"Маскарад в лунном свете" - читать интересную книгу автора (Майклз Кейси)

ГЛАВА 15

— Эй, Томми, ты только посмотри!

Томас, размышлявший, лежа на диване, над тем, почему он позволяет Маргарите — своей Маргарите — скакать по всему Лондону, доставляя неприятности людям, с которыми его послали вести переговоры, и, более чем вероятно, подвергая себя серьезной опасности, приподнял слегка голову и открыл глаза.

— На что это я должен смотреть, Пэдди? Твое лицо я видел уже тысячу раз с тех пор, как мы с тобой застряли в этом номере… Бриджет несомненно святая, если все еще любит тебя, хотя ты и маячишь у нее перед глазами каждое утро.

— Ха! Подумаешь! Соскреб щетину со своей верхней губы и уже решил, что стал джентльменом! — Дули привстал и сунул под нос Томасу газету, которую читал до этого. — Взгляни сюда, ты, надутый индюк. Здесь пишут, что этот дурак Тоттон собирается сделать открытие…

Не прошло и часа, как Томас уже был на пути к Тауэру. Дули сидел рядом с ним в наемном экипаже, все еще ворча по поводу никому не нужной спешки, из-за которой он едва не разрезал бритвой шею, да и, похоже, надел ботинки не на ту ногу.

Хотя Томас и не знал, где в Тауэре находится часовня Святого Петра, ему не пришлось заниматься ее поисками, поскольку и пышно разодетые дамы, и джентльмены, все двигались в одном направлении. Некоторых из них сопровождали слуги, несущие за ними стульчики и корзины с едой, а также, на случай дождя, и зонты.

— Сэр Перегрин, должно быть, думает, будто он умер и на плечах ангелов вознесся прямо на небеса, Пэдди. Похоже, весь высший свет собрался здесь сегодня поглядеть на его триумф, — заметил Томас, увидев принца Уэльского, восседавшего в позолоченном кресле, которое, очевидно, было доставлено сюда из дворца. Вокруг Его высочества толпились хихикающие дамы неопределенного возраста и один безукоризненно одетый джентльмен, в котором Томас тотчас же узнал Красавчика Браммеля.

— Пойдем-ка туда, Пэдди, — предложил Томас, взмахом руки показав на принца и его окружение. — Сдается мне, они выбрали место, откуда раскопки сэра Перегрина будут лучше всего видны.

Дули, прожевав очередной кусок пирога с мясом, купленного им у уличного торговца, явившегося в Тауэр со своим подносом, проговорил:

— Ты в этом уверен, Томми? Вон там я вижу мисс Бальфур с ее компаньонкой, а рядом с ними сэра Ральфа и лорда Мэпплтона с его курочкой, несущей золотые яйца. Разве тебе не хочется присоединиться к ней? Может, ты боишься, что набросишься тут же на бедное дитя, оказавшись от нее в десяти футах?

Томас покачал головой и начал протискиваться сквозь толпу туда, где расположился со своим эскортом принц.

— Это ее представление, а так как она не послала мне на него приглашение, думаю, мне следует держаться от нее подальше. Видишь ли, мы дали друг другу слово.

— Слово? Насколько мне помнится, не так давно ты дал слово мне, что объяснишь, почему нам нужно было бегать за горничной в четыре часа утра и умолять ее дать чистые простыни? Я все еще жду твоих объяснений, малыш, хотя, по правде сказать, мне не особенно хочется об этом знать. Я слишком стар и не могу позволить тебе осквернять мой слух байками о твоих похождениях.

С улыбкой коснувшись шляпы при виде трех дам, с которыми, как ему помнилось, он познакомился на первом балу по приезде в Лондон, Томас остановился в нескольких ярдах от окружавших принца придворных и заслонил глаза рукой. Время близилось к полудню, и бледное, будто размытое, солнце начало наконец-то медленно выплывать из-за плотного слоя облаков, посылая свои лучи вниз на высокие каменные стены и во двор.

