"«Кровь!» – сказал кот" - читать интересную книгу автора (Фоули Луиза Манро)

Глава одиннадцатая

На следующее утро Кики явилась в Галльярдский музей в плохом настроении. Когда накануне вечером она возвращалась от Кендриков домой, Рыжик затеял драку с бродячим котом, сцепился с пуделем, которого вывел прогуливать их сосед, и затем удрал. Сосед позвонил её матери и нажаловался, а вдобавок ко всему доктор Алленби, рассказывая на работе матери об обеде и танцах в доме хранителя Галльярдского музея, поведал ей о том, какие восторги выражала ему миссис Джанссен в адрес Кики, которая стажируется у неё на этой неделе.

Что побудило доктора Коллир потребовать у Кики объяснений, почему она находилась у миссис Джанссен в то время, когда сама миссис Джанссен была в гостях у доктора ван Кайзера? Неправдоподобное объяснение Кики, что Гейбриел пригласила её посидеть с её заболевшей собакой, не удовлетворило её, и мать решила: если Кики не приведет более убедительную причину, ближайший уик-энд ей придется посидеть дома. Иными словами, после того как Кики закончит рабочий день в музее, она будет приговорена не выходить из дому.

Будучи умным и догадливым животным, Рыжик не вернулся домой из опасения, что ему придется держать ответ за свои проступки.

Спустившись по лестнице, Кики повернула ручку двери реставрационной мастерской. Дверь был заперта. Это показалось ей странным. Ведь Гейбриел сказала, что она придет утром пораньше. Может быть, Моне стало хуже? Воспалилась рана?

Кики вынула из кармана ключ от мастерской и отперла дверь, затем включила свет над верстаком, где она держала стопку журналов. Накануне вечером она решила пролистать все журналы, чтобы посмотреть, нет ли в них статей о художественных изделиях Древнего Египта.

Но на углу верстака, где она их оставила, журналов не оказалось. Кики нахмурилась. Она была совершенно уверена в том, что она оставляла их именно там. Ей явственно вспомнились яркие золотые и темно-бордовые цвета обложки журнала, лежавшего сверху. Она нагнулась. Стопка журналов была теперь под верстаком. Озадаченная этим, Кики подняла журналы, уселась на табуретку и принялась просматривать их. Но ей никак не удавалось сосредоточиться. Насколько ей было известно, имелось всего три ключа от мастерской: у Гейбриел, у хранителя музея и запасной, который теперь был у неё. Но хранитель сейчас в доме на Оленьем озере. Гейбриел не собиралась вчера возвращаться в музей. Она была слишком обеспокоена состоянием Моне. Кики слезла с табуретки и обошла комнату. Ничего как будто бы не пропало, и все остальные вещи находились на прежних местах.

В дверь постучали.

– Иду! – крикнула Кики и пошла открывать. В коридоре снаружи стояла Елена.

– Так вот где ты пряталась всю неделю, – сказала Елена, отворяя дверь пошире и оглядывая мастерскую. – Как тут грязно! – не дожидаясь приглашения, она вошла и проследовала в дальний конец комнаты. Не обращая внимания на Кики, она заглядывала во все углы с видом агента по торговле недвижимостью, осматривающего непригодное для продажи помещение. – Как ты выносишь этот запах?! – спросила она, наморщив нос.

– Я не чувствую никакого запаха, – ответила Кики, осознавая, что она, должно быть, так привыкла к запаху скипидара, что больше его не замечает. – Что тебе нужно?

– Я пришла передать тебе, что миссис Джанссен сегодня не будет, – сказала Елена. – У неё серьезно заболел брат, живущий в Пенсильвании, и она вылетела к нему с ранним утренним рейсом. – Елена направилась к двери, и Кики почудилось что она вот-вот достанет салфетку, чтобы не прикасаться рукой к дверной ручке. – Ты можешь идти домой.

