"Девочки мадам Клео" - читать интересную книгу автора (Гольдберг Люсьен)

4

Питер на несколько минут опаздывал на ленч с Федалией. Ожидая увидеть счастливое лицо, он скользнул взглядом по обитой красной кожей скамье в «Рашен ти рум», с удивлением обнаруживая, что Федалия с суровым видом смотрит в бокал с вином, явно чем-то омраченная.

Он так и сяк вертел головой, стараясь заглянуть в ее скрытое полумраком лицо, чтобы определить его выражение.

– С тобой все в порядке? – спросил он самым деликатным тоном.

– Нет, – ответила она, не поднимая головы.

– Что случилось? – спросил он, – ведь я твой центр по урегулированию кризисных ситуаций.Отчего ты мне не позвонила?

Она медленно подняла на него глаза:

– Кризис только что зародился.

Федалия повела взглядом вокруг себя, словно хотела убедиться, что ее слова никем не будут услышаны.

– Скажи, Питер, ты умеешь хранить тайны?

– Ты же знаешь, что умею, Фидл.

– Ладно. Я сгораю от нетерпения сообщить тебе одну новость. Только обещай мне никому не говорить, от кого ее услышал.

– Обещаю, – небрежно заверил Питер, поднимая вверх открытую ладонь.

– Сегодня утром мне звонила Венди Клэруайн. У нее есть проект. Пока он держится под большим секретом. Она сообщила мне о нем фрагментарно, да и то только потому, что мы будем публиковать выдержки.

– Может, не стоит посвящать меня, Фидл, – сказал Питер, потом широко улыбнулся. – Хотя если честно, то очень бы хотелось, чтобы ты все-таки ввела меня в курс.

Она подалась вперед, насколько это позволяла ее пухлая грудь.

– Мадам Клео решила написать мемуары, – прошептала она.

Питер переварил эту весть в одно мгновение.

– Черт возьми, – медленно проговорил он. – Как это так получилось?

– Целый букет побудительных мотивов, насколько я поняла, – объяснила она, не отводя взгляда от Питера. – Но важно не это.

– Да? – удивился он, задерживая вилку на полпути ко рту.

– Она заплатит ни много ни мало – миллион – тому, кто сможет изложить от ее имени пикантные тайны, которые она собирала годами.

Федалия вонзила вилку в нежные блины, как бы ставя восклицательный знак.

– Вот это работа! – воскликнул Питер.

Федалия кивнула.

– Кто издатель?

– «Хэддон», конечно.

– Писателя они утверждают?

Федалия кивнула. Рот у нее был набит. Она проглотила и сказала:

– Сначала мадам Клео, потом Доусон Сегура – известный наш борец за нравственность и культуру в журнальном деле.

– Что ж! Это правда увлекательно, – сказал Питер самым беспечным тоном.

Он понимал, к чему клонит Фидл, но ему хотелось услышать это от нее самой.

– Ты что, Питер, специально идиотом прикидываешься или как?

– Извини, не понял.

Федалия положила вилку на стол и вздохнула.

– Этот проект – для тебя, милый. Если когда-нибудь существовали созданные друг для друга рассказчик и писатель, так это мадам Клео и Питер Ши. Все, что тебе надо сделать, это позвонить Венди и сказать, что ты готов взяться за работу. Она обалдеет. Таким образом, она получит двойные комиссионные, одного из лучших писателей Америки, а ты... ну ты понял. У меня уже слюнки текут.

– Но, Фидл, я уже писал о Клео... во всяком случае, о девушке с бездонными глазами... раньше.

– Не виляй, – взяв палочку, сказала Фидл, – что ты думаешь о книге?

Питер пожал плечами.

– Сколько времени, на твой взгляд, займет весь этот процесс? Я имею в виду – когда должна выйти книга?

Вилка в руке Федалии зависла в воздухе..

– Значит, ты согласен? – спросила она с улыбкой.

