кстати, Гроувер, нам нужно узнать, что у этой девушки в желудке. Вы заманиваете ее в квартиру, потом в спальню, она сопротивляется, по какой-то известной лишь ей причине. То ли обещала маме вернуться пораньше, то ли забыла принять противозачаточные таблетки, да мало ли почему в наши дни молодые дамы могут передумать. Вы же в спальне срываете с нее одежду. Испуганная, она выбегает в прихожую, мчится в гостиную. Вы догоняете ее. Она продолжает сопротивляться. Возможно, начинает кричать, а вы не знаете, толстые ли здесь стены. Квартира-то для вас новая. Вы только что из Рима, где оставили свою невесту. Классический случай, двое взрослых в комнате, причем их желания не совпадают. В раздражении, из злости, от страха, в ярости, вы что-то хватаете и бьете ее по голове. Чтобы утихомирить ее... или заставить замолчать. Но, к вашему изумлению, она падает у ваших ног и затихает навсегда.

Флинн потер один из своих зеленых глаз ладонью огромной руки.

– Ну, мистер Флетчер, разве я не изрек очевидную истину?

– Инспектор? Неужели вы думаете, что все так и было?

– Нет, не думаю.

Теперь его глаза скрылись под ладонями обеих рук.

– Сейчас, по крайней мере, нет, – продолжил Флинн. – Будь вы выпивши, да, я бы в это поверил. Или не обладали столь привлекательной внешностью. Зачем еще эти девчушки болтаются в барах, если не для того, чтобы встретить такого вот Питера Флетчера. Я бы поверил в мою версию, будь вы менее уверены в себе. Мне представляется, что гораздо проще избавиться от тела сопротивлявшейся женщины, чем подвергнуть себя полицейскому допросу. Впрочем, возможно, тут я и ошибаюсь, у всех свои странности. И если бы не звонок по контактному телефону полиции, я бы мог поверить, что вы находились в состоянии аффекта, не отдавали отчета своим действиям. Нет, в это я тоже не верю.

– То есть вы не собираетесь арестовать его, инспектор? – подал голос Гроувер.

– Нет, Гроувер, – Флинн встал. – Моя интуиция возражает.

– Сэр!

– Я уверен, что вы правы, Гроувер, но помните, пожалуйста, о том, что мне не довелось получить столь блестящую подготовку, характерную для полицейских Бостона. Не сомневаюсь, что любой из ваших не менее опытных коллег в мгновение ока упек бы мистера Флетчера за решетку. Но в аналогичных случаях, Гроувер, решающую роль играет именно неопытность.

– Инспектор Флинн...

– Тихо. Тихо. Если этот мужчина виновен, а вероятность этого по-прежнему велика, мы найдем новые свидетельства его вины. Если б я сам не видел чемоданы в прихожей, то подумал бы, что все его россказни – ложь. Я подозреваю, что так оно и есть. Я впервые вижу человека, пишущего об изящных искусствах, и не убежден, что среди ему подобных преобладают лжецы и убийцы.

– Полагаю, вы собираетесь запретить мне покидать город, – предположил Флетч.

– Отнюдь. Наоборот, мистер Флетчер, если вы покинете город, ситуация станет еще более интересной.

– Я пошлю вам почтовую открытку.

Флинн посмотрел на часы.

– Что ж, если Гроувер отвезет меня домой, я как раз успею выпить чашку настоя ромашки с моей Элзбет и детками.

– Отвезу, инспектор, – Гроувер открыл дверь в опустевшую прихожую. – Я хочу поговорить с вами.

– Разумеется, хотите, Гроувер. Я в этом не сомневаюсь.