"Колыбельная" - читать интересную книгу автора (Макбейн Эд)

Глава 2

График событий, предшествовавших двойному убийству, мог быть полностью подтвержден только убитой, Энни Флинн. В любом случае установить удалось следующее.

Энни Флинн вышла из своего дома на Норт-Сайкс, что в семи с половиной кварталах от дома Холдингов, и в восемь вечера, чтобы доехать до Гровер-авеню, села в автобус (об этом она сама сказала Холдингам). В 8.15 она уже была у них.

Холдинги вышли из дому ровно в 8.30, приехав к друзьям, живущим в четырех кварталах от них по Гровер-авеню, на такси. Миссис Холдинг не хотела идти пешком даже на такое короткое расстояние из-за длинного платья и каблуков.

С 8.30 приблизительно до 12.20 ни Холдинги, ни Флинны не говорили с Энни. Как обычно в Новый год, все линии были заняты, и пока отец Энни дозвонился до нее, прошло какое-то время. Он и жена поздравили девушку с Новым годом и поболтали с ней минут пять. Холдинг безуспешно звонил домой в это же время. Около половины первого он наконец поздравил Энни с Новым годом, узнал, что с ребенком все в порядке, и положил трубку. Ясно, что в половине первого ночи Энни еще была жива. Через два часа, когда Холдинги вернулись домой, живой ее уже никак нельзя было назвать. Звонила ли куда-нибудь Энни Флинн, звонил ли кто-то ей — как это часто бывает с нянями на работе — узнать было невозможно. Телефонная компания не ведет учет местным звонкам.

Официально рабочий день Мейера и Кареллы закончился полчаса назад, но...

Произошло убийство, поэтому они снова надели пальто, перчатки, закутались в шарфы и вернулись в дом, где живут Холдинги. Время — десять минут девятого. На этот раз их работа заключалась в том, чтобы стучать в двери и поднимать с постели людей. Очень скучно и утомительно. Ни одному копу не нравится такое занятие. Так же, как ни одному копу не понравится схватить пулю в перестрелке, но если есть выбор, многие хорошую потасовку предпочли бы этой работенке, при которой требуется задавать одни и те же вопросы по сто раз.

За единственным исключением, все, кто проживал по адресу Гровер-авеню, 967, и был разбужен детективами, хотели бы знать — неужели необходимо задавать подобные вопросы в такую рань? Знают ли господа детективы, что на календаре сегодня первое января? Так ли уж трудно сообразить, что многие вчера (точнее сегодня) поздно легли спать? Неужели нельзя подождать хотя бы до полудня? За единственным исключением, все в доме были потрясены, узнав, что девочка Холдингов и ее няня убиты этой ночью. Они могли бы понять, если что-то в таком роде случилось в пригороде, но здесь! Ведь дом на охране и все такое? За единственным исключением, все опрошенные не слышали и не видели ничего необычного в промежуток времени между половиной первого и половиной третьего. Многих вообще не было дома в это время, другие легли спать почти сразу же после полуночи. За единственным исключением.

— Вы немного поздно, не правда ли? — спросил их открывший дверь мужчина.

— Что вы имеете в виду? — опешил Мейер.

— Да весь этот спектакль прошлой ночью, — включилась в разговор жена. — Здесь был целый полицейский департамент!

— Два копа в форме и детектив, — уточнил мужчина.

В противоположность другим жильцам, поднятым с постели и потому встречавшим сыщиков в пижамах и халатах, Уигеры — так написано на дверной табличке — были полностью одеты для утренней пробежки по парку, и плевать им на то, что случилось ночью.

— Что все-таки стряслось ночью?..

— Нас ограбили, вот что, — сказала жена.

Ширли Уигер. Брюнетка, лет около тридцати, прекрасно выглядит, одета в серый тренировочный костюм с эмблемой университета штата Мичиган, красные кроссовки «Рибок». Копна черных волос, на голове красная повязка. Ясные карие глаза. Рот как у Кэрли Симон. Она великолепна, хорошо это знала, и держалась соответствующим образом. Как артистка стриптиза.

— Мы вернулись домой около половины второго, — сказала она. — Грабитель как раз вылезал через окно из комнаты, где стоит телевизор. Вообще-то сейчас это у нас вторая спальня.

