"Восемь миллионов способов умереть" - читать интересную книгу автора (Блок Лоуренс)Глава 31Линия метро «LL» начинается на Восьмой авеню, пересекает Манхэттен в районе Четырнадцатой улицы и обрывается где-то у черта на куличках, в Кэнарси. Первую остановку поезд делает по ту сторону реки, в Бруклине — на углу Бедфорд-авеню и Северной Семидесятой. Я вышел и шагал пешком, пока не нашел его дом. А нашел я его не сразу, так как пару раз свернул не туда, куда надо, но погода располагала к прогулке. Сияло солнце, небо было ясное и безоблачное, и, как мне показалось, даже потеплело. Справа от гаража высилась массивная дверь без окошка. Я позвонил в колокольчик, но ответа не получил, к тому же и звонка внутри слышно не было. Ах да, кажется, он предупреждал, что отключил звонок... Я снова дернул за колокольчик — тот же результат. К двери был прикреплен медный молоточек, и я воспользовался этим. Безрезультатно! Тогда, сложив руки рупором, я заорал: — Чанс! Откройте, это я, Скаддер! — а потом застучал в дверь и кулаками, и молотком. Дверь выглядела совершенно неприступной. Я попробовал толкнуть ее плечом, но понял, что таким способом не прорваться. Можно, конечно, разбить окно и влезть в него. Но какие-нибудь бдительные соседи обязательно вызовут полицию или же, что еще хуже, прихватят пистолет и явятся сами. Я еще немного повозился с дверью. И вдруг услышал, как заработал моторчик — и дверь гаража начала подниматься. — Сюда, — сказал он. — Прежде чем вы вышибите эту чертову дверь! Я прошел в гараж, и он нажатием кнопки опустил дверь. — Мой парадный подъезд не открывается, — сказал он. — Разве я тогда вам не говорил? Наглухо забит. Засовы и прочее. — Вот будет весело, если у вас начнется пожар! — В окошко выпрыгну. Но слыханное ли дело, чтобы когда-нибудь загорелось пожарное депо? Одет он был точно так же, как тогда, при последней нашей встрече. Светло-голубые джинсы и темно-синий пуловер. — А вы свой кофе забыли, — сказал он. — Или это я забыл дать вам. Ну, позавчера, помните? Вы же хотели прихватить с собой пару фунтов. — Да, верно. Забыл. — Для вашей подруги. Очень эффектная женщина. Кстати, а я только что сварил себе кофе. Хотите чашечку? — Спасибо. Я прошел вслед за ним на кухню. И сказал: — А вас, смотрю, не так просто поймать. — Да. Перестал звонить к себе в справочную. — Знаю. Последние новости слышали? По радио передавали. В газете тоже есть сообщение. — Нет, не слышал. Вам ведь черный? — Да, пожалуйста. Все кончено, Чанс! — Он вскинул на меня глаза. — Мы взяли того парня. — Парня? Убийцу? — Да, убийцу. И я подумал, что надо бы приехать и рассказать вам. — Что ж, — заметил он, — буду рад послушать. Я довольно подробно описал ему все, что произошло. Я уже выучил эту историю почти наизусть. Была середина дня, и с двух часов ночи — с того самого момента, как я всадил в Педро Антонио Маркеса четыре пули, — я успел рассказать ее несколько раз. — Так, значит, вы его убили... — протянул Чанс. — Ну, и как себя чувствуете после этой истории? — Пока рано говорить. Зато я знал, как чувствует себя Деркин. Его так и распирала радость. — Когда они мертвые, — говорил он, — ты твердо знаешь, что на улице года три не появятся. Вообще никогда не появятся и не сделают этого снова. А этот был просто грязное животное. Попробовал вкус крови, и ему понравилось... — А это точно он? — спросил Чанс. — Не ошибаетесь? — Не ошибаемся. Его опознал управляющий мотелем «Паухаттан». А еще они сравнили два смазанных отпечатка: один — из «Паухаттана», другой — из «Гэлакси». Они идентичны, и это дает возможность привлечь