"Выбор убийцы" - читать интересную книгу автора (Макбейн Эд)Глава 2Мейер Мейер явно не успевал на бар-мицву[1]. Это было как дважды два. Жаловаться было не на кого. Он давно уже договорился с лейтенантом, что в день бар-мицвы его не поставят на дежурство, но лейтенант не мог знать, что накануне произойдет убийство. Впрочем, на территории 87-го полицейского участка убийство может случиться в любой день и час, а потому планировать бар-мицвы надо так, чтобы они не совпадали по времени с убийствами. Сам Мейер Мейер не особенно печалился по этому поводу. Праздновалось тринадцатилетие маленького разбойника Билли, которого родные любовно называли Билли-Колотилли. К несчастью, он был сыном родной сестры Мейера Мейера, и дяде следовало бы испытывать теплые родственные чувства по отношению к прелестному крошке. Кроме того, его собственна? супруга успела прожужжать ему все уши о грядущем великом событии. Теперь же она будет целую неделю плакать и рыдать. Не попала на бар-мицву! И всю эту неделю он будет питаться консервами, и в супружеской спальне долго не будет раздаваться скрипа пружин. Такие вот дела... Человек, сидевший напротив Мейера Мейера в дежурной комнате 87-го участка, и не подозревал, что его собеседник может не попасть на праздник в честь очаровательного Билли-Колотилли. Ему было на это плевать. В его винном магазин произошло убийство, и теперь только одно занимало все его мысли и чувства. – Погибло товару на четыре тысячи! – выкрикивал он. – Кто мне заплатит за это? Я сам? Кто возместит мне убытки? – Вы полагаете, мистер Фелпс, что это должен сделать восемьдесят седьмой участок? – осведомился Мейер. Вопрос он задал спокойным, ровным голосом, простодушно глядя на своего собеседника голубыми глазами. Мейер Мейер был очень спокойным человеком. В свое время его отец, считавший себя неоцененным юмористом, решил, что сыграет отменную шутку, если даст своему сыну имя, в точности совпадающее с фамилией. Мейер Мейер, шедевр остроумия, образец благозвучия... Случилось так, что семья Мейеров, ортодоксальных евреев жила в квартале, где, кроме них, евреев было раз-два и обчелся. И если уличные мальчишки не могли найти никакого другого предлога, чтобы отлупить Мейера Мейера, им достаточно было упомянуть вслух его двуствольное имя. Узнав, благодаря отцовской причуде, почем фунт лиха, Мейер обрел и сверхъестественное терпение. Оно не оставило никаких физических следов – если не считать ранней лысины. К тридцати годам голова Мейера стала голой, как бильярдный шар. Теперь ему шел тридцать восьмой год, и он был вынужден пропустить семейное торжество, и вот сейчас, облокотившись на стол, Мейер с присущим ему терпением ждал, что же ответит ему мистер Фелпс. – Ну, а кто, по-вашему, должен за все это платить? – гнул свое Фелпс. – Я? Хватит с меня того, что из моих денег в этом городе полиции платят жалованье. А что я имею взамен? Меня защищают от бандитов? Погибло товару на четыре тысячи долларов, а тем временем... – Погибла девушка, – спокойно поправил его Мейер. – Все это так, конечно, – отозвался Фелпс. – Но известно ли вам, сколько времени мне понадобилось, чтобы поставить заведение на ноги? Магазин, между прочим, не на главной улице, не где-нибудь в самом центре, в огнях рекламы. Но люди идут сюда, потому что у магазина есть репутация – вот в чем дело. В этом районе, да будет вам известно, есть и другие магазины, однако... – Когда вы ушли из магазина вчера вечером, мистер Фелпс? – спросил Мейер. – Не все ли равно когда? Вы видели, что там творится? Вы видели перебитые бутылки? Уничтожено почти все, что было в наличии! Где же был ваш патруль? Перебить столько стекла и не привлечь внимания... – И ещё четыре раза выстрелить, мистер Фелпс. Тот, кто бил бутылки, выстрелил четырежды. – Да, я знаю. Ну, хорошо, поблизости не так много жилых домов, люди могли не услышать звон и выстрелы. Но полицейский – он что, оглох? Куда он вообще подевался? Небось зашел в бар и надрался как свинья! – В тот момент он пошел на другой вызов. – Так что важнее – мой товар или какой-то дурацкий другой вызов? – Ваш товар, вне всякого сомнения, очень важен, мистер Фелпс, – сказал Мейер. – Без него жители нашего участка просто поумирали бы от жажды. Мы, полицейские, никогда не преуменьшали важности винных магазинов. Но в это время за несколько кварталов от вашего заведения одного человека пытались ограбить. Патрульный не в состоянии заниматься двумя преступлениями одновременно. – А разве мой магазин не ограбили? – Судя по всему, нет. Насколько я понимаю, деньги