"Отрава" - читать интересную книгу автора (Макбейн Эд)

Глава 5

Апрель наступил совершенно неожиданно. До этого, казалось, город пребывает в осаде — мартовские ветры завывали, как военные трубы, под ногами лежал черный, как бы утоптанный множеством солдатских ног снег, небо было закрыто чем-то похожим на клубы порохового дыма, не пропускавшие солнечные лучи. Жители торопливо шли по улицам, упакованные в громоздкие теплые пальто и куртки, лица у них были красными от мороза, а настроение хуже некуда. Холод — это противник, заставляющий жителей, и без того не очень-то душевно открытых, еще сильнее замыкаться в своей скорлупе. Уиллис ненавидел холод. Он чувствовал себя потерянным во времени и пространстве, жертвой безжалостного врага, атакующего без всякого повода и причины, полного решимости уничтожить город и проглотить его жителей. Приходилось лишь мечтать о послаблении. Синоптики без конца обещали приближение теплого фронта со стороны Джорджии, но эти фронты так и не появились. С каждым днем все мрачней становились серые мартовские дни, холод — этот всюду проникающий, безжалостный, злобный враг — заставлял покорно себе подчиняться.

Но вдруг как-то сразу пришел апрель.

Неожиданно со стороны Старого волнолома задул легкий ветерок, насыщенный ароматами весны. Головы, привычно склоненные перед безжалостным врагом, стали постепенно подниматься к светлеющему небу, окоченевшие носы недоверчиво вдыхали теплеющий воздух, слезящиеся глаза моргали удивленно и недоверчиво. Были сброшены пальто. Незнакомые люди улыбались друг другу на улицах этого города. На окраинах города вдоль каменной ограды Гровер-парка нежным робким желтым и розовым цветом распустились кусты мимозы и кизиловых деревьев, являя собой контраст по отношению к грязно-неопрятным участкам еще не растаявшего снега.

Наконец-то наступил апрель.

И как раз в апреле, через два дня после Пасхи, на 12-м участке обнаружили труп.

Сосед покойного, вспомнив, очевидно, фильм «Свини Тодд», пожаловался управляющему домом, что из квартиры 401 исходит такой запах, будто там пекут пирожки из человеческого мяса. Полицейские из Службы спасения 911, приехавшие по вызову, тут же определили, что пахнет разлагающимся трупом. Проклиная теплую погоду, они приготовили мешок для тела у самых дверей в квартиру.

Покойный оказался Бэзилем Холландером, бухгалтером фирмы «Кайли, Бенсон, Маркс и Рудольф».

Детективов 12-го участка, которым было поручено вести дело, звали Сэм Кауфман и Джимми Ларкин (или просто Ларк). Ни тот, ни другой не знали, что два детектива в противоположном конце города занимаются расследованием дела об отравлении. Собственно говоря, Кауфман и Ларкин вообще не знали о существовании Кареллы и Уиллиса. Двух полицейских из отдела убийств, назначенных для выяснения обстоятельств дела, звали Мастрояно и Манзини. Они работали в Западном филиале отдела и весьма поверхностно знали Моногана и Монро, числившихся в Восточном филиале.

Моноган и Монро, которые прочли практически все отчеты детективов 87-го участка по делу МакКенно-на, по всей вероятности, знали, что среди допрошенных был бухгалтер по имени Бэзил Холлендер. Но они не имели никакого отношения к делу, которое расследовалось 12-м участком — ведь это был большой город. И в сущности, даже если бы их и вызвали по этому делу, то они вряд ли нашли бы между этими двумя смертями какую-либо связь. Но их не вызвали, поскольку географические границы между участками соблюдались полицейскими столь же свято, как и собственная безупречная репутация. Да и вообще Моноган и Монро были очень занятыми людьми, обожавшими неприличные анекдоты.

И поэтому лишь 2-го апреля, то есть на второй день, Уиллис случайно прочел об этом убийстве в газете.

