"Старшая сестра" - читать интересную книгу автора (Воронкова Любовь Федоровна)ФАТЬМАА жизнь шла. Так же, как шла она вчера и как будет идти завтра. Так же в сером мареве раннего зимнего утра запевал свою песню заводской гудок и будил отца. Так же приходили учителя в класс, объясняли предмет и задавали уроки на дом. Так же по вечерам зажигались на улице большие белые фонари, и школьники, смеясь и толкаясь, спешили на каток… Зине казалось, что она уже больше никогда не будет смеяться. Она ходила в каком-то мрачном отчаянии и недоумении. Мамы нет. Как это может быть? Случилось что-то непостижимое, То, что казалось совершенно неотъемлемым в её жизни, вдруг исчезло, ушло. А почему же стоят дома на улице и не исчезают? Почему растут деревья? Почему не разверзается земля под ногами? Всё это существовало до Зины, оно казалось вечным. Мать тоже существовала до неё. Мать – это каменная стена, на которую обопрёшься, если падаешь, это кровля над головой, если тебе грозит буря… И вот её нет. Её, родной, такой необходимой им всем, нет нигде, на всём белом свете! И никогда не будет. И когда доходило до сознания то, что матери с ними не будет, Зина снова начинала безутешно плакать, и казалось, что слёз этих не выплакать, они не кончатся!.. Как им жить без мамы? Как им теперь жить?.. Но жизнь идёт. И жить надо. Вечер после похорон прошёл неизвестно как. Утром соседка тётя Груша приготовила им обед. Зина отвела Изюмку в детский сад. Антону сказала, чтобы он мылся обязательно так, как велела мама, чтобы поел чего-нибудь и не опоздал в школу. Сама она, оставшись в пустой, неубранной квартире, села на свою незастеленную кровать и прислонилась лбом к её холодной спинке. Надо идти в школу. Надо убрать квартиру. Надо что-то делать – то, что делала всегда. И ещё что-то делать – то, что делала мама… Но Зина сидела неподвижно, ощущая лбом холодок металлической перекладины и не двигаясь с места. И не хотела двинуться. Какое-то тяжёлое безразличие охватило её. Зима сейчас, лето – не всё ли равно? Идти в школу, а зачем? Сердце лежало в груди тяжёлым камнем и болело. Вот и всё, что ощущала Зина в этот безысходный час. Кто-то быстрым, лёгким шагом вошёл в комнату и остановился в дверях спальни. Зина не подняла головы: не всё ли равно кто? – Зина! – окликнул её мягкий, давно знакомый голос. Он донёсся до неё словно откуда-то издалека, из тех светлых дней, которые остались по ту сторону чёрной грани, так резко разделившей её жизнь. Зина обернулась. В дверях стояла Фатьма со школьной сумкой в руках. – Зина, Зиночка! – Фатьма подошла к ней и, отбросив сумку, крепко обняла её. – Ну, Зина! Зина прижалась лицом к её плечу. Обе заплакали. – Не уходи, – сказала Зина. – Я не уйду! – горячо сказала Фатьма, – Я никогда от тебя не уйду! Что ты! Даже и говорить об этом не надо. Но только, знаешь, Зина, ты одевайся поскорее, и пойдём в школу. – Я не выучила ничего, – безучастно сказала Зина. – Ничего, что не выучила! Тебя сегодня не спросят. А потом вместе выучим. Зина покачала головой: – Я и завтра не выучу. Я теперь как-то ничего не могу… Она медленно огляделась вокруг. Вдруг с новой силой защемило сердце: Зина увидела на маленьком столике белый мамин воротничок. Этот воротничок был на ней в день рождения Зины. – Ой, мама, мама! – Зина с плачем упала лицом в подушку. – Ой, что ты наделала… Фатьма снова принялась терпеливо утешать её. – Подумай, – сквозь рыдания еле проговорила Зина, – она устраивала мне праздник, а сама была уже больная… И всё скрывала… чтобы нас не тревожить!.. Ой, мамочка, что ты сделала! Кто-то позвонил. Фатьма побежала открыть. В квартиру вошла Екатерина Егоровна. Её пухлое лицо было в красных пятнах от слёз, но держалась она бодро и немножко строго. – Как, девочки? Что у