"Освободитель Джеддов" - читать интересную книгу автора (Лорд Джеффри)

ГЛАВА 7

Оома могла говорить сутки напролет. Все время, когда ей не приходилось использовать язык для сексуальных забав, которые, как правило, затевались дважды в день, утром и вечером, она непрерывно болтала. Блейд слушал ее молча и лишь изредка возмущенно фыркал. Иногда после этого девушка замолкала, но ненадолго. За четыре дня их совместных странствий разведчик узнал на удивление много об окружающем мире и его обитателях, хотя порой впадал в отчаяние от нескончаемой трескотни Оомы и начинал сожалеть, что питекантропы-надсмотрщики в тот роковой день оказались столь нерасторопными.

В последнее время он все чаще и чаще погружался в раздумья, пытаясь понять, как же развивается жизнь в этом странном измерении. Это было непросто, ибо его образование в области антропологии и древнейшей истории оставляло желать лучшего. В Оксфорде он изучал труды Ламарка и Дарвина — не слишком подробно, ибо специализировался в области металлургии; однако даже этих остатков студенческих познаний хватило, чтобы заметить резкое отличие этого измерения от всех прочих. Казалось, эволюция в Джедде шла не во времени, а в пространстве, и все стадии эволюции «гомо сапиенс», вместо того, чтобы постепенно сменять друг друга, оказались распределенными по лику этой странной планеты. Тот или иной общественный строй развивался, конкурируя как со своими далекими предками, так и со столь же отдаленными потомками.

Блейд не мог отвлечься от своих навязчивых мыслей даже тогда, когда Оома затащила его в импровизированную ванну: тихую ложбинку, по склону которой сбегал холодный ручеек, а из каменистого дна бил горячий ключ. Они плюхнулись в воду и принялись с наслаждением плескаться, оттирая друг друга от грязи древесной корой и мелким белым песком. Блейд восхищенно наблюдал, как его спутница, смывая толстую корку пыли, грязи и пота, постепенно превращается в совершенно иную девушку. Конечно, он и раньше замечал, что она хороша собой, но даже не мог себе представить, насколько.

Эта внезапно открывшаяся красота вызвала в разведчике не только восхищение. Он вдруг ощутил тяжесть в чреслах, неистовое желание охватило его, нарастая с каждой минутой. Он всегда считал, что его нелегко смутить, но сейчас, с восторгом глядя на обнаженную прелестницу, деловито наводившую красоту, он вновь почувствовал себя неопытным школьником. Оома уже заметила, как восстает его плоть; глаза девушки расширились от удивления, затем она, явно польщенная, расхохоталась. Блейд с большим трудом выдавил кривоватую ухмылку.

— Сейчас не время для любви, хозяин Блейд, — игриво покачала очаровательной головкой Оома. — Вечером, после ужина… Или ты не в силах утихомирить свое чудовище?

Блейд, тяжело вздохнув, признался, что сейчас чудовище совершенно непобедимо.

— Может, я попробую усмирить его? — девушка захихикала. — А то оно начинает меня пугать!

Она плеснула на Блейда холодной водой. Ничего не изменилось. Затем нашла гибкую ветку и со всей силы огрела его по спине, но и это не привело к желаемым результатам. Пустив ветку плыть по течению, Оома сунула палец в рот и задумчиво нахмурилась.

— Не помогает. Я не знаю, что еще можно сделать, хозяин Блейд.

— Зато я знаю, — многозначительно хмыкнув, ответил разведчик.

— Нет, — девушка сильно замотала головой. — Сейчас нельзя. Священные Книги Биркбегна разрешают заниматься любовью только после захода солнца, а до вечера еще далеко.

Священные Книги Биркбегна! Блейд сразу же вспомнил старые выцветшие фолианты, лежавшие на алтарях в черепе каменного идола. Но сейчас Биркбегн из Джедда интересовал его не больше сармийского Бек-Тора или альбийского Тунора. Медленно, с неожиданной нежностью он притянул Оому к себе и ласково погладил влажные шелковистые волосы.

— Я не приказываю, Оома… я прошу… — шепнул он в розовое ушко, и голос его дрогнул.

