"«Кровь!» – сказал кот" - читать интересную книгу автора (Фоули Луиза Манро)

Глава пятая

Пока лифт поднимал Кики на третий этаж, где находился кабинет хранителя музея, её возбуждение все возрастало. Неужели он откажется дать ей сведения, которые запрашивала Гейбриел?

Она прошла по коридору до кабинета хранителя, постучала в дверь и стала ждать. Через несколько мгновений дверь открылась. Елена смерила её надменным взглядом.

– Да, Кики? – вопросила она.

– Миссис Джанссен нужна информация о чаше в китайской коллекции, – сказала Кики. – Доктор ван Кайзер здесь?

– Нет, но я смогу справиться без него, – самодовольно заявила Елена. – Он объяснил мне, как пользоваться каталогом.

Кики отдала ей записку, и Елена отступила от двери в глубь кабинета. Кики вошла следом и наблюдала за её поисками в комнатке, сплошь уставленной стеллажами с ящичками, как в библиотечной картотеке. Вскоре Елена вернулась с карточкой в руке.

– Тебе придется переписать эти данные. Я не могу разрешить тебе вынести карточку из кабинета, – сказала она начальственным тоном. – Тем более в подвал. Доктор ван Кайзер все рассказал мне про эту женщину, которая там работает. Представляю себе, чему она тебя научит! – саркастически добавила она.

– Что значит эта ехидная реплика? – спросила Кики. Елена улыбнулась.

– Это значит, что ей недолго осталось тут работать. Доктор ван Кайзер собирается просить совет уволить её со следующего месяца. Музею меньше всего нужна сотрудница, изготовляющая подделки. Он рассказал мне все-все о том, как она «обнаружила» подделку, пока он был в Лондоне. А на самом деле она подменила экспонат!

– Как ты смеешь говорить такое о Гейбриел! – вспыхнула Кики. – Она взяла с инкрустированного столика ручку и принялась переписывать данные с карточки на оборотную сторону записки Гейбриел. Но её рука замерла, когда она увидела на карточке уже знакомую фамилию.

Елена ждала, нетерпеливо барабаня пальцами.

– Ну, собираешься ты переписывать или нет? – с раздражением спросила она.

– Мне незачем переписывать, – ответила Кики, бросив карточку на стол и поспешно направившись к двери. – Это легко запомнить.

– Доктор ван Кайзер знает, что на уме у этой женщины, – крикнула ей вслед Елена. – Она просто пытается скомпрометировать его, потому что сама метит на его место!

Кики вылетела из кабинета и бросилась по коридору к лифту. Всю дорогу вниз она кипела от возмущения и так стремительно выкатилась из лифта, что чуть не наскочила на двух женщин, ожидавших кабину, чтобы подняться наверх.

– Извините, – пробормотала Кики.

Когда она вернулась в реставрационную лабораторию, Гейбриел упаковывала какие-то вещи в картонный ящик. Она подняла голову и посмотрела на Кики.

– Ну, что?

– Чаша поступила из частной коллекции в Бостоне, – сказала Кики сквозь стиснутые зубы. – И её подлинность удостоверена амстердамской компанией «Стоттмейер и Дреслер».

Гейбриел подняла бровь.

– Так я и думала, – проговорила она. – Он нашел ещё один способ набивать себе карманы.

– Стоттмейер, – сказала Кики. – Ведь эту фамилию носил ван Кайзер, когда вы впервые познакомились с ним?

– Да. Владелец той компании – его двоюродный брат. Они – как это говорится? – стакнулись и работают на пару. Людвиг заказывает искусно сделанную имитацию и приобретает её за ничтожную долю стоимости подлинника. Его двоюродный братец оценивает подделку по полной цене оригинала, её помещают в эту частную коллекцию, которая в действительности принадлежит ван Кайзеру, а потом, выждав некоторое время, ван Кайзер продает её за огромные деньги ничего не подозревающим коллекционерам и музеям. С предметами искусства, уже выставленными в музее, он проделывает другую махинацию: заказывает копии и подменяет ими оригиналы.

– Но это же мошенничество! Кража в крупных размерах! – воскликнула Кики. – Разве вы не можете просто позвонить в полицию?

– Ещё не время, – сказала Гейбриел, возвращаясь к прерванной упаковке. – Я должна собрать больше доказательств. А ты читай, Коллир! Ты должна многое оттуда почерпнуть!