– Постой, – воскликнула Кики, и в её тоне прозвучал опрос. Но Елена уже поднималась по лестнице.

Кики устремилась было за ней, но передумала. Вместо этого она закрыла дверь мастерской и села. Журналы были забыты. Ей требовалось время, чтобы поразмыслить. Гейбриел никогда не упоминала ни о каком брате, и Кики полагала, что все её родственники живут в Европе. И если Гейбриел улетела, то где же тогда Моне? Может, она пристроила его у доктора Локера? А что, если всю эту историю зачем-то сочинила Елена?

Елена, конечно, пройдоха, но непохоже, размышляла Кики, чтобы она солгала ей в глаза. Шестое чувство подсказывало Кики, что тут что-то не так. Она пожалела, что с ней нет проштрафившегося Рыжика. Анализируя пути и способы решения какой-нибудь трудной проблемы, она любила беседовать с ним – это ей помогало.

Может быть, Елена позвонила Гейбриел? Едва ли. Тогда бы Елена выразилась по-другому. Она сказала: «Я пришла передать тебе». Кто же поручил ей передать это?

Кики заперла мастерскую и, взбежав по лестнице, бросилась к телефону-автомату на первом этаже. Порывшись в кармане, она достала монетку и набрала номер Гейбриел. Занято. Если Гейбриел уже летит в Пенсильванию, то кто же разговаривает по её телефону? Конечно, не исключено, что в тот же момент её номер набрал кто-то ещё, но это маловероятно. У Кики часто заколотилось сердце в груди. Что-то произошло. Она это чувствовала.

Кики на лифте поднялась на третий этаж.

Елена! – выпалила она, без стука входя в кабинет хранителя музея. – Когда позвонила Гейбриел?

Елена сидела, уютно устроившись в одном из кресел у низкого столика, и читала журнал мод. При появлении Кики Она вскочила и поспешно положила журнал на столик обложкой вниз.

– Сюда нельзя так врываться! – сказала Елена, вставая. – Ты могла бы прервать важное совещание у доктора ван Кайзера!

– Не думаю, ведь его нет в городе, – возразила Кики Когда. звонила Гейбриел?

– Гейбриел не звонила, – терпеливо, как малому ребенку, объяснила Елена. – Сегодня утром позвонил доктор ван Кайзер из дома на озере…

Это и нужно было узнать Кики. Она выскочила за дверь и помчалась вниз по лестнице, прыгая через две и три ступеньки. Добежав до первого этажа, она направилась прямиком к телефону-автомату.

Номер Гейбриел был по-прежнему занят. Это окончательно решало дело. Наверняка что-то стряслось. Кики набрала номер Карлайлей, и трубку взял Эндрю.

– Хочешь совершить велосипедную прогулку? – спросила она и коротко обрисовала ему положение. – По-моему, никакого брата в Пенсильвании у неё нет. Боюсь, что ван Кайзер увез её в свой дом на берегу Оленьего озера. Я приеду ближайшим автобусом, а ты встречай меня у моего дома через двадцать минут!

– Я буду на месте!

Кики сбежала вниз, заперла мастерскую и вышла из музея. Когда она добралась домой, Эндрю ждал её у входа; его велосипед стоял, прислоненный к стенке гаража. Через пять минут оба уже катили по дороге, ведущей на ферму Гейбриел.

– Это шоссе ничуть не хуже велосипедной дорожки, – крикнул через плечо Эндрю. – Никаких машин!

Едва они свернули на подъездную аллею к ферме, как Кики резко нажала на тормоза. Эндрю сделал круг и затормозил рядом с ней.

– В чём дело? – спросил он, взглянув туда же, куда смотрела она.

– Эндрю, фургон! – сказала Кики вполголоса. – Фургон остался тут. Вон он, на том же месте, где она его обычно ставит. Если бы она и впрямь вылетела в Пенсильванию, то как, интересно, она добиралась до аэропорта?

