"И скоро день" - читать интересную книгу автора (Майклз Барбара)

10

Когда я добралась до своей постели, было уже совсем светло. Стоило мне коснуться подушки, как я тут же провалилась в глубокий сон, полный кошмаров. Правда, на сей раз они не имели никакого отношения к Барту, они касались событий того ужасного дня. Во сне я держу на руках ребенка и пытаюсь бежать сквозь темную и вязкую массу, которая не пускает меня, цепляясь за ноги. Где-то далеко впереди я различаю серый утренний свет, однако меня окружает непроницаемая темнота, прямо по нашим следам несется огромная собака. Звон ее оборванной цепи становится все громче. Тусклые тени на нашем пути неожиданно обретают четкие формы: вот из мрака появляется Альберто с ружьем, из которого он целится прямо в нас, затем Франческа с распростертыми объятиями бросается в нашу сторону, причем руки ее становятся все длиннее и длиннее по мере ее приближения к нам. Каким-то чудом мне удалось прорваться сквозь эту парочку, резко прибавив скорость и немного изменив направление своего движения. Сзади доносится тяжелое дыхание настигающей нас собаки. Нырнув еще раз в кусты, я с облегчением замечаю, что путь свободен... А затем впереди появляется он, преграждая нам путь к спасению: он хохочет, и лицо его скрывают прямые темные пряди волос. В этом сне отразилось все то, что мне пришлось пережить в последний день — безнадежное отчаяние и отчаянную безнадежность. Мне хотелось предпринять какие-то шаги, но я ничего не могла. Единственное, что сыграло мне на руку, — это погода, по-прежнему облачная и ненастная. Впервые в жизни я молила небеса, чтобы они ниспослали нам дождь. В дождливую погоду нам с Питом гораздо легче будет скрыться, если мы решим дожидаться ночи: темнота поможет нам, укроет нас в нужный момент, обитатели виллы обнаружат наше исчезновение не раньше следующего утра. Это был великолепный план, но если вдруг появится необходимость изменить его в зависимости от ситуации, я воспользуюсь благоприятными обстоятельствами. Я совсем не уверена в том, что до пятницы Пит находится в безопасности. Нельзя забывать о том, что они могут захотеть воспользоваться неожиданно представившимся случаем.

Я боялась утренней встречи с Франческой. Мне казалось, что я не смогу сдержаться и неосторожным словом или взглядом выдам себя. Может быть, мои чувства написаны у меня на лице, и ей ничего не стоит обо всем догадаться. Было очень непросто, но мне это удалось. Если тебе очень нужно, то ты обязательно найдешь в себе силы справиться с чем угодно. Она тоже была рассеяна в то утро, и это помогло мне. Когда мы сели завтракать, в руках у нее был лист бумаги, на который она внимательно поглядывала, а первой фразой было:

— Вы не забыли, что сегодня у вас примерка? Честно говоря, об этом я совершенно забыла. Мне так не хотелось оставлять мальчика одного в этом доме, но Франческа продолжала:

— К сожалению, я не смогу составить вам компанию. Надеюсь, вы не будете слишком огорчены, если вам придется съездить без меня?

— Может быть, я возьму с собой Пьетро, если вы не возражаете. Мы с ним купим несколько вещиц в дорогу — игры, комиксы...

— Как хотите, — равнодушно проговорила она, только глаза ее выражали плохо скрытое изумление. Франческе было трудно понять, как компания этого ребенка может доставлять удовольствие. Что ж, все складывается удивительно удачно. Я решила продолжать в том же духе.

— Полагаю, мы не приедем к ленчу, а перекусим в городе.

Она опять кивнула, внимательно изучая лист бумаги, который держала в руке. Я просто не верила своим ушам. Я осторожно спросила:

— Я возьму свою машину.

Франческа подняла на меня строгий взгляд и поморщилась.

— Это неразумно, — сказала она мне. — На улице идет дождь, кроме того, вы не знаете местных дорог. Альберто мне сегодня не понадобится. У меня масса дел дома.

Мне очень хотелось настоять на своем, но я побоялась перегибать палку. Я чувствовала себя так, словно балансировала на проволоке: одно неверное движение, необдуманное слово, неосторожный взгляд могли выдать меня с головой. Тем временем графиня не сводила с меня изучающего взгляда.

— У вас странный взгляд сегодня, Кэтлин. Вы плохо спали ночью?

К этому вопросу я подготовилась заранее.

— Да. Я беспокоилась за Пьетро. Мне показалось, что он был возбужден вечером. Когда я поднялась к нему посмотреть, заснул он или нет, он беспокойно метался в своей кровати. Я решила, что это обычное переутомление, но мне не хотелось оставлять его одного в таком состоянии, поэтому... Я провела ночь в кресле у него в комнате, а проснулась только с рассветом.

Здесь надо остановиться. Не следует объяснять слишком много. Мне необходим предлог на тот случай, если они все уже знают. Лучше предупредить их подозрения, заранее рассказав обо всем, чтобы они поверили и не придавали особого значения происшедшему.

Франческу, казалось, вполне удовлетворили мои сбивчивые объяснения.