«Легко сказать», – подумала Кики, неохотно возвращаясь к кипе материалов для чтения. Разве можно заставить себя сосредоточиться на ученых статьях, когда прямо здесь, в музее, плетутся такие интриги? Хранитель музея – вор! Сегодня вечером, когда она вернется домой, ей будет что порассказать Эндрю. Её радовало, что завтра ей можно взять с собой Рыжика. Несмотря на все свои причуды, оранжево-рыжий кот был хорошим другом, которого неплохо иметь рядом, когда творятся такие странные вещи.

Кики поразмышляла над тем, следует ли сказать Гейбриел о том, что ей рассказала Елена, и решила промолчать. Зачем расстраивать её раньше времени? Все равно до неё скоро дойдет слух об этом.

– Коллир, ты читаешь журнал вверх ногами! – сказала Гейбриел с ноткой юмора в голосе. Кики, вздрогнув, быстро перевернула журнал. – Думаю, нам пора наведаться в Египет.

Все заботы и тревоги Кики улетели прочь, когда Гейбриел повела её вдоль витрин, показывая ей сокровища Древнего Египта и так красочно повествуя об отдельных предметах в собрании, что Кики даже представила себя живущей в культурной среде той далекой страны и той давней эпохи. Внимание Кики привлекли белые алебастровые кувшинчики для благовоний, изваянные в форме людей и животных и изображающие древние божества, золотые ожерелья, украшенные драгоценными камнями, и серьги из бусин, свисавшие до плеч. Её интерес возрос ещё больше, когда Гейбриел объяснила ей, что «магическое око» – глаз, выгравированный на некоторых украшениях, – было амулетом, который, как тогда считали, обладал силой отгонять болезни и даже возвращать к жизни умерших.

– Вы в это верите? – спросила Кики. Гейбриел повернулась и посмотрела ей в лицо.

– На свете есть много вещей, которых мы не понимаем, – серьезно сказала она. – Отрицать веру значит ограничивать наши возможности. Ограничивать возможности значит жить в маленьком мирке, поместив себя в его центре. Хорошего в этом мало. – Она сунула руку в карман и вынула перстень, сквозь который был продет черный шнурок.

– Когда Роланд закупал эти предметы для коллекции, – она кивнула головой в сторону экспонатов в витрине, – он купил этот перстень на свои личные деньги. Он поврежден и не имеет музейной ценности. Но я всегда ношу его с собой.

Кики взяла у неё перстень и повернула его. На неё немигающе уставилось выгравированное посредине «магическое око».

– Что же оно не спасло жизнь ему? – спросила Кики.

– Может, и спасло, – ответила Гейбриел. – Может, благодаря этому перстню он дольше прожил. Может, он живет теперь где-нибудь в другом месте Вселенной. Все возможно, но нам не дано знать. – Положив перстень обратно в карман, Гейбриел двинулась к той части экспозиции, где был выставлен саркофаг – богато украшенный гроб; в нем лежала мумия женщины из рода фараонов, жившей более трех тысяч лет назад. У подножия саркофага её сторожила царственного вида кошка, изваянная из черного дерева и застывшая на алебастровом пьедестале в позе благородного величия.

– Мордочка у неё вроде бы как у Рыжика, – заметила Кики, – но в остальном слишком уж она тощая!

– В Древнем Египте кошек считали священными животными, – пояснила Гейбриел. – Им поклонялись. У египтян даже была богиня с кошачьей головой по имени Баст.

– Только не рассказывайте Рыжику, – широко улыбнулась Кики. – А то он ещё подумает, что с ним недостаточно хорошо обращаются!

– Археологи находили внутри саркофагов мумии кошек, – продолжала Гейбриел, – а рядом – мумии мышей, чтобы в загробной жизни кошкам было чем питаться.

Зазвенел звонок, и Гейбриел взглянула на часы.

– Музей закрывается, – сказала она. – Через пятнадцать минут включат сигнализацию, и за это время мы должны покинуть здание. До завтра. Я должна ещё кое-что забрать из мастерской. Всего хорошего!

