"Пожар любви" - читать интересную книгу автора (Хэндленд Лори)ГЛАВА ТРЕТЬЯ– Нет! – воскликнула она, сама удивляясь силе вспыхнувшего в ней гнева. – Я туда не вернусь. – Что с вами? – Вы сказали, что мы едем в Мексику. – Правильно. У вас со слухом все в порядке, сестра. – Я вам плачу, чтобы вы доставили меня в Корпус-Кристи. Я должна вернуться в монастырь. Меня ждут люди. Чарли посмотрел на нее как на помешанную. – Меня же в Техасе разыскивают. По ту сторону Рио-Гранде меня не смогут преследовать по закону, хотя «охотники за головами» не станут особенно разбираться, где эта чертова граница. Если я спрячусь где-нибудь надолго, то они, в конце концов, забудут обо мне и перестанут искать. Тогда я смогу вернуться, взять другое имя и выяснить, что же, черт возьми, происходит на самом деле. – Я не поеду в Мексику, – произнесла Анжелина медленно и четко, пытаясь подавить в себе поднимавшуюся от одной этой мысли волну страха и ненависти. – Не сейчас и никогда снова. Пришпорив коня и внутренне улыбаясь тому удивлению, которое промелькнуло на лице у Чарли, она оставила его в облаке пыли. Анжелина дала лошади возможность скакать по своей воле в течение нескольких минут. Но, рискнув обернуться, она обнаружила, что Чарли отнюдь не догоняет ее. Вместо этого он повернул на запад, в направлении Рио-Гранде и Мексики. Она вздохнула с облегчением. Если бы он захотел, то легко догнал бы ее на своем мощном коне. Казалось, что это животное специально создано для долгого быстрого бега. И хотя под ней было не менее славное животное, лучшее из лошадей тех преступников, что на нее напали, конь Чарли мог бы ее обогнать без особых усилий. По ее команде лошадь перешла на более спокойный шаг. Анжелина огляделась. Чтобы вернуться в городок и подождать там дилижанса, ей пришлось бы повернуть и ехать в ту сторону, куда направлялся Чарли. И хотя он направлялся на запад, она не чувствовала уверенности, что он и дальше поедет в том же направлении. Анжелина беспокойно посмотрела на темнеющее небо. Ей придется либо заночевать в степи одной, либо рискнуть ехать всю ночь напролет. Она надеялась найти в седельных сумках еще один револьвер. Повторение вчерашнего приключения ее совсем не прельщало. Пока еще не совсем стемнело, Анжелина соскользнула с седла и проверила, что у нее есть из запасов. Она обнаружила устрашающего вида револьвер, вероятно принадлежавший кому-то из преступников, однако в нем оставалось всего два патрона. Тщательный осмотр сумок показал, что боеприпасов больше нет. Удлинявшиеся тени вызывали у нее беспокойство: Где-то неподалеку затявкал койот, и ее лошадь, занервничав, прибавила шагу. Жуткий, неестественный звук лишь усилил ощущение заброшенности. Похлопав лошадь по холке, Анжелина стала бормотать всякие глупости для того, чтобы им обеим успокоиться. Из-за ночной дымки и облаков звезд видно не было и только диск луны пробивался сквозь мглу. Она взглянула на небо и поежилась от холодка, которым потянуло сразу после захода солнца. – Удивительно, какой может показаться ночь, когда ты одна на несколько миль вокруг, – сказала Анжелина, обращаясь к лошади. Лошадь едва заметно кивнула головой, как будто соглашаясь с нею, а она продолжала, успокоенная звуком собственного голоса. – Даже странно, как тебя может угнетать тишина, когда единственным звуком вокруг является лишь твое частое дыхание и беспокойное фырканье твоей лошади. Анжелине в жизни не приходилось оставаться одной больше чем на несколько минут. Она выросла в окружении шестерых братьев, не говоря уже о бесчисленном количестве прислуги, поэтому всегда кто-нибудь оказывался поблизости. Когда она уехала из дома в монастырь, вокруг нее оказалось еще больше людей, заполнивших ее жизнь. – Если уж говорить начистоту, – сказала она своей компаньонке, – а честность – это то, к чему я стремлюсь, – то я считаю уединенность чем-то излишне переоцененным. Клип-клоп, клип-клоп ритмично цокали в ответ копыта лошади, успокаивая ее. Приглушенный цокот копыт по мягкому грунту