— Я восхищаюсь вашим чувством ответственности. Вам, однако, следует заботиться и о собственном здоровье. Это важно для всех нас.

Я принялась уверять ее, что со мной все в порядке. Я понимала, что мне пора поскорее удалиться из этой комнаты, потому что больше не могу притворяться.

Появилась надежда, что мне удастся забрать отсюда Пита до наступления ночи. Поездка во Флоренцию позволит мне сделать несколько важных приготовлений, кроме того, можно будет оставить Франческу без ее верного стража.

Пит с радостью принял мое приглашение.

— А мы сходим в кино? — с надеждой спросил он. — Я еще ни разу не был в кинотеатре после того, как я вернулся из Америки. Мне очень нравятся фильмы об убийствах и грабителях.

— Там видно будет.

Пит замечательно провел время. Я изо всех сил старалась держать себя в руках, чтобы он не заметил ничего необычного в моем поведении, и эту часть программы я выполнила с честью. Мальчик скучал только во время примерки, хотя я постаралась свести наше пребывание в салоне к минимуму, уверяя модельера, что мне все нравится и менять ничего не надо. Вряд ли у мастера была более покладистая заказчица среди таких капризных и взыскательных клиенток, как Франческа.

Я даже начала получать удовольствие, используя по своему усмотрению безмолвные услуги Альберто. Я заставила его не один раз провезти нас через весь город в поисках необходимых мне вещей, кроме того, я не стала отпускать его на то время, когда мы с Питом сидели в кафе, и не предупредила о том, что мы отправляемся смотреть фильм о грабителях банков. При иных обстоятельствах я никогда бы не позволила ребенку смотреть картину, где главный герой не столько стрелял во все, что движется, сколько занимался любовью со своей подружкой, но у меня не было ни малейшего желания обсуждать вопросы морали. Главное, мы с Питом могли как можно дольше оставаться за пределами виллы. Мы сделали все, что я планировала: купили в дорогу разные занимательные игры, несколько забавных книжек, комиксы, корзинку для перевозки Джо и поменяли мои дорожные чеки на наличность. У меня на руках оказалось чуть больше семи сотен долларов, и я полагала, что они мне могут понадобиться в любой момент. Еще я решила купить Питу куртку и кепку и попросила продавца аккуратно упаковать вещи. Этого, конечно, было недостаточно для маскировки, но все лучше, чем вообще ничего.

Последнее, что я наметила сделать перед отъездом из города, — это завести Пита в кафе и накормить его там до такой степени, чтобы даже сама мысль о еде вызывала у него отвращение. Было поздно, Альберто наверняка уже скрипел зубами от злости, но мне было наплевать на его чувства. Вряд ли он что-нибудь подозревал. Он был не настолько сообразителен, чтобы догадаться, зачем я закармливаю Пита, который не сможет и куска за ужином проглотить. У Пита загорелись глаза, когда я положила перед ним меню и сказала, что он волен выбирать все, что ему захочется. Я поставила одно условие, что он непременно должен съесть все до конца. Мальчик радостно согласился, а потом я с жалостью смотрела, как он давится мороженым и взбитыми сливками.

На землю уже спускались сумерки, когда мы, наконец, вернулись на виллу, и мое настроение начало подниматься. Этот день, полный волнений, подходил к концу. Мне предстоит в последний раз увидеть Франческу, пройдут еще несколько долгих часов, и мы будем на пути к свободе. Неприятные последствия, которые не замедлят сказаться, не очень беспокоили меня. Только одно внушало мне серьезные опасения, но ради Пита я снесу любые оскорбления и обвинения.

Пит сразу бросился к себе в комнату, чтобы показать Джо его корзинку. Я сомневалась, что котенок разделит его энтузиазм, поэтому объяснила Питу, что к решению этого вопроса надо подойти деликатно, не навязывая зверьку его нового пристанища. Если Джо будет громко протестовать, когда придет время выносить его ночью на улицу, мы все можем оказаться в опасности. Сверток с курткой и кепкой я отнесла к себе и спрятала его в своей сумке.

После этого я отправилась на кухню, где предупредила Розу, что Пит уже ужинал сегодня, и ему не нужно давать ничего из еды или питья. Я была на девяносто девять процентов уверена в Розе, но прекрасно понимала, что она никогда не станет помогать мне — она слишком предана своей хозяйке.

После этого я вернулась в свою комнату, села и еще раз обдумала все детали моего плана. Не упустила ли я что-нибудь из виду? Нужно ли принять дополнительные меры предосторожности, которыми я пренебрегла? На последний вопрос я могла только уныло ответить, что все меры, какие только возможны, мною приняты, больше уже ничего придумать я не в силах. Если я что-то упустила, то теперь уже поздно исправлять. Так я и сидела, невидящим взглядом уставившись в одну точку, споря сама с собой, правильно ли я поступаю, до тех пор, пока голова у меня не пошла кругом.

Спустившись в салон, я вошла без стука. Франческа сидела за рабочим столом. Мое неожиданное появление застало ее врасплох, так что ручка в руках графини прочертила уродливую линию на листе бумаги.

— Прошу прощения, — извинилась я за свое бесцеремонное вторжение.

