Глава 2 Превратности судьбы

11 апреля

Ну вот, мы с Дороти уже на пароходе, плывем в Европу – это понятно по тому, что кругом океан. Обожаю океан! Собственно говоря, я обожаю пароходы, и от «Мажестик» я просто в восторге – даже не похоже, что это корабль, здесь все как в «Ритце», и стюард говорит, что в этом месяце океан не такой противный, как обычно. Мистер Эйсман собирается через месяц встретиться с нами в Париже, ему туда надо по делам. Он говорит, что самые модные фасоны пуговиц можно найти только в Париже.

Дороти прогуливается взад-вперед по палубе с джентльменом – она с ним познакомилась на трапе, а я не собираюсь тратить свое время на прогулки с джентльменами, потому что, если бы я только и знала, что гулять, я бы не вела дневник и не читала бы всякие замечательные книжки, которые так расширяют мой кругозор. Дороти на кругозор наплевать, я ее всегда ругаю за то, что она только и знает, что тратить время попусту, и прогуливается с джентльменами, у которых за душой ничего нет, в то время как Эдди Голдмарк из «Голдмарк Филмз» человек очень состоятельный и дарит девушкам такие замечательные подарки. А она тратит время попусту и вчера, как раз в день нашего отплытия, не пошла на ланч с мистером Голдмарком, а отправилась на ланч с джентльменом из Балтимора по имени мистер Менкен, который всего-навсего издает какой-то журнал, в котором даже картинок нет. Мистер Эйсман всегда говорит, что не всякая девушка так стремится расширять кругозор, как я.

Так вот, мистер Эйсман и Лулу пришли меня проводить, и Лулу все время плакала. Я даже думаю, что будь она белой, а не цветной, она бы, по-моему, все равно не могла бы любить меня сильнее! У Лулу была такая тяжелая жизнь – когда она была совсем молоденькая, ее безумно полюбил один носильщик с вокзала. Она поверила ему, он ее увез из дома в Аш-табулу, а там обманул и бросил. Так вот, когда она оказалась обманутой и брошенной, она хотела вернуться домой, но оказалось, что уже поздно – ее лучшая подружка, которой она доверяла как себе, отбила у нее мужа, и тот отказался принять Лулу назад. Я ей всегда говорю: работай у меня, сколько захочешь, и она будет присматривать за моей квартиркой, пока я не вернусь, потому что сдавать ее другим жильцам я не буду ни за что. Вот Дороти сдала, когда в прошлом году уезжала в Европу, а джентльмен, который ее снял, принимал у себя девушек сомнительного поведения.

Мистер Эйсман буквально завалил нашу каюту цветами, и стюард, бедный, запарился, пока нашел вазы для всех. Собственно говоря, стюард сказал, что как только увидел нас с Дороти, так сразу понял: для нашей каюты ваз понадобится немало. И конечно же, мистер Эйсман прислал, как всегда, множество книг, потому что знает, как я рада хорошей книге. Он мне достал большую книгу про этикет, потому что, как он говорит, в Англии и Лондоне без этикета никуда, и девушкам полезно будет ему поучиться. Так что после ланча я возьму ее с собой на палубу и буду читать. Мне всегда хотелось узнать, как, например, следует вести себя девушке, когда джентльмен, которого она видит впервые в жизни, обращается к ней в такси. Мне это обычно досаждает, но я считаю, что надо обязательно давать человеку шанс.

Пришел стюард, говорит, что настало время ланча, так что я отправляюсь наверх, потому что джентльмен, с которым Дороти познакомилась на трапе, пригласил нас на ланч в «Ритц» – это такая специальная столовая зала, где можно потратить кучу денег, потому что в соседней зале еду разносят бесплатно.

