"Топор" - читать интересную книгу автора (Макбейн Эд)

Глава 7

Акула Эли Спедино явился в сыскной отдел по собственному почину в десять утра в понедельник 13 января. Весь уик-энд его в городе не было, объяснил он, а когда вернулся, узнал кое от кого по соседству, что двое ле... два детектива его разыскивают. Поскольку скрывать ему было нечего, он рассудил, что лучше самому прийти к ним прежде, чем они объявят розыск по всей стране, ха-ха-ха.

Карелла и Хейз предоставили Спедино возможность немного похохотать, а затем попросили его присесть. Спедино недаром прозвали Акулой. Голова у него по форме напоминала акулью голову, а когда он улыбался, у человека замирала душа при виде его острых мелких зубов. Он обладал подвижностью и грацией танцовщика, и поэтому казалось, будто он, не прилагая никаких усилий, способен скользить в водах Карибского моря, охотясь среди коралловых рифов за аквалангистами. И кроме того, он был не то чтобы бесстрашным, а каким-то непредсказуемым. Невозможно было понять, что он предпримет, если брызнуть ему в лицо водой: уплывет ли в страхе или начнет кровожадную атаку? Акула не понравился Карелле еще тогда, когда он перечитывал имеющееся на Акулу досье, и вызвал у него еще меньше симпатии, когда расположился перед ним за столом в следственном отделе.

– Так зачем я вам понадобился? – переспросил Спедино, усевшись на стул в понедельник утром.

– Доводилось отбывать срок, Спедино? – решил проверить его Карелла.

– Если вы меня искали, значит, уже видели мое досье и прекрасно знаете, что я делал и чего не делал, верно? – улыбнулся Спедино своей акульей улыбкой, обнажив мелкие острые зубы.

– Предположим, что не видели и ничего о тебе не знаем. Расскажи-ка лучше сам.

– Я засыпался дважды, – сказал Спедино, и улыбка исчезла с его лица, сделав взгляд еще более напряженным. – В 1930 году подделал кое-какие бумаги и отсидел пять лет – весь срок – в Каслвью.

– Впервые нарушив закон? – спросил Карелла.

– Да.

– И отсидел весь срок?

– Да. Мне в ту пору было всего восемнадцать, норовом я был горяч, поэтому освобождения условно, честно говоря, не заслужил.

– Значит, тебя выпустили в 1935 году, верно?

– Да. А в 1936-м я снова сидел, только уже не в Каслвью.

– Где и за что?

– Шесть месяцев на Уокер Айленде за подстрекательство к преступлению.

– И кого же ты подстрекал?

– Я пытался убедить одного малого из банка изготовить на мое имя несколько чеков.

– И каким манером ты его пытался убедить?

– Сказал, что порежу, если он этого не сделает.

– И чем это кончилось?

– Он пошел в полицию, – пожал плечами Спедино. – Чеков я так и не получил, зато заработал шесть месяцев на Уокере.

– А с тех пор? – спросил Хейз.

– Чист, как снег.

– А кто играл на деньги в подвале у Лассера? Выражение лица у Спедино не изменилось ни на йоту.

– Какие игры? – спросил он. – И кто такой Лассер?

– Джордж Лассер.

– Первый раз слышу.

– Пятая Южная, 4111.

– А где это?

– Мы знаем, что ты там бывал, Спедино.

– Когда шла игра? – спросил Спедино.

– А что? Решил рассказать все как на духу?

– Нет. Просто думаю, может, вы меня с кем-то спутали. Поэтому и спросил, когда играли.

– Спедино, – медленно сказал Карелла, – ты – мешок дерьма.

– Может, и так, – не стал возражать Спедино, улыбнувшись своей хищной улыбкой, – но я и вправду ни в чем не замешан с тех пор, как вышел из тюрьмы, и надеюсь никогда больше туда не возвращаться.

– Хочешь сказать, надеешься, что тебя никогда больше не поймают, а, Спедино?

– Нет, сэр, я хочу сказать, что больше ни в каких противоправных действиях я не участвую.

– Начиная с 1936 года, так?

– Да, сэр, с ноября 1936 года, так будет вернее.

– А когда ты познакомился с Лассером? Приблизительно в ту пору?

