"Песнь слона" - читать интересную книгу автора (Лонгиер Барри)

Глава 20

К тридцать первому Гастрольному Сезону на Момусе осталось лишь шесть одряхлевших слонов, доживавших свои дни в краале Мийры. Мало кто из города ездил в Тарзак на праздники. Гораздо больше народу приезжали в Мийру подивиться на шестерых слоних, все еще живых. Для большинства жителей Момуса эти путешествия были полны всяческих неудобств. Дети и молодежь то и дело жаловались. Но представители старшего поколения – те, кто когда-то пережил крушение «Барабу» – не принимали никаких жалоб. Люди приезжали в Мийру увидеть слонов и вспомнить то время, когда многие, память о ком жила в их сердцах, еще были рядом. Молодежь ни разу не видела настоящего представления. Бесконечное веселье, шатер шапито – все это было им чуждо и непонятно. Слоны? Забавные существа – уродливые гиганты из фольклора сказителей.

Приезжающие, как правило, заставали в краале девушку; она сидела и рисовала, а красивый юноша либо восседал на слоне, либо позировал, стоя с ним рядом. Когда девушке надоедало это занятие, юноша поднимал ее на руки и нес в дом Крошки Вилл – Хозяйки мийрских слонов. Доставив сестру домой, он отправлялся в «Бивень» – местную таверну. Там этот юноша по имени Джонджей развлекал приятелей и тех, кому случалось заглянуть туда, громкими пьяными россказнями о каких-то телепатических яйцах, серых гигантах и призраке по имени Здоровяк Вилли.

Стоило его как следует попросить или напоить, как юноша был готов продемонстрировать свои удивительные способности в картах и игре в кости. А еще он постоянно сетовал, что люди отказываются с ним играть, потому что он якобы унаследовал от родителей телепатические способности. Карта посреди стола переворачивалась сама собой. С виноватым видом юноша пытался прикрыть ее рукой. А потом разражался пьяным хохотом.

– Ох, моя голова! Совсем раскалывается! – Мортифай покачнулся, посмотрел на закрытые двери таверны, затем на своего приятеля, сидящего в пыли городской площади, и рухнул рядом с ним, глядя куда-то на звезды.

– Ну когда же нас вызволят из этой дыры? – Мортифай расхохотался. – Ты посмотри на них, посмотри на звезды-то! Моя матушка Повариха Джо говорит, что когда-то они жили где-то там, далеко, среди них. Ты можешь себе это представить?

Джонджей тоже перевел взгляд на небо – в голове у него был туман. Парень хихикнул:

– Почему-то сегодня этих звезд больше обычного! Мортифай только махнул рукой:

– Просто сегодня у тебя в глазах двоится! Джонджей поднял из пыли полосатую тунику, рыгнул и повернулся к приятелю.

– Как по-твоему, Капе правильно поступил, когда вышвырнул нас из заведения?

– Ну ты загнул! – Мортифай поскреб голову и указал на двери таверны. – Кто из нас двоих изучает медицину у старого Мейнджа? Он? Я, конечно! И кому, как не мне, знать, какое зелье идет нам на пользу.

– Особенно чтобы согреться прохладным вечером.

– Или вывести пятна от сока тунговых ягод! Джонджей рассмеялся:

– Или избавиться от бородавок!

– Ш-ш-ш! – Мортифай обернулся по сторонам. – У жрецов повсюду уши. – И оба парня рассмеялись. Мортифай засунул руку в складки одежды и вытащил кувшин. – Ага, а вот и лекарство.

Джонджей даже присел.

– Клянусь Момусом, но в твоих жилах течет кровь мошенника. Как тебе удалось это украсть?

– Украсть? – Мортифай явно обиделся. – Неужели ты думаешь, я хочу, чтобы мне дали пинка отсюда? Нет, это всего лишь небольшая компенсация за то, что Капе выгнал меня из таверны.

Он откупорил кувшин, сделал большой глоток, а затем протянул бутыль Джонджею:

– На. Самая пора смягчить острые углы реальности.

Джонджей отпил вина, пролив немного себе на тунику. Он отнял кувшин от губ и мутным взглядом посмотрел на приятеля:

– Ну, давай рассказывай.

– Что рассказывать?

– Сколько ты просишь за это зелье? Мортифай слегка протрезвел и перевел взгляд на звездное небо.

