"Когда сияние нисходит" - читать интересную книгу автора (Макбейн Лори)

Глава 17

— Хорошо бы сейчас еще пару ложек того супа, да погорячее. Очень уж вкусный, — жалобно протянул Бактейл.

— Нам тоже жаль, Баки, потому что приходится слушать урчание в твоем пустом животе, — согласился часовой, отошедший в сторону, чтобы облегчиться. — Того и гляди услышат патрули мятежников.

— Ничего, подумают, что это гром.

— Что это? — спросил часовой поддернув штаны. — Не хватало еще, чтобы мятежники поймали меня с голым задом!

— Все тихо, — заверил Бактейл, вглядываясь во мрак под каменным мостом. — Кажется, светает…

— Интересно, сколько еще продержит нас здесь капитан?

— Пока патрули южан не устанут натыкаться друг на друга. Кроме того, Магуайр и лейтенант не смогут держаться в седле, особенно если придется бежать. Последние две ночи Магуайр мечется в жару и несет черт знает что. Правда, маленькая мятежница свое дело знает. Капитан сам проверил рану и сказал, что она не загноилась. Вот только Джимми не повезло: подхватил болотную лихорадку. Вчера его трясло в ознобе. С ним уже такое было прошлым летом, и я думал, что он легко отделался. Знай я, что так будет, захватил бы хины.

— Плохо, что огонь разводить нельзя. Джимми хотя бы погрелся немного. По-моему, у него уже зубов не осталось, так он ими клацал. Помнишь, как мы пекли в золе лепешки?

Солдаты блаженно вздохнули. Кто-то научил их смешивать кукурузную муку с солью, водой и говяжьими шкварками, заворачивать во влажную ткань и печь на углях.

— Теплые и хрустящие. Словно сушеную говядину жуешь! Слава Богу, хоть дождя нет.

— Следует издать закон, разрешающий воевать только летом. Солнышко светит, и еды много. Как на том кукурузном поле. Мы нарвали початков и поджарили прямо в листьях. Ничего вкуснее не ел.

— Да, только вот масла не было.

— Было бы, не строй ты глазки жене фермера. Нехорошо, Баки, особенно после того, как они дали нам пахты. Видел же, что фермер стоял с ведром горячих помоев! — пожаловался приятель, обходя небольшое голое пространство, словно в поисках чего-то.

— Не хотел обижать ее. В кои-то веки бедняжка увидела симпатичного парня вместо того дубинноголового урода, с которым принуждена делить постель.

— Тебе хорошо говорить, когда он промахнулся, а мне пришлось неделю отмывать одежду от всякой дряни.

— Нечего зевать, Дейви! Стоял разинув рот, как последний осел, вот и получил.

— Да, ловко у него это получилось! Я стоял слева от тебя, а он промазал на целый фут!

— Кстати, что это ты выискиваешь?

— Немного зеленых листьев, чтобы подтереться.

— У тебя что, понос? — вздохнул Бактейл. — Погоди, кажется, я видел большие лопухи вон там, в стороне. Сколько тебе?

— Штуки три.

— Так много?

— Угу.

— Ладно, сейчас, — пообещал Бактейл, срывая листья со свесившейся с моста лозы. — Один… два… три…

Он внезапно нырнул под мост. Приятель в тот же миг последовал его примеру. Послышалось шарканье; кто-то выругался, но солдаты уже появились из-за зеленого занавеса, таща за собой упиравшегося пленника.

— Сработало, как всегда, — похвастался Бактейл, прежде чем зашипеть от удивления и ослабить хватку. Нож, приставленный к горлу незнакомца, вдруг дрогнул. — Кэп? — пробормотал Бактейл, глядя в светло-серые глаза и ошеломленно тряся головой.

— Кэп, сэр, — вторил Дейви, отпуская пленника и поспешно отступая. Ну, теперь жди беды! Он мог бы поклясться, что никто не проскользнул мимо него! — Я не спал, сэр! Клянусь честью матери!

— Уверен, что это так и есть, — заметил незнакомец с тягучим южным выговором.

Дейви глянул на Бактейла, пялившегося с разинутым ртом на так называемого капитана.

— Я-то всегда считал, что кэп выше, верно, Дейви? — спросил тот. — Так и знал, что нашего кэпа врасплох не застанешь. Руки вверх, серый!

— Уверен, что это не кэп?

— Капитан не носит усов. И он не такой тощий.

— Черт, и то верно! Но кто он и какого дьявола тут околачивается?

— Здравствуй, Адам, — раздался за спиной голос капитана.

— Нейл! — радостно воскликнул Адам.

Солдаты поспешно повернулись, переводя взгляды с одного на другого.

— Похоже, ваш родич, кэп, — заметил Бактейл, сплюнув у самого начищенного сапога Адама.

— Мой кузен.

— Спасибо, что узнал, — облегченно вздохнул Адам.

— А я уже хотел ему горло перерезать. Хорошо, что вовремя заметил, как вы похожи.

Адам рассмеялся.

— А-а, один из «кровавых всадников»? И такой же кровожадный, как твердят все газеты. Какая честь для меня! К сожалению, не имел возможности познакомиться раньше. О ваших подвигах складывают легенды. Простите, что не протягиваю руки, но, боюсь, резкое движение неверно истолкуют.

— Ну и язык же у него подвешен! Так и чешет! — с подозрением пробормотал Бактейл.

— Он шпионил за нами, кэп. Таился за лозами, — вторил Дейви.

— Таился? Господи Боже, я в жизни ни от кого не таился! — с оскорбленным видом возразил Адам. — Ты хорошо выдрессировал своих людей, Нейл. Они действительно застали меня врасплох. Я уже хотел дать знать о своем присутствии, но на секунду отвлекся, слушая их рассказы.

Бактейл нерешительно глянул на капитана, бесшумно возникшего сзади, как только они подали сигнал тревоги. Остальные солдаты собрались у входа в пещеру, настороженные и готовые к драке.

— Сэр… все же он враг… а вдруг задумал выдать вас, особенно если в вашей семье пошли раздоры? Вряд ли им понравилось, что вы носите синее.

— Имей я столь гнусные намерения, уже поднял бы на ноги всю округу, — сообщил Адам. — Похоже, у вас на хвосте целая армия конфедератов. Мне осточертело избегать патрулей, но поскольку они схватили Далгрена к юго-востоку отсюда, то немного ослабили петлю. Правда, многие только о том и мечтают, чтобы сцапать капитана Даггера и его «кровавых всадников».

— Говорит как пишет! — восхищенно пробормотал Бактейл.

— Спасибо, — поблагодарил Адам, расплываясь в улыбке.

— Эй, откуда он знал, кто мы и как нас найти? — неожиданно осенило Бактейла. Но капитан протянул руку, и Адам не колеблясь и с готовностью сжал ее.

— Мы с кузенами часто прятались в этой пещере, когда еще были мальчишками. И тогда они знали меня под именем Даггер. Адам всегда был догадлив. Мы можем ему доверять. Я встану на вахту, — объявил капитан и приказал своим людям вернуться в пещеру, а сам остался наедине с кузеном в предрассветной мгле.

Они долго молчали, измеряя друг друга взглядами, по-прежнему не разнимая рук.

— Я часто гадал, увижу ли тебя снова, Адам, — выговорил наконец Нейл.

— Я тоже, хотя имел счастье читать о твоих смелых рейдах в тыл врага.

Нейл слегка нахмурился.

— Не стоит верить всему, что пишут газеты.

— Я и не верил, но по крайней мере имел преимущество над теми южанами, которые верят. Потому что знаю Нейла Брейдона и Кинжал Солнца, а они — нет.

— Спасибо, — буркнул Нейл, с любопытством и тревогой оглядывая кузена: уж очень плохо выглядел Адам. Когда-то румяное лицо пожелтело, осунулось, а глаза лихорадочно блестели. И хотя он всегда был стройным, сейчас попросту высох. — Как ты узнал, что я здесь?

— Вчера приехал в Треверс-Хилл.

Нейл понимающе кивнул. Адам рассмеялся.

— Нет, Ли мне ничего не сказала, по крайней мере до тех пор, пока я не вытянул всю правду из Стивена. Только потом и крайне неохотно она исповедалась в своих грехах и настойчиво подчеркнула, что не знает, куда ты отправился. Судя по выражению ее лица, она надеялась, что прямо к дьяволу, — сообщил он, пристально наблюдая за кузеном в надежде спровоцировать его и выведать, что произошло на самом деле.

— Естественно, — коротко обронил капитан, в глазах которого на миг промелькнуло нечто странное.

— Ты просто обладаешь талантом действовать ей на нервы.

Нейл вздрогнул, и Адам удовлетворенно улыбнулся. Интересно, что за отношения между этими двумя?

— Кстати, — вспомнил он, — я слышал об ограблении поезда с золотом.

— Это одна из историй о «кровавых всадниках», которым не стоит верить, — откликнулся Нейл.

— Так я и понял. Вероятно, Ли не усомнилась в твоей полной невиновности. Однако ты утверждаешь, что взрыв моста — твоих рук дело. Очевидно, вы попали в засаду. Слышал, у вас имеются раненые, вот и решил, что вы еще где-то здесь. Это единственное безопасное место, где можно пересидеть грозу. Значит, сначала ты побывал в Треверс-Хилле? Впрочем, это меня не удивляет.

— Я не рассчитывал на это, но, увидев, что произошло с Ройял-Бей… мне очень жаль, Адам, — резко ответил Нейл, перед глазами которого стояли шесть обгорелых труб — все, что осталось от некогда великолепного дома.

— Ли рассказала, как все было?

— Да. И о твоей семье тоже. Говорит, что Натан пропал без вести под Теннесси.

— Милый старина Натан. Какая трагедия! — горько пробормотал Адам. — Алтея уверена, что он обязательно вернется. А у меня не хватает храбрости объяснить, что он, вероятнее всего, мертв. — Он чуть поколебался, прежде чем спросить: — Ты знаешь о Блайт?