степного тракта укачивал Анжелину. Она не знала, сколько времени продремала, когда вдруг выпрямилась и сердце ее отчаянно забилось. Анжелина тревожно вслушивалась, немного успокоенная ритмичным цоканьем копыт. Наконец, она уловила посторонний звук. Все еще отдаленный, но приближающийся – тяжелый топот галопа. Ее мозг выкрикивал эти вопросы, а сердце учащенно колотилось. Ей приходилось слышать, что индейцы могли определять число и скорость приближающихся всадников очень быстро, лишь приложив ухо к земле и вслушиваясь в топот копыт. Она этого делать не умела. И, если уж говорить честно, то Анжелина вообще не имела никаких навыков, необходимых для выживания в одиночку. Она прикусила нижнюю губу и попыталась подавить растущую тревогу. Анжелина огляделась в надежде найти надежное укрытие для себя и лошади, но не увидела ничего подходящего. Вспомнив, что сделал Чарли, когда в них стреляли утром, она спешилась и повела лошадь в высокие травы в сторону от проселка. Ей совершенно не нравилось использовать лошадь таким образом, но сейчас бедное животное оставалось ее единственным укрытием. Стоя за лошадью, она дрожащими руками вынула из седельной сумки револьвер и произнесла короткую молитву, чтобы тот, кто догонял ее, проехал дальше и ничего не заметил бы. Если повезет, то все эти страхи утром покажутся ей только забавными. Ровный топот копыт приблизился настолько, что его стаккато почти сливалось с бешеным ритмом ее сердца. Внезапно из темноты вынырнул конь. Всадник сидел, низко пригнувшись к его шее, будто слившись с ним воедино. Копыта, казалось, не касались земли, как у мифического Пегаса. Анжелина сжалась, когда конь и всадник прогрохотали совсем близко, и направила в их сторону револьвер, хотя ее рука тряслась так, что, в случае необходимости, она едва ли смогла бы попасть во что-нибудь. Казалось, что время почти остановилось. Ее глаза от напряжения слезились, приближавшаяся к ней цель затуманилась... Наконец, топот пронесся почти над ней. Всаднику достаточно было взглянуть в сторону и увидеть ее, скорчившуюся за спиной лошади. Вместо этого призрак промчался мимо, направляясь по дороге и не сдерживая свой сумасшедший полет. Колени Анжелины ослабели, и она опустилась на землю, тяжело выдохнув от того, что долго, слишком долго сдерживала дыхание. Она не заметила, сколько времени просидела в высокой, нежно колышущейся на ветру траве, ожидая, когда ее сердце успокоится и вернется к своему нормальному ритму. В конце концов она приподнялась и прижалась лбом к шее лошади, поглаживая ее, чтобы успокоить. – Благодарю Тебя, Господи, – прошептала она и сняла курок револьвера с боевого взвода. – Вы бы лучше меня поблагодарили, сестра, – раздался скрипучий голос у нее над ухом. Анжелина вскрикнула и обернулась, направляя на звук голоса револьвер. Сильные мозолистые пальцы обхватили ее запястье. Она вздрогнула и выпустила оружие. Чарли не отпускал ее руку до тех пор, пока не проверил барабан револьвера. – Вы сошли с ума? – прорычал он. – Ведь револьвер заряжен! Вы же могли снести свою глупую голову. Или, что еще хуже, вы могли снести с плеч мою дурацкую голову. Что вы здесь делаете, Анжелина? Она не могла проронить ни слова. Единственное, на что она в этот момент оказалась способной, так это беспомощно качать головой. – Анжелина? – Голос Чарли звучал и смущенно, и удивленно. Он дотронулся до ее лица. Прикосновение теплой руки к ее ледяной щеке заставило девушку забыть о своем постоянном страхе. Вместо того, чтобы отстраниться от него, как ей и подобало бы, она позволила его пальцам поглаживать свою щеку вверх и вниз. Анжелина повернула голову, чтобы он мог ее ласкать, навстречу внезапному желанию чего-то большего, но чего... она не могла понять. Чарли приблизился, нежно прижав широкую ладонь к ее щеке. Он еще только собирался поцеловать Анжелину, а она уже хотела, чтобы ее целовали, хотела больше всего на свете, больше всего, чего ей когда-либо хотелось за всю ее жизнь. Она подняла лицо к нему