"Энн в Инглсайде" - читать интересную книгу автора (Монтгомери Люси)

Глава пятнадцатая

Энн и Сьюзен встали очень рано, чтобы успеть кое-что доделать, до того как проснется тетя Мария.

— Ну, что я говорила, миссис доктор, голубушка, — самодовольно сказала мисс Бейкер. — Денек выдался, как на заказ! Попробую после завтрака испечь это новое изобретение — масляные шарики, да еще буду каждые полчаса звонить Флэггу, чтобы он не забыл про мороженое. Осталось даже время вымыть крыльцо на веранде.

— Ну, это-то зачем, Сью?

— Миссис доктор, голубушка, вы, как я понимаю, пригласили миссис Эллиотт. А она должна увидеть наше крыльцо чистым как стеклышко. А уж цветы вы сами поставьте — у меня нет вашего таланта на букеты.

— Четыре кекса? Вот это да! — воскликнул Джим.

— Уж если устраивать праздник, так чтоб это был праздник, — величественно проговорила Сьюзен.

В назначенное время начали прибывать гости, и их принимали тетя Мария в платье из бордовой тафты и Энн в платье из бежевого муслина. Она подумывала, не надеть ли белое — день выдался теплый, — но решила остановиться на бежевом.

— И правильно, — одобрила ее выбор тетя Мария. — Я всегда говорила, что белое пристало носить только молодым.

Все шло как по нотам. На застеленном белоснежной скатертью столе красовался парадный сервиз. В вазе стоял очаровательный букет из экзотических бело-лиловых ирисов. Приготовленные Сьюзен масляные шарики произвели сенсацию — ничего подобного в Глене до тех пор не видели и не пробовали. Суп-пюре был необычайно вкусен, салат с курицей был сделан из птицы, выращенной «не где-нибудь там», как сказала мисс Бейкер, а в Инглсайде. Затравленный Сьюзен Флэгг вовремя прислал мороженое. И напоследок Сьюзен внесла в столовую огромный торт с пятьюдесятью пятью свечами, походивший на голову Иоанна Крестителя, и поставила его перед тетей Марией.

Но у Энн, хотя она улыбалась и радушно потчевала гостей, уже с полчаса как кошки скребли на сердце. Все, казалось бы, шло хорошо, но в ней росло убеждение, что что-то не так. Поначалу она была слишком занята, чтобы заметить перемену, произошедшую с тетей Марией, когда миссис Корнелия от души поздравила ее с днем рождения. Но вот все сели за стол, и Энн вдруг увидела, что тетя Мария стала мрачнее тучи. За весь обед она не произнесла ни слова, а на адресованные ей реплики отвечала отрывисто и односложно. Она съела не больше двух ложечек супа и ложки салата, а на мороженое вообще не обратила внимания — будто его и не было на столе.

Когда же Сьюзен поставила перед ней торт со свечами, тетя Мария судорожно глотнула, но не смогла подавить странного звука, похожего на сдавленное рыдание.

— Тетя, что с вами? Вы нездоровы? — воскликнула Энн.

Тетя Мария глядела на нее ледяным взглядом.

— Я совершенно здорова. Что, конечно, очень странно, учитывая мой преклонный возраст!

В эту самую минуту Нэнни и Ди внесли в столовую корзину с пятьюдесятью пятью кремовыми розами и вручили ее тете Марии, пожелав ей при этом здоровья и долгих лет жизни. Весь стол ахнул от восхищения, но тетя Мария смотрела на розы взглядом василиска.

— Хотите, девочки задуют за вас свечи, — запинаясь, проговорила Энн, — а вы, может быть, разрежете торт?

— Я сама могу задуть свечи, Анни, не настолько я пока еще дряхла.

И тетя Мария принялась старательно задувать свечи. Потом так же старательно разрезала торт и положила нож на стол.

— А теперь прошу меня извинить. Такой старой женщине, как я, не по силам принимать столько гостей. Мне нужно отдохнуть.

И, зашуршав юбками, она вышла из столовой, задев по дороге корзину с розами так, что та опрокинулась на пол. На лестнице раздался стук каблучков, затем хлопнула дверь.

