Ким Лоренс До любви один шаг

Глава 1

Лайам Рафферти обалдело уставился на растянувшуюся рядом с ним фигуру и рассеянно провел ладонью по растрепанным темным волосам. В профиль ее нос оказался курносым с легкой россыпью веснушек. Кончики длинных темных ресниц отливали золотом. Он знал, что, когда они поднимутся, глаза будут зелеными с бронзовой каемкой…

Это когда она проснется… Лайам поднес кулак ко рту и впился в него зубами, стараясь подавить стон. Вдруг спящая зашевелилась, перевернулась на спину, закинув руки за голову и зарывшись пальцами в длинные, до плеч, тициановские кудри, вздыбившиеся вокруг маленькой головки. Гибкие движения тонкого тела заставили соскользнуть простыню.

Лайам, уже готовый совершить что-нибудь разумное и решительное, ну хотя бы натянуть на себя одежду, остановился. Самому придирчивому критику не удалось бы найти недостатков в этой груди, а Лайам вовсе не был придирчивым. Молочно-бледная кожа, пикантные веснушки около сосков… Как раз чтобы заполнить ладонь… Тихо, тихо, парень! Он решительно изгнал воспоминание. Без паники, думай, будь умным и спокойным. А если все-таки попробовать одеться?.. Поздно! Она уже открыла заспанные глаза.

Щедрые губы Джо Смит расплылись в мечтательной улыбке.

— Привет, Лайам, — пробормотала она сонным голосом и осеклась. — Лайам. — Она пробежала глазами по его загорелому торсу и неожиданно сдавленно пискнула:

— Мы это не?.. — Голос сорвался на крик:

— Сделали!

Вот и оставайся тут спокойным! Лайам почувствовал, что теряет самообладание. Что-то в последнее время он теряет его слишком часто! Джо проследила за его взглядом и дернула простыню до самого подбородка, посмотрев на Лайама как на самого гнусного осквернителя невинности.

— Постарайся взглянуть на все трезво, Джо. Не так уж это ужасно.

— Не так ужасно?! — Она порозовела. Он что, с ума сошел? Это не просто ужасно — это катастрофа.

— Понимаю, ты меня ненавидишь. Не стану оправдываться… — начал он, чувствуя себя абсолютно несчастным.

— Не говори глупостей, вовсе я тебя не ненавижу, — нетерпеливо отозвалась она.

До чего все-таки мужики бывают иногда тупыми. Даже Лайам. Он что, не понимает, что теперь все уже не так, как было? Прошедшего не вернуть никогда. Они бросили на ветер нечто драгоценное и редкостное ради минуты!.. Хотя… надо честно признать, в первый раз это длилось гораздо более минуты. Ну а во второй! Ее обдало жаром, лицо порозовело.

— Нет? — Ну, слава Богу. Он облегченно вздохнул, однако голубые глаза все еще глядели с опаской. — Даже если бы ненавидела, я бы тебя понял. — Лайам твердо решил взять ответственность на себя. — Я воспользовался твоим крайне уязвимым положением.

— Что-то я не помню, чтобы отбивалась от тебя палкой, — сухо ответила Джо.

Лайам кашлянул и отвел наконец взгляд. Так она и знала — ему даже смотреть на нее не хочется. Боже, что они наделали! Безумно глупо оступились, и вот дружба, длившаяся всю жизнь, опошлена и осквернена.

— Не в этом дело, — натянутым голосом произнес он, — виноват я.

— Нет, вы только послушайте! Он виноват! Голый Лайам Рафферти в роли героя мелодрамы времен королевы Виктории!

Волнение не помешало Джо отметить про себя поразительную красоту его тела. Разумеется, чисто эстетически. Она повертелась и села, укрывшись, как палаткой, тонкой простыней.

— О Господи, Джо! Но я же пытаюсь принести извинения! — Лайам еле сдерживал раздражение.

— Какая прелесть!

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду… это было ужасно, да? — Нижняя губа у нее предательски дрогнула.

— Ты же знаешь, Джо, что это не так.

Теперь ей пришлось отвести взгляд.

— Правильно. Было хорошо, отлично… — Она замолкла и в отчаянии прикрыла глаза. Интересно, какое все-таки впечатление она на него производит?

Деревянное изголовье заскрипело, когда Лайам уперся в него спиной.

— Ты что, Джо, плачешь, что ли?