Когда она произнесла слово «спальня», ее глаза расширились. Казалось, ей доставляло удовольствие наблюдать события изнутри. Хотя при этом, как большинство порядочных горожан, она путала кражу с ограблением. В отличие от уличного воришки или жулика любой другой специализации, который без запинки может перечислить статьи уголовного кодекса, относящиеся к каждому виду преступлений, и полагающиеся за них максимальные сроки. Точь-в-точь как полицейский. В этом бизнесе тоже пригодится тетрадь для записи счета, чтобы знать, что представляет собой каждый игрок.

— Мы сразу же позвонили в полицию, — сказал Уигер.

— Они были здесь через три минуты, — добавила Ширли. — Два копа в форме и детектив — маленький кудрявый парень.

«Уиллис», — подумали оба.

— Детектив Уиллис? — спросил Карелла.

— Да, точно!

— Должно быть, услышал сообщение по рации в машине, — предположил Мейер.

Карелла согласно кивнул.

Департамент полиции в этом городе — большая организация, если принимать во внимание тот факт, что количество полицейских приближается к двадцати восьми тысячам. Даже внутри одного участка не всегда можно проверить, имеет ли одно дело что-то общее с другим. Возможно, Уиллис во время обычного патрулирования своего сектора принял по рации шифрованное сообщение 10-21, произошла кража. Они догадались, что он принял сигнал и, сэкономив время, не стал передавать информацию в участок. Рапорт, который Уиллис так яростно печатал, когда Мейер и Карелла вернулись на работу, мог быть о краже в квартире Уигеров. Они не сказали ему тогда, что на Гровер-авеню, 967, произошло двойное убийство. А он не сказал им, что расследует кражу по тому же адресу. Никто не спросил и никто не рассказал. Так можно заблудиться в трех соснах.

— Так что случилось? — спросила Ширли. — Вам нужно что-то уточнить?

Они рассказали ей, что случилось.

Казалось, Ширли не очень потрясло услышанное. Ее больше интересовало, что предпримет полиция, чтобы вернуть кольцо с рубином, которое Чарли купил ей в подарок во время их медового месяца в Калле-ди-Вольпе на острове Сардиния. И еще ее волновала судьба нового видеомагнитофона «Кенвуд», купленного Чарли в этом году на Рождество.

— Ах да, уже в прошлом году, правильно? — сказала она и звонко рассмеялась. Она хотела знать, как долго продлится беседа, потому что ей уже жарко в спортивном костюме.

Карелла объяснил — на все вопросы о возвращении похищенного должен ответить детектив Уиллис, а ему и его напарнику хотелось бы побольше узнать о типе, которого они видели вылезающим в окно...

— Да, на пожарную лестницу, — вставила Ширли.

...потому что кража здесь, на шестом этаже, может быть каким-то образом связана с двойным убийством, совершенным двумя этажами ниже.

— О-о, — протянула Ширли.

— Да, — ответил Мейер.

— Тогда вы не будете против, если я сниму свитер, — спросила она, — потому что здесь в самом деле очень жарко.

Не дожидаясь разрешения, в котором она не очень-то и нуждалась, Ширли стянула через голову тренировочный свитер, представив на всеобщее обозрение широкие красные подтяжки и тонкую белую футболку. Лифчика под футболкой не было. Она скромно улыбнулась.

— Так было около половины второго, — спросил Карелла, — когда вы вернулись домой?

— Да, — робко вымолвила Ширли. Теперь, полураздетая, она играла роль монахини из маленького монастыря в горах Швейцарии. Ее муж все еще был в «аляске» и, хотя тоже начал покрываться испариной, упорно не снимал ее. Возможно, он решил, что таким образом сможет заставить детективов поторопиться с окончанием беседы. Он даст им понять, что хочет смотаться отсюда к черту, то есть в парк. Тонко намекнет, что ему нет дела до ребенка, которого придушили двумя этажами ниже. Как и до ее няни. А до чего ему есть дело, так это до его похищенного пальто верблюжьей шерсти, которое было куплено у Ральфа Лорена больше чем за штуку.

— Вы говорите, взломщик был в спальне и вылезал в окно, когда вы вошли...

— Да, грабитель, — сказала Ширли, — с моим видеомагнитофоном под мышкой.

— Как он выглядел? — спросил Мейер. — Вы хорошо его рассмотрели?

— О, да, — вздохнула Ширли. — Он обернулся и посмотрел на нас.