― Да.

Адам кивнул, не в силах продолжать разговор.

— Мне все кажется, что она жива, — выдавил он наконец. — Мы так мало прожили вместе, но это было самое счастливое время в моей жизни. Я постоянно оглядываюсь назад и ужасаюсь тому, что случилось. Иногда чудится: вот сейчас проснусь и избавлюсь от кошмара. Ройял-Бей сгорел. Мамы и Натана больше нет. Даже Джулия навеки потеряна. Я слышал о Джастине.

Нейл пробормотал что-то себе под нос на незнакомом языке.

— Он был хорошим парнем и любящим братом, — сказал он вслух. — Иногда, если отца не было поблизости, Джастин уговаривал меня рассказывать истории о великих воинах команчи. Похоже, он твердо усвоил, что судьба истинного воина — погибнуть с честью на поле брани.

— Вроде бы только вчера мы праздновали день рождения Блайт. Так и вижу Джастина и Палмера Уильяма в новеньких мундирах. Оба такие юные… и вот теперь лежат в земле. Как там тетя Камилла?

— Месяца два назад я получил письмо от Лис Хелен. Она пишет, что мать свалилась, узнав о гибели Джастина. Знаешь, она собиралась ехать в Виргинию, побывать на церемонии окончания института. Увидеть, как Джастину вручают диплом.

— А твой отец?

— Он не любит много говорить. По большей части молчит. Всегда гордился Джастином, и они достаточно хорошо ладили, но Джастин был ближе к Камилле. По крайней мере у нее остались Лис Хелен и Гил, который еще слишком молод, чтобы идти на войну. А все бои на территории уже закончены, и местность взята под управление Союзом.

— Мы… то есть Конфедерация, кажется, предъявляла права на территорию, — заметил Адам, нахмурившись, поскольку до сих пор не обращал внимания на военные действия к западу отсюда.

— Да, некоторые техасцы под предводительством Сибли решили войти в Конфедерацию, но их разгромили во время, сражений в каньоне Апачи и на перевале Глориета. Лис Хелен пишет, что отец дрался бы с ними, будь они в синих или серых мундирах. Главное, что они — техасцы.

— Значит, там тяжелых боев не было?

— Нет. По крайней мере между южанами и северянами.

Адам закашлялся, захлебнулся мокротой и с трудом вдавил:

— Выходит, Ройял-Риверз не грозят набеги индейцев?

— Ни одно поместье не застраховано от индейских набегов, особенно если не принимать должных мер предосторожности.

— А в последнее время? Было много стычек?

— Когда я уезжал, Кит Карсон, правительственный агент по делам индейцев, подавлял очередной мятеж. Лис Хелен писала, что он повел отряд против навахо и разгромил их в каньоне де Челли и на Литл-Колорадо. А почему ты спрашиваешь?

— Просто мне казалось, что Ройял-Риверз индейцы не трогают.

— Возможно, потому, что отец делает все, чтобы защитить семью, слуг и работников. И недалеко от нас Форт-Юнион.

— А тетя Камилла смирилась с тамошней жизнью? Во время моего приезда она казалась вполне довольной и счастливой.

— Ты видел Ройял-Риверз. Тетя Камилла живет как королева. Ройял-Риверз — это своеобразное королевство. Как тебе известно, мой отец унаследовал неплохое состояние от деда и нажил немало денег на продаже говядины и шерсти, особенно во время войны. Дом обставлен как дворец. Отец не жалел для нее и других ничего, кроме разве любви, но Камилла не жалуется, тем более что к ним перебрались ее овдовевшая сестра и две засидевшиеся в девушках тетки. Они составляют ей компанию. В Таосе, Санта-Фе, Лас-Вегасе и Симарроне у нее полно друзей. На ранчо всегда полно гостей, которых уговаривают остаться переночевать.

— У тебя там свои комнаты, верно?

― Да.

— А Риовадо?

— Когда-нибудь я построю дом… но к чему все эти вопросы?

— Ты побывал в Треверс-Хилле, — уклончиво ответил Адам.

— Да, и мне не нужно было осматривать дом, чтобы понять: жизнь Треверсов трагически изменилась. Достаточно было взглянуть на конюшни, былую гордость Треверсов. Ли сказала, что отец и Сладкий Джон были убиты грабителями.

Адам мрачно улыбнулся.

— А она поведала, что сделала с этими грабителями? Правда, и воровать было особенно нечего… кстати, что скажешь о пещере?

— Я поразился, увидев, как она преобразилась. Можешь быть уверен, мои люди ни до чего не дотронутся. И пещера, и ее содержимое останутся тайной.

— Я не волнуюсь. Твои люди, похоже, питают к тебе безграничное уважение, а может, и страх. Вряд ли они посмеют пойти против твоей воли. Правда, и мы когда-то клялись на крови, но пришлось один раз нарушить клятву. Но это был мой тесть, вот я и подумал, что при сложившихся обстоятельствах это приемлемо.

— Я видел ящики из Треверс-Хилла.

— А что творилось со Стюартом Треверсом! Он был взволнован, как мальчишка. Не мог поверить, что пещера существовала десятилетиями, а он ничего не знал. Он был ужасно доволен собой, чего не скажешь о миссис Треверс. Она не поддавалась ни на какие уговоры, так что мужу пришлось действовать на свой страх и риск. Просто сказал, что увозит обстановку, и все, хотя позже признался, что никогда еще не был так напуган. Я привел фургон, запряженный мулами, и вместе со Стюартом и Сладким Джоном погрузил все ценное. Пришлось привести даже этого злющего пони и заполнить его тележку доверху. Представляешь, укусил меня, когда я попытался подгонять его кнутом. А миссис Треверс после всего этого месяц с нами не разговаривала. Только бросала укоризненные взгляды, а меня совесть поедом ела. Потом, в один прекрасный день, она повела себя так, словно все осталось прежним и ничего не происходит. Ушла в свой мир и просуществовала в нем до самой смерти. Если бы не Ли, никто из оставшихся не выжил бы. И это одна из причин, по которым я хотел тебя видеть. Не знаю, сколько еще они протянут таким образом.

— Полностью с тобой согласен. Им следует покинуть Виргинию.

— Легко сказать! Я вот уже год безуспешно пытаюсь убедить Ли уехать.

— Хочешь попросить меня поговорить с дамой? Ты это серьезно? Мы с ней расстались не лучшими друзьями, и с тех пор ничто не изменилось. Нам по-прежнему нечего сказать друг другу.

— Да, я слышал, как ты напал на нее у конюшни. Не слишком джентльменский поступок, Нейл.

— Я давно усвоил, что в отношении этой леди джентльменские поступки вряд ли уместны.

— Может, ты и прав, — согласился, к его удивлению, Адам. — Нужно поставить ее в такое положение, из которого был бы только один выход.

— Я поразился, увидев ее в Треверс-Хилле. Спросил, почему она не уехала в безопасное место, но для нее, как всегда, главное — семья. Она не покинет родных. Чувствует себя ответственной за Алтею и Ноуэлл в отсутствие Адама. И Гай ослеп. Не может же она покинуть его. Но кто позаботится о ее детях?

— Детях? У Ли нет детей, — возразил Адам, не понявший, откуда у кузена подобные сведения.

— Я видел ее с маленьким темноволосым мальчиком и младенцем, тоже темноволосым. Она качала его в колыбельке.

— Мальчик? Это Стьюард Рассел, сын Натана и Алтеи. А малышку зовут Люсинда. Она моя дочь.

— Понятно, — протянул Нейл. — Значит, я ошибся. Но это ничего не меняет. Хотя Уиклифф и погиб, наверняка оставил достаточно денег, чтобы переправить ее и родных в безопасное место.

— Уиклифф?! При чем тут он?

— Но она же вышла за Мэтью Уиклиффа, — напомнил Нейл, не в силах скрыть горечи.

— Ничего подобного, — возразил Адам. — Никакой свадьбы не было.

Если Нейл и удивился, то ничем этого не показал. Жесткое лицо оставалось бесстрастным.

— Они объявили о помолвке, но свадьбу пришлось отложить из-за смерти матери Мэтью, потом началась война, свадьбу снова отложили, и Мэтью погиб. Ли по-прежнему Треверс, поэтому она и живет здесь.

Нейл тихо засмеялся, но Адаму не слишком понравился звук его голоса.

— Так-так… — задумчиво пробормотал он. — Значит, Ли Треверс никогда не была замужем.

— Она не сказала тебе? — озадаченно спросил Адам.

— Нет.

— Ей не раз делали предложения. Насколько мне известно, хирург-янки был готов хоть сейчас жениться, и кроме него нашлось немало претендентов, но…

— Но она не могла бросить семью, — докончил Нейл.

— Не могла. Ни четыре года назад, ни особенно сейчас.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты был влюблен в нее.

— Влюблен? — с сомнением переспросил Нейл.

— Может, и не любовь… у тебя не было времени влюбиться, но ты хотел ее, верно? Нет, не отрицай. Я видел, как ты смотрел на нее. Я был там в тот вечер и чувствовал, как между вами искры проскакивают.

Нейл растянул губы в неприятной ухмылке.

— Я и не отрицаю. Она очень красива. Я находил ее очаровательной, и, кроме того, она, не скрываясь, бросала мне вызов. Я не возражал бы заполучить ее в постель, — откровенно признался он, стараясь уничтожить всяческие подозрения в том, что между ним и Ли могли существовать какие-то нежные чувства.

— Может, еще и удастся, если, конечно, ты по-прежнему об этом мечтаешь, — кивнул Адам, втайне надеясь, что Ли простит его за подобные речи. Правда, неизвестно, доживет ли он до того, чтобы извиниться перед ней, поскольку светлые глаза Нейла зловеще сузились.