вас? – спросила она, оглядывая неубранную и словно потемневшую квартиру. Зина поднялась навстречу. Екатерина Егоровна погладила её влажные, нерасчесанные волосы. – Почему вы обе не в школе? – Я вот не знаю, – нерешительно сказала Фатьма, – как нам… мы опоздали уже… – Ничего, ничего, – не допускающим возражения тоном ответила Екатерина Егоровна. – Сейчас же умываться, приводить себя в порядок и идти в школу. Без горя, дети, жизнь не проживёшь. Надо уметь стойко принимать беду. Так или иначе, а дело своё делать надо. Видишь, отец-то небось не лежит и не плачет, а стоит у своего станка, тянет проволоку, А разве ему легче? Эх, дети!.. Тяжко! – Екатерина Егоровна грузно опустилась на стул и закрыла лицо рукой. Но тут же, овладев собой, стукнула ладонью по столу: – Хватит! Иди умывайся, Зина. А ты, девочка, золотая подружка, помоги ей собрать книги. Опоздали уже – ну ничего. Сегодня вам простится. Зина взяла полотенце и пошла умываться… Вернувшись из школы, Зина увидела, что комнаты чисто прибраны. Правда, прибраны чужой рукой – подушки на диване положены не так, как они всегда лежали. Коврик постлан у двери, а не около дивана. Посуда поставлена не на ту полку… Зина быстро переставила посуду, переложила подушки и постлала коврик к дивану. Так было при маме, и пусть так будет всегда. Но всё-таки спасибо Екатерине Егоровне. Это, конечно, она убрала квартиру. На столе Зина нашла записку: «Зина, в кухне за окном мясо. Свари суп». Это соседка тётя Груша ходила утром за мясом и Зине взяла, не забыла. Зина прошла в кухню, остановилась у своего столика. Кастрюли, горшочки стояли на полке чистые, пустые, холодные, словно давным-давно не были в руках проворной и весёлой хозяйки. В кухню вошла другая соседка, старушка Анна Кузьминична. – Ну что ж стоишь смотришь? – сказала она Зине. – Берись-ка за дело. Теперь уж давай управляйся за хозяйку, тётя Груша не будет тебе каждый день обед варить. Умеешь картошку-то чистить? – Умею, – тихо ответила Зина. – Вот и хорошо! А теперь поставь мясо варить, потом картошку положишь. Не велика мудрость. Чего не сумеешь – нужда научит. Да ведь и некогда особенно горевать-то. Антон из школы сейчас придёт, Изюмка из сада, отец с работы – все есть запросят. А кто же их накормит? Ты должна. Ты – старшая. Зина, смахивая снова появившиеся слёзы, принялась готовить обед. – А слёзы-то в суп не роняй, – заметив это, сказала Анна Кузьминична. – Слёзы-то у тебя сейчас уж очень горькие да солёные. Эхе-хе! – вздохнув, добавила она. – Ни за что погибла бабочка. А давно-давно она припадала – я-то видела. Да лечиться до смерти не любила. Всё ей, вишь, некогда было, а теперь вот как: сразу со всеми делами управилась… Вскоре пришёл Антон. Он посмотрел на Зину круглыми голубыми глазами и неуверенно спросил: – Зина, а чего поесть? – Возьми хлебушка пока, – ответила Зина и отвернулась, чтобы опять не расплакаться. – Придут папа с Изюмкой – обедать будем. Только вот и за хлебом ещё надо сходить… И суп посмотреть надо. Ты, Антон, сумеешь суп посмотреть? – А я что буду делать? – Фатьма неслышно вошла в кухню. – Хочешь, я за хлебом схожу? – Фатьма! – сказала Зина. – Он, как хорошо, когда ты здесь! Ну ладно, сама выбирай: или суп вари, или за хлебом иди. Не успела Фатьма выйти, раздался звонок. Зина подумала, что вернулась Фатьма. Но это пришли Маша Репкина и Сима Агатова. – Входите, девочки! – Зина без улыбки кивнула головой. Девочки вошли молча, неслышно ступая, словно боясь оскорбить шумом то большое горе, которое поселилось здесь. Поговорили обо всём. Об уроках, о делах, о сельскохозяйственной выставке, которая затевается в школе. Правда, говорила Маша, а Сима только старалась как-нибудь выразить Зине свою ласку и участие. То она подняла ей упавшую