"Кольца вероятности" - читать интересную книгу автора (Лоскутов Александр)

Глава 1

Я сидел на скамье у дома и безразлично грыз семечки, глядя на то, как соседские ребятишки возятся в песочнице. Кажется, там затевалось что-то вроде небольшого сражения. Пластмассовые фигурки солдат один за другим исчезали под гусеницами игрушечного танка под восторженные крики ребятни. Жаркое летнее солнце лениво смотрело на их возню с небес. Из широко распахнутого окна на третьем этаже доносилась негромкая музыка – бывшая солистка нашего городского ансамбля Ирина Михайлова снова пыталась привить своему непутевому сыну любовь к музыке. Вадим учиться не желал, искренне презирая игру на пианино и желая в будущем стать «богатым менеджером». Вот так. Раньше дети мечтали быть космонавтами или подводниками, а теперь банкирами и менеджерами.

Если все выберут этот путь, кто же будет работать?

Да хотя бы я. Работа монтером в электросетях большой перспективы не дает. Директором мне не стать. Возней с толстенными высоковольтными кабелями и вымазанными маслом трансформаторами миллионов не заработаешь. И даже во время отпуска приходится торчать дома. Я не настолько богат, чтобы купить себе путевку в санаторий, как мой сосед этажом выше. Вот и получается, что мой удел – сидеть на лавочке да семечки лузгать. Все лето.

Скучно было. Скучно, но не настолько, чтобы заняться делом. Например, давно уже ждет хозяйских рук старая проржавевшая труба в туалете. Надо бы заняться этим – все-таки обещал Ольге, что сделаю, как только пойду в отпуск. И вот уже неделя прошла, а я все еще сижу и придумываю одну отговорку за другой.

Я глубоко вздохнул, придавленный тяготами нелегкой жизни. Ольга сейчас пошла в магазин. Вот вернется и…

Трубы чинить надо. Трубы. Пока жена меня не вздумала удавить. Своими чулками.

Еще разок доказав свою усталость и нежелание браться за дело с помощью тяжелого вздоха, я вытряхнул остатки семечек на поживу вездесущим воробьям и поднялся. Никакого желания возиться с ржавыми железками не было. Но ведь надо.

В дверях я столкнулся с Семеном Ивановичем. Пожилой капитан опять куда-то направлялся по своим милицейским делам. Это было видно по сурово-решительному выражению лица и стальному взгляду из-под нахмуренных бровей.

– Что, служба зовет? – Я усмехнулся, отступая в сторону и позволяя пройти живущему по соседству бывалому служителю закона.

– Служба… – Старик вздохнул. – Мне сейчас из отделения звонили.

– Ну-ка, ну-ка. Сейчас угадаю. Вооруженный гра­беж… Нет. Ограбление банка?

– Шутник. – Семен Иванович недовольно поморщился. – Только бы трепался. А тут дело серьезное.

Глядя на его постное лицо, я все мгновенно понял.

– Убийство.

– Да! Убийство! Уже четвертое в этом году.

– А сколько из этих четырех раскрыто?

– Одно… – Иваныч обошел меня и вышел во двор.

– Это когда один пьяный дурак другого ножом пырнул за стакан водки, а потом сам побежал сдаваться? – крикнул я ему.

Седой капитан что-то буркнул себе под нос. Несколько секунд я смотрел ему вслед.

– Ну, салют доблестным работникам нашей милиции.

С Семеном Ивановичем меня связывало давнее знакомство. Еще будучи сопливым пацаном я несколько раз попадался под его тяжелую руку. В основном за разбитые стекла.

Усмехнувшись, я вошел в полутемный подъезд. Фыркнул, наступив в лужу мочи. Черт побери! Снова!

Это все новоселы с первого этажа, которые держат метровой высоты овчарку, имеющую привычку метить все на своем пути. Вот на кого надо обратить внимание капитану.

По пути я подошел к почтовому ящику и не глядя сунул туда руку, даже не надеясь найти там что-нибудь – газет мы с Ольгой не выписывали, а писать письма нам было некому.

Однако рука наткнулась на что-то твердое. Что-то мягко зашуршавшее при прикосновении. Не знаю почему, но первая дикая мысль у меня почему-то возникла о кошке. О кошке, забравшейся в почтовый ящик и сдохшей там. Резко отдернув руку, я недоуменно уставился внутрь приколоченного к стене железного ящика.