— Еще не хватало! — Она не покажет ему своей слабости.

Джо всегда твердо отрицала мнение, что между мужчиной и женщиной не может быть платонических отношений. Лайам был ее лучшим другом. То, что он был еще и мужчина, отходило на второй план. Обстоятельства свели их вместе чуть не с рождения. Их дома стояли почти рядом, их матери дружили со школьных лет. Ее отец был ветеринаром, его — держал конный завод. Когда они выросли и занялись каждый своим делом, их дружбы это не ослабило.

Она почувствовала, как его рука скользнула по изголовью над се плечами и вдруг остановилась. Ей очень захотелось плакать. Их дружба всегда допускала прикосновение. То, что теперь Лайаму приходится думать, прежде чем коснуться ее, и он решает этого не делать, печально отражало изменившееся положение вещей…

— Все началось, когда я обнял тебя, — сердито напомнил он.

Значит, он все еще читает ее мысли. Не все изменилось.

— Этот сукин сын тебя обидел, а мне так захотелось тебя утешить… И вот что я натворил! — Он с силой стукнул кулаком в свою ладонь, и Джо подскочила от хлопка.

А ведь он утешил ее. Еще как утешил!

— Ты сам пытался прекратить. — Она почувствовала, как щеки заливает краска стыда. — Я не дала. — Интересно, осталась ли хоть одна пуговица на его рубашке? Она вздрогнула, вспомнив, как срывала с него одежду.

— Мужчина не имеет права так злоупотреблять женщиной, — упорно твердил он.

— Крыса ты, негодяй, вонючка. Вот тебе! Теперь доволен? Теперь тебе стало легче? — не выдержала она. — Тебе так хочется быть благородным, что ты готов испортить нашу дружбу? В конце концов, мы же не собираемся заниматься этим каждый день!

Все это, конечно, махание после драки кулаками, и все же он мог бы не смеяться так откровенно. Хоть бы для виду задумался над ситуацией!

— Ты права, Джо. — Его рука наконец обвила ее плечи. Но Джо не прильнула к нему. — Нам надо просто забыть об этом. — В его интонации сквозило явное облегчение.

Случись это при других обстоятельствах, Джо не сомневалась, что так и поступила бы. Но судьба решила все по-своему.

— Хорошо прогулялась, детка?

— Спасибо, папа, замечательно. — На пляже дул ветер, и у нее разрумянились щеки. — Я зашла дальше, чем собиралась. — Она дернула липучку на штормовке и откинула назад волосы. — Когда они ждут нас?

— В полвосьмого. Но если ты устала…

— Не трепыхайся, пап, будь ангелом, — взмолилась она. Эта заботливость уже начинала раздражать.

— Тебе надо больше отдыхать, — возразил он, озабоченно сдвинув брови.

— Я и отдыхаю. Еще немного, и совсем размякну. — Она засмеялась и пошла наверх, перебирая в уме гардероб — требовалось что-нибудь подходящее для абсолютно неторжественного ужина. В ближайшем будущем ей придется серьезно заняться обновками.

Джо решила, что свободная блуза цвета зеленого яблока как раз подойдет, поскольку прикроет множество грехов. Тут она заметила шестнадцатилетнюю сестренку в крошечной мини-юбке и с топом из тонкой лапши, обнажившим загорелую поясницу, и в высоких сапогах на платформе, делавших ее ноги бесконечно длинными. Джо сразу показалась самой себе ужасно старой и огромной, как дом.

— Не замерзнешь, Джесси? — как будто невзначай спросил Билл Смит, с мученическим выражением отводя глаза от вызывающего туалета дочери.

Джесси обменялась ухмылками со старшей сестрой.

— До чего тонко выражается. А ты что скажешь, Джо? — И она покружилась.

— Отлично выглядишь, Джесси, — искренне ответила та.

— Да, знаю. — Джесси победно взглянула в зеркало. — А ты, Джо, как будто расползлась немного, извини меня, конечно.

— Джесси! — Билл Смит бросил на дочь возмущенный взгляд.

— Я шучу, пап, шучу. — Плечи у Джесси тряслись от смеха.

— Дай-ка взгляну на тебя.

Тетя Мэгги положила руки на плечи Джо и вгляделась ей в лицо острым взглядом. Джо покорно ждала.

— Ну как, сойдет?

