"Песнь слона" - читать интересную книгу автора (Лонгиер Барри)Глава 12По возвращении в Мийру большинство участников строительной бригады взялись за починку упряжи, повозок и инструментов. Остальные отправились возводить деревянный мост через Разлапистый Ручей, чтобы наконец открыть первый участок южного маршрута Мийра – Куумик вокруг Столового озера. Утром того дня, когда состоялось открытие моста, дрессировщики привели к месту события слонов. Серые гиганты двигались из крааля величественной процессией – в утренней тишине лишь тихонько позвякивала сбруя да содрогалась земля, как бывает всякий раз, когда по ней ступают сразу несколько слонов. Животным скомандовали остановиться. Как только слоны замерли на месте, перестала содрогаться и земля; зато мерный гул их шагов сменился ликующими возгласами, проклятиями, ругательствами разной степени крепости и другими проявлениями нежных чувств. Это конюхи и лесорубы прибыли сюда со своими повозками. Солнце поднималось все выше и выше. Когда серый рассвет сменился яркими красками, в хвосте колонны появилась Повариха Джо Вейн со своей походной кухней. Мысли в голове Крошки Вилл перескакивали с одного воспоминания на другое, когда она участвовала в подобных процессиях. Не одно холодное безрадостное утро выпало ей провести в ущелье Змеиной горы рядом с Рег. Но были в ее жизни и другие минуты, когда, сидя у отца на плечах, она шествовала рядом с Минг. Сколь разные небеса – красные, оранжевые, голубые, фиолетовые – смотрели сверху на шествие серых гигантов. Иногда воздух бывал таким сухим, что язык, казалось, прилипал к нёбу. На какой-нибудь другой планете, в незнакомом городе, иногда бывало так влажно, что к тому моменту, когда солнце скатывалось за горизонт, одежда успевала промокнуть до нитки. А на других планетах с утреннего неба на них порой сыпались снежные хлопья, таявшие прямо на глазах, стоило им только упасть на землю. Крошка Вилл посмотрела на стек с золотым наконечником и тотчас вспомнила отца, с его помощью отдававшего команды Минг. В цирке случалось гибнуть и слонам, и дрессировщикам. Или же они просто старели и исчезали куда-то. Но чем больше менялся цирк, тем сильнее он становился для нее той постоянной точкой, вокруг которой вращается вечно меняющаяся вселенная. Вилл обернулась на процессию. Найдя глазами Минг, она не сводила с нее взгляда, пока кто-то не помахал ей рукой. Это Шайнер Пит садился в повозку. – – – Крошка Вилл! Вилл увидела, что Паки машет ей рукой, подзывая к себе. Вилл подошла к нему. Начальник слонов держал в руках карту. Он указал ей на новые линии и закорючки, нанесенные командой первопроходцев. – Черт побери, что бы это значило? Вилл посмотрела сначала на карту, затем на Паки и сказала: – Это значит «топкое место». Следуйте вдоль северной тропы. Паки медленно покачал головой и снова подозрительно взглянул на карту: – Да, видимо, все дело в моих очках, а не в почерке Коротышки Морта. – Он посмотрел на Крошку Вилл. – Как, по-твоему, сможешь ли ты одновременно читать карту, следить за расставленными вехами, а заодно подгонять Рег? – Смогу, почему бы нет? Паки потер подбородок и указал в сторону моста: – Как только перейдем мост, переведи Рег во главу колонны. Что-то мне не очень хочется увязнуть где-нибудь в зыбучих песках только потому, что очки у меня ни к черту не годные. Крошка Вилл посмотрела на карту: – А что Мейндж говорит про твои глаза? – Кто? Этот ветеринаришка? – Паки махнул рукой, давая понять, что не желает обсуждать эту тему. Затем изумленно поднял брови и одарил Вилл возмущенным взглядом. – Только ты, пожалуйста, не копайся у меня в голове без моего разрешения, да и у других тоже. Поняла? Обернувшись, они увидели, что из своего дома к ним направляется Вощеный. Он бросил взгляд куда-то мимо моста в сторону южной оконечности озера, затем обратился к Паки: – Ну как, готовы? – Почти. От Крошки Вилл не скрылось, что Вощеный вечно ходит нахмуренный. – Доброе утро, Вощеный! Он покачал головой: – Я дам вам знать. – Что-нибудь не так? Паки внимательно посмотрел на новоявленного архивариуса. – Вощеный, у тебя вид, будто