"Миронов" - читать интересную книгу автора (Федорович Лосев Евгений)11Мама... Мама... Однажды Филька вместе с табуном спускался в хутор. На прогоне его встретил закадычный дружок – Ленька. Два сапога – пара, так их в хуторе звали. Без них не обходилась ни одна шкода. Ленька, возбужденный, совал Фильке яблоко: – На, надкуси, сладкое страшно. – Сам-то пробовал? – Я и так вижу. – В чьем саду стянул? – Галка дала... Да ты знаешь эту яблоню, в глубине сада. Помнишь, прошлым летом трясли ее? Филька как-то невольно даже плечами шевельнул, словно на спине до сих пор болел рубец – уж больно удачно перетянул его тогда Глеб Иванович. Тогда ребята с Филькой во главе только в азарт вошли, обтрясывая яблоню, как неслышно возле с кнутом в руках оказался Глеб Иванович. Вся братва – врассыпную... А кнут у него был не конопляный, как у всех нормальных людей, а ременный, из сыромятной кожи... Потом, вспоминая, как это все произошло, Филька ругал себя на чем свет стоит... Если бы он убегал по-над плетнем, Глебу Ивановичу за ним не угнаться бы. Тяжел казак. Да если и достал бы Фильку кнутом, то только концом, по плечам или по ногам. Так нет же, Филька вздумал показать свою прыть – сиганул через плетень. В какой-то миг сгорбатился. Вот тут-то и настиг его кнут Глеба Ивановича – считай, через всю спину плотно прилег... Не надо было выгибаться и так откровенно подставлять спину под удар. Не сообразил вовремя, свалял дурака, одним словом. Теперь-то он умнее будет, так ведь это каждый грозится после драки... – А что, если попробовать еще раз? – соблазняя Ленька, будто угадывая мысли своего атамана, косо посматривая на Фильку. – Жалеешь? – отозвался атаман, ему показалось, что Ленька скользнул взглядом по его спине, напоминая о прошлогодней встрече в саду Глеба Ивановича. – Брось обижаться, – успокаивал Ленька, – я и позабыл про тот случай, мало ли их было, что ли... А этот Глеб – вреднючий казак. Он Ванюшку-дурачка крапивой стеганул... – Когда? – Да ныне. – Вот зараза! Ведь грех обижать убогих. – Идет, это значится, Ванюшка-дурачок по-над садом в своей неизменной суровой рубахе и, протягивая руку, мычит, мол, добрый дяденька, дай яблочко. А Глеб сорвал крапиву и по голым местам Ванюшку... – Сволочь! Все, решено – трясем яблоню нынче же ночью. – У Фильки глаза горели гневом. – А если... – несмело подал голос Ленька. – Трусишь? – Филька-атаман в упор смотрел на своего друга. – Не особо, но... – Можешь не ходить со мной! – отрезал атаман. – Куда же я без тебя. Подыхать, так с музыкой, – невесело усмехнулся Ленька. – Только без сомнений. Засомневался, считай, поймают... Надо все точно продумать. Так просто лезть на рожон – дураков нет. Разузнал что-нибудь? – В шалаше ночует Глеб. Рядом кобель на цепи. На ночь он его спускает. – Да-а... – почесал затылок Филька. Потом, оживившись, спросил: – У вас чувал целый? – Какой? – Ну тот, в каком мать хмель хоронит. – Кажись, в амбаре, только в дырах весь. – Найди крепкие суровые нитки – и к темноте чтоб был мешок в порядке. – Сделаю. На землю спустились ранние южные сумерки. Хутор, угомонившись, отходил ко сну. Тишину нарушали лишь птичьи голоса, с хлебного поля перепела призывали: «Спать пора... Спать пора...» Кажется, только Филька и Ленька ничего и никого не слышали. Затаив дыхание, они лежали под плетнем сада Кушнарева. С нетерпением ждали, когда он обойдет сад и уляжется в шалаше. Вот под его тяжелыми шагами что-то громко хрустнуло. Филька тотчас шепнул: – Яблоко раздавил... О, теперь пойдет к шалашу... Точно... Слышь, соломой шуршит, укладывается... – Да-то, устал небось за день – время как раз передохнуть. – Пожалел заразу... Интересно, где он кнут держит? – Нынче он ему не понадобится. – Ты думаешь? – Уверен... Пора... Как договорились... – Рванули! Хрястнули колья плетня – и ребята уже были в саду. Быстро кинулись к шалашу, наверное, что-то придумали новое. Обычно они старались как можно дальше его обходить. А тут все делают наоборот... Кобель закружился на цепи, поднял яростный лай. Глеб Иванович заворошился в шалаше. Ребята, добежав до шалаша, над выходом из него растопырили горловину огромного чувала. Она как бы служила продолжением темени шалаша. Попадется ли на эту удочку Глеб Иванович? – Растопыривай шире!.. – тревожно зашептал Филька. – Он уже полез в чувал!.. – обрадованно отозвался Ленька. – Хорош! Есть!.. Концы чувала из рук уползают... – Валяй!.. Утаптывай по всему чувалу!.. Завязывай!.. Садись на него и держи... Глеб Иванович то ли от неожиданности, то ли от испуга, можно сказать, совсем не сопротивлялся и дал возможность изловить себя таким простым способом. Филька уже был на яблоне и тряс ее. Яблоки гулко падали на землю, словно вдали вскачь неслась бричка по кочковатой дороге. Кобель захлебывался от лая. Ленька вдруг заорал: – Ой! – Ты чего? – крикнул Филька. – Он, зараза, сквозь мешок грызанул за... энто место... – Не подставляй... Давай сюда!.. Собирай яблоки – в айда! И тут послышался рев Глеба Ивановича: – Караул!.. Грабят!.. На помощь!.. – Потом он страшно заматерился и начал грозить расправой с невидимыми разбойниками. Хутор вдруг взбудоражился, казаки начали выскакивать из куреней на помощь Глебу Ивановичу. Тут же хрястнули плетни, послышался топот босых ног по дороге, и все стихло. Лишь визжал от возмущения кобель и преданно терся взъерошенной шерстью о чувал, в котором бился его хозяин. Наконец он прорвал дыру, освободился из плена и начал потихоньку чертыхаться и ощупывать на своем теле ушибленные места. Бежавшие казаки, будто спотыкаясь о тишину, останавливались, прислушивались и нехотя разбредались по своим куреням. Они уже догадывались, что кто-то над кем-то зло подшутил или по бедовой отваге залез в чужой сад и поднял этот невсамделишный тарарам. |
||
|