— Когда мы вошли в спальню, — уточнил Уигер.

Карелла уже достал блокнот.

— Он был белый? Черный? Испанского типа? Восточного?

— Белый.

— Возраст? Хотя бы примерно...

— Восемнадцать — девятнадцать.

— Цвет волос?

— Блондин.

— Глаза?

— Не заметила.

— Я тоже.

— Как вы думаете, какого он был роста?

— Трудно сказать. Он же согнулся, когда вылезал из окна...

— Вы можете оценить его телосложение?

— Он очень худой.

— Он был одет во все черное, — вмешалась Ширли, — а в черном все кажутся тоньше.

— Все равно худой, — настаивал Уигер.

— Лицо бритое или была борода, усы?

— Усы.

— Усики.

— Точнее, чахлые усы. Знаете, это был совсем мальчишка.

— Как будто он их только начал отращивать. — Но все же пушистые усики?

— Да, да, именно такие.

— Вы говорили; что он был одет в черное...

— Черная кожаная куртка, — сказал Уигер.

— Черные джинсы.

— И кеды.

— Кеды белые.

— И мое пальто, — добавил Уигер.

— Ваше... что?

— Мое пальто из верблюжьей шерсти, которое Ширли купила мне у Ральфа Лорена за тысячу сто баксов.

«Ну и пальтишко же это должно быть!» — подумал Мейер. Карелла подумал то же самое. Свою первую машину он купил как раз за тысячу сто долларов.

— Какого цвета пальто? — спросил Мейер.

— Я же сказал. Верблюжья шерсть. Рыжеватое.

— И он надел его поверх черной кожаной куртки?

— Да.

— А из-под пальто черные брюки?

— Да, только кеды белые.

— Было что-то у него на голове? — спросил Мейер.

— Нет.

— Вы ему что-нибудь сказали?

— Да, я закричал: «Сними мое пальто, паршивый ворюга!»

— А он что-нибудь вам сказал?

— Он сказал: «Если вызовешь копов, я вернусь!»

— Очень жутко было, — сказала Ширли.

— Он направил на нас пистолет, — добавил Уигер.

— У него был пистолет? — заинтересовался Карелла.

— Да, он достал его из кармана.

— Я очень испугалась.

— Поэтому я сразу же вызвал полицию, — сказал Уигер и в подтверждение своих слов кивнул.

— Вы думаете, он вернется? — спросила Ширли.

Карелла подумал, кого она изображает сейчас? Вероятно, жертву будущего изнасилования.

— Вряд ли, — ответил он.

— Детектив Уиллис вылезал на пожарную лестницу? — спросил Мейер.

— Да, он осмотрел ее. — Вы не знаете, нашел ли он там что-нибудь?

— Ничего, принадлежащего нам, это уж точно, — подвела итог беседы Ширли.

Когда в полдень, точнее десять минут первого в квартире Уиллиса зазвонил телефон, хозяин лежал в постели с бывшей проституткой. Он спал крепко, но телефонный звонок разбудил его, и, нащупав трубку, он снял ее. Всегда, когда звонил телефон, Уиллису казалось, что сейчас он услышит голос какого-нибудь инспектора из Буэнос-Айреса, который скажет ему, что полиция Аргентины нашла след одного убийства, ведущий в Айсолу, и потребует выдачи женщины по имени Мэрилин Холлис. И каждый раз, когда звонил телефон, Уиллис начинал потеть, даже если спал. Сейчас он тоже начал потеть.

Очень немногие в участке знали, что Мэрилин Холлис отбыла в мексиканской тюрьме срок за перевозку марихуаны и что когда-то она была нью-йоркской проституткой. Уиллис, конечно, знал. Знал лейтенант Бернс. И знал Карелла. Но только одному Хэлу Уиллису было известно, что в Аргентине она убила своего сутенера.

— Алло, Уиллис слушает.

— Хэл, привет, это Стив.

— Привет, Стив. — Уиллис облегченно вздохнул.

— У тебя найдется минутка?

— Конечно. Что случилось?

— Эта кража, на которую ты выезжал ночью...

— Ну-ну, дальше...

Мэрилин что-то промурлыкала во сне и перевернулась на другой бок, лицом к нему.

— Мы работаем над двойным убийством в этом же доме.

— Ну, парень, повезло тебе!

