"Свободная культура" - читать интересную книгу автора (Лессиг Лоуренс)

Пиратство

Война с «пиратством» ведется с самого момента возникновения закона, регулирующего авторскую собственность. Четкие контуры концепции «пиратства» очертить довольно сложно, однако легко распознать его явную несправедливость. Вот что писал лорд Мэнсфилд в деле, распространившем действие английского закона о копирайте на нотные записи:

Сегодня мы живем в самом разгаре очередной «войны» с «пиратством». Эту войну спровоцировал интернет, который сделал возможным эффективное распространение контента. Пиринговый (p2p) файлообмен – одна из самых действенных интернет-технологий. Используя распределенные сети, системы p2p способствуют легкому распространению контента, немыслимому всего лишь поколение назад. Подобная эффективность плохо сочетается с традиционным уважением к копирайту. В Сети нельзя разделить обмен защищенными и незащищенными авторским правом материалами. Таким образом, обмен охраняемым контентом чрезвычайно развился, что, в свою очередь, разожгло войну. Правообладатели боятся, что файлообмен «лишит автора прибыли». Воители копирайта обратились в суды, законодательные органы все больше задействуют технологии для защиты своей «собственности» от «пиратства». Целое поколение американцев, предостерегают воители, растет с убеждением, что «собственность» должна быть «бесплатной». Забудьте о татуировках, шут с ним, с пирсингом: наши дети растут ворами! Пагубность «пиратства» сомнений не вызывает, и пиратов следует наказывать. Но прежде чем звать палачей, давайте поставим понятие «пиратства» в некий контекст. Ибо употребление термина участилось, а в основе его заложена выдающаяся мысль, которая почти полностью ошибочна. Вот суть.

Творчество имеет свою цену. При любом использовании, заимствовании, создании на основе чьего-либо творения я беру из него нечто ценное. Когда берешь у кого-нибудь нечто ценное, следует спрашивать разрешения. Без разрешения брать у кого-либо что-то ценное нехорошо. Это форма пиратства.

Подобный взгляд на вещи перекликается с текущей полемикой. Это то, что профессор права Нью-Йоркского университета Рошель Дрейфус осуждает как теорию креативной собственности, вроде «если есть ценность, то есть и право на нее»[52]. Если есть ценность, то некто должен иметь право на эту ценность. Это тот самый взгляд, который привел организацию ASCAP, охраняющую права композиторов, в суд с иском против девичьей скаутской организации, члены которой не догадались заплатить за песни, которые девочки исполняют в походе у костра[53]. «Ценность» у песен была, значит, и права на пение надо иметь, даже девочкам-скаутам. Конечно, данная идея несет возможную интерпретацию концепции творческой собственности. Но теория «если есть ценность, то есть право» никогда не была американской теорией креативной собственности. В нашем праве и духу ее не было.

Напротив, в нашей традиции интеллектуальная собственность – это инструмент. Она лежит в основе деятельного авторского сообщества, но остается подчиненной ценности творчества. Текущая полемика повернула все с ног на голову. Мы так озаботились защитой инструмента, что потеряли из виду саму ценность.

Источник этого недоразумения кроется в том разграничении, которое закон более не утруждается проводить, – между переизданием чьего-либо труда, с одной стороны, и взятием за основу и преобразованием его – с другой. Закон об авторском праве с момента своего рождения применялся только к публикации, сегодня же он регулирует и то, и другое. До интернета подобное слияние не имело никакого смысла. Издательские технологии были дорогостоящими, что выражалось в коммерческом характере подавляющего большинства публикаций. Коммерческие структуры способны были выдержать ношу закона и даже то бремя византийской замысловатости, каким сделался закон о копирайте. Просто это была еще одна статья расходов в бизнесе. С рождением интернета естественные пределы действия права исчезли. Закон контролирует не только деятельность коммерческих авторов, но, по сути, творчество каждого. Такое расширение сферы действия было бы важно, если бы закон о копирайте распространялся только на «копирование». Однако когда право трактуется столь широко и расплывчато, расширение значит очень много. Бремя этого закона теперь значительно перевешивает любую предполагаемую выгоду. Происходит это, разумеется, потому, что он распространяется на некоммерческую творческую деятельность – причем, чем дальше, тем больше. Так же, как и на коммерческое творчество. Как станет очевидно из последующих глав, право все меньше поддерживает творчество и все больше занимается защитой определенной индустрии от конкуренции. Как раз в тот момент, когда цифровая технология могла бы вызвать небывалый всплеск разнообразного коммерческого и некоммерческого творчества, закон отягощает авторскую деятельность вычурными и туманными нормами с угрозой применения неприлично жестоких наказаний. Возможно, как пишет Ричард Флорида, мы являемся свидетелями «зарождения класса творцов». Увы, мы наблюдаем, к тому же, рост влияния этого класса творцов[54]. Эти правовые обременения нашей традиции чужды. Начать следует с того, чтобы лучше понять нашу традицию и поместить в соответствующий контекст нынешние баталии вокруг явления, называемого «пиратством».