его сразу за два убийства. И еще мачете, которым он пользовался в обоих случаях. Удалось обнаружить следы крови, в том месте, где лезвие крепится к рукоятке. И группа этой крови совпадает с группой крови то ли Ким, то ли Куки, точно не помню, кого именно. — Как же он пробрался к вам в номер? — Прошел через вестибюль, поднялся на лифте. — Но ведь там дежурили полицейские! — Ну, и что с того? Он просто прошел мимо них, взял свой ключ у портье и поднялся в номер. — Но как же ему удалось?.. — Нет ничего проще, — ответил я. — Он зашел в гостиницу и зарегистрировался накануне. Так, на всякий случай. Он ведь все планировал очень тщательно. А потом он узнал, что я его разыскиваю, и вернулся в гостиницу. Сначала поднялся к себе в комнату, потом зашел ко мне и спрятался в ванной. Замки у нас в гостинице самые примитивные. Он разделся, приготовил мачете и стал ждать меня. — И почти достиг своей цели... — Мог бы достичь. Если бы, допустим, стоял прямо за дверью. Прикончил бы меня в считанные секунды, еще до того, как я сориентировался бы. Или же мог посидеть в ванной еще несколько минут и дождаться, пока я не улягусь в постель. Но он получал слишком большое удовольствие от этой кровавой бойни и не стал ждать. Он хотел, чтобы в момент убийства мы оба были обнаженными: вот он и сидел в ванной, изнывая от нетерпения. Ну, и, конечно, если бы под рукой у меня не оказалось револьвера, он бы меня убил. — Так он был киллером-одиночкой? — Убивал он, конечно, один! Но у него наверняка были партнеры в операциях с изумрудами. Может, полиции удастся отыскать их. А может, и нет. И потом, даже если их и поймают, доказать их вину будет крайне сложно. Он кивнул. — А что случилось с братом? С любовником Ким, с которого все началось? — Он так и не появился. Возможно, тоже убит. Или же в бегах, и будет бегать до тех пор, пока колумбийцы его не достанут. — Неужели смогут? — Вполне вероятно. Они не знают жалости. — Ну, а тот служащий из гостиницы? Как его, Кальдерон, что ли? — Да, Кальдерон. Думаю, если он затаился где-нибудь в Куинсе, то рано или поздно прочтет обо всем в газетах. Выберется из укрытия и вернется на прежнюю работу. Он хотел сказать что-то еще, но передумал. Взял чашки и ушел на кухню за новой порцией кофе. Вернулся и поставил чашку на стол передо мной. — Вы, наверное, поздно встали? — заметил он. — Вообще не ложился. — Всю ночь на ногах? — Да. — Сам я тоже мало спал. Так, подремал в кресле, и все. Я, как лягу в постель, заснуть не могу. Даже просто лежать не могу. Встану, разомнусь на тренажере, пойду в сауну, потом в душ, потом попью кофейку и снова сижу и ничего не делаю. — Вы перестали звонить в справочную... — Да, перестал. И выходить из дома тоже перестал. Нет, не голодал, конечно. Доставал что-нибудь из холодильника и жевал, даже не понимая, что ем. Ким умерла, и Санни умерла, и Куки умерла, и, возможно, брат ее тоже умер. Приятель Ким... И тот, как его там, тоже убит. Ну, тот, которого вы застрелили? Никак не могу запомнить его имя. — Маркес. — Да, Маркес. Тоже умер. Кальдерон исчез, а Руби — в Сан-Франциско. А вот где Чанс — это вопрос. А ответ: я не знаю. Ну, во всяком случае, из дела точно вышел. — Почему? Ведь остальные ваши девушки уже успокоились. — Да, вы говорили. — А Мэри Лу собирается встать на путь истинный. Говорит, что все равно не жалеет, что прошла через все это. Многому научилась, многое поняла, и теперь в ее жизни начинается новый этап. — Да, я ей звонил. И, кажется, рассказывал вам о ней тогда, после похорон? Я кивнул. — А Донна надеется получить грант от какого-то там фонда. Хочет