— До этой минуты мне никогда не требовалась помощь, чтобы заполучить женщину, — спокойно заметил Нейл, но в голосе отчетливо звучали яростные нотки.

— А теперь потребуется, если хочешь Ли Треверс.

— Не знал, что у тебя новое ремесло.

— Я не торгую женщинами, Нейл. Перед тобой дошедший до крайности человек. Но получив ответ на свои молитвы, я сделаю все, чтобы добиться цели.

— Похоже, что так, — лениво заметил Нейл. — Кстати, из чистого любопытства: каким образом тебе удастся загнать в мой капкан Ли Треверс? Если, разумеется, мне это потребуется. И на какое время я получу ее? На одну ночь? Вряд ли я в том положении, когда можно тащить леди в постель. И сколько я заплачу за такое удовольствие?

— На одну ночь или на всю жизнь. Все зависит от тебя. Разумеется, чтобы добиться последнего, придется выжить в этой войне.

— Разумеется.

— Но я не волнуюсь, — заверил Адам. — Ты из тех, кто выйдет невредимым из любого ада.

— А леди, разумеется, согласна? Должен сказать, она прекрасно умеет скрывать свои чувства.

— Она ничего не знает. Пока, — хмуро признался Адам. — Но не предвижу особых трудностей, поскольку у меня на руках все козыри.

— Ты меня поражаешь. Ли Треверс трудно заставить сделать что-то против ее воли. А я почему-то не представляю ее стремящейся в мою постель. Или она заверила тебя в обратном? — мягко осведомился Нейл, но напряженный взгляд противоречил спокойной интонации.

— Нет, но эту часть сделки я предоставляю тебе. Клянусь, она сделает все, что я пожелаю.

— Уж очень ты уверен в себе. Прости, но у меня все-таки имеются некоторые сомнения.

— Ей ничего иного не останется, если она хочет по-прежнему заботиться о моей дочери. Ли любит Люсинду, как свое собственное дитя. Она обещала Блайт заботиться о ней. Я пригрозил увезти Люсинду в безопасное место, если Ли не согласится уехать, — пробормотал Адам.

— Гнусный шантаж?

— Я сделаю все, чтобы спасти дочь. Не мне тебе объяснять, какими будут следующие несколько лет. Мы проигрываем войну, Нейл. И когда войска Союза займут наши города, вслед за ними придут политики и мародеры. Хорошо, если нас не сотрут с лица земли. Наша гордость, наше наследие будут растоптаны сапогами янки. Может, бои и закончатся, но для множества людей война будет продолжаться. До сих пор Ли не верила в серьезность моих намерений. Она знала, что я никогда не посмею оторвать от нее Люсинду и отдать незнакомым людям. Кроме того, я опекун Ноуэлл и Стьюарда, и мне нужно думать о благополучии Алтеи. Будь Натан жив, а Алтея здорова, я отдал бы Люсинду им. Ли согласилась бы на это, но сейчас у меня нет иного выхода. Я хочу увезти их из Виргинии. Подумывал отослать их на Багамы, а потом в Англию, связаться с Мэрибел Лу и Джеем Киркфилдом, но они постоянно переезжают из одной европейской столицы в другую, и я даже не знаю, где они сейчас. До сих пор мне не приходило в голову обратиться к дяде Натаниелу и тете Камилле, поскольку я не мог переправить Треверсов на территорию Нью-Мексико. Да и кем бы они там были? Бездомными родственниками, бедными и нищими, без крыши над головой. Ли и Гай вряд ли согласились бы на такое, не говоря уже об Алтее. Но теперь ты здесь. И ты со своими связями сумеешь благополучно доставить их на территорию, верно?

— И что я должен делать? Увезти твою дочь и Алтею с детьми из Виргинии, а за это получить Ли Треверс? Не лучше ли сразу выложить карты, Адам, потому что я так и не понял, каким образом ты собираешься выиграть.

— Сейчас выложу, но сначала скажи, ты сумеешь?

— Придется телеграфировать отцу в Санта-Фе и изложить наши планы. Он скорее всего встретит Алтею с детьми в Уэстпорте или Каунсил-Гроув и проводит до территории. Никому не доверит эту обязанность, поскольку ненавидит кучеров дилижансов еще больше, чем индейцев. Но как вывезти их из Виргинии?

— О, это легче легкого. Я достал пропуск до Ричмонда на всю семью. Оттуда они отплывут в Нью-Йорк. Потом за дело берешься ты и позаботишься о дальнейшем маршруте.

— Но, Адам, ты ведь знаешь, что Ройял-Риверз всегда будет домом для тебя и твоих родственников, как и для Алтеи и ее семьи. Вы Брейдоны. Вся эта затея с Ли необязательна. Я уверен, что, если она решит ехать, ее примут с распростертыми объятиями. В Ройял-Риверз всегда полно гостей, и один-два лишних человека разницы не составят. Кроме того, ты сам говорил, что война долго не продлится. Тогда и заберешь дочь.

— Мне совершенно безразлично, кончится война завтра, через два года или пять лет. Я умираю, Нейл, — тихо ответил Адам.

На этот раз Нейл не смог скрыть потрясения.

— Нет, не смотри так, кузен, — покачал головой Адам. — У меня было почти четыре года безоблачного счастья, и Господь подарил мне чудесную дочь. Моя Блайт ушла, и когда я увижу, что Люсинде ничто не грозит, умру спокойно.

— Адам!

— Надежды нет. Три-четыре месяца, не больше. Я слабею с каждым днем. Чахотка. В последнее время я кашляю кровью. Доктора прописали постельный режим. Зачем? Чтобы продлить агонию? — хрипло рассмеялся Адам. — Похоже, я подхватил проклятую болезнь, когда раненый валялся в госпитале. Сил не хватило побороть инфекцию. Началось с воспаления легких. Хорошо еще, не заразился тифом.

— Дьявол!.. — выдохнул Нейл, глядя в худое лицо Адама. Так вот почему он задыхается!

— Я должен быть уверен, что у моей дочери будут дом и семья. Ли любит ее. Теперь она — мать Люсинды. Вряд ли она выйдет замуж, потому что Люсинда для нее всегда будет на первом месте, а мало кто из мужчин захочет стать отцом чужому ребенку, особенно если тот даже не от первого брака жены. А Алтея и ее дети? Ли считает, что она одна способна их защитить, так что будущее сулит всем им мало надежд. Ройял-Бей сгорел, да и Треверс-Хилл, вероятно, ждет та же участь, а если дом уцелеет, как Ли и Гай сохранят его? Я видел бумагу из налогового управления. Это настоящий грабеж. Они останутся без крыши над головой. И именно поэтому я прошу тебя жениться на Ли.

— Жениться?!

— Да. Вместе вы станете родителями моей дочери. Вот какую сделку я предлагаю. Ли выйдет за тебя, чтобы сохранить Люсинду. А я надеюсь, что ты желаешь ее настолько, чтобы жениться. Если же не питаешь к ней особых чувств, женишься хотя бы потому, что Люсинда тебе небезразлична. Кроме того, будет куда легче переправить Треверсов в Нью-Мексико, если Ли будет твоей женой. На Севере их будут презирать как мятежников и всячески ставить палки в колеса. А вот как жене офицера-янки Ли окажут всяческое содействие. Но если тебе этого недостаточно, у меня есть еще одна карта. Какова цена жизни твоих солдат?

Нейл холодно уставился на раскрасневшегося Адама.

— С тобой раненые и больной малярией. А вся округа кишит патрулями южан, жаждущих вашей крови. Шансов на спасение у вас не так много. Но что, если кто-то увидит пресловутого капитана Даггера, мчащегося во весь опор к Шарлоттсвиллю, а потом оказавшегося вблизи Ричмонда и даже около доков, откуда легче сбежать морем? Я устрою этот маскарад и проведу всех! Даже твои люди приняли меня за тебя. Это твой шанс, Нейл. Воспользуйся им и возьми все, что я тебе предлагаю.

— Ли Треверс?

— Да. Ты всегда ее хотел. И спасешь заодно своих людей. Другой такой возможности не представится. Ну, что скажешь?

— Я бы сказал, что в любом случае окажусь в выигрыше. Ты дал мне все. За исключением одного. На таких условиях мне леди не нужна. Не хочу, чтобы она выходила замуж ради спасения своей семьи. Я переправлю твою дочь в Нью-Мексико и всегда буду о ней заботиться, как и об Алтее с детьми, но на Ли не женюсь. Она и так поедет с Алтеей, потому что не захочет разлучаться с Люсиндой. Но меня никаким шантажом к алтарю не потащишь. Поверь, Адам, такое начало супружеской жизни не сулит ничего хорошего. Я понял это, узнав, что Серина вышла за меня только по настоянию своего отца. Да и мои мотивы были немногим лучше. Хотя я считал ее красавицей, все же влюблен не был. Но это казалось выгодной сделкой. Я думал, что мне пора жениться, и мечтал получить землю, которую ее отец собирался продать постороннему человеку. Участок был достаточно плодородным, с никогда не пересыхающим ручьем, и примыкал к Ройял-Риверз и Риовадо. Альфонсо Джейкобс отдал его в качестве свадебного подарка.

— Значит, вы с Сериной никогда не были счастливы? Не любили друг друга?

— Нет. Серина любила другого, но ее отец не соглашался на брак. Они сбежали и тайно поженились. Но их поймали, и Альфонсо избил беднягу до полусмерти. Правда, он вовремя понял, что, если оставить мужа Серины в живых, можно будет держать дочь в руках и полностью подчинить своей воле. Альфонсо аннулировал брак и задумал выдать дочь за меня. Так оно и вышло, но Серина была очень преданной женщиной. И в сердце своем оставалась чужой женой. Сейчас я жалею ее, но тогда ужасно злился, в полной уверенности, что обманут. Мы стали смертельными врагами. Иногда я гадаю, не к нему ли она ехала на свидание, когда пропала. Там, в овраге, был еще один всадник. Я видел следы, но их почти смыло, прежде чем удалось проследить, куда они вели.

