"Погибший Мир" - читать интересную книгу автора (Лорд Джеффри)

Июнь — август 1976 по времени Земли ГЛАВА 1

Вокруг буйствовала зелень.

Казалось, она властно вторгается даже в небеса, ибо солнечный свет, профильтрованный сквозь мириады гигантских листьев, тоже приобретал оттенок светлого хризолита, гармонирующего с сочной изумрудной зеленью древесных крон и большими нежно-салатными цветами, усеивавшими лианы.

Этот зеленый мир однако не выглядел монотонным и однообразным. Если прищурить глаза, растительность тут же сливалась в узорчатый рисунок малахитовой пластины: где-то темный, почти черный тон, местами -победительно-яркий, сияющий глянцевыми отблесками, или матовый, приглушенный едва заметным оттенком бордового. Тем не менее, зеленое доминировало везде; зелеными были листья, цветы и плоды, стебли бесчисленных вьющихся растений и стволы огромных деревьев, покрытые мхом, папоротником и зарослями эпифитов. Пожалуй, лишь смуглобронзовый цвет человеческого тела звучал диссонансом в этой зеленой симфонии, но человек был таким крошечным, таким непостижимо незаметным среди застывшего водоворота древесных крон и солнечных лучей, что казался мошкой, потонувшей в безбрежности луговых трав. Так оно, по сути дела, и было.

Блейд не знал, как долго вокруг него клубились зеленые сполохи; первые минуты в чуждом мире — в любом из миров, которые он посетил, — всегда оставляли впечатление зыбкой нереальности. Сейчас он был слеп и глух, и чудовищно протяженное зеленое пространство без верха и низа поглотило его, засосало, словно комара. Он не ощущал ничего, даже собственного тела; ни тепла, ни холода, ни страдания, ни приятной расслабленности покоя.

И вдруг все вернулось — возвратилось вместе с прострелившей виски болью. Внезапно странник осознал, что лежит на спине, глядя в зеленый матовый потолок, нависший на расстоянии протянутой руки. Он попытался перевернуться, но сразу замер, почувствовав, как упругая поверхность ложа дрогнула под ним. Это движение, слабое и почти инстинктивное, вернуло его к реальности; потолок словно прыгнул вверх, превратившись в заостренный с одного конца овал, испещренный прожилками, зеленый туман рассеялся, мягкое тепло обволокло нагое тело, пряный свежий аромат коснулся ноздрей. Блейд скосил глаза налево, потом — направо, и медленно, осторожно, перевернулся на живот.

Зеленый мир? Лес? Значит, он снова попал в Иглстаз?

Нет. Этот лес был иным, более могучим и величественным. Лес гигантов, взметнувшихся к небесам на сотни футов!

Блейд понял, что лежит на листе. Исполинском, чудовищном листе, толстом и упругом, будто спортивный мат! И второй лист, такой же огромный, нависал сверху, прожилки в нем казались витыми канатами.

Опора была надежной. Не менее надежной, чем скалы, песок и земля, голая, заснеженная или поросшая травой, куда он приземлялся в начале своих предыдущих странствий. На миг перед ним мелькнул высокий утес на побережье Меотиды, услужливо подставивший ему каменную макушку; как и сейчас, он очутился в пяти шагах от пропасти, но все же на чем-то твердом и устойчивом. Иногда Блейд задумывался над тем, может ли компьютер Лейтона забросить его прямо в воздух и каковы будут последствия такого переноса; ему совсем не улыбалось материализоваться в сотне футов над вершинами деревьев или россыпью каменных глыб. Этого, однако, не происходило. Каждый раз он оказывался на поверхности, способной выдержать его вес, пока беспомощное тело не адаптируется к условиям нового мира. Так случалось шестнадцать раз, и нынешний семнадцатый эксперимент тоже не был исключением из правил. Не земля, не песок, не камни… лист! Хорошо, пусть будет лист, если это зеленое чудо даже не прогнулось под ним!

Он подполз к краю, посмотрел вниз и понял, что находится высоко над землей — до вершин подлеска было футов двести, а почва этого удивительного мира едва просвечивала среди изумрудных крон. Кажется, ее покрывал толстый слой мха и опавших листьев, едва различимый с высоты. Блейд покачал головой и уцепился за стебель лианы, обвивавшей ближайшую ветвь; так он чувствовал себя уверенней. Затем странник сел, свесил ноги в зеленую пропасть и взглянул вверх.