— Тебе бы все улыбаться. А вот твоя мама, царствие ей небесное, наверняка надеялась, что я за тобой присмотрю. Верно, Пат?

— Безусловно, но не заставляй людей стоять в прихожей. Заходите же.

Огонь в камине викторианской гостиной с высоким потолком согревал, как и улыбки хозяев. Тетя Мэгги была лучшей подругой матери, и этот дом был для Джо с детства родным.

— Джо, — закричала Джесси, первой влетая в гостиную, — почему ты не сказала, что здесь будет Лайам?

— Я не знала, — пролепетала Джо, уже влекомая через порог крепкой направляющей рукой дяди Патрика.

— Она и словом не обмолвилась. — Джесси повисла на шее сногсшибательного сына тети Мэгги и дяди Патрика. — А мы-то думали, что ты за «железным занавесом». Копаешься там во всякой бяке и разоблачаешь негодников. — Она взъерошила его длинные, до плеч, волнистые темные волосы и нежно улыбнулась. Джесси недавно пришла к заключению, что взрослые мужчины умопомрачительны, а Лайаму небось уже никак не меньше тридцати.

— «Железный занавес» с некоторых пор успел раствориться. — Он твердо поставил ее на ноги. — Вас что, уже ничему не учат в школе?

Джо завороженно смотрела, как ее отец делает шаг вперед и жмет руку высокому парню, стоявшему к ней спиной.

— Пат говорил, что ты копаешься в московских архивах. Готовишь что-нибудь интересное?

— Возможно, — непринужденно отозвался Лайам. — Но пока еще рано об этом говорить.

— Я читал твою статью о рабочих условиях в лагерях для беженцев. Выдающийся материал.

— Я работал с лучшим фотографом.

— Он такой скромник, — любовно произнесла Мэгги Рафферти. Она не без оснований гордилась сыном — журналистом высшего класса. Последняя его книга оставалась в списке бестселлеров в течение трех месяцев, а для серьезного исследования это было неплохо.

— Ничего себе скромник! — ласково усмехнулся дядя Пат.

Лайам обернулся, услышав насмешку отца, и тут впервые заметил Джо. Улыбка как будто застыла у него на лице, словно ему на мгновение парализовало мышцы. Джо отметила вымученность гримасы и позавидовала самообладанию Лайама. Он-то знал, что встретит ее. Все было так смехотворно, что она чуть не расхохоталась. Нет, Джо, сейчас не время для истерических припадков.

С того знаменательного утра они встретились впервые. Все вышло само собой: его работа предполагала кочевой образ жизни, не видеться по несколько месяцев подряд было в порядке вещей. Они переписывались, переговаривались по телефону как ни в чем не бывало. Тон задавал он. Наверное, с его точки зрения, все было в порядке.

Лайам быстро пришел в себя. Он подошел и поцеловал Джо в обе щеки, затем отодвинул ее на длину вытянутой руки, как только что сделала его мать, и ласково вгляделся в ее лицо.

— Ты в самом деле немного располнела, Джо. У тебя округлилось лицо, — сказал он, еле заметно хмурясь. — Тебе это идет, — закончил он с улыбкой. В былые времена он часто подтрунивал над ее хрупким телосложением.

— Еще бы ей не располнеть. Не смеши нас, снисходительно вставила его мать.

— А мне сделали выговор за то, что я ей сказала, что она толстая, — возмущенно заметила Джесси, опускаясь в кресло и запихивая в рот пригоршню орехов.

— Она не толстая, — укоризненно поправил ее отец.

— Пока нет! — фыркнула Джесси.

— На первых порах, когда Мэри вынашивала Джесси, она была размером с дом, но с тобой она довольно долго сохраняла фигуру. Наверное, и у тебя с первенцем так получится. — Билл хмуро поглядел на младшую дочь:

— Ты перебьешь себе аппетит.

Никто ни в чем не сомневался! Ну конечно же, все были уверены, что Лайам в курсе. А как же иначе? Джо подумала, что рано или поздно ей все равно пришлось бы затронуть эту тему, но только не сейчас.

В этот момент Лайам машинально отступил на шаг, и его взгляд упал на ее талию, еще почти не изменившуюся.

— Боже мой, — произнес он сдавленно, — да ты же беременна!

— Он не знал, — молниеносно откомментировала Джесси. — А я думала, вы друг другу все рассказываете.