Ну конечно, какая кошка? Обычный сверток. Нечто завернутое в плотную желтоватую бумагу и перевязанное бечевкой.

Несколько долгих мгновений я недоуменно смотрел на этот непонятный предмет. Потом выудил его из ящика и перевернул, пытаясь найти почтовый штамп или хотя бы подпись.

Ничего. Ни печати, ни адреса, ни имени отправителя. Недоуменно хмыкнув, я потянул за кончик бечевки, развязывая туго затянутый узел. Если бы я постоял тут несколько минут и хорошенько подумал, то, возможно, вспомнил бы истории о подброшенных в дома бомбах или всяких там белых порошках, и тогда сверток отправился бы прямиком в мусорный контейнер. Но в данный момент у меня на душе было только одно – любопытство. Вообще-то я не надеялся увидеть ничего нового. Очередную шуточку одного из приятелей, завернутый в бумагу мусор, какой-нибудь рекламный проспект или… Бог еще знает что.

Но вот этого я не ожидал. Когда тугой узел поддался и кусок бечевки упал на пол вместе с листком грязновато-желтой бумаги… У меня в руках оказался еще один сверток. Что-то твердое, обернутое темной мягкой тканью, похожей на шелк, что-то… что-то…

Подгоняемый жгучим любопытством, я одним движением сорвал шелковую обертку, и в моих руках тускло блеснул металл.

Это напоминало браслет. По крайней мере, размерами совпадало точно. Простой обруч безо всяких изысков и украшений. Увеличенное подобие обручального кольца, что сидело у меня на пальце. Легкое и будто бы даже слегка мерцающее в полумраке.

Я непонимающе моргнул и почесал затылок. Какое-то простенькое украшение. Цельнолитой женский браслет. Но кто бы мог подбросить эту штуку к нам в ящик? Что это значит? Почему-то я мгновенно отказался от мысли, что этот предмет попал туда случайно. Я твердо верил в то, что он оказался именно там, где и должен быть.

Но кому он предназначался? Ольге? Мне? Что это вообще такое?

И что это за металл? Серебро? Нет. Слишком легкий. Необычайно легкий. Возможно, алюминий или титан. В темном подъезде разобрать было непросто.

Недоуменно фыркнув, я отступил в сторону, чтобы пропустить промчавшуюся по лестнице ребятню. Непонятный браслет в моих руках слабо блестел в полумраке. И на мгновение мне показалось, что он живой. Живой, дышащий и ожидающий… чего-то или кого-то.

Ну разве я мог выбросить такое чудо?

Подойдя к окну уже в квартире, я вновь уставился на свою неожиданную находку, стараясь понять: что же это такое? Металлический браслет, сделанный из неведомого мне металла. Не алюминий, не титан… Возможно, какой-нибудь сплав. Интереса ради я прошел на кухню и взял нож. Попытка пометить царапиной металлический обруч успехом не увенчалась. Тогда я предпринял следующий шаг, но стеклянный осколок разбитой вчера банки также потерпел полное поражение.

Это уже становилось интересным. Мне был брошен вызов. Я вышел на балкон и открыл ящик с инстру­ментом.

Алмазный стеклорез, наконец, осуществил желаемое. Задумчиво глядя на украсившую поверхность загадочного браслета уродливую царапину, я пожал плечами.

Что ж, вообще-то это ничего не значило.

Подняв глаза, я посмотрел на открытый ящик, откуда торчали рукоятки молотков и гаечные ключи. Вздохнул. Упустить такой шанс было просто грешно – ведь ящик с инструментом я уже открыл, и, стало быть, почти половина дела сделана. Выудив из кучи инструмента разводной ключ, я пошел к проклятым трубам, по пути бросив непонятную железку на стол.

Ольга вернулась только к вечеру. Ох уж мне эта женская привычка ходить по магазинам. Если я, к примеру, хочу купить себе сигарет, то покупаю их в ближайшем ларьке, а не мотаюсь по всему городу в поисках пачки покрасивее или цены пониже.

К тому времени я как раз заканчивал затянувшийся ремонт и подтирал выбежавшую из трубы прямо на пол громадную лужу. Будучи насквозь промокшим и смертельно измученным, я не смог должным образом отреагировать на желание носившейся весь день по жаре жены поскорее забраться под душ, а вместо этого принялся с издевательским видом отмывать вымазанные до самых локтей руки.