навстречу. – Проклятие, – выругался Чарли и уронил руку. Он повернулся, отошел в сторону и повернулся к ней спиной. – Чарли? – позвала Анжелина и было направилась к нему. – Не подходите, – проговорил он скрипучим голосом, звучавшим еще более искаженно, чем всегда. – Оставайтесь там, Анжелина. Просто держитесь от меня подальше, черт возьми. – Почему? – спросила она требовательно, хотя и не двинулась с места, как он сказал. – Что я такого сделала? – Вы ни в чем не виноваты. Все дело во мне. Все дело во мне, как всегда. – Я не понимаю. – Да, вам не понять. И в этом вся загвоздка. Я-то очень хорошо понимаю, что делаю, и я не должен этого делать. Для этого я достаточно стар. – И он рассмеялся с сожалением в голосе. – Черт возьми, я уже давно вышел из того возраста, когда люди все понимают лучше. – Но вы же совсем не старый, – сказала она тихо. – Как вы-то можете об этом судить? Сколько вам? Восемнадцать? – Двадцать. Хотя я не вижу, какое отношение к этому может иметь возраст. – А вы и не увидите, – вздохнул Чарли и обернулся к ней. – Нам придется заночевать без костра. Думаю, что те, кто мог нас преследовать, уже давно оторвались. Но я бы не стал испытывать судьбу. Я услышал, как кто-то ехал за мной следом, и свернул с проселка. Потом я услышал шуршание. Ваше счастье, что тот парень слишком шумел, а потому не услышал вас. Но, если он искал или преследовал меня, то наверняка вернется. Анжелина с удивлением посмотрела на него: – Так почему вы здесь, Чарли? С минуту он помолчал, потом выдохнул, не то смеясь, не то фыркая, покачал головой и сказал: – Не знаю. Я бы давно уже пересек границу, но не мог же я оставить вас одну. – Почему же? – Честно говоря, не знаю. Никогда еще не встречал женщины, которая доставляла бы мне больше хлопот, чем вы, сестра, а я не из тех, кто ищет приключений. Так что завтра я довезу вас до города и пристрою на дилижанс до Корпус-Кристи. И хотя это заявление могло бы успокоить Анжелину по поводу ее ближайшего будущего, она, напротив, пришла в еще большее замешательство от охватившей ее досады. – Еще долго, после того, как Анжелина уснула, Чарли смотрел в огонь костра. Завтра ему обязательно нужно отделаться от нее. Из-за одного только прикосновения к ней, когда она так невинно ответила на его ласку, внезапный приступ желания и даже похоти чуть не убил в нем весь здравый смысл. Откуда эти чувства явились к нему, он не имел представления. Если бы кто-нибудь за день до этого сказал Чарли, что он будет мучиться от вожделения к девчонке с повадками монашенки, он пристрелил бы лжепророка на месте. Анжелина и в самом деле хотела стать монахиней. Он ясно заметил набожность в ее глазах и голосе, когда она говорила о сестрах, о монастыре, о Боге. Он не понимал этой привязанности, но уважал ее. Он ничего не должен делать такого, что могло бы разрушить ее мечту. Она привлекала его – такая красивая и такая чистая. Она притягивала его, ему доставляло удовольствие просто смотреть на нее. Из-за всего, что он сделал или видел за свою жизнь, его душа так зачерствела и стала такой темной, что он не заслуживал права даже дышать одним воздухом с Анжелиной Рейес. И вполне может быть, что именно это ощущение и лежало в основе внезапного и беспричинного чувства, так привлекавшего его к ней. Никогда за всю жизнь он не встречал кого-либо, кто казался бы настолько в ладу с самим собой и со своим местом на земле. Она его восхищала. Чарли вздохнул и уставился на звезды. Его память переполнялась всем, что он натворил и с чем ему придется прожить остаток жизни. Одно дело преследовало его больше всего остального. Это событие, а точнее, – несчастный случай, а не преступление, из-за которого ему пришлось бежать в Монтану. Хоть он и слыл опасным преступником, но не убивал никого, кто не заслуживал бы смерти. Так все и шло до того несчастного случая с дилижансом. Имея на душе этот камень, он предпочел бы не добавлять к нему еще один, по имени Анжелина Рейес – вечная невинность. Еще до того, как солнце окрасило горизонт