— Похоже, не все, — мрачно отозвался Лайам.

— Ну что ж, теперь и тебе известно, — непринужденно подхватила Джо и замолчала, увидев, как побелели у него поджатые губы.

— В последнюю очередь. Хотя моя роль здесь, кажется, не последняя. — Его голос показался Джо до странности незнакомым.

— Выпьешь, Билл? У тебя, конечно, сегодня выходной, но мне очень хотелось бы, чтобы ты до ужина взглянул на жеребенка, — сказал Пат Рафферти, не подозревая, какие тучи собираются на горизонте. — Чего вам налить, девочки?

— Джин с тоником, — невозмутимо произнесла Джесси.

— Пат, дай ей кока-колу, — крикнул Билл.

— Ну, кока-колу так кока-колу, — философски отозвалась Джесси.

— Как ты могла, Джо? — Голос Лайама, дрожащий от волнения, нарушил нормальное течение общей болтовни. Взгляды присутствующих обратились сначала к ней, потом к нему.

— Мне бы не хотелось обсуждать это сейчас. — Только без сцен, ради Бога.

Но Лайам отклонил мольбу, стоявшую у нее в глазах.

Почему она никогда не замечала, каким жестким и даже жестоким может быть у него лицо? Ее охватила дрожь. Испугаться Лайама? Бред.

— Ну что ты, парень? Понимаю, это несколько неожиданно, но, в конце концов, это не наше дело, не так ли? — Пат успокоительно положил руку на плечо сына.

Лайам на мгновение отвел взгляд от Джо и гневно взглянул на отца.

— Я полагаю, мой ребенок — это мое дело. Тебе не кажется?

Наступила оглушительная тишина, и вдруг все заговорили разом.

— Я снова стану бабушкой, — еле слышно произнесла Мэгги и опустилась в кресло.

У Джесси от любопытства горели глаза.

— Я знала, что они все вдвоем делают, но чтоб еще и это!

— Джессика, прекрати! — рявкнул Билл.

— Это правда, Лайам? — медленно спросил Пат и тряхнул головой, словно не веря.

— Спроси у Джо.

Ледяной взгляд голубых глаз не оставил ей выбора.

— Я не прощу тебе этого до конца своей жизни! задыхаясь от ярости, проговорила она.

— Это может оказаться не так уж не скоро, мрачно огрызнулся он.

Мэгги вскочила на ноги и хлопнула в ладоши.

— Я так рада, — заявила она, обливаясь слезами. — Я всегда чувствовала, что вы созданы друг для друга. — Она порывисто обняла Джо. — Наконец-то ты и он! Бабушка. Не могу поверить.

— Я и сам с трудом верю, мама. — Лайам еще раз злобно посмотрел на Джо.

Мэгги оторвалась от нее и прижала сына к материнской груди.

— Когда свадьба? — всхлипывая, спросила она.

— Свадьба? — Вопрос сбил его с ног, как хороший нокаут. Джо показалось, что она слышит треск костей. Ах ты, ханжа, свинья ты этакая, ну, погоди!

— Правда, Лайам. — Она подняла на него невинные глаза. — Когда ты сделаешь из меня порядочную женщину?

— Свадьба! — взвизгнула Джесси, на мгновение забыв о том, какая она уже взрослая. — Можно я буду подружкой невесты?

— Мне кажется, нам с Джо надо поговорить обо всем наедине.

— Ну, разумеется, конечно, наедине! Жаль, ты не подумал об этом раньше. Нам с тобой не о чем говорить, Лайам Рафферти. Потому что я не пошла бы за тебя замуж, даже если бы ты был последним мужчиной на земле! — Она перевела дыхание. — Это мой ребенок. Извини, тетя Мэгги, — сказала она, когда та снова залилась слезами. — Видишь, чего ты добился! — крикнула она, поворачиваясь к Лайаму. — Это все из-за тебя!

— Не думай, будто я снимаю с себя вину… Джо вскинула голову.

— А я и не думаю! Я вообще не собираюсь выяснять, кто виноват. Я хочу этого ребенка не потому, что несу за него ответственность, а потому… потому что люблю его! — Она прикрыла рукой трясущиеся губы, слезы не давали говорить.

— О Боже, Джо. — Его злоба испарилась. — Папа, можно мы пройдем в кабинет?