– Может, подвез кто-нибудь из соседей. Не спеши с выводами. – Он нажал на педаль и медленно поехал вперед по грунтовой дороге. Кики тронулась следом.

На ферме было необычайно тихо. Не доносилось никаких звуков: ни щебета птиц, ни повизгивания Моне, скребущееся в дверь, ни шелеста ветвей, ни шума проезжающих машин.

Кики открыла ногой дверь на кухню.

– Гейбриел! – позвала она. – Гейбриел! – снова позвала она, войдя. Через кухню Кики направилась к телефону. Трубка висела в воздухе. Она положила её на рычажок и в тот же миг услышала звук, похожий на стон. Эндрю обменялся с ней взглядом, и оба они быстро вошли в спальню.

На подстилке, расстеленной на полу, лежал Моне, чуть слышно поскуливая. В комнате стоял какой-то странный запах.

– Чем здесь так пахнет? – спросил Эндрю.

– Похоже, кто-то усыпил его хлороформом, – ответила Кики, склоняясь над спящим псом. – Он скулит во сне.

– Так, Гейбриел в доме нет, – сказал Эндрю. – Пойду проверю фургон.

Через несколько минут он вернулся и сообщил:

– Ни там, ни в сарае для инструментов её нет. И похоже, ничего не тронуто.

– По-моему, надо заглянуть на конюшню, – сказала Кики, думая о том, что рассказывал доктор Алленби её матери. Она направилась к двери.

– Как Моне? – спросил Эндрю.

– Наверное, оправится, – ответила она. – Дыхание у него глубокое. По-моему, он должен просто выспаться, и действие наркоза пройдет.

Большие ворота конюшни не открывались, поэтому Кики с Эндрю отправились вокруг в поисках боковой двери. Найдя её, они вошли, оставив дверь открытой: внутри царил полумрак, и свет пробивался главным образом сквозь щели в сводчатой крыше над сеновалом.

– Гейбриел! – во весь голос крикнула Кики, направляясь к ближайшему стойлу, аккуратно прикрытому большим куском полиэтилена. Когда она подняла край пленки, взвилась целая туча пыли. Внизу стояло около десятка картин в искусно сделанных рамах, преимущественно пасторалей; некоторые из них размером не уступали музейным экспонатам Галльярда. В следующем стойле хранились портреты, а в третьем – холсты, не вставленные в рамы. На противоположной стене висели полки, заполненные керамикой и мелкой скульптурой. Кики взяла с полки тёмно-синюю чашу с рифленой поверхностью и перевернула её. На дне элегантным рукописным шрифтом были выведены инициалы «Г. Д.». Гейбриел Джанссен. Но где же она?

Глаза Кики затуманились. Она вернулась к двери и вышла на солнце.

– Эндрю, – сказала она, когда они возвращались по дорожке к дому, – они же не станут убивать её, пока не заполучат ценности из Галльярдского музея, как ты думаешь?

– Им нет никакого смысла делать это, – ответил он. – Может, нам следует просто позвонить в полицию и рассказать о том, что происходит?

– Но тогда они арестуют Гейбриел! – возразила Кики. – Должен же быть какой-нибудь другой выход из положения! Я что-нибудь придумаю! И к тому же мы не можем рассказать им, что происходит, потому что наверняка мы ничего не знаем. Если мы обвиним ван Кайзера в её похищении, а потом обнаружим, что она действительно улетела в Пенсильванию, а Моне просто-напросто проглотил лекарство, которое ему дал ветеринар…

Она снова заглянула в комнату к спящему псу, а Эндрю наполнил водой его блюдце, после чего они сели на велосипеды и тронулись в обратный путь.

– У него осталось много еды, – сказал Эндрю. – Наверное, если бы меня подстрелили и усыпили хлороформом в течение трех последних дней, я бы тоже не очень хотел есть. Такие передряги здорово притупляют аппетит.