До того времени он занимался поисками владельца черного «мерседеса», облаченного в енотовую шубу. Он позвонил в Службу движения, и ему сообщили, что этот номер принадлежит президенту фирмы по пошиву женского платья «Лили Фэшенз», администрация которой располагалась в центре города на Берк-стрит. Президента звали Эбрахэм Лилиенталь, отсюда (по мнению Службы движения) и название фирмы «Лили Фэшенз».

Однако, поговорив с мистером Лилиенталем по телефону, Уиллис выяснил, что машина была угнана в ночь на 23 марта и до сих пор еще не найдена. «А мистер Уиллис, наверное, звонит, чтобы сообщить о том, что машина нашлась?» Уиллис спросил Лилиенталя, не знает ли он кого-либо по имени Микки. «Что? — удивился Лилиенталь. — Микки? Вы что, издеваетесь надо мной?»

Затем Уиллис позвонил в отдел по угону машин, где ему сообщили, что машину угнали от бара для гомосексуалистов в Квартере, хотя Лилиенталь уверял, что навещал приятеля, живущего в том доме, добродетельного, как методистский проповедник, человека. Во всяком случае, машина до сих пор еще не найдена. И по мнению детектива из отдела по угонам машин, этот автомобиль теперь находится на автомобильной свалке, а все его детали продаются в разных частях этой огромной страны.

Когда Уиллис сообщил ему, что видел машину всего лишь вечером во вторник, детектив усмехнулся: «Так это был прошлый вторник, приятель, а сегодня уже среда». На сообщение же о том, что машину вел человек, которого, возможно, зовут Микки и который носит енотовую шубу, детектив из отдела угонов не без ехидства заметил: «Прекрасно, я проверю, не было ли почтовых переводов за енотовые шубы», — и повесил трубку.

По всему выходило, что эта так называемая «подруга» Мэрилин или сам был автомобильным угонщиком, или знал того, кто ворует машины. Уиллис уже собрался позвонить Мэрилин, не для того, чтобы проявить дружеское расположение, а потому, что у него появился к ней еще целый ряд вопросов. Но тут он прочитал сообщение о Бэзиле Холландере и вместо этого позвонил в 12-й участок.

Детектив первого класса Джеймс Ларкин, крупный мужчина лет пятидесяти с гаком, с рыжими, начинающими седеть волосами и бледно-голубыми, как бы выгоревшими глазами, был одет в белую рубашку с закатанными рукавами, мешковатые синие брюки и коричневые ботинки. Пиджак висел на спинке стула. Казалось, он очень обрадовался звонку Уиллиса.

— Если он ваш, можете его забрать себе, — с облегчением заявил он.

— Ну, я пока еще не знаю, есть ли какая-либо связь, — уклончиво ответил Уиллис.

— Даже если и нет, можете его забрать, — сказал Ларкин.

— Его отравили? — спросил Уиллис.

— Зарезали, — ответил Ларкин.

— Когда?

— Медэксперт предполагает, что примерно в воскресенье вечером.

— Значит, это будет...

— Пасхальное воскресенье. И до вчерашнего дня мы об этом ничего не знали. Вот тебе и первоапрельские шуточки. Парень, живущий на той же площадке, пожаловался управляющему домом на запах, тот вызвал Службу спасения. Дверь была открыта, они вошли без помех. Тело находилось в гостиной, Холландер был полностью одет, горло перерезано.

— Что за замок на входной двери?

— Пружинная защелка. «Микки Маус».

— В доме есть привратник или какая-нибудь охрана?

— Нет. А почему вы решили, что он ваш?

— Мой парень знал одну даму, с которой был знаком и ваш парень.

— Эта дама ходит с ножом?

— Не знаю.

— И что вы собираетесь делать, Уиллис? Можете поверить, я с удовольствием вам его отдам. Но если в результате начнется этакий пинг-понг между участками, то получится, что мы просто приобретем дополнительную головную боль.

