"Крестовый отец" - читать интересную книгу автора (Майданный Семен)

1

Кораблев свободно шпрехал по-английски. Поэтому англичанина переводчик не сопровождал. С другой стороны, позарез понадобься толмач, а его нема – пробежались по камерам и нашелся бы тебе переводчик даже с самых редких языков. Да и кого только не раздобудешь в «Угловых Крестах»! Нужен специалист по искусству? Легко. Сидит такой в двести шестнадцатой, причем не самоучка или недоучка, а доподлиный профессор. То ли безденежье приперло ученого, то ли молоденькая длинноногая студентка всадила беса в старческое ребро, а повадился профессор тягать дороженные книги из «Публички», заменяя их ротапринтными копиями. Долго, говорят, менты его вычислить не могли.

А, скажем, появилась нужда в учителе физкультуры – иди в сто двадцать шестую. Мужик, бывший десятиборец, не рассчитал силенку и в запальной ярости покалечил тупого и отвязного, вконец доставшего его малолетку. На учительскую беду родители у пацана оказались отнюдь не слесари, добились раскрутки дела на полную, не дали замять или спустить на тормозах. Так что нескоро возвратится десятиборец в школу.

Или песенки в высокопрофессиональном исполнении желаете послушать? Тоже ноу проблем. Сидит в четыреста десятой хорист из театра имени Мусоргского. С двумя консерваторскими образованиями, между прочим. По классу вокала и по классу инструментала. Так что и на раздолбанном клубном пианино есть кому сыграть. Сколько проторчит хорист в СИЗО – дело, как обычно, темное. Виноват-то он в том, что тиснул у худрука видеокамеру, и не любительскую, а профессиональную, охрененной стоимости. То есть, конечно, все еще может обойдется для певца полюбовным соглашением сторон или условным приговором.

Каких-нибудь инженеров-электронщиков, так тех просто навалом. Ну а уж про спецов в торговых делах смешно даже упоминать, половина «Углов» такими спецами укомплектована.

Что касаемо англичанина, так был он не из простых туристов. Депутат Европарламента и чуть ли не личный друг английского премьера Тони Блэра. С простым англичанином Кораблев прохаживаться под ручку теперь не стал бы. Полет иной высоты нынче у депутата Госдумы и профессионального правозащитника Кораблева Сергея Даниловича.

Начальник СИЗО Холмогоров держался позади англо-русской гостевой парочки и не отходящего от них заместителя по воспитательной части Родионова. Этих «парламентских пердунов» (как их называл про себя Холмогоров) зазван в следственный изолятор замполит Олег Федорович. Приглашение напрямую связано с тем что зам наговорил на генеральском совещании на Суворовском проспекте, 52. О том, что необходимо срочно строить новый городской изолятор, на который, понятно, как и на все остальное, денег нет. Поэтому надо привлечь сначала внимание доброго жирного, как помоечный котяра, Запада к нашим тюремным проблемам, а потом выцыганить у Запада еврорубли на строительство евростандартного СИЗО.

Короче говоря, зам разворачивал кипучую деятельность. И начальнику сейчас ничего не оставалось, как таскаться за депутатами по этажам. Не пошлешь же (хотя очень хочется) таких важных гостей куда подальше (а ведь поймут без перевода), вот и приходится (будто других дел нет) изображать, что озабочен, проникнут, взволнован, заинтересован… тьфу, так вас перетак…

– Декларация прав человека должна стать настольной книгой каждого россиянина. Да, да, тем более в местах заключения, где люди сильнее всего ощущают свое бесправие. Мы вам пришлем брошюры из расчета по двадцать экземпляров на камеру. Вы уж, Олег Федорович, побеспокойтесь и проследите, чтобы не случилось недоразумений с получением книг и их распространением, – шамкал вставной челюстью Кораблев, без нужды поправлял очки в нарочито дешевой пластмассовой оправе и поглядывал, словно сверяясь с барометром, на английского коллегу.

Англичанин же, мосластый, лицом смахивающий на породистую лошадь из конюшни герцога Бекингема, не считал нужным скрывать свое отвращение к тому, что видит. Нечего с русскими деликатничать. Прошли те времена, когда с ними заигрывали, когда по необходимости держали с русскими хороший тон и делали вид, что эти варвары тоже европейцы. Теперь грозный русский медведь превратился в беззубого попрошайку, пляшущего на задних лапах под балалаечное треньканье. А с попрошайками, церемоний не разводят.