Она чуть-чуть отстранилась, но лишь затем, чтобы, внимательно посмотреть ему в лицо, и в озорных изумрудных глазах Блейд вдруг разглядел какое-то новое выражение. Новое для нее. В глазах других женщин и в его собственном измерении, и в других, он уже не раз видел нечто подобное. Любовь? Нежность? Сострадание? Да, Оома изменилась. И секс для нее стал чем-то иным, приобрел совсем повое значение. Неужели… Неужели девушка влюблена в него?

Эта ошеломительная догадка, едва мелькнув, тут же отошла на второй план. Какая разница — любит, не любит? Сейчас он просто сгорал от нетерпения, и ему вовсе не хотелось разбираться в своих или чужих чувствах.

— Но я ведь только что выкупалась, хозяин Блейд, — все еще колебалась Оома. — На земле так грязно… Я опять перемажусь… Кроме того, в Книгах Биркбегна…

Блейд больше не мог ждать. Он крепко обнял ее и зашептал:

— А мы займемся этим прямо здесь. Вода смоет и унесет наш грех, и святой Биркбегн обязательно простит нас. Ну же, малышка, не серди меня…

Оома обхватила разведчика за шею и, повиснув на руках, скрестила ножки у него за спиной. Блейд осторожно коснулся ее влажного, покрытого пушком лобка. Чудовище требовало незамедлительной жертвы. Он вошел, и девушка закричала от боли, восторга и наслаждения.

После короткой и бурной атаки, в миг наивысшего экстаза, он утянул ее за собой под воду, и бивший со дна ложбинки ключ обдал их тела живительным теплом. Весело смеясь, они вынырнули на поверхность и вдруг оба одновременно замолчали, внезапно почувствовав, что в их отношениях что-то изменилось.

Поздно вечером они устроили привал у самой границы территории апи. Оома уже давно поведала Блейду о том, кто такие апи и какими опасностями грозит их соседство, поэтому сейчас он попросил ее рассказать о священных Книгах Биркбегна и огромном каменном истукане.

— Мне говорил об этом отец, — начала она, — ему — дед, деду — прадед, и так — до самых первых людей, вышедших из Великого Яйца.

— Какого яйца?

Они лежали в темноте, так как костер решили не разжигать, жевали холодное мясо и переговаривались только шепотом. Где-то совсем близко были апи, и стоило вести себя поосторожней.

Оома легонько хлестнула его веточкой и раздраженно зашептала:

— Не перебивай меня, хозяин Блейд, иначе я так и не успею ничего рассказать.

Блейд подумал, что если они стали такими хорошими друзьями, то Ооме не следует называть его хозяином. Впрочем, они ведь еще не были равными партнерами.

— Я передам тебе слова моего отца, — продолжала девушка, — потому что никто другой не говорил со мной об этом. Постараюсь ничего не пропустить… — Тут она хитро улыбнулась Блейду. — Правда, если я и забуду что-нибудь, ты ведь все равно не заметишь.

Блейд усмехнулся и, обняв Оому, положил ее головку на свое плечо.

— Конечно. Я не только ничего не замечу, но и вряд ли что-нибудь услышу, потому что засну, пока ты ходишь вокруг да около. Как ты похожа на женщин моего мира! Они тоже умеют не сказать ничего, проговорив сутки напролет. Или это просто свойство всех женщин?

Оома потерлась щекой о его плечо и капризно заявила:

— Я не желаю слышать о женщинах твоего мира! Лучше я действительно начну рассказывать. Слушай.

В начале всего был Окк — великая птица Вселенной. Окк парил в пустоте в полном одиночестве, не зная, что скрывается за гранью бесконечного пространства. И вот однажды из-за этой грани прилетела еще одна птица. Она оказалась очень маленькой и не имела имени. Маленькая птичка свила на могучей спине Окка небольшое гнездышко. Окк не возражал, потому что раньше он был так чудовищно одинок, а теперь обзавелся другом.

Но настал черный день, когда маленькая птичка сообщила Окку печальную весть: оказывается, вскоре она должна была умереть. Окк горько заплакал, и так возникла вода. А птичка радостно рассмеялась и объяснила удивленному Окку, что теперь их задача стала проще. Бедный Окк ничего не понял и зарыдал еще горше, отчего воды образовалось слишком много. Маленькая птичка сжалилась над Окком и, чтобы утешить друга, рассказала, что ему предстоит делать после ее смерти.

