"Д'Арманьяки" - читать интересную книгу автора (Бриньон Луи)

Глава 10 МЕМФИЗА

Приблизительно в то же самое время, в подземелье ордена «Лионских бедняков», в огромном зале, около двухсот братьев ордена, склонив головы, слушали отца Вальдеса. Собрание было собрано после того, как ордену стало известно о произошедшем в часовне аббатства. Главная новость о том, что враг ордена жив, что он сумел избежать опасности и сейчас находится в Париже, взбудоражила всех братьев.

– Наш враг, наш злейший враг жив, – скрипучим голосом бормотал отец Вальдес, братьям приходилось напрягать слух, чтобы слышать его слова, – как такое возможно? Мы сделали всё, чтобы уничтожить арманьяков, но он, несмотря ни на что, остался в живых. Угроза ордену возросла. Брат Мелеструа, наверняка, рассказал ему о нас, а значит, он опасен вдвойне, втройне… роковое предсказание… насилие… оно произойдёт 9-го числа. Трижды три – девять. Девять – проклятое число… остановите его, – внезапно закричал страшным голосом отец Вальдес, не дайте свершиться насилию, найдите его. Обыщите весь город, каждую улицу…найдите и убейте это порождение угрозы ордену…убейте Арманьяка, иначе свершится насилие…идите, дети мои, идите и возвращайтесь только когда наш враг будет мёртв. Идите во славу ордена!

– Наш враг может находиться во дворце, отец наш, – раздался из толпы братьев голос, – герцог Барский защищает его и, возможно, сейчас, когда его ищет вся бургундская гвардия, он укрывается у него. Старец протянул вперёд иссохшую руку:

– Вы слышите, дети мои? Идите и убейте его! Никто из братьев ордена не заметил, как карлица выскользнула из зала. Члены ордена посовещались ещё около четверти часа, обговаривая между собой, в какую часть Парижа отправится каждый из них, а потом направились к выходу из подземелья.

Пока происходили все эти события, время ожидания истекло. Королева Кастилии сдержала своё слово. Коринету помогли вывезти Филиппа из дворца преданные ей люди. Коринет вышел, держа на руках беспамятного Филиппа из той же самой калитки, через которую они вошли. Оказавшись на улице, Коринет поднял глаза к богу, а затем с бесконечной нежностью прижал Филиппа к своей груди и прошептал:

– Что бы ни случилось, я последую за тобой, мой господин! Ты не будешь одинок в своём пути!

– Он ранен? – голос, раздавшийся рядом с Коринетом, заставил его вздрогнуть. Он оглянулся. На его лошади сидела уродливая карлица, в цветастом платье и с огромными серьгами в ушах.

– Они ранили его? – в голосе карлицы звучала серьёзная обеспокоенность.

– Кто ты? – с всё возрастающим удивлением Коринет смотрел на карлицу.

– Отвечай! – Да!

– Следуй за мной, если хочешь, чтоб человек, который лежит у тебя на руках, остался в живых!

Что-то в голосе карлицы было особенное. Коринет решил прислушаться к ней, хотя не верил её словам. Но что ему ещё оставалось делать. Он не знал, куда идти.

Коринет положил Филиппа поперёк седла его чёрного жеребца, который был привязан рядом с его лошадью, к железной ограде, окружающей дворец. Затем он отвязал жеребца и взобрался в седло.

– Торопись, иначе мы все умрём! – карлица коротенькими ногами застучала по бокам лошади, которая нехотя, но пошла рысью. Придерживая Филиппа одной рукой, Коринет последовал за ней. Слова карлицы не могли его испугать. У него на руках был умирающий Филипп, и ему было всё равно, что его ждёт.

Более часа карлица петляла по улицам Парижа, постоянно озираясь по сторонам с таким видом, словно ожидала какой-то опасности. Коринет безропотно следовал за ней, даже не думая о том, куда они направляются. Ему было безразлично, чего нельзя было сказать о карлице, которая целенаправленно вела их к какому-то месту. Коринет плотнее накрыл Филиппа плащом, по-прежнему безмолвно следуя за карлицей. Поднялся слабый ветер, стало прохладней, но Коринет, погруженный в тяжкие мысли, не замечал ничего, кроме спины Филиппа, которая равномерно покачивалась от езды. Вдали показались величественные стены замка «святого Антуана», которые выглядели ещё более мрачно в свете наступающего утра. Через некоторое время они достигли замка. Не останавливаясь, они проехали дальше к небольшому лесочку. На опушке леса был разбит цыганский лагерь. Десятки повозок стояли полукругом, ограждая любопытные взоры от многочисленных палаток, разбитых посередине опушки. Ветер усилился. А через некоторое время начал накрапывать дождь. Поток воды с каждой минутой усиливался и превратился в настоящий ливень, когда они подъехали к ближайшей от дороги повозке. Несмотря на сильный дождь, несколько бородатых мужчин стояли и смотрели на их приближение. Когда карлица подъехала к ним, мужчины сняли широкие шляпы, а один из них с глубоким уважением произнёс:

– Мы всегда рады тебе, Мемфиза!