— Конечно, сынок. Только ты полегче, а то я тебя знаю.

Сын сверкнул глазами.

— За кого ты меня принимаешь? — Пат выразительно приподнял бровь, и Лайам стиснул зубы. — Понял. Поговорим, Джо?

Она вызывающе подняла подбородок, в глазах стояли слезы.

— Ну, если это так необходимо…

Лайам подошел к бюро и взял полупустую бутылку любимого пива отца.

— Хочешь? — Он протянул Джо стакан. — Ах да, забыл… — Его взгляд вновь упал на ее талию, и его заметно передернуло.

— Ты что, собираешься напиться?

— Я не думал об этом, но раз уж ты настаиваешь…

— Если ты еще будешь дерзить…

— Дерзить? — Он сделал несколько больших глотков. — Упаси бог! Но почему, черт побери, ты ничего мне не сказала, Джо? Ты писала о чем угодно: о работе, о новых обоях в ванной, о последнем уроке кулинарии… Наверное, тебе просто в голову не приходило, что мне было бы небезынтересно узнать, что я вот-вот стану отцом.

Этот сарказм ей не понравился.

— Похоже, ты вполне уверен, что ребенок твой. Уверен настолько, что решил объявить это обеим семьям сразу.

На его резко очерченных скулах выступила краска.

— Ты права, не надо было этого делать, — неохотно признал он. — Но сказать, что я был в шоке, значит ничего не сказать. А что касается того, мой или не мой… Единственный известный мне альтернативный кандидат — это Джастин Вуд, человек, органически неспособный на такую оплошность. Его реакция на уровне компьютера.

Джо вспыхнула.

— Извини, если не разделяю твоего издевательского отношения к предосторожности при подобных обстоятельствах.

Лайам дернул головой, будто ему дали пощечину — Я не всегда поступаю так неосмотрительно, процедил он сквозь зубы.

Джо вздохнула — так им ничего не добиться.

— Знаю, Лайам. — Она провела тыльной стороной ладони по взмокшему лбу. — И перестань ходить взад и вперед, меня мутит от этого.

Он метался, как зверь в клетке. Наверное, когда-нибудь в один прекрасный день Лайам решит, что уже пора бы подумать о семье и браке, но только не сейчас. Я не собираюсь держать тебя в клетке, Лайам, хотелось крикнуть ей.

— Я отец. — Не отводя взгляда от ее глаз, он сел на старый кожаный диван.

Джо торжественно кивнула головой и усилием воли сдержала слезы.

— Не делай этого, — взмолилась она, когда он стал трещать суставами сплетенных пальцев. Он тупо уставился на нее. — Заработаешь артрит. — Она коснулась его руки.

Лайам опустил глаза, разглядывая маленькую ручку у себя на руке.

— Предрассудки.

Он повернул ладони, и ее руки оказались зажатыми между ними. Джо с удивлением взглянула на него.

— Извини, что я тебе сразу всего не сказала. — Ее наконец прорвало. — Я хотела, но ведь такое не добавишь в качестве постскриптума к письму, верно? — Теперь у нее в голосе звучали мольба и надежда. Надежда, что он все поймет. — А что ты мог поделать? Я ведь все равно ни за что не сделала бы аборта. Так что в любом случае это моя проблема.

Ее первым порывом, едва она поняла, что беременна, было позвонить ему. Только почувствовать его объятия, услышать, что все будет хорошо. Так бывало всегда — при малейших затруднениях она бежала к Лайаму. И потребовалось немало силы воли, чтобы не схватиться за телефон или, пуще того, сесть на первый же самолет.

Лицо у Лайама стало опять жестким.

— Ты считаешь, я попросил бы тебя сделать аборт? За кого ты меня принимаешь, Джо? — Он медленно покачал головой.

— Такой вариант вообще не рассматривался, так что не имеет значения, за кого я тебя принимаю. — Она опять сникла.

— Это имеет значение для меня.

— Лайам, мне больно!

Он опустил взгляд и с удивлением увидел ее маленькие, хрупкие руки в беспощадных тисках своих пальцев.

— Извини. — Он тяжело дышал, грудь вздымалась и опускалась. Наконец он отпустил ее. — Я не позволю тебе отстранить меня, Джо.