ты влип в большие неприятности. Вощеный фыркнул, потер подбородок и указал пальцем на юг: – Вчера ночью из Тарзака пришел Черепашка Агдок. Представляешь, какое новое поручение дал мне Бородавка? Теперь я должен с каждым вести беседы и записывать воспоминания о цирке. – И что в этом такого? – Если учесть количество нашего народу, представляешь, сколько это займет времени? А Бородавка хочет, чтобы к следующим Гастролям в Тарзаке все записи уже были готовы. А на чем прикажете записывать? Скуоб за весь месяц не прислал и листа бумаги. Я уже вынужден вести эти чертовы записи на стенах дома. Паки усмехнулся и покачал головой: – Такое впечатление, что ты наконец нашел свое призвание. Крошка Вилл положила руку на плечо Вощеного: – Смотри на это как на подвиг. Вощеный сбросил ее руку: – Ладно, ребята, кому-кому, а только не вам отпускать шуточки в мой адрес. – Затем он посмотрел на Паки. – Между прочим, я вовсе не обязан этим заниматься. Можно подумать, мне за это платят! Крошка Вилл ткнула в него пальцем: – Еще как платят. Трэверс дал тебе целый мешок кореньев за то, что ты поженил их с Бубновой Мэри. – С этими словами она обернулась к Паки. – А сколько ты заплатишь нашему Вощеному, чтобы он обвенчал тебя с Поварихой Джо? Паки презрительно фыркнул в ответ: – А зачем мне жена, скажи пожалуйста? С меня и слонихи достаточно. Крошка Вилл притворно нахмурилась: – Как, ты не знаешь? Вощеный замахал единственной своей рукой: – Хватит, прекратите. У меня нешуточные проблемы. – Вощеный перешел на шепот и наклонился поближе к Паки. – В том-то все и дело, – и он ткнул себя пальцем в грудь, – что я женю людей. Разрази меня на этом месте, Паки. Подж Лодер заявился ко мне после того, как я поженил Трэверса и Бубновую. И знаешь, что он сказал мне? «Гореть тебе в аду синим пламенем!» – И ты теперь места себе не находишь? – Нет, не в этом дело, – вздохнул Вощеный. – Просто и другим приспичило пожениться. Узнай об этом Подж, он будет сыпать проклятиями все двадцать три часа в сутки. – Вощеный посмотрел на Крошку Вилл, затем на Паки. – А что, если он прав? Кто я такой, чтобы женить людей? Крошка Вилл хитро улыбнулась: – Вощеный, признайся, ну кто лучше тебя умеет затягивать узлы? Вощеный на мгновение уставился на Крошку Вилл, а затем произнес: – Если ты, бесстыдница, не хочешь иметь со мной неприятностей, советую тебе не копаться в моих мыслях. – И он снова переключил внимание на Паки. – Послушай, я вот зачем к тебе пришел, не мог бы ты у себя в бригаде подыскать какую-нибудь работу для Дот Пот. – А что ей теперь делать, тем более Квини погибла. Почему это ты вздумал отправить ее из поселка? – Почему, почему? – Вощеный понизил голос. – Липнет она ко мне. Уже совсем доконала. Паки только развел руками: – А что я могу? Подвести ее к алтарю? Вощеный резко повернулся и зашагал назад к дому: – Чертовы дрессировщики! Всю жизнь копались в слоновьем дерьме, потому теперь в голове у них не мозги, а это самое дерьмо. Кто-то окликнул Паки со стороны колонны. В ответ он помахал над головой стеком, затем обратился к Крошке Вилл: – А теперь живо за работу! Нам еще предстоит расчистить лесные завалы и обустроить место для лагеря. Вилл направилась назад к Рег. Паки крикнул ей вслед: – Эй, одну минуточку! – Вилл обернулась в его сторону. – И заодно оставь всю эту чушь про Повариху Джо. А то еще неизвестно, что взбредет в ее дурью башку. Паки легонько подтолкнул слониху, и процессия медленно взялась с места. В прозрачном утреннем воздухе сотня ног подняла вверх дорожную пыль, и колонна двинулась через мост над Разлапистым Ручьем. Где-то посреди Великой топи Вако-Вако пробудился от тревожного сна. Он приподнялся на локте и обвел взглядом свою убогую хижину. Все было таким же, как и прежде, если не считать небольших усовершенствований, сделанных рукой Кометы. Вако посмотрел на занавеску из травы, отделявшую их спальные закутки друг от друга. – Комета, – прошептал он. Ответа не последовало, Вако снова улегся на циновку и закрыл глаза. Он вновь пытался погрузиться в сон, но ему мешали странные, неприятные мысли. Они с Кометой жили как брат с