– Не знаю я никакого Лассера, – упорствовал Спедино. Его речь, равно как и поведение, резко изменились, как только Карелла упомянул об игре в кости. Он старательно выговаривал каждое слово на манер преподавателя ораторского искусства, чем еще больше стал похож на мелкого мошенника, который один раз сел за попытку подделать чеки, а второй – за угрозу применить насилие в ответ на отказ оказать ему помощь на выбранной им стезе, заключавшейся снова в подделке документов. И в то же время сидел он на стуле прямо и пытался держаться с достоинством, но тем не менее напоминал выбравшуюся каким-то образом из вод морских акулу в темно-синем костюме с серым галстуком и серой шляпой, что лежала у него на коленях.

– Лассер – это тот, кто позволил вам играть в кости в своем подвале, – объяснил Карелла. – Тебе и твоему приятелю Зигги Реру, игравшим постоянно. Кстати, кто он такой, Спедино? У нас за ним ничего не числится.

– Первый раз в жизни о нем слышу, – сказал Спедино.

– Спедино, меня ты слышишь? – спросил Карелла.

– Слышу.

– Спедино, мы имеем дело с убийством.

– Что значит «с убийством»?

– Речь идет не об игре и даже не о подделке чеков. Речь идет о человеке, которого зарубили топором.

– Я и муху-то убить не способен, – возмутился Спедино. – Куда уж мне взяться за топор, – попробовал пошутить он, но детективы продолжали смотреть на него без улыбки.

– Убийство, – сказал Хейз.

– Убийство, – подтвердил Карелла.

– Убийство? – вдруг рассердился Спедино. – Чего это вы вдруг решили мне пришить? Сроду не слыхал ни о Джордже Лассере, ни о Зигмунде Фрейде.

– О Зигги Рере, – поправил Карелла.

– Ага, о нем. Что это с вами, ребята? Вы что, взялись теперь за тех, кто завязал? Ну, промазал я дважды еще в тридцатые годы, так какое это имеет отношение к нынешнему дню? Оставьте меня в покое, а? У вас что, есть против меня какие-то факты? А если нет, то либо я ухожу, либо дайте мне вызвать моего адвоката.

– Смотри-ка какую птицу мы сюда заполучили, – заметил Хейз. – Настоящий гангстер. У него, оказывается, и свой адвокат имеется! Ну-ка, Спедино, давай покажем, как это делается в кино! Ты вызовешь своего адвоката, а мы будем стоять перед ним навытяжку и величать его «сэром», верно?

– Ха-ха, очень смешно, – угрюмо отозвался Спедино.

– Расскажи нам про игру в кости, – сказал Карелла.

– Не знаю я ни про какие игры. Сказать по правде, я и счет-то вести не умею. Семь или одиннадцать – мне все едино.

– Еще бы! – отозвался Карелла.

– Именно так.

– Нам хотелось бы знать про твои связи с Джорджем Лассером или, верней, какими они были, – сказал Карелла. – Может, все-таки соизволишь поведать нам то, что нас интересует, Спедино, пока мы сами не отыскали, и тогда уж обязательно все повесим на тебя.

– А что это вы собираетесь отыскать? Кого вы берете на пушку? Я чист, как снег.

– Чем ты зарабатываешь себе на жизнь, Спедино?

– Я работаю в книжном магазине.

– В каком магазине?

– Не верите, а? Вам кажется, что если отсидел в тюрьме, то в книжном магазине уже и работать нельзя? Вот представьте себе, что именно там я и работаю.

– В каком книжном магазине?

– На Хэмптон-авеню в Риверхеде, где торгуют остатками нераспроданных книг.

– Как зовут твоего босса?

– Мэтью Хикс.

– И сколько он тебе платит?

– Сто семнадцать долларов в неделю за вычетом налогов.

– И ты стараешься их спустить в игре в кости?

– Я нигде не стараюсь их спустить, – с достоинством ответил Спедино. – Я женат, у меня двое детей, и с 1936 года я ни разу не нарушил закона. Послушайте, я ведь уже не молод, мне пятьдесят два года. – А Джорджу Лассеру было восемьдесят семь, – заметил Хейз.

– Прекрасный возраст, – отозвался Спедино, – и тем не менее я с ним знаком не был.

– Значит, нас неверно информировали, да? – спросил Карелла.

– Вероятно.