Казалось, дерево, на лист которого он приземлился, уходит прямо в небо; его вершина терялась где-то далеко, в зеленом лабиринте беспорядочно торчащих ветвей. Все ветки были густо усеяны листьями размером с приличный гостиничный номер; их черенки походили на бревна полуфутового диаметра. Ни солнца, ни клочка голубого неба, только бесконечный и плотный зеленый полог… По сравнению с этими джунглями дремучие леса Иглстаза, Вордхолма и Талзаны выглядели жалкой травяной порослью.

Блейд осторожно перебрался на ветку в пару ярдов толщиной и подумал, что вряд ли имеет смысл торчать на такой верхотуре. Люди, если они обитают в этом мире, наверняка ходят по земле, а здесь ему встретятся разве лишь птицы да обезьяны… Он прикинул, какого размера пернатые твари могут гнездиться среди чудовищных крон, и заспешил к древесному стволу, флора поражала величиной, но и только; фауна, зубастая, клювастая и когтистая, оказалась бы не в пример опасней. При соответствующих пропорциях, разумеется.

Он легко добрался до ствола и начал спускаться. Дерево походило на огромную башню, и Блейду чудилось, что он ползет вниз вдоль каменной стены, заросшей мхом и перевитой толстыми канатами лиан; их было так много, что ступни сами находили опору. Лианы в изобилии выпускали отростки — усики толщиной в руку, концы которых закручивались спиралью, или более мощные образования, вытянутые к соседним деревьям. Видимо, эта многослойная паутина пронизывала лес на определенной высоте и кончалась футах в ста от земли. Зато здесь было немало отростков, свисавших вниз, и странник, выбрав подходящий, соскользнул прямо на нижнюю ветвь дерева.

Со своего насеста он не мог обозреть ствол и лишь догадывался, что приютивший его лесной гигант имеет не меньше тридцати-сорока ярдов в обхвате. Ветка, однако, была перед его глазами, и ее размеры впечатляли. Похоже, она тянулась на четверть мили, перекрещиваясь с ветвями других деревьев, прорастая через них, сплетаясь в единое целое мириадами листьев и побегов. Приставив ладонь козырьком ко лбу, Блейд обозрел уходивший вдаль зеленый тоннель, испытывая соблазн продолжить путешествие верхом. Потом он покачал головой и снова стиснул в руках вертикальный отросток лианы. Нет, все же надо спуститься на землю. Хотя ветка не уступала по ширине среднему лондонскому переулку, он был бы тут ограничен в маневре — в случае неприятной встречи. Пока он не заметил ни одного живого существа, но это ни о чем не говорило, видение гигантской птицы с крючковатым клювом и страшными когтями преследовало его. Птицы? Такой вариант, возможно, был бы не самым худшим! Среди сплетения чудовищных ветвей мог обитать и местный Кинг-Конг…

До земли оставалось сорок футов. Вцепившись в свой зеленый канат, Блейд приготовился шагнуть с ветви, но вдруг замер, прислушиваясь. Шум? Несомненно… Шелестели листья, ветки помельче с легким скрипом терлись друг о друга, где-то вдалеке слышались крики птиц — он надеялся, не столь чудовищных, как подсказывало его воображение. Однако то, что он слышал сейчас, не походило на обычные лесные звуки. Осторожные шаги, поступь животного или человека… словно неведомые охотники подкрадываются к добыче… Пожалуй, со спуском лучше подождать!

Странник бесшумно отступил назад, присел, потом распластался на ветке. Тут он был надежно укрыт от посторонних глаз, даже если эти глаза начнут отыскивать именно его; барьер огромных листьев казался непроницаемым. Крепко уцепившись за лиану, он вглядывался вниз сквозь небольшой просвет, прислушиваясь к тихим звукам шагов. Нет, это не животные! Не семейство хищников и не стадо травоядных! Люди! Небольшая группа, человек шесть или семь… И они, определенно, старались не производить лишнего шума.