из кассы не пропали. – Слава Богу, я оставил Анни только пятьдесят долларов, чтобы ей хватило до закрытия. – Анни работала у вас давно? – Около года. – А что бы вы могли рассказать про... – Господи, весь мой товар! Сколько же это надо денег, чтобы все восстановить! – Так что бы вы могли рассказать про Анни? – продолжал свое Мейер. Его терпение, казалось, вот-вот лопнет. – Про Анни? – Да. Про убитую. Про ту самую девушку, которую мы нашли мертвой на полу магазина в лужах вашего бесценного товара. – Ах, Анни... – Давайте немного поговорим о ней. Если, конечно, вы ничего не имеете против, мистер Фелпс. – Нет, пожалуйста. – Итак, Анни Бун. Вы знали её под этим именем? – Да. – Она работала у вас около года, верно? – Да, около года. – Она была замужем? – Да. – Вы уверены? – Да. – По нашим сведениям, она в разводе. – Ах да. Конечно, в разводе. – У неё один ребенок, так? Когда она работала, ребенок оставался с её матерью? – Да, вроде так. Кажется, у неё мальчик. – Нет, – сказал Мейер. – Девочка. – Девочка? Да, действительно, – девочка. – Анни было тридцать два года, не так ли, мистер Фелпс? – Да. Тридцать два или тридцать три. – А вы женаты, мистер Фелпс. – Я? – Вы. – Я думал, мы говорим об Анни. – Сначала мы говорили об Анни. Теперь говорим о вас. – Да, женат. – И давно? – Четырнадцать лет. – Дети есть? – Нет. – Сколько вам лет, мистер Фелпс? – Сорок один. – Ладите? – Не понял. – Я говорю, с женой ладите? – повторил Мейер. – Разумеется. Что за вопрос! – Не надо так раздражаться, мистер Фелпс. Далеко не все мужья ладят со своими женами. – Лично у меня с женой прекрасные отношения. И я не понимаю, зачем вам это надо знать? Какое отношение это все имеет к погрому? – В первую очередь нас интересует убийца, мистер Фелпс. – В таком случае я должен быть на седьмом небе от счастья, что Анни погибла. Иначе полиция вообще не обратила бы внимания на разгромленный магазин – мол, совершенные пустяки, стечение обстоятельств. – Не следует так упрощать, мистер Фелпс, – сказал Мейер. И вдруг спросил: – У вас есть револьвер? – Что? – Револьвер. Пистолет. Оружие. – Нет. – Вы уверены в этом? – Конечно. – Учтите, мы можем проверить. – Я понимаю, что вы можете проверить... – Фелпс вдруг осекся, как человек, внезапно осознавший, что угодил впросак. Он ошалело уставился на Мейера и скривил лицо, отчего брови его поползли вверх. – Что вы сказали? Мейер только хмыкнул в ответ. – Вы случайно не меня подозреваете? По-вашему, я мог совершить убийство? Мейер грустно кивнул головой. – Вы попали в точку, мистер Фелпс. В кабинете лейтенанта Бирнса стоял человек ростом под метр девяносто и весом около девяносто килограммов. У него были голубые глаза, тяжелый квадратный подбородок с ямочкой посередине и рыжие волосы, только над левым виском, куда его однажды ударили ножом, виднелась седая прядь – она появилась после того, как рана зарубцевалась. Нос абсолютно прямой, рот красиво очерчен. Была в его облике какая-то надменность, словно он не одобрял ни лейтенанта Бирнса, ни его кабинета, ни Стива Кареллу, стоявшего рядом. – Стив, – начал Бирнс, – это... это... – Лейтенант загляну в листок, который он держал в правой руке. – Это Коттон Хейз. – Он вопросительно взглянул на рыжеволосого. – Я не ошибся, Коттон Хейз? – Да, сэр, Коттон. Бирнс откашлялся. – Коттон Хейз, – ещё раз повторил он и украдкой взглянул на Кареллу, после чего замолчал, может быть, для того, чтобы имя и фамилия запомнились получше. – Детектив второго класса, – произнес наконец Бирнс. – Будет работать вместе с вами. Переведен из тридцатого участка. Карелла кивнул. – Это Стив Карелла, – представил его лейтенант Бирнс. – Рад познакомиться, – сказал Карелла и шагнул навстречу рыжему. – Карелла, – повторил Хейз и крепко пожал протянутую ему руку. Руки у него были большие, на тыльной стороне курчавились рыжие волосы. Карелла заметил, что Хейз не пытался стиснуть ему ладонь, как это порой делают крупные мужчины, чтобы произвести впечатление. Он коротко и крепко пожал руку Карелле и тотчас отпустил её. – Я думаю, Стив покажет вам наше хозяйство, – сказал лейтенант Бирнс. – В каком смысле? – не понял Хейз. – А? – В каком смысле хозяйство, сэр? – В обыкновенном, – сказал Бирнс. – Следственный отдел, участок, улицы. Полезно знать, где у нас что. – Ясно, сэр. – Ну, а пока, Коттон... – Бирнс запнулся. – Я правильно говорю – Коттон? – Да, сэр, Коттон. – Значит... в общем, Хейз, мы рады, что вы будете работать у нас. Конечно, после тридцатого участка наш восемьдесят седьмой вряд ли покажется