— У вас уже есть какие-либо версии?

— Говорю же вам, его только вчера обнаружили. Пока опросили жильцов его дома и прилегающих домов, у нас также есть устное мнение медэксперта, но письменного отчета он еще не представил. Причиной смерти было повреждение сонной артерии очень острым инструментом. Время смерти я вам уже сообщил.

— Найдены какие-либо отпечатки?

— Только жертвы. Никаких посторонних следов.

— Следы взлома?

— Я вам говорил — это очень примитивный замок — «Микки Маус». Его можно открыть целлулоидной пластинкой. А потом — кто его знает? Возможно, он был знаком с убийцей и сам открыл дверь.

— Не заметили ли вы каких-либо признаков того, что у него кто-то был?

— Например?

— Стаканы на столике... орешки в вазочке... чашки и тому подобное.

— Вы ищете следы губной помады?

— Да нет, ищу, за что бы зацепиться.

— Ну, мы все этим занимаемся, — сказал Ларкин. — У меня создалось впечатление, что он читал книгу и пил кофе, когда вошел убийца. Мы нашли чашку с недопитым кофе на столике у кушетки и книгу на полу.

— Вам показалось, что ее уронили или?..

— Она просто лежала на полу, — повторил Ларкин.

— Значит, вы думаете, что его застали врасплох?

— Я пока ничего не думаю.

— А где было тело? На кушетке или?..

— На полу около кушетки. Оно уже разлагалось. Ведь в воскресенье на Пасху было еще холодно, и он включил обогреватель. А потом сразу потеплело, так что процесс разложения пошел очень быстро.

— Кто-нибудь в доме видел или слышал что-нибудь?

— quot;Ничего не видел, не слышал, не знаюquot;, — мрачно процитировал Ларкин. — Как всегда.

— Вы уже разговаривали с кем-либо с его работы?

— Собирались заняться этим сегодня. Так что будем делать, Уиллис? Вам он нужен или нет? Если да, то я поговорю с начальством.

— Думаю, он все же наш, — вздохнул Уиллис.

— Отлично, — обрадовался Ларкин.

— Вы не могли бы прислать нам все отчеты?

— Я велю снять копии и передам курьеру. Обычно он развозит документы в одиннадцать.

В десять минут двенадцатого того же дня, 2 апреля, в среду, Стив Карелла позвонил в дверь квартиры 12а одного из зданий на Франт-стрит в микрорайоне Айсола. Его уже ждали. Дверь открыл мужчина примерно пяти футов, десяти дюймов роста и около восьмидесяти килограммов веса, со светло-русыми волосами и такими же усами. За очками в темной оправе приветливо поблескивали голубые глаза. На нем были спортивная клетчатая куртка, серые брюки и синяя рубашка, расстегнутая у ворота. Карелла подумал, что ему, должно быть, лет сорок с небольшим.

— Доктор Элсворт?

— Детектив Карелла? Проходите, пожалуйста.

Карелла прошел за ним в гостиную, где самым неожиданным образом сочетались модерн и старина. Резной английской работы буфет стоял напротив секционных кожаных диванов. Над диванами висела абстрактная картина в ярко-красных тонах. На противоположной стороне находилось полотно, сделанное в манере Рембрандта. Два современных кожаных черных кресла соседствовали с викторианским стулом с прямой спинкой, обитым шикарной зеленой парчой.

— Сожалею, что вам пришлось ловить меня по всему городу; — извинился Элсворт. — Среда мой выходной день.

Карелла подумал, что не дай Бог, если зуб заболит в среду. Почему-то почти все стоматологи этого города предпочитали по средам не работать.

— Ничего страшного, — сказал он. — Ваш домашний телефон был указан прямо под номером кабинета.

— Ну все же, — Элсворт виновато улыбнулся. — Не хотите ли кофе?

— Нет, спасибо, — отказался Карелла.

— Итак, — начал Элсворт. — Вы пришли из-за Джерри МакКеннона?