— А вот и сэр Перегрин собственной персоной, — заметил он при виде Тоттона, который в этот момент вошел в центр круга, образованного любопытными, и расшаркался перед принцем. Плечи его светлости, облачившегося сегодня по случаю торжественности события в коричневый костюм, были в два раза шире, чем в последний раз, когда его видел Томас, а уголки воротничка рубашки торчали почти перпендикулярно вверх.

— Мне кажется, Томми, у этого парня мозги явно набекрень, — проговорил Пэдди, глядя на сэра Перегрина, рядом с которым в этот момент появились рабочие с лопатами и кирками. — Он пока еще не выкопал и фунта земли, а надулся так, будто только что нашел за завтраком в своей овсянке кучу алмазов. Плохо он кончит — я нутром это чую.

Томас не ответил. Взгляд его был прикован к Маргарите, надевшей сегодня прекрасное бледно-голубое платье. Из-за тени от стены и широких полей ее соломенной шляпки, украшенной голубовато-лиловыми гроздьями винограда, он не мог разглядеть выражение ее лица. Однако по тому, как она обеими руками сжимала ручку своего зонтика, он почти физически ощущал напряжение, в каком она находилась.

— Маленькая чертовка, — прошептал он себе под нос.

Вне всякого сомнения, представление, которое вот-вот должно было начаться, давал не сэр Перегрин, а Маргарита, и у Томаса было предчувствие, что оно доставит ему громадное удовольствие.

— Ваше королевское высочество, леди и джентльмены, — произнес громко сэр Перегрин как раз в тот момент, когда солнце (зловеще? предвещая дурное? как и следовало ожидать?) вновь скрылось за облаками, — благодарю вас за то, что вы любезно приняли мое приглашение и решили присутствовать при самом знаменательном событии в истории нашей страны.

— Мне кажется, Тоттон, ты несколько преувеличиваешь. Тебе это не кажется? Вне всякого сомнения, дорогой мой, были ведь и другие, не менее знаменательные события? Рождение, например, всеми нами любимого принца Уэльского? Или, возможно, еще только должен наступить тот день, в который ты найдешь портного, не обитающего на Пиккадилли?

В толпе послышался смех, тогда как сэр Перегрин поклонился Браммелю, который, высказав свое замечание, открыл табакерку и с необычайным изяществом сунул себе в нос щепотку табака.

— Мне бы хотелось задержать на мгновение ваше внимание и вкратце рассказать тем, кто не имел удовольствия ознакомиться со статьями, столь любезно напечатанными всеми нашими газетами в утреннем выпуске, об истории завоевания римлянами нашего великого острова.

— Черт подери! — воскликнул принц таким громовым голосом, что заглушил мгновенно стоны и ворчание слушателей сэра Перегрина. — Если бы я нуждался в уроке по истории, Тоттон, я отправился бы не сюда, а в Кембридж. Давай-ка начинай, да поскорее… пока не разверзлись небеса и дождь не испортил прекрасные наряды наших очаровательных дам.

— Хорошо. — Сэр Перегрин громко вздохнул. — В своих исследованиях я сумел установить, что домашняя утварь и, надеюсь, большая часть сокровищ некоего римского гражданина по имени Бальбус были закопаны прямо здесь, на том месте, где несколько столетий спустя выросли стены Тауэра. У меня имеется… — он сделал паузу и достал из кармана сюртука свиток, — копия карты, составленная этим джентльменом, с указанием места, где лежат закопанные сокровища, Записи эти сделаны шифром, причем на латыни, так что мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы их расшифровать. Однако мое прекрасное знание латыни позволило мне добиться успеха в моих чисто интеллектуальных поисках. Я подчеркиваю, интеллектуальных, поскольку я не преследую здесь никакой личной выгоды, и уже обещал Его королевскому высочеству, что все сокровища Бальбуса будут принадлежать исключительно Короне. Итак, запомните это имя, леди и джентльмены — Бальбус, римлянин.