сестрой. Ее присутствие, которое Вако-Вако поначалу воспринял как вторжение в его отшельничество, внесло в его жизнь приятное разнообразие, превратилось в неотъемлемую часть существования. Перед мысленным взором предстал образ пилота третьего шаттла. Хана Санаги. Длинные темные пряди волос и нежная, слегка смугловатая кожа. Лицо – то веселое, то задумчивое, то чувственное... Вако резко сел на циновке. – Ах ты, безмозглый ублюдок! – тихо сказал он в собственный адрес. – Ты снова попался. Это любовь, черт ее побери. Любовь. И хотя казалось, будто это произошло вчера, на самом деле не один месяц прошел с той ночи, когда они с Кометой сидели друг напротив друга возле костра. Хана что-то говорила. Вако поймал себя на том, что не слушает ее, а только, как завороженный, следит за движениями ее губ, за едва заметной игрой мускулов под нежной кожей шеи, за трепетом длинных ресниц, блеском темных глаз. И он тотчас заставил себя остановиться – буквально заморозил в себе все, что мог или еще сможет почувствовать. Он ушел от костра в темноту и стал возле холмика, где зарыты яйца. – Вако посмотрел на звезды: – – Вако опустил взгляд, потер глаза и покачал головой: – – – Он обернулся на желтые отблески костра. По ту сторону огня стояла черная стена джунглей, а над ней бездонное ночное небо. Почти в середине светлого пятна, опустившись на колени, Хана Санаги готовила чай из листьев какого-то диковинного растения. Этот свет, эта женщина – центр его маленькой вселенной. Но все-таки он надел поверх себя защитную броню равнодушия. Не будет – никогда и ни за что – никакой любви. Ведь любить – значит рисковать слишком многим. Вако вернулся к костру, выпил чаю с лепешкой и сделал вид, будто слушает рассказ Ханы о том, как она пыталась поймать и приручить одно из этих болотных чудовищ. Он даже вставил несколько реплик, отодвинув внутреннюю борьбу куда-то на задворки сознания. Вернее, ему казалось, будто он ее туда отодвинул. И вот теперь он сидел на циновке и проклинал себя, проклинал свою слабость, проклинал Хану. В который раз он позволил хвори одержать над ним верх. Вако натянул на себя одежду и зашептал в сторону травяного полога: – Хана? Ты меня слышишь? Нам надо поговорить. Вако поднялся, надел рубашку и заглянул за край полога: – Хана? Но ее там не оказалось. Вако повернулся и вышел из хижины. Он встал напротив двери, вглядываясь в предрассветной мгле под темный полог деревьев. Неожиданно до него донесся стон. Вако обернулся в сторону, откуда слышался этот звук, и увидел полуодетую фигуру Ханы, распростертую на холмике с яйцами. – Хана! – Вопль, казалось, вырвался из глубины его души. Вако бросился к ней, оттащил с холмика и положил голову себе на колени. – Хана! Я же тебе говорил – не ходи к ним! Я же тебе говорил! В его руках ее тело казалось совершенно беспомощным и безвольным. Хана с трудом выдавила из себя нечто похожее на тихий всхлип. – Я не сама, Вако. Я не ходила. Это во сне. Они пришли ко мне... во сне. – Всхлипывания перешли в рыдания – Комета обняла Вако за талию, уткнувшись лицом ему в грудь. Он прижался щекой к ее макушке: – Но почему, черт побери, почему? И тогда заговорили яйца: – – – – – – – – – – Яйца молчали. Вако поднял голову: – Их мысль пришла к нему робкая, полная раскаяния. – – И Вако зашагал прочь, неся на руках безвольное женское тело. И хотя она не слышала его, он прошептал ей на ухо: – Разрази меня гром, но я люблю тебя. Много ночей спустя в лагере дорожно-строительной бригады посреди Великой топи Крошка Вилл смущенно оторвала губы от губ Пита. – – Вилл обвела взглядом темный лагерь: – – – – Девушка уткнулась ему носом в грудь: – Пит обхватил ее обеими руками: – – – – Он поцеловал кончик ее носа: – Ее рука скользнула ему под рубашку и погладила грудь. – Пит быстро огляделся по сторонам. После дневных трудов дорожно-строительный лагерь спал сном праведника. – – – – – Она до конца расстегнула ему рубашку и поцеловала грудь. Он крепче сжал ее в объятиях, затем высвободил одну руку и приподнял ее подбородок к своему лицу. – Он сглотнул застрявший в горле ком и прикоснулся к ее губам. |
|
|