Франческа медленно скомкала испорченный лист и небрежно бросила его в корзину. Несомненно, она была растеряна, и ее нервозность успокоила меня. Несмотря на все логические построения, которые я тщательно перебирала в уме последние двадцать четыре часа, меня вдруг снова стали одолевать сомнения. Может, я пришла к неверным выводам, и они не имеют ничего общего с действительностью. Мои безудержные фантазии, возможно, искажают факты, а принятое решение совершенно неуместно? К сожалению, подобный грех за мной действительно водился.

В любое злодейство трудно поверить, особенно, не ожидая подобной низости. Мне не впервые приходилось сталкиваться с ситуацией, когда от правильности принятого решения зависит жизнь человека, и сейчас ответ мог быть только один, вне зависимости от того, права я в своих диких умозаключениях или нет. Я уже не могла отступить от своего плана. Моя неуверенность стоила бы мальчику жизни. Поэтому я спокойно улыбнулась в ответ на недовольство графини. Когда она задала мне вопрос, успела ли я сделать все покупки, я бойко ответила:

— Конечно. Мы с Пьетро провели замечательный день. Я обналичила дорожные чеки и купила дорожную корзиночку для котенка. Честно говоря, эта деталь совершенно вылетела у меня из головы.

— Для кошки? — Ее брови резко поднялись вверх в несказанном изумлении и превратились в две изящные арки. — О нем может позаботиться Роза. Она остается присматривать за домом.

— Для Пьетро это будет настоящим ударом. Вы понимаете, если ребенок привыкает к живому существу, нельзя разлучать их, тем более сейчас, когда в жизни мальчика происходят большие перемены. Котенок не доставит нам хлопот. Надо будет завтра съездить к ветеринару и сделать ему необходимые прививки, надеюсь, нам дадут все необходимые справки.

— Да, наверное, вы правы, — графиня задумчиво кивнула. — Как прошла примерка? Вам понравилось?

— О да. Они сказали, что все будет готово в субботу после обеда.

Она кивнула. Для нее было совершенно естественно, что все будет готово к тому сроку, который она сама назначила.

— Я вижу, вы очень заняты. Мне неловко отрывать вас от дел. Может быть, я могу помочь вам?

— Благодарю вас, к сожалению, нет. Впрочем, будьте добры, вызовите Эмилию. Я закончу то, чем занималась до вашего прихода, а затем присоединюсь к вам.

Эмилия появилась почти сразу после того, как я позвонила, она поставила на стол поднос со стаканами и графином. Мне вдруг подумалось, как соблазнительно иметь такую власть над людьми. Достаточно легкого покачивания пальца или небрежного взмаха руки, а иногда даже взгляда, чтобы они тут же бросились выполнять ваши распоряжения. В этом было что-то завораживающее и отталкивающее одновременно: управлять судьбами и поведением других простым нажатием кнопки звонка.

Франческа, наконец, уселась за стол и извинилась передо мной за задержку.

— Вы же понимаете, надо успеть сделать слишком много дел перед путешествием.

— Мне, наверное, тоже следует подготовить все заранее, — поддержала я ее. — Надо завтра же вернуть арендованный автомобиль, не дожидаясь воскресенья. Как вы полагаете, Альберто сможет привезти меня обратно?

— Конечно, — ответила она и улыбнулась на сей раз гораздо более теплой улыбкой. Не стоит даже думать о причине ее радости, не надо задавать никаких вопросов, — ведь завтра меня здесь уже не будет. Надо только тщательно следовать намеченному плану.

Покончив с делами, графиня преобразилась, теперь передо мной сидела радушная хозяйка дома, даже ее манеры претерпели некоторое изменение — нервозность уступила место сдержанному воодушевлению и предвкушению чего-то приятного. Не будь я лучше осведомлена, я бы подумала, что где-то там в Швейцарских Альпах, в уединенном шале, ее ждет граф или князь. Мечтательные, отрешенные взгляды уже начинали действовать мне на нервы. Я не знала, как бы мне прервать нашу затянувшуюся беседу и побыстрее завершить этот бесконечный вечер.

Неумышленно Франческа затронула тему, которая не могла не заинтересовать меня.

— Я пригласила на обед профессора Брауна. Я чувствую себя немного виноватой за то, что так неожиданно прервала его работу.

Мне следует сейчас быть осторожной и всячески избегать общения с Дэвидом. Виновен или нет, соучастник Франчески или злодей-одиночка, он не был посвящен в мои планы. Он был препятствием, которое следует избегать.

От Франчески не укрылась моя реакция, и она ее позабавила.

— Я надеюсь, вы не будете сильно скучать, Кэтлин.

— Вся беда в том, что он всегда говорит о тех вещах, которые мне кажутся совершенно неинтересными, — ответила я. — Но один последний вечер в его присутствии я, пожалуй, еще вытерплю.

По крайней мере, мне хотелось на это надеяться.

Дэвид был одет в свою обычную простую рубашку, а поверх на нем был относительно пристойный пиджак, вероятно, по причине холодной и промозглой погоды, а отнюдь не из желания угодить Франческе. В руках у него была объемистая коробка коричневого цвета.

— Я принес вам коптские вышивки, которыми вы заинтересовались, — объяснил Дэвид, бросив коробку к ногам сидящей Франчески.