Они почти не разговаривали во время долгой поездки обратно, но квартала за четыре до своего дома Кики вдруг нажала на тормоза и остановилась.

– Знаешь что? – возбужденно воскликнула она. – Ведь Габриель и сама теперь не знает, где находятся музейные экспонаты! Она не сможет сказать ван Кайзеру, где их найти, не ради спасения собственной жизни! Это же мы их спрятали, после того как перетащили их из сарая для инструментов. Ты ей что-нибудь говорил об этом?

Эндрю покачал головой.

– У меня не было возможности. Там был доктор Локер. И все мы ужасно переволновались из-за Моне. Мне даже в голову не пришло сказать ей. – Он улыбнулся Кики и откинул волосы со лба. – Вообще-то, доктор ван Кайзер, – заговорил он неестественным голосом, – вы найдете королевские регалии в мешке с собачьим кормом, вазу династии Минь – в бельевой корзине, а…

– Едем! – крикнула Кики. Когда они подкатили к дому, она бросилась внутрь и схватила телефонную книгу.

– Ван Кайзер… ван Кайзер, – бормотала она себе под нос. С недовольной гримасой она захлопнула книгу. – Не значится, – сказала она.

– Попробуй узнать в справочной, – предложил Эндрю. – Может быть, телефон в его доме на берегу озера поставлен недавно.

Однако телефонистка справочной тоже не нашла его номера в обновленном списке абонентов.

– Сегодня утром он звонил Елене из своего дома на озере, – сказала Кики. – Значит, телефон у него там есть. Что ж, придется нам, пожалуй, нанести визит нашей хорошей приятельнице. У неё-то должен быть его номер.

– Ты с ума сошла? Ничего ты от неё, кроме головной боли, не получишь, – возразил Эндрю.

– Наверное, ты прав. Мне придется придумать какой-нибудь творческий способ получения нужной информации.

– Вроде китайской пытки водой?

– Нет, – с улыбкой ответила Кики. – Что-нибудь поизобретательней.

Пока они добирались до музея на автобусе, Кики и Эндрю во всех подробностях разработали план действий, сойдя с автобуса, они вошли внутрь порознь, словно не были знакомы друг с другом. Кики как бы замешкалась у мраморной лестницы в круглом холле, а Эндрю приблизился к столику дежурного администратора.

– Я хотел бы видеть Елену Морган, – сказал он.

– Елену Морган, – повторила администратор, заглядывая в список.

– Это стажер, она работает в кабинете хранителя.

– А, да. Вот её фамилия. Трудно упомнить имена всех сотрудников музея. Ведь я дежурю тут только два раза в месяц. Понимаете, все мы добровольцы, работаем бесплатно. Благодаря этому сокращаются расходы. – Она набрала номер и подождала ответа.

– Мисс Морган, – сказала она в трубку, – тут внизу вас спрашивает один джентльмен. Отправить его к вам?

Кики увидела, как Эндрю энергично затряс головой и устремил на дежурную выразительный взгляд.

Та подняла глаза и прикрыла микрофон рукой.

– Э-э… мы с ней уже условились, – проговорил он шепотом – достаточно, впрочем, громким, чтобы его услышала Кики. – Мы с ней встретимся в кафе.

Женщина отняла руку от микрофона и спросила:

– Простите, мисс Морган, что вы сказали?.. Понятно. – Она снова подняла глаза. – Как вас зовут, молодой человек?

– М-м, Трои. – Кики заметила, как у него краснеет шея.

Администратор повторила в трубку это имя и добавила:

– Он хотел бы встретиться с вами в кафе. – Она повесила трубку и сказала: – Сейчас она спустится. – Но я не уверена, обслуживают ли ещё в кафе. Музей скоро закрывается. – Она отвернулась, чтобы ответить на телефонный звонок.

Кики показала Эндрю поднятые вверх большие пальцы в знак одобрения и бросилась вверх по лестнице, а Эндрю тем временем быстро прошел из круглого холла в конец коридора и спустился по лестнице вниз, в подвал.