розово-оранжевым цветом, Чарли поднял Анжелину с ее импровизированной постели, и они снова поехали по тракту. После полудня они добрались до следующего городка. Блю-Крик мог похвастать большей любезностью, приветливостью и удобствами, чем Бейкерстаун: салун с меблированными комнатами, офис шерифа и публичный дом соседствовали на главной улице друг с другом и с универсальным магазином. Они оставили лошадей в платной конюшне позади салуна, и Чарли повел Анжелину в магазин. – Купите себе платье, – настоятельно порекомендовал он. – Вам нельзя появляться в монастыре в моей одежде. Ваших добродетельных сестер хватит апоплексический удар. Прежде чем она собралась ответить ему, он уже отошел, намереваясь найти расписание дилижансов и купить ей билет. С самого утра его беспокоило знакомое покалывание в шее. Это всегда означало, что кто-то следует за ним по пятам. И преследователь приближался. Поэтому Чарли и торопился вывести Анжелину из-под удара, чтобы развязать себе руки. А уж потом он сможет умчаться в Мексику. – Чарли Колтрейн, вот это встреча, – прозвучал женский голос у него за спиной. Чарли замер. Его рука немедленно скользнула на бедро к револьверу. Награду в тысячу долларов может получить наравне с мужчиной и женщина. Он медленно повернулся к ней. – Луанна, – Чарли вздохнул с облегчением при виде высокой блондинки с пышными формами, стоявшей прислонившись к косяку в дверях публичного дома. Они с Луанной знакомы с детства в Миссури, она ни за что его не предаст. Она подошла к нему плавной и грациозной походкой: – Милый, а я давно считала тебя мертвым. Когда она остановилась в полуметре от него, он почувствовал, как его обдало запахом дешевой парфюмерии. Чарли закашлялся. Еще до того как он пришел в себя, женщина уже обхватила его руками за шею и поцеловала крепко, долго и проникновенно. Когда-то такой поцелуй он воспринял бы как приглашение, схватил бы Луанну в объятия, поднял бы на руки и потащил наверх в первую попавшуюся свободную комнату. Когда-то, но не теперь. И уж, конечно, не сегодня. Он отодвинулся от Луанны, не обращая внимания на ее озадаченный вид. Тревожный зуд в шее вернулся, еще более сильный, почти болезненный. Он шлепнул себя по шее. Кожу жгло как от удара. Чарли повернулся и посмотрел вдоль улицы. Анжелины нигде не видно. Наверное, вошла в магазин. За ним никто не наблюдал, если не считать Луанны, благоразумно молчавшей и знавшей его достаточно хорошо, чтобы видеть, как он насторожен. Наконец, Чарли снова обернулся к Луанне, хотя шея горела ужасно. – Милый, я никогда не видела тебя таким. Не могу сказать, что меня это удивляет, если вспомнить развешанные по всему городу объявления о твоей поимке и того рейнджера-янки, который ищет тебя повсюду. Внутри у Чарли всколыхнулось знакомое ощущение ненависти. Он постарался не обратить на него внимания, понимая, что свои чувства нужно либо держать под контролем, либо рисковать, иначе совершишь смертельную ошибку. – Янки? Луанна кивнула. – Немного странно, правда? Я считала, что все рейнджеры – из Техаса. Кроме этого. Он заходил к нам прошлым вечером, расспрашивал, задавал разные вопросы. Пытался узнать твое отношение к янки, имея в виду твою мать и все такое... Ну, я притворилась настоящей тупицей. Не выудив у меня никакой информации, он уехал. – Нет, – ответил Чарли, – не уехал. – Удивившись, что его шея сразу же перестала зудеть, как только он узнал, откуда взялось это ощущение, Чарли схватил Луанну за руку и быстро потащил в дом. Выяснив все, что она знала, он понял, что чувствовал бы себя лучше, если б стоял спиной к стене и лицом к двери. – Милый, тебе не нужно меня тащить. Ты же знаешь, что в моей комнате ты – самый желанный гость. Сейчас немного рановато для бизнеса, но я всегда готова дать пристанище другу. – Не сейчас, Луанна, – произнес Чарли рассеянно, направился к бару и налил себе виски. – Уж если ты себе наливаешь ковбойский коктейль, то налей и мне, – попросила Луанна. Чарли пожал плечами и налил ей тоже. Забрав оба