зарабатывать на жизнь чтением лекций и выступлениями на разных семинарах. Считает, что дошла до такого уровня нравственного падения, что если не остановится, не перестанет торговать своим телом, стихи от нее уйдут. — Она очень талантлива, Донна. Буду рад, если она посвятит себя только поэзии. Так вы сказали, она получает грант? — Считает, что у нее есть все шансы. Он усмехнулся. — Ну, а что же остальные? Что собирается делать малышка Фрэн? Уж не подписала ли контракт с Голливудом и не собирается ли переехать на Беверли-Хиллз? — Если это и произойдет, то не сегодня, — ответил я. — Поскольку пока она хочет жить в Виллидже, курить травку и развлекать «очень милых» молодых людей с Уолл-стрит. — Так, значит, Фрэн у меня осталась? — Думаю, да. Какое-то время он молча расхаживал по комнате, затем снова опустился на пуф. — Да это раз плюнуть! Набрать новых — пять — шесть девиц, — сказал он. — Вы не представляете, как это просто. Проще не бывает. — Вы уже раньше говорили. — Но это правда, дружище! Знаете, сколько на свете женщин, которые просто сидят и ждут, чтобы им объяснили, что же им делать с их дурацкими жизнями! Стоит мне выйти из дома — и через неделю, нет, даже раньше, у меня будет полный комплект! — Он встряхнул головой. — Тут только одно «но». — Какое? — Мне больше не хочется этим заниматься! — Он снова вскочил. — Я же был замечательным сутенером! И мне нравилось это. Я, как модельер, нарисовал себе жизнь, выкроил, словно костюм, и он сидел на мне как влитой. Облегал, как собственная шкура! И знаете, что потом произошло? — Что? — Я из него вырос. — Бывает и так... — Приходит какой-то психопат с ножом и перечеркивает всю мою жизнь. Я не у дел. И знаете, что-нибудь подобное все равно бы случилось. Рано или поздно. — Рано или поздно... — повторил я. И вспомнил, как мне самому пришлось уйти из полиции после того, как пуля, вылетевшая из моего пистолета, смертельно ранила Эстрелиту Ривейру. — Жизнь меняется, — заметил я. — И просто бессмысленно противостоять этим изменениям. — Так что же мне делать? — Да что угодно! — Например? — Можете вернуться в колледж. Он рассмеялся: — И изучать историю искусств! Но мне вовсе не хочется снова торчать в классной комнате. Однажды мне все уже так надоело, что я ушел в армию и покончил со всей этой тягомотиной. А знаете, до чего я додумался прошлой ночью? — Расскажите. — Мне захотелось развести огромный костер. Собрать все эти маски, сложить их в кучу посреди комнаты, плеснуть бензинчика и поднести спичку. Уйти, как уходили викинги, и унести с собой все свои сокровища. Я об этом уже не раз думал. Но можно и по-другому. Распродать все это барахло. Дом, деревяшки, машину. На первое время, думаю, денег хватит. — Наверное. — Ну, а потом что делать? — А что, если вам заняться торговлей? — Вы что, с ума сошли, дружище? Чтобы я торговал наркотой? Да я даже сутенером больше не могу быть, а, сутенерство — дело куда более чистое, чем наркотики. — Да нет, не наркотиками. — Чем же тогда? — Африканскими масками, скульптурой. У вас же их, насколько я знаю, много, и все наверняка ценные. — Да уж! Мусора не держу. — Вы говорили. Так вот, почему бы вам не использовать вашу коллекцию хотя бы для начала? И потом: вы ведь уже здорово поднаторели в этом деле, насколько я понимаю? Он нахмурился. — Я и раньше об этом подумывал, — сказал он после паузы. — И?.. — Я дилетант. Хотя и с приличным багажом. Плюс ко всему у меня есть чутье, ну, знаете, нечто такое, чему не научит ни колледж, ни книжки. Но для того, чтобы стать дельцом, этого, черт побери, мало. Нужны манеры, надо