– Ты никогда не был возле дома 4111 на Пятой Южной, ничего не знаешь об игре в кости, которая шла в подвале этого дома, и не знаком ни с Джорджем Лассером, ни с Зигги Рером, так?

– Совершенно верно, – кивнул Спедино. – Вы правильно меня поняли.

– Мы еще вернемся к тебе, Спедино, – пригрозил Карелла.

– А сейчас я могу идти?

– Где ты провел этот уик-энд?

– За городом, я вам уже сказал.

– Где?

– Я возил семью в Джерси на несколько дней.

– А почему сегодня ты не на работе?

– Мы открываемся только в одиннадцать.

– А когда закрываетесь?

– В семь вечера. Это ведь книжный магазин. Люди не заходят в книжный магазин в восемь утра.

– Кто написал «Мы чужие при встрече»? – вдруг спросил Хейз.

– Не задавайте мне вопросов про книги, – сказал Спедино. – Моя работа состоит в том, чтобы сидеть за кассой да смотреть, чтобы кто ненароком не утащил книгу.

– Ладно, – наконец сжалился Карелла, – спасибо, что зашел, Спедино. Иди лучше на работу, не то опоздаешь.

Спедино встал, держа шляпу в руках. Посмотрев сначала на Кареллу, а потом на Хейза, он сказал:

– Вы все-таки считаете, что я замешан в этом деле, да?

– Мы тебя известим, Спедино.

– Тогда у меня к вам одна просьба.

– Какая?

– Когда будете звонить моему боссу, мистеру Хиксу, скажите ему, что это просто очередная проверка, ладно? Не говорите, что вы меня в чем-то подозреваете.

– Ладно, – ответил Карелла.

Спедино с той же присущей ему акульей улыбкой обратился к Хейзу, словно призывая его в сообщники:

– Он мне не верит, твой партнер.

Хейз ответил не менее хищной улыбкой:

– Я тоже.

Пожав плечами, Спедино вышел из следовательского отдела.

Самое забавное в истории Спедино оказалось то, что в ней не было ни капли лжи. Он действительно работал в книжном магазине в Риверхеде, владелец которого, мистер Мэтью Хикс, сказал Карелле, что Спедино сидит за кассой и следит за мелкими воришками, очень умело их замечая. За выполнение его обязанностей Хикс платил ему сто семнадцать долларов в неделю за вычетом налогов, и Спедино, по-видимому, был вполне доволен своей работой, доволен своей женой и двумя дочерьми, одна из которых была замужем за бухгалтером, а вторая ходила в колледж, где изучала фармацевтику.

Положив трубку, Карелла изложил все эти сведения Хейзу, который, мрачно кивнув, вытащил из ящика стола телефонный справочник. Они отыскали в справочнике Зигмунда Рера, проживающего на Бартлетт-стрит, и, вызвав служебную машину, отправились по этому адресу. По дороге Хейз опять принялся рассуждать на тот счет, каким образом Джордж Лассер на скудное жалованье управляющего был в состоянии в 1939 году оплачивать учебу сына в частной школе и содержать жену в частной психиатрической лечебнице.

– Так где, черт побери, он брал деньги? – несколько раздраженно отозвался Карелла.

– А я-то тут при чем? – удивился Хейз.

– Ни при чем, ни при чем, – поспешил заверить его Карелла. – Просто это дело начинает действовать мне на нервы, вот и все. Не выношу загадок.

– Может, мистер Рер сумеет помочь нам решить все загадки, – улыбнулся Хейз.

– Надеюсь, – вздохнул Карелла. – Только и остается, что уповать на других.

Но мистер Рер, как выяснилось, был не в состоянии помочь им разрешить загадку. Мистер Рер, человек лет шестидесяти пяти, худощавый и жилистый, с лысой головой и острым взглядом карих глаз, одетый в коричневый свитер на пуговицах и клетчатую шерстяную рубашку без галстука, впустил их к себе в квартиру только после того, как они предъявили свои удостоверения, и затем спросил, чем может быть им полезен.

– Расскажите нам все, что вам известно об игре в кости в подвале дома 4111 на Пятой Южной, – попросил Карелла, решив сразу приступить к делу.

– Об игре во что? – переспросил Рер.