— Оно произошло где-то между половиной первого и половиной третьего.

— А моя кража — в половине второго.

— Так нам Уигеры и сказали.

— Как тебе понравились ее сиськи? — хмыкнул Уиллис и тут же издал стон: локоть Мэрилин воткнулся ему под ребро.

— Не обратил внимания, — ответил Карелла.

— Да ну, в жизни не поверю!

— Уигеры сказали нам...

— Кому это «нам»? — Мне и Мейеру... что ты немного повозился с пожарной лестницей.

— Ну да, немного.

— Нашел что-нибудь?

— Пузырек крэка[2].

— И все?

— Ну, было еще несколько размазанных «пальчиков» на подоконнике, там, где он работал фомкой. Я позвонил в участок, чтобы прислали автобус с техниками, но никто так и не показался. Чего там, Стив, это же мелкая кража!

— Но если она связана с убийством...

— Тогда, конечно, они для тебя перевернут весь этот паршивый городишко.

— Ты не против, если я им позвоню?

— Звони, звони. У меня появится повод еще разок взглянуть на Ширли.

Мэрилин легонько шлепнула его.

— Ты уже зарегистрировал свой рапорт?

— Возможно, он еще лежит у Пита на столе.

— Могу я взглянуть на него?

— Да, конечно. Будут новости, скажешь мне, о'кей? Если я поймаю ворюгу, запросто получу второй разряд.

— Пока можешь не напрягаться, — усмехнулся Карелла.

— Желаю удачи, — сказал Уиллис и повесил трубку.

Если вы живете в Айсоле и вашу квартиру обчистили, полиция, пожалуй, пришлет команду техников, чтобы поискать отпечатки пальцев. Конечно, если украли уж очень много. Дюжину собольих шуб, драгоценности, облигации, которые легко продать, деньги и прочее. На мелкие кражи, а их, естественно, большинство, бригада никогда не выезжает. И это вовсе не из-за нерадивости. Почти сто двадцать пять тысяч краж зарегистрировано в городе в прошлом году. В штатном же расписании числятся всего один лейтенант, шесть сержантов и шестьдесят три детектива.

К тому же эти люди нужны для расследования убийств, поджогов, изнасилований, которых в городе с избытком.

Поэтому на ваш вызов явится обычный офицер полиции, который скажет — придет детектив и вы должны ждать его завтра или чуть позже. Что в общем-то нормально. Конечно, если детектив не загружен под завязку. Тогда он может явиться через неделю или даже две после кражи. Сыщик возьмет у вас список похищенного и честно предупредит, что если полиция не схватит вора с поличным во время следующей кражи или при попытке сбыть похищенное, то вероятность найти его или ваши вещи очень мала. И вздохнет по старым добрым временам, когда копы уважали домушников.

— Да, да, были времена, когда квартирные воры считались аристократами преступного мира. Но это было уж очень давно! В наше время большинство квартирных воров — это просто наркоманы, которым не хватает на дозу. Обычно они залезают в квартиру через окно, зная, что звук бьющегося стекла не разбудит соседей. Даже начинающий воришка не вляпается при этом в дерьмо. Подумаешь, разбил оконное стекло кирпичом, завернутым в посудное полотенце, выбил торчащие осколки молотком, залез внутрь и делай свои делишки, а потом быстренько сматывайся и бегом к ближайшему скупщику краденого (который зачастую и снабжает тебя наркотой).

У него ты получаешь честно заработанные десять процентов от стоимости похищенного. Пытаться сдать свою добычу в ломбард или в комиссионку может только дилетант. Даже двенадцатилетний мальчишка, только начавший баловаться крэком, прекрасно знает, что копы рассылают списки похищенного во все ломбарды и комиссионные города. И если тебе придет в голову понести туда паленое барахло, это значит только одно — что ты редкостный придурок. Или тебя так ломает, что не можешь ждать ни минуты. Ну, и последний вариант — а не прилетел ли ты, парень, только что с Марса?