— Если этот петушок и дальше будет так пыжиться, Томми, да еще если и солнце выглянет из-за туч, то весьма скоро он вообще решит, что он здесь самая важная птица, — прошептал довольно громко Дули, вызвав смех у стоявших впереди трех дам.

Сэр Перегрин бросил в их сторону недовольный взгляд и продолжил:

— Я сделал все, кроме окончательной разметки, оставив это до настоящего момента. После того, как я отмечу место, рабочие начнут раскопки. Ваше королевское высочество? — обратился он вопросительно к принцу. — С вашего любезного разрешения?

— Его разрешение ты получил давным-давно, Тот-тон, — крикнул Браммель. — Смотри, как бы он не потерял терпение.

— Да-да, я понимаю, — проговорил поспешно сэр Перегрин и повернулся к рабочим, один из которых широко зевал, а другой почесывал у себя в низу живота. — Отойдите вы, идиоты, и дайте мне сориентироваться.

— Поищи заодно с кладом и свои мозги! Держу пари, у тебя чертовски мало шансов отыскать как одно, так и другое, — крикнул кто-то в толпе.

— Я тоже готов на это поспорить. Готов поспорить на десять фунтов, что он не найдет ни сокровищ, ни своих мозгов.

К пари присоединилось еще с десяток голосов, и ставки успели значительно возрасти к тому моменту, когда сэр Перегрин медленно отмерил двенадцать шагов до должно быть ранее отмеченного места, и его начищенные до блеска ботинки погрузились в мягкую землю посреди клумбы с только что высаженными весенними цветами, которые были гордостью садовников Тауэра.

— Только не цветочки, Тоттон, ради Бога! — воскликнул трагически Браммель и поднес к глазам белоснежный платок, словно вытирая слезу, пролившуюся при виде ожидавшей цветы печальной участи.

Яростного взгляда сэра Перегрина оказалось явно недостаточно для того, чтобы прекратить шутки и смех более чем сотни зрителей, находившихся в весьма веселом настроении, и, решив очевидно не обращать больше ни на кого внимания, сэр Перегрин коротко приказал рабочим копать чуть левее от центра клумбы.

Итак, рабочие копали, дамы, ввиду усиливающейся измороси, одна за другой открывали зонтики, шутки и насмешки джентльменов становились все язвительнее, а Томас не сводил глаз с Маргариты, пристально наблюдавшей в свою очередь за Тоттоном.

Лорду Мэпплтону и мисс Роллингз вскоре надоело ожидание, и они ушли. Томас увидел, как мисс Удивление, осторожно ступая по траве, идет к выложенной плитками аллее, а лорд Мэпплтон заботливо поддерживает ее под локоть. Несомненно, мелькнула у Томаса вновь мысль, в этой мисс Роллингз есть нечто странное, нечто не совсем естественное, но ему никак не удавалось понять, что же это такое. Вздохнув, он отвел взгляд от удалявшейся пары. Сейчас ему было не до того, чтобы ломать над этим голову.

Сэр Ральф, как заметил Томас, остался подле Маргариты. Время от времени он покачивал головой, но в остальном выглядел невозмутимым, как всегда, так что невозможно было понять, возмущен ли он этим спектаклем, забавляет ли он его, или все это ему до чертиков наскучило.

Сэр Перегрин, судя по его виду, по-прежнему ни о чем не тревожился. Он ходил с гордо поднятой головой вокруг углублявшейся с каждой минутой ямы и широко улыбался.

Все цветы были вырваны с корнем и многие из них уже раздавлены сапогами рабочих и вокруг возвышались горы земли, когда один из землекопов вдруг воскликнул:

— Ваша светлость, моя лопата ударилась обо что-то!