уметь вести себя в обществе, нужно изменить стиль жизни. В общем, все изменить. — Но вы же в свое время изобрели Чанса? — И что с того?.. А, понял! Вы хотите сказать, что я с таким же успехом могу изобрести и ниггера — торговца предметами искусства, да? — Разве нет? Он на секунду задумался. — А знаете, может, и получится, — сказал он наконец. — Надо все обдумать, взвесить. — Время у вас есть. — Масса времени!.. — Он пристально посмотрел на меня; в карих глазах затанцевали золотистые искорки. — Сам до сих пор не пойму, почему нанял именно вас, — сказал он. — Нет, клянусь Богом, не пойму! Может, хотел выглядеть благородным и добрым; эдаким суперсутенером, решившим отомстить за смерть шлюхи. Если бы я знал тогда, к чему это приведет... — Возможно, эта трагедия помогла спасти несколько жизней, — сказал я. — Может, это послужит вам утешением. — Но ведь не удалось спасти ни Ким, ни Санни, ни Куки! — Ким — не удалось. А Санни покончила с собой, ушла из жизни добровольно. А что касается Куки, то Маркес, выследив ее, все равно бы убил. И продолжал бы свое черное дело, если бы я его не остановил. Нет, рано или поздно полиция бы на него вышла, но к тому времени на его счету было бы еще несколько жертв. Такие сами не останавливаются. Это ведь извращенцы. Знаете, когда он вышел из ванной с мачете в руке, у него была эрекция. — Что, серьезно? — Абсолютно. — Так, значит, он вышел на вас... он сексуальный маньяк! — Ну, лично я больше испугался ножа. — Да уж, — заметил он. — Вас можно понять. Он хотел отблагодарить меня, дать что-то вроде премии, Я сказал, что не вижу в этом необходимости, что он и так был достаточно щедр, но он настаивал, а когда люди упорно требуют, чтобы я взял у них деньги, особой охоты спорить с ними у меня, как правило, не возникает, Я сознался, что «изъял» из квартиры Ким браслет из слоновой кости. Он рассмеялся и заметил, что совсем забыл об этой вещице и что моей даме подарок понравится: это и будет частью моей премии, а еще — некоторая сумма наличными и два фунта кофе, приготовленного по его особому рецепту. — А если вам понравится этот кофе, — добавил он, — так и быть, подскажу, где раздобыть такой же. Он отвез меня в город. Я мог бы поехать и на метро, но он настоял на своей услуге, заметив, что и сам все равно собирался на Манхэттен, навестить Мэри Лу, Донну и Фрэн и обсудить с ними планы на будущее. — Надо же попользоваться машиной хотя бы напоследок, — сказал он. — Может, придется загнать ее, чтобы наскрести денег для нового дела. Может, и дом тоже придется продать, — он покачал головой. — Хотя не хотелось бы. Мне нравится здесь жить. — Но можно начать дело, взяв государственный кредит. — Издеваетесь, что ли? — Да нет, я серьезно. Вы же принадлежите к нацменьшинству. И множество всевозможных контор только и мечтают, как бы ссудить вам деньги. — Это мысль! — заметил он. Остановившись у входа в гостиницу, он сказал: — Эта колумбийская задница, никак не могу запомнить его имя... — Педро Маркес. — Да, точно. Так он под этим именем зарегистрировался в вашей гостинице? — Нет. Оно значилось в его удостоверении личности. — Так я и думал. Он успел побывать Ч. О. Джоунсом и М.Д. Риконом. Интересно, какую же прхабель он изобрел, вселяясь в вашу гостиницу? — Мистер Старудо, — ответил я. — Томас Эдвард Старудо. — Т. Э. Старудо. Testarudo! Какое-то испанское ругательство? — Нет, не ругательство. Просто слово. — А что оно означает? — Упрямый, — ответил я. — Упрямый или тупоголовый. — Что ж, — заметил он, улыбнувшись. — Здесь у нас, безусловно, не может быть к нему претензий. |
||
|