Она принялась просматривать их с брезгливым выражением на холеном лице. Кусочки тканей вряд ли можно было назвать идеально чистыми, кроме того, по краям виднелось нечто, подозрительно напоминавшее паутину. Видимо, Дэвид не понимал, что допустил промах, он выжидательно смотрел на Франческу. Мне почему-то вдруг вспомнилось сравнение с собакой, которая приносит своему хозяину омерзительно пахнущую дохлую крысу, демонстрируя таким образом свою преданность.

— Если хотите, я разложу их так, чтобы вы могли их лучше рассмотреть, — продолжал Дэвид, сдвигая с одного края обеденного стола приборы и бокалы. — Я могу положить их прямо сюда. Правда, должен предупредить вас: некоторые образцы еще не совсем просохли.

Мало того, что лоскутки были влажными, они еще и пахли отвратительно: плесенью, затхлостью и химикатами. Тем не менее, они вызвали неподдельный интерес Франчески: она осторожно прикоснулась к некоторым образцам, объяснила особенности этого типа вышивки и задала Дэвиду несколько вопросов об их датировке и истории.

Наконец графиня сказала:

— Все это очень интересно, профессор. Я признательна вам за то, что вы спасли эту замечательную коллекцию. Может быть, вы посоветуете, как лучше хранить эти вышивки?

— Видите ли, проблема состоит в том, что они не высушены до конца, — начал объяснять ей Дэвид. — Сейчас необходим особый температурный режим, контроль за влажностью воздуха и герметичный стеклянный ящик. Если оставить их на открытом воздухе, они еще долго не просохнут и в этом случае, скорее всего, начнут разрушаться. Я рассчитывал, что у меня еще будет в запасе три-четыре дня...

— К сожалению, я не могу предоставить вам этих трех-четырех дней, — резко перебила его Франческа. — А почему нельзя использовать обычные лампы накаливания?

— Это слишком рискованно. У меня нет подходящего оборудования...

— Вам придется постараться. Дом будет закрыт в начале следующей недели, если не раньше. Я была бы вам очень признательна, если бы вы завершили свою работу к субботе или воскресенью...

— Как вам будет угодно, мадам.

Тот обед отнюдь нельзя было назвать приятным. Дэвид выглядел угрюмым, Франческа — рассеянной. Свое состояние я даже не могу описать. Судя по той беседе, которая только что состоялась между Франческой и Дэвидом, все обстояло именно так, как я предполагала: графиня старалась всеми силами ликвидировать то неудобство, которое создавало присутствие Дэвида на вилле, даже если он и был ее пособником. Если и оставались скрытые от меня детали, то я уже вряд ли смогу разобраться в них. Пусть все будет так, как будет. Я уже устала от догадок.

Наконец этот тягостный для всех обед подошел к концу. Дэвид откланялся и удалился с коробкой в руках, очевидно, намереваясь остаток вечера посвятить своим находкам. Мне пришлось просидеть с Франческой еще около часа над рукоделием. Пальцы совершенно не слушались меня, но голова была обеспокоена совершенно иными проблемами.

Когда часы пробили десять, я решительно поднялась. Это была обычная церемония: она вставала рано, поэтому, как правило, уходила в свою комнату в половине одиннадцатого. Когда я повернулась, чтобы пожелать графине спокойной ночи, мною овладело какое-то странное чувство. Все в этой комнате — обстановка, камин, женщина, сидящая в своем любимом кресле и склонившаяся над вышивкой, проворная иголка в ловких белоснежных пальчиках — все как бы отстранилось от меня и казалось плоским, двухмерным, как на картине. Время для меня словно остановилось, а для них — умерло. Я ждала, что Франческа пожелает мне спокойной ночи, но до меня не донеслось ни звука. Нарисованные люди не могут разговаривать...

Странно, но я совершенно перестала нервничать, чувство страха почему-то покинуло меня. Главное, что за этот долгий и мучительный день я исчерпала весь свой запас эмоций. Не осталось ничего, кроме холодного спокойствия и уверенности в себе. Оказавшись у себя в комнате, я быстро сняла жакет и юбку и облачилась в удобную одежду. Затем принялась набивать карманы плаща предметами, без которых мы с Питом не могли бы обойтись: паспорт, деньги, ключи и бумажник. Когда я покончила с этим, мои карманы раздулись. Пришлось все вынимать и перекладывать, чтобы ничего не выпало во время нашего бегства.

Я подошла к двери: и приоткрыла ее, оставив небольшую щель. Затем уселась в кресло и схватила первую попавшуюся книгу. Когда до меня дошло, что это был сборник Браунинга, я хотела отбросить его подальше, но в конце концов решила, что это не имело никакого значения. Я ведь не собиралась погружаться в чтение, мне надо было просто провести несколько часов в ожидании, когда все в доме угомонятся. Устроившись поудобнее, я стала перелистывать страницы, то здесь, то там выхватывая отдельные строки. «Вдруг, все улыбки враз застыли...» Герцог вспоминал герцогиню, которая была очень неразборчива в своих привязанностях. «Чайлд Роланд прибывает в мрачный Тауэр». Полная коллекция кошмарных видений, когда солнце полыхает пожаром на небе, горы покрыты мрачной дымкой. «Пусть все здесь стареет со мной! Так будет лучше всем...» Господи, Роберт, пусть будет лучше всем! Как мне хочется надеяться на это!

