"Энн в Редмонде" - читать интересную книгу автора (Монтгомери Люси)Глава двадцатая НОВАЯ ВЕСНАМарилла разожгла огонь в очаге — весенний вечер был холодноват — и устроилась в кресле. Вернее, в кресле сидела лишь ее телесная оболочка, а душа бродила по дорожкам былого. В последнее время Марилла часто сидела без дела, уносясь мыслями в прошлое, вместо того чтобы вязать что-нибудь для близнецов. — Старею я, видно, — говорила она себе. Внешне за последние девять лет она изменилась мало, разве что похудела еще да седины прибавилось в волосах, по-прежнему закрученных в тугой узел на затылке и заколотых двумя шпильками, — неужели это все те же шпильки? Но выражение лица стало другим: едва заметный изгиб губ, который и раньше говорил о затаенном чувстве юмора, сделался гораздо более явственным, выражение глаз смягчилось, она гораздо чаще улыбалась и в улыбке появилось больше нежности. Марилла вспоминала свою жизнь, свое не такое уж обездоленное детство, хотя у них была большая семья и жили ее родители довольно бедно, свои тщательно от всех скрываемые мечты, которым так и не суждено было сбыться, долгие, серые, однообразные годы, прожитые вдвоем с Мэтью. И появление Энн — живой, порывистой, наделенной необузданным воображением и сердцем, полным любви, что привнесло в жизнь Мариллы столько света, красок и тепла. Серая жизнь вдруг расцвела как роза. У Мариллы теперь было такое чувство, словно из своих шестидесяти лет она по-настоящему прожила только те девять, когда у нее появилась Энн. И завтра Энн приедет домой… Дверь кухни отворилась. Марилла обернулась, предполагая увидеть Рэйчел Линд. Но на пороге стояла Энн. Ее глаза сияли, в руках был букет фиалок. — Энн! — воскликнула Марилла. Удивление заставило ее забыть об обычной сдержанности: она заключила девушку в объятия и прижала ее вместе с цветами к груди целуя ее волосы и лицо. — А я ждала тебя только завтра. Как же ты добралась от Кармоди? — Пешком, моя дорогая Марилла. Разве я не ходила пешком от Кармоди, когда училась в Куинс-колледже? Завтра привезут мои чемоданы. Я вдруг ужасно заскучала по дому и решила приехать на день раньше. И как же чудесно я прогулялась в майских сумерках! Фиалковая поляна — просто синее море! Смотри, какие прелестные фиалки — цвета голубого неба! И понюхай, как они пахнут, Марилла, вдохни их аромат! Марилла понюхала фиалки, но Энн интересовала ее куда больше самых ароматных цветов. — Садись, детка, ты, наверное, ужасно устала. Сейчас я покормлю тебя ужином. — Над холмами стоит такой чудесный молодой месяц, Марилла. А как лягушки приветствовали мой приезд! Их кваканье сопровождало меня всю дорогу от Кармоди. Я так люблю кваканье лягушек — с ним связаны мои самые счастливые воспоминания о весенних вечерах в Грингейбле. И особенно о том вечере, когда Мэтью впервые привез меня сюда. Помнишь тот вечер, Марилла? — Еще бы не помнить! В жизни его не забуду! — В тот год лягушки квакали в болоте и у ручья как бешеные. Я часто слушала их, сидя у окошка, и удивлялась, что они как будто и радуются, и грустят одновременно. Ох, как славно вернуться домой! В Редмонде мне было хорошо, в Болингброке — замечательно, но Грингейбл — это мой родной дом. — Я слышала, что Джильберт этим летом совсем сюода не приедет, — заметила Марилла. — Да… Что-то в тоне Энн заставило Мариллу внимательно посмотреть на нее, но Энн, казалось, была увлечена цветами, которые она устраивала в вазе. — Правда, хороши? — спросила она. — А экзамены Джильберт хорошо сдал? — упорствовала Марилла. — Прекрасно. Первый на курсе. Но где же Дэви с Дорой и миссис Линд? — Рэйчел с Дорой пошли к Гаррисонам, а Дэви у Боултеров. Да вон он, кажется, бежит. Дэви ворвался в кухню, замер, увидев Энн, и затем с радостным воплем бросился ей на шею. — Как я рад тебя видеть, Энн! Знаешь, я с осени вырос на два дюйма. Миссис Линд меня сегодня измеряла. Да, Энн, посмотри — у меня выпал передний зуб. Миссис Линд привязала к нему бечевку, а другой конец к двери, а потом захлопнула дверь. Я продал его Милти за два цента. Милти собирает зубы. — А зачем они ему? — спросила Марилла. — Он из них сделает ожерелье, как у индейского вождя, — объяснил Дэви, залезая к Энн на колени. — У него уже собралось пятнадцать зубов, и ему все обещали отдать свои, так что никому другому уже на ожерелье не хватит. Ничего не скажешь — Боултеры деловые люди. — Ты хорошо вел себя у Боултеров? — спросила Марилла. — Да, только мне надоело хорошо себя вести! — Тебе еще скорее надоело бы вести себя плохо, — засмеялась Энн. — Может, оно и так, но зато как бы я повеселился, — упорствовал Дэви. — А потом можно и раскаяться. — Это не всегда помогает. А что вы сегодня делали с Милти? — Ну что — ловили рыбу, гоняли кошку, искали птичьи гнезда, кричали, чтобы услышать эхо. Скажи, Энн, а что такое эхо? — Эхо — это прекрасная нимфа, которая живет в глубине леса и смеется оттуда над всем светом. — А какая она из себя? — У нее темные волосы и глаза, а шея и руки у нее белые как алебастр. Но ни один смертный не может увидеть ее красоту. Она бегает быстрее оленя — так что мы только слышим, как она нас передразнивает. Иногда она зовет кого-то ночью, иногда смеется под звездами. Но увидеть ее нельзя. Если ты за ней пойдешь, она от тебя убежит и будет смеяться над тобой из-за следующего холма. — Это правда, Энн, или ты заливаешь? — Дэви! — с отчаянием воскликнула Энн. — Неужели у тебя не хватает ума отличить ложь от сказки? — Тогда кто же дразнится из-за куста на участке Боултеров? — Когда ты немного подрастешь, я тебе это объясню. Упоминание о возрасте придало мыслям Дэви новый ход. Немного подумав, он прошептал с серьезным видом: — Энн, я собираюсь жениться. — Когда? — так же серьезно спросила Энн. — Ну, конечно, не скоро — когда вырасту. — Ну, слава Богу. А на ком? — На Стелле Флетчер — мы с ней учимся в одном классе. Она такая хорошенькая, Энн, ты себе представить не можешь. Если я умру до того, как вырасту, ты о ней позаботься. — Ну какую чушь ты городишь, Дэви! — сердито воскликнула Марилла. — Никакую не чушь! — обиженно возразил Дэви. — Мы с ней помолвлены, и если я умру, она будет почти что моей вдовой. А о ней совершенно некому позаботиться — у нее только старенькая бабушка. — Идите ужинать, — позвала Марилла. — Не надо ему потворствовать, Энн, а то он еще не то наговорит. |
||
|