вам райским уголком, но это и не помойка. – Хорошего мало, – сказал Стив Карелла. – Чего там говорить, хорошего действительно мало, но вы к нашему участку привыкнете. Или он к вам привыкнет. Трудно сказать, кто у нас к кому привыкает. – Думаю, я разберусь, что к чему, сэр, – отозвался Хейз. – Ну, если больше вопросов нет, то... – Бирнс снова замолчал. В присутствии Хейза ой чувствовал себя на удивление неуютно, однако не мог взять в толк, в чем тут дело. – Ты покажешь ему все, Стив! – наконец произнес он. – Да, сэр, – ответил Стив и подвел Коттона Хейза к двери, ведущей в комнату следственного отдела. – Вообще-то у нас тут все, как и в других участках, – сказал он, когда они вышли из кабинета Бирнса. – Более или менее, – отозвался Коттон Хейз. – Коттон – редкое имя, – сказал Карелла. – Мой отец был без ума от одного пуританского проповедника. – Интересно, кто бы это мог быть... – Коттон Мэзер. Отец считал его одним из величайших людей Америки. Но могло случиться и хуже. – В каком смысле? – С него бы стало назвать меня Инкризом[2]. – Запросто, – согласился Карелла и улыбнулся. – Вот наш отдел. Столы, окна, доска объявлений – кто в розыске, всякие гам приказы и инструкции, которые больше некуда девать. Справа картотека со всеми нашими делами. Досье на местную шпану, списки разыскиваемых преступников, сведения о задержаниях и кражах. Черт побери, да у вас в тридцатом участке наверняка все то же самое. – Конечно, – сказал Хейз. – У нас есть ещё картотека пропавших велосипедов, – сообщил Карелла. – Может быть, хоть этого у вас нет? – Этого нет. – Может пригодиться. В нашем районе полным-полно подростков. – Угу. – Единственный свободный стол – у окна. Мы на него сваливаем всякий хлам. Там ты найдешь все, кроме разве что собственной тещи. – Я не женат, – сказал Хейз. – Понятно. Мы сейчас все уберем, и можешь считать его своим. И не горюй, что не женат! Карелла улыбнулся, но Хейз не ответил на его улыбку. Карелла замолчал в раздумье, и тут его взгляд упал на Мейера Мейера. – Мейер! – окликнул его Карелла, и тот оторвался от пишущей машинки. – Мейер, познакомься с Коттоном Хейзом. Его перевели в наш участок. Коттон, это Мейер Мейер. Мейер протянул руку и начал было: «Рад позна...» – потом осекся и переспросил: – Как вас звать? – Коттон Хейз. – Рад познакомиться, – и пожал руку Коттона. – Мейер – единственный человек на свете, у которого целых два имени, – пояснил Карелла. – Или целых две фамилии, в зависимости от того, как на это смотреть. – Не считая Генри Джеймса, – сказал Хейз. – Почему Генри Джеймса? А, тоже два имени. Это точно, – согласился Карелла и откашлялся. – А над чем ты трудишься, Генри... тьфу, Мейер? – Убийство в винном магазине, – сказал Мейер. – Только что закончил допрос владельца. Похоже, я не попаду на бар-мицву. – Почему? – Никак не управлюсь с отчетом, – ответил Мейер и поглядел на часы. – Что это ты так расписался? – удивился Карелла. – Закругляйся поскорее. – Не торопи меня. А вдруг мне не так уж хочется на эту паршивую бар-мицву? – Теперь ты будешь часто видеть Коттона, – сказал Карелла. – Надеюсь, вы сработаетесь. – А то как же, – равнодушно отозвался Мейер и вернулся к своей пишущей машинке. – Там, за перегородкой, коридор. Он ведет в раздевалку. Слева канцелярия, справа сортир... Ты в армии служил? – Во флоте, – отозвался Хейз. – Понятно. Там вас учили дзюдо? – Немножко. – С нами работает великий дзюдоист, Хэл Уиллис. Он творит чудеса. Тебе с ним будет интересно пообщаться. Главное – не здороваться с ним за руку. Сразу бросит тебя через плечо. – Правда? – сухо произнес Хейз. – Хэл – лихой малый... – Карелла снова откашлялся. – Дальше по коридору комната для допросов. Можешь ею пользоваться, если тебе понадобится уединение. Вообще-то мы допрашиваем в отделе. Шеф не любит грубого обращения. – В тридцатом участке с задержанными грубо не обращались, – сказал Хейз. – У вас там приличный район, – заметил Карелла. – Но преступления тоже случаются, – сказал Хейз. – Я и не сомневаюсь, что... – начал было Карелла, но не окончил фразы. – Справа, в конце коридора, раздевалка, вниз по ступенькам – дежурный пост, а с той стороны – гостиница «Уолдорф-Астория». – Что? – Камеры предварительного заключения. – А-а! – Пошли, познакомлю тебя с дежурным сержантом. Потом можно прогуляться по району, если есть охота. – Как скажешь. – Буду счастлив составить компанию. – Впервые в голосе Кареллы прозвучала ирония, но Хейз пропустил это мимо ушей. В молчании они спустились по металлической лестнице на первый этаж. |
|
|