— Я ничего не знал… мне очень жаль, но своего мнения я не изменю, — со спокойной решимостью заявил Адам. — Либо ты женишься на Ли, либо сделка не состоится. Тебе придется самому найти обратную дорогу из Виргинии, что будет нелегко. А как насчет семьи Натана? Ты их единственная надежда. И неужели ты снова добровольно уйдешь от Ли?

Похоже, он плохо сознавал, какую глубокую рану бередит.

Нейл продолжал молчать, ничем не выдавая эмоций, терзавших душу. Любовь никогда не обходится без жертв. Сначала его мать, потом Девушка с Небесно-голубыми Глазами. Потом Серина. И наконец, Ли. Никто не делился с ним любовью свободно и щедро. Именно такой любви он хотел от Ли. Не жертвы.

А он? Неужели пожертвует семьей Натана? Своими людьми? И шансом на пусть короткое, но счастье, и все из-за своей гордости? Ведь только гордость не давала ему согласиться на предложение Адама. Почему он не желает взять то, чего так долго хотел? А вдруг он не доживет до конца войны, когда можно будет спокойно разобраться в причинах ее согласия выйти за него? Но по крайней мере сейчас он будет иметь право называть ее своей. А если все же уцелеет и вернется в Риовадо, Ли будет принадлежать ему по закону. Там она от него не ускользнет.

Да, это его шанс. Он получит Ли. Не потому, что она любит его. Просто сделает все, даже станет его женой, чтобы спасти свою семью.

Адам пристально смотрел на кузена, пытаясь уловить первые признаки капитуляции, но лицо Нейла стало подобием бронзовой маски. Тогда Адам умоляюще протянул ему руки.

— В мире нет других двоих людей, которым я доверял бы больше, чем тебе и Ли. Пойми, кроме Люсинды, у меня ничего не осталось. Боже мой, Нейл, позволь мне умереть с верой в то, что ее ждет счастливая жизнь. Не заставляй меня униженно просить. Помнишь нашу клятву? Мы называли себя братьями. Неужели это ничего для тебя не значит, Кинжал Солнца?

Нейл Брейдон долго молчал, прежде чем положить руку на плечо Адама и кивнуть:

— Я женюсь на Ли Треверс.

— Замуж? — ахнула Ли, ошеломленно глядя на Адама. — Да ты в своем уме? Выйти за Нейла Брейдона? Это даже не смешно, Адам.

Сердце ее колотилось так сильно, что кровь ревела в ушах, а колени подгибались.

— Я тоже так считаю, хотя со стороны это может показаться моей лучшей шуткой, — кивнул он с промелькнувшей на губах странной улыбкой. — Я совершенно серьезен, Ли.

— Адам, — встревожилась она, — сядь, пожалуйста. По-моему, Стивен где-то припрятал кувшин кукурузного виски. Ты нездоров.

Правда, он выглядит лучше, чем вчера, словно наполнился новой энергией. Голова гордо вскинута, походка легкая и упругая, глаза зажглись внутренним огнем.

— Я действительно чувствую себя лучше, чем за несколько последних месяцев. Кстати, мы уже говорили на эту тему, и я предупредил, что между нами ничто еще не улажено.

— Я так не считала, — холодно откликнулась Ли, пытаясь успокоиться.

— Нет, ты верно рассчитала, что я блефую. Ты знаешь, что я никогда бы не отнял у тебя Люсинду, не забрал у единственной семьи, которая у нее была. Отдать ее незнакомым людям? Ты абсолютно права, я в жизни бы так не поступил. И даже согласись ты покинуть Виргинию вместе с Алтеей и детьми, в Европе никто не принял бы беженцев из Америки. Рано или поздно у тебя кончились бы деньги. Да и я не хотел бы, чтобы моя дочь росла в чужой стране. Но со вчерашнего вечера все изменилось. Теперь у меня имеется альтернатива, — торжествующе объявил Адам.

— Нейл Брейдон.

— Именно. Я встретился с ним на рассвете.

Ли почти с неприязнью уставилась на него.

— Я не знала, что ты покидал дом. Думала, ты все еще спишь наверху. Не хотела тебя тревожить. Как раз собиралась принести тебе чай и лепешки, которые вчера испекла Джоли.

— Прости, но я не мог признаться, куда иду. Даже не был уверен, что отыщу Нейла и все ему скажу. Пошел туда наугад. Мы заключили договор, Ли. Он, как Брейдон, поможет своим родственникам благополучно добраться до Нью-Мексико. А за это я выведу его людей к месту расположения войск Союза.

Ли невесело улыбнулась.

— И каким же это образом?

— Это тайна, которая останется между мной и Нейлом. Но то, что я сделаю, даст ему и его людям возможность уйти.

— Некоторые заклеймят тебя именем предателя за помощь янки.

— Знаю, но любой человек ответствен только перед своей совестью. И если я не помогу ему, значит, весь мой остальной план ничего не стоит.

— Насколько я понимаю, все мы должны отправиться вместе с «кровавыми всадниками»? Представляю, как несложно все это для трех маленьких детей, больной женщины и слепого. Себя, Джоли и Стивена я не считаю. И на чем мы поедем? В нашем распоряжении искалеченная кобыла, старый пони и корова, — издевательски бросила Ли, стараясь отрезвить Адама. — Должно быть, у тебя лихорадка.

— Ты опасный противник, Ли, но я все решил. Как я уже сказал, у меня есть пропуск на всю семью. Там ты сядешь на мой корабль, и оттуда мы отплывем в Нью-Йорк. Дальше все зависит от Нейла. Как его жена, жена офицера-янки, ты сможешь беспрепятственно путешествовать по Северу. Если ты не выйдешь за Нейла, а с ним что-то случится, ты лишишься защиты, которую могли бы дать его имя и положение. А так ты в любом случае будешь миссис Нейл Брейдон, а не Ли Треверс, южанка, дочь Конфедерации.

Что же, это вполне веская причина, чтобы убедить Ли в необходимости этого брака. Ей ни к чему знать, что он умирает. Адам слишком хорошо знает Ли, и, обнаружив правду, она никогда не согласится на его план.

— Нейл телеграфирует отцу, который встретит вас в Миссури и отвезет в Ройял-Риверз. Там вы будете в безопасности. Когда вы с Нейлом станете семьей, вам с Люсиндой больше ни о чем не придется беспокоиться.

Ли изумленно уставилась на Адама. Значит, он продумал все, до малейшей детали?

— А ты? Ты отец Люсинды. Что будет, когда ты приедешь за ней?

— Война для меня еще не кончена. И у меня нет дома, куда можно привести дочь. А у Нейла есть. Он может предложить ей и тебе куда больше, чем я. Ты всегда можешь аннулировать брак… или даже влюбиться и захотеть остаться навсегда, — небрежно бросил Адам, не отрывая глаз от ее лица.

— А если я не соглашусь на твой план? — собравшись с силами, спросила Ли, думая, что он снова блефует.

— Это будет большой глупостью, но я ничего не смогу поделать. У меня нет власти над тобой. Мне, естественно, хотелось бы, чтобы ты стала моим союзником и сопровождала Алтею, детей и Люсинду. Но твое решение ничего не изменит. Уезжая отсюда, я заберу с собой Люсинду и назначу Нейла ее законным опекуном. Алтея с детьми тоже отправятся с нами. Она признает мою правоту. А если и ты присоединишься к нам, значит, и Гай тоже, — сообщил Адам, выложив карты на стол, уверенный, что выиграет партию, потому что подтасовал колоду, исполненный решимости взять верх над Ли. Но тут же отвел взгляд от потрясенного лица родственницы.

— Что? Ты уже говорил с ними? Как ты мог? Как посмел сделать это за моей спиной?

— Черт побери, Ли, вот так и посмел! Знал, что ты заупрямишься и станешь протестовать. Но плевать мне на справедливость. Да, я плутую, но ставки слишком высоки, и мне нужно выиграть. Я вернулся в дом больше часа назад и все объяснил Алтее и Гаю.

— Без меня? Ты беседовал с ними без меня?

— Да. И убедил обоих, что это единственный выход из нашего положения. Они полностью со мной согласны.

— Не верю! Ты лжешь! Что ты им наговорил? Они никогда не согласятся уехать из Виргинии, покинуть Треверс-Хилл. Потому что знают, как я к этому отношусь! — воскликнула Ли, осуждающе взирая на Адама.

— Я сказал им правду, — возразил он, схватив ее за плечи и вынуждая слушать. — Объяснил, что Натан сделал меня опекуном своих детей. И поручил мне, а не тебе заботиться о безопасности семьи. Я обещал ему присмотреть за Алтеей и детьми и намереваюсь сдержать слово. Поэтому и сказал, что Натан наверняка одобрил бы мои действия. Если же она не согласится, их будущее здесь, в Виргинии, весьма неопределенно, мало того, всех вас ждет немало страданий и бед, даже если война закончится. Я спросил ее, хочет ли она такой судьбы для детей и для тебя. Алтея знает, что, если покинет Виргинию, ты тоже здесь не останешься.

— А Гай?

— Гай далеко не глуп. Пусть он слеп, но, подозреваю, многое видит яснее тебя. Мне не понадобилось убеждать его. Он знает, что совершенно беспомощен, во всем зависит от тебя, как, впрочем, и Алтея. Пойми, единственное место, где вас встретят с радостью, — это Ройял-Риверз.

Адам не вдавался в подробности беседы с Гаем и Алтеей. Оба знали правду. Он рискнул, признавшись, что умирает, но нуждается в их поддержке, если хочет преодолеть сопротивление Ли. Сами они сознавали, насколько серьезно их положение.

