"Выбор убийцы" - читать интересную книгу автора (Макбейн Эд)

Глава 9

Когда в конторе появляется новый сотрудник, ему обязательно перемоют косточки, обсудят его привычки и вынесут приговор. А если новичок вносит разнообразие в размеренное течение будней, то сослуживцы и дома продолжают обсуждать его личность, привлекая к дискуссии родных и близких. Анализ продолжается у семейного очага.

Полицейские мало чем отличаются от других людей. Появление Коттона Хейза всколыхнуло жизнь 87-го полицейского участка, и потому вечером этого дня...

– Он хорошо воспитан, тут ничего не скажешь, – говорил Мейер Мейер своей жене, разрезая запеченное мясо. – Что есть, то есть. Если ты вежлив, то это надолго. Нельзя отделить человека от его манер. Это уже в крови, верно я говорю?

Сара Мейер кивнула и стала накладывать детям на тарелки картофельное пюре. У неё были каштановые волосы и такие же, как у мужа, голубые глаза. Сидевшие за столом Алан, Сузи и Джефф являли собой сильно уменьшенные голубоглазые копии родителей.

– Но не будем забывать, что вежливость, – продолжал Мейер, перекладывая первый кусок на тарелку жены, – вещь опасная.

После этого Мейер положил второй кусок дочери, затем настала очередь мальчишек, а себе он взял мясо последним. Дети сложили руки и склонили головы. Мейер тоже склонил голову и произнес:

– Благодарю тебя, Господи, за хлеб насущный! – и продолжил, держа вилку зубцами вверх: – Может, это и вежливо стучаться в дверь и говорить: «Прошу прощения, сэр, но мы из полиции, не будете ли вы так любезны открыть нам?» Может, в тридцатом участке все такие вежливые. Может, у тамошних бандитов есть дворецкие, которые отворяют двери полицейским. Может, у них это так принято...

– Стива не ранило? – перебила его Сара.

– Слава Богу, нет. Но этот Коттон Хейз как раз сделал все, чтобы Стива подстрелили. Можете мне поверить!

И Мейер энергично закивал головой.

– Какое глупое имя – Коттон! – фыркнул восьмилетний Джефф.

– Тебя никто не спрашивает, – осадил его отец. – Как это Стив уцелел, уму непостижимо. Ему просто повезло. Сара, передай мне, пожалуйста, зеленую фасоль.

– Постучал в дверь! – не унимался Мейер. – Подумать только – постучал в дверь!

– А чего тут плохого – стучаться? – поинтересовался Алан, которому было одиннадцать.

– Если ты подходишь к нашей с мамой спальне, а дверь закрыта, ты обязательно должен постучаться, – нравоучительно произнес Мейер. – Так поступают все воспитанные люди. И если ты приходишь в чужой дом, тоже надо постучать в дверь. Но сейчас мы обсуждаем не твои манеры, Алан. И не манеры Сузи и Джеффа.

– А чьи же тогда? – спросила десятилетняя Сузи.

– Сотрудника полиции, – пояснил Мейер. – А самыми лучшими сотрудниками в полиции считаются те, у которых вообще нет манер.

– Мейер! – предупредила его Сара. – Тут дети!

– Мы уже провели границу между детьми и полицейскими, – сказал Мейер. – Будь добра, передай мне хлеб. Кроме того, дети прекрасно знают: все, что говорится за этим столом, – семейная тайна и она должна умереть в четырех стенах. Верно, дети?

– Да, папа, – ответил Джозеф.

Сузи и Алан закивали с таким видом, словно им были доверены секретные чертежи новой атомной подводной лодки. Мейер оглядел стол в надежде обнаружить масло.

– Ох уж эта кошерная пища! – сказал он. – Будь добра, дорогая, дай мне масла.

– Язычник! – усмехнулась Сара и встала из-за стола.

– Язычник! – повторил Мейер, пожав плечами. – Я прежде всего полицейский. Мне надо быть в хорошей форме. Кто знает, вдруг когда-нибудь мы окажемся на дежурстве с мистером Коттоном и встретим того самого преступника, которого разыскивают в двадцати штатах, и вдруг Коттон протянет ему свой револьвер и попросит: «Будьте так любезны, подержите его минуточку!» Вот тогда мне очень даже потребуется сила!

– Он не должен был стучать, папочка? – спросила Сузи.

– Радость моя, – сказал Мейер, – человека, который жил в той квартире, разыскивали за убийство. Когда человека разыскивают за убийство, стучать надо исключительно ему по башке.

Сузи захихикала, а Сара крикнула из кухни:

– Мейер!