Питер сделал большой глоток вина и подумал, действительно ли он поднялся на ноги, научился не щадить себя настолько, чтобы вот так взять и признаться, что он что-то хочет, пусть даже это «что-то» очень желанное. В былые дни, до того как он чуть было совсем не сошел с ума, ему претило откровенничать, что называется, «светиться». Если ему хотелось чего-то, он делал нужные телефонные звонки, выжимал одолжения из тех, кто ему был обязан, и делал прозрачные намеки тем, от кого зависело решение вопроса. Все, что угодно, но только не честность. Стоит допустить, чтобы кто-то понял, что тебе что-то от него позарез нужно, и ты сразу становишься уязвимым. Это все равно что рассказывать о своей нужде направо и налево. В прошлой жизни это была его единственная мотивация.

Потребность отомстить за увольнение побудила его добиться приглашения на журналистский раут, устраиваемый Белым домом. В тот вечер он, облаченный в смокинг, совершал челночные рейды по залу, чтобы все, кого видел он, знакомые и незнакомые коллеги, знали бы, куда он вхож и что он отнюдь не неудачник. Знали бы, что его, Питера Ши, все еще приглашают на важные торжества.

Пьяный, он продефилировал к эстрадному помосту большого зала одной из вашингтонских гостиниц и вырвал микрофон у опешившего дуайена журналистского корпуса Белого дома. Там, на глазах у конгрессменов и сенаторов, членов кабинета министров и представителей мировой прессы, он повернулся к президенту Соединенных Штатов и принялся рассказывать ему о своих обидах и пережитой несправедливости. В своей сумасшедшей тираде он начал описывать экзотическое любовное свидание во французском дворце языком столь метким, что ни одна душа в зале не отважилась пошевелиться. Вероятно, до сознания присутствующих дошло вдруг, свидетелями чего они являются, и весь зал обуяло яростное возмущение. Сквозь пелену гнева он услышал рев, почувствовал, как его за плечи схватили чьи-то грубые руки и кто-то что-то говорил. Его, все еще суесловящего, стащили с помоста. Потом провал в пустоту.

Он не читал, что писалось в прессе о его профессиональном самоубийстве, равно как не смотрел вечерние новости.

Позже его врач в Сильвер-Хилл рассказывал ему, что с ним случилось, но только в пределах ответов на его вопросы и в том объеме, который пациент мог безболезненно выдержать. Всякий раз врач предупреждал Питера, что заострять внимание на этом – значит замедлить выздоровление. Ему предстояло многому научиться, чтобы начать жить заново. В больнице он провел целый год. Чтобы ответить на предложение Фидл о сотрудничестве, потребовалась неделя. На то, чтобы согласиться написать для ее журнала эссе о своем крушении, – месяц.

Статья не принесла ему Пулитцеровской премии, но она обеспечила жизнь в реальном мире. После публикации его телефон звонил не умолкая. Дело было раз и навсегда сделано, а завтрашний день мудреней настоящего. Он был свободен.

– Ну? – сказала Фидл.

Она с нетерпением ждала, когда наконец он примет решение.

– Если я позвоню Венди, она сразу поймет, что ты предательница и не умеешь хранить тайны.

– Но побуждения-то у меня благие, Питер. А удар, если он будет, я готова принять на себя. Мне кажется, она сейчас пребывает в такой эйфории, что и не вспомнит о своем приказе держать язык за зубами.

– Заказывай десерт, Фидл. А я пока позвоню, – сказал он, роясь в кармане в поисках монеты.

– Я хочу делать книгу мадам Клео, – без преамбулы отчеканил Питер.

– Боже праведный! – взвизгнула Венди. – Как ты, дрянь паршивая, об этом узнал? Вот гадство! Ничего нельзя сохранить в тайне!

– От таких, как я, нет, милая Венди.

– Кто тебе сказал, Питер? Я хочу знать.

– Это секрет, – сказал он, получая удовольствие от ее возмущения.

– Наверняка эта корова Федалия Налл, не отпирайся!

– Послушай, Венди, – сказал Питер, морщась от оскорбления, брошенного в адрес его друга, – какое имеет значение, от кого я узнал? Я хочу участвовать в проекте.

Он был уверен, что Венди изменит тон. Он понимал, что ее реакция в значительной степени ориентирована на компаньона по ленчу.

– Приходи к трем в офис, – проворковала она. – Побеседуем. Может статься, что получится неплохое соглашение.

Питер знал, что то легкое ощущение вины, которое он испытывал, возвращаясь в кабинку к Фидл, можно мгновенно развеять немедленной исповедью. И он не преминул воплотить эту возможность в реальность.