– Мистер Рер, мы не в настроении играть в кошки-мышки, – сказал Карелла, рассуждая, что раз уж пошел в открытую, то какого черта? – Игра на деньги – правонарушение, зато убийство – преступление из числа тех, в которых ни в коем случае не следует быть замешанным. Поэтому лучше сейчас рассказать нам все, что вам известно про эту игру, кто еще принимал в ней участие и почему...

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – сказал Рер.

– Об игре в кости, мистер Рер.

– Не понимаю, о чем идет речь.

– Об убийстве Джорджа Лассера, мистер Рер.

– Не понимаю, о ком идет речь.

– Ладно. Я уже сказал вам, что шутить мы не намерены. Берите вашу шляпу, мистер Рер.

– Вы что, меня арестовываете? – спросил Рер.

– Мы намерены устроить небольшой смотр, мистер Рер. Мы покажем вас другому игроку и попросим его вас опознать. Как вы на это смотрите, мистер Рер?

– Надеюсь, вам известны последствия незаконного лишения свободы?

– Вот как? Вы что, адвокат, мистер Рер?

– Я работал в счетно-аналитической конторе.

– И что вы там делали?

– Занимался бухгалтерским учетом.

– У вас собственное дело или вы на кого-нибудь работаете?

– Я уже на пенсии, – сказал Рер. – А работал в фирме «Кавано энд Пост» здесь, в городе.

– Хорошо. Значит, спешить вам некуда.

– Мне хотелось бы пригласить моего адвоката.

– Мистер Рер, мы вас не арестовываем, – сказал Карелла. – Мы просим вас поехать вместе с нами в полицейский участок. На такую просьбу офицеры полиции, расследующие дело об убийстве, имеют полное право. В участке мы задержим вас недолго, чтобы определить, можно ли вас отпустить или предъявить вам обвинение. Все это ничуть не противоречит закону, мистер Рер.

– Что означает «недолго»? – спросил Рер.

– Нам придется вызвать еще несколько человек, – объяснил Карелла. – Как только они явятся, мы проведем очную ставку, ясно? На это не уйдет много времени.

– Я иду с вами, но заявляю протест, – сказал Рер, надевая пальто.

– Мистер Рер, – заметил Карелла, – мы ведь не в баскетбол играем.

Когда они втроем приехали в следственный отдел, Карелла позвонил Хромому Дэнни и, объяснив ему, что задержал Рера, сказал, что хочет найти и Спедино.

– Зачем? – спросил Дэнни.

– Я хочу, чтобы твой знакомый их опознал.

– А зачем? Они что, отрицают, что участвовали в игре? – Совершенно верно.

– Врут. Я тебе дал точные сведения, Стив. Малому, у которого я это выяснил, обманывать меня было ни к чему.

– Ладно. По-твоему, он захочет прийти сюда и их опознать?

– Не знаю. Он ведь не подозревал, что его рассказ будет передан легавым, понятно?

– Извести его об этом, идет?

– Все равно, по-моему, он не придет, Стив.

– Мы можем его взять насильно.

– Чем подведете меня под монастырь. Кроме того, это не совсем просто.

– Что ты имеешь в виду?

– Если ты захочешь его задержать, тебе придется оформить бумаги на экстрадицию.

– Почему? А где он?

– Он в субботу отбыл в Пуэрто-Рико.

– И когда вернется?

– Весной. После пасхи.

– Здорово, – отозвался Карелла.

– Весьма сожалею.

– Черт с тобой, – сказал Карелла и положил трубку.

Несколько секунд он смотрел на телефон, потом прошел через дверь в решетчатой перегородке и пошел по коридору в так называемое помещение для допросов, где его ждали Хейз и Рер. Отворив дверь с матовым стеклом, он вошел в комнату, сел в торце длинного стола и сказал:

– Я обещал задержать вас недолго, мистер Рер. Сколько вы у нас пробыли? Десять минут?

– Сколько еще...

– Вы можете ехать домой, – сказал Карелла. Рер удивленно воззрился на него. – Идите, вы меня поняли?! Поезжайте домой.

Рер молча встал, надел пальто и шляпу и вышел из комнаты.

В половине третьего дня позвонил детектив-лейтенант Сэм Гроссман. Над Гровер-парком бушевал ветер, его порывы хлестали по забранным решеткой окнам следственного отдела, свистели под карнизами старого здания. Карелла вслушивался в рев ветра, за которым, подобно теплому ветерку, пришедшему откуда-то с юга, звучал мягкий голос Сэма Гроссмана.