Он помог карлице слезть с лошади. Она что-то шепнула ему и, не оглядываясь, отправилась в сторону палаток. Цыган подошёл к Коринету и, глядя на него снизу вверх, ибо тот всё ещё восседал верхом, сказал:

– Сегодня ты наш гость. Мемфиза хочет, чтобы ты шёл за ней!

Коринет лишь бегло оглядел цыган. Затем слез с жеребца и, сняв Филиппа, понёс его на руках, направляясь вслед за карлицей. Цыган взял за уздечку жеребца и повёл за собой в укрытие, где под навесом стояли ещё несколько десятков лошадей.

Коринету пришлось пригнуться, когда вслед за карлицей он, с Филиппом на руках, вошёл в цыганскую палатку. Коринет бегло огляделся. Сразу бросилось в глаза широкое ложе, сооружённое прямо на земле из шкур животных. Стены палатки были устланы цветастыми тканями. Всюду были различные предметы, нужные и ненужные. В палатке стояло несколько сундуков. Ни стола, ни стульев не было.

– Положи его! – голос карлицы врезался в сознание Коринета.

– Зачем? – безразлично поинтересовался Коринет, что ты хочешь сделать?

– Спасти его, – последовал ответ карлицы, которая открыла один из сундуков и выбрасывала из него разные вещи. Наконец, она нашла то, что искала. Когда карлица снова повернулась к Коринету, в её руках лежал пузырёк с голубоватой жидкостью.

– Ты не знаешь, – начал было Коринет, но карлица резко перебила его:

– Я знаю, что на вас напали в часовне аббатства Сен-Дени. И я знаю, что люди, напавшие на вас, ранили его отравленным кинжалом, яд которого распространяется сейчас по всему телу.

– Откуда ты знаешь? – равнодушие Коринета испарилось, он в смятении смотрел на карлицу.

– Этого ты знать не должен, – ответила карлица, – а теперь делай, что я говорю, и поторопись, иначе он может умереть!

– Если ты спасёшь его, я стану твоим рабом до конца жизни, – прошептал Коринет, в душе которого затеплилась слабая надежда. Он уложил Филиппа на шкуры.

– Сними с него одежду, – приказала карлица и, когда Коринет выполнил её приказ, она опустилась на четвереньки рядом с головой Филиппа, который не подавал никаких признаков жизни. Карлица попыталась открыть его рот, но зубы Филиппа были намертво стиснуты.

– Открой ему рот, – приказала карлица, откупоривая пузырёк с жидкостью.

Коринет опустился с другой стороны возле Филиппа и попытался сделать то, что не удалось карлице. Но, несмотря на недюжинную силу, он так и не смог это сделать.

– Челюсти свело судорогой, – пробормотала карлица, осталось мало времени, нужно торопиться, – она поднялась и вышла из палатки. Вскоре она вернулась и заняла прежнее место. Отложив в сторону пузырёк, карлица сказала Коринету:

– Я раздвину зубы, а ты попытайся открыть его рот! В руках у карлицы был нож с очень острым лезвием, за которым она ходила. Она сунула лезвие между зубов Филиппа и кивнула Коринету. Напрягая все силы, Коринет с трудом раздвинул рот Филиппа. Карлица без промедления отложила нож и, взяв открытый пузырёк, влила часть содержимого в рот Филиппа. Лишь убедившись, что Филипп проглотил жидкость, она сказала Коринету, чтобы тот отпустил рот Филиппа. После этого карлица внимательно оглядела всё тело Филиппа. Непонятно было, что она ищет, но после осмотра она приказала Коринету держать Филиппа.

Коринета удивили слова карлицы, ведь Филипп вообще не шевелился. Тем не менее, он опёрся коленом о землю и прижал одной рукой голову Филиппа, второй его грудь.

– Держи крепче, – снова приказала карлица.

Она отложила пузырёк с жидкостью и снова взяла в руки нож. Карлица нагнулась над раной. Узкий след от кинжала воспалился. Вокруг него кожа покраснела и вздулась. Карлица сделала несколько глубоких надрезов вокруг раны. Филипп еле слышно застонал.