– Ты лучше скажи, Джонджей, как мне попасть в те, иные миры. Туда, где улицы и дома по вечерам залиты светом, где есть всякие удивительные машины и развлечения, где можно полакомиться чем-нибудь вкусненьким.

Он потянулся за кувшином и сделал глоток.

Джонджей покачал головой:

– А может, их и нет вообще, этих иных миров. – Он взял у приятеля из рук кувшин.

– То есть как это, нет?

Джонджей отпил вина, передал кувшин приятелю и помахал рукой в сторону неба.

– Что, если это только мифы? Порождение пьяной фантазии старика Мовилла? Как я понимаю, его выбрали главой тарзакских сказителей не из-за приверженности к истине. Что, если мы всегда жили на этой планете?

Мортифай поставил кувшин на землю:

– Ерунда. С какой стати старикам лгать?

– Чтобы вселить в нас надежду. Может, они для того и рассказывают нам эти сказки о других мирах – мирах, где водится множество слонов, – чтобы дрессировщики чувствовали себя дрессировщиками, даже если у них нет слонов?

Мортифай покачал головой:

– Нет, слишком многое похоже на правду. Например, остатки шаттлов. И еще рисунки...

– Ну, знаешь, моя сестра Мэй рисует слонов. Но она рисует все то, что придет ей в голову...

– Нет, Джонджей, есть кое-что и посерьезнее. Например, старина Мейндж не может толком применить и четверти того, что знает. Для этого ему нужны машины и инструменты, которых нет на этой планете, лекарства, которые никто не умеет производить. – Мортифай склонился к другу. – Вот почему мне так хочется побывать в других мирах. Чтобы научиться.

– А зачем? – пожал плечами Джонджей.

– Потому что мне интересно.

– А-а-а... потому что интересно... – Джонджей кивнул, отпил из кувшина, затем поставил его рядом с собой.

– Джонджей, а разве тебе не хотелось бы узнать, почему ты читаешь мысли в чужих головах, как это ты при помощи мысли способен передвигать предметы и даже заглядывать в будущее?

– Да нет как-то. Тем более, разве это может помочь, когда мы вместе с отцом чиним упряжь? – Джонджей пожал плечами. – Ну, может быть, я не отказался бы посмотреть настоящий цирк. Такой, каким я представляю его по рассказам стариков. Где не шесть слонов, а несколько десятков. – И он снова покачал головой. – А может, и нет...

– Эй, вы двое! – раздался в темноте грозный оклик. – Хватит шуметь! Расходитесь-ка по домам. – У них над головой захлопнулись ставни таверны.

– Это городская площадь, а не твоя собственная! – Джонджей встал на ноги. Ставни распахнулись вновь.

– По-твоему, выходит, вы можете на ней куролесить всю ночь напролет. Валяйте, только потом не жалуйтесь, что вас за это отправят в Поре тянуть лямку на лесоповале!

Мортифай поднялся на ноги и дернул Джонджея за руку:

– Ладно, пойдем отсюда! А то, глядишь, Капе и вправду настучит на нас.

Джонджей едва держался на ногах. Пошатываясь, он направился через площадь.

– Стук-стук, бум-бум, – Мортифай рассмеялся, – бум-бум-та-ра-бум.

– Бум-бум-шмяк-бряк!

Приятели, хихикая, прошествовали через площадь. На углу Мортифай подтолкнул друга на тропинку, ведущую к краалю, а сам нетвердым шагом направился домой.

Джонджей дважды обернулся на месте, затем в задумчивости почесал голову:

– Ушли. Все до единого. Никого не осталось. Он пожал плечами и начал взбираться между темных домишек по тропинке, ведущей к краалю.

– Стук-стук, бум-бум. – Взявшись за полы туники, он закружился посреди улицы. – Бум-бум-тара-бум. – Джонджей споткнулся, остановился и посмотрел на звезды. – Момус! Ты жирный, наглый прохиндей! Сколько я ни пью, у меня все равно не получается напиться до чертиков. Посмотри на меня! Кто я? Дрессировщик без собственного слона в цирке, который нигде не дает представлений! Разве я не смешон?

Джонджей поник головой, вздохнул и направился в сторону родительского дома. Это было непритязательное строение – четыре комнаты, крыльцо, притулившееся рядом с краалем. Уцепившись, чтобы не упасть, за перила крыльца, Джонджей посмотрел в темноту, туда, где были слоны, но ничего не увидел. Тьма – хоть глаз выколи. Покачав головой, он прошел внутрь дома в свою спальню. Там он рухнул как подкошенный и растянулся на подушках. Какое-то время он смотрел на тусклые звезды, мерцавшие где-то в вышине в проеме окна.