– Стив, у меня, пожалуй, есть кое-что, проливающее свет на это убийство топором, – говорил Гроссман.

– Например? – спросил Карелла.

– Например, мотив преступления.

На секунду Карелла замер. Оконные стекла дрожали под новым яростным порывом ветра.

– Что ты сказал? – спросил он Гроссмана.

– Я сказал, что, по-моему, мне известен мотив.

– Мотив убийства?

– Да, мотив убийства. А ты о чем подумал? Разумеется, мотив преступления, а не празднества.

– Извини, Сэм. Это дело...

– Ладно, хочешь слушать или нет? А то у меня и без вас забот полон рот.

– Слушаю, – улыбнулся Карелла.

– По-моему, мотив преступления – ограбление, – сказал Гроссман.

– Ограбление?

– Да. Что с тобой? Оглох, что ли? Я сказал, ограбление.

– Но чего там грабить, в этом подвале?

– Деньги, – ответил Гроссман.

– Где?

– Могу я говорить по порядку?

– Разумеется. Слушаю тебя, – повторил Карелла.

– Мы не особенно любим у себя в лаборатории делать выводы, – сказал Гроссман. – Мы предоставляем это вам, умникам, кому и положено бывать на месте преступления. Но...

– Да уж умники, – пробормотал Карелла.

– Послушай, ты можешь меня не перебивать?

– Извини, извини, – заторопился Карелла. – Весьма сожалею, сэр, весьма сожалею. Покорно прошу простить, сэр.

– Ладно, ты тоже меня извини, – отозвался Гроссман. – Я хочу объяснить тебе, что звонок Коттона заставил нас здесь задуматься, и мне представляется, что теперь все понятно.

– Послушаем, – сказал Карелла.

– Возле топки стоит верстак, ты, наверное, его видел.

– Позади бункера с углем?

– Кажется. Тебе лучше знать. Я ведь сужу только по фотоснимкам. А ты там был.

– Давай дальше, Сэм.

– Над верстаком висят три полки. На них полно всяких банок и коробок с шурупами, шайбами, болтами и гвоздями – словом, с обычным дерьмом, которое всегда можно найти рядом с верстаком. И все это покрыто пылью.

– Коттон мне об этом говорил, – сказал Карелла.

– Верно. Значит, тебе также известно, что две полки покрыты пылью, а вот полка номер три, средняя, вытерта начисто. – Почему?

– А как ты сам думаешь?

– Чтобы убрать отпечатки пальцев.

– Конечно. Что понятно и школьнику. Поэтому я послал туда еще раз Джона Ди Меццо с наказом внимательно просмотреть каждую банку и каждую коробку на этой полке. Что Джонни и проделал. Он очень добросовестный работник.

– И?

– Почему я велел ему просмотреть эти банки и коробки? спросил Гроссман.

– Что это? Тест на сообразительность?

– Просто проверяю, – сказал Гроссман.

– Потому, что ты решил, что, если кто-то вытер эту полку, значит, ему что-то потребовалось с этой полки. А когда он это что-то заполучил, испугался, что оставил отпечатки. Поскольку на полке стоят только банки и коробки, значит, то, что он искал, было в банках или коробках.

– Блеск, – отозвался Гроссман.

– Элементарно, – поскромничал Карелла.

– Во всяком случае, Джонни тщательно просмотрел все предметы на средней полке и обнаружил, что большинство банок и коробок тоже покрыты пылью. За исключением одной. Эта единственная банка тоже была протерта, равно как и полка. «Максуэлл Хаус».

– Что?

– Банка была из-под кофе «Максуэлл Хаус».

– А! Это имеет значение?

– Нет, но я подумал, что тебя это может заинтересовать. Во всяком случае, Джонни решил, что банку эту стоит принести сюда и как следует посмотреть. Поэтому он осторожно ее завернул и приволок в лабораторию, где мы ее посмотрели. В ней тоже были шайбы, болты, шурупы и все такое прочее, как и в других банках на полке. Но у нас есть причина полагать, что весь этот чабур-хабур положили туда после того, как протерли банку. Что дает нам основание считать, что в банке было нечто совсем другое...

– Подожди, подожди, я что-то перестаю соображать, – перебил его Карелла.