– А что, я должен учить их миндальничать с убийцами?

Сара вошла с столовую.

– Не в этом дело, – возразила она. – Но лучше не шутить, что кого-то надо стучать по голове.

– Ладно, больше никаких шуток на эту тему, – согласился Мейер. – Но этот Хейз просто ходячий анекдот. Видели бы вы его! Сотня царапин, и из каждой течет кровь...

– Мейер! – резко оборвала его Сара.

– Но так оно и было на самом деле! Почему я не имею права сказать, что у него текла кровь?

– Потому что мы едим.

– Это точно. Отличное мясо. Хейза пришлось отправить в больницу. Ничего серьезного. Но его всего обмотали бинтами, и он стал похож на человека-невидимку. Псих. Придумал приключение на свою голову. Стучать в дверь!

– Стив очень сердился?

– Не знаю. Он особо не распространялся. Этот самый мистер Коттон должен завести визитные карточки и на каждой напечатать: «К вам пришел в гости мистер Коттон Хейз». Постучит и просунет карточку под дверь. Если он и дальше будет действовать в том же духе, то больше трех дней не протянет. Потом мы с трудом опознаем его в одном из утопленников, что находят в реке Дике.

– Мейер!

– Все, все, не буду! – сказал Мейер и примирительно улыбнулся. – Будь так добра, Сара, милая, передай соль!

Лейтенант Бирнс обедал вместе с женой Харриет и сыном Ларри. Бирнс был плотным человеком с плотной круглой головой. На его обветренном, морщинистом лице, совсем рядом с крючковатым носом, притаились крошечные голубые глазки. Верхняя губа казалась чуть безвольной, зато в нижней чувствовалась сила: слегка выдаваясь вперед, она придавала лицу сердитое выражение. Подбородок напоминал камень с ямочкой посередине. На короткой толстой шее аккуратно сидела голова. Казалось, если надо, он может втянуть её, как черепаха. У него были тяжелые мозолистые руки человека, честно трудившегося всю жизнь.

Присутствие Бирнса за столом не располагало к разговору, и Харриет молча наблюдала за ним. Тишину нарушало только чавканье восемнадцатилетнего Ларри, уплетавшего обед за обе щеки.

– Ну, ладно, – наконец сказала Харриет. – Выкладывай, что у вас стряслось.

– Я люблю Стива Кареллу, – заговорил Бирнс. – Честное слово, люблю. В прошлое Рождество его чуть было не подстрелили, и я был огорчен.

– Он что-то натворил? – спросила Харриет.

– Он-то как раз не натворил, – ответив Бирнс, покачав головой. – К нему нет претензий. Повторяю, я очень люблю Стива и его жену тоже. Она мне все равно что родная дочь. Конечно, если ты начальник, то не должен иметь любимчиков, но Стив Карелла мне нравится.

Ларри Бирнс не проронил ни слова. Он, казалось, был полностью поглощен трапезой. Еще недавно Ларри питал страсть к совсем иным утехам. Он-то помнил прекрасно, что в прошлое Рождество Карелла чуть не погиб, распутывая дело о наркотиках, в котором он, Ларри, тоже был замешан. Сейчас в семье Бирнсов старались не вспоминать об этом, но Ларри ничего не забыл и прекрасно понимал, отчего любимым полицейским его отца был Стив Карелла. А любимым полицейским Ларри с прошлого Рождества стал лейтенант Питер Бирнс. Вот почему он самым внимательным образом слушал отца, ухитряясь в то же время с упоением поглощать еду.

– Мне тоже нравится Стив, – сказала Харриет. – Что же с ним произошло?

– Сегодня его чуть было не отправили на тот свет, – объявил Бирнс.

– Что?

– То, что сказал, – четыре выстрела, и все в каких-то сантиметрах от его головы.

– Как же это получилось?

– Это все Хейз, – сказал Бирнс. – Коттон Хейз. Им, видите ли, понадобилось прислать его ко мне. Из всех полицейских участков города они выбрали мой. Его забирают из института благородных девиц, иначе именуемого тридцатым участком, и посылают в восемьдесят седьмой. Подумать только! За что мне такое наказание? Что я такого сделал, чтобы послать мне человека, который стучится в дверь к убийце и сообщает, что к нему пришла полиция?

– Он действительно постучался в дверь к убийце? – изумилась Харриет.

– Конечно!

– И что было дальше?

