"Ристалища Таллаха" - читать интересную книгу автора (Лорд Джеффри)

5

Блейд не ошибся — возведенная ими пирамида на самом берегу каменистого угрюмого Паттаха на самом деле оказалась выше своих предшественниц. Только любоваться величественным сооружением жители мира Таллаха могут лишь по сообщателю. Маги, да следующие состязатели, что прибудут сюда через десять лет, смогут видеть это чудо рук человеческих своими глазами. Но магам не до праздного любования, а следующие атлеты будут больше озабочены предстоящими состязаниями… И все равно Блейду было приятно, что в этом грандиозном монументе есть частица и его труда, что его имя выбито на нижнем ярусе пирамиды. Осталось немногое — чтобы его изваяние встало в аллею героев уже на самом Таллахе. А для этого надо победить в Великом Празднике Десятилетия — всего лишь!

Четырнадцатый день пребывания на Паттахе начался уныло-буднично:

— Вставайте, доблестные состязатели!

И, привычно кивнув Кирабу Молнии вместо утреннего приветствия, Блейд пошел в умывальню. Но сегодня не надо было строиться и идти на работы. Позади тягомотный карантин с тяжелой работой и тренировками. Вчера прошли зачеты, которых так боялись состязатели младших отрядов. Товарищи Блейда по второму отряду, как и по первому, об этом даже не думали. Они настраивали себя на серьезную борьбу, все это их не касалось. Они знали себе цену и если волновались о чем-либо, то как бы ее поднять еще выше.

Блейд лишь выпил густой горячий напиток, отдаленно напоминающий какао, кашу есть не стал — сегодня он заставит Куха накормить его приличным обедом, пусть менее калорийным, но более вкусным.

Он получил у магов свои красные одежды и меч, и гордо надел его. Ни у кого больше на острове оружия не было — такое право надо заслужить. И Блейд почему-то подумал, что если бы оказался в мире Таллаха не у Священного камня на крутой пальцеобразной скале, то все равно бы полез на нее, чтобы иметь возможность носить меч.

Блейд стоял на хмуром берегу навсегда прощаясь с Паттахом. Вот и еще в одном мире Измерений Икс останется память о нем. И лишь от Блейда зависит, чтобы память эта выражалась не в выбитом имени на нижнем ярусе пирамиды среди пяти сотен других, а в гордом величии неповторимости — абсолютного чемпиона. А так ли надо Блейду, чтобы в чужих мирах оставалась память о нем? Ведь главная задача экспедиций в чужие меры — добыча знаний и ценностей. Это Лейтон так считает, пусть его. Блейду надо же совсем другое, он даже мысленно не может оформить словами что. Значит, в это неоформляемое словами входит и то, чтобы память о нем оставалась. Хорошо думается у серой глади океана о вечном, только думать-то вот не хочется…

Состязатели старших отрядов друг с другом не разговаривали, ждали. Наконец огромные морские животные, специально выведенные в непостижимых подземельях магов, неспешно подплыли к специальному пирсу и раскрыли огромных размеров пасти, замерли недвижно. Маги в светло-голубых одеждах быстро перекинули мостки.

— Прощай, Паттах, — мысленно сказал Блей и одним из первых шагнул в освещенную желтым тусклым светом утробу морского подводного лайнера. Блейд думал о Кухе, о вознаграждении, о том, что ему надо бы еще с деньгами походить по обильным лавкам Таллаха и не магические предметы телепортировать в родной мир, а произведения искусства, желательно из золота и драгоценных камней, которые ценятся везде, и что неплохо бы еще раз зайти к тому оружейнику и посмотреть его запасы, и что Лейтон обязан отдать честно купленное оружие, и что если Лейтон не поторопится забрать его из этого путешествия — Блейд в обиде не будет, и что… Блейд думал о прекрасном острове и его обитателях, думал о гордой красавице Ланране, ответных чувств которой он непременно должен добиться, думал о… Об очень многом думал разведчик садясь на низкую скамейку внутри живого подводного корабля, лишь о двухголовом вархадаре, господине океана, да о подрагивающих стенах, по которым, все время кажется, вот-вот потечет желудочный сок, он старался не вспоминать. Рядом сел Кираб Молния и улыбнулся одному из главных своих конкурентов. Он тоже старался думать лишь о светлом. «Мечтать не вредно, — решил Блейд, — помечтай, потому что в реальности украшать аллею победителей будет мое изваяние!» Ах, если б это было самое главное в жизни!