Я даже перестала притворяться, что читаю. Часы медленно отсчитывали время. Минутная стрелка надолго замерла на одном месте, потом резко подпрыгнула и опять замерла. Где-то без четверти одиннадцать я услышала, как по лестнице прошла к себе Франческа. Ее каблуки простучали мимо моей комнаты, ни на секунду не задержавшись, затем до меня донесся звук открывающейся двери. Еще через полчаса дверь распахнулась снова. Послышались невнятные голоса, Эмилия желала своей хозяйке спокойной ночи. После этого звук ее тяжелых шагов послышался в коридоре, и вскоре они смолкли. Скорее всего, Эмилия направилась к задней лестнице, предназначенной для слуг.

Я осторожно захлопнула книгу, медленно поднялась и выключила свет. Меня окутала жуткая темнота. Ночное небо было по-прежнему затянуто хмурыми тучами. Тем не менее свет мне сейчас был нужен меньше всего. Я еще раз внимательно проверила свою одежду, взяла в руки обувь и сверток с вещами Пита, потом потянулась за плащом. Я стояла у двери и настороженно прислушивалась. Лучше не торопиться, надо сначала убедиться в том, что путь свободен. Я ждала.

Когда часы пробили половину первого, я открыла дверь. В конце коридора горела одна-единственная лампочка возле комнаты Франчески, еще один светильник был зажжен у самой лестницы. Я решительно двинулась вперед, настороженно прислушиваясь к каждому своему шагу, мне казалось, что пол подо мною скрипит просто оглушительно.

Ночник в комнате Пита ослепил меня после темноты холла, через который я пробиралась.

Котенок, свернувшийся калачиком в ногах Пита, поднял голову. Увидев меня, он радостно заурчал, как бы приветствуя мое появление. Свет отражался в его зеленых глазах, и они светились в темноте.

Сейчас мне предстояло столкнуться с самой первой трудностью, заранее предусмотреть которую было невозможно. Как объяснить десятилетнему ребенку, что кто-то пытается убить его? Как убедить мальчика уйти из дома с человеком, которого он узнал лишь несколько дней тому назад?

Джо помог мне разбудить Пита, не испугав его. Урча, он принялся расхаживать по его ногам, радуясь тому, что появился человек, который пришел поиграть с ним в середине ночи. Когда Пит сонно потянулся, я наклонилась к его уху и внятно проговорила:

— Пит. Просыпайся. Это я — Кэти. Постарайся не шуметь.

Его рука тут же поднялась и потянулась в сторону Джо.

— Синьора? Пора вставать? Уже утро?

— До утра еще далеко. Я должна поговорить с тобой. Это очень важно. Это секрет, который будем знать только мы с тобой и Джо, конечно.

Пит уселся на кровати, потирая рукой заспанные глаза, пытаясь прогнать дремоту. Сейчас он казался совсем маленьким мальчиком: волосы его спутались во сне, косточки выпирали сквозь пижаму. Я ужаснулась тому, что мне предстоит сделать. Я так часто репетировала свою короткую речь, что она уже казалась мне неубедительной. Я сама не верила тому, что собиралась сказать Питу.

— Тебе придется выслушать меня. Выслушать очень внимательно. Кое-кто хочет причинить тебе вред. Те приступы, которые случаются с тобой, происходят из-за того, что тебе в пищу подсыпают вредное лекарство. Ты, наверное, слышал о наркотиках. Приняв такое лекарство, человек начинает делать странные и опасные вещи. Я хочу, чтобы сейчас ты собрался и пошел со мной, я отвезу тебя в такое место, где ты будешь в безопасности. И ты, и Джо. Я понимаю, тебе трудно поверить в то, что я говорю, но ты должен.

Тут меня ждал первый приятный сюрприз за всю эту бесконечно долгую ночь.

Он спокойно кивнул своей взлохмаченной головой. В темноте его глаза блестели, как кусочки отшлифованного мрамора в серебряной оправе.

— Ты веришь мне, — поперхнулась я от изумления.

— Я знаю. Это лекарство, только не знаю, какое, но я не болен, я просто боюсь. Только никто не поверит мне. Куда мы пойдем, синьора?

И я совершенно успокоилась. Теперь нам надо побыстрее выбраться из дома, потом он станет для нас обычным воспоминанием, холодным, неясным и совершенно нестрашным.

— Я знаю одно место, но сначала ты должен одеться потеплее... Давай подберем что-нибудь подходящее, — я принялась шарить в его шкафу.

Пит действовал на удивление быстро и бесшумно, моментально скинув пижаму и натянув вещи, которые я ему вручила. Его била дрожь, но, думаю, не от страха.

— Мы должны взять Джо.

— Конечно. Поэтому я купила для него корзинку. А вот тебе куртка и кепка. Никто их не видел. Если тебя станут разыскивать...

— Не волнуйся, я все понимаю. Это как в кино. Ты очень умная, если так хорошо все продумала, синьора.