– Она знает, что информацию я получил от тебя, – без обиняков признался он.

– Что говорит?

– Она говорит, что ничего нельзя сохранить в тайне.

– Нет, я про договор. Она согласна взять тебя в дело?

– Похоже, да. Назначила мне на три часа.

– Ты получишь заказ, – сказала Фидл, протягивая руку через стол и сдавливая его ладонь в ободряюще-напутственном пожатии.

– Ты действительно так думаешь?

– Разумеется, – сказала Фидл, энергично кивая головой. – Правда, есть одно «но», Питер.

– Что это за «но»?

– Никому не доверяй.

– Да?!

– Это капитальный, сенсационный проект. Все, кто имеет к нему отношение, постараются отщипнуть кусочек славы. Не доверяй Венди. Не доверяй мадам Клео, следи за каждым ее шагом. Я не верю никому, кто подписывает договора, соглашения и конфиденциальные договоренности. Никто, то есть вообще никто, не может удержаться от соблазна воспользоваться таким разоблачением, каким будет эта книга.

Питер рассмеялся, несмотря на холодный душ, которым Фидл чуть сбила его пыл. Он страстно желал эту книгу, и ему не хотелось думать о призрачных осложнениях.

– Ты так цинична, Фидл, девочка моя. Почему ты так говоришь?

– Потому что Венди права, – сказала она. – Ничего нельзя сохранить в тайне.

Венди Клэруайн с гордостью считала себя мастером по завершению сделок. Нет завершения – нет сделки. Самое противное в ее профессии заключалось в бесконечном сидении.

Сотни часов, потраченные на встречи и телефонные разговоры, при которых девяносто процентов сказанного представляло собой «спускание эгоистического пара» и «надувание щек».

После встречи с Питером она знала, что готова приступить к той части проекта, которая была ей приятна: запустить его в ход.

Сделка с Клео была обречена на успех. Суть не только в огромных комиссионных, хотя она, разумеется, любила хорошо зарабатывать. Но больше, чем деньгами, она наслаждалась тем полем притяжения, которое возникало вокруг нее.

Денег она могла бы заработать не меньше и торгуя книгами об организации страхового дела, но такого рода проекты не увеличивали духовный капитал, не возвышали ее в собственных глазах и уж, конечно, не приносили удовольствия видеть и слышать себя на экране, в печати, по радио.

Оставшуюся после встречи с Питером часть недели Венди почти не слезала с телефона. И телефон на рабочем столе, и телефон возле постели вечерами беспрестанно мигали, звонили, ожидая, когда она снимет трубку.

В конце концов сказались ее способности мастера завершения сделок, и настало время сделать самый приятный звонок.

– Поздравляю, Питер. Надеюсь, не разбудила тебя?

– Неужели договор подписан? – недоверчиво спросил Питер.

– И подписан, и печатями заверен. Все документы только что сошли с моего факса.

– Ты неподражаема, Венди.

– Просто я делаю свою работу, миленький, – сказала она.

Потом, желая получить еще комплимент, добавила:

– Чего это ты вдруг?

– Тебе удалось продать меня, даже не показав. А что, если я не понравлюсь?

– Понравишься. Ждать осталось недолго, скоро увидитесь. Я заказала тебе на понедельник билет на рейс «Эр Франс». Нормально?

– Да, конечно. Это здорово, – согласился Питер.

– Что-нибудь не так, Питер?

– Нет-нет, – сказал он. – Просто я очень уж рад, что все так удачно сложилось. Мне не верится, что это действительно произойдет.

– А ты верь, мальчик мой, – сказала Венди. – Мы добились своего. Получится самая забойная книга десятилетия. Поздравляю!

– Так я и знала! – взвизгнула Фидл, открыв «Таймс» и увидев наверху заключенный в рамку заголовок.

Она вскочила из-за кухонного стола, потуже затянула пояс махрового халата, включила кофеварку и налила себе вторую чашку. Закончив читать статью, она, с кофе в руке, поспешила к телефону. Когда она набирала номер Питера, рука ее подрагивала от ярости.

Он ответил с первого звонка, голос у него был отнюдь не сонный.

– Ши слушает, – бодро сказал он.