12 апреля

Сегодняшнее утро я намереваюсь провести в постели, поскольку очень расстроена: я повстречала некоего джентльмена, это меня и расстроило. Я не вполне уверена, что это был именно тот джентльмен, так как я видела его в баре издалека, но если это действительно он, это доказывает, что если уж у девушки трудная судьба, то такой она и останется. Когда мне показалось, что я увидела именно этого джентльмена, я была с Дороти и майором Фальконом, тем самым джентльменом, с которым Дороти познакомилась на трапе, и майор Фалькон заметил, как я расстроилась, и все спрашивал меня, что случилось, но все это так ужасно, что мне даже рассказывать никому не хочется. Так что я пожелала майору Фалькону спокойной ночи и оставила его с Дороти, а сама пошла к нам в каюту и расплакалась, а потом послала стюарда за шампанским, чтобы хоть немного взбодриться. Собственно говоря, шампанское всегда настраивает меня на философский лад, потому что, выпив его, я понимаю: если у девушки такая трудная судьба, с этим ничегошеньки не поделаешь. Так что сегодня утром стюард принес мне кофе и кувшин воды со льдом, и я решила остаться в постели и шампанского до ланча не пить.

Дороти понятия не имеет, что такое трудная судьба, поэтому и тратит свое время попусту, и я даже сомневаюсь, правильно ли я поступила, взяв с собой ее, а не Лулу. Вообще-то она производит на джентльменов не лучшее впечатление, потому что употребляет много жаргонных словечек. Когда вчера я шла на ланч с ней и майором Фальконом, я услышала, как она говорит майору Фалькону, что порой ей «до чертиков» нравится пребывать в состоянии опьянения. Она даже не сказала про состояние опьянения, а употребила жаргонное слово, а еще мне всегда приходится ей напоминать, чтобы она не говорила «до чертиков», потому что это тоже жаргонное выражение и ей не следует им пользоваться.

Майор Фалькон, хоть и англичанин, но оказался милейшим джентльменом. Он действительно тратит много денег, и мы замечательно провели время в «Ритце» сначала за ланчем, а потом за ужином, но тут я увидела джентльмена, встреча с которым меня так расстроила, и поскольку я по-прежнему расстроена, я, пожалуй, оденусь и выйду на палубу, чтобы проверить, действительно ли это тот человек, про которого я подумала. Собственно говоря, делать мне сейчас больше нечего, потому что в дневнике я уже пописала, а книжку про этикет решила не читать – я ее просмотрела, и в ней, похоже, нет ничего, что бы мне хотелось узнать, потому что там слишком много понаписано про то, как следует обращаться к лордам, а все лорды, с которыми я встречалась, сами мне говорили, как их называть, и обычно это оказывалось какое-нибудь миленькое имечко вроде Куку, который на самом деле лорд Куксли. Так что незачем мне на такую книжку время тратить. До чего же все-таки обидно, что меня так расстроила встреча с тем джентльменом!

13 апреля

Джентльмен действительно оказался тем самым человеком, и когда я в этом убедилась, мне чуть с сердцем плохо не стало. Потому что я вспомнила про такое, о чем любой на моем месте предпочел бы забыть. Так вот, вчера, когда я пошла на палубу проверить, тот ли это джентльмен, я повстречала милейшего джентльмена, с которым познакомилась на одной вечеринке. Зовут его мистер Гинзберг. Только теперь его зовут не мистер Гинзберг, потому что один джентльмен из Лондона по имени Баттенбург (он какой-то там родственник какого-то короля) сменил свою фамилию на Маунтоаттен, что значит, как сказал мистер Гинзберг, практически то же самое. А мистер Гинзберг тоже сменил фамилию и зовется теперь мистер Маунтгинц – он считает, что так аристократичнее. Мы с ним прогуливались по палубе и столкнулись с тем джентльменом лицом к лицу, и я поняла, что это и в самом деле он, а он понял, что это я. Он весь покраснел – будто краской его залили. Я ужасно расстроилась, сказала мистеру Маунтгинцу до свидания и побежала в свою каюту плакать. Но спускаясь по лестнице, я столкнулась с майором Фальконом, и он заметил, что я расстроена. Так вот, майор Фалькон прямо-таки заставил меня пойти с ним в ресторан, чтобы я выпила немного шампанского и все ему рассказала.