Слава Богу, он совершенно спокоен, спокойней, чем я сама. Я наблюдала за тем, как Пит усаживает Джо в корзину и аккуратно засовывает в карман куртки игру, которую я купила ему. Затем, подумав еще немного, в другой карман он положил несколько комиксов.

— Я еще не успел прочитать их, — объяснил он. — Вот теперь, синьора, я готов.

Пит встал передо мной и выпрямился, не выказывая ни малейших признаков страха. Кепка, которая оказалась немного велика ему, сползла на лоб, полностью скрывая его глаза и волосы. Куртка тоже была большой, она спускалась до колен, рукава прикрывали даже ладошки. Я опустилась перед ним на колени и постаралась завернуть их так, чтобы они не мешали при ходьбе. Руки мои задержались, но я не обняла его. Сейчас не было времени для сантиментов.

— Наш план таков, — начала я. — Нам надо спуститься по задней лестнице вниз через кухню и пробраться в гараж к моей машине. Ты устроишься на заднем сиденье вместе с Джо и спрячешься там. Надеюсь, нам удастся выбраться наружу незамеченными, но если...

— Я все понимаю, синьора. Я пойду впереди, ведь я знаю дорогу лучше вас, тем более, сейчас темно.

— Слушаюсь, сэр!

Пит одарил меня довольной улыбкой, словно генерал, который подбадривает своих солдат перед боем. Я заперла дверь, а ключ положила в карман. Это тоже оттянет минуту, когда обнаружат наше отсутствие. Пит доверил мне нести Джо, который шевелился в своей корзине и едва слышно мурлыкал. Я молила Бога, чтобы он не начал орать, он и так раскачивал свое убежище, рискуя перевернуть его открытой частью вниз и вывалиться на землю. Мне приходилось прижимать корзинку обеими руками. Никакого другого багажа у нас не было, мы путешествовали налегке, я не взяла с собой даже сумочку.

Вторая неожиданная трудность поджидала нас, когда мы выбрались из дома. Мне даже в голову не приходило, что этот участок пути будет представлять определенную проблему. Я не подумала о том, что для того, чтобы вывести машину из гаража, мне придется заводить двигатель. Двор, куда выходили ворота гаража, был совершенно ровным, у нас с Питом просто не хватит сил вытолкать машину. Альберто и Эмилии я не опасалась, они спали в доме, а вот Дэвид... Он вполне мог проснуться от звука мотора, но это все-таки не его дело — следить за тем, кто перемещается по территории виллы. Я надеялась, что он не обратит внимания на происходящее. Как же порой бывают наивны наши мечты и тщетны наши молитвы.

У меня перехватило дыхание, когда, подойдя поближе к гаражу и посмотрев вверх, я увидела, что окно в комнате Дэвида ярко освещено. Сначала я решила подождать, но потом поняла, что ожидание может затянуться, если он решит работать всю ночь.

Пит взял у меня корзинку с котенком и принялся устраивать ее на заднем сиденье. Затем он повернулся ко мне.

— Синьора, — прошептал он едва слышно, — нам надо испортить «мерседес»?

Я чуть не стукнула себя по лбу, огорчившись из-за того, что эта мысль не посетила меня. Трудность состояла в том, что я не представляла себе, каким образом открыть дверцы машины. Тут мне пришло в голову, что в любой машине самое слабое звено — это шины. Я начала внимательно изучать инструменты, развешанные и разложенные на полках вдоль стен: мне вполне хватало света, который лился из открытых дверей моего автомобиля, чтобы выбрать что-нибудь тяжелое и тонкое, с хорошо заточенным наконечником.

— Надеюсь, мне удастся испортить им машину, — едва слышно пробормотала я себе под нос, потом обратилась к Питу: — Давай-ка залезай в машину и постарайся спрятаться на заднем сиденье.

Проткнуть колеса, однако, оказалось не так просто, как мне представлялось вначале. Я всегда думала, что покрышки легко прокалываются, стоит машине наехать на какой-нибудь достаточно острый предмет, но мне пришлось изрядно потрудиться, прежде чем донесся свист выходящего из колес воздуха. Я едва успела справиться с двумя задними колесами, как вдруг послышался какой-то звук. Когда я осторожно подняла голову, мне прямо в глаза ударил луч света.

От ужаса у меня даже сердце остановилось. Я не слышала приближающихся шагов, хотя была начеку.

— Уберите свет, — сказала я голосом, дрожащим от злости и ужаса.

Луч света сразу ушел в сторону, но фонарик оставался включенным. Медленно и осторожно я подошла к своей машине.

— Чем это вы тут занимаетесь? — спросил Дэвид.

— Да вот, забыла кое-что в своей машине, — постаралась ответить я как можно беззаботней.

— Что же так срочно понадобилось вам посреди ночи?

— А какое вам дело?

— Я считаю, что это мое дело. Интересно, почему вдруг у меня сложилось такое впечатление, что именно сейчас вы собираетесь улизнуть отсюда. Сейчас, когда не светит луна, исчезнуть гораздо проще, не так ли?

— Если я и собираюсь уехать, то это касается только меня, — парировала я. — Вам-то что за дело?