Виннир Кух, купец из Саброна, встречал своего подопечного вместе с тысячами и тысячами гостей, съехавшимися на Таллах со всех четырех континентов и множества островов на главное событие их жизни — Великий Праздник Десятилетия. И Блейду почему-то стало приятно, когда он заметил в толпе встречающих Куха.

Но еще более приятно ему было поймать взгляд прекрасной Ланраны, дочери царя Ордорима. «Если нет других путей, пройду самым сложным, но дойду до твоего сердца», — чуть ли не стихами подумал Блейд.

Яркий и солнечный Таллах, весь в цветах и воздушных разноцветных пузырях высоко в небе, создавал легкое праздничное настроение после серых надоевших видов Паттаха. Почему-то сразу захотелось на арену, доказать, что достоин, что эти цветы и улыбки именно для тебя, что все эти празднично одетые многочисленные люди пришли встретить именно тебя, хотелось доказать — и немедленно — что они не ошиблись, вручив ему красное одеяние лидера и оружие легендарного героя. Но ни один краб на огне сразу не краснеет — всему свое время.

Кух стоял прямо на пирсе, неизвестными путями пробившись через заграждения, не пускающие к прибывшим живым кораблям с героями предстоящих состязаний праздных любопытствующих. Люди приветствовали своих кумиров криками:

— Да здравствует Кираб Молния из Империи Золотой Короны!

— Да здравствует Ричард Блейд из Бреддонна, состязатель секстета Ордорима!

И даже:

— Да здравствует Шриккабор Верасор из Маласта!

Да, подумал Блейд, у него тут есть масса почитателей — но откуда? Красные одежды завоевали симпатии? Или противники Золотой Короны чествуют его? Или здесь любят соревнования в чистом виде и приветствуют каждого? Скорее последнее. Но в любом случае он не обманет возлагаемые на него надежды.

Наконец он поравнялся с Кухом. И они обнялись, Блейд даже немного удивился своему порыву.

— Рад видеть тебя, — сказал Кух и разведчик понял, что тот искренен. — Дела идут как нельзя лучше, поторопился сообщить Кух, — хотя могли бы быть и еще лучше…

Блейд сделал купцу жест «погоди, мол, я сейчас». Он встретился взглядом с Ланраной — она звала его. Он подошел к оранжевым носилкам с перевернутой семеркой наверху, весь секстет Ордорима уже стоял сзади почтительно поприветствовав свою госпожу.

— Я видела, как ты сражался с вархадаром, доблестный Ричард Блейд из Бреддонна, — без приветствий сказала она. — По сообщателю показывали неоднократно. Я рада, что не ошиблась в выборе и такой боец будет защищать наши цвета…

Блейд молча поклонился в ответ на похвалу. Даже если бы она отчитывала его — ему был приятен сам звук ее голоса.

— Сегодня в первой стене второго дома прием в Обители Магов. Надеюсь, ты не очень устал, доблестный Ричард Блейд, и сможешь присутствовать?

— Если вы этого хотите… — Блейд смело посмотрел в ее прекрасные черные глаза.

— Хочу, — едва слышно сказала царственная Ланрана и почему-то отвела глаза.

— Значит, я буду на приеме, — ответил Блейд.

В гостинице «Небо Таллаха» его ждали приготовленные комнаты.

— А почему другие? — поинтересовался Блейд у своего представителя.

— Не буду же я платить, пока ты был на Паттахе, — удивился купец. — Но ведь эти ничем не хуже!