стакана, он отнес их на столик, откуда хорошо просматривалась входная дверь, и сел спиной к стене. – Расскажи-ка мне об этом рейнджере. Расскажи все и быстро. Анжелина не успела войти в магазин, как кто-то произнес имя Чарли. Из любопытства она поглядела через окно на улицу и увидела, как ярко одетая женщина, выставляя напоказ грудь и ноги в чулках больше, чем кто-нибудь когда-нибудь в присутствии Анжелины, обняла Чарли и поцеловала его. Они поговорили несколько минут, потом Чарли схватил ее за руку и затащил в дом. Анжелина не была настолько наивной, чтобы не знать, куда они пошли и что произойдет потом. Но ее удивило другое, – она почувствовала пронзившую ее грудь боль. Анжелина отвернулась от окна и принялась бесцельно бродить по магазину. Ей надо было выбрать и купить себе платье для поездки в монастырь, но она никак не могла сосредоточиться. Ее воображение то и дело возвращалось к Чарли, целующего ту женщину. При этой мысли Анжелина резко выпрямилась, ее спина стала прямой и жесткой. Что же могло заставить ее размышлять о таких грешных вещах? Заставив себя не думать о Чарли, Анжелина прошла в небольшую секцию готовой одежды в глубине торгового зала и попыталась выбрать что-нибудь подходящее. Тем временем вошел еще один покупатель и заговорил с приказчиком. Анжелина продолжала перебирать одежду, пока ее внимание не привлекло произнесенное им имя Неторопливо она повесила обратно платье, которое рассматривала, и обернулась. Разговаривавших мужчин отделяла от нее стойка с рулонами тканей. Стоило ей придвинуться ближе, и она смогла слышать все, о чем они говорили. – Не могу сказать, что я знаю кого-нибудь с таким именем, – ответил приказчик. – Крупный мужчина, – сказал пришедший, – ездит на белой лошади. Анжелина замерла при звуке его голоса, лишенного типичного для Техаса слегка гнусавого южного выговора. Напротив, речь посетителя звучала отрывисто и плоско. – Многие ездят на белых лошадях, – ответил приказчик. – Если бы вам довелось увидеть этого человека, то вы бы его наверняка запомнили. У него длинные волосы особого золотисто-серебряного цвета. А его голос, – ну, если бы вы услышали его однажды, то всегда узнавали бы по нему Чарли Колтрейна. Анжелина вздрогнула от такого подробного и точного описания. Она решила, что должна немедленно выбраться отсюда и предупредить Чарли. Бросив беглый взгляд на заднюю часть зала и убедившись, что позади стойки с платьями есть еще одна дверь, она потихоньку направилась к выходу. – Я видел человека, недавно приехавшего на большом белом коне. Направился к платной конюшне. Анжелине больше ничего и не понадобилось слышать. Она пулей выбежала через заднюю дверь и помчалась через улицу к дому, где видела Чарли в последний раз. Ворвавшись через парадную дверь в публичный дом «Блю-Крик», она громко позвала: – Чарли! – и остановилась, как вкопанная, при виде своего попутчика, мирно сидящего за выпивкой и болтающего с той женщиной, с которой он целовался на улице. При ее внезапном появлении Чарли вскочил на ноги, вытащил револьвер и направил его на нее. Рассмотрев, что это она, он принял сердитый вид и убрал револьвер в кобуру. – Черт возьми, Анжелина, больше так не делайте. Я же мог подстрелить вас. Она не обратила внимания на его слова. – Я только что подслушала разговор полицейского или «охотника за головами», говорившего с человеком из магазина. Они меня не видели. Он ищет вас, Чарли. Думаю, вам лучше уехать из города. – Да. Я как раз собирался. Луанна рассказала, что мое лицо красуется во всех здешних заведениях. Анжелина не преминула рассмотреть Луанну поближе и покраснела от жадного любопытства, которое увидела в глазах этой женщины. – Чарли, а кто эта малышка? – спросила Луанна. – Немного старовата, чтобы быть твоей дочерью. – Она нахмурилась. – Черт, неужели это твоя подружка? Она для тебя не слишком молода? – Помолчи, Луанна, – прорычал Чарли. – Она – не моя подружка. Я просто сопровождаю ее в монастырь. – Так она монашенка? – Слова Луанны прервал