И я рассказала майору Фалькону про то, как жила в Арканзасе и папа послал меня в Литтл-Рок учиться на стенографистку. Собственно говоря, мы с папой немножко поссорились, потому что папе не нравился джентльмен, который встречался со мной в парке, и папа решил, что мне лучше будет на время уехать. Я почти неделю пробыла в бизнес-колледже в Литтл-Роке, а потом в бизнес-колледж обратился джентльмен по имени мистер Дженнингз, которому нужна была стенографистка. Из всех девушек, что там учились, он выбрал меня. И он сказал нашей преподавательнице, что поможет мне завершить обучение прямо у него в конторе – он был юристом, и особых навыков от меня не требовалось. Так вот, мистер Дженнингз мне очень помогал, и я проработала у него почти год, а потом выяснила, что он не принадлежит к тем джентльменам, с которыми девушка может чувствовать себя в безопасности. Дело в том, что как-то вечером я пришла к нему в квартиру и обнаружила там девушку, известную на весь Литтл-Рок своим не слишком примерным поведением. И когда я поняла, что подобные девицы посещают мистера Дженнингза, со мной случилась настоящая истерика, я даже впала в беспамятство, а когда пришла в себя, оказалось, что в руке у меня револьвер, который выстрелил в мистера Дженнингза.

Так вот, этот джентльмен с нашего парохода оказался тем самым окружным прокурором, который присутствовал на суде, и на суде он вел себя крайне резко и обзывал меня такими словами, которые я в дневнике даже писать не хочу. Вообще-то, в суде все, кроме окружного прокурора, были со мной очень милы, а мужчины-присяжные даже плакали, когда мой адвокат, указав на меня, сказал им, что у каждого из них наверняка есть мать или сестра. Присяжные удалились всего на три минуты и признали меня невиновной, и они были такие милые, что я их всех-всех расцеловала, а когда я целовала судью, у него в глазах слезы стояли, и он отвез меня к себе домой и познакомил с сестрой. Собственно говоря, когда мистера Дженнингза застрелили, мне и пришло в голову сниматься в кино, а судья Хиббард купил мне билет в Голливуд. Судья Хиббард и дал мне это имя, потому что то, которое я носила, ему не нравилось, и он сказал, что имя девушки должно отражать ее натуру. Он сказал, что меня следует называть Лорелеей – так звали девушку, которая знаменита тем, что сидела на скале где-то в Германии. А в Голливуде, когда я снималась в кино, я познакомилась с мистером Эйсманом, и он сказал, что девушке с моим умом не следует сниматься в кино, ей нужно получать образование, и он забрал меня из кинематографа и занялся моим образованием.

Майор Фалькон слушал меня очень внимательно и сказал, что это удивительное совпадение, потому что окружной прокурор, которого зовут мистер Бартлетт, работает теперь на американское правительство и сейчас по каким-то секретным делам Дяди Сэма направляется в место под названием Вена, но это – страшная тайна, а мистеру Фалькону очень хотелось бы эту тайну узнать, потому что английское правительство специально за этим послало его в Америку. Но, конечно же, мистер Бартлетт не должен знать, кто майор Фалькон на самом деле, потому что это тоже секрет, но мне его майор Фалькон рассказал, потому что видит, кому можно доверять. А еще майор Фалькон говорит, что, по его мнению, такая девушка, как я, должна простить и забыть, что мистер Бартлетт был со мной резок, он хочет нас свести поближе и думает, что мистер Бартлетт, когда узнает меня лучше, будет счастлив со мной беседовать. Как бы это было романтично, если бы мы с мистером Бартлеттом подружились, а джентльмены, которые работают на Дядю Сэма, очень любят романтические отношения с девушками. Так что сегодня вечером, после ужина, он устроит нашу встречу на палубе, и я прощу мистера Бартлетта и стану с ним беседовать, потому что незачем девушке держать зло на джентльмена, который просто исполнял свой долг. А еще мистер Фалькон принес мне большой флакон духов и игрушечную собаку – их продают в магазинчике здесь, на корабле. Да уж, майор Фалькон действительно умеет поднять девушке настроение, так что сегодня вечером я обязательно помирюсь с мистером Бартлеттом.

14 апреля

Ну вот, мы с мистером Бартлеттом вчера вечером помирились и отныне собираемся дружить и обо всем друг с другом беседовать. А когда, уже довольно поздно, я вернулась к себе в каюту, зашел мистер Фалькон – он хотел узнать, подружились ли мы с мистером Бартлеттом, потому что он считает, что такой умной девушке, как я, найдется о чем поговорить с таким умным джентльменом, как мистер Бартлетт, который знает все про секреты Дяди Сэма.