– Этот тип сразу открыл огонь. Чуть не снес Стиву башку. А потом избил Хейза, живого места на нем не оставил. Что мне с ним теперь делать? Бросить на розыск пропавших велосипедов? Мне ведь позарез нужны люди, и чем больше, тем лучше. Хэвиленд как человек был, честно говоря, так себе, но свое дело он знал, тут сомнений быть не может. Случалось, конечно, что и рукам волю давал, я этого никогда не одобрял, но все равно он был неплохим полицейским. Не совершал дурацких ошибок. Я не могу позволить себе роскошь терять таких ребят, как Карелла, из-за болванов вроде Коттона Хейза.

– Это он убил Хэвиленда? Тот, кто стрелял?

– Скорее всего, он.

– А Коттон Хейз, значит, постучался в дверь?

– Да! Уму непостижимо. Скажи мне, Харриет, скажи положа руку на сердце, – ты бы постучалась на его месте?

– Я выбила бы дверь, – спокойно ответила Харриет, – и потом палила бы по всему, что шевелится.

– Молодец! – похвалил её Бирнс. – Может, ты поступишь на работу в полицию?

– Я уже однажды поступила в полицию – в тот самый день, когда вышла за тебя замуж, – сказала Харриет с улыбкой.

Бирнс тоже улыбнулся. Потом взглянул на Ларри и тяжело вздохнул:

– Сын, я тоже слышал, что в этом году ожидается голод. Но все-таки попробуй немного полегче. У нас в подвале большие запасы съестного.

Клер Таунсенд, хозяйка квартиры, и детектив Берт Клинг обнимались в гостиной.

Обниматься в гостиной оказалось куда приятнее, чем на заднем сиденье автомобиля. Ральф Таунсенд, отец Клер, отправился спать в половине одиннадцатого, предоставив гостиную «детям». С теми, кто помолвлен, считал он, ничего предосудительного случиться не может. В тот вечер родителям Клер и впрямь нечего было опасаться, потому что Берт Клинг не был особенно расположен к флирту. Приятный полумрак в гостиной и тихая музыка проигрывателя никак не могли отвлечь Берта Клинга от сегодняшнего подвига Коттона Хейза.

– Стучит в дверь, – говорит он. – Это я. Блюститель Закона. Бах, бах! Бах, бах! Четыре выстрела, дверь в дырках. Еще чуть-чуть и родственники Стива могли бы обращаться за страховкой.

– Мы весь вечер будем говорить об этом твоем Коттоне Хейзе?

– Этот человек опасен, – продолжал Берт Клинг. – Дьявольски опасен. Я очень надеюсь, что его не поставят со мной в пару.

– Он новенький. Еще научится.

– Когда? Когда перебьют всех ребят в отделе? Нет, Клер этот человек опасен.

– Жаль, что ты сегодня совсем не опасен.

– Что ты хочешь этим сказать?

– А ты подумай.

– Вот оно что! – сказал Клинг и небрежно поцеловал свою невесту. – Но разве можно быть таким бестолковым? Разве можно всерьез...

– А что тут плохого, если полицейские стучатся в дверь?

– Это чудесно, когда полицейские стучатся в дверь, – сказ, Клинг. – Но не тогда, когда в квартире живет человек, которого подозревают в убийстве.

– А того человека подозревали в убийстве?

– Он толкнул Роджера Хэвиленда в витрину.

– Вот оно что...

– Скажи, а ты бы постучала? – спросил Берт.

– Я бы сказала: «Поцелуй меня, любимый!»

– Что?

– Поцелуй меня, любимый! – повторила Клер.

И Берт поцеловал её.

В тот вечер на Коттона Хейза не жаловался только Стив Карелла. Когда он оказывался рядом с Тедди, все остальное для него не имело значения. Он не любил приносить домой служебные заботы. За часы дежурства ему приходилось виде такое, от чего воротило с души. Но, подобно многим другим полицейским, он привык вытирать ноги у порога своей квартиры, оставляя уголовную грязь на коврике. Тедди была прелесть. Тедди была его женой. Карелла рассказывал ей о своих дела только когда попадался слишком крепкий орешек. Кроме того сегодняшнее происшествие успело стать для него седым прошлым. Да, он угодил в переплет, но теперь все уже позади, он цел и невредим. Вдобавок он надеялся, что это послужит Хейзу хорошим уроком. Конечно, урок получился бы ещё нагляднее, если бы он, Карелла, получил пулю в лоб, но на нет и суда нет. Придется Коттону Хейзу усваивать науку без такси наглядного пособия.

Стив Карелла поцеловал жену. Целоваться с ней было одно удовольствие. В комнате было совсем темно, и только через открытые окна проникал свет фонарей. Стив Карелла не стал ничего рассказывать Тедди.

Его занимали вещи поважнее...