– Держи крепче, – снова повторила карлица и, положив руки на плечо Филиппа, рядом с раной, изо всех сил надавила. Филипп закричал диким голосом и начал судорожно дёргаться. Из раны и надрезов закапала кровь, вместе с зеленовато-жёлтой жидкостью. Карлица начала, не переставая, давить на плечо Филиппа. Её руки постоянно перемещались, оказываясь то возле одного надреза, то возле другого. Филипп дико кричал и с такой силой вырывался, что Коринету приходилось применять неимоверные усилия, чтобы удержать Филиппа. Карлица выдавливала яд из тела, пристально следя за выделяющейся кровью, которая постепенно принимала нормальную окраску. Мучения Филиппа продолжались около четверти часа, пока кровь, выделяющаяся из ран, не стала ярко-красного цвета. Карлица отстранилась от Филиппа и, облегчённо вздохнув, улыбнулась Коринету.

– Он вне опасности!

Филипп стонал, не переставая, но уже не пытался вырваться. Карлица достала ещё какую-то жидкость и влила ему в рот. Прошло несколько минут, и Филипп перестал стонать. Бледность на лице исчезала. Дыхание стало спокойным и размеренным. Коринет, не до конца осознавший, что сотворила карлица, рухнул перед ней на колени. Даже стоя на коленях, он почти на голову возвышался над карлицей. Опустив голову, он прижался к маленькой ручке этого необычного создания. Карлица принимала благодарность Коринета с величием королевы. Дождь по-прежнему лил вовсю. В палатку вошёл мокрый цыган. Бородатый мужчина лет 40, что приветствовал их по приезде. В руках у него был кувшин и два кубка. Он поставил всё это на землю, возле одиноко мерцавшей свечи и безмолвно удалился.

– Налей вина, Капелюш, – попросила карлица. Она подошла к палатке и, откинув полог, смотрела на крупные капли дождя, пролетающие мимо неё. На улице стало совсем светло, а за спиной карлицы воцарилась полная тишина, которую нарушил голос потрясённого Коринета:

– Как ты меня назвала? Карлица обернулась.

– Ты всё ещё не налил вина?

Коринет поспешно схватил кувшин и наполнил оба кубка. Один он протянул карлице, а второй сжимал в руке, не в силах отвести взгляда от умного лица Мемфизы.

– Нам с тобой предстоит долгий разговор, Капелюш, – она снова повторила это имя, затем указала рукой на шкуры, лежавшие в углу. Коринет безропотно последовал за ней. Карлица легла с одного края и, подложив руку под голову, взяла отложенный кубок с вином и отпила глоток. Она кивнула Коринету, приглашая сесть напротив. Коринет сел, повертев в руках кубок, он залпом осушил его.

– Не спрашивай меня, откуда мне известно твоё настоящее имя, – негромко заговорила карлица, – не спрашивай меня, откуда я знаю, что молодой человек, лежащий перед нами, – глава могущественного клана Арманьяков. Коринет выронил пустой кубок. Единственный глаз был полон неподдельного ужаса. Мемфиза горделиво улыбнулась.

– Я знаю очень много, но я не колдунья. Поэтому перестань смотреть на меня с таким ужасом. Или я не доказала, что друг тебе и твоему господину?

Коринет покорно опустил голову.

– Я могу только преклоняться перед тобой, Мемфиза, – пробормотал он, – откуда, господи, откуда ты всё это знаешь? Откуда ты знала, что мы окажемся возле дворца? Откуда ты могла знать, что Филипп отравлен? Откуда ты узнала моё имя? Откуда ты узнала, кто такой Филипп? Как ты смогла помочь Филиппу, когда в моём присутствии королевский лекарь сказал, что его нельзя спасти? Какими силами ты владеешь, если видишь прошлое и будущее так, как я вижу кубок, лежащий в моих руках?

– Я не колдунья, – повторила Мемфиза, загадочно улыбаясь, – но мне многое ведомо.

Коринет снова склонил голову. Мемфиза же поднялась со своего места и наскоро осмотрела Филиппа, потом снова вернулась на своё место и голосом серьёзным и торжественным сказала:

– Выслушай меня, Капелюш, выслушай хорошенько и запомни каждое моё слово. Граф Арманьяк находится в страшной опасности и не потому, что его ищет весь Париж и гвардия герцога Бургундского…

– Монахи, – Коринет внезапно побледнел, увидев, что Мемфиза кивнула.

– Люди, напавшие на вас, являются членами могущественного ордена, – Мемфиза заговорила негромким голосом, – Мелеструа так же состоял в ордене, но он предал его, когда спас наследника Арманьяков. За это его и убили. Чудо, что вы уцелели. Орден действует быстро и беспощадно. В вашем спасении я вижу руку божественного провидения, ибо до сего дня ни одному человеку не удавалось уйти живым. Орден, – продолжала Мемфиза, – обладает разветвлённой сетью убийц, которые фанатично преданы ему. В нём состоят самые могущественные люди королевства, включая и духовенство. Я говорю это для того, чтобы ты ясно понимал. Граф Арманьяк – это злейший враг ордена. Орден не успокоится, пока не убьёт его. По его следу уже отправлены сотни убийц, а завтра их будут тысячи. Во Франции вы не найдёте места где спрятаться. Они настигнут вас везде.