— Мне до этого нет никакого дела, — неожиданно согласился он. — Мне нет абсолютно никакого дела, куда или к кому вы направляетесь, но только в том случае, если вы уезжаете в одиночестве. Я всего лишь собираюсь осмотреть вашу машину. А вдруг вы невзначай прихватили с собой пассажира...

— Советую вам не подходить к моей машине, Дэвид. Клянусь, я нажму на газ, если вы посмеете сделать хоть шаг к моей машине.

До меня донеслись какие-то странные звуки, которые больше всего напоминали сдавленный смешок или проклятие. Мой первый просчет и, возможно, последний. Как же я радовалась, что нашла в себе смелость признать, что Дэвид тоже может быть вовлечен в это грязное дело. Но я не верила этому, не верило мое сердце, не верила моя душа... Если бы я верила, то поняла бы, увидев его освещенное окно, что наши шансы падают до нуля. Мне надо было продумать наши действия гораздо более тщательно. Теперь уже слишком поздно что-то менять. Мои пальцы вцепились в гладкий, отполированный деревянный руль машины. Смогу ли я осуществить свою угрозу? Мне придется пойти на это. Надо помешать ему остановить нас, поднять тревогу. Дорога к воротам свободна, но они, скорее всего, закрыты, как обычно. К тому моменту, когда мне удастся справиться с замком, Дэвид уже позовет на помощь. Кроме того, у него мотоцикл. Даже если случится чудо и нам с Питом удастся благополучно вырваться за ворота, он бросится в погоню.

— Кэти, — неожиданно произнес он другим, мягким и проникновенным голосом. — Подумай как следует, что ты собираешься делать. Еще не поздно от этого отказаться. Вероятно, ты до конца не осознаешь, что делаешь... — Он продолжал медленно двигаться к машине. До меня доносились звуки шагов, он начал спускаться по ступенькам, которые еще не успел одолеть. Затем я заметила его в дверном проеме, неотчетливая тень на фоне блестящих камней двора.

— Кэти, прошу тебя, выслушай меня, — начал он снова.

Ноги мои уже стояли на педалях. Его голос доносился до меня из темноты с расстояния не больше метра; он был уже в гараже.

Вдруг до меня донесся знакомый хриплый смех, затем прозвучала какая-то фраза на итальянском, голос звучал злобно и издевательски.

Фразу повторили, желая, очевидно, чтобы до меня дошел смысл сказанного.

— Нет, синьора, карабин... — это было все, что я поняла.

Щелкнул выключатель, и все пространство гаража оказалось залито ярким светом. Перед нами стоял Альберто, его тяжелый рот был искривлен в ухмылке, в руках он держал винтовку.

Малодушие исчезло, меня захлестнула волна холодной ярости.

— Да будьте вы все прокляты. Ты не тронешь его. Тебе придется пристрелить меня, а потом долго объяснять полиции, что это был несчастный случай.

Я захлопнула дверь машины, повернула ключ зажигания и включила фары. Внезапный яркий луч света заставил Альберто ненадолго застыть, его уродливая тень отразилась на каменных стенах гаража. Позади меня тяжело, как после пробежки, дышал Пит. Я прекрасно понимала, что у нас нет ни малейшего шанса вырваться отсюда, но я не собиралась сдаваться. При первых звуках заработавшего двигателя Альберто отпрыгнул к стене, двигаясь с удивительной грацией боксера-тяжеловеса. Ружье он теперь держал опущенным, можно было не спешить, одного выстрела будет достаточно.

В этот момент через ярко освещенное пространство метнулся Дэвид. Я знала, что это был он, но он двигался так стремительно, что рассмотреть его мне не удалось, он пронесся словно тень, налетел на Альберто и опрокинул его на спину. Ружье отлетело недалеко в сторону. Следующим порывом Дэвида было броситься за ним, но Альберто оказался на ногах раньше, проворный, как кошка. Одетой в тяжелый ботинок ногой он наступил Дэвиду на руку. Лицо Дэвида побледнело, рот раскрылся в крике, я услышала его даже сквозь плотно закрытые окна машины. Другой рукой он попытался схватить Альберто за лодыжку и изо всех сил дернул его ногу. Два тела слились в одно и покатились по полу. Я нажала на педаль газа.

Машина пулей вылетела из гаража, объехала вокруг дома на предельной скорости, мы вырвались на дорогу, ведущую к воротам. Ветки кустарников хлестали по стеклам, словно на улице был ураган, на такой скорости мне еще никогда не приходилось ездить. Наконец впереди показались закрытые ворота. Взвизгнув тормозами, я резко остановила машину и, открыв нараспашку дверцу, бросилась к привратницкому домику. Двери, к счастью, были не заперты, ключ висел на своем обычном месте — на гвозде, прямо за дверью. Когда я бежала к воротам с ключом в руках, то увидела, что Пит вылезает из машины. Я было принялась кричать, чтобы он немедленно залезал обратно, но потом поняла, что он делает все абсолютно правильно: он вылез, чтобы подержать створку ворот, когда я буду проезжать. Я видела, что он плачет, но ни одного звука я не услышала. Его лицо было бледным и влажным.