«Примитивная космогония», — лениво думал Блейд, погружаясь в дрему. Он отчаянно боролся со сном и с колоссальным усилием все-таки сумел открыть слипавшиеся глаза. Надо внимательно слушать! Когда он попадет в страну джеддов, эта сказка может пригодиться.

— Итак, — журчал голос Оомы, убаюкивая его, — маленькая птичка объяснила Окку, что он должен разорвать ее тело на три части и проглотить их. Вообще-то сначала требовались четыре части, но так как Окк уже создал воду, то теперь хватало трех. Услышав ее слова, Окк снова зарыдал. Птичка испугалась, что он затопит даже ту пустоту, что лежит за гранью мира, и мгновенно умерла. Тело ее тут же распалось на три части, и каждая заговорила своим собственным голосом. «Я огонь, — сказала Окку первая часть. — Проглоти меня!» И Окк подчинился. «Я земля! — воскликнула вторая часть. — Проглоти меня!» И он снова подчинился. «Я воздух, — сказала Окку третья часть. — Проглоти меня!» И он опять подчинился и проглотил ее тоже.

И вдруг Окк почувствовал, что ему очень плохо. Он кричал и метался в пустоте, изнывая от грызущей его жгучей боли. Боль все нарастала и нарастала, и Окк решил, что он, наверно, тоже умирает, потому что не мог больше терпеть эти невыносимые страдания, но и избавиться от них тоже не мог.

Но вот, когда смерть уже заглянула ему в глаза, Окк содрогнулся и породил яйцо, в котором был спрятан весь наш мир. Только выглядело оно сначала очень уж непривлекательно. Сверху донизу его покрывали кровь и нечистоты. Тогда Окк заплакал еще раз и своими слезами омыл яйцо, хранящее в себе наш мир, и очистил его от скверны. Затем Окк уселся на него и долго-долго высиживал, пока голос из-за грани пространства не велел ему лететь далеко-далеко, до огромного огненного моря. После долгого и изнурительного путешествия Окк увидел висящий в пустоте океан пламени. Тогда голос приказал ему погрузиться в океан, и Окк сделал это. Он сгорел дотла, оставив после себя Великое Яйцо.

— Ты что, заснул? — Оома начала тормошить Блейда.

— Нет. Я все прекрасно слышал. — Он нежно погладил ее пушистую головку. — Так что же насчет Книг Биркбегна?

Помолчав, Оома тихо произнесла:

— Все, о чем я рассказывала тебе, записано в Книгах Биркбегна. Биркбегн — первый человек, вылупившийся из Великого Яйца, праотец племени джеддов. Вместе с сыновьями Биркбегн написал Священные Книги и, собрав остальных людей, прочитал им эту историю. Но уже давным-давно ее приходится передавать из уст в уста, потому что чернила в Книгах выцвели и джедды разучились читать древние письмена. Поэтому часто, когда наступает вечер, люди рассаживаются у очагов, а старики рассказывают им легенды о тех временах, когда джедды были великим народом и управляли миром.

— Ну, и что произошло дальше? — зевнул Блейд.

Оома немного повозилась, устраиваясь поудобнее в его объятиях, погладила разведчика по щеке.

— Кто знает? Джедды почему-то не захотели жить по законам священных Книг, и теперь, в наказание за грехи, наша страна пришла в упадок, народ вырождается. А больше я ничего не могу сказать, потому что была плохой ученицей и не слишком внимательно слушала наших старейшин. Мне больше нравилось уйти подальше от костров и там, в темноте… Словом, у меня были занятия поинтересней.

— Немудрено, — пробормотал разведчик. Похоже, в этом мире юные девушки рано расставались с невинностью и ничуть не жалели об этом.

— Мне кажется, ты еще не хочешь спать, — Оома запустила теплый язычок Блейду в ухо. — Сначала мы…

— Ты ненасытная малышка!

Он попытался прикрыть ладонью лицо, но она все-таки успела прижаться губами к его губам. Такой поцелуй пробудил бы мертвого, и Блейд обнял девушку, страстно отвечая на ее ласки. Оома была неисправима и, даже занимаясь столь увлекательным делом, не переставала болтать.