– Но почему, почему он? – прошептал Коринет, впитывающий каждое слово Мемфизы.

– В своё время ты и это узнаешь, – уклончиво ответила Мемфиза и продолжала, не сводя с Коринета пристального взгляда, – граф Арманьяк ещё слишком слаб, чтобы бороться с могуществом ордена, но даже если он сможет вернуть то, что потерял его отец – он не сможет противостоять ордену. Рука ордена невидима, она может нанести удар в любой момент.

– Что же нам делать? – Коринет в смятении оглянулся на безмятежно спящего Филиппа.

– Охранять его и уповать на помощь всемогущего господа, – ответила Мемфиза, сверкая глазами, – ты должен стать невидимым защитником Филиппа. Ты не должен ни на минуту смыкать глаз и отходить от него более чем на пять шагов. Помни, орден может использовать против него всё. Смерть может ожидать Филиппа в тёмном углу улицы, среди бела дня, среди круга друзей, в шляпе, которую он наденет на голову, в рукоятке шпаги, за которую он возьмется, в пище, в воде, в уздечке лошади, за которую он возьмётся, чтобы взобраться в седло. Орден может использовать против него десятки различных ядов, он может использовать оружие, может использовать огонь, или заманить в ловушку дьявольской хитростью.

– Господи Иисусе, – только и мог выговорить Коринет, с каждым словом Мемфизы он бледнел ещё больше, отчего шрамы на лице растягивались и становились менее заметными.

– Запомни ещё кое-что, – говорила Мемфиза, – путь Филиппа предопределен свыше. Что бы он ни делал, каким бы странным это не покажется, не останавливай его. Твоя задача состоит в том, чтобы оберегать его. Со всем остальным он должен справиться сам. И ещё, он ничего не должен знать о том, что узнал ты. Это очень важно. Когда настанет нужный момент, мы ему расскажем, но не раньше. Ты хорошо понимаешь то, что я тебе говорю?

Коринет кивнул головой. Ещё бы не понимать. Опасность, угрожающая Филиппу, была столь велика, что ему казалось, будто он чувствует её запах.

– Уже рассвело, – прервала его мысли Мемфиза, – вам следует незамедлительно покинуть Париж. Здесь вам не удастся дожить до вечера. Я позабочусь о том, чтобы вы беспрепятственно покинули город, но я должна знать, куда вы направитесь. Где я смогу найти вас?

– В Бретюнском лесу, – с готовностью ответил Коринет, – там разбит лагерь. Туда я и отвезу Филиппа.

– Хорошо, – Мемфиза одобрительно закивала, – отвезёшь его в лагерь. Пусть остается там, пока не поправится полностью. И последнее. Когда ты получишь от меня весточку – выполни слово в слово всё то, что там будет написано без промедления, ибо речь может идти о минутах, которые спасут жизнь Филиппа. И есть одна просьба, – Мемфиза на мгновение замолкла, но потом снова продолжила, – близ монастыря Клюни есть маленькая деревня. Найди там человека по имени Пьетро Виниджи. Ты должен забрать его из деревни. Год назад я спасла его от мести ордена, но они уже напали на его след. Его смерть лишь вопрос времени. Если Пьетро будет находиться с вами, он сможет избежать опасности. Ко всему прочему, этот человек весьма сведущий лекарь, и там, где другие будут бессильны что-либо сделать, он сможет помочь.

– Я сделаю, как ты говоришь, – ответил Коринет и, чуть помедлив, спросил:

– Ты не знаешь, что имел в виду епископ Мелеструа, когда перед смертью велел Филиппу кого-то беречь?

– Знаю, – коротко ответила Мемфиза и, поднявшись с места, закончила, – но не буду говорить. Со временем ты сам поймёшь слова Мелеструа, Ну а теперь, не нальёшь ли ты мне ещё вина?

Они проговорили ещё около часа, обговаривая между собой незначительные мелочи. А ближе к полудню Филиппа поместили в крытую повозку, которой правил цыган. Попрощавшись с Мемфизой, Коринет привязал свою лошадь и жеребца Филиппа к повозке, а сам влез внутрь, устраиваясь рядом с ним, на охапке сена. Ещё через два часа цыган предъявил страже у южных ворот пропуск с печатью герцога Бургундского и без излишних хлопот повозка покинула пределы Парижа.