Адам нахмурился, вспомнив молчаливого, слепо смотревшего на него Гая. Гай Треверс, когда-то надменный и гордый, сейчас едва не лежит в пыли. И все же Адам уважал и любил его такого куда больше, чем когда они охотились с гончими или играли до утра в карты.

Дрожащие руки Гая осторожно гладили уши гончей, словно знакомые ощущения немного его утешали. Правда, Адам не был уверен, что старая вражда не возьмет верх и Гай не откажется ехать в Ройял-Риверз. Но согласится ли он на брак сестры с человеком, который дрался с ним на дуэли? И хотя многими его поступками все еще управляла гордость Треверсов, Адам сумел сыграть на этой гордости. На любви Гая к Треверс-Хиллу, своему наследству. Он рассказал Гаю об извещении на уплату налогов. О том, что это не первая бумага из налогового управления и наверняка не последняя. Эта новая угроза, нависшая над Треверс-Хиллом, не менее действенна, чем войска, проходящие через его земли. Но Адам заявил, что вполне способен заплатить налоги как за Треверс-Хилл, так и за Ройял-Бей. Правда, вначале он хотел отдать эти деньги Ли, чтобы семья смогла какое-то время жить на них в Европе, но теперь воспользуется ими, чтобы не дать янки захватить родовые поместья. А когда-нибудь, добавил он, стараясь говорить как можно убедительнее, они смогут вернуться в Треверс-Хилл.

— А как насчет тебя, Ли? Тебе действительно небезразлична твоя семья? — допрашивал он сейчас побелевшую Ли Треверс. — Если да, ты должна сделать все, чтобы они выжили. Что станется с ними, если ты заболеешь? Не находишь, что твоя гордость сделала тебя эгоистичной? Кто позаботится о них? Отвечай! Не можешь? Тогда докажи, что семья для тебя — всё. Выходи за Нейла Брейдона.

Ли вырвалась из его рук. Губы ее дрожали.

— Это ты придумал, так ведь? — спросила она.

— Д-да, — неохотно выдавил Адам, предвидя следующий вопрос. Но Ли и без того знала, каким был первый ответ Нейла на его требование.

— Ему это не понравилось, — констатировала она и, не получив ответа, умоляюще протянула к нему руки. — Пожалуйста, не лги, Адам. Я имею право знать.

— Нейл сначала отказался, — неловко пробормотал Адам, краснея от смущения.

— Он, как и я, был против этого фарса, именуемого браком?

— Да, — хмуро подтвердил Адам.

— Он все еще любит свою жену. Ее память слишком дорога для него, чтобы вот так… — начала Ли, но Адам не дал ей договорить.

— Нет, тут ты ошибаешься. Нейл и Серина никогда не любили друг друга; мало того, судя по тому, что он сказал мне, вряд ли они были любовниками. Серина любила другого человека, но отец заставил ее выйти за Нейла, которому она была женой против воли, — объяснил Адам, посчитав, что Ли должна знать правду о первом браке Нейла.

— Не любил? — тихо повторила Ли. — Как же он должен ненавидеть самую мысль о женитьбе на мне!

— Кому понравится идти к алтарю под давлением шантажа? Прости, Ли, я не это хотел сказать, — поспешно поправился Адам, видя потрясенное выражение ее лица.

— Нет, я думаю, ты именно это хотел сказать. Чистую правду. И ты не можешь ее отрицать. Потому что шантажировал и меня. Ни я, ни Брейдон не хотим этого брака.

— Ли…

— Нет, так даже лучше. По крайней мере никто из нас не питает никаких иллюзий относительно дальнейшей судьбы. Фиктивный брак. Не более того.

Адам закрыл глаза, охваченный ужасным предчувствием. Он так небрежно, так бесчувственно согласился отдать Ли Нейлу! В ушах до сих пор звучали высокомерные речи кузена. Тот намеревался сполна получить причитающиеся ему удовольствия. Для него не идет речи ни о каком фиктивном браке. И что он ответит, если Ли, подобно первой жене, выскажет эту идею ему в лицо?

Неожиданно в невеселые мысли Адама вторгся тихий смех Ли.

— Ты проиграл, — заявила она.

— Ты это о чем? Не понимаю! Я думал, ты согласилась с моим планом!

— Да, но какое значение это имеет? Ты забыл одну, самую важную в твоих махинациях деталь. Кто будет нас венчать? — осведомилась она, уверенная, что даже он не сможет вытащить из шляпы священника.

Преподобный Калпеппер в жизни своей не был так возмущен. Кто посмел грубо нарушить его мирный сон, вытащить из теплой постели? Бесцеремонные руки натянули на него одежду и подтолкнули к порогу, а когда святой отец замялся у двери, на его голову обрушились такие затейливые проклятия, что бедняга в ужасе заткнул уши. К счастью, от негодования он потерял дар речи, что было для него благословением. Потому что едва язык стал его слушаться, как к виску приставили дуло пистолета и потребовали замолчать.

Подталкиваемый неизвестным, он спустился по лестнице вниз. Его хозяева, Дрейтоны, мирно спали, не потревоженные ни единым стуком. Его же потащили по коридору к черному ходу.

Остановившись у двери, негодяй поставил керосиновую лампу, с помощью которой так легко нашел дорогу к спальне преподобного, и в ее мерцающем свете священник боязливо встретился взглядом со сверкающими глазами незнакомца, лицо которого закрывал платок. Мужчина задул фитиль, с неджентльменской хваткой выволок священника из дома в промерзший насквозь сад Мидоубрука, где, к удивлению Калпеппера, уже стояла его собственная оседланная лошадь.

Ему казалось, что скачка сквозь ночь никогда не закончится, мало того, он почти хотел этого, ибо не знал, что ждет впереди. Но его немного утешало сознание того, что в кармане лежит Библия, хотя было совершенно неясно, почему злодей потребовал, чтобы он также захватил сутану, саккос и приходскую метрическую книгу. При других обстоятельствах вполне можно было предположить, что ему придется совершить одно из святых таинств: крещения, брака или, не дай Бог, отпевания.

Боже, у этого разбойника нет ни стыда, ни совести. Дьявольское отродье! Адский наездник!

И этому легко поверить, тем более что где-то совсем рядом раздался собачий лай.

Но преподобному сразу стало легче при виде пробивавшегося из окон света. Еще несколько минут, и они очутились перед неясной громадой дома. Преподобный спешился, и негодяй сразу схватил его за руку и не слишком вежливо повел к крыльцу. Золотистое свечение упало на его лицо как раз в тот момент, когда он стащил с физиономии зеленый шейный платок в белую клетку, и священник едва не поперхнулся.

— Адам Брейдон! — прохрипел он. — Такого я даже от вас не ожидал! Что за хамское поведение!

Он старался говорить с достоинством, как проповедник с амвона, но гневные слова застревали в пересохшем горле, пока он пытался поправить воротничок, один конец которого все время выскакивал и щекотал подбородок.

— Ну же, преподобный Калпеппер, не стоит так вредничать! Обещаю уложить вас в постельку еще до рассвета, и никто не узнает о ваших ночных похождениях, — уговаривал Адам, подхватывая соскользнувшую было шляпу священника и вновь нахлобучивая ему на голову. При этом он так и не сообразил, что вывел того из дому в отделанном тесьмой ночном колпаке.

— Я требую, сэр, чтобы меня немедленно отпустили!

— Могло быть и хуже, преподобный, — утешил Адам, провожая сопротивлявшегося священника в дом.

— Неужели?

— Что, если на моем месте оказался бы совершенно незнакомый человек или, более того, янки?

Слова Адама произвели поистине волшебный эффект. Преподобный моментально ободрился и даже преисполнился благодарности… до тех пор, пока не осознал, что его все-таки похитили и привезли в чужой дом. Хотя… он где-то видел медный дверной молоток в форме ананаса, воспользоваться которым у Адама Брейдона не хватило вежливости. Он просто вломился в дверь, таща за собой несчастного священника.

Позже преподобный уже с большим спокойствием отнесся к происходящему как к чему-то вполне обычному, особенно если принять во внимание личности людей, участвующих во всем этом странном предприятии. Имена Брейдон и Треверс прекрасно объясняли творившееся вокруг безумие. Разве не эти две семейки навлекали на его голову беду за бедой с тех самых пор, как он пятнадцать лет назад появился в округе?

Разгневанный священник отказывался внимать уговорам Адама, и настроение его отнюдь не улучшилось, когда тот вручил ему помятую сутану и саккос и принялся нагло хихикать, глядя на преподобного. Калпеппер, в полной уверенности, что у этого грешника никогда не было подобающего уважения к духовному лицу, случайно поймал свое отражение в зеркале, поспешно сдернул колпак и уставился в ухмыляющуюся физиономию Брейдона.

— Сэр, я требую объяснений! Позвольте заверить, я этого дела так не оставлю!

— Преподобный Калпеппер! — донесся нежный голосок из открытой двери гостиной. — Надеюсь, вы простите нас, но мы отчаянно нуждались в вашей помощи. Не будь дело столь безотлагательным, можно сказать, вопрос жизни и смерти, мы пригласили бы вас к чаю и все обсудили бы спокойно, как подобает людям воспитанным. Надеюсь, вы примете мои извинения от имени всех нас за причиненные вам неудобства.

Треверс-Хилл!

Священник облегченно вздохнул, сообразив наконец, где находится. Даже гнев куда-то испарился при виде женщины, стоявшей с приветливо протянутой рукой. Как давно он не видел столь сдержанной, грациозной и элегантной особы!

— Миссис Брейдон, я счастлив вновь оказаться в вашем обществе, — начал он, ничуть не солгав. Эта по крайней мере хоть нормальна! — Но должен сказать, что поражен вашим участием в столь недостойном деянии. Надеюсь, вам известно, что ваш деверь похитил меня из собственной постели?