— Сейчас, — тараторила она, — самое подходящее время и место, чтобы… Ну, ты понимаешь… Мы поели, скоро ляжем спать, а пока…

— Умоляю тебя, — слабо отбрыкивался Блейд, — оставь мне хоть немного сил… Я ведь не смогу справиться с апи.

— Что говорить об апи? До утра они все равно нас не побеспокоят, — заключила практичная Оома. — Если ты устал, лежи спокойно. Это не грех. Просто я все сделаю сама. Расслабься.

И она действительно все сделала сама. Да еще как!

На рассвете, слегка подкрепившись и выкупавшись в ручье, они тронулись в путь. Блейд, прислушиваясь к болтовне Оомы, расписывавшей зверства апи, становился все мрачнее и мрачнее и бросал угрюмые взгляды на свое жалкое оружие.

Если все рассказанное правда, ему придется туго. Правда, разведчик питал слабую надежду, что Оома, панически боявшаяся апи, несколько сгущает краски. Она нравилась Блейду все больше и больше, однако это не мешало ему считать свою прелестную спутницу неисправимой болтушкой. О, эти женщины! В любом измерении они похожи, как родные сестры.

Лес неожиданно кончился, и перед путниками открылось тесное, полого спускавшееся вниз ущелье. Блейд внимательно поглядывал по сторонам, стараясь не пропустить ни одной мелочи. Даже если сделать скидку на буйную фантазию Оомы, от ее историй насчет апи бросало в дрожь. Вполне вероятно, что их путешествие закончится именно здесь, и ему никогда не увидеть высоких гор страны джеддов.

— Если апи прикончат тебя, — спокойно, словно была к этому готова, вещала Оома, — мне придется несладко. Знаешь, лучше убей меня, когда поймешь, что наши дела плохи. Я не хочу становиться их игрушкой.

Блейд удивленно уставился на нее:

— Неужели лучше умереть? Что такого сделают с тобой апи? Если они и убьют тебя, то не все ли равно, кто это сделает?

Минуту она раздумывала, усердно хмуря брови.

— Я не знаю… Не хочется расставаться с жизнью… Я так еще молода… И мне страшно потерять тебя! Но достаться апи… Нет! — Дрожь пробежала по ее телу. — Они мерзкие волосатые чудовища, и очень хитрые! Их пути не пересекаются с путями джеддов. Поэтому я думаю, что мне все же лучше умереть.

Странная девушка. Блейд снова внимательно посмотрел ей в глаза:

— Ты уверена?

Оома равнодушно пожала плечами:

— Понимаешь, Блейд, если тебя убьют, а меня захватят живой, то я все равно долго не протяну. Эти гнусные твари слишком огромны для любой женщины, и меня просто разорвут на куски. А это ужасная смерть! Я предпочитаю другую. Так что если тебя прикончат, мне тоже лучше отправиться в Великую Пустоту. Дай мне свой каменный нож, и когда придет время, я все сделаю сама.

Блейд без колебаний протянул ей нож — в схватке с апи короткий клинок ему вряд ли пригодится. Оома тут же соорудила ножны из коры и поясок из лиан и закрепила нож на талии — так, чтобы он был под рукой, когда понадобится. Блейд, подумав, посоветовал ей сплести из травы и лиан что-нибудь вроде накидки, надеясь, что в этом случае апи обратят на девушку меньше внимания, но Оома лишь покачала головой.

— Носить одежду принято среди людей, — сказала она. — Для обезьян-апи нагота не имеет значения.

Разведчик не стал настаивать.

Ущелье кончилось. Перед ними легла широкая равнина, за которой, далеко на юге, поднимались сверкающие под солнцем покрытые снегом вершины. Порыв ветра долетел с предгорий, обдав путников холодом.

Оома, к удивлению Блейда, окинув взглядом этот безрадостный пейзаж, восторженно взвизгнула.

— Вон там живет мой народ! — Она указала рукой в сторону сиявших на горизонте горных пиков. — О, Блейд, Блейд! Обмани этих апи! Убей их! Сделай что-нибудь! Как я хочу домой!

