"Памятник (роман)" - читать интересную книгу автора (Биггл-младший Ллойд)

11

Форнри бежал.

Он оставил далеко за собой свою деревню, где сейчас лежало крошечное тельце Дабби, окруженное плакальщицами, и на предельной скорости мчался по лесной тропе, преодолевая усталость, не обращая внимания на ноющие мышцы и на острую боль в легких, заставляя усилием воли тело повиноваться и выполнять единственный приказ, требующий одного — быстроты.

Там, где несколько лесных тропинок пересекались, Форнри, задыхаясь, остановился, осторожно огляделся, раздвинул ветви кустов, казалось, образовывавших непроницаемую стену, и нырнул в нее.

Теперь он оказался на крошечной расчистке. Два туземных юноши лениво раскинулись на земле у входа в небольшую хижину. Юноши явно тосковали — они все время ожидали чего-то, но оно не происходило. Поодаль на корточках сидел Бану с опущенной головой и закрытыми глазами, непрерывно «перебирающий» зарубки своей памяти. Чуть в стороне висел гамак, в котором раскинулся Старейшина. Все подскочили в испуге, когда из кустов без предупреждения вышел Форнри. Они нетерпеливо ждали, пока он переводил дыхание.

Наконец он обрел способность говорить и выдавил из себя:

— Посол наш враг.


Секретный штаб был одной из многих деталей Плана, которых никто не понимал. Это было место встреч тех, кто отвечал за выполнение Плана. Кроме того, это был центр, управлявший секретной организацией, которая следила за каждым инопланетянином, проживавшим на Лэнгри. Дети были объединены в армию, состоявшую из небольших патрулей, и в тот момент, когда посол или кто-либо из его штата собирались выйти из дома, один из ребятишек тут же мчался на полной скорости к секретному штабу, чтобы доложить об этом важном факте. В низинке перед хижиной, прямо на влажной земле была начерчена карта округи, и на ней с помощью камешков изображалось местоположение каждого чужака на данный момент и их передвижение по территории.

Туземцы делали это точно и добросовестно, хотя и не понимали зачем. Просто так гласил План. Первоначально штат посольства был больше, и его сотрудники бродили где попало без всякого дела, но потом посол решил, что столько людей ему не нужно, и отправил их куда-то. Из четырех оставшихся трое всегда сопровождали посла. Кроме того, посол попросил туземцев, чтобы они давали ему всю нужную информацию, так что теперь он редко выходил без многочисленного туземного эскорта. Руководящий Совет нередко гадал, почему именно дети должны доставлять ему информацию о передвижениях посла, когда его почти ежедневно окружали взрослые туземцы.

Кроме того, был еще Эрик Хорт, который быстро стал одним из них — настоящим другом, охотно помогавшим туземцам во время их стычек с послом. Им казалось, что тайная слежка за другом оскорбляет его, ведь, все, что он делал, он делал открыто.

Но План требовал, чтобы они постоянно знали, кто из чужеземцев где именно находится, а Плану было необходимо следовать неуклонно. Альтернативы у них не было.

Трудности создавала и дочка сестры посла, но они были более понятны. Все ее действия казались непредсказуемыми. Хуже того, некоторые люди реагировали на нее тоже странно. Эрик Хорт, который говорил, что он собирается пойти туда-то или сделать то-то, встретив ее на дороге, шел совсем в другое место или делал что-то противоположное тому, что он собирался сделать.

Это было плохо само по себе, но неожиданный бросок посла в лес, чтобы показать дочке сестры паромы, а затем такой же бросок Хорта за ними обоими, оставил Совет в полном недоумении. После недель и месяцев, затраченных на то, чтобы держать дурацкие паромы в готовности, когда посол шел их инспектировать, неожиданно оказалось, что их секрет раскрыт мисс Варр. Эрик-то Хорт все это и раньше знал, но они инстинктивно понимали, что Эрик никогда их послу не выдаст. А вот как будет с мисс Варр — этого не знал никто.

Этот эпизод вызвал ожесточенные дебаты. Форнри сел на землю возле карты, мрачно глядя на камни, изображавшие посла, мисс Варр и Хорта, и пытаясь понять значение этой череды событий, развивавшихся так скоро и неожиданно на отрезке пути от посольства до леса. Старейшина, который обычно присутствовал на их совещаниях, но редко выступал, спокойно смотрел на происходившее, пока остальные яростно спорили о возможных последствиях того, что мисс Варр видела, как Рарнт и Мано переходят реку вброд, вместо того чтобы воспользоваться паромом.

Наконец Форнри сказал:

— Бану?

Бану сидел в обычной позе — ноги скрещены, голова опущена. Он ответил, даже не пошевелившись:

— Пустяки. На нее можно не обращать внимания.

— А я думаю, что дочь сестры поела для нас очень важна, — возразил Форнри.

Нарриф, частенько споривший с Форнри, бросил легкомысленно:

— Она смеется над нами и над нашим миром. И скоро уедет. Она сама об этом говорит. Чем она может быть важна для нас?

А Далла спросила:

— А каковы брачные обычаи у народа посла? Эрик привязан к ней, а он наш друг. Что, если они поженятся?..

— А она привязана к нему? — спросил Толоф. — Потребуется ли Эрику ее согласие или согласие посла?

Все замолчали. Форнри дружески шлепнул мальчишку, принесшего весть, и отправил его отдыхать. А сам сказал:

— В следующий раз, когда Эрик спросит нас о каких-нибудь наших обычаях, его следует спросить об их собственных брачных порядках.

В конце концов они не стали делать ничего. Если дочь сестры рассказала послу о переправах вброд, то он по этому поводу смолчал. Но снова им явилась во всей своей красе мудрость Плана Лэнгри. И уже никто и никогда не подвергал сомнению необходимость всегда знать, где именно кто находится.

Форнри всегда беспокоило, что они могут ответить лишь на небольшую часть возникающих вопросов и что все возрастающее число членов Совета начинают требовать быстрых действий или даже действий, которые Планом не предусмотрены. Он знал, что в скором времени может даже потерять лидерство, так как буквально каждое его мнение встречало сопротивление со стороны Наррифа. Это его беспокоило: не потому, что Нарриф был неспособен — он был деятелен и умен, — а потому, что Форнри боялся, что тот станет действовать не по Плану.

Все, что Лэнгри предвидел, все это осуществилось. Все инструкции, которым они следовали, дали предсказанные результаты, и Форнри не требовалось никаких других доказательств абсолютной правильности суждений Лэнгри. Или они будут точно следовать Плану, или они потеряют и этот мир, и собственные жизни.

Сейчас от лидерства Форнри зависела судьба всего его народа, а между тем руководить становилось все труднее и труднее