— Я надеялась, что Адам выкажет некоторую осмотрительность, учитывая деликатность сложившейся ситуации, — укоризненно заметила Алтея, к огромному удовлетворению преподобного. Тот не заметил, каким понимающим взглядом она окинула ничуть не раскаивавшегося родственничка.

— У меня не было времени убедить преподобного, что его услуги требуются немедленно. Кроме того, он сразу понял, что я не причиню ему никакого зла.

Ответом было негодующее фырканье. Разве бедняга не был уверен, что Джулия Брейдон не сделает ему ничего плохого? Он едва не стал евнухом, когда та выплеснула ему на брюки целую чашку обжигающего чая, а негодница только хихикала! Неудивительно, что она оказалась настоящей потаскухой!

Алтея устало прислонилась к двери.

— Простите, преподобный, но я не могу здесь больше оставаться. Недавно встав с одра болезни, я еще слишком слаба. Мне нужно сесть, иначе я упаду в обморок.

— Разумеется, дорогая моя, — поспешно кивнул священник, ибо Алтея Треверс… то есть Брейдон всегда была его любимицей наряду с покойной миссис Треверс. Настоящие леди! Какая жалость, что все так вышло.

Он мирно сложил руки на животе, мгновенно забыв о неприятных обстоятельствах своего появления здесь, и благосклонно улыбнулся недавно овдовевшей Алтее Брейдон.

— Позвольте вам помочь, — галантно предложил он, взяв ее под руку, прежде чем Адам успел шагнуть к невестке. Тот не без оснований заподозрил, что, подскочи он первым, священник не постеснялся бы отпихнуть его локтем. — В самом деле, мадам, я бы предложил вам немедленно лечь в постель. Вы очень бледны, — заметил он, как всегда безупречно вежливый и сострадательный пастырь. Впрочем, ему в самом деле казалось, что миссис Брейдон плохо выглядит. Словно только сейчас плакала: в покрасневших глазах плещется грусть. — Думаю, ваш врач был бы крайне недоволен, увидев вас на ногах в такой поздний час… затрудняюсь сказать, какой именно. Но я, разумеется, к вашим услугам и готов произнести приличествующие слова мудрости и утешения, как и подобает служителю Господню в минуту нужды, — вежливо предложил Калпеппер, голос которого мгновенно приобрел бархатистые басовые нотки.

— Спасибо, преподобный Калпеппер, — едва слышно пробормотала Алтея, воистину благодарная за сильную руку, на которую могла опереться, даже если это была рука священника. Тот продолжал что-то монотонно втолковывать ей. Слова отдавались неприятным эхом в ушах Алтеи, словно жужжание пузатого шмеля. Последние ее силы ушли на подготовку к церемонии, поскольку Ли наотрез отказалась что-либо делать. И если бы не усилия и непрерывные упреки Джоли, они наверняка бы ничего не успели!

Именно Джоли вспомнила, в каком сундуке лежит подвенечное платье, тщательно запрятанное туда много лет назад. Свадебный наряд Алтеи. В нем она стояла с Натаном у алтаря. Оставалось надеяться, что и Ли будет так же счастлива с Нейлом Брейдоном и что Адам не зря все это затеял.

Алтея взглянула на деверя, все еще не в силах поверить его исповеди. Она и Гай поклялись скрыть правду от Ли, но удар был слишком силен.

Глубоко вздохнув, она объявила:

— Преподобный Калпеппер здесь. Можно начинать?

Однако преподобный Калпеппер вновь находился в расстроенных чувствах. Зрелище, представшее его глазам в кабинете, было настолько ужасающим, что если бы не хрупкая женщина, которую он так галантно поддерживал, несчастный наверняка пустился бы наутек.

Ли Треверс в платье из шелковой парчи цвета слоновой кости, отделанном кружевными блондами, и короткой вуали из брюссельских кружев, прикрепленной к голове изящными шелковыми розетками, стояла рядом с пресловутым капитаном Даггером, пользующимся недоброй славой рейдером!

И словно чтобы окончательно добить перепуганного насмерть священника, из полумрака выступила Джоли, сверкающая раскосыми желтыми глазами. Сейчас в мерцающем свете свечей она казалась настоящей дикаркой-язычницей, бормочущей некие странные заклинания, наверняка призванные погубить его христианскую душу. Рядом возвышался черный как смоль мужчина с белоснежными волосами.

Преподобный едва не свалился без чувств от страха, но Алтея успела вовремя схватить его за руку. Может, все это просто кошмар, вызванный обильным ужином?! Миссис Дрейтон подавала сегодня восхитительные свиные отбивные с жареным картофелем и так искренне радовалась, когда он уничтожал третью порцию!

Калпеппер моргнул, полагая, что видение исчезнет, но все осталось по-прежнему: Адам Брейдон, устрашающий капитан Даггер, которого легко узнать по длинной индейской косе…

— Ч-что все это значит? — пролепетал священник, судорожно сглотнув, когда встретился глазами с холодным взглядом человека, которого считал ничем не лучше адского демона. — Это какая-то ловушка?

— Ну что вы! Никакой ловушки. Вы понадобились нам, чтобы обвенчать этих людей, — добродушно разуверил его Адам, подталкивая окаменевшего служителя Господня к паре, стоявшей перед очагом. — Не такую свадьбу мне хотелось бы устроить, но что поделаешь? Процедура вполне законна. Не забывайте, что Гай — адвокат и знает все юридические тонкости, так что начинайте.

Широко улыбаясь, он положил метрическую книгу на колени Алтеи, сидевшей тут же на стульчике.

— Свидетели — брат и сестра невесты. Алтея также взяла на себя роль подружки, а я — шафера. Уютное семейное собрание в тесном кругу. Итак, будьте любезны.

— С-свадьба? Ни за что! — воскликнул преподобный, ошеломленно взирая на невесту. — Не выйдете же вы за этого… этого…

— О, я забыл представить вас! — воскликнул Адам, прежде чем Нейл успел вмешаться. — Судя по выражению лица, вы узнали капитана Даггера. Настоящее его имя — Нейл Брейдон. Мой кузен. Если северяне выиграют войну и мой кузен сумеет выжить и вернуться в Виргинию, он попросту свернет вам шею за отказ обвенчать его. При условии, разумеется, что вы доживете до этого дня, ибо я не советовал бы вам перебегать дорогу капитану Даггеру. «Кровавые всадники» совсем близко, и многие собираются присутствовать на свадьбе.

Он сокрушенно покачал головой, словно соболезнуя печальной участи бедного служителя Божия.

Преподобный открыл было рот, но, взглянув в лицо капитана Даггера, предпочел промолчать.

— Я бы советовал вам также держать в тайне все, что вы здесь видели. Будь я на вашем месте, попросту забыл бы, что вообще приезжал в Треверс-Хилл в полночь с нечестивой целью соединить в браке капитана Даггера и мисс Треверс. Вряд ли добрые прихожане будут довольны, узнав о вашей роли в этом деле. Кто доверится человеку, отдавшему Ли Треверс в лапы капитана Даггера?

Преподобный, человек донельзя тщеславный и суетный, все же дураком не был и поэтому поспешно кивнул.

— Превосходно, — объявил Адам с видом приветливого хозяина. — Я так рад, что вы решили помочь мне.

Преподобный принялся поспешно натягивать сутану, услужливо протянутую Адамом.

— Да вы просто великолепны! Вот ваша Библия. Все готовы? Можете начинать, преподобный Калпеппер.

Обеты были принесены, клятвы даны. Новобрачные обещали любить и почитать друг друга, пока смерть их не разлучит. Кольцо, поспешно снятое с руки Алтеи, то самое кольцо, которое Натан надевал ей с такой любовью, красовалось теперь на безымянном пальце Ли. Сильная рука Нейла на миг сжала тонкую ладошку Ли и тут же отпустила. В книгу внесли соответствующие записи, и свидетели послушно расписались. Оказалось, что дата свадьбы появилась на той же странице, что и регистрация брака Блайт и Адама четыре года назад.

Преподобный всегда гордился своим умением проводить торжественные церемонии венчания, крестин и отпевания, и сегодняшняя не была исключением. Впечатление несколько портили гончие, шнырявшие под ногами и нюхавшие самые интимные места святого отца, но в целом он мог гордиться своей выдержкой.

Кроме того, нужно признать, что торт вкуснее ему редко приходилось пробовать, а ратафия была просто исключительной. Уже после второго бокала впечатление преподобного от поспешно заключенного брака значительно смягчилось, поскольку собравшиеся, как вполне цивилизованные люди, произносили тосты за счастье и любовь молодых.

— А теперь, преподобный, думаю, что мне следует со всей осторожностью вернуть вас в вашу постель, — предложил Адам, вручая священнику пальто. Тот, правда, был не прочь еще немного потолковать с Алтеей, голова которой клонилась от усталости, подобно сломанному цветку. — Не хотелось бы, чтобы люди допытывались, где вы бываете по ночам.

— Ах… да, вы совершенно правы, хотя я, несомненно, дал бы понять, что это не их дело. Как служителю Божию, мне приходится выполнять свой долг и днем и ночью, в жару и холод, не жалуясь и не заботясь о собственной безопасности, — с таким оскорбленным достоинством заявил преподобный, что у Адама не осталось сомнения относительно его скромности. А если кто-то и заметит вновь внесенную запись о браке, посчитает немного странным лишь то обстоятельство, что очередной Брейдон женился на Треверс.

Нейл взглянул на жену, вернее, на пренебрежительно повернутую к нему стройную спину. Сегодня она была такой же теплой и любящей, как сосулька, свисавшая с крыши дома. А когда он целовал ее, скрепляя церемонию, губы казались столь же мягкими и податливыми, словно резной мрамор.

— Я провожу вас, Адам, — вызвался Нейл, беря пальто, но Адам покачал головой и, подождав, пока преподобный осушит третий бокал ратафии, повел его к двери.