саркастический смешок. – Еще нет, – огрызнулся Чарли. Он насупился, глядя на Анжелину, потом прошел мимо нее к окну и выглянул. – Проклятие, – проговорил он спокойным тоном. – Что? – спросила Анжелина, взволнованная отсутствием эмоций, обычных при таких ругательствах. – Сюда направляется человек. Должно быть, он и есть тот самый приятель-рейнджер. – Уходите! – почти выкрикнула Анжелина, потянув его за рукав. – Мы его как-нибудь задержим. Только уходите. Чарли повернулся к ней с выражением грустного удивления на лице: – Вы что, собираетесь лгать ради меня, сестра? Я тронут. – Да перестаньте же, – прошипела она. – Он же может вас убить, а вам все смешно. Вы что, сошли с ума? – Вовсе нет, просто пользуюсь случаем. Единственный способ выжить – это убить врага раньше, чем он убьет тебя. Это на тот случай, если вы не можете выбраться из города достаточно быстро. Сердце Анжелины забилось так сильно, что ей показалось – оно вот-вот разорвется. Она никак не могла взять в толк, как Чарли может стоять перед ней совершенно спокойно и рассуждать, убить ли ему человека или быть убитым самому. Ей хотелось кричать, топать ногами, колотить его в грудь. Делать все, что угодно, лишь бы заставить Чарли прислушаться к ней и отвести беду. – Вы, двое, перестаньте-ка пререкаться и поднимайтесь наверх, – вмешалась Луанна. – Зачем? – почти одновременно спросили Чарли и Анжелина, все еще поглощенные спором. – У меня есть идея, как избавиться от того, чтобы и меня не подстрелили заодно с вами. Отправляйтесь-ка наверх и быстро ложитесь в постель. – Простите? – спросила Анжелина, недоуменно взглянув на Лузину. Анжелина опять посмотрела на Чарли. Горящим, нетерпеливым взглядом он смотрел в окно и уже взводил револьвер. Он хотел опередить полицейского и выстрелить первым, но она намеревалась не допустить этого. Она готова была приложить все свои силы, чтобы никого не убили, особенно если это касается человека, спасшего ей жизнь. Анжелина схватила Чарли за рукав и потащила его за собой: – Пойдем. По крайней мере, попробуем то, что она предлагает. Чарли продолжал колебаться, и она снова дернула его. В конце концов, с явным нежеланием он позволил ей повести себя наверх. – Никак не ожидал, что вам когда-нибудь придется приглашать меня наверх в публичном доме, сестра, – заметил он с грустным сарказмом. – Перестань дразнить девушку, Колтрейн, и поднимайся, – распорядилась Луанна. – А ты, – она указала на Анжелину, – снимай эту жуткую одежду. Снимай с себя все, до сорочки, и тоже полезай в постель. – Я пришлю к вам на помощь кого-нибудь из своих парней. Ты должна притвориться, что он – твой посетитель. Надеюсь, хоть с этим ты справишься? Только теперь до Анжелины дошло, что придумала Луанна. Такой план может сработать, если только она справится со своей ролью. Топот сапог по дощатому настилу крыльца, наконец, заставил ее решиться. Она кивнула и заторопилась вверх по лестнице, крепко сжимая руку Чарли. Понимая, что времени на робость и благопристойность не осталось, Анжелина сбросила мужскую одежду и ногой затолкала ее под кровать. Чарли уже лежал под одеялом. Она приподняла одеяло, немного застеснявшись его взгляда, задержавшегося на ее едва прикрытых грудях. Дверь в комнату распахнулась. Человек в дверях, глядя на нее, расплылся в улыбке, обнажив крупные белые зубы, не стесняясь своего обнаженного торса и длинных красных подштанников. Он казался горой мускулов. – Меня зовут Джозеф. Мне сказали, вам нужна моя скромная помощь. При звуке шагов на лестнице его лицо посерьезнело, он оглянулся и быстро вошел, прикрывая за собой дверь. – Времени на разговоры нет. Полезай в постель. Анжелина последовала его совету, а Джозеф скользнул под одеяло с другой стороны так, что Чарли оказался зажатым между ними. Несмотря на охвативший ее страх, ей приятно было ощущать тепло, исходящее от прижавшегося к ней Чарли. Джозеф протянул руку и выдернул шпильки из ее волос как раз в тот момент, когда дверь снова распахнулась. Анжелина издала вполне