Заглянув в туалет и поцокав языком при виде запятнанных грязными разводами стен, Ольга прошла на кухню, откуда вскоре послышались скрипучие вопли магнитофона.

– Тоша, ты скоро?

– Да-да, – мрачно буркнул я. – Скоро.

Равнодушно вернув орудия своего труда на балкон и выудив из кухонного шкафа пакетик чипсов, я плюхнулся на диван с твердой уверенностью не покидать этого места до самой ночи. Негромко фыркал телевизор – преодолевая десятки невероятных препятствий, какой-то американский герой в очередной раз спасал мир, раз за разом разрушая коварные планы врагов. Голливудская поделка…

Эх, сейчас бы пару бутылочек пивка… Но идти до ларька было неохота. Обойдусь и прохладной минералкой.

Солнце лениво ползло к горизонту, заглядывая прямо в окно. Дневная жара медленно спадала. Дул прохладный освежающий ветерок. Через распахнутое окно слабо доносились крики носящихся во дворе мальчишек. Из ванной появилась Ольга и устроилась рядом, склонив голову мне на плечо.

Все-таки жизнь прекрасна, когда рядом с тобой любимая женщина. Даже в наше тяжелое время можно найти вокруг себя капельку счастья. Мы вместе, и пусть остальной мир катится ко всем чертям вместе со своими бесконечными распрями и растущими как на дрожжах ценами.

Я ласково посмотрел на прикорнувшую на моем плече жену и, откинув с ее щеки прядь волос, нежно поцеловал. Ольга что-то пробормотала сквозь сон и, не открывая глаз, улыбнулась. Уходящее солнце утонуло в облаках, окрашивая горизонт в красные цвета заката. На экране телевизора после демонстрации ослепительных улыбок и призывов купить зубные щетки появился все тот же американец, самозабвенно поливавший своих врагов из автомата. Причем боезапас у него и не думал заканчиваться.

Поморщившись, я выключил телевизор.

Ночью мне снились какие-то сумбурные и запутанные сны. Я бежал куда-то, прорывая опутывающую меня паутину, отстреливался от врагов, падал и умирал, чтобы возродиться вновь. И все время я чувствовал какую-то чужую давящую силу. Будто взгляд какого-то неведомого божества, внезапно заинтересовавшегося деяниями одного из смертных. Сны напоминали безумную компьютерную игру, где я был нарисованным на экране монитора героем. И этот глупый-преглупый человечек-картинка по имени Антон послушно лезет в пасть мирового зла, повинуясь безжалостной воле усмехающегося игрока.

Я ворочался с боку на бок, несколько раз вставал, чтобы попить воды, шатался по темной квартире, не включая свет. Все вокруг казалось вполне реальным, таким как обычно. Но стоило только коснуться головой подушки, как сны возвращались вновь. Ощущение неестественности и хаоса окутывало меня, принуждая с головой окунуться в серый туман безумия. И над всем этим главенствовал чей-то пронизывающий, выворачивающий душу взгляд.

Утро для меня началось с поцелуя Ольги.

– Тоша, ты в порядке?

– Мм? А почему я должен быть не в порядке?

– Ты сегодня плохо спал. Метался во сне, что-то бормотал. Я слышала, как ты несколько раз вставал и бродил по комнате. Что-то снилось?

– Не помню, – не задумываясь, соврал я, хотя в памяти все еще стояли мрачные серые фигуры из моего последнего сна. Четырнадцать не то человек, не то призраков, окруженных слабо колышущимся тума­ном. – Я в норме.

Оля еще раз чмокнула меня в щеку. Я приоткрыл один глаз и посмотрел на нее.

– Красавица ты моя… Сколько времени?

– Полвосьмого. Я побежала – мне уже пора. Счастливо. Звони, если что.

Хлопнула входная дверь. Я остался один. Я и эти чертовы сны.

Тщетно проворочавшись на скомканной простыне около получаса, я все же встал. Тело неохотно оторвалось от кровати, уверенное, что вполне может отдохнуть еще часок-другой, но разум буквально шарахался от этой идеи – у меня не было ни малейшего желания вновь окунуться в царство кошмаров.