– Ты видел газету? – спросила Фидл.

– Доброе утро, Фидл. Нет, еще не видел. Подожди, я сейчас схожу возьму.

– Не надо, я так злюсь, что могу тебе прочитать.

– О Боже, что там еще стряслось?

– Твой дорогой, расчудесный суперагент в юбке, а попросту говоря большая сука, не удержалась, чтобы не открыть свой фонтан. Я предостерегала тебя, Питер. Помнишь, что я говорила тебе тогда за ленчем? Никому не доверяй!

– Ну-ну, спокойно, малыш, спокойно. В чем, черт, все-таки дело?

Фидл стиснула зубы и, издав сдержанный рык, прочла ему заголовок: «Американское издательство обязуется опубликовать мемуары мадам. Гонорар исчисляется семизначной цифрой».

– Вот дрянь, – задыхаясь от злости, отреагировал Питер. – Но почему ты обвиняешь Венди?

– Ты сначала дослушай, а потом уж вопросы задавай, – осадила его Фидл, укачивая на своем плече телефонную трубку и шурша газетой под торшером. – Американское издательство «Хэддон Брукс», принадлежащее корпорации «Мосби Медиа Интернэшнл», подтвердило вчера вечером, что заключило договор с пресловутой французской мадам, известной как мадам Клео, об издании ее мемуаров. Директор «Хэддон» Доусон Т.Сегура охарактеризовал это соглашение как «беспрецедентное». Ну ничего себе, – воскликнула Фидл, прерывая саму себя. – Сделка, видите ли, настолько засекречена, что Доусон Сегура со мной разговаривать о ней не стал. Но вот тебе, пожалуйста, звонок из «Таймс», и он заливается, как Заза Габор[2].

– Читай дальше, Фидл, – сказал Питер.

– «Мадам Клео много лет была одной из самых загадочных фигур великосветского общества. Утверждают, что она управляет десятками самых обольстительных и искушенных девочек, оставив далеко позади всех конкурентов. Доходы исчисляются миллионами». – Фидл перевела дыхание. – Ну, ладно, сейчас самое главное. Ты слушаешь?

– Конечно, – ответил Питер.

Фидл повысила голос:

– «Как утверждает Венди Клэруайн, нью-йоркский литературный агент, мадам Клео будет писать книгу совместно с корреспондентом журнала «Четверть часа» Питером Ши. Отвечая на вопросы «Таймс», мисс Клэруайн, которая представляет и мадам Клео, заявила, что, по ее мнению, мадам – одна из самых привлекательных и колоритных женщин нашей эпохи. Публикация ее мемуаров станет настоящим событием в издательской практике грядущего десятилетия. Ее соавтор, Питер Ши, пользуется репутацией одного из самых выдающихся журналистов Америки. Нельзя вообразить более замечательного сочетания опыта и мастерства».

Фидл закончила читать и прислонилась головой к прохладной стене.

– Питер, меня сейчас стошнит.

– Читай дальше, – нетерпеливо попросил Питер.

– «До сэра Уильяма Мосби, который в качестве владельца «Мосби Медиа» приобрел права на мемуары, дозвониться, к сожалению, не удалось, а потому нет пока и официального подтверждения цены, выплаченной за столь необычное приобретение».

– Все? – спросил Питер, когда Фидл замолчала.

– Ты спрашиваешь – все? – возмущенно крикнула в трубку Фидл. – Питер, ты совсем обалдел. То, что я тебе прочла, может, вполне вероятно, подорвать эту сделку. Я буду крайне, крайне изумлена, если придирчивые парижские адвокаты мадам Клео не забьют тревогу. Они вообще могут пойти на попятную.

– Венди говорит, все уже подписано. Как они могут пойти на попятную?

– Они могут выставить обвинение в нарушении пункта о конфиденциальности. Питер, ведь мадам Клео настояла на том, чтобы с самого начала об этом никто ни гу-гу, – напомнила Фидл, чувствуя, как ее злость на Венди начинает распространяться на Питера. – Держу пари, ее телефон сейчас разрывается от звонков клиентов, до полусмерти испуганных этой вестью, я уж не говорю о некоторых из ее бывших девушек. Не могу передать тебе, как я зла. А ты?