В изумлении Томас подался вперед. Он никак не ожидал, что на дне этой ямы будет что-то найдено, кроме, возможно, унижения сэра Перегрина.

— Черт меня подери! — пробормотал он себе под нос, глядя на Маргариту почти что с благоговейным ужасом. — Да ты даже лучше, чем я предполагал!

Принц Уэльский поднялся со своего кресла и, осторожно пройдя несколько шагов до ямы по влажной траве в своих начищенных до блеска ботинках, заглянул вниз.

— Господи, да там сундук… — крикнул он и слегка ткнул в живот последовавшего за ним Браммеля. — Кованый! Ты… Тоттон… пусть его сейчас же достанут и принесут мне!

Дули наклонился к Томасу.

— Эта штуковина, Томми, выглядит древнее потопа. — Он покачал головой. — Ты только погляди на все эти кожаные ремни и все остальное в том же духе. Как ты думаешь, что там внутри? И посмотри-ка на Тоттона. Он, кажется, вот-вот лопнет от гордости.

Томас заметил, что Маргарита сложила свой зонтик и сейчас стоит с улыбкой на губах, глядя куда-то направо, словно ища там кого-то или что-то.

— Не стану притворяться, Пэдди, будто я понимаю, что происходит, — ответил другу Томас как раз в тот момент, когда один из рабочих разрезал своим ножом кожаные ремни и приготовился поднять крышку сундука. — Но уверен, нам не придется слишком долго ждать ответа.

Сэр Перегрин грубо оттолкнул рабочего, опустился перед сундуком на колени, с благоговением поднял крышку и, отбросив рассыпающуюся у него под руками ткань, дал всем возможность увидеть, что находится внутри.

— Золото! — воскликнул кто-то возбужденно мгновение спустя, когда сэр Перегрин достал из сундука вазочку не больше его ладони и она засверкала в лучах вновь показавшегося из-за туч солнца. Затем он поднялся с колен, низко поклонился принцу — без всякого, однако, намека на униженность — и передал ему вазу.

— Смотрите, смотрите! — заахали все вокруг, забыв мгновенно о своем скептицизме и привычной скуке. — Да там этих вещей не счесть! Золотые ложки! Золоченая посуда! Золотые монеты! Сотни золотых монет! Отличная работа, Тоттон! Отличная работа!

Толпа подалась вперед, поскольку каждому не терпелось взглянуть поближе на «сокровище Тоттона», как уже кто-то окрестил содержимое сундука. На месте остались лишь Томас с Пэдди… и, как заметил Томас, Маргарита с сэром Ральфом.

Сэра Перегрина окружили доброжелатели, и его узкое худое лицо сияло от удовольствия, когда он принимал дань восхищения и уважения, которую — в этом у него явно не было никакого сомнения — он вполне заслужил. Оставшиеся цветы были окончательно вытоптаны каблуками дам и ботинками джентльменов, так как весь высший свет, не обращая никакого внимания на грязь под ногами и моросящий дождь, сменивший влажный туман, жаждал увидеть великолепную находку.

Неожиданно Томас, который уже почти отказался от мысли найти объяснение происходящему, услышал зазывный мужской голос:

— Бальбус! Добрые господа, кто купит мой Бальбус? Монеты, посуда, великолепные горшки для дам. Кто купит мой Бальбус? Три пенса за штуку!

Один за другим люди в толпе начали поворачивать головы и толкать соседей в бок, побуждая тех взглянуть на разносчика, предлагавшего свой «Бальбус».

Три леди, стоявшие перед Томасом с Дули, тоже обратили внимание на торговца.

— Что продает этот человек? — воскликнула одна из них. — Бальбус? Но… это же невозможно! Если только…

— Если только этот напыщенный дурак Тоттон вконец не опозорился! Бальбус! Надо же! Я просто должна хоть что-нибудь купить у него! — вскричала вторая леди и стала пробираться сквозь толпу, собравшуюся к тому времени вокруг торговца.