Когда мы забрались обратно в машину, я оглянулась: вся вилла была ярко озарена огнями, не только дом, но и гараж. Там было просто море огней. Я резко нажала на педаль, и машина сорвалась с места на бешеной скорости. Нас болтало из стороны в сторону, мы подпрыгивали так, что зубы стучали, а я все продолжала жать на газ.

Заговорить я смогла только после того, как мы миновали мирно спящую деревушку и выехали на шоссе.

— Как ты там, Пит? Все в порядке?

— У нас все нормально, — тихо ответил он.

— Похоже, у нас с тобой получилось. Ты самый верный и надежный партнер, какого я когда-либо встречала в жизни.

Он стал дышать ровнее, затем спустя какое-то время откликнулся.

— Я могу то же самое сказать и о вас, синьора. Жаль только, что Джо не нравится ездить в машине.

— Да, это я тоже успела заметить. — Протесты несчастного Джо становились все более жалобными. — Большинство кошек на дух не выносят автомобилей.

— Можно мне перебраться к вам, на переднее сиденье, синьора?

Я уже было принялась рассказывать ему о том, что детям запрещается ездить на переднем сиденье, о мерах безопасности, как вдруг замолчала: ведь ему просто необходимо быть рядом со мной. Мы с ним оба пережили шок и нуждались в моральной поддержке друг друга.

— А впрочем, иди сюда, только осторожно.

Пит приподнялся над сиденьем и перевалился ко мне. Я посмотрела на него, мужская гордость заставила его тщательно вытереть следы слез. Выражение лица было смущенным, но глаза — сухими.

— Синьора?

— Да, Пит.

— Ведь мы едем не к доктору Манетти, правда?

— А ты бы хотел, чтобы мы обратились к нему за помощью?

— Он сразу же отошлет меня обратно.

— Так я и думала. Слушай, Пит, а ты когда-нибудь говорил доктору Манетти, что кто-то пытается навредить тебе?

— Нет. Он все равно не поверил бы мне.

Мне стало даже нехорошо при мысли о том, как жилось мальчику в эти последние недели. У него было только одно преимущество — детское приятие алогичного. Он знал, что они ненавидят его и желают ему смерти. Он только не мог понять причины. В любом случае, это был мир взрослых, который недоступен его пониманию. Это было очередное проявление жестокости, с которой он уже успел столкнуться в своей короткой и нелегкой жизни. Как затравленный зверь, который нигде не может найти защиты, он инстинктивно научился не доверять тем, кто выступает в роли охотников.

— Не волнуйся, мы едем не к доктору Манетти, — успокоила я мальчика. — Для начала нам надо добраться до телефона и позвонить твоим дяде и тете в Филадельфию.

— Может быть, им я тоже не нужен, — печально отозвался Пит. — Я ведь написал им письмо, а они даже не ответили мне.

Его голос был вялым и невыразительным, но мне стало ясно, что это была еще одна незаживающая рана в его душе. Кто знает, сколько их еще было у этого десятилетнего мальчишки. Чтобы отвлечь Пита от грустных мыслей, я попыталась немного подбодрить его.

— Они наверняка ответили на твое послание, Пит. Просто письма не всегда доходят до своих адресатов. Ты помнишь, что случилось после того, как ты услышал об авиакатастрофе? Ты был тогда со своими дядей и тетей, да? Что они говорили тебе: они оставляют тебя в Америке или тебе придется отправиться к бабушке, может, она сама приехала и забрала тебя?

К счастью, он даже не понимал скрытого смысла моего вопроса и делился своими воспоминаниями совершенно свободно. Его незатейливый рассказ одновременно и подтвердил мои самые худшие опасения, и обнадежил меня: мы могли рассчитывать на помощь из Филадельфии. Никто не говорил о том, что ему придется покинуть Америку, пока он сам не увидел, как тетя Вера упаковывает его дорожные сумки. Она плакала все время, пока собирала его вещи, хотя и старалась не показывать ему своих слез. Дядя Бен ходил по дому очень злой и сердитый, с красным лицом, он не говорил, а кричал очень громким голосом на всех в доме. Ему пришлось оставить много вещей в доме тети Веры, ему сказали, что он может взять с собой на самолет только одну сумку.

— Кто это сказал? — переспросила я.

— Дядя Барт.

— Ты хочешь сказать, дядя Бен? — поправила я Пита. Перед нами уже появились первые огни приближающейся Флоренции. Мы были почти у цели.

— Нет, это мне сказал дядя Барт. Он сам велел называть его так. Он сказал, что он родной брат моего отца, а потом... — Неожиданно Пит замолчал и закрыл рот ладошкой. — Ой! — испуганно воскликнул он. — Ой! Я же совсем забыл... Ведь они взяли с меня обещание... Они сказали, что если я упомяну в твоем присутствии его имя, то ты очень расстроишься.

Не знаю, как мне удалось справиться с управлением и не врезаться куда-нибудь: в это время ночи движения на дороге практически не было.

— Я совсем забыл, — прошептал Пит. — Я тебя расстроил.

— Нет, нет, не волнуйся, — успокоила я его. — Ты не можешь причинить мне боль. Поверь, теперь мне лучше, в самом деле, гораздо лучше.