– Я разозлюсь, если в результате этой публикации сделка действительно будет аннулирована.

– А в ином случае? – Фидл понимала, что подталкивает его присоединиться к обвинению Венди, но ее это не беспокоило.

– Нет, – тихо ответил Питер. – И знаешь почему?

Фидл вдохнула полной грудью:

– Почему же, Питер?

– Потому что мне приятно.

– Что? – крикнула Фидл. – Пара строк о тебе в газете?

– Точно.

Фидл хотелось завопить.

– Питер Ши! – взорвалась она. – Ты не лучше Венди Клэруайн. Оба вы эгоистичные животные Это нестерпимо. Поговорю с тобой позже. Может, еще в этой жизни, может, нет.

Фидл бросила трубку. Питер пожал плечами. Он знал, что она не будет долго злиться на него. Может, если бы в статье было упомянуто ее имя, она бы и вообще не злилась. Милая Фидл, подумал он. Такая практичная, умная, всегда первая, бьющая точно в яблочко. Разве она не знала, что большую часть жизни ему приходилось наблюдать, как, в общем-то, обычные, без особенных претензий люди в один миг превращаются в форменных шлюх, едва только услышат голос обращающегося к ним журналиста, благодаря которому их правильно произнесенная фамилия может стать известной всему миру, сидящему перед телевизором за утренним кофе?

Нет, решил он, заметка в утренней газете не сорвет сделку. В понедельник он сядет в самолет и полетит в Париж, навстречу своему новому приключению. Во всяком случае, так ему верилось, пока в понедельник утром не затрезвонил телефон.

– Самолет пока откладывается, – пролаяла Венди.

Питер почувствовал, как у него замирает сердце.

– Почему?

– Мадам Клео вылетела в Лондон. Говорит, что-то срочное, что-то связанное с бизнесом. Говорит, что встретится с тобой позже, в конце недели.

– Зачем ей в Лондон? – спросил он, усиленно стараясь скрыть волнение.

– Ну... не знаю.

– А ты не думаешь, что она отправилась в Лондон, чтобы повидаться с Мосби по поводу статьи?

– Питер, весь мир не замыкается на твоей заднице. Может, полетела за покупками. Может, у нее там пластическая операция лица. Разве это так важно? Я позвоню тебе сразу, как что-нибудь узнаю. А ты не дергайся. Все будет в порядке.

Следующие несколько дней были наихудшими в жизни Питера с тех пор, как он оставил психбольницу в Коннектикуте.

Питер не мог думать, не мог спать, напиваться было бесполезно – от этого он еще больше злился, – а трахаться он не мог, даже если бы захотел. Зачем импотенту проститутка.

Он смотрел по телевизору программу Джеральдо, в которой лесбиянки-велосипедистки жаловались на жизнь, когда в первый раз после идиотского разговора с Венди зазвонил телефон.

– Бери ноги в руки, парень. Пора двигаться.

– Все в порядке? – спросил Питер, кусая губы.

– Еще как, и само по себе, и у нас, и у нее, – проверещала Венди. – Она встретится с тобой завтра.

– Она не злится?

– Отнюдь нет. Ее адвокат сказал, что она ждет не дождется начала. Так что засучивай рукава, мальчонок.

Питер положил трубку и сделал антраша, издав радостный вопль.

Спустя несколько часов он сидел в салоне первого класса авиалайнера компании «Эр Франс», совершавшего вечерний рейс на Париж, и, откинувшись в кресле, поцеживал двойной виски. Последние мрачные дни в очередной раз наглядно показали ему, какой мерзкой становится его жизнь, когда он теряет способность ею управлять. Возможно, весь мир не замыкается на его заднице, но какого черта жить в этом мире, если он не может сам решать, подставлять ему или нет собственную задницу для пинка.

Он закрыл глаза и вызвал в своей памяти незабываемое лицо Мадлен.

Чтобы оказаться на острове Ситэ, одном из двух маленьких, застроенных жилыми домами островов на Сене, необходимо всего-навсего пройти по пешеходному мостику из кованой стали. Но чтобы стать владельцем старинного элегантного особняка на тенистой набережной, требуется преодолеть куда более длинный путь.