Секундой позже Блейд заметил, как затрепетали густые кусты внизу; затем, раздвигая ветви, из зарослей выбралась женщина. Она была не одна, еще семь девушек появились из кустов и цепочкой прошли под его убежищем. Они двигались неторопливо, с уверенным изяществом опытных охотников, стараясь не наступить на сухую ветку. Девушки были облачены в одинаковые зеленоватые туники из плотной ткани, перетянутые широкими ремнями, и в похожие на мокасины мягкие сапожки. Одна, гибкая светловолосая красавица, спустила тунику с плеч, завязав вокруг пояса рукава; безупречные формы ее груди восхитили странника. Молодая женщина, шагавшая впереди, являлась, по-видимому, старшей — на ее плече покачивалось копье с маленьким треугольным вымпелом. Такие же колья были у остальных охотниц. Эти, однако, их вооружение не ограничивалось — Блейд заметил длинные, слегка изогнутые мечи и топорики, висевшие на перевязях. Кроме того, каждая несла лук, колчан и солидных размеров мешок.

Вид отряда успокоил странника. Провожая взглядом крепкие, но стройные фигуры женщин, он мысленно оценивал результаты своих наблюдений. Итак, в этом измерении были люди — во всем подобные ему самому. И, несмотря на архаичность вооружения, они не боялись углубляться в лес! Крайне важный факт! Скорее всего, среди этой исполинской растительности не водились животные, с которыми нельзя было бы справиться холодным оружием. Блейд справедливо полагал, что восемь девушек не рискнули бы отправиться с копьями на динозавров.

Восемь девушек… Он задумчиво покачал головой, понимая, что группа охотников, состоявшая исключительно из женщин, выглядит достаточно необычной. Но за время странствий ему не раз и не два приходилось встречаться с народами, у которых женщины занимали важное — если не главенствующее — положение. Так было в Тарне и Сарме, да и Меотиде, пожалуй, тоже… Блейд невесело ухмыльнулся. По его мнению, матриархат был не самым удачным общественным устройством. Правда, общественные формации, в которых царили женщины, не обязательно оказывались более опасными и враждебными, чем те, в которых доминировали мужчины, однако они были ничем не лучше. Когда же дело доходило до политических или любовных интриг, до подкупа, яда и клинка, и те, и другие становились совершенно одинаковыми -это он твердо усвоил.

Восемь охотниц миновали дерево, в ветвях которого притаился внимательный наблюдатель. Блейд осторожно последовал за ними. Теперь он не собирался спускаться вниз, ибо переплетавшиеся ветви могучих деревьев позволяли путешествовать в любом направлении, предоставляя в то же время отличный обзор. Разумеется, по земле он мог бы шагать быстрее, чем по висевшему в воздухе древесному мосту, однако сейчас его в первую очередь заботила скрытность. Он совершенно не жаждал привлекать внимание охотниц -что-то подсказывало страннику, что он будет утыкан стрелами раньше, чем вымолвит хотя бы слово.

Впрочем, на теле его не имелось ни клочка ткани, тогда как девушки несли изрядный груз. Блейд поспевал за ними без особого труда, лишь время от времени уклоняясь в сторону, чтобы выбрать подходящую ветвь. Путь, однако, оказался недолгим, примерно через милю гигантские деревья расступились, образовав небольшую поляну. Странник, устроившись в надежной развилке, поднял голову вверх и впервые увидел небо нового мира: оно было светло фиолетовым, как море в тропиках Земли. Яркое золотистое солнце висело над зеленой стеной леса и, прикинув его положение, Блейд уверился, что полдень давно миновал.

На поляне женщины остановились, сбросили с плеч мешки и вытряхнули их содержимое на землю Странник с любопытством рассматривал мотки веревок с привязанными на концах грузилами, свернутые сети, металлические колья и несколько широкогорлых глиняных кувшинчиков. Похоже, решил он, добычу собираются взять живьем. Вот только какую? С сетями можно охотиться и на птиц, и на носорога… Впрочем, веревки были толщиной в палец, вряд ли они предназначались для фазанов или канареек. Остановившись на кандидатуре носорога, Блейд стал с интересом ждать продолжения.

Тем временем предводительница отряда, рослая брюнетка, раскупорила кувшины, и он уловил сильный и знакомый аромат. Даже тут, наверху, запах был так силен, что кружил голову, не оставляя сомнений в содержимом глиняных емкостей. Спиртное, причем крепкое и отличного качества! Похоже на бренди, подумал Блейд, улыбнувшись: бренди — последнее, что он пил в Лондоне. Великолепное чешское бренди в спальне прелестной женщины… Правда, обстоятельства той вечеринки оказались несколько необычными.