Несколько раз плеснув в лицо водой, я машинально сжевал бутерброд и, выдернув с полки первую попавшуюся книжку, устроился в кресле. Пролистав несколько страниц, я с тоской вернул книгу на место и включил телевизор. Передавали новости. Пропуская мимо ушей события, произошедшие в мире за минувшие сутки, я невидящим взглядом уставился в по­толок.

Сны… Почему эти сны так взволновали меня? Раньше меня никогда не мучали кошмары. Почему я так остро реагирую на эти кривые морды, проступающие из тумана? Почему я до сих пор чувствую себя жучком в банке, на которого с легким любопытством смотрит энтомолог, вспоминая, есть ли у него такой в коллекции?

Почему до сих пор я чувствую уставившийся в спину чужой взгляд?

Поежившись, я решил, что моей нервной системе полегчает немного, если выйти на улицу. Поэтому после быстрой ревизии холодильника было принято решение сделать вылазку в магазин.

Проходя мимо почтового ящика, я не удержался и заглянул внутрь. Сам не знаю, чего я ожидал, вот только действительность оказалась гораздо проще. Ничего. Конечно же там ничего не было. А разве я ждал появления еще одного свертка с браслетом внутри?

Безразлично пожав плечами, я вышел во двор.

Около подъезда стоял мотоцикл. Старый «урал» с помятой коляской. Ни у кого из живущих в нашем подъезде такого не было. Очевидно, к кому-то прибыли гости. А вот, наверное, и владелец этого тарахтящего драндулета…

Около мотоцикла стоял человек из таких, которых, раз увидев, встречать больше не хочется. Тощий, как обтянутый кожей скелет, обряженный в рваную майку. Левая рука была обмотана грязным бинтом, на котором кое-где проступали пятна свежей крови. Пальцы судорожно подергивались.

Урод, да и только.

Я заметил, как он уставился на меня, и вздрогнул. Ощущение было точно такое же, как и во сне. Тяжелый, давящий, выворачивающий наизнанку взгляд.

Черт возьми, у меня уже паранойя!

Проходя мимо тощего мотоциклиста, я вежливо поздоровался. Мужик буркнул мне в ответ что-то непонятное и отвернулся. Я прошел вдоль улочки и спустился в маленький магазинчик в подвале.

Я не оглядывался, но был уверен, что мотоциклист, не отрывая глаз, все время пялился мне в спину. Лопатки все еще жгло, наверное, от его взгляда. Разглядывая разложенные за холодным стеклом витрины продукты, я поморщился и постарался выкинуть этого психа из головы.

Неужели весь мир задался целью свести меня с ума? Возможно, надо было прочитать гороскоп и не выходить из дома. Смотреть телевизор, читать книжки, ждать, когда Ольга придет с работы.

Промаявшись среди витрин и ценников около получаса и выложив дородной продавщице большую часть своей наличности, я забрал покупки. Зловещего мотоциклиста уже не было. Зато около скамейки приплясывал Семен Иванович, костеря во все корки каких-то хулиганов.

– Ты видел, – подскочил он ко мне, – нет, ты это видел?

– Видел что?

– Ящики! Почтовые ящики! Какой-то придурок переломал все почтовые ящики. Все!

Бросив на попечение бывалого милиционера все свои покупки, я пулей влетел в подъезд. Разгром, как после мамаева побоища. Всего несколько минут назад преспокойно висевшие на стене железные коробки все до последней оказались раскуроченными. Несколько газет сиротливо валялись на грязном полу, украшенные отпечатками мужских ботинок. Да, развлекся здесь кто-то весьма основательно.

Спустившись во двор, я присоединился к восседавшему на лавке участковому.

– Нет, ну я понимаю, – разглагольствовал тот. – Ящики взламывают, чтобы похитить почту. Воруют газеты и журналы – это я понимаю. Но это… Ты заметил? Они же ничего не взяли. Ничего! Просто переломали, и все. Варвары! Дикари! Куда катится страна?

Я согласно кивал, погруженный в свои мысли.

– Вот сейчас во всех газетах хают старые времена. Ох, как тогда было плохо, ох, как сейчас хорошо. Да при советской власти такого случиться просто не могло! Не могло!

Любимый конек старшего поколения – ругать правительство и вспоминать былые дни. Нет, я, конечно, их понимаю, хотя сам отношусь к тем, кто стоит у руля, более философски. Старые времена все равно не вернуть. Вспоминать прошлое – бессмысленно. Смотреть в будущее? Хм, строить долговременные планы в наши дни бесполезно – реальность все равно поставит все с ног на голову. Остается жить сегодняшним днем.