Взбежав на третий этаж, Кики взглянула на световое табло над лифтом. Кабина лифта находилась сейчас на втором этаже и продолжала спускаться. К этому моменту Эндрю должен надежно укрыться от посторонних взглядов в реставрационной мастерской. Кики надеялась, что ей повезет, и Елена, бросившись встречать Троя, второпях оставит дверь кабинета хранителя музея незапертой. Она осторожно прошла коридором и взялась за ручку двери. Ручка легко повернулась. Закрыв за собой дверь, она направилась прямо к письменному столу и уселась в большое кожаное вращающееся кресло ван Кайзера.

В первом ящике, который она выдвинула, была картотека адресов на круглой вращающейся подставке. Она повернула круг до буквы «В»: Вабиль, Вакка, Вассье. Ван Кайзера не было. Повернула круг до буквы «К» – не было и просто Кайзера. «А стал ли бы он вообще держать в картотеке свой собственный телефонный номер? – мысленно спросила себя Кики. – Проверить, что ли, начальную букву его имени?» Она проверила карточки на «Л»: Лансден, Ларри, Лиллиан, Лол-брехт. Людвига не было.

«Попробуй под названием места!» Оленье озеро. Есть «Заправочная станция на Оленьем озере». Тепло! Сердце её забилось. Она ещё раз перебрала карточки на букву «О». Под «Оленьим озером» больше ничего не значилось. «Может быть, посмотреть «Дом на Оленьем озере»?» Вот буква «Д». Дауэрти, Дреслер. Нет, опять неудача.

Кики положила картотеку обратно и задвинула ящик, тревожно покосившись на дверь. Она не была уверена, что Елена станет долго дожидаться в кафе мифического Троя. К тому же приближалось время закрытия. Интересно, Елена поднимется сюда или прямо пойдет домой? Нет, она поднимется. Ведь она даже не заперла кабинет.

Кики слегка отъехала в кресле от стола, чтобы выдвинуть средний ящик. Там были ручки, карандаши, таблетки для людей, страдающих повышенной кислотностью, и несколько мелких монеток. Она собралась было попробовать открыть ящик справа, как вдруг в глаза ей бросился продолговатый листок бумаги, на каких записывают телефонные поручения. Одним краешком он был подсунут под настольный блокнот для записей. «Елена, – гласила надпись, – в случае крайней необходимости меня можно найти по телефону 555-6363.ЛВК».

Удача! Кики сунула записку в карман и выскочила вон. Верхней площадки лестницы она достигла как раз в тот момент, когда начали открываться двери лифта на третьем этаже. И тут же зазвонил звонок, предупреждающий о закрытии музея. Она сбежала по лестнице с третьего этажа в подвальный, где в реставрационной мастерской её довольно нетерпеливо дожидался Эндрю.

– Добыла! – воскликнула она, размахивая розовой полоской бумаги с номером телефона. – Как только все уйдут, мы поднимемся и позвоним по этому номеру.

– Не только по этому, – сказал Эндрю. – Я должен позвонить домой, не то моя мать вышлет на поиски меня спасательную экспедицию. Притом, если я прорвусь к телефону до пяти тридцати, я смогу побеседовать с нашим славным, безликим, не задающим вопросов автоответчиком. – Он взглянул на Кики. – Между прочим, интересно, почему ты здесь? Ведь ты приговорена к отсидке дома.

– Знаю. Наверное, мне тоже следует позвонить домой. Рискну – и будь что будет.

– Как получилось, что у Гейбриел тут нет телефона?

– Ван Кайзер сказал, что устанавливать его здесь было бы слишком дорого.

– Вот сквалыга.

– Не нарвемся мы наверху на уборщиков? – спросил Эндрю.

– Нет, уборщики приходят рано утром.