— Да.

— И что вы хотите узнать?

— Судя по записям в его еженедельнике, он был у вас восьмого марта...

— Да?..

— ...в семь.

— Угу.

— ...а потом еще раз пятнадцатого, в то же время...

— Угу.

— ...и должен был прийти к вам в прошлую субботу двадцать девятого... но, разумеется, так и не пришел.

Элсворт тяжело вздохнул и печально покачал головой.

— Он приходил восьмого и пятнадцатого марта?

— Да, по-моему. У меня нет при себе книги регистрации, но...

— Он обычно всегда приходил, если записывался на прием?

— Да, всегда.

— МакКеннон давно у вас лечился?

— С января.

— Что он был за человек?

— Я знал его лишь с одной стороны.

— Понимаю.

— Но он всегда казался очень приятным и общительным человеком. Вы понимаете, что многие из тех, кто приходит к зубному врачу, ожидают всяких гадостей. Боюсь, что стоматологи не пользуются всенародной любовью. А когда шел «Марафонец» — вы смотрели этот фильм?

— Нет, — ответил Карелла.

— Так вот там Лоренс Оливье, играющий бывшего нациста, ужас что проделывает над зубами Дастина Хофмана. Я решил, что ко мне уже не заманишь ни одного пациента. А совсем недавно... вы не смотрели «Компрометирующие ситуации»? А может быть, читали книгу?

— Нет, к сожалению.

— Это об одном распутнике-стоматологе, которого потом убивают. Вы даже не представляете, сколько насмешек я после этого наслушался! Даже от своей собственной жены! «Ах, ты опять мчишься на работу, лапочка?» Намекает, что если у женщины раскрыт рот... то... — он огорченно покачал головой. — В любом случае, мало кто считает зубных врачей... ну, скажем, приятными людьми. Вам нравится ваш зубной врач?

— Ну...

— Нет, конечно. Мы все — негодяи, — Элсворт снова покачал головой. — Хотя все, что мы пытаемся сделать... да ладно, хватит об этом. Я вовсе не собираюсь читать проповедь на тему «Стоматолог — это рыцарь без страха и упрека». Я лишь пытаюсь объяснить, что Джерри МакКеннон никогда не вел себя так, как будто в моем кабинете его собираются подвергать пыткам. И вообще, он мне обычно рассказывал ужасно смешные анекдоты. И между прочим, ни одного о зубных врачах.

— И много на свете анекдотов о зубных врачах? — поинтересовался Карелла, который не мог вспомнить ничего подобного.

— Ой, только не надо об этом, — поморщился Элсворт и заговорил серьезно: — Дело в том, что до недавнего времени... да... он всегда был веселым и общительным и спокойно чувствовал себя в моем кабинете.

— Вот вы только что сказали «до недавнего времени»...

— Да, дело в том... — Элсворт покачал головой. — Может быть, это из-за лечения. Я не знаю. Некоторые при словах «чистка канала» воображают, что врач собирается ковырять в их зубе канал вроде Панамского или Суэцкого. Но это довольно обычная процедура. Мы удаляем убитый нерв, прочищаем и пломбируем канал, а затем ставим коронку.

— И последние визиты к вам были связаны именно с этим? Обычная чистка и пломбирование канала?

— Да. Какие, вы сказали, числа? Я помню, что принимал его в феврале несколько раз...

— У меня есть данные только за март, — сказал Карелла.

— Где-то в начале месяца, так?

— Да, один из визитов приходился на восьмое.

— Да, где-то в это время. В феврале я удалил нерв, прочистил канал и заделал его. А в марте...

— Заделал?

— Запломбировал. Восьмого марта, очевидно, поставил ему временную коронку. А где-нибудь примерно через неделю...

— Да, пятнадцатого...

— У вас это число? Значит, так и есть. И тогда я снял слепок с зуба... гипсовый слепок, чтобы изготовить постоянную коронку... а потом снова надел временную. Я думал, что поставлю постоянную через несколько недель.