естественно прозвучавший вскрик удивления и повернулась к вошедшему. Это был высокий мужчина, крепкий как длиннорогий бык, которых так много в Техасе. Эти животные выживают в любых условиях и при этом успешно размножаются. Человек казался таким же. Он вошел в комнату так уверенно, будто в свою, и остановился возле кровати. Чтобы заглянуть ему в лицо, Анжелине пришлось откинуть голову назад. – Мисс, – поздоровался он и снял шляпу. Его волосы показались ей странными – неопределенного соломенного цвета, местами переходящего в каштановый. Но глаза своим оттенком напоминали голубое техасское небо в неистово жаркое летнее утро. – Кто ты такой, черт возьми? – прорычал Джозеф. – Дрю Уинстон. Услышав голос вошедшего, Чарли напрягся, прижимаясь к Анжелине. Чтобы не вскрикнуть, она прикусила губу, в страхе подумав, что Чарли собирается выскочить и пристрелить его на месте. – Мне наплевать, как тебя зовут, – сказал Джозеф. – Меня интересует, какого черта ты здесь делаешь? – Ищу мужчину. Высокого, с золотистыми волосами. – Его здесь нет, как видишь, – убедительно огрызнулся Джозеф. – А теперь убирайся. Ей заплачено за час и я хочу использовать все свое время. – Вы не против, если я осмотрюсь? – Пока Уинстон говорил, его острый взгляд полицейского пристально осматривал комнату. Джозеф сел в постели, расправив мускулистые руки и грудь, чтобы своей силой произвести впечатление, и пристально поглядел на Уинстона. – Черт, конечно, я возражаю. Не нуждаюсь ни в каких зрителях. А теперь давай... – Успокойтесь, мистер. Может быть, он забежал сюда еще до того, как вы пришли, и спрятался. – А может, он давно уже вышел через заднюю дверь, пока ты тут валяешь дурака? Сквозь открытое окно донесся тяжелый топот копыт. Уинстон на секунду замер, но почти тут же оказался у окна. – Черт, это он. – Обернувшись и кивнув Анжелине: – Приношу свои извинения, мисс, – рейнджер торопливо выбежал на лестницу. Анжелина затаила дыхание, прислушиваясь к частому стуку шагов по ступенькам и дальше на улицу. Чарли нетерпеливо заерзал под простыней. Его волосы защекотали ей руку, и она вздрогнула: неожиданно возникло желание перебирать пряди его волос пальцами, отпуская их одну за другой. Она кусала нижнюю губу, чтобы удержаться от стона. Джозеф прошел к окну и выглянул наружу. – Он уезжает. Можешь вылезать. Чарли рывком скинул с головы простыню и глубоко вздохнул. Он встретился взглядом с Анжелиной, и уголок его рта пополз вверх в грустном подобии улыбки. Сердце девушки от пережитого волнения все еще продолжало колотиться так сильно, что у нее не хватило сил ответить ему тем же. Наверное, на ее лице читались какие-то мысли, ибо Чарли неожиданно провел рукой по ее распущенным волосам, отодвигая их с бровей удивительно нежным жестом. Потом, словно чувствуя недовольство самим собой, он пробормотал что-то и встал с кровати. В дверях появилась Луанна. – За кем он погнался? – спросил Чарли. – Да за одним из моих барменов, поехавшем на твоем коне. – Жестом она дала Джозефу понять, что он может уйти. Джозеф кивком попрощался с Чарли и Анжелиной и вышел. Тогда Луанна продолжила: – Мой парень уведет его подальше от города, оторвется от него, вернется назад по своим следам и тогда ты сможешь прыгнуть на своего Гейба и испариться. – Надеюсь, твой парень справится с Гейбом. Ты же знаешь, какой он... – Знаю я, какие у тебя лошади. Не волнуйся. Я ему сказала не надевать шпоры. Так что он не причинит вреда твоему драгоценному Гейбу. – Гейб? – переспросила Анжелина. – Да, мой конь. Я ведь никогда не пользуюсь шпорами, когда езжу на лошадях. Они от шпор становятся нервными. Анжелина понимающе кивнула. Она получила ответ на вопрос, мучивший ее эти дни. – И вы назвали своего коня Гейб? Луанна улыбнулась: – На самом деле он назвал его Гэбриэл. Он всех своих коней называет Гэбриэл, в честь архангела. Анжелина нахмурилась: – Но это же святотатство. Чарли застонал: – Черт меня побери, сестра. Я же начал так поступать почти ребенком. А теперь это просто стало