— Да, конечно, — рассеянно ответил Блейд, рассматривая три абсолютно одинаковых меча, лежащих на столе. Он купил их еще перед отплытием на Паттах и теперь думал: достаточно ли они хороши. — Да, — не выдержал Блейд и спросил о волновавшем: — Что за прием в Обители Магов сегодня. Меня пригласила сама Ланрана и я не мог ей отказать…

— Пригласила! — вспыхнул Кух. — О-о… лиса! Коварная лиса! Тут много изменилось, за эти тринадцать дней твоего отсутствия! — Кух встал с низкого диванчика без спинок и заходил по просторной комнате. — Я-то удивлялся — с чего это они за тебя на торгах так щедро предложили? А оказывается все проще, чем можно было подумать: они за тебя и в десять раз больше бы заплатили — на одном из трех спорных островов открыли в подземельях озеро Мудрости и теперь маги выкупят его просто за непредставимые деньги и блага. И хозяином острова, по законам магов, станет страна, секстет которой займет место выше. О-о, царь Ордорима и Кираба бы тебе в пару купил, если бы мог… Отец Ланраны чуть сам сюда не прибыл, да здоровье не позволило… Мне кстати, делались предложения снять тебя с соревнования и сумму предложили… — Кух внимательно посмотрел на Блейда.

— Ты, надеюсь, отказался — деланно равнодушно спросил воин.

— Да, да, конечно отказался, — поторопился заверить купец. — Перекупить тебя Золотая Корона уже не может — списки утверждены. Да и классификационные испытания ты выдержал прекрасно…

— Какие испытания? — не понял Блейд.

— Ну — пребывание на Паттахе, схватки, тренировки. Маги же внимательно наблюдали за всеми кандидатами…

— А… — протянул лениво Блейд — Понятно. А почему здесь, в номере, нет чего-нибудь выпить: сока, там, или слабого винца.

— Сейчас, сейчас, — засуетился купец. Он быстро произнес заклинание для вызова прислуги и дверь распахнулась, будто этого только и ожидали. Купец отдал необходимые распоряжения и повернулся к Блейду. Лицо его было серьезно. — Я поставил лавочку в торговых рядах и еще одну у стадиума — принимаем ставки. Маги не поощряют это, но закон гласит, что не запрещено, то разрешено… Поговаривают, что маги готовят такой закон, но на этих Состязаниях уже не успеют и…

— Ты ближе к делу говори, — сказал Блейд, почувствовав что купец хочет что-то сказать, но не решается — вот и крутит вокруг да около.

— Я принял на твою победу столько ставок, что если ты победишь, твой род не будет нуждаться ни в чем до семнадцатого потомка.

— А если я не сумею победить? — усмехнулся Блейд.

— Мне останется лишь забраться к Священному камню и спрыгнуть вниз, — честно сказал Кух. — Если я продам оба своих корабля, свой дом на Паклане и родовое поместье, а также всех шесть жен, мне все равно не хватит денег, чтобы расплатиться…

— Я стану победителем, — сухо и спокойно ответил Блейд. — Какова будет моя доля? — Он вспомнил, что изделия из золота здесь стоят дешевле серебра и вспомнил о задачах экспериментов лорда Лейтона — чем больше он принесет ценностей из мира Измерения Икс, тем успешнее итог, а его победы в состязаниях (даже в Великом Празднике Десятилетия!) лорда Лейтона и Дж. волнуют мало.

— Я еще не считал, — отвел в сторону взгляд купец, — но не менее трех сотен тысяч серебряных таллаханов.

Солидно. И эта сумма — пять семнадцатых. А сколько же тогда получит купец?

— Я смогу купить еще три-четыре корабля и участок земли на Таллахе, — честно ответил Кух на незаданный вопрос. — Иметь пусть самый маленький домик на Таллахе — мечта любого досточтимого гражданина любого из четырех континентов.

— Ставки очень высоки… — задумчиво произнес Блейд. — Вот почему Ланрана пригласила меня сегодня на прием в Обитель Магов…

— Пригласила! — хмыкнул Кух. — Она! Как же! Я, как твой представитель, получил приглашение от Совета Магов еще семь дней назад. Это обязательный ритуал — ты должен будешь принести клятву в честности и бескомпромисности! Там будут все состязатели и руководители секстетов — то есть цари и императоры всех стран мира. Попасть туда простому гражданину очень трудно и за большие деньги, об этом можно только мечтать.

— Так ты не пойдешь, что ли? У тебя-то есть приглашение? — растерялся Блейд, которому вдруг очень не хотелось лишиться поддержки купца на приеме царственных особ чужого мира. И странные чувства одолевали его в отношении царской дочери Ордорима — ненависть к хитрости женщины, ведущей с ним политическую игру ради достижения своих целей, и в то же время неодолимое влечение… Есть в ней нечто, что очень редко встречается в женщинах. Очень редко. В Зоэ Коривалл это нечто было… — Мне придется идти на прием в Обитель Магов одному?