Так что шансов раскрыть кражу у Уигеров было немного. Особенно если принять во внимание, что похищено-то всего три вещи: кольцо с изумрудом, купленное в Италии за две тысячи (что дает представление о качестве изумруда), видеомагнитофон (на распродаже у «Сирса» он стоит двести сорок девять монет) и чертовски дорогое пальто, которое тем не менее всего лишь пальто и более ничего. В городе, переполненном наркоманами всех мастей, в городе — столице американского наркобизнеса, стоимость похищенного при средней краже, правда, меньше, но ничто из утраченного Уигерами не стоило ни перестрелок на улицах, ни погонь с сиреной и мигалкой, ни автобуса с экспертами. Не мчаться же сломя голову на место кражи, спаси Господи, когда людей убивают каждый день и везде, Господи, спаси!

Все это было так до звонка Кареллы, сообщившего, что по тому же адресу произошло двойное убийство, и одна из жертв — шестимесячная девочка.

В какой-нибудь частной фирме, если босс потребует немедленно представить ему материалы по проблеме, такой же важной, как убийство, на следующее утро на его столе будет лежать рапорт. В двести двадцать страниц. А иначе могут полететь головы! Но ведь это бизнес, а не государственная служба! Поэтому учитывая, что Новый год пришелся на воскресенье, а понедельник официально считается нерабочим днем, Карелла и Мейер надеялись, что к концу недели — может быть — они получат из отдела отпечатков пальцев ответ на свой запрос. Если один из сорока трех экспертов, получающих зарплату в этом отделе, займется отпечатками пальцев, обнаруженных на подоконнике квартиры Уигеров, а потом сверит с «пальчиками» на рукоятке ножа, которым была зарезана Энни Флинн, по картотеке бюро идентификации, тогда все они смогут убраться в отпуск. Предположим, на озеро Комо.

Утром во вторник, на третий день после Нового года, Мейер и Карелла имели долгий разговор с родителями Энни. Гарри Флинн работал биржевым маклером в одной из фирм Старого города. Стены квартиры были увешаны картинами — хозяин посвящал живописи все свободное время, пытаясь спастись от однообразия, царившего на работе. Его жена Элен (а не Молли или Мэгги) была секретарем президента фирмы, производящей готовую одежду; она назвала ее, но ни Мейер, ни Карелла о такой не слышали. Стрелки часов в гостиной показывали десять.

Флинны собирались на похороны. Он был в черном костюме, белой рубашке и черном галстуке. Жена — в скромном платье, черных туфлях на низком каблуке и в очках с затемненными стеклами.

Детективы сели, не зная, куда пристроить шляпы. Флинны показали им, где вешалка.

— Скотт Хэндлер, — произнес Флинн.

— Ее приятель, — пояснила жена.

— Был им, во всяком случае.

— До Дня благодарения.

— Энни порвала с ним, когда он приехал домой на праздники. — Долго они праздновали День благодарения.

— Тогда она и поссорилась с ним.

— Приехал домой... откуда? — вставил свой вопрос Карелла.

— Из Мэна. Он там учится в частной школе.

— А сколько ему лет? — поинтересовался Мейер.

— Восемнадцать, — ответила миссис Флинн. — Он заканчивает Академию Прентисса в Карибу, штат Мэн. Это недалеко от канадской границы.

— Они дружили с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать, — добавил ее муж.

— И вы говорите, что она дала парню отставку в ноябре?

— Да. Сказала мне, что должна была это сделать, — кивнула миссис Флинн. — Сказала, что переросла его. Вы можете себе представить? Ей шестнадцать, а она кого-то переросла.

Миссис Флинн замолчала. Муж взял ее за руку.

— Звонил сюда днем и ночью, — продолжала миссис Флинн, — рыдал в трубку каждый раз, когда слышал, что Энни не хочет говорить с ним. Вместо нее он беседовал со мной. Часами. А ведь штат Мэн неблизко. Хотел узнать, чем провинился, из-за чего она порвала с ним. Даже я чувствовала себя виноватой.

— Он приехал снова как раз перед Рождеством, — сказал Флинн.

— Домой, на праздники.

— Пришел сюда, а дверь открыла Энни.

— Мы были в задней комнате, смотрели телевизор.

— Просил ее объяснить, что он плохого сделал. Говорил то же, что моей жене по телефону. «Что я сделал не так? Ну что я сделал не так?» Снова и снова.

— Энни сказала, что между ними все кончено...

— Сказала, что не хочет, чтобы он приходил сюда, еще...

— ...сказала, что не желает больше иметь с ним ничего общего.

— Тогда он повысил голос.

— Начал кричать.

— Хотел узнать, не замешан ли здесь другой парень.