Ли мрачно нахмурилась. Ему уже не терпится уйти! А как сухо он поздоровался, приехав в Треверс-Хилл! Если не считать короткого приветствия и желания узнать, согласилась ли она на план Адама, он не сказал ей и двух слов и почти все время провел в разговорах с Алтеей, которая, казалось, была очень довольна столь учтивым вниманием.

— Нет, я не хотел бы так скоро начинать игру. Нельзя, чтобы нас видели вместе, и не стоит подвергать тебя ненужной опасности. Я боюсь слишком искушать судьбу. Приеду через часа полтора, два или три. Не хотелось бы привлекать излишнее внимание. Пару дней назад я видел в Мидоубрук старый фургон. Хочу одолжить его на время. Дрейтоны — мои хорошие друзья, так что вряд ли поднимут шум. О деталях путешествия поговорим подробнее, когда вернусь. Ты объяснил своим людям, когда тебя ждать?

— Приказал сидеть на месте, пока я не появлюсь.

— Вот и прекрасно, — кивнул Адам, толкая перед собой упиравшегося священника. Нейл прислушался к его надрывному кашлю и чуть нахмурился. Хлопнула дверь, и все стихло.

Повернувшись, он поймал взгляд Ли. Долго-долго, почти целую вечность, смотрели они друг на друга. Потом Ли грубовато заявила, что ей нужно переодеться и покормить малышку, и вышла из комнаты.

— Брейдон! — окликнул Гай, по-прежнему сидевший у огня. У его ног разлеглись гончие. — Брейдон, вы еще здесь?

― Да.

— Я хотел кое-что сказать вам.

Нейл сжал кулаки, вообразив, что Гай все еще таит на него зло, что бы там ни утверждала Ли.

— Что именно? — осведомился он, подходя ближе. Последовала длинная пауза.

— Надеюсь, вы примете мои глубочайшие извинения за то, что случилось между нами четыре года назад.

Нейл растерялся. Этого он не ожидал.

— Совершенно нет нужды… — начал он.

Но Гай хрипло рассмеялся.

— Пожалуйста, я должен выговориться. Вы вправе не принять моих извинений. Мое поведение в ту ночь, да и во время вашего пребывания в этом доме, было непростительным. Я глубоко о нем сожалею. Конечно, можно сказать в свое оправдание, что я был слишком молод и самоуверен, но боюсь, что если бы не определенные события, самым трагическим образом повлиявшие на мое мировоззрение, вряд ли что-то изменилось бы. Я видел, как умирают прекрасные молодые люди, и те, кто погибал от моей руки, и те, кто сражался рядом, и поэтому не испытываю к себе ничего, кроме отвращения, за то, что бездумно хотел отнять у вас жизнь из низкой ревности и зависти, привыкнув к тому, что все достается легко и по первому слову. С тех пор я потерял родителей, двух братьев, младшую сестру и бог знает сколько друзей. И с тех пор считаю трагической и бессмысленной ошибкой любую попытку отнять у человека жизнь. Ни один человек, считающий себя истинным джентльменом, не может хвастать тем, что убил другого так же легко, как запутавшегося в кустах фазана. Смерть — это ужас и муки, и я вижу их перед собой каждую минуту своего бодрствования.

Нейл смотрел на Гая и не узнавал его. Этот юноша обрел честь и достоинство на поле битвы не потому, что искал славы за счет гибели других, но потому, что сожалел об этой гибели.

— Я предлагаю вам руку, — заключил Гай.

Нейл крепко сжал его пальцы.

— Удивительно, что у Джоли нашлись продукты испечь торт. Сто лет такого не ел, — слегка улыбнулся Гай, чувствуя, как с плеч упала тяжкая ноша. Алтея тихо рассмеялась.

— Военная хитрость. Джоли прекрасно знает прожорливость преподобного Калпеппера и решила его умаслить. Думаю, он был ужасно доволен собой. Глупец! — пробормотала она с непривычной резкостью.

— А ратафия? Откуда она взялась? Из-под земли?

— Именно. Джоли зарыла несколько бутылок в углу подвала и, когда под рукой есть подходящие травы и бренди, готовит ратафию. Бренди принес Адам прошлой весной, и Ли утверждает, что оно простояло на кухонном окне все лето, отчего становилось только крепче. У меня голова кружится, а я сделала всего несколько маленьких глоточков. Не стоило так часто произносить тосты.

— В последнее время у нас так редко бывают причины праздновать, — оправдывался Гай, чувствуя приятное тепло в крови.

— Ты и Ли выпили слишком много. И я надеюсь, что преподобный удержится в седле, он так и опрокидывал бокал за бокалом, — со вздохом заметила Алтея, откидываясь на спинку кресла.

— Стивен сейчас вернется и отведет тебя наверх. Тебе давно пора спать, — объявил Гай, вынимая кисет и трубку, но тут же спохватился и стал оправдываться: — Прости, совсем забыл, что ты не выносишь дыма.

— Ничего, я потерплю, — заверила она, но он покачал головой:

— Я не спешу. Где же Стивен?

— На кухне. Вместе с Джоли. Она велела ему принести корзинки и складывать в них все необходимое для путешествия.

— Там же темно!

— Разве не помнишь, что Джоли видит в темноте?

— Давайте я помогу вам подняться в спальню, — предложил Нейл.

— Спасибо, если только вам не трудно. Я обопрусь о вас, можно?

Алтея медленно поднялась, но прежде чем успела сделать шаг, Нейл легко подхватил ее на руки.

— Спасибо. Спокойной ночи, Гай. И можешь зажечь трубку.

— Спокойной ночи, дорогая, приятных снов.

— Моя свеча! — воскликнула Алтея, останавливая Нейла у дверей.

— Какая комната ваша, Алтея? — спросил Нейл, взбегая по ступенькам.

— Первая справа, да, вот эта.

Нейл огляделся. На раскладной кровати спали двое детишек, укрытых пуховым одеялом. Темные кудряшки обрамляли ангельское личико Ноуэлл. Девочка улыбалась, очевидно, ей снились сладкие сны. Ее брат, сунув большой палец в рот, мирно сопел рядом: одеяло сбилось, короткая пухлая ножонка свисала над полом.

— Чудесный парнишка! — улыбнулся Нейл. — Натан гордился бы им.

— Надеюсь, в один прекрасный день он услышит те же слова от своего отца. Спасибо, Нейл, — хрипло пробормотала Алтея.

— Спокойной ночи. Желаю благополучно добраться до места.

— Мы больше вас не увидим? — уточнила она.

— Нет, я уеду позже, с Адамом. Потом мы расстанемся. Надеюсь, что скоро увидимся в Ройял-Риверз, — спокойно сообщил он, словно имел все причины верить, что так оно и будет..

— Я тоже надеюсь, всем сердцем. И спасибо за все, что вы для нас делаете.

— Нет нужды меня благодарить. Я получаю столько же, если не больше.

— Ничего подобного, — упрямо покачала головой Алтея. — И что бы там ни было, я хочу хорошо о вас думать.

— Как пожелаете. Где Ли? — резко спросил он и, заметив испуганный взгляд Алтеи, улыбнулся. — Я собираюсь отдать ей рекомендательные письма, которые написал своим друзьям в Нью-Йорке, и список людей, которые согласятся помочь в случае нужды. Кроме того, я приготовил подробные инструкции, она должна неуклонно им следовать. О расходах не беспокойтесь. Я постараюсь сделать так, чтобы вы ни в чем не нуждались. Пошлю телеграмму в свой банк, чтобы деньги перевели в банк Нью-Йорка.

— Теперь, когда вы с Ли поженились, у меня не осталось забот, — заверила Алтея, невольно взглянув на кольцо, которое сестра вернула сразу же после свадьбы.

— Где спальня Ли? — снова спросил он, поворачиваясь к двери.

— Последняя комната. Угловая спальня на этой стороне, — нерешительно объяснила она. — Я могла бы… э-э-э… не стоило ли… то есть она уста…

— Не беспокойтесь, Алтея, — заверил Нейл, открывая дверь. — Она все же моя жена.

С этими словами он закрыл дверь и, бесшумно ступая, пошел по темному коридору. И уже поднял руку, чтобы постучать, но заметил, что дверь приоткрыта, и ступил через порог.

Ли крепко спала. В камине потрескивал огонь, отбрасывая на стены теплые золотистые отблески. Ли не сняла подвенечного платья и прижимала к груди Люсинду. Заметив, что вуаль упала на пол, Нейл понял, что Ли поспешно сдернула ее, разбросав предварительно булавки по маленькому коврику у кровати. Рядом валялись щетка и туфельки.

Нейл запер дверь и, шагнув к кровати, долго смотрел на нее. Свою жену. Она спала сном невинности, не зная, что муж стоит над ней, сгорая от желания. Он протянул руку к длинной пряди волос, но малышка с поразительной силой стиснула его палец, потянула в рот и с доверчивым любопытством уставилась на незнакомца.

Нейл с нежностью, которая потрясла бы всех его знавших, наклонился и взял теплый комочек. Поставил на стол полупустую бутылочку с соской и, осторожно положив ребенка в колыбельку, прикрыл одеяльцем. Он качал колыбельку, пока глаза девочки не стали слипаться. И только потом снова шагнул к кровати и, сев рядом со спящей, принялся расстегивать ей платье.

Ли сонно бормотала что-то, не поднимая век, но все же села и спустила лиф с плеч.

— Не смогла расстегнуть сама, — пояснила она, наклоняясь вперед, так что локоны упали ей на лоб.

За платьем последовала пена нижних юбок. Ли блаженно потянулась и заулыбалась, чувствуя, как напряжение покидает тело. Кто-то провел по ее волосам раз, другой, третий, пока они не стали потрескивать. Нейл, увидев, как она клюет носом, уложил ее на подушки и сам лег рядом, счастливый уж тем, что может просто держать ее в объятиях. Аромат жасмина, поднимавшийся от теплой, душистой кожи, пьянил его, кружил голову. Не в силах сдержаться, он прижался губами к изгибу плеча, стройной шее, ощущая мерное биение пульса.