Ошеломленные гости в гробовой тишине кое-как съели по кусочку праздничного торта. Пытаясь рассеять напряжение, миссис Мартин принялась рассказывать о докторе из Новой Шотландии, который заразил дифтеритом нескольких человек, введя им не ту вакцину. Остальные гости, считая, что она выбрала не очень удачную тему, не поддержали ее весьма похвальную попытку оживить общую беседу и вскоре разошлись.

Энн бросилась в комнату тети Марии.

— Тетя Мария, чем мы вас обидели?

— Зачем вам понадобилось разглашать мой возраст? Да еще пригласили Аделу Кэрри, чтобы она наконец точно узнала сколько мне лет! Она уже давно умирает от любопытства…

— Тетя Мария, но мы же хотели…

— Не знаю, чего вы хотели, Анни. Но за этим несомненно что-то кроется. Я даже весьма хорошо представляю себе — что, но не стану вытягивать у тебя признание. Пусть это остается на твоей совести.

— Тетя Мария, но я же просто хотела устроить вам праздник… простите меня, пожалуйста.

Тетя Мария поднесла к глазам носовой платок и героически улыбнулась.

— Я тебя, конечно, прощаю, Анни. Но ты должна понять, что после такого нарочитого оскорбления я не могу оставаться в этом доме.

— Тетя, но почему вы мне не верите?

Тетя Мария подняла худую руку с длинными шишковатыми пальцами.

— Не будем это обсуждать, Анни. Я хочу только покоя… больше ничего. Мне надо залечить душевную рану.

Вечером Энн поехала с мужем на концерт, но не получила от него полного удовольствия. А вечером Джильберт вдруг припомнил («Одно слово — мужчина!» — как сказала бы миссис Корнелия), что тетя Мария всегда очень болезненно воспринимала всякие упоминания о своем возрасте.

— Еще папа, бывало, дразнил ее из-за этого. Надо было тебя предупредить… но у меня совсем из головы выскочило. Но если она и в самом деле решит уехать, не препятствуй ей, — сказал Джильберт, только из чувства родственного долга удержавшись от того, чтобы не добавить: — Скатертью дорожка!

— Да не уедет она! Дождешься такого счастья, как же! — вставила присутствовавшая при разговоре Сьюзен.

Но на этот раз мисс Бейкер ошиблась. Тетя Мария уехала на следующий же день, напоследок простив всех и каждого.

— Не вини Анни, Джильберт, — великодушно заявила она. — Я готова поверить, что она не хотела меня оскорбить. И я не сержусь на нее за то, что она всегда все от меня скрывала, хотя для человека с такой тонкой душевной организацией, как у меня… Несмотря ни на что, бедная Анни мне всегда нравилась, — продолжала она, словно признаваясь в постыдной слабости, — но вот Сьюзен Бейкер — это другого поля ягода. Могу только одно тебе посоветовать напоследок, Джильберт: приструни прислугу и не разрешай ей вольничать.

Сначала обитатели Инглсайда не могли поверить своему счастью. И только постепенно осознали, что тетя Мария в самом деле уехала… что опять можно смеяться, и никто не будет жаловаться на головную боль… что можно открыть все окна, и никто не разворчится из-за сквозняков… что можно спокойно есть поданную на стол еду, и никто не скажет, что твое любимое блюдо вызывает рак желудка…

«Никогда я так не радовалась отъезду гостя, — несколько виновато подумала Энн. — По крайней мере, опять можно жить так, как хочется».

Шримп умывался на подоконнике, в саду расцвели первые пионы.

— Какой красивый наш мир, правда, мама? — сказал Уолтер.

— Календарь предсказывает, что июнь будет погожим, — заметила Сьюзен. — Состоится несколько свадеб и по крайней мере двое похорон. Наконец-то мы опять увидим свет! И подумать только, что я наотрез отказывалась устраивать этот день рождения, миссис доктор, голубушка. Нет, все-таки Провидение печется о нас. И как вам кажется, миссис доктор, голубушка, не подать ли доктору к бифштексу жареного лука?