Третья дама осталась на месте, присоединившись к тем, кто громко требовал у Тоттона объяснений.

— Я не верю своим глазам, — пробормотал Томас. На губах его появилась улыбка, когда он увидел, что торговец поднял над головой сверкающую золотую вазу и двинулся между дамами и джентльменами, расхваливая свой товар. Деревянный лоток торговца был доверху завален точно такими же предметами, над которыми только что охали и ахали принц Уэльский и его великосветское окружение, а сам он весьма напоминал постоянного партнера лорда Чорли по карточной игре. Однако, похоже, только Томас, благодаря своей исключительной проницательности, сумел узнать его в таком наряде.

— Черт подери, я не верю своим глазам, — повторил Томас под хохот Дули. — И хоть убей меня, я не знаю, как она это сделала, но сделано это просто блестяще!

Через какое-то время толпа раздалась, и торговец смог подойти к сэру Перегрину, который весьма походил в этот момент на одну из статуй в своей конторе в министерстве, правда, с целыми пока конечностями. Важность его куда-то подевалась под градом сыпавшихся на него со всех сторон насмешек и язвительных замечаний.

— Вы не купите мой Бальбус, сэр? — спросил у него торговец и, не получив на свой вопрос ответа, растворился вновь в толпе.

Сэр Перегрин продолжал стоять недвижимо на месте, вперив в пространство невидящий взгляд, и вид у него при этом был столь несчастный, что Томас почти пожалел его.

Почти. Так как в этот момент он поднял глаза и увидел, что Маргарита смотрит в его сторону, слегка наклонив голову и держа один поднятый вверх палец на уровне глаз.

— Один, — прошептал Томас, мысленно соглашаясь с ней. — Да, мой чертовски изобретательный ангел, один готов. Осталось еще четверо. Но разрази меня гром, если я понимаю, в чем тут дело!

Моросящий дождь стал холодным, и зрители сэра Перегрина теперь, когда они вволю повеселились, спешили уйти, дабы разнести весть о его унижении по всему Мейфэру. Томас, так и не сдвинувшийся с места, слышал, как они обсуждают произошедшее, торопливо шагая к своим экипажам.

— Какая наглость с его стороны! Я, кажется, вконец испортил свои ботинки, и все из-за какого-то Бальбуса, кем бы он там ни был, черт его подери! Ты купил что-нибудь, Маркус? Я тоже. Монету. Если он посмеет хотя бы нос показать на публике, я засуну ему ее тут же в ноздрю!

— Он сделал себя посмешищем! Надо же такое придумать: заявить, что он знаток римских древностей! Всегда говорил, что он слишком уж заносится, и теперь он доказал это на деле. Подумать только — два пенса за штуку!

— Три пенса! Я заплатил три пенса! Безмозглый Тоттон. Я просто вне себя. Да я убью его на месте, как только вновь увижу, если он только осмелится показаться в обществе!

— Ты заплатил три пенса торговцу? А я так просто взял одну из ваз прямо из сундука. Там их были десятки. Простое стекло, покрытое сверху листовым золотом. Принц перед уходом запустил одним из блюд в Тоттона. Я видел, как оно раскололось на куски, ударившись о его подбородок. Похоже, нам хватит пищи для разговоров на месяц, джентльмены, а может даже и дольше.

Толпа постепенно редела, и Томас смог наконец подойти ближе к Тоттону, возле которого в эту самую минуту остановился Браммель.

— Знаешь, что я думаю, любезнейший? Я думаю, что ты приобрел себе сегодня врага. Однако я должен, хотя и с опозданием, поздравить тебя с выбором костюма. Он отлично подходит по цвету к грязи на твоих коленях, как и к весьма красочному пятну у тебя на лице. До свидания, Тоттон, или, может, прощай? Полагаю, Его королевское высочество по достоинству оценит твое отсутствие в столице в течение какого-то времени. Уверен, десятилетие в Лондоне без Тоттона вполне бы его устроило. И… ты также получишь счет за цветочки, даже не сомневайся в этом.