– Довели матушку Россию…

– Да ладно тебе, Иваныч. Не разоряйся. Это всего лишь ящики. Никого не обчистили, никого не пришибли. Вандализм, да и все.

Старик на мгновение замолчал, с заметной обидой уставившись на меня.

– Ящики – оно, конечно, мелочь, но ведь именно из мелочей складывается наша жизнь. Сегодня – мелкое хулиганство, завтра – кража, через неделю – убийство? Скажи вот мне, как начинал тот, кто вчера подстрелил какого-то китайца у шоссе? Может быть, тоже с разгрома почтовых ящиков?

– Какого еще китайца? – машинально спросил я, почти не слушая болтовню Семена Ивановича – поборника справедливости.

– Не знаю я какого, – отрезал страж закона. – Его водила-дальнобойщик нашел у самой дороги. Говорит, хотел в кусты сбегать, а там труп. Кто такой и откуда – неизвестно. Документов нет. Одежда дорогая, хотя и довольно потрепанная.

– Сбили, что ли?

– Какой там, сбили. Сказал же: застрелили. Три пули в живот, одна в голову. Гильзы нашли. Девятимиллиметровые.

– И за что же его?

– Да черт его разберет. Но уж точно не грабеж. У убитого деньги были. Много. Их не взяли, хотя сразу видно, что по карманам шарили.

– Братва, наверное, разборки ведет. – Я встал и подхватил свои пакеты. – Пойду я, пожалуй.

Поднимаясь по лестнице и проходя мимо разбитых ящиков, я пнул скомканные газеты и, глядя как бумажные комки с укоризненным шелестом прыгают по ступеням, уныло вздохнул. Будь я параноиком, то, наверное, подумал бы, что этот бессмысленный акт вандализма был произведен только для того, чтобы отыскать что-то довольно ценное. И если бы я был законченным психом, то, наверное, решил бы, что искали именно тот браслетик, что валяется у меня на столе.

Псих я или нет, но, прежде чем войти в квартиру, трижды огляделся по сторонам. Ощущение сверлящего затылок взгляда не исчезало. Но конечно же никого не было. Я вытащил ключи и воровато открыл собственную входную дверь.

Первым делом рассовав покупки по надлежащим местам и вооружившись бутылочкой пива, я подошел к окну. Непонятный браслетик все еще валялся среди барахла на столе. Если вся эта каша заварилась из-за него… Чем же он может быть ценен? Простой бесхитростный ободок из какого-то легкого сплава. Ничего особенного.

Я взял браслет и, задумчиво повертев в руках, вздрогнул.

Царапина. Безобразная бороздка, осквернявшая полированную поверхность своим уродством. Рана, нанесенная этому колечку-переростку моей недрогнувшей рукой.

Ее не было!

Идеально гладкий, блестящий металл. Никаких повреждений. Внимательнейшим образом осмотрев браслетик, я поднял голову и уставился в потолок.

Я помнил ее. Помнил, как взял стеклорез и… Кривая черта с небольшим закруглением на конце. След, оставшийся на металле после прикосновения промышленного алмаза. Царапина.

Отбросив глухо звякнувший браслет на пол, я потер подбородок.

Так. Особых причин ставить под сомнение свой собственный разум я до сегодняшнего дня еще не имел. Ну, разве только после парочки бутылок водки. Но ведь сегодня вроде бы еще не пил. Царапину я помнил отчетливо. Была, точно. А теперь нет.

Вчера я бросил на стол помеченное царапиной металлическое колечко. Сегодня царапины нет. Значит… Значит, это не то кольцо.

Подмена? Как? Но самое главное: зачем?

Какой смысл во всем этом?

Подобрав проклятый браслетик, я вышел на бал­кон. С четвертого этажа был прекрасно виден стоящий у столба мусорный контейнер. Я хорошенько прицелился и… дзыннь!

Браслетик отскочил от металлического края мусорного бака и покатился по асфальту.

Не попал. Ну и черт с ним.

А через несколько минут в дверь позвонили.

– Ты откуда? – невпопад ляпнул я. – А как же работа?

– Я на минутку. Бумаги забыла, а сегодня у нас налоговая. – Ольга проскользнула мимо, оставив меня хлопать в недоумении глазами. – Ты не помнишь, куда я отчеты бросила?