— Мы были в соседней комнате и слышали все это.

— Мы не могли расслышать, что сказала Энни.

— Но он сказал...

— Скотт.

— Он сказал: «Кто он?»— И тогда Энни сказала что-то еще...

— Мы не могли разобрать, что именно, она стояла к нам спиной...

— Тогда он закричал: «Кто бы он ни был, я убью его!»

— Скажи им, Гарри, что он еще сказал.

— Он сказал: «Я убью вас обоих!»

— Он произнес именно эти слова? — переспросил Карелла.

— Да, именно так, точь-в-точь.

— Вы знаете его адрес? — спросил Мейер.

Матери Скотта Хэндлера где-то под пятьдесят. Она была элегантно одета в это утро, готовясь выйти из дому для встречи с клиентом. Миссис Хэндлер работала дизайнером по интерьеру. Она казалась очень похожей на Гленн Клоуз в «Роковом влечении». Мейер решил, что если б он был женщиной, то ни за что на свете не хотел бы походить на героиню этого фильма. Если б он даже был кудрявой блондинкой, то молил бы судьбу распрямить волосы и покрасить их в черный цвет, лишь бы его не сравнивали с этой дамой. К счастью, Мейер был лыс и не походил на Гленн Клоуз ни в малейшей степени. С другой стороны, и у миссис Хэндлер были свои проблемы. Например, эта леденящая кровь улыбка.

— Мой сын сегодня утром уехал в Мэн, — сказала она.

— Вернулся в школу? — поинтересовался Мейер.

— Да, — кивнула миссис Хэндлер, от выражения любезности на ее лице волосы вставали дыбом. Хорошо, что у Мейера вообще не было волос.

— В Академию Прентисса? — включился в разговор Карелла.

— Да.

— В Карибу, штат Мэн?

— Да. А зачем он вам нужен? Это не связано с той маленькой ирландочкой?

— Кого вы имеете в виду? — спросил с невинным видом Мейер.

— Ту, что убили в новогоднюю ночь. Вы знаете, он порвал с ней несколько месяцев назад.

— Да, мы знаем это, — улыбнулся Карелла.

— Если вы здесь только потому, что Скотт когда-то встречался с этой...

— Мы хотим задать ему несколько вопросов. — Наверное, где он провел новогоднюю ночь?

Опять зловещая усмешка.

— А вы знаете, где он ее провел? — спросил Карелла.

— Здесь. У нас собралось много гостей. Скотт был дома.

— Всю ночь?

— Всю ночь.

— Во сколько началась вечеринка?

— В девять.

— А закончилась?

Она помедлила с ответом. Совсем небольшое замешательство, но оба детектива отметили это. Они догадались, что миссис Хэндлер пытается вспомнить, читала ли она в газетах что-нибудь о промежутке времени, в течение которого была убита Энни Флинн. Определенно не читала, потому что это было маленькой тайной, которую детективы держали при себе. Но ее замешательство подсказало им, что Скотт не был дома всю ночь. Если был вообще.

Наконец она выбрала самое подходящее, на ее взгляд, время для завершения торжественной процедуры прощания со старым годом.

— В четыре утра.

— Поздновато, — улыбнулся Мейер.

— Не очень, — пожала она плечами и вернула ему улыбку. Лучше бы не возвращала.

— У нас все, большое вам спасибо, — сказал Карелла.

— Хорошо, — ответила она и посмотрела на часы.

В среду четвертого января обе жертвы были преданы земле.

Детективы на похоронах отсутствовали.

Они висели на телефоне, пытаясь дозвониться в Академию Прентисса в Карибу, штат Мэн. Удалось связаться с профессором Такером Лоуэри — преподавателем английского языка. Он был куратором Скотта Хэндлера. Они предпочли бы поговорить с самим Скоттом — в конце концов для этого и звонили. У обоих детективов под куртками были свитера. В городе очень холодно, но в Карибу, штат Мэн, еще холоднее. Профессор сообщил им, что сейчас тридцать градусов ниже нуля. По Фаренгейту. И сильный снегопад. Карелле показалось, он слышит завывание ветра в трубке. Детектив твердо решил, что если его сын захочет когда-нибудь поступить в Академию Прентисса, то он скорее посоветует ему выбрать школу на обратной стороне Луны.