Сэр Перегрин остался один. Его покинули даже рабочие, но он продолжал стоять у ямы, не обращая внимания на дождь, и на лице его отражалась целая гамма чувств: от изумления до отчаяния и даже страха.

— Жаль его, не правда ли? Всегда знал, что он когда-нибудь свалится с той вершины, на которую ему удалось забраться. Меня весьма порадовало бы это зрелище, если бы я и сам не впал сейчас в немилость. Обернувшись, Томас увидел лорда Чорли, стоявшего под дождем, который грозил вот-вот перейти в настоящий ливень. Над его головой держал зонт какой-то человек, слишком неотесанный с виду, чтобы быть его камердинером.

— Познакомьтесь с моим приятелем, мистер Донован. — Лорд Чорли ткнул большим пальцем себе за спину. — Его зовут Уоттл, и он мой кредитор… один из моих кредиторов. Заявился ко мне вчера в дом и не желает уходить. Думаю, он полагает, что у меня где-то припрятаны деньги. Поэтому-то он и следует за мной по пятам повсюду, не отставая ни на шаг, в надежде, что я, наконец, сдамся и приведу его к ним. Сюда мне пришлось добираться пешком, так как вчера вечером у меня за долги забрали мой фаэтон, двухколесный парный экипаж и всех лошадей. Полностью обчистили мои конюшни, как шакалы на охоте. Я пришел сюда, чтобы повидаться с Принни, но он не пожелал со мной даже разговаривать. Долгов у меня раза в два меньше, чем у него, но, думаю, он боится замараться, общаясь со мной.

— Мне жаль это слышать, милорд. Я и понятия не имел, что вы попали в столь затруднительное положение, — произнес сочувственно Томас, незаметно наступая на ногу Дули, который захихикал.

— В затруднительное положение, — повторил уныло его светлость и тяжело вздохнул. — Вчера я был в полном отчаянии, думая, что все кончено. Конечно, я уеду из Лондона, как только смогу избавиться от Уоттла, но сейчас я уже не чувствую себя столь отвратительно, как вчера, поскольку Перри тоже придется уехать, а он не сможет показаться здесь лет этак десять, тогда как я вернусь, как только вы уладите с Ральфом все дела. Вы ведь сможете это сделать и без Перри, не так ли? До вчерашнего дня мне достаточно было шепнуть на ухо Принни, чтобы он назначил на место Перри человека, которому мы могли бы доверять, но теперь, как вы понимаете, об этом не может быть и речи. Эй, ты, — бросил он через плечо, — держи зонт над моей головой! От того, что ты останешься сухим, выгоды тебе никакой не будет! А вот если я простыну и помру, у тебя не останется никакого шанса завладеть остатком моих денег. Ну, пожалуй, я пойду, Донован, — до Гросвенор-сквер путь не близкий. Уоттл обещал дать мне несколько яиц на обед. Неплохой он все же парень, этот Уоттл, хотя и кредитор.

Томас махнул ему на прощание, но в следующее мгновение, поддавшись внезапному порыву, позвал его.

— Милорд… у вас есть враги? Хотя бы один? Может быть, есть кто-то, кто затаил на вас обиду и жаждет вашего унижения?

Лорд Чорли остановился и, обернувшись, посмотрел на Томаса. Лицо его светлости покрывала смертельная бледность. В следующий момент, ничего не ответив, он отвернулся и продолжил свой путь. Уоттл семенил сзади, держа над его головой большой зонт.