– Интересно, как это – путешествовать в межзвездном пространстве? И какие они, иные миры? Какая на них жизнь?

– Джонджей!

Юноша узнал голос матери.

– Да, мама.

В комнату с масляной лампой в руках вошла Крошка Вилл.

– Джонджей, ты знаешь, который час?

Он закрыл глаза и положил руки под голову:

– Нет, но, должно быть, очень поздно. Очень-очень. – Он открыл глаза, но тотчас закрыл – не в силах смотреть на слепящую лампу. – Ты что-то хотела, мама?

Крошка Вилл посмотрела на сына и прикусила губу:

– Я просто хотела тебе кое-что дать.

Джонджей слегка приоткрыл один глаз и увидел, что мать действительно что-то держит в протянутой руке. Джон тоже протянул руку и принял ее дар. Затем поднес к огню, чтобы лучше рассмотреть. Это был стек дрессировщика. Джонджеем овладел приступ хохота. Он даже выронил стек из рук.

– А теперь, мама, мне не хватает самого малого – собственного слона. – И он расхохотался снова.

– Этот стек – из ангельского дерева.

– Тогда к нему в придачу мне нужен и ангельский слон. Джонджея душил смех. Он так и уснул – всхлипывая и фыркая время от времени.

Крошка Вилл вышла, и комната погрузилась во тьму.

Крошка Вилл сидела в тени крыльца, наблюдая за дочерью. Мэй сидела на одеяле в краале, скрестив под собой свои тоненькие ножки. На коленях у нее стояла доска с листом бумаги. Правая рука быстро и уверенно углем наносила штрихи и линии. Джонджей восседал верхом на Рег, оба они – и человек, и животное, застыли как статуя. На дорожке послышался шорох шагов, затем покашливание. Крошка Вилл обернулась и увидела, что в их сторону, опираясь на палку, ковыляет Мейндж Рейнджер.

– Мейндж, что ты здесь делаешь в такую жару? – Вилл поднялась навстречу ветеринару и предложила ему свой стул.

С благодарностью Мейндж опустился на сиденье, еще раз кашлянул, откинулся на спинку и вздохнул:

– Вилл, вот уже тридцать лет, да нет, уже тридцать один год, как я не видел и понюшки табаку. А кашель у меня такой, будто я до сих пор только и делаю, что дымлю как паровоз этой отравой. – Мейндж бросил взгляд в сторону крааля, затем покачал головой. – Эх, как время-то летит!

Крошка Вилл ласково положила ему на плечо руку:

– Новый экстракт не помог.

Мейндж покачал головой, и редкие седые пряди упали ему на лоб. Трясущейся рукой он отбросил их назад.

– Чертово зелье не дало никаких результатов. Он посмотрел на Крошку Вилл, затем на дым по ту сторону дорожки.

– Мне не следовало обнадеживать тебя. – Мейндж посмотрел в сторону крааля. – Мэй уже двадцать... двадцать четыре. – Мейндж фыркнул. – То есть двадцать земных лет. А на вид ей не дашь больше тринадцати – четырнадцати. – Он посмотрел на Вилл. – И всю свою жизнь ей суждено оставаться калекой. Хотел бы помочь, но, увы...

Крошка Вилл похлопала его по плечу:

– Мэй сама все знает. Она уже свыклась с этой мыслью. Зато у нее есть дар.

– Разве рисование может заменить радость движения – ходьбы, бега?

Крошка Вилл посмотрела в сторону крааля:

– Для нее – да. – И она снова повернулась к Мейнджу. – Пойми, в один прекрасный день всех этих слонов не станет. – Вилл почувствовала, как к глазам ее подступают слезы. – Всех до единого, Мейндж, ты только подумай, тогда нам останутся только рисунки, сделанные ее рукой. Это важно для нас, дрессировщиков, это важно для самой Мэй.

Мейндж покачал головой и вздохнул:

– Костолом и я говорили об этом раз сто, не меньше, еще во времена старого цирка. Жаль, однако, что он так бесславно погиб при крушении второго шаттла. – Мейндж кивнул. – Архивы тоже пошли прахом. – Он посмотрел на Крошку Вилл. – Будь у нас архивы, мы могли бы проследить историю каждого ребенка с генными аномалиями. Возможно, тогда мы были бы готовы...