И дочери тоже. При условии, что Академия начнет когда-либо принимать девочек, которые, правда, будучи представительницами более чувствительного пола, вряд ли захотят ехать туда, где температура опускается на тридцать градусов ниже нуля.

— Я не знаю, где Скотт, — сказал Лоуэри. — Он должен вернуться сюда только к девятому числу. К понедельнику.

— Извините, я чего-то не понимаю! — удивился Карелла.

— Да?

Карелла представил себе собеседника — в твидовом костюме, лицо приятное, бородат, веселые карие глаза, он находит нечто странное и смущающее в том, что два детектива из далекого большого города звонят сюда, в тихий Мэн.

— Вы говорите, занятия в классах начнутся только в понедельник? — переспросил Карелла.

— Так оно и есть.

— Но миссис Хэндлер сказала, что ее сын уехал в школу...

— Мать Скотта?

— Да. Мы разговаривали с ней вчера утром, и она сообщила нам об этом.

— Она ошиблась, — твердо сказал Лоуэри.

«Или соврала», — вздохнул про себя Карелла.

Пуэрториканца звали Хосе Геррера.

Из носа и рта у него торчали пластиковые трубки искусственного питания и дыхания, большую часть лица закрывали бинты. Одна рука закована в гипс. Клинг посетил клинику, чтобы узнать, когда парень сможет выписаться. Ему посоветовал — причем настойчиво — приехать сюда Артур Браун, один из чернокожих детективов участка.

Браун сказал: "Берт, ты ухлопал двоих. Оба негры. В наше время коп, который застрелит негра, сильно рискует по уши вляпаться в дерьмо. Полицейский может перестрелять семнадцать почтенных китайских торговцев, сидящих на лавочке в парке, — одного за другим, по очереди, — и никто бровью не поведет. Тот же полицейский видит негра с «магнумом» калибра 0,357 в руке, выходящим из банка, в котором только что взял пятьдесят штук из сейфа, пристрелив кассира и еще человека четыре. И если вот тут, не дай Бог, коп начнет пальбу, тут же немедленно соберется митинг протеста. Посыплются проклятия и обвинения в расовой дискриминации и полицейской жестокости.

Вообще-то, Берт, хотел бы я посмотреть, если в один прекрасный день мне придется пристрелить черного, что тогда запоют борцы за равноправие, которых так много в этом благословенном городе! А пока, приятель, я бы тебе посоветовал быстрее смотаться в госпиталь и поговорить с парнем, у которого выбивали мозги на том углу. Постарайся получить у него подтверждение, что ты не нарушил инструкций департамента по применению оружия. Это тебе мой совет".

— ...Пошел ты, козел, — сказал Клингу Геррера.

Из-под бинтов голос его звучал приглушенно, но тем не менее вполне отчетливо.

От неожиданности Клинг захлопал глазами.

— Я же тебе спас жизнь. — Ничего умнее ему в голову не пришло.

— Кто тебя просил это делать?

— Но эти парни...

— Эти парни так и так меня грохнут. Вот чего ты добился...

— Они чуть не грохнули меня самого! — Клинг начал сердиться. — Они выбили мне чертов зуб!

— В следующий раз не будешь подставлять рожу.

Клинг снова заморгал.

— Так вот что я получаю вместо благодарности! Я спасаю твою паршивую жизнь...

— А ты знаешь, как меня здесь мучают? — сказал Геррера. — Если бы я дал им убить себя, то сейчас так не мучился. А все из-за тебя.

— Из-за меня?

— Ну да. А ты как думал? Я выползаю из госпиталя, и через минуту они меня кончают. Хоть бы на этот раз тебя рядом не было. Тогда уж, я надеюсь, они не промахнутся.

— Некому тебя кончать, — заявил Клинг. — Успел смотаться только один из них.

— Ну и что? — спросил Геррера. — Ты не знаешь этих людей. Не представляешь, как они работают.

— Ну так расскажи. — Ха, большой храбрый коп знает все на свете в натуре. Ни хрена ты не понимаешь... Эти люди меня убьют, можешь быть уверен.

— А почему они должны тебя убить?

— Иди у них спроси. Ты ж герой! Поболтай с тем, кого, ты повязал, он тебе расскажет.

— Но раз уж я здесь, почему ты не поможешь мне сэкономить время?

— Пошел ты к черту, козел! — сказал Геррера.