Так вот, я рассказала мистеру Фалькону, что мистер Бартлетт считает, что у нас с ним все как в пьесе, потому что тогда, в Литтл-Роке, когда он меня обзывал всякими словами, он думал, что я такая и есть А теперь он понял, что я не такая, и признался мне, что раньше считал, будто я бессердечная и только и знаю, что делать гадости. А теперь он думает, что мне обязательно надо написать пьесу про то, как он меня обзывал в Литтл-Роке всякими словами, а теперь, семь лет спустя, мы стали друзьями.

И я сказала мистеру Фалькону, что сказала мистеру Бартлетту, как бы мне хотелось написать пьесу, только у меня действительно нет времени, потому что много времени уходит на ведение дневника и чтение хороших книжек. Мистер Бартлетт и не знал, что я читаю книжки, а он – какое совпадение – их тоже читает. Сегодня днем он мне принесет философскую книжку «Улыбайтесь, улыбайтесь, улыбайтесь», которую читают все самые умные сенаторы в Вашингтоне: она отлично поднимает настроение.

А еще я сказала мистеру Фалькону, что дружба с мистером Бартлеттом очень расстраивает нервы, потому что мистер Бартлетт ничего не пьет, а уж танцует так, что об этом лучше не упоминать. Он пригласил меня поужинать за его столиком, то есть не в «Ритце», и я сказала, что не могу, но майор Фалькон сказал, что я обязательно должна это сделать, но я сказала мистеру Фалькону, что всему есть предел. Так что до ланча я буду сидеть в каюте, а потом пойду на ланч в «Ритц» с мистером Маунтгинцем, который умеет угодить даме.

Дороти наверху, на палубе, тратит попусту время с одним джентльменом, который всего-навсего чемпион по теннису. Так что я сейчас позвоню стюарду и закажу шампанского: оно очень полезно во время морских путешествий. Стюард – очень милый мальчик, у него была такая тяжелая жизнь, и ему нравится мне все про себя рассказывать. Дело в том, что его арестовали во Флэтбуше, потому что он пообещал одному джентльмену принести ему какое-то очень хорошее виски, а его приняли за бутлегера. Его посадили в тюрьму, в камеру к двум другим джентльменам, которые оказались очень-очень знаменитыми грабителями. Собственно говоря, их фотографии были опубликованы во всех газетах, и о них только и говорили. Так вот, мой стюард, которого на самом деле зовут Фред, очень гордился тем, что сидит в камере с такими знаменитыми грабителями. И когда они его спросили, за что его посадили, он не хотел говорить, что он простой бутлегер, а рассказал им, что поджег в Оклахоме один дом и сгорела целая семья. Все бы ничего, но полиция установила в камере диктофон, и его рассказ использовали против него же, а его не выпускали, пока не расследовали все дела о пожарах в Оклахоме. Я всегда считала, что гораздо полезнее общаться с такими людьми, как Фред, которые через многое прошли и много страдали, а не с джентльменами вроде мистера Бартлетта. Но мне придется весь день общаться с мистером Бартлеттом, потому что майор Фалькон договорился с ним за меня, что я проведу время с ним.

15 апреля

Вчера вечером на корабле устроили настоящий бал-маскарад, и все – в благотворительных целях, потому что, оказывается, у многих моряков есть дети-сироты – ведь моряки выходят в море, а там штормы и бури. Так что мистер Бартлетт произнес целую речь о сиротах, особенно о тех, у кого родители моряки. Мистер Бартлетт вообще любит произносить речи. Собственно говоря, он их произносит, даже когда прогуливается с девушкой по палубе. Бал-маскарад получился очень даже симпатичный, а один джентльмен был просто вылитый мистер Чаплин. Мы с Дороти вообще-то не хотели идти на бал, но мистер Бартлетт купил нам в корабельном магазинчике две шали, мы повязали их на бедра, и все сказали, что из нас получились премиленькие Кармен. Мистер Бартлетт, майор Фалькон и чемпион по теннису были судьями. А мы с Дороти получили призы. Вообще-то я надеюсь, что больше мне не будут дарить игрушечных собак, потому что теперь их у меня целых три, и я никак не пойму, почему капитану не предложить мистеру Картье открыть на корабле ювелирную лавку, ведь совершенно неинтересно ходить с джентльменами на корабле за покупками, когда ничего, кроме игрушечных собак, купить нельзя.