Они подождали до пяти двадцати пяти, грызя черствые крекеры, которые Гейбриел оставила на полке. Эндрю посмотрел на часы.

– Мой друг автоответчик через несколько минут прекратит работу, – сказал он. – Как, по-твоему, наверху безопасно?

Кики кивнула

– К этому времени все должны давно уйти.

В наступающих сумерках круглый холл музея, сейчас совершенно безлюдный, казался больше и ещё величественней и напоминал собор или капитолий штата.

– Мы сможем воспользоваться телефоном на столе дежурного администратора, – шепотом сказала Кики, – сядем за столом на пол. Иначе нас могут заметить с улицы там часто проезжают машины.

– Каким же острым зрением должны обладать сидящие машине, чтобы рассмотреть нас внутри далеко стоящего здания, в сумерках, несясь на скорости тридцать пять миль час, – проворчал Эндрю. После чего улыбнулся ей и сказал: – Ладно, я спрячусь за столом. – Он набрал свой домашний номер.

– Добрый вечер, дорогие мама и папа, – проговорил он с деланным французским акцентом. – Это ваш любящий сын Эндрю, который звонит, чтобы сказать вам, что я съем гамбургер с молочным коктейлем и посмотрю какой-нибудь фильм в синема. Приду без опоздания. Адье! Он положил трубку и глубоко вздохнул:

– Уф! Пронесло.

– Теперь я, – сказала Кики, снимая трубку. – Это я, мам;– заговорила она, услышав щелчок включившегося записывающего устройства. – Я все ещё в музее. Возникли кое-какие обстоятельства, из-за которых мне придется сегодня вечером задержаться. Когда вернусь домой, объясню. – Она положила трубку и повернулась к Эндрю. – Она рассердится, но я просто не знала, что ещё ей сказать.

– Ты думаешь, тебе здорово влетит? – спросил он. Кики кивнула.

– Это ещё мягко сказано. Быстро темнело.

– Нам понадобится фонарик, – сказала Кики. – Я не ожидала, что здесь будет так темно. Внизу есть фонарик, лежит на верстаке.

Эндрю умчался вниз, а Кики продолжала сидеть на корочках позади дежурного администратора и тревожно размышлять о том, не находится ли под угрозой безопасность Гейбриел, очнулся ли Моне, как отнесется её мать к тому, что она не пришла сразу после работы домой, и не сорвется ли план, к осуществлению которого они с Эндрю собирались приступить. Она так глубоко погрузилась в свои тревожные мысли, что не вскрикнула и не дернулась, а просто окаменела, как статуя, когда почувствовала: кто-то дотронулся до её спины. С бешено заколотившимся сердцем, стук которого громко отдавался у неё в ушах, Кики медленно-медленно повернулась.

– Мя-я-яу!

– Рыжик! – вскрикнула она на этот раз, и Эндрю, взбежав по лестнице, примчался, размахивая фонариком.

– Откуда он взялся? – спросил он. Кики пожала плечами.

– Понятия не имею. Я не видела его с тех пор, как он набросился вчера вечером на пуделя мистера Блонделла. – Она втащила большого пушистого огненно-рыжего кота к себе на колени и крепко его обняла. – Но я рада, что ты здесь, – сказала она.

Рыжик в ответ замурлыкал.

– Ладно, – сказал Эндрю. – Следующий пункт нашего плана – позвонить ван Кайзеру, верно?

– Верно. Посвети сюда фонариком, чтобы я могла разобрать этот номер. – Она разгладила листок бумаги, который она взяла со стола хранителя музея, и набрала номер. – Пожелай мне удачи.

– А вдруг он узнает твой голос?

– Не думаю. Он говорил со мной всего пару раз. Кики слушала гудки в трубке. На третьем гудке ей ответил мужской голос.

– Мне доктора ван Кайзера, пожалуйста, – проговорила она.

После паузы она заговорила вновь.