– Я начну сначала, – сказал Гроссман. – Средняя полка вытерта начисто, понятно?

– Понятно.

– Банка из-под кофе вытерта начисто, понятно?

– Понятно...

– Но в ней полно всякой дребедени.

– Ясно.

– Мы вываливаем из банки все эти шайбы, болты и прочее. И что же мы видим?

– Что?

– Что внутри банка тоже насухо вытерта. Зачем вытирать банку внутри, если в ней полно всякой дребедени?

– И вправду зачем? – спросил Карелла.

– Потому, что всего этого в ней не было. Шурупы, гайки и прочее положили после того, как вытерли банку.

– А что же в ней было?

– Хочешь знать мое мнение? Деньги.

– Чем-нибудь это подтверждается?

– Нет, ничем. Кроме твоих собственных слов об убийстве. Ты сообщил, что он подрабатывал, продавая дрова жильцам этого дома.

– Совершенно верно.

– Можно предположить, что эти деньги он хранил в банке из-под кофе.

– Брось, Сэм. Сколько денег он мог там иметь? Доллар-другой?

– Я думаю, мне незачем напоминать тебе о бесчисленных убийствах, которые были совершены в нашем прекрасном городе не из-за доллара, а из-за нескольких несчастных центов.

– Да, незачем.

– Вот так. Я полагаю, Стив, что кто-то вынул что-то из этой банки и это что-то, скорей всего, деньги. Затем, весьма возможно, вор вспомнил, как в виденных им фильмах говорится про отпечатки пальцев. Поэтому он вытер банку снаружи и внутри, но потом решил, что пустая банка будет смотреться странно среди прочих, заполненных до отказа. Поэтому он залез во все другие банки на полке, вытащил понемножку отовсюду, заполнил эту банку и на всякий случай протер и полку.

– Не очень он умный, а? – спросил Карелла.

– Нет, не очень, – согласился Гроссман. – А кто сказал, что убийца обязательно должен быть умным? Только в комиксах он умный. А наш убийца, по правде говоря, человек довольно глупый. Он вытирает пыль только с одной банки и одной полки, оставив прочие такими, как были. Зажги он над верстаком неоновую вывеску, он не привлек бы к себе большего внимания.

– А может, он и хотел привлечь внимание? – предположил Карелла.

– Вряд ли.

– Откуда ты знаешь? – Потому что он сделал еще одну ошибку.

– Какую?

– Все тщательно протерев и вытерев, он оставил на банке один отпечаток.

– Что?!

– Представь себе.

– И где?

– На ободке. Часть большого пальца. Получилось это, по-видимому, когда он ставил банку обратно на полку.

– Можешь мне этот отпечаток сейчас доставить?

– Да я уже проверил его в картотеке. Никаких сведений.

– А насчет ФБР?

– Могу направить прямо к ним, – сказал Гроссман. – Что немного сэкономит время.

– Буду весьма признателен. – Карелла помолчал. – Может, мне съездить туда еще раз и самому осмотреть подвал? – спросил он.

– Вреда от этого не будет, – отозвался Гроссман.

– А как ты думаешь, что произошло сначала: ограбление или убийство?

– Ты согласен с моей теорией?

– Готов согласиться со всем, что мне нынче подскажут, – улыбнулся Карелла. – Так в каком порядке действовал преступник?

– Не знаю. Может, сначала убил. Чем и объясняются его ошибки. Возможно, он и не так уж глуп. Просто запаниковал, совершив убийство.

– По-твоему, он знал, где хранятся деньги?

– Не заметно, чтобы он искал. Значит, знал.

– Да...

– О чем ты задумался, Стив?

– Сейчас скажу. Для восьмидесятисемилетнего старика этот Лассер выглядит что-то уж больно загадочным.

– Каждый человек по-своему загадочен, – высказался Гроссман. – Но когда его убивают, все его тайны обнаруживаются, вот и все.

– Во всяком случае, спасибо за то, что указал нам, в каком направлении искать, и за отпечаток, который можно будет сравнить, если найдется с чем. Большое тебе спасибо, Сэм.

– Не стоит, – отозвался Гроссман. – И не беспокойся. Найдешь и этого преступника, не сомневаюсь.

– Ты так думаешь, Сэм?

– Разумеется, я так думаю! А как еще прикажешь мне думать? Преступник одержит победу? Не говори глупостей.