— Как это одному! — гордо надул щеки Кух из Саброна. — Я приглашен персонально, как полномочный представитель доблестного Ричарда Блейда из Бреддонна, выступающего за секстет Ордорима. Я тоже буду приносить клятву вместе с любезной твоему сердцу Ланраной!

Ритуал приема в Обители Магов был столь же пышен и столь же утомителен как прием какого-нибудь испанского или шведского короля в родном мире Блейда — доводилось присутствовать и бороться с тоской неодолимой. Все присутствующие (во всяком случаен — подавляющее большинство) хотят себя показать, затмить всех прочих пышностью нарядов… Никому — и прежде всего устроителям торжества — все это неинтересно, хочется чтобы скорее закончилось… Но традиции должны быть соблюдены в полной мере. И поет хор красивых девушек величественные гимны, и произносятся напыщенные речи, и текут благородные напитки…

Каждый секстет представлялся по семь-десять минут. Учитывая, что секстетов на Состязании должно выступать пятьдесят три, то Блейд, прикинув, что и остальные церемонии (жеребьевка, праздничный концерт и чего там еще приготовлено у хозяев пиршества) займут время, приготовился сидеть в огромном прохладном зале до поздней ночи. Он понимал, что за всем происходящим следят невидимые и неведомые ему объективы сообщателя. И он удивлялся: завтра первые бои, важные для всех, зачем такой длинный и утомительный церемониал? Но он терпел, как впрочем и все состязатели — Блейд видел, что и Кирабу Молнии эта церемония в тягость.

Кираб сидел за первым столом — среди шести секстетов-лидеров по итогам прошлых состязаний. Ордорим в их число не входил. Император Золотой Короны изредка обращался на равных к лидеру своего секстета, всеми силами выказывая расположение и доверие к лучшему состязателю страны, единственной надежде в споре с Ордоримом за столь неожиданно ставшие ценными острова. Император был не стар, с красивой черной бородой и в пышных, истинно императорских одеждах. Время от времени император бросал злой взгляд на стол, где сидели представители Ордорима и Блейд не мог понять на кого он смотрит, на царскую дочь государства-соперника или на него, Блейда, опасного соперника для его любимца.

Стол, за которым сидел Блейд был рассчитан на двадцать человек и предназначался подданным Ордорима. Таких продолговатых столов, расставленных по окружности большого зала было более семидесяти — интересно, кто сидел за лишними столами? Накрыты столы были очень изысканно, но никто из состязателей к вину, хоть его и было вдоволь и было лоно великолепно, никто не притрагивался; атлеты пили сок, напоминающий смесь яблочного и апельсинового. Краем глаза Блейд отметил, что Шриккабор тем не менее подливает в бокал вина — не было бы опять скандала. Впрочем, Блейду-то какое дело, каждый создает свой образ в меру сил и устремлений.

Кух, сидящий с краю за столом Ордорима был явно не вершине удовольствий, чуть ли ручкой не махал невидимым объективам сообщателей — привет своим женам что ли послать хочет? Позади него стоял тщательно побритый и постриженный Хантара в одежде слуг. Каждая страна имела свой цвет, но Хантара был в одеждах слуг магов — понятно, ведь Блейд-то родом не из Ордорима. Кстати, таких «наемных» состязателей было довольно много — некоторые страны не могли выставить секстет, или не допускались магами по каким-либо причинам, в некоторых странах конкуренция (как в Золотой Короне, например, или в Маласте) была очень высока и атлеты, не ужившись с лидерами, искали счастье и заработок в секстетах других стран.

Блейд сидел по правую руку от Ланраны, возглавлявшей представительство Ордорима. Слева от нее сидели советники, справа — состязатели. Между нею и Блейдом был Ристар. Но царская дочь ни разу не посмотрела в сторону Блейда. Для чего, дьявол, она его персонально приглашала? Издевалась над ним, что ли?

Взгляд Ланраны был устремлен на середину зала, где стояло возвышение. Сейчас там держал речь перед Советом Магов и всеми состязателями и их властителями император Золотой Короны. Он говорил о доблести состязателей и честности — пусть победит достойный! Ненависть сквозила во взгляде царской дочери, она вдруг повернулась к Блейду и загадочно улыбнулась ему.