Он снова усмехнулся и перенес внимание на молодых охотниц. Разувшись и стараясь не помять траву, они разбрелись вдоль опушки, расставляя кувшины широким кольцом, охватившим середину поляны. Затем, прихватив оружие, веревки и сети, женщины одна за другой скрылись в кустах. Полунагая девушка, которой Блейд любовался раньше, скорчилась в траве шагах в сорока от его насеста, он видел, как волосы ее сверкают золотом в солнечных лучах. Такие же локоны были у Даны… у Кассиды… у женщины, с которой он пил бренди в уютной маленькой квартирке на Йеллоу-сквер…

Странник тряхнул головой, отгоняя наваждение. Итак, ловушка расставлена, крючки наживлены, и теперь ему оставалось только ждать появления добычи — вместе с очаровательными охотницами. Он поудобнее устроился в развилке и приготовился к долгому ожиданию.

Тянулось время. Солнечный свет стал уже не таким ярким, день клонился к вечеру, но жара все еще не спадала. По телу Блейда струился пот, привлекая мелких насекомых, похожих на москитов, птичьи крики постепенно стихали, и лишь где-то в отдалении, не то в небе, не то на вершинах исполинских деревьев, раздавалась протяжная и печальная трель. Казалось, невидимый горнист играет вечернюю зарю, провожая светило, неторопливо опускавшееся за зеленые бастионы леса.

Потянуло теплым ветерком. Зашелестели огромные листья, скрипнули ветки, бледно-зеленые цветы стянули лепестки плотными шарами. Ветер высушил пот на теле странника и унес надоедливую мошкару; Блейд с облегчением перевел дух, осторожно массируя занемевшую поясницу. Он сидел в своей развилке уже часа три и изрядно проголодался. С внезапной тоской он потянул носом воздух, принюхиваясь к ароматной приманке. Отличное бренди, мелькнула мысль; к нему бы лимон и ломтик сыра… Впрочем, запах хорошего куска мяса доставил бы ему сейчас большее удовольствие.

Внезапно справа наметилось какое-то движение. На этот раз, решил Блейд, шум скорее напоминает топот животных, чем крадущиеся шаги человека. Создания, которые приближались к поляне, явно не желали скрываться и соблюдать тишину. Он уловил постепенно усиливающиеся звуки, в которых можно было разобрать ворчание, нетерпеливый рык и нечленораздельную болтовню; все это сопровождалось громким топотом, треском ломающихся веток и шуршанием листьев.

Вскоре он разглядел виновников этого шума. Их было четверо, и Блейд не сразу сообразил, каким образом следует классифицировать этих существ, ибо они представляли собой нечто среднее между гомо-сапиенс и человекообразной обезьяной. Внешностью они весьма походили на горилл — сплошь покрытые жесткой густой шерстью, с узким лбом, приплюснутым черепом с массивными надбровными дугами и длинными руками; с другой стороны, эти странные гоминиды передвигались в вертикальном положении, и на плече каждого висел грубый ремень с тяжелой дубинкой. Более того, волосатые явно обладали способностью общаться между собой; их речь была не очень членораздельной, но она не походила на звериный рев. Поразмыслив, Блейд заключил, что видит людей, а не обезьян; возможно, местный вариант неандертальцев.

Без сомнения, целая пропасть разделяла этих волосатых тварей и стройных изящных охотниц. Странник, однако, не удивился подобному нарушению законов эволюции. То, что было справедливым для Земли, не всегда срабатывало в иных мирах, причем по самым разнообразным причинам. В Джедде, где он побывал года четыре назад, одновременно жили и здравствовали три расы -троглодиты-австралопитеки, питекантропы и обычные люди. Кроме того, были еще и апи, чудовищные разумные твари, походившие на гигантских бабуинов, странные мутанты, не способные к продолжению рода. Блейд так и не смог выяснить причину этого разнообразия; возможно, оно объяснялось естественными обстоятельствами, либо он наблюдал результаты генетических экспериментов, производимых над родом людским искусственным разумом, истинным властителем Джедда. Как бы то ни было, он уничтожил этот злобный кибернетический мозг и теперь никто не смог бы ответить на его вопросы.