Мистер Блэквуд не расходовал бы свое время на поездки в дикую страну, если бы не два «но». «Но» первое – он создал себе в Европарламенте репутацию «специалиста по России», теперь поздно давать задний ход и искать новый имидж, вдобавок и у себя дома с ним лично консультируется по российским вопросам «премьер Тони», такое знакомство необходимо поддерживать, а значит, подпитывать новой информацией. Второе «но» (в котором Блэквуд никому не признается) – ему нравилась русская дешевизна, формально-расчетный в Англии один фунт стерлингов здесь превращался во вполне приличный набор товаров и услуг.

Однако на сегодняшний день можно не прятать отношение к русскому свинству и дикости под маской благорасположения – и Блэквуд отношение не прятал. Брезгливо морщился, укоризненно качая головой и не скупился на замечания. Правозащитнику Кораб-леву, не любителю без необходимости кого-то раздражать, зачастую приходилось переводить реплики утомленного Россией европарламентария в смягченной форме: «Судя по физиономиям, большинство ваших надзирателей горькие пьяницы», «Охрана не поддерживает физическую форму, почему за этим не следят, разве для этого нужны деньги?», «Неужели столько людей сидит за тяжкие преступления и нет никакой возможности выпустить половину под залог?», «Тех капиталов, что преступно вывозятся из вашей страны, хватило бы не на одну современную тюрьму и уж точно хватило бы на дезинфекцию помещений, на которую, как я погляжу, у вас тоже ввели мораторий вместе с отменой смертной казни».

Очередную фразу англичанина Кораблев перевел, когда они одолели лестничный марш и ступили на второй этаж четвертого корпуса:

– Мистер Блэквуд спрашивает, когда у заключенных обед?

Родионов оглянулся на начальника СИЗО – пускай, дескать, хозяин ответку держит за свое хозяйство. Холмогоров не стал вдаваться в малопонятные иностранному уму тонкости, как то – «когда сготовят, тогда и развезут». А ответил, прикинув сколько сейчас времени и насколько хватит депутатского запала:

– Через два часа.

– Мистер Блэквуд желает побывать в столовой на приеме пищи.

Начальник крякнул, потянулся к карману с сигаретами, но передумал обкуривать некурящего буржуя. «Вот напасть, это что же, пердуны тут два часа околачиваться собрались? Не, полчасика еще погуляю с ними и слиняю, скину их на зама». Сказал:

– Пишу принимают в камерах.

Зам отсутствующе уставился в окно, где на подоконнике, раздув бурдюк, голубь клеился к голубке. Зам машинально сунул руку в карман, вроде как семечек пташкам сыпануть. Тоже еще друг пернатых нашелся! А англичанка, однако, не угомонился:

– Тогда мы просто посетим вашу кухню.

«А чего, пускай фирмач порубает нашего рыбного супчика», – и начальник СИЗО еле сдержался, чтоб не расхохотаться, представив, как перекосит лошадиную физиономию иностранца, когда хлебанет баландки. Холмогоров не в первый раз украдкой бросил взгляд на зама. По непроницаемому лицу Чеченца нельзя было сказать, доволен ли он протеканием визита, того ли ждал от визитеров.

Процессия двинулась вдоль дверей с «глазками» и «кормушками». Депутаты пожелали сами выбирать камеры для осмотра, чтоб не попасть, как выразился консультант Тони Блэра по России, на «показьюху». Дорогим гостям препятствовать не стали. В этом корпусе, на этом этаже пусть себе шляются по камерам, сколько захотят.

В депутатско-начальнические спины втыкались злые глаза надзирателей. Есть чем заниматься людям в «Малых Крестах» помимо того, чтобы ходить гуськом, молоть херню и отвлекать других.

– Мистер Блэквуд просит открыть эту камеру, – переведя, Кораблев показал пальцем на дверь, на которую тремя секундами раньше указал подбородком англичанин.

– Откройте, – распорядился зам по воспитательной.

Надзиратель зазвенел ключами.

Эх, знал бы мистер Блэквуд, как неудачен окажется его выбор…