И опять Блейд не понял, что в этом взгляде и улыбке?

Церемония длилась долго, после представления первых шести секстетов гости стали непочтительно вставать из-за столов и сбиваться в группы по интересам. Правители и состязатели продолжали держать традиционные речи, их никто не слушал, и никого это не удивляло. Лишь семнадцать магов в темно-синих одеждах сидели с прямыми спинами в своих креслах. Они ничего не пили и не ели — они принимали присяги.

Когда Блейд поклялся выступать честно и бескомпромисно и вернулся за стол, то подумал, что пора потихоньку сматывать отсюда, чтобы выспаться перед завтрашними поединками. Вряд ли они будут легкими. Тем более Ланрана его не замечала, и это злило обычно хладнокровного разведчика.

Блейд встал и стараясь не привлекать внимания, направился к выходу. Его тут же остановил Кираб Молния.

— Ты уже уходишь? — Кираб обнимал за талию стройную блондинку в очень легкой одежде — живот ее был обнажен и волосатые пальцы Кираба дисгармонировали с тонкой белой девичьей кожей.

— Да, — ответил Блейд. — Воину скучно на пиру, он хорошо чувствует себя лишь на поле боя.

— Ты прав, — сказал Кираб и прошептал что-то на ухо девушки. Она улыбнулась и пошла куда-то. — Но разве тебя не интересуют результаты жребия на завтра?

— Нет, — ответил Блейд. — Я не сомневаюсь, что так или иначе завтра встречусь с тобой.

— Счастлив, кто верует? — усмехнулся Кираб.

— Ты боишься, что не дойдешь до финала? — в тон усмехнулся Блейд.

В это время к ним подошел Хантара и на круглом блестящем подносе протянул два полных прозрачной желтой жидкостью бокала.

— Не желают ли сока глабата доблестные состязатели? — спросил слуга.

Кираб и Блейд задумчиво взяли бокалы.

— Тебе много заплатят в случае победы? — спросил Блейд.

— Дело не в оплате, — ответил Кираб. — Даже несли я не получу не талла, я проткну тебя мечом. Я хочу, чтобы ты это знал.

— Я тоже не за деньги выйду на ристали… — Блейд не договорил — что-то едва заметно кольнуло его в палец. Точно под перстнем, от которого зависела судьба воришки Хантары. Блейд огляделся — с такого расстояния он не мог увидеть взгляда Фаттаргаса, но понял, что старец смотрит в их сторону.

Сок в бокале Кираба был чуть темнее, чем в бокале Блейда.

Блейд не стал размышлять, чтобы это означало, он просто резко повернулся и совершенно случайно выбил бокал из рук соперника. Ароматный сок забрызгал обоих.

— Извини, — сказал Блейд, — я такой неловкий…

Что-то изменилось во взгляде Кираба.

— Ты хочешь победить честно, — вдруг едва слышно прошептал он.

— Да, — так же тихо ответил Блейд. Он не ведал, что именно Хантара подсыпал в сок для Кираба, вряд ли яд. Скорее всего — какой-нибудь наркотик, чтобы Кираба сняли с состязаний…

Ну, Кух из Саброна, погоди только. Не знаю, что ты хотел подсунуть Кирабу, но свое ты получишь!

— Я ухожу! — сухо сказал Блейд Ланране. На Куха он старался не смотреть.

— Да, — не оборачиваясь ответила дочь царя Ордорима. — Вам необходимо выспаться перед завтрашними поединками.

Блейд чуть кулаки от ярости не сжал. Давно он не испытывал подобных унижений. Могла бы хоть улыбнуться на прощанье. Холодная красивая кукла!

Быстрым шагом он направился к выходу из торжественного зала. Никто не остановил его — веселье едва-едва начиналось, все самое интересное впереди…

Блейд лежал в своих апартаментах на маленьком низком диване. Если бы кто-из прислуги вошел, то подумал бы что доблестный состязатель дремлет. Но внутри разведчика все бурлило.

Время было позднее. Блейд ждал Куха для объяснений. Такие приемы борьбы были допустимы, Блейд это понимал — когда речь идет о жизни, да! Но сейчас, на мирных состязаниях выбивать главного конкурента таким недостойным образом!