– А ты разве обнаружил еще одного? Мейндж кивнул и потер глаза:

– Похоже, что да. Бонна и Джимбо из Тарзака. Ты их знаешь?

– Нет.

– Она костюмерша, а он кассир. У них есть сын по имени Мунго. Ему двенадцать, но весит он почти три сотни фунтов. – Мейндж покачал головой. – И при этом на нем ни жиринки. Настоящая гора мускулов. А здесь пусто. – Мейндж постучал себя по голове. – Он не в состоянии вспомнить, что было с ним минуту назад. Родители привозили его ко мне, чтобы я выписал ему очки. Со зрением у него тоже неважно. – Мейндж порылся в кармане изношенной до дыр куртки. – Кстати, об очках. Это для Пита. – И Мейндж протянул ей завернутый в тряпицу сверток. – Скажи ему, что если эти не подойдут, пусть он их мне вернет. Бокскар Боу в Куумике изготовил наконец комплект диагностических линз, и даже таблицы к ним. Так что если эти не подойдут, Пальчики в следующий раз выпишет рецепт на более точные.

– Я скажу ему. – Вилл взяла сверток и положила его в карман туники. Затем она вынула небольшую торбочку, вытряхнула из нее себе на ладонь несколько медных горошин, сосчитала и пересыпала в руку Мейнджу.

Мейндж посмотрел на горошины, усмехнулся и ссыпал их себе в карман куртки.

– А как Джонджей? – кивком указал он в сторону крааля. – Какие еще таланты, кроме телепатии?

Вилл сложила руки на груди и покачала головой:

– Он видит будущее. Он читает чужие мысли. Умеет мысленно передвигать предметы. – Вилл вздохнула.

– В чем дело?

– Мейндж, пойми, он не знает, что делать со своими талантами. Вообще что ему делать. Когда ему не нужно нести куда-нибудь Мэй, он сидит в таверне и пьет с приятелями. Его ничто не интересует. – Вилл беспомощно всплеснула руками. – Он умеет обращаться со слонами, но и это ему безразлично. Будущего нет, говорит он. – Крошка Вилл бросила взгляд в сторону крааля. – Он только потому залез сейчас на слона, что Мэй попросила его об этом.

Мейндж поднялся со стула:

– Его поколение появилось на свет здесь, на Момусе, Вилл. Они ничего не знают о нашем с тобой мире. – Мейндж кашлянул и покачал головой. – Хотел бы я знать, что будет здесь лет эдак через сто. Правда, это будет уже не моя проблема. – И он посмотрел на Крошку Вилл. Она показала в сторону дома:

– Может, поужинаешь с нами? Пит скоро вернется. Мейндж покачал головой:

– Последнее время у меня никакого аппетита. И вообще, мне пора домой. Вощеный лекарства в рот не возьмет, если я его не прижучу. Хорошо, что Черепашка Агдок взял на себя часть его дел, а то его вообще не уложить бы в постель. – Мейндж вышел из тени крыльца, помахал рукой и медленно побрел прочь.

– До свидания, – крикнула ему вдогонку Вилл и пошла в дом. — Джонджей!

– Да, мама?

– Внеси Мэй в дом. Ей хватит сидеть на солнце, и вообще, пора ужинать.

Вилл улыбнулась, почувствовав, как Джонджей пытается раскопать в ее голове, что же будет на ужин.

– Я еще не придумала. Хватит шалить, и помоги Мэй.

– Хорошо, мама.

Крошка Вилл подошла к окну. Она проследила, как Джонджей, соскользнув со спины Рег, похлопал слониху по щеке, а затем шагнул к сестре. Мэй посмотрела на него, быстро нанесла на бумагу несколько последних штрихов, затем убрала кусочек угля в карман и протянула руки навстречу брату. Джонджей обернул вокруг ее ног одеяло, взял сестру на руки и поднял с земли.

Вилл перевела взгляд с детей на Рег и пятерых других слонов. Старушки вы мои, вам не то что дороги строить, до Тарзака дойти не под силу. Но без них, одряхлевших, дрессировщик – ничто, пустое место.

Вилл перевела взгляд на висевший в краале стек красного дерева с золотым наконечником и другой рядом с ним, из дерева ангелов. Возможно, Джонджей и прав, когда говорит, что дрессировщики уже превратились в ничто. Крошка Вилл не стала гнать эту мысль прочь, она просто отложила ее в укромный уголок. В конце концов, она уже свыклась с ней.