— Спокойной ночи, Джоли, — выдохнула она, погружаясь в сонный омут.

Но его рот легко коснулся полураскрытых губ. Одна рука запуталась в тяжелых шелковистых волосах, другая проникла под сорочку, коснулась соска. Большой палец обводил розовую вершинку, пока она не превратилась в тугую горошинку.

Нейл сжал ее грудь, стал жадно лизать сосок, зарылся лицом в упругие холмики, но ему было мало этого. Пальцы двинулись ниже, на миг остановившись у тесемки ее панталон. Но и они не послужили препятствием. Ловко развязав ленточки, он спустил панталоны ниже и коснулся мягких завитков между бедрами. Она была уже влажной и готовой к его вторжению, но он неохотно отнял руку, чтобы стащить панталоны, за которыми последовали сорочка и шелковые чулки.

Огонь придавал ее телу золотистый оттенок, и Нейл подумал, что на свете нет женщины прекраснее. Именно такой он ее представлял: идеальные пропорции тела, изящные изгибы и таинственные впадины, нежная грудь, тонкая талия, плавно переходящая в стройные бедра, темный треугольник густых блестящих волос внизу живота, длинные ноги, тонкие щиколотки.

Пальцы нашли заветное местечко между бедер. Он снова стал целовать ее, так же исступленно и бешено, как мечтал сотни раз.

Ли, затерянная в чувственном сне, испытывала неизведанные доселе ощущения. Ее предательское тело отвечало на ласки, старое бренди, выпитое за обедом, до сих пор грело кровь. Скрытые желания, которые она никогда не выпустила бы из глубин души, теперь вырвались на волю под воздействием свирепого огня страсти.

Как часто она видела этот сон? — гадала Ли с нарастающим смущением, сгорая от смелых прикосновений Нейла Брейдона. Невероятное ощущение, зародившееся где-то внизу живота, раскручивалось сверкающей спиралью, продолжая нарастать, и Ли выгнула спину и подняла бедра, наслаждаясь осторожными, но настойчивыми ласками. Кто-то входил в самую интимную расщелину ее тела, проникая все глубже, ритмичными, неспешными движениями. Ли неожиданно ахнула, не в силах сдержать ослепительный взрыв, потрясший ее, словно внутри разворачивались один за другим лепестки цветка, открываясь дарящему жизнь солнцу.

Чей-то грубый голос бормотал на ухо несвязные слова. Ли прерывисто вздохнула, вздрогнула от холода и, тихо застонав, подняла налитые тяжестью веки.

Сердце тревожно забилось при виде Нейла Брейдона, стоявшего перед ней нагим, подобно языческому богу. Отблески огня танцевали на мощных мышцах, перекатывавшихся под кожей расплавленным золотом, светлые волосы разметались по плечам.

Ее испуганный взгляд на миг задержался на гордо поднимавшейся из островка волос мужской плоти, прежде чем встретиться с серо-зелеными, хищно сверкающими глазами. Ли, не в силах поверить происходившему, открыла рот, чтобы возмутиться, и уже привстала, но поняла, что тоже совершенно раздета. Значит, это не сон!

Однако прежде чем она успела прикрыться одеялом, Нейл лег рядом и прижал ее к себе.

— Отпусти! — простонала она.

— Нет, — хрипло ответил Нейл, заглушая протесты губами. Затвердевшая плоть прижималась к ее бедру, руки медленно скользили по ней, обольщая прикосновениями, открывая тайны ее тела, лишая решимости и воли. И когда пальцы вновь проникли между ее бедер, раскрывая мягкие складки, потирая тугой бугорок, она ощутила странный трепет, оставивший ее желать большего. Губы приоткрылись под настойчивым давлением его рта, и настойчивый язык стал гладить язык Ли. Поцелуй длился до тех пор, пока она не задохнулась.

Неожиданно Нейл поднял голову и, сжав ее подбородок, всмотрелся в раскрасневшееся лицо.

— Одна ночь, Ли. Только одна ночь. Другой у нас может не быть. Забудь причины, по которым мы поженились, почему оказались вместе. Помни только о том, что мы хотим друг друга. Увлечение? Мне кажется, это нечто большее, но что бы там ни было, ты позволишь мне любить тебя сегодня ночью? — спросил он просто. Страсть смягчила его жесткое лицо, заставила забыть о гордости.

И вдруг Ли осознала, что тоскливое одиночество, сердечная боль последних четырех лет сломили ее гордость. Холодные, бесконечно пустые годы, которые ждут впереди, если Ли откажет ему сейчас, станут ее уделом, а ведь она может не получить другого шанса сказать ему «да», отдать любовь, таившуюся в сердце так долго!

Ли задохнулась от боли. Она его жена и хочет стать возлюбленной!

Несмотря на все, что она наговорила Адаму, ее сердце противилось словам «фиктивный брак». Теперь Ли знает, что Нейл не любил первую жену, что не лелеет память о ней, память, которая помешала бы завоевать его, и ей не придется сражаться с призраками прошлого за его любовь. И не важно, почему Нейл женился на ней. Увлечение? Какая теперь разница? Она знала одно: он хочет ее сейчас, как и все четыре последних года. Пока что этого достаточно.

И в этот момент озарения она стала настоящей женщиной: женщиной, которой суждено вечно любить Нейла Брейдона.

Серо-зеленые глаза, так пристально наблюдавшие за ней, раскрылись чуть шире, а дыхание на секунду пресеклось, когда Ли робко положила руки ему на грудь, коснулась затвердевших сосков, погладила живот, нашла спутанное гнездышко золотистых волос и осторожно сжала налитой отросток, обжигая каждым прикосновением, нежно играя с ним, твердым, пульсирующим, нетерпеливым.

Он стиснул ее, подмял под себя, и она самозабвенно обвила руками его шею, зарывшись пальцам в шапку волос. Нейл долго смотрел на нее, прежде чем раздвинуть коленом нежные бедра и, чуть приподнявшись, встать на колени. Она не дрогнула, когда он стал проникать в нее медленно, осторожно, входя все глубже. И напрягся, упершись в свидетельство ее невинности, почти не в состоянии контролировать себя. Сжав округлые ягодицы, он развел ее ноги еще шире и резко подался вперед. Кровь, окропившая простыню, стала неопровержимым и сладостным доказательством его обладания.

Ли ощутила мгновенную жгучую боль и тихо, с детской обидой всхлипнула, но он закрыл ей рот поцелуем, лаская языком губы, гладя попку, и она почувствовала, как открывается его вторжению. Волны блаженства накатывали на нее, лишая возможности дышать. Нейл помедлил, давая ей время привыкнуть, прежде чем снова завладеть ее губами, распухшими от его поцелуев.

Потом жесткий пульсирующий жезл скользнул дальше, вонзаясь с неумолимой силой, и она начала двигаться в такт, охваченная буйным возбуждением, вцепившись в ремешок кисета, висевшего у него на плече, едва удерживаясь на гребне огромного океанского вала. В ее ушах громом отдавался стук его сердца, молнии вспыхивали за опущенными веками, и, когда он дотронулся до сердцевины ее естества, Ли вскрикнула от радости и счастья, понимая, что жизнь ее необратимо переменилась.

Нейл торжествующе слушал ее стоны, ощущая, как с каждым движением она поглощает его своим теплом, влажной трепещущей плотью, с готовностью принимает в себя его мужское достоинство, надежно удерживает потаенными мышцами. Они стали единым целым, и она никогда больше не отдалится от него. Пусть они будут разлучены, она все равно принадлежит ему. Он познал ее. Они изведали близость, которая скрепляет, союз мужчины и женщины. Они навеки вместе, и если она захочет предъявить на него права, что же, так тому и быть.

Ни одна женщина не дала ему столько наслаждения, как его жена.

Он вонзился в это тугое, узкое лоно с новой силой, трепеща на самом краю, ощущая содрогания ее плоти, обхватившей его. Приподнимая ее бедра, он притягивал Ли ближе и ближе, пока их животы не соприкоснулись. Ритм его движений все убыстрялся. Ли сама не помнила, как обхватила ногами его спину, вдруг напомнив о том летнем дне, когда он впервые увидел ее верхом на Дамасене.

Глухо застонав, он наполнил ее своим семенем в надежде, что оно прорастет в ее чреве и тогда они никогда не разлучатся. Потому что ее, и только ее, он хотел видеть матерью своих детей.

Она спала, когда он покинул тепло ее кровати и оделся. И жадно оглядел ее, стараясь запомнить каждую черточку. Страстно желая остаться с ней навсегда. Но снова приходилось покидать ее…

И вдруг он улыбнулся. На этот раз он унесет с собой память об этой ночи.

Нейл натянул одеяло на ее обнаженные плечи, мимолетно задержав руку на мягкой груди, поцеловал пухлые губки и ушел.

Холодный сквозняк разбудил Ли. Она приоткрыла сонные глаза, но тут же вновь опустила веки и закуталась в одеяло. Но рука крепко сжимала кожаный кисет, единственное реальное свидетельство существования воина команчи, известного когда-то как Кинжал Солнца. Помнят ли еще о нем люди, которые когда-то считали его одним из своих? Варварские амулеты всегда защищали его от беды. Но теперь принадлежали другой. Как и его сердце.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Нью-Мексико, весна 1865 года

Закончились все зимние невзгоды;

Снег стаял, и грехи ненастных дней,

Дней разделяющей влюбленных непогоды,

Всевластья сумрака, победы злых ночей,

Забыты и морозы, и печали,

Зеленой дымкою нагой окутан лес,

Цветов бутоны наливаться стали,

Весенней яркостью окутан свод небес .

Алджернон Чарлз Суинберн