Четверка поросших бурой шерстью дикарей приблизилась, и странник с содроганием убедился, что они сильно напоминают джеддских апи — пожалуй, в несколько уменьшенном варианте. Этот факт не пробуждал приятных воспоминаний, ибо апи были на редкость мерзкими тварями, безжалостными, тупыми и кровожадными. Блейд неодобрительно хмыкнул и приготовился наблюдать за дальнейшим развитием событий.

Похоже, ловушка, устроенная женщинами, была приготовлена именно для этой волосатой компании. Взгляд странника перебегал с дикарей на кусты и густую траву, скрывавшие засаду; сверху он видел и охотников, и их предполагаемую добычу. Женщины спрятались неплохо, но первобытные существа, вероятно, обладают неплохим нюхом… Смогут ли они учуять охотниц или расположившегося на дереве наблюдателя? Это была неприятная мысль, так как дикари, похожие на апи, внушали Блейду еще меньше симпатий, чем затаившиеся в кустах амазонки, вооруженные до зубов.

Внезапно он понял назначение пьянящего зелья в кувшинах: оно являлось не просто приманкой, ибо его сильный и резкий аромат перебивал все остальные запахи. Не исключалось и то, что напиток был весьма привлекательным для волосатых, заставляя их забыть природную осторожность. Блейд ухмыльнулся и покачал головой; при желании он мог бы припомнить великое множество людей на Земле и в иных мирах, которых алкоголь не довел до добра.

Вероятно, четверка волосатых также относилась к неистребимому сообществу поклонников бутылки: обнаружив кувшины, они забегали по поляне с радостным визгом. Затем каждый выбрал себе емкость и уселся рядом с ней на корточки. Вскоре их вопли стали еще веселее, еще бесшабашней: засунув мощные лапы в широкогорлые глиняные сосуды, они начали с восторженным рычанием вычерпывать содержимое. Половина проливалась на землю, но тою, что попадало в их глотки, было достаточно — каждый кувшинчик вмещал не меньше галлона.

Дикари, с жадностью поглощая даровую выпивку, начали подвывать от удовольствия. Кувшины стремительно пустели, и Блейд понял, что кульминация приближается. Он не ошибся: через минуту девушки выскочили из своих укрытий словно восьмерка грациозных пантер. Каждая держала в левой руке меч, а правой размахивала сетью или веревкой с грузилом на конце — этот снаряд напомнил Блейду болас. Поглощенные содержимым кувшинчиков, дикари едва ли обратили внимание на женщин, и в следующий миг веревки и сети взлетели в воздух, захлестывая конечности волосатых. Гневный вой огласил поляну; вскочив, все четверо схватились за дубинки с явным намерением устроить хорошую потасовку.

Девушки, однако, не дрогнули; когда волосатые фигуры ринулись к ним, в воздухе сверкнули мечи. Веревочные путы сковывали движения нападавших, и первый из них вдруг жутко взвыл и выронил палицу, схватившись за живот, -по грязной спутанной шерсти расплывалось кровавое пятно. Поразившая его охотница подскочила ближе, рванула веревку, свалив волосатого на землю, и сильно ударила в висок эфесом меча. Ноги дикаря конвульсивно дернулись, он замер и больше не шевелился.

«Первый», — отметил Блейд на своей ветке. Да, в любом измерении пьяницы кончали плохо!

Впрочем, трое остальных устояли перед первым натиском, и теперь, сгрудившись спина к спине, яростно размахивали дубинками, отбивая удары длинных клинков. Наблюдая за битвой, странник понял, эту троицу девушки хотят взять живьем. Возможно, волосатые предназначались для местного зоопарка, либо по ним скучали галеры и мельничные жернова; Блейд больше склонялся ко второму предположению.

Вдруг один из дикарей отпрыгнул в сторону и ринулся к лесу; брюхо этого беглеца украшал большой треугольный шрам. Веревка, охватившая его мощное тело, натянулась как струна, и державшая ее амазонка покачнулась. Она занесла было клинок, но меченый сильным ударом вышиб оружие; описав широкую дугу, блестящее лезвие мелькнуло в воздухе. Девушка отпрянула, потирая онемевшую руку, но волосатый, к удивлению Блейда, не собирался продолжать бой. Казалось, он думает лишь о том, чтобы добраться до леса; сбросив на бегу веревку, он с жалобным воем мчался к деревьям.