— Это было бы двадцать девятого...

— Да, очевидно.

— И он так и не пришел.

— Да.

Элсворт снова покачал головой.

— Знаете что... у меня было предчувствие, что может произойти что-то подобное...

— Что вы хотите сказать?

— О стоматологах нечасто говорят как о врачах, однако мы изучаем такие же науки, как и терапевты. Анатомию, биохимию, бактериологию, гистологию, фармакологию, патологию... мы все это изучаем. И если жизнерадостный по натуре человек неожиданно приходит, и у него такой... убитый вид... я начинаю подозревать, что существует какая-то психологическая проблема.

— То есть он казался подавленным, так?

— Да, и даже очень.

— У него была депрессия?

— Ну, это почти то же самое.

— Он не сказал, в чем причина?

— Нет.

— И не намекнул...

— Нет.

— ...Даже как-нибудь косвенно?

— Нет.

— ...Что могло бы его тревожить?

— Не знаю.

— Я полагаю, вы не были удивлены, — сказал Карелла.

— Чем?

— Его смертью. Отравлением.

— Вы хотите сказать, не считаю ли я, что он склонен к самоубийству?

— А вы так считаете?

— Нет. Мне и в голову не могло прийти, что он способен покончить с собой. Никогда. И, честно говоря, я был просто поражен. Когда об этом услышал... Господи, я был потрясен. Мой пациент покончил с собой! Отравился! И... скажу вам правду, мистер Карелла... я чувствую себя виноватым.

— Виноватым?

— Да. За то, что не проявил бдительности. За то, что не понял, что его депрессия носит гораздо более серьезный характер, за то, что я не предвидел возможного самоубийства. — Он покачал головой. — Знаете, мы многое считаем само собой разумеющимся. Не обращаем внимания на важные вещи.

Карелла кивнул и снова заглянул в свою записную книжку.

— Он никогда не упоминал при вас каких-либо имен? — спросил он. — Например, Мэрилин Холлис?

— Нет.

— Нелсон Райли?

— К сожалению, нет.

— Чарльз Эндикотт, или Чип.

— Нет.

— Бэзил Холландер?

— Нет.

Карелла закрыл книжку.

— Доктор Элсворт, благодарю вас за то, что уделили мне время. Простите, что побеспокоил в ваш выходной день. — Он встал, вытащил бумажник и протянул Элсворту свою визитку. — Если что-нибудь вспомните, позвоните вот по этому телефону. Буду вам благодарен.

— Да, конечно, — сказал Элсворт.

— Еще раз спасибо, — поблагодарил Карелла. — Если мне понадобится хороший стоматолог...

— Не ходите к Лоренсу Оливье, — с улыбкой посоветовал Элсворт.

Бумаги из 12-го участка были доставлены где-то после часа. Практически там повторялось все то же самое, что сообщил Уиллису Ларкин, указано лишь было точное время, когда Холландер вернулся домой в воскресенье. Один из соседей видел, как он поднимался на лифте примерно в половине восьмого вечера. Холландер вышел на четвертом этаже. Медэксперт, учитывая те обстоятельства, что температура в комнате менялась и тело лежало на поглощающем тепло ковре, дал весьма приблизительное время смерти — это, по его мнению, случилось ночью в воскресенье или ранним утром в понедельник. Во всяком случае, в половине восьмого он был еще жив и шел, по всей вероятности, в 401-ю квартиру. «Интересно, — подумал Уиллис, — а что делала Мэрилин Холлис вечером в Пасхальное воскресенье после половины восьмого».

Он не видел Кареллу с самого утра, когда оба пришли на работу. Карелла еще не знал, что им достался из 12-го участка еще один труп. Не знал об этом и лейтенант Бернс.

— Ты что, с ума сошел? — ахнул Бернс после того, как Уиллис сообщил ему новость.