Мадам Клео никогда бы не решилась покупать этот особняк на набережной Флер на свое одиозное имя и потому доверилась одному состоятельному клиенту, любезно изъявившему готовность уладить формальную сторону дела. Ее деньги и его влияние помогли ей стать владелицей дома, когда-то принадлежавшего любовнице Бодлера.

Она сидела в одиночестве, размышляя над тем, какой может стать ее жизнь без того комфорта и чувства защищенности, которые ей пока обеспечивает роскошный старинный дом. Питер Ши, про которого все, включая Билли Мосби, говорят, что он, как никто другой, подходит для соавторства, вот-вот должен явиться, чтобы обсудить с ней, каким образом они будут открывать тайны, которые она так долго хранила.

Еще немного – и всерьез начнется воплощение ее отчаянной попытки спасти себя.

Она нервно гоняла браслет своих особенных часов в поисках циферблата, показывающего парижское время. Мартин обещал позвонить, как только закончит с прессой.

Мадам Клео достала из верхнего ящика потрепанный гроссбух в кожаном переплете и открыла страницу за вчерашнее число. Двадцать девушек заняты в Париже, Лондоне, Нью-Йорке – кто где. Три – совершенно точно – в Риме. Две улетели самолетом выполнять заказы, срок которых не исчерпывался одними сутками. Быстро произвела в уме несложные арифметические подсчеты. За последние двадцать четыре часа она должна получить значительные гонорары, но они никак не способны спасти ее. Сотней девушек больше, сотней ночей меньше – это дела не меняет.

Если придется отправиться в тюрьму, Мартин снабдит ее необходимым количеством таблеток. Она ни за что не подвергнет себя этому унижению еще раз.

В комнату осторожно заглянула ее служанка.

– Что у тебя, Нанти? – спросила она.

– Мартин, по вашему личному номеру, мадам, – сообщила стройная пожилая индианка.

– Да-да, – энергично ответила мадам, хватаясь за телефонную трубку. – Мартин? Какие-нибудь осложнения? – не давая ему ничего сказать, спросила она.

– Все улажено. Если выглянете в окно, то, вероятно, уже увидите первых ласточек.

Мадам Клео откинулась в кресле и отдернула тяжелую штору.

– Только что подъехал фургон с телевизионщиками, – констатировала она.

– Отлично, скоро он будет не один. Все должны успеть к тому времени, когда появится Ши, – сказал Мартин с оксфордским акцентом.

– Кто-нибудь знает, что в меня стреляли сегодня утром?

– Да, я обзвонил всех.

– Мартин, ты молодец. Будем надеяться, что сработает чудесно.

Полного ощущения, что он снова в Париже, у Питера не возникало до тех пор, пока ранним утром в пятницу, пройдя через высокие входные двери, он не оказался в прохладном изящном вестибюле отеля «Риц». Он остановился на мгновение, оглядываясь, словно завороженный, и наблюдал, как швейцар проносит мимо него к стойке администратора его сумки. На него нахлынули воспоминания, и он почувствовал, как слабеют колени. Ах, какой жизнью жил он здесь когда-то!

Администратор приветствовал его с нехарактерной для француза экспансивностью и протянул ему послание, продиктованное по телефону неким мистером Берк-Дайоном, в котором говорилось, что мадам Клео ждет его у себя в три часа пополудни.

Питер попросил швейцара заказать ему такси. Настроение у него поднялось, когда он увидел, с какой стремительностью поползли вверх брови швейцара при упоминании адреса мадам.

Когда такси уже катило по наклонной набережной Флер, Питер заметил, что улица впереди забита беспорядочно припаркованными машинами. Телевизионный фургон стоял прямо против парадного подъезда дома номер четыре.

Питер чертыхнулся и бросил горсть франков через спинку водительского кресла.

– Ладно, выйду здесь.

Его узнали, не успел он захлопнуть дверцу.

– Ба! Питер! Питер Ши!

Питер остолбенел. Он повернулся и увидел бывшего конкурента, Терри Даггена из «Юнайтед Пресс», который стоял поодаль на тротуаре и улыбался ему.

– Здравствуй, Терри!

– С возвращением! Я прочел о тебе в газете, старик. Здорово тебе обломилось, а? «Геральд трибьюн» в понедельник написала, что здешняя леди платит тебе миллион зеленых! Впечатляет!