Две девушки взмахнули мечами, третья схватилась за лук, но было поздно: дикарь со шрамом огромными прыжками уже ломился сквозь кусты. Шум и треск веток быстро стих, и Блейд понял, что такого быстроногого бегуна никому не догнать. «Молодец, меченый», — пробормотал он сквозь зубы. У этого парня хватило мозгов избежать поражения и плена, невзирая на полгаллона крепкого пойла в брюхе; такой подвиг заслуживал одобрения.

Два приятеля беглеца, похоже, смирились со своей участью. Прекратив сопротивление, они с хныканьем и визгом отбросили свои дубинки и сели на землю, прикрывая головы руками трогательным жестом покорности. Женщины осторожно приблизились к пленникам; одна резким взмахом меча рассекла кожаные портупеи, свисавшие с волосатых плеч. Блейд заметил, как вздрогнул дикарь, задетый кончиком клинка — на его заросшей шерстью груди заалела кровавая полоска.

Предводительница отряда что-то отрывисто произнесла, и три девушки побежали к опушке; среди них — та, что напомнила Блейду златовласую Кассиду. Они исчезли в кустах и вскоре появились снова, нагруженные мешками, кольями, топориками и новыми мотками веревки. С завидной сноровкой охотницы вбили в землю восемь колов и, заставив дикарей лечь на спины, привязали запястья и лодыжки пленников к железным штырям.

Блейд нахмурился. По его расчетам, волосатых полагалось заковать в кандалы, а затем отконвоировать на галеры, к жерновам или в каменоломни. Однако события принимали странный поворот. Весьма странный, если учесть позы, в которых были уложены пленники! Он почти физически ощущал сгущавшееся над поляной напряжение; что-то сейчас должно было произойти.

Наконец все было готово, и предводительница выступила вперед; эта высокая стройная брюнетка двигалась с хищной грацией тигрицы. Она подошла к одному из распятых, с минуту разглядывала его, потом несколько раз ткнула в пах носком ноги. Тело дикаря изогнулось; он начал рваться так сильно, что едва не выдернул забитые в землю колья.

Не сводя с него глаз, брюнетка нащупала тяжелую медную пряжку пояса. Миг — и ремень полетел в сторону, затем женщина распустила завязки туники и начала медленно извиваться и покачивать бедрами, словно кобра, гипнотизирующая кролика. Время от времени она поглаживала груди, не забывая про лобок и прочие части тела. Блейд внимательно следил за ней. Эти штучки были ему знакомы; черноволосая красотка старалась возбудить себя, а заодно — и распростертого на земле пленника. Довольно скоро ей это удалось.

Внезапно резким рывком женщина отшвырнула тунику; теперь, раздвинув ноги, она стояла над дикарем в первозданной наготе. Блейд видел ее упругий плоский живот с едва заметными складками, сходящимися вниз, к плотной массе темных курчавых волос, широко распахнутые и почти остекленевшие глаза, закушенную губу; дыхание ее было таким тяжелым и возбужденным, что он мог расслышать эти глубокие вздохи даже на своем насесте.

Оба дикаря напряглись, вытянулись струной; их скрюченные пальцы царапали землю, на губах появилась пена. Внезапно нагая амазонка быстрым движением опустилась вниз; раздался короткий вскрик, когда восставшая плоть пленника проникла в ее лоно. Сидя на корточках, она стала раскачиваться взад и вперед, все быстрее и быстрее; вздохи превратились в томные стоны, слившиеся в вопль наслаждения. Голова женщины откинулась, волосы темными змеями рассыпались по спине; Блейд видел ее груди с набухшими от прилива крови сосками.

Вдруг по всему ее телу волной прокатилась сильная дрожь, потом — еще раз, и еще. Волосатый под ней облегченно застонал и конвульсивно дернулся. Брюнетка застыла на миг в блаженном экстазе, затем медленно, слегка пошатываясь, поднялась. Она сделала всего несколько шагов, затем осела в траву, словно ноги не держали ее; глаза ее были полузакрыты, учащенное дыхание волновало полную грудь.

Теперь настала очередь полуголой охотницы со светлыми локонами. Сбросив одежду, она подошла ко второму дикарю и встала над ним. Ей не пришлось долго демонстрировать волосатому свои прелести — зрелище первого совокупления было достаточно возбуждающим.