— Что ты ему сказал, Томми? — спросил, подходя, Дули, который отошел на мгновение, чтобы набрать тарелок и монет Бальбуса в подарок детям. — Ты ведь и так уже знаешь, что твоя маленькая мисс Бальфур охотится за всеми ними. Вне всякого сомнения, именно благодаря ей мы и потеряли сегодня наш канал связи в военном министерстве, а теперь, я полагаю, еще и лорда Чорли, который принцу Уэльскому был закадычным дружком. Намерения у нее явно недобрые, но зачем тебе понадобилось задавать ему вопросы, которые могут заставить его задуматься и, возможно, прийти к выводу, что это она стрёмится его сокрушить?

— Он не так уж умен, чтобы догадаться об этом, Пэдди. Как и все они, за исключением Хервуда и Лейлхема. Мэпплтон и Тоттон ничего бы не значили без своих помощников, которые, скорее всего, и делали за них всю работу, а Чорли всю жизнь жил за счет своего веселого приятного нрава, а не за счет мозгов, — ответил Томас, надвигая шляпу на лоб, чтобы капли дождя не падали на лицо. — Мне лишь хотелось увидеть выражение лица его светлости при моем вопросе и понять, насколько он виновен. И теперь я это знаю. Что бы там ни совершили члены «Клуба», Маргарита пытается уничтожить их явно не из-за какой-то там воображаемой обиды. Она что-то про них знает, и это побуждает ее действовать именно так, а не иначе. Мне остается только ждать, когда она станет мне достаточно доверять, чтобы рассказать об этом.

— Ты говорил мне, она тебя любит, — заметил Пэдди, когда они направились к своему наемному экипажу. — Как она может любить тебя и в то же время отказывать тебе в доверии?

Сильный раскат грома заставил Томаса ускорить шаг.

— Я тоже не сказал ей, Пэдди, чем занимаемся мы с тобой, и я люблю ее. Иногда слишком большая откровенность только вредит делу. Однако нельзя отрицать, что она ставит нам палки в колеса. И она действует сейчас быстро, вероятно с тем, чтобы не дать им время задуматься и понять, что на них ведется охота, и догадаться, кто за всем этим стоит. Если повезет, все это закончится через несколько дней.

— Полагаю, мне следует поблагодарить ее за то, что она не тянет резину?

— Да, действует она весьма стремительно. Двух уже можно сбросить со счетов, так что остается всего трое. Поскольку я должен встретиться с Хервудом лишь сегодня вечером на маскараде и не доверяю себе, чтобы видеться сейчас с Маргаритой, полагаю, на поиски нашего чернобрового друга придется отправиться тебе. Он проявляет слишком уж бурную деятельность в последнее время, и, я думаю, мы сможем получить с его помощью ответы на некоторые интересующие нас вопросы. Тебе, вероятно, следует подождать его возле дома Хервуда. Сэр Ральф вполне может вывести нас на него, как до этого сделал Чорли.

— Хервуд? Почему ты решил, что он явится к нему?

— С Тоттоном покончено, как и с Чорли, хотя, похоже, этот обрел новое счастье в компании своего кредитора, Мэпплтон уже на пути к гибели, хотя я пока и не знаю, как Маргарита собирается с ним разделаться. Остается лишь Хервуд… и Лейлхем. Но я не думаю, что Маргарита начнет охоту на графа, пока не покончит с остальными. Я бы на ее месте этого не делал.

— Что приводит нас прямо к Хервуду, — сказал Дули, когда они сели в экипаж, укрывшись, наконец, в нем от ливня. — Но почему, я спрашиваю тебя? Куда ты отправляешься на этот раз?

Томас похлопал Пэдди по спине.

— Мне нужно еще найти домино и маску, помнишь? Ну, как, ты мне поможешь? Ведь все это ради твоей родины.

— Моей родины? Черта с два! Если наша родина и получит от всего этого какую-то выгоду, то только случайно. Но кто я такой, чтобы тебе возражать? Ладно, пойдем закусим где-нибудь и выпьем, да и возьмемся за дело. Я начинаю скучать по моей Бриджет и хочу убраться с этого насквозь промокшего острова до того, как она перестанет по мне скучать.