– Не помню, деловитая ты моя.

Ольга – бухгалтер в небольшой фирмочке. Я так и не знаю, что эта контора делает. Скорее всего, что-то перепродает.

– Ага! Вот они где. Ты видел, что у нас в подъезде наделали? Мальчишки, наверно… Ну, я побежала. Да, кстати, смотри. – Моя ненаглядная подняла руку, и на запястье…

Я зажмурился, чтобы этого не видеть, и постарался – изо всех сил постарался – не застонать.

– Браслетик кто-то потерял. Смотри какой. Наверное, серебряный.

– Не серебряный, – буркнул я, надеясь, что все это окажется всего лишь сном. – Слишком легкий.

– Откуда ты знаешь?

– Это я его выбросил. – Я схватил жену за руку. – Оля, выкини эту штуку.

– Зачем? – Удивление в голосе Ольги было не­поддельным. – Он мне нравится. Простенько и красиво.

– Оля, я прошу тебя. Выброси эту гадость. Пожалуйста.

– Ну, хорошо. – Ольга сдалась под натиском моих серых глаз и стряхнула с руки проклятую металлическую штуковину. – Держи.

И вновь у меня в руках оказался этот кусок неведомого металла, волею случая принявший форму браслета. Легкий. Необыкновенно легкий. Хранящий тепло Ольгиной руки.

– Пока. Я побежала. До вечера!

Дверь закрылась. Я молча стоял и смотрел на вольготно расположившийся у меня на ладони блестящий ободок браслета. Несколько раз моргнул, прогоняя оторопь, и снова вышел на балкон.

По тротуару процокала каблучками Ольга. Какая же она у меня красавица! Любящая, нежная, заботливая. Вот только зачем она притащила домой этот браслет? Я пожал плечами. Ладно, придется повторить подвиг.

Металлическое кольцо выпало из моих рук и беззвучно исчезло в траве, обильно произрастающей вокруг дома. Несколько минут я торчал на балконе, курил и смотрел вниз. Потом щелчком отбросил окурок и вернулся в кресло.

Кажется, я задремал. Разбудил меня осторожный стук.

К двери я подошел с опаской. Не то чтобы я боялся каких-нибудь грабителей или хулиганов, но нервных потрясений на сегодня уже более чем достаточно.

– Здравствуйте, теть Клава!

– Здравствуй, Антоша. Это не ваше? – Безобидная старушка, живущая на втором этаже и целыми днями нянчившаяся с целым выводком внучат, протянула мне ненавистный браслет. – Левушка, внучек мой, нашел в траве за домом. Ну, думаю: дорогая ведь вещица. Потерялась – люди расстроятся. Сразу про твою Оленьку подумала. Только что она тут пробегала. Торопилась, да и обронила небось. Возьми, Антоша.

Я не смог сдержать стон.

Так. Спокойно. Я сплю. Это все сон. Сейчас я проснусь и все забуду. Разом выбулькав оставшиеся полбутылки пива, я уставился на серебристый ободок браслета. Проклятое украшение лежало на столе и, казалось, излучало насмешливое спокойствие: «Тебе ни за что от меня не избавиться. Никогда».

О господи! Да что же это такое?

Один раз – возможно, два раза – подозрительно. Три раза… А вот это уже судьба. Почему-то я был уверен, что выбросить браслет мне не удастся. И даже если я уеду за город и зарою его где-нибудь в лесу, то уже через два-три дня какой-нибудь грибничок обязательно притащит эту штуковину ко мне.

Я глупо хихикнул, глядя на колечко-переросток. Никогда не уважал браслеты. Кольца – куда ни шло, но таскать металл на запястье… Я даже часов не ношу.

Но вот он. Вот он, чертов ободок. Тоненький, блестящий, так и просящийся, чтобы я его примерил.

– Судьба. Это судьба. – Столкнув под стол пустую бутылку, я, пошатываясь, побрел на кухню. В холодильнике пива больше не оказалось, зато в животе у меня булькало, как в цистерне. Сколько же я выпил? Пять или шесть?

Совершив по пути остановку в туалете, я вернулся в кресло и снова уставился на свою вчерашнюю находку. Будь проклят тот час, когда эта штука попала мне в руки.

Чего тебе надо? Чего? Вот этого?