Впрочем, ведь речь идет о жизни Куха… Купец сам сказал, что в случае поражения Блейда тому останется лишь прыгнуть вниз со скалы…

Наконец Блейд понял, что так возмутило его — сама возможность подлости в честном, открытом и таком симпатичном мире Таллаха!

Впрочем, ведь Фаттаргас остановил преступление. Да кто они такие, эти маги. Мудрость и возможности их безграничны что ли?

Сообщатель пожелал приятной ночи и отключился. Передачи кончились. Где Кух? Блейду просто необходимо высказаться и объясниться. Чтобы купец даже в мыслях подобного больше не допускал.

В дверь постучали. Наконец-то!

— Входите! — крикнул Блейд не меняя позы. Сейчас он ему скажет!..

— Я думала, ты уже спишь. Завтра трудный день.

Блейд повернулся на женский голос и мгновенно вскочил с дивана.

Ланрана!

Гордая дочь царя Ордорима одна, без охраны в его комнатах глубокой ночью!

— Как ты себя чувствуешь? Ты готов к поединкам? — спросила она голосом, каким спрашивают совсем о другом.

— Я готов к любым поединкам всегда, — многозначительно сказал он.

Зачем она здесь? Действительно она волнуется за его состояние? Конечно, о чем же еще волноваться, если ее секстет должен победить любой ценой для блага и процветания Ордорима.

— Хотите вина, ваше величество? — галантно предложил Блейд, не зная что ей сказать.

— Нет, — ответила Ланрана, — я очень устала сегодня. Спина болит от жесткого кресла главы представительства… — Она посмотрела на него и вдруг приказала: — Раздевайся!

— Зачем? — Блейд растерялся, хотя казалось бы, в таких-то обстоятельствам теряться не должен. Но не ожидал он как-то так вот — сразу.

Она посмотрела на него устало, пожала плечами и вздохнула (или Блейду показалось, что вздохнула).

— Я осмотрю тебя, — ответила Ланрана. И пояснила, — всех царских дочерей маг Ордорима учит медицине. Я сниму с тебя усталость.

Блейд злился на свою глупую реплику. Он проклинал себя последними словами. Он разделся до пояса и встал перед ней, играя великолепными бицепсами.

— Весь раздевайся и иди сюда, — она подошла к магическому светляку висевшему прямо в воздухе у дивана. — Ложись!

Блейд повиновался и лег на диван на спину. Кто платит — тот и приказывает. Он сейчас состязатель секстета, за который она отвечает. Он сейчас для нее не мужчина — механизм, о нормальной функциональности которого она заботится. И не больше.

Но что с ним происходит, он едва сдерживает рычание, едва унимает дрожь в руках и биение сердца.

Она ловко ощупывала его грудь, руки, мышцы живота, ног. Пальцы у нее были холодные (нет, — подумал Блейд, — прохладные!), властные, опытные, знающие, и в то же время нежные, от прикосновения их к коже, мороз и жар пробирали одновременно.

— Повернись на живот! — приказала она.

Блейд послушно стал выполнять распоряжение и в этот момент встретился с взглядом ее черных глаз.

И он сошел с ума, он обезумел.

Даже если бы он знал, что сотни вооруженных солдат сейчас ворвутся и разрубят его на куски, он не удержался бы все равно. Лишь желание — одно желание, и только ее, ее одной! — и ничего больше жило в его голове.

Он схватил ее осторожно за нежную талию и прижал к груди, где гулко колотился важнейший человеческий орган. Он ожидал резкого окрика, пощечины, ожидал, что она будет биться и царапаться, защищаясь.

Она вдруг сама подалась, ткнулась лицом ему в грудь и заплакала.

Кожей Блейд почувствовал влагу слез, плечи в прекрасной тонкой ткани с золотым шитьем тряслись мелко у него перед глазами. Она была прекрасна, она была достойна того, чтобы отдать за нее жизнь, а не то, чтобы победить голыми руками полсотни безоружных разъяренных бойцов, причем не всех сразу, а по очереди.

Волна нежности (когда он испытывал в последний раз подобное давно позабыл) охватила его к этой гордой, своенравной и такой беззащитной женщине.

Очень осторожно, словно опасаясь сломать своими ручищами, он отодвинул ее лицо. Она посмотрела в его глаза. Какие у нее глаза, в них можно утонуть! И хочется утонуть.