Кики направилась к автобусной остановке. За один рабочий день – эти восемь часов пролетели, как одна минута – она узнала так много, что у неё голова шла кругом. Когда она вернулась, доктор Коллир уже была дома, и от запаха корицы и мускатного ореха, возвещавшего, что печется домашний яблочный пирог, у Кики потекли слюнки.

– Привет, дружок, – крикнула ей мать из кухни. – Как у тебя прошел день? Было интересно?

Прежде чем пройти по коридору на кухню, Кики улыбнулась себе улыбкой, не предназначенной для матери. Если она чему-то и научилась, так это проявлять избирательность, рассказывая матери о событиях дня. Она могла бы рассказывать мамочке почти все, но не любила её беспокоить.

– Временами интересно, – ответила она, садясь на краешек табуретки и наблюдая, как из духовки вылезает сковорода с золотисто-коричневой курицей, – а временами скучно. О, выглядит аппетитно. Похоже, сегодня ты рано пришла домой.

– Рано ушла на работу и рано освободилась, – сказала доктор Коллир, повернувшись как раз в тот момент, когда Кики потянулась, чтобы отщипнуть корочку от пирога, поставленного на стол остывать.

– Руки прочь! – выкликнула она, шутливо шлепнув Кики рукавичкой. – Тебе уже не пять лет, чтобы безнаказанно начинать обед со сладкого!

Кики улыбнулась во весь рот, и на неё потоком нахлынули воспоминания. Вот такой всегда была её мать при жизни отца – до катастрофы. Веселой, улыбчивой. Родители планировали свое время так, чтобы с нею постоянно был кто-то из них, и для этого работали в больнице в разные смены. Не верилось, что после гибели отца прошло уже два года. С тех пор весь распорядок жизни в семье переменился. Теперь её мать трудилась в больнице полный рабочий день, и готовить обед обычно приходилось Кики. Она любила поэкспериментировать на кухне, но прийти домой и обнаружить приготовленный обед было для неё истинным наслаждением.

– Сегодня я кое-что о себе разузнала, – объявила Кики, поднимая к себе на колени Рыжика, который поспешно прибежал со своего сторожевого поста на подоконнике в гостиной. – Я была бы примерной египтянкой. Потому что я аилурофилка.

– Кто-кто?

– Аилурофилка. Кошатница. Аилурофилия – это любовь к кошкам.

– Звучит, как название какой-нибудь инфекционной болезни, – буркнула доктор Коллир. – Суп на столе!

После обеда, пока мать читала в гостиной, Кики позвонила Эндрю и рассказала ему про Гейбриел, про поддельную фарфоровую чашу и про выдвинутые Еленой обвинения.

– Твой день был куда увлекательней моего, – пожаловался Эндрю. – Мать заставила меня наводить порядок в гараже. Просто чтобы потренироваться, как она сказала! Потому что завтра она заставит меня убирать мою комнату.

– Ну, для этого потребуется целая неделя, – рассмеялась Кики.

– Как ты могла сказать такое?! – с притворным негодованием спросил Эндрю. И тут же быстро добавил: – Ладно, можешь не отвечать.

– Если все-таки справишься с уборкой, – сказала Кики – приходи после ленча в музей. Гейбриел не возражает против того, чтобы ты присоединился к нашей завтрашней экскурсии.

– Хорошая мысль. Мамочка, возможно, смягчится, если будет думать, что я набираюсь культуры. – Он понизил голос. – Я должен идти. Моему брату нужно позвонить. Кики, будь поосторожней там. Я хочу сказать, – в его голосе послышалась тревога, – что ты даже не знаешь наверняка, кто именно преступник. Если ты будешь слишком уж сильно копать, это может стать опасным для тебя.

Кики почувствовала, что щеки ей заливает краска. Она порадовалась, что Эндрю не видит, как она покраснела.

– Ладно, постараюсь, – обещала она. – Завтра я возьму собой Рыжика. Он не даст меня в обиду.

– Это точно, – сказал Эндрю. – Пока.

Кики положила трубку и улыбнулась. Забавно, что Эндрю беспокоится за неё. Забавно и приятно.

Она рано легла спать, и ей приснилось, что она египетская принцесса и угощает гладкую и черную, как смоль, кошку шоколадными мышками.

Утром Кики разбудил Рыжик: он стягивал с кровати одеяло и простыню, как будто бы знал, что отправится вместе с ней, и с нетерпением ждал новых приключений.