— А с чего ты взял, будто я пытаюсь тебя отстранять? — Она произнесла это без запинки. — Конечно, это твой ребенок, и он или она будет знать об этом, и тебя будет знать, Лайам. Наша с тобой дружба всегда была очень важна для меня. — Голос у нее вдруг стал хриплым. — Но нам надо быть разумными. Ребенок не входил в наши планы. Ты не собирался становиться отцом. По крайней мере, моего ребенка. — Острая боль пронзила ее, но голос не дрогнул. — Я понимаю, мы не можем притворяться, будто ничего не произошло, но мы ведь и не можем сделать вид, будто внезапно влюбились друг в друга. — Она печально улыбнулась. — Хотя твоя мама была бы счастлива…

Доводы были неопровержимыми. И все-таки Лайам испытывал тягостное чувство неудовлетворенности.

— Тебе одной не справиться. Джо пожала плечами.

— Справляются же люди, даже при меньшей, чем у меня, поддержке родных.

— А как после… после?..

— Родов? — подсказала она. Он затряс головой, как будто сама мысль еще казалась ему не правдоподобной. — Не беспокойся, — мягко проговорила она, — ты привыкнешь. — Лайам диковато глянул на нее. — Я же привыкла. Я здорова и могу работать до конца. А потом я договорилась с друзьями насчет няни на троих.

— Ты уже все продумала? — Он смотрел на нее так, будто видел впервые.

— А что же мне, зарываться головой в песок?

— А тебе не приходило в голову, что я могу захотеть помочь?

— Ты? — Если она сейчас засмеется, у нее начнется истерика. — Из-звини, давай будем трезво смотреть на вещи. Твой образ жизни не очень приспособлен к воспитанию детей. Ребенка нельзя таскать с собой как багаж, тут еще кое-что требуется.

— Я догадываюсь.

— Не обижайся. В один прекрасный день ты встретишь кого-нибудь, с кем действительно захочешь завести ребенка. Может, и я кого-нибудь встречу…

— Какая ты вдруг стала умная!

— Я много читала.

— Вот как! Читала! — Он не мог скрыть сарказма. — Моя сестра тоже много читала. И выкинула всю библиотеку, когда ее сыну Найду исполнилось полгода. У младенцев свои правила.

Здесь он прав: как всегда, точно угадал ее сомнения и страхи.

— Я человек гибкий.

— Ну да, и поэтому изо всех сил держишься за работу, которая заставляет тебя вести почти монашеский образ жизни. Случайно не в этом году они обещали принять тебя в члены компании? И не из-за этого ли ты потеряла своего бесценного Джастина? Тебе некогда было лелеять его непомерное самолюбие. Так когда же ты собираешься заниматься ребенком?

— Положим, даже у монахинь бывают выходные. Это я точно знаю.

Лайам закрыл глаза и стукнул себя кулаком по лбу.

— Ах, Джо, что я с тобой сделал? С твоей карьерой, с твоими планами. Я же знаю, сколько у тебя было надежд!..

— Не забывай, я в этом тоже поучаствовала.

— Это я помню.

Под тяжелым взглядом его немигающих глаз у нее сжалось горло, а конечности отяжелели и перестали слушаться.

— Бесполезно оплакивать убежавшее молоко, проговорила она с напускной жизнерадостностью.

— Свежие у тебя сравнения.

— Не надо острить, Лайам. В конце концов все сводится к тому, что мы с тобой совершили ошибку, и я не допущу, чтобы мой ребенок страдал из-за нее. Вот и все.

— Ошибку. — (Она не поняла, откуда у него в голосе появилась горечь.) — А как воспринял это твой отец?

— Он считает, что, будь жива мама, такого бы не случилось. — Джо вздохнула, и на ее гладком лбу проступила морщинка. — Похоже, все за меня жутко волнуются. Но я же не дурочка, я обдумала все трудности. Последняя трудность — это ты. Остальным придется мириться с моими решениями.

— Не обязательно превращать это в войну, Джо.

— Я тоже так подумала, — сказала она, но уже не так уверенно: Лайам способен навязать ей свою волю. И она не должна позволить ему сделать это.

— Я просто хочу поддержать тебя. — Он стиснул зубы, увидев недоверие на ее лице. — Ты больше не одна.

— Не думаю, что Сюзанну это обрадует.

— Сюзанну?

— Да, о которой ты писал в каждом письме весь прошлый месяц.

— Ах… эту Сюзанну.