– Н-да... ну... – неуверенно промямлил Питер.

За плечом Терри он увидел другие знакомые лица.

– Объясни, однако, что, собственно, здесь происходит?

Телерепортер нацелился своим большим пальцем на дом.

– Похоже, кто-то саданул из «узи» по твоему здешнему партнеру, – сказал он.

– Что? – спросил пораженный Питер. – Где? Когда?

– Не забудь про «кто» и «почему», – с ухмылкой сказал Терри.

– Все разом.

– Что ж, постараюсь ответить тебе на все разом: сегодня утром кто-то подстроился в хвост ее лимузину и продырявил его насквозь. Она в полном здравии, но мы слышали, что машина была похожа на решето.

Питер указал жестом на толпу:

– Из-за этого все и собрались?

– Она назначила пресс-конференцию.

– Чтобы поговорить о нападении? – скептически, с сомнением в голосе спросил Питер.

– Какая разница, старик? Это все равно, как если бы вдруг сама Гарбо заговорила. Никто из нас никогда не видел эту женщину живьем. В нашей фототеке на нее ровным счетом ничего нет. Никто ее никогда не снимал. А тут вдруг она созывает пресс-конференцию перед своим домом, словно она Мадонна или еще кто-то в этом роде.

Не успел Питер ответить, как заметил высокого мужчину с длинными рыжеватыми волосами, призывно махавшего из конусообразного витражного окна, примыкающего к парадной двери.

– Рад тебя снова видеть, Терри, но ты уж меня извини, ладно? – Он повернулся и торопливо взбежал по ступенькам.

Когда он оказался на верхней ступеньке, парадная дверь распахнулась. Только Питер шагнул в открытую дверь, под локоть его взял молодой человек.

– Где вы пропадаете? Она ждет вас, – сказал он с заметным оксфордским акцентом.

– Мне кажется, мы незнакомы.

– Простите, мистер Ши. Я помощник мадам, Мартин Берк-Лайон. А вы, насколько я понимаю, Питер Ши? Прошу вас. Мадам у себя в кабинете.

Берк-Лайон повернулся и жестом указал на высохшую пожилую женщину в свободном сари.

– Нанти вас проводит.

Питер послушно проследовал за индианкой по затененному коридору в глубину особняка.

В маленькой, заставленной всякой всячиной комнате было душно от экзотических ароматов, духов и, как ни странно, запаха сигар.

Питер услышал, как за спиной у него с глухим стуком закрылась тяжелая дверь. Все стихло.

Поскольку никакого представления не было, ему оставалось предположить, что женщина, склонившаяся над письменным столом, – та самая, которая намерена отвалить ему целый миллион за пересказ истории ее жизни.

Женщина подняла палец, показывая, что через мгновение освободится, потом положила на стол ручку и подняла голову; она ослепительно улыбалась.

– Мистер Ши, – сказала мадам Клео чарующим голосом, – вы намного моложе, чем я себе представляла. – Она на секунду опустила голову, глядя на него из-под густых черных ресниц. – И более красивы, если мне будет позволена такая интимность. Пожалуйста, присаживайтесь. – И указала жестом на диван, стоявший параллельно письменному столу.

Мадам Клео взяла со стола конверт и подняла его вверх.

– Мисс Клэруайн прислала некоторые ваши журнальные статьи. Вы замечательно пишете, мистер Ши.

– Благодарю вас, благодарю, – сказал он, весьма польщенный.

Питеру потребовалось не более секунды, чтобы взять нить разговора в свои руки.

– Я встревожился, когда узнал об э... инциденте, – сказал он.

– Oui, – вздохнула она сквозь клубы дыма. – Хотя не могу сказать, что это произошло совершенно неожиданно.

Питер поднял брови:

– Значит, вы ожидали, что кто-то попытается нанести вам удар?

– Да, – сказала она, щелкая пальцами. – Как только было объявлено о книге, я почувствовала, что произойдет что-нибудь дурное. Уверена, мистер Ши, вы не удивитесь, если я скажу, что мой образ жизни способствует тому, чтобы у меня было много врагов.

Питер кивнул и улыбнулся:

– Интересной жизни, мадам. Именно поэтому я здесь.