Я схватил браслет и просунул в него левую руку. Прохладный металл лег мне на запястье. Почему-то я вздрогнул. Тишина. Ни грома, ни молнии посреди ясного неба. Ничего не изменилось. Все также галдели детишки во дворе, слышался грохот проезжающего мимо дома грузовика, слабо бормотал магнитофон. Я чувствовал, как по моей спине стекает капля пота. Мир не перевернулся.

Тряхнув рукой, я с ухмылкой посмотрел на трепещущий на запястье браслет.

– Этого ты хотел? Да?

Нет, наверное, я все-таки спятил. Сижу и разговариваю с железкой, каким-то идиотом подброшенной мне в почтовый ящик. Очень смешно. Снимайте кино. «Псих с браслетом».

Презрительно фыркнув, я прошел на кухню и достал початую уже бутылку водки.

Вернувшаяся домой Ольга застала меня уже спящим в кресле, будить не стала. Наверное, обиделась, что сам я набрался, а ей не оставил.

Сегодня мне не снилось ничего. Совсем ничего. Очевидно, выпивка все же оказала свое действие, и спал я как убитый. Нормально, можно сказать, выспался. Вот только голова с утра гудела как чугунная, ничего не соображающая.

Я проснулся рано. На часах было еще полшестого. Ольга лежала, разметавшись по кровати, и негромко посапывала. Тоненькая ночнушка почти ничего не скрывала. Несколько минут я любовался своей спящей женой.

Красавица. Как же я ее люблю!

Добравшись до ванной, я несколько раз плеснул водой в лицо, посмотрелся в зеркало, подумал и неохотно почистил зубы, чтобы избавиться от запаха перегара. Ну вот, теперь почти похож на человека. Только голова гудит, да ноет левое запястье.

Запястье?

Я посмотрел на руку. Вчера я уснул, так и не сняв эту чертову штуковину. Возможно, именно поэтому сегодня у меня болит левая рука?

Браслета не было.

Возможно, он слетел, пока я бессовестно дрых в кресле или его сняла Ольга. Браслета нет? Ну и черт с ним! Вот только след после него остался. Покрасневшая кожа и опухоль, охватывающая кольцом руку.

Я легонько прикоснулся к опухшему запястью. Боли почти не чувствовалось. Так, немного жжет. Тогда, решив, что пришло время действовать более решительно, я стиснул распухшую руку и уверенно прощупал больное место. Немного больно, но ничего, вполне терпимо. К вечеру наверняка пройдет.

Под кожей что-то ощущалось. Какое-то плотное образование. Нечто, охватывающее мою руку точно в том же месте, куда вчера я нацепил браслет. Чертово колечко все же оставило мне на память… что?

Что это значит?

В голове, оставив после себя неприятный холодок, промелькнула страшная догадка: «Радиоактивность. Господи, а что, если эта штука была радиоактивна…» Сами собой всплыли в памяти постоянно просачивающиеся в средства массовой информации слухи о попадающихся на городских свалках радиоактивных от­ходах.

О боже! Я как наяву представил себе последствия этого неразумного шага. Лучевая болезнь. Лейкемия. Смерть. Что там еще относится к поражающим факторам?

Если у меня на запястье радиоактивный ожог…

Я чуть не взвыл, опомнившись только в последний момент – не годится будить Ольгу. Или все же…

Эта зараза, должно быть, все еще у меня в квартире! Ах ты!…

Я подскочил как ошпаренный, пулей вылетев из ванной, и бросился на поиски. Браслет. Проклятый браслет. Куда же он закатился? На кресле его не было, под столом тоже. Я лихорадочно ползал по полу, заглянул даже под кровать. Однако его нигде не было.

А если его взяла Ольга?

Подскочив к кровати, я схватил жену за плечи и легонько встряхнул.

– Оля. Оля, проснись!

– М?.. Тоша…

– Оля! Оленька!

– А? Что? Что случилось, Антон?

– Оля, где браслет?

– Какой еще браслет?.. Антон, сколько времени? Ты с ума сошел? Рано же еще! Спи…

– Оля! Браслет! Помнишь, тот самый, который ты нашла? Оля, ответь, ну, пожалуйста, где он?

Ольга посмотрела на меня так, что даже я сам начал сомневаться в своем здравом рассудке. Конечно же трудно вообразить себе нормального человека, который с воплем и диким взглядом будит ни свет ни заря жену, требуя какой-то браслет.