— Не надо, доблестный Ричард…

Он жарким поцелуем заставил замолчать эти такие прекрасные и недоступные губы! Жизнь пройдет он не насытится их чудесным вкусом! Сейчас ему хотелось стать тем скелетом из идиотского фильма, которой за руку прошел всю жизнь с единственной и любимой… Как ему хотелось сейчас, чтобы Ланрана была единственной и любимой! И как не вовремя мысль, что Лейтон не даст ему прожить жизнь здесь, в прекрасном Таллахе, с не менее прекрасной дочерью этого мира! Недоступного всегда хочется больше всего!..

Дорогие застежки брызнули в разные стороны, праздничный костюм слез с нее, как кожура с экзотичного фрукта!

Какая она стройна, хрупкая, нежная…

Сознание мутилось, Блейд задыхался. Ему хотелось поцеловать каждую клеточку восхитительного тела, два бутона груди ослепили его, он стал словно неопытным юношей, в первый раз увидевший прелесть женского тела.

— Не надо, — слезы лились по ее щекам, размывая косметику, — не надо! — Она не становилась от слез менее прекрасной — наоборот!

Блейд провел рукой по длинным шелковистым волосам, по спине… словно электрический разряд обжег царскую дочь.

— Не надо-оо-оо… — возглас перешел в тихий стон, женское тело — гордое и неприступное — вытянулось у него на коленях, став податливым и манящим.

Блейд знал, что делать, но в этот момент он не думал об этом — он делал. Он наслаждался, он вкладывал в движения рук и губ, все выстраданное за время пребывание на суровом Паттахе, все чувства — прекрасные и благородные, что внушил ему этот фантастический, неправдоподобно и невозможно прекрасный мир…

Он, наверное, спит. Это проклятый компьютер лорда Лейтона внушает в него такие сновидения — не может быть в реальности такого счастья! Как она прекрасна, как подается ласкам и отвечает на них.

— О-о! Как трудно мне было все эти дни! — неожиданно выдохнула она. — Я боюсь, Блейд, дорогой, я боюсь, не надо!

Он не говорил ничего, он ничего не мог сказать от охвативших чувств — лишь бы ей было хорошо, лишь бы она не боялась ничего, ведь все так хорошо!…

Совершенно неожиданно в голову пришла несвоевременная мысль, что двери комнат открыты, что купец Кух должен придти объясниться…

«Боже великий, если Кух сегодня не придет — я ему все прощу!». А ведь всего четверть часа назад Блейд и желал только, что объясниться с Кухом, как все быстро меняется… Но только бы он не пришел!

Не надо, Ричард, не надо… Бери же меня, любимый, вся я твоя! Не надо…

Он взял ее на руки, как пушинку, как перышко, не чувствуя веса, лишь наслаждаясь трепетной ее дрожью, и понес в спальню — прочь от непристойного света магического шара, в уютный полумрак… мрак… небытие, которое полностью заполняет она… одна она… Ланрана…

Он взлетал и падал, она стонала от наслаждения и он поднимался вновь. Мир заполнил запах ее тела, стон ее голоса, нежность ее пальцев — не было в мире больше ничего, и ничего не надо было…

Он умирал от блаженства и счастья и хотел умереть… Он не знал сон это или явь, но ему было… хорошо, чудесно, прекрасно — любое слово не могло отразить чувств, которые он испытывал.

— Ты первый мужчина в моей жизни, — сказала она, теребя его черные волосы. — Первый!

— Да, прекрасная Ланрана, — проговорил он, не просыпаясь от блаженной фантазии.

— Два мужчины — муж и абсолютный чемпион могут обладать мною. И если теперь ты не победишь, отец приговорит тебя к жестокой казни и маги поддержат его. Но я люблю тебя, люблю, я хочу чтобы ты был со мной всегда, был моим мужем. Я не хочу, чтобы тебя казнили на площади. Будь навечно в сердце моем победителем. Победи, Ричард, ты должен!

Он слышал лишь ее голос, который был чудеснее самой нежной симфонии, у него не было сил вникать в смысл сказанных слов. Он и не вникал.

— Я обязательно одержу победу, Ланрана. Обязательно. Ради тебя…