Он ожидал встретить хитрую старую каргу, которая будет лгать и приукрашивать, отчего невозможно будет написать мало-мальски реалистичную «автобиографию», а встретил горделивую, изящную и обаятельную чародейку.

– Я очень счастливый человек, – искренне сказала она.

– Позвольте спросить вас, мадам. – начал он, чувствуя себя достаточно уверенным, чтобы задать свой первый конкретный вопрос и тем самым тотчас снять его с повестки дня. – У вас есть какие-либо соображения, кто мог бы решиться совершить на вас покушение?

Она медленно покачала головой, словно на ходу размышляя над вопросом, и подняла со стола золотую зажигалку.

– Полиция обнаружила на месте происшествия только одну улику, – сказала она. – Золотую зажигалку, идентичную этой. Они обнаружили ее около нападавшей машины.

Питер взял зажигалку, мгновенно ощутив ее тяжесть.

– Красивая вещица. Картье.

– Да, – кивнула Клео. – Взгляните на оборотную сторону.

Перевернув зажигалку, Питер увидел гравировку – причудливый завиток.

– Что это? – спросил он.

– Это фамильный герб одного давнишнего моего клиента. Барона Феликса д'Анжу.

Питер вдруг почувствовал, что ему сдавило горло, а сердце забилось в учащенном ритме.

– «Ля Фантастик», – хрипло выдавил он из себя.

На ее лице мелькнуло удивление:

– Mon Dieu, мистер Ши! Вь знаете о «Ля Фантастик»?

– Надо признаться, да, – ответил Питер. – Я был там однажды. В замке барона. Летом восемьдесят седьмого, – сказал он, глядя ей в глаза.

Руки мадам Клео взметнулись к щекам, а рот открылся, чтобы испустить сдавленный выдох.

– Да, – сказала она, беря себя в руки. – Как же тесен наш мир!

– Конечно, мадам.

– Значит, вы встречались с некоторыми из наших девушек. Я всегда посылала туда девушек. В течение нескольких лет. Девушкам, выбранным для поездки туда, дарят сувениры. Именно таково назначение зажигалки. В том году это были зажигалки.

– В таком случае вы, должно быть, подозреваете одну из ваших девушек.

Мадам Клео подалась вперед и взглянула ему прямо в лицо своими бледно-серыми глазами.

– Может быть, – испытующе всматриваясь, сказала она. – А может, и кто-то из мужчин, которым они доверяют и с которыми находятся в тесной связи. Как знать, мистер Ши, возможно, вы и сами волею судьбы встречались с тем, кто пытался меня убить.

Питер подался вперед. Он надеялся, что его возбуждение незаметно. Он был поражен: дело принимало неожиданный оборот.

– У вас есть какие-либо предположения относительно того, кто бы это мог быть?

Когда мадам Клео собралась было ответить, дверь распахнулась.

– Да, Мартин? – сказала она, хмуря брови из-за того, что их прервали.

– Пресса, мадам, – сообщил почти истеричным голосом Мартин. – Они устали ждать. Боюсь, если мы продержим их еще, они проникнутся неприязнью.

Мадам Клео вскочила с места.

– Ай-ай-ай! – воскликнула она. – Мистер Ши так меня заворожил, что я совершенно потеряла чувство времени.

Питер встал секундой позже, чем она, ожидая ее следующего шага.

Клео вышла из-за письменного стола, обогнула его и легко просунула свою руку под локоть Питера.

– Идемте, – сказала она, улыбаясь ему. – Вместе выйдем на улицу и пообщаемся с прессой.

– Вместе? – спросил он.

Запах духов мешал ему думать.

– Я-то там зачем?

– А для чего, вы думаете, я созвала пресс-конференцию, мистер Ши? – спросила она, опуская глаза. – Не для того же, конечно, чтобы беседовать о неприятном происшествии сегодня утром.

Когда Питер вышел на яркий солнечный свет под руку со знаменитой мадам Клео, все остальное отступило на второй план. Снизу на них смотрели знакомые лица. Люди, ждавшие мадам Клео, в большинстве своем были его старые приятели или соперники из другого, более темного мира. Он готов был залпом осушить крепкое вино возмездия, искупления и реванша. Он возвратился – мужчина, стоящий миллион долларов, – чтобы обрести своих былых товарищей.