Ну, а после того как мы получили призы, я обещала мистеру Бартлетту прогуляться по верхней палубе, потому что он, похоже, обожает любоваться луной. Так что я ему сказала, чтобы он поднимался наверх и ждал меня, а я приду позже, потому что пообещала мистеру Маунтгинцу с ним потанцевать. Он меня спросил, как долго я буду танцевать, а я ему сказала, пусть подождет и сам узнает. Мы с мистером Маунтгинцем замечательно танцевали и пили шампанское, но потом нас нашел майор Фалькон. Он, оказывается, искал меня и сказал, что не следует заставлять мистера Бартлетта ждать. Так что я отправилась на палубу, где был мистер Бартлетт, который, похоже, действительно безумно в меня влюблен, потому что с тех пор, как мы с ним подружились, он совершенно потерял сон. Он даже предположить не мог, что я такая умная, но теперь, когда он это понял, ему кажется, что такую девушку он искал всю жизнь, а еще он сказал, что считает, что единственное подходящее для меня место – это Вашингтон, округ Колумбия, где он и живет. А я ему сказала, что такое случается только по велению судьбы. Он хотел, чтобы завтра я сошла с парохода во Франции и поехала с ним в Вену. Кажется, Вена – это во Франции, а Англия оттуда слишком далеко. А я ему сказала, что не могу, потому что если он действительно безумно в меня влюблен, пусть сам едет в Лондон. Но он сказал, что у него в Вене важное дело, очень-очень секретное. А я сказала, не верю, что дело – наверняка какая-нибудь девица, потому что таких важных дел не бывает. Он мне ответил, что у него задание из Вашингтона, от американского правительства, но он не имеет права никому об этом рассказывать. А потом мы долго любовались луной. Я ему сказала, что поехала бы в Вену, если бы была уверена, что у него там дело, а не какая-то девица, потому что я просто представить себе не могу, что бывают такие важные дела. И тогда он мне все-все рассказал. Оказывается, Дядя Сэм хочет заполучить какие-то новые аэропланы, которые хотят заполучить и все остальные, особенно Англия, и Дядя Сэм придумал хитрый способ все это устроить, но о нем слишком долго рассказывать. Ну вот, мы так и сидели, пока солнце не взошло, и я совсем окоченела и сказала ему, что, пожалуй, спущусь в каюту, потому что пароход сегодня прибывает во Францию, а раз уж я собираюсь сойти во Франции и поехать с ним в Вену, то надо собрать вещи.

Я спустилась в каюту и легла спать. А потом пришла Дороти, которая гуляла по палубе с теннисным чемпионом, только она не заметила, как взошло солнце, потому что она не любит природу, а только и знает, что тратит время попусту и портит себе одежду, а я ей всегда говорила: не пей на палубе шампанское из горлышка – корабль же качает. Ланч я попрошу принести в каюту, а мистеру Бартлетту пошлю записку, что не смогу сойти с парохода во Франции и в Вену с ним не поеду, потому что у меня разболелась голова, но мы с ним когда-нибудь обязательно встретимся. В двенадцать ко мне придет майор Фалькон, а я вспомнила, какими словами обзывал меня мистер Бартлетт в Литтл-Роке, и ужасно расстроилась. Собственно говоря, джентльмену никогда не приходится расплачиваться за такие вот вещи, а девушке приходится. Так что я, наверное, расскажу майору Фалькону все про эти дела с аэропланами, раз уж это так его интересует. Мистер Бартлетт такими словами меня называл в Литтл-Роке, что я вообще считаю, что он не джентльмен. А вот майор Фалькон джентльмен, и он действительно хочет нам в Лондоне во всем помогать. Дело в том, что он знаком с принцем Уэльским и думает, что нам с Дороти, когда мы с ним познакомимся поближе, принц Уэльский понравится. Так что я останусь в каюте, пока мистер Бартлетт не сойдет на берег во Франции, потому что мне вовсе не хочется больше с ним встречаться.

А завтра рано утром мы уже будем в Англии. Я так волнуюсь, потому что сегодня утром мистер Эйсман, как всегда, прислал мне телеграмму, и он мне советует заводить как можно больше знакомств, поскольку путешествие – лучший способ расширить кругозор. Мистер Эйсман всегда прав, а майор Фалькон знает в Лондоне все достопримечательности, в том числе и принца Уэльского, так что, похоже, мы с Дороти замечательно проведем время в Лондоне.