Оба окна кабинета были распахнуты навстречу весеннему апрельскому ветерку. Бернс сидел без пиджака, в одной рубашке, склонив седеющую голову с коротко стриженными волосами над грудой бумаг, наваленных на столе. Жесткие, синие глаза с удивлением уставились на подчиненного. Уиллису на мгновение показалось, что он сейчас перепрыгнет через стол с бумагами и вцепится ему в горло.

— Какого черта?..

— Они наверняка связаны, — спокойно сказал Уиллис.

— Я тоже связан родственными узами со своей четвероюродной сестрой в Пенсильвании...

— Это не четвероюродная сестра, Пит, — заметил Уиллис. — Это вторая жертва, связанная, причем достаточно близко, с женщиной по имени Мэрилин Холлис.

— И ты хочешь сказать, что это она их убила?

— Подожди, Пит, я такого не говорил.

— А что тогда ты говорил? У нас и так дел невпроворот — до следующей Пасхи не разобраться...

— Так что ты от меня хочешь? — довольно грубо спросил Уиллис, забывая, что он все же говорит со своим начальником. — Чтобы я отдал наше дело Ларкину?

— Кто такой, черт возьми, этот Ларкин?

— Из двенадцатого, — ответил Уиллис. — Ты этого от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы следующий раз, прежде чем брать на себя половину убийств в этом чертовом городе, ты бы спросил моего разрешения!

— Ты прав, мне надо было бы это сделать.

— Да уж. Кто занимался составлением отчета?

— Ларкин.

— Вот и отлично. Поручим Мисколо...

— Нет, этим занимается двенадцатый участок.

— А ты уверен, что Ларкин не станет поднимать шум? Если мне наверху устроят головомойку, я...

— Он опытный коп, Пит. Он все устроит, не беспокойся. Он был рад избавиться от этого дела.

— Еще бы, — усмехнулся Бернс.

В грязноватой столовой, находящейся неподалеку от их участка, Уиллис рассказал о своих новостях Карелле.

— Так, значит, нож? — спросил Карелла.

— Да, какой-то острый инструмент.

— Но не яд.

— Не яд, это точно.

— Я чего-то не понимаю, а ты? Делать все возможное, чтобы получить запутанное убийство...

— Но ведь это действительно убийство, разве не так? — заметил Уиллис. — То есть я хочу сказать, что если раньше и были сомнения, то теперь появилась вторая жертва, и тоже друг Мэрилин Холлис. Они наверняка как-то связаны между собой.

— Да, конечно, — согласился Карелла. — Но вот в чем загвоздка. Кто-то использует никотин, уж не знаю, каким способом он его достает, смертельный яд, действующий в считанные минуты. И почему, спрашивается? Потому, что хочет, чтобы мы считали это самоубийством, понятно? Он хочет, чтобы мы списали это дело на самоубийство. Но затем идет и кого-то режет. Очень простой способ, примитивный. Даже не пытается скрыть факт убийства. Так почему же в первом случае мы имели дело с первоклассным и хорошо продуманным преступлением, а во втором — с этим варварством на уровне уличной поножовщины. Вот чего я не понимаю.

— Да, в этом-то вся и штука, — вздохнул Уиллис.

Они немного помолчали.

— Думаешь, эта женщина, Холлис, как-то с этим связана? — спросил Карелла.

— Гм, возможно. Но если она одного за другим убирает своих приятелей...

— Или заставляет кого-либо делать это...

— То зачем она дала нам список? Ведь это значит самой нарываться на неприятности, разве не так?

— Да, пожалуй, — кивнул Карелла.

Они снова замолчали.

— А она знает, что Холландер загнулся? — спросил Карелла.

— Я с ней еще не разговаривал.

— Тогда надо сделать это прямо сейчас.

— Я это сделаю сам, — сказал Уиллис.

Карелла подозрительно посмотрел на него.

— Я пойду один.

Карелла все еще смотрел на него.

— Она хочет стать моим другом, — объяснил Уиллис и улыбнулся.