Но разведчик уже не слушал ее. Вытянув шею, он пристально изучал приземистое каменное строение, стоявшее на невысоком холме примерно в трех сотнях ярдов от выхода из ущелья. Со всех сторон здание окружала невысокая стена из скрепленных известью булыжников; по всей вероятности, она служила не столько для защиты, сколько для улавливания влаги, которую нес ветер с гор. В этой пустыне вода была настоящим сокровищем.

Досконально изучив стену, Блейд переключил внимание на странное существо, показавшееся на плоской каменной крыше. Апи! Первый апи, которого ему довелось увидеть живьем! Он тихонько присвистнул и почесал затылок. Тварь, стоявшая на крыше, была не меньше семи футов ростом и походила на немыслимую помесь гориллы с бабуином. Огромная, покрытая жесткой шерстью голова, крепкие собачьи челюсти, могучий торс, на котором бугрились внушительные мышцы. Блейд, тут же мысленно окрестивший эту зверюгу гобуином, изумленно моргнул и протер глаза. На гобуине-дозорном — а эта обезьяна на крыше, несомненно, была дозорным — даже было кое-что надето: рогатый шлем и перевязь для меча. Зоркий страж, приложив козырьком ладонь колбу, наблюдал за ними, причем не менее внимательно, чем Блейд разглядывал его.

Существо постояло еще немного на крыше, затем резко повернулось и исчезло в открытом люке.

— Это и есть апи?

Блейд старался говорить как можно спокойнее, чтобы случайная дрожь в голосе не выдала его неуверенности. Ну и тварь! А он вооружен дурацким деревянным копьем да луком с десятком стрел, который бьет на двадцать ярдов… Детские игрушки!

Через пару минут после того, как дозорный ушел с крыши, над постройкой, прилепившейся к вершине холма, взвились клубы черного густого дыма.

— Сигналят своим, — пояснила Оома. — Здесь только первый пост, охраняющий проходы к горам Вот тут-то и решится наша судьба.

Блейд следил за дверью каменного здания и, когда его обитатели вышли наружу один за другим и выстроились в шеренгу, быстро пересчитал их. Десять. Причем один явно руководил остальными. На всех — рогатые шлемы и кожаные перевязи с петлями для мечей. Брови разведчика удивленно поползли вверх, когда он понял, что вождь апи командует своими подчиненными точно так же, как любой сержант в его родном мире. Предводитель отдал отрывистый приказ, и Блейд изумился еще больше: у гиганта оказался почти женский голос, высокий и пронзительный фальцет.

— Послушай, — разведчик повернулся к девушке, — я ведь так и не спросил тебя, какого они пола?

— У них нет женщин, — быстро ответила слегка побледневшая от страха Оома. — Все апи — самцы, поэтому их так мало. У женщин джеддов, попавших к ним и плен, иногда рождаются дети, но всегда апи, и только мальчики. Блейд, — она прижалась к его широкой спине, словно хотела спрятаться за ней, — я боюсь! Они убьют тебя, а меня оставят для развлечений… Вдруг я не успею покончить с собой? — Девушка ледяными пальцами вцепилась в руку спутника, — Пойдем отсюда! Я уже не хочу домой. Мы укроемся в лесу, и они не станут нас преследовать! Они охраняют только равнину.

— Поздно, — Блейд легонько подтолкнул ее вперед. — Доверься мне, малышка, и делай все, что я скажу. Понятно?

— Да, Блейд, — голос Оомы слегка дрожал.

— Тогда — вперед! Сейчас мы разгоним этих уродов.

Пронзительным звенящим голосом вожак выкрикнул новую команду, и цепочка покрытых шерстью монстров, выстроившись полукругом, двинулась в сторону путников. По тому, как легко они выполнили этот маневр, Блейд понял, что ему предстоит драться с профессионалами. Предводитель, поправив перевязь, направился к разведчику, на несколько шагов опережая шеренгу своих бойцов. Блейд оперся на копье и хладнокровно наблюдал за их приближением. На его лице была написана теперь гримаса отвращения, словно десять мохнатых чудовищ волновали его не больше, чем проползающая мимо вереница муравьев. Что он мог еще сделать? Приходилось блефовать, прикидываться спокойным, уверенным и собственной непобедимости и молить богов этого мира о ниспослании удачи.