ленту, то сбегала на кухню за водой и полила цветы. Спросила у Антона, как его дела, посмотрела его тетрадки и дневник, похвалила за хорошие отметки… А Маша серьёзно объясняла Зине: – Ты пропустила… ну в тот день… а нам новые правила объясняли. Мы обещали Елене Петровне, что объясним тебе, чтобы ты не отстала. С кем ты хочешь заниматься? С Тамарой, наверно? – С Тамарой? – вмешалась Сима. – Ну уж нет! Тамара сама только и смотрит, чтобы ей кто помог. А кстати, почему её нет? Она уже была у тебя сегодня, Зина? Зина покачала головой: нет, Тамара у неё не была. – Не была?! – Сима приподняла брови. – Как – не была? Почему? Зина не знала почему. – Ну, в общем, – сказала Маша, – Зина её тянула изо всех сил, а теперь Тамара должна ей помогать. – Я буду с Фатьмой заниматься, – возразила Зина. – Мы рядом живём… Маша внимательно поглядела на неё: – Она… будет приходить к тебе? – Она уже пришла. Ещё с утра… – И, услышав, что хлопнула входная дверь, добавила: – Она и сейчас здесь. В комнату заглянула Фатьма: – А, девочки! Вы пришли – как хорошо!.. А я принесла хлеба. – И Фатьма здесь, а Тамары нету… Как же так? – Сима никак не могла понять этого. – Зина, а ведь я думала – она с тобой больше всех дружна! – Я тоже думала… – тихо ответила Зина. Вечером Зина, стараясь всё делать так, как делала мама, уложила спать младших ребят. Антон, притихший и какой-то сразу оробевший, тут же послушался Зину и улёгся. Но с Изюмкой пришлось помучиться. Она капризничала, звала маму и никак не хотела ложиться. – Когда мама придёт, тогда лягу. – Мама не придёт, Изюмка, ложись, – уговаривала её Зина. – Нет, придёт! – Ну, может быть, завтра придёт. А сегодня давай я тебя уложу. Мама велела, чтобы я… – А она почему… – Она ушла, Изюмка. Но ты же её послушаешься, раз она велела? В спальню вошёл отец, хотел помочь Зине, но она замахала на него рукой, и он вышел. Изюмка плакала, и Зина плакала вместе с ней. Не плакал только Антон; он лежал молча и всё думал о чём-то, пока не уснул. Зина дождалась, когда уснула Изюмка, и, совсем измученная, вышла из спальни. На столе стоял остывший недопитый чай. Зина тихонько прошла в кухню. Отец стоял возле кухонного стола и мыл тарелки. Выходило это у него очень неуклюже – вода плескалась и на стол, и на пол, и на брюки. – Папочка, ну что это ты! – Зина слабо улыбнулась. – Я сама вымою, ты же не умеешь. Смотри, облился весь. Зина решительно отобрала у него полотенце и оттеснила от стола. Отец смущённо посмотрел на свои подмоченные обшлага. – Значит, по-твоему, я это не умею? Гм… – Он вытер руки и присел около Зины на табуретку. – Вот как круто нам пришлось! – вздохнул отец. – Всем нам: и мне, и тебе, и им. – Он кивнул в сторону спальни. – Но жить на свете надо. – Все так говорят, – прошептала Зина. – И правильно говорят, дочка. Но вот дело-то в чём… Труднее всего приходится тебе. Я – при своей работе. Ребятишки – при своих делах. А у тебя, кроме твоих дел, ещё и материнские заботы… – Я справлюсь, папа. – Всерьёз так думаешь? – Да. – Зина подняла на него глаза. – Девочки мне помогать будут. У меня знаешь какие подруги! – Я тоже тебе буду помогать. Буду на рынок ходить. Только ты мне говори, дочка, когда что купить надо. Делай заказы, так сказать… – Хорошо, папочка. – И, серьёзно посмотрев ему в глаза, Зина сказала: – Только ты, смотри, там, на работе, ни о чём не думай. Ни о чём не беспокойся. Ладно? – Ладно, – согласился отец. – Вот только трудно тебе будет с ребятами. Ну, уж ты наберись терпения как-нибудь… Что же поделаешь? Уж очень рано у них матери не стало… – У меня тоже рано, – прошептала Зина. И, уходя спать, сказала: – Если просплю, ты, папа, смотри разбуди меня. Я теперь вместе с тобой буду вставать. – Придётся так… – со вздохом ответил отец. |
||
|