привычкой. – Что правда, то правда, – вступила в разговор Луанна. Ее цепкий взгляд с большим интересом поочередно устремлялся то на Чарли, то на Анжелину. – Когда мы оба еще были молоды, Чарли надоедало, как все вокруг говорили ему, что он похож на архангела, и тогда он стал называть этим именем своих лошадей. Мне помнится, он как-то сказал, что из него такой же ангел, как из коня... – Луанна, – рявкнул Чарли, одернув ее на полуслове, – думаю, нам не стоит вдаваться в подробности. Луанна взглянула на Анжелину, и ее губы причудливо изогнулись от предвкушаемого удовольствия. – Конечно, не стоит. Мы же не хотим, чтобы сестра подумала о тебе плохо, ведь так? – Она задумчивым взглядом обвела Анжелину, скользнув по ней сверху вниз. – Боюсь, что мне придется подыскать тебе какое-нибудь платье, девочка. Нельзя же тебе вечно щеголять в его одежде. Да, я еще посмотрю, что у нас осталось из еды, чтобы вы поели. – Спасибо, Луанна, – сказал Чарли. – Пустяки. Старым друзьям лучше держаться друг друга. Она вышла, одарив Чарли томной улыбкой, не оставившей в Анжелине сомнений в том, какого рода «старыми друзьями» были Луанна и Чарли. Вспышка внезапной ревности удивила и потрясла Анжелину. – Анжелина... – Чарли сел рядом с нею на кровать и взял ее руки в свои. Стоило ей только взглянуть в черные глубины его глаз, как она тут же в них утонула. – Я так благодарен, что вы меня спасли. Вам не следовало так рисковать. – Я чувствовала, что должна так поступить. Она поймала себя на том, что ее восхищает длина его ресниц. Где-то в дальнем уголке ее сознания вертелась мысль, что она, полуодетая, сидит на постели в публичном доме рядом с преступником. Ей бы давно следовало упасть в обморок от своих нынешних чувств, нарушающих ее душевный покой и монастырские правила. Ее набожная мать, конечно же, уже давно лежала бы без сознания. А ею – вместо этого – овладело полуобморочное состояние совсем иного свойства. Не в силах справиться со своими желаниями и ощущениями, Анжелина дотронулась до волос Чарли так, как ей хотелось сделать это совсем недавно. Мягкие... и точно такие, как она о них думала, такого необыкновенно красивого цвета... Теперь ей стало понятно, почему он прятал их под шляпой, – он не хотел, чтобы его узнавали. Немного поколебавшись, Анжелина в первый раз в своей жизни перестала обращать внимание на голос разума и отдалась во власть чувств. Она задумчиво водила пальчиками по его лицу, удивляясь контрасту жесткой щетины на небритых щеках и шелковистой мягкости его волос. Он неотрывно смотрел на нее, замерев в напряженной позе. Когда пальчики опустились на его горло, едва касаясь безупречно чистой и мягкой, несмотря на скрывавшуюся под ней былую рану, кожи, он поймал ее руку и сжал. – Я сделала вам больно? – шепотом спросила она, широко раскрыв глаза. Его губы скривились в уже знакомую ей полуулыбку. Он поднял пойманную руку к губам и горячо поцеловал в середину ладони. – Вы заставляете меня страдать, Анжелина. Вы раните меня так глубоко и жестоко, что от этого я не могу дышать. Приглушенно выругавшись, он стал медленно притягивать ее к себе, глядя в лицо и пытаясь уловить первые признаки сопротивления. Но Анжелине и не хотелось сопротивляться. Она с готовностью придвигалась к нему, упиваясь тем, что его твердые, мозолистые ладони ласково и осторожно охватывают ее лицо. Он прикоснулся к ее губам так нежно, будто боялся, что она вдруг рассыплется. А она уже рассыпалась – рассыпалась от желания, такого нового для нее, такого необъятного, что от его силы Анжелина задрожала. Отвечая на поцелуй Чарли, она обвила его шею руками и выгнулась, прижавшись к нему всем телом в инстинктивном порыве к запретному. Он замер от удивления, и в какое-то мгновение Анжелина испугалась, что он от нее отстранится. Повинуясь своему нараставшему желанию, которого еще не понимала, но которому не могла противиться, она обняла его еще крепче. Потом она стала опускаться, падать навзничь на постель, чувствуя, как горячее тело накрыло ее. |
||
|