Остальные охотницы, одна за другой, деловито выбирали партнера, вкушая свои маленькие радости. Блейд нашел это зрелище весьма любопытным. Все девушки были красивы и, с его точки зрения, могли рассчитывать на более приятных поклонников, чем пара грязных волосатых дикарей. Возможно, в этом мире мало мужчин, как в приснопамятном Тарне, и любовь рассматривается как роскошь? Возможно… Но эти женщины, какими бы странными не выглядели их сексуальные пристрастия, казались сильными, крепкими и весьма уверенными в себе, так что Блейд не рискнул бы поменяться местом с распростертыми в траве пленниками. Слишком серьезный противник, если дело дойдет до рукопашной -или до постели!

Солнце висело уже совсем низко, когда все закончилось. Участники скромной оргии на лесной поляне — и женщины, и волосатые самцы — были в полной прострации; тем не менее, четыре амазонки, повинуясь жесту старшей, поднялись и, прихватив свои топорики, отправились в лес. Они возвратились с большими вязанками хвороста и начали быстро раскладывать костер, демонстрируя немалый опыт и сноровку. Остальные занимались волосатыми, потерявшими последние силы и всякое желание сопротивляться. Их поставили на ноги, скрутили запястья и привязали к молодым деревьям на опушке. Затем из мешков были извлечены фляги с водой и разрубленная тушка какого-то животного; девушки начали готовить ужин.

Блейд, растирая затекшую спину, бесшумно приподнялся и лег на живот. Его наблюдательный пост был расположен на одной из нижних ветвей гигантского дерева, так что места здесь хватало: он мог устроиться и вдоль, и поперек. Вдыхая упоительный запах жарившегося мяса, он размышлял над увиденным. Ему, посетившему шестнадцать миров, глядевшему в лицо смерти в сотне обличий, многое казалось ясным — и многое могло быть вычислено почти со стопроцентной достоверностью. Он понимал, что видит отряд охотниц за рабами; несомненно, имелись и места, где этих рабов приставляли к делу. В реальности, в которую он попал, скорее всего доминировали женщины — как в Тарне, Меотиде и кое-каких других мирах, где слабый пол успешно конкурировал с мужчинами и обуздывал их, проявляя не меньшую агрессивность, упрямство и кровожадность. Тут он не находил ничего удивительного; столь же естественным представлялось ему и наличие двух рас, и отношения между ними — включая любопытную сцену, только что разыгравшуюся перед ним.

Существовала, однако, странность, которую он пока не мог ни понять, ни объяснить. Люди — и дикие, и более цивилизованные — казались вполне нормальными; они и были нормальными — в любом другом мире! Но здесь, среди этих титанических деревьев, уходивших к небесам на сотни футов, среди исполинских стволов, похожих на башни средневековых замков, среди листвы, напоминавшей округлые просторные балконы невообразимо высоких зданий, среди всего этого зеленого могущества джунглей люди выглядели пигмеями, ничтожными карликами, мошкарой, затерявшейся в густой траве. Несоответствие пропорций, разительное несоответствие — вот что смущало его! Тут скрывалась некая аномалия, загадка, с которой он хотел разобраться как можно быстрее.

Да, разобраться! И он хорошо знал, с какого конца начинать дело. Способ был проверен, и не раз! Если в мире сем существовало то, что принято называть цивилизацией, ее представителями бесспорно являлись члены этой охотничьей команды. Вступить с ними в контакт, уговорить, улестить, войти в доверие — все это займет не один день. Взять пленницу и допросить — так гораздо проще!

Странник огляделся. Солнце садилось; свет его потускнел, приобрел красноватый оттенок, небо наливалось чернильным мраком. День угасал, насекомые исчезли, смолкли птичьи крики, в лесу стало прохладнее, ветер тихо шелестел в вершинах деревьев. Внизу, на поляне, горел костер, и восемь девушек, расположившись вокруг огня, неторопливо ужинали, иногда перебрасываясь парой фраз. Блейд знал, что они устали, они поедят, немного поболтают и улягутся спать. Одна будет сторожить. И когда она задремлет…

Ухмыльнувшись, странник заворочался на ветви, устраиваясь поудобнее. Он подождет. А пока… Пока есть о чем подумать и что вспомнить. Например, Дану-Кассиду, таинственную пришелицу… Определенно, эта светловолосая амазонка, щеголявшая чуть ли не нагишом, напоминает ее…