Румянец, появившийся на его щеках, скорее всего, означал, что это серьезно. Я рада за него, добродетельно подумала Джо.

— Могут возникнуть осложнения, если она узнает, что ты готовишься стать отцом, — сухо заметила она.

— Черт, Джо, я все еще не могу поверить, хрипло произнес Лайам.

Джо с сочувствием отметила его несколько растерянный вид.

— Такое не сразу доходит, — признала она. Казалось, он еще не пришел в себя. Ей легко было понять его.

— Ты здорова? То есть все в порядке? — Он уставился на еще не успевший вырасти животик.

— Доктор говорит, что все развивается нормально.

— Я хотел сказать, ты-то как?

— Меня все еще тошнит, и похоже, что для того, чтобы выспаться, мне нужно четырнадцать часов в сутки. В остальном…

— Боже мой. Неудивительно, что папа и дядя Билл смотрели на меня как на пещерного человека.

— Полагаю, твоя репутация поборника нравственности от этого не рухнет. Лайам заскрежетал зубами.

— Я говорю не о репутации, а о том, что ты пережила одна! Что с тобой? Почему ты решила выставить меня шалопаем, не способным принять ответственность?

— Считай, что дело в моих гормонах. По крайней мере, я так считаю. Они меня довели до этого, так пусть приносят пользу, — сострила она, немного нервничая.

— Это я довел тебя, а не гормоны. Джо нахмурилась.

— Надеюсь, ты не станешь предлагать какую-нибудь глупость, вроде женитьбы? — настороженно спросила она. — Я многим готова пожертвовать ради своего ребенка, но всему есть предел.

Наступило молчание, во время которого Лайам как-то странно посмотрел на нее.

— В иных кругах меня считают завидной партией, — наконец сказал он.

Она с облегчением рассмеялась: юмор ему не изменил.

— Я слишком хорошо тебя знаю. Надеюсь, ты будешь вести себя разумно.

— Разумно? То есть не сделаю тебе предложения?

— Вот именно. — Она сморщила носик. — Конечно, существует и платонический брак, основанный на дружбе, по взаимному согласию… Но мне, знаешь, хотелось бы немного… огонька в супружеской жизни. Если я вообще когда-нибудь выйду замуж.

— Может, ты рассчитываешь высечь искру из Джастина Вуда? Я бы сказал, он относится к категории огнеупорных.

— Не понимаю, что ты имеешь против Джастина, — проворчала она.

— А я не понимаю, что ты в нем нашла! И никогда не понимал. И не знаю, чего ради ты за него заступаешься. Он ведь тебя послал после… сколько у вас продолжалось это ваше страстное увлечение?

— Ты прекрасно знаешь, что я встречалась с Джастином два года. А что ты скажешь, если я начну перемывать косточки твоим подружкам?

— Можно подумать, ты этого никогда не делала! А кто сказал, что Танина фигура обязана скорее силикону, чем природе?

— Это которая? Не припомню. Конечно, кое-кто мог бы сказать, что тебе недостает постоянства, но только не я…

— Язычок у тебя хуже змеиного жала. — Невеселая улыбка сползла с его лица. Он соскользнул с дивана и встал перед Джо на колени. — В таком положении шутками не отделаться, Джо. — Он крепко сжал ладонями ее руки. — Ты как ледышка. — Он начал растирать ей пальцы. — Я думаю, что нам надо договориться о кое-каких формальностях относительно ребенка.

— К чему формальности? — Когда он встал на колени, она уже было подумала!.. Чушь, Лайам не такой дурак, чтобы даже заикнуться об этом.

— У меня кровь застывает в жилах от одной мысли, что моего ребенка будет воспитывать какой-нибудь… вроде этого Джастина.

Джо сердито отдернула руки.

— Ты считаешь, я не способна поставить интересы моего ребенка выше своих?

— Нашего ребенка, — напомнил он.

Джо утомленно вздохнула — к чему эти бессмысленные споры, жизнь и без того достаточно сложна.

Неожиданно Лайам взял в ладони ее лицо.

— Я не собираюсь давить на тебя и даже скажу маме, что свадебных колоколов не будет. — Он криво усмехнулся и отпустил ее. — Ни пуха.

Хорошо, что он не скрепил поцелуем эту попытку договориться. Джо перевела дух и тут же почувствовала тошноту. Она не рискнула подняться на ноги, пока тряслись колени.