– Не знаю. Не видела… – Ольга зевнула и потянулась. Тоненькая ночная рубашка натянулась, охватывая восхитительные округлости. В другое время я бы обязательно заинтересовался, но не сейчас. – Тоша, еще рано. Давай спи.

Какой там, спи! Сна уже ни в одном глазу. Я взглянул на часы. Десять минут седьмого.

Рано. Еще рано…

Периодически поглядывая на часы и смоля сигарету за сигаретой, я просидел на кухне до половины восьмого, положив пострадавшую руку на стол и мрачно уставившись на опухшее запястье. Боли не было. Только слабый зуд.

Когда в комнате затарахтел будильник и появилась позевывающая Ольга, я отмахнулся от ее вопросов, погруженный в свои невеселые думы.

– Да нет, все нормально. Ничего не случилось. Все хорошо, Оля.

– Тоша, ну… Антон… Фу, накурил. Хоть топор вешай… И все-таки: что случилось?

– Все в порядке.

Ольга, конечно, не поверила, но расспросы прекратила. Дергаясь как на иголках, я не отрываясь смотрел на часы. Чертова секундная стрелка, кажется, совсем уснула.

На проходной городских энергосетей, где я, собственно, и работал, еще с советских времен висело электронное табло счетчика Гейгера. Зачем там находился измеритель радиационного фона, я не знаю. Наверное, для того же, что и старое бомбоубежище под одним из цехов. Третья мировая война и все такое. Раньше я никогда этим прибором не интересовался, но сейчас…

Незадолго до восьми я влетел на проходную и, взобравшись с ногами на стул, под взглядами обалдевших охранников сунул левую руку прямо к этому древнему агрегату.

Чего я ожидал? Наверное, истошного писка и заметавшихся по шкале чисел. Но счетчик на меня совершенно не прореагировал. Он продолжал лениво пощелкивать, отображая обычный повседневный фон. Означало ли это, что моя рука поражена не радиацией?

Как бы то ни было, но я смог хотя бы перевести дух.

– Тоха? Ты чего это?

– Привет, Медведь. – Спрыгнув на пол, я поздоровался с Валеркой. Прозвище Медведь удивительно подходило к нему. Раньше про таких говорили: косая сажень в плечах. Не знаю, мог ли он сломать подкову в кулаке – ни разу не видел, но гвозди пальцами гнуть – запросто. В энергосетях он работал в охране, что и неудивительно – не по крышам же ему лазить. Такого ни один столб не выдержит.

– Тоха, ты же вроде бы в отпуске? Или вызывали?

– Да нет… Слушай, а эта штука еще работает?

Валерка с усмешкой посмотрел на пощелкивающий прибор:

– А ты не видишь, что ли? Вроде бы щелкает.

– Мм… Я не знаю. Может быть, это просто бутафория. Для того чтобы не вводить в панику рабочих в случае радиации.

– Какой еще утечки? – фыркнул Валерка-Медведь. – Из трансформаторной будки, что ли?

– Ладно-ладно, шутник. Ну бывай, мне пора.

Я повернулся и пошел к двери, ожидая услышать вслед какую-нибудь очередную плоскую шуточку. И не ошибся.

– Антон, а ты, часом, плутонием не приторговываешь? Может, в долю возьмешь?

Вымученно усмехнувшись, я выскользнул за дверь. Достал уже меня Медведь со своими приколами.

В больнице, как всегда, было полно народу. Больные и хворые толпами осаждали кабинеты. Врачи корябали в медицинских карточках нечто загадочное и выписывали многочисленные рецепты своим непонятным почерком. Меня всегда разбирало любопытство: неразборчивость письма – обязательный элемент в работе врача или нет?

Просидев почти час в очереди, я наконец смог пробиться в кабинет. Пожилой врач, задав несколько вопросов и задумчиво прощупав опухоль на моем запястье, хмыкнул и отослал меня на рентген, предписав зайти попозже.

Я просидел около рентгеновского кабинета почти полдня, безразлично наблюдая за снующими по коридорам пациентами. Висящие на стене часы показывали уже четвертый час, когда выглянувшая из потайной комнатки рентгенолога медсестра поманила меня пальцем:

– Дружок, а ты нам случайно голову не морочишь?

После этого вопроса я впал в ступор и смог только вяло спросить:

– А?

– Смотри сюда.

Я уставился на снимок. И лучше бы я этого не видел.