– Доктор ван Кайзер, это звонит Бетти из нью-йоркского офиса фирмы «Стоттмейер и Дреслер». Мистер Дреслер дал мне поручение позвонить вам и сообщить… Да, у нас здесь уже поздно. Я работаю сверхурочно. Он сказал, что это очень важно… Понимаете, мне не сразу удалось узнать номер, по которому я могла бы дозвониться вам… Да, у вашей секретарши, мисс Морган… Значит, так. Мистер Дреслер просил передать, что он хочет, чтобы вы и миссис Джанссен встретились с ним сегодня в музее в девять часов десять минут. Он просил сказать вам, что он узнал, где находятся пропавшие товары. О, и ещё он просил напомнить вам что завтра к нему в Нью-Йорк прилетает покупатель, который заберет кошку, и что он рассчитывает, что вы не забудете про тот важный телефонный звонок в девять часов. – Эндрю закатил глаза и скорчил рожу, чуть было не рассмешив её. – Доктор ван Кайзер, – продолжила она сладким голосом, – я, конечно, надеюсь, что вам понятно, что все это значит, потому что я ничегошеньки не понимаю.

Рыжик, услышав слово «кошку», выпрямился и навострил уши, а Эндрю стал гладить его по спине.

Кики отняла трубку от уха, посмотрела на неё и с силой опустила на рычажок аппарата, промолвив:

– Гнусный старый грубиян!

– Что он сказал? – спросил Эндрю.

– Когда я сказала, что ничегошеньки не понимаю, он ответил, что это не моего ума дело, и швырнул трубку.

– Как ты думаешь, явится он?

– По-моему, должен. Если он будет думать, что Дреслеру известно, где находятся подлинники припрятанных сокровищ Галльярда, он непременно явится сюда. Ведь иначе Дреслер мог бы смыться с ними. У воров чести нет.

– Хорошо, что ты знала про покупателя, который завтра прилетит в Нью-Йорк. И ты удачно вставила про Елену. Когда он слышит такие факты, ему и в голову не может прийти, что это обман!

Кики кивнула.

– Надеюсь, Гейбриел цела и невредима, – сказала она.

– Слушай, а как работает система сигнализации внутри здания? – спросил Эндрю, подтаскивая за хвост Рыжика, попытавшегося было сбежать. – Я хочу сказать, Гейбриел объяснила, как работает дверная сигнализация, а как охраняются экспонаты? Не поднимет ли Рыжик тревогу, если примется бегать по музею?

– Наверное, поднимет. Ведь поднял же он тревогу в прошлый раз, – ответила Кики. – Системы телекамер и подобных штучек здесь нет. Но, по-моему, во всех выставочных залах установлены фотоэлементы. В холле и коридорах мы сможем свободно передвигаться. Давай отнесем его вниз, в мастерскую. Не то он переколотит все поддельные экспонаты в музее!

– Брось, Кики, неужели ты и впрямь веришь в то, что он распознает подделки? – спросил Эндрю, когда они спускались в мастерскую.

– Да, верю! – резко ответила Кики. – У него есть какой-то свой собственный чувствительный элемент. Он уже доказал это в случае с поддельной вазой эпохи династии Юань и с фальшивым кувшином индейцев пуэбло.

– И не забудь про фальшивые шоколадные дольки у Кендриков! – сказал Эндрю. – Если подумать, «Бетти», это тебя он явился разоблачить, когда ты выдавала себя за другого человека.

Кики, перестав сердиться, прыснула.

– Это совсем другое дело, «Трои», – ответила она. – Хотела бы я знать, как он сюда пробрался, но это ещё одна неразгаданная тайна Рыжика. Может быть, он весь день тут пробыл.

– Нет, вряд ли, – сказал Эндрю. – Если бы он пробыл тут так долго, он исцарапал бы Елену.

– Пожалуй, ты прав, – согласилась Кики. Она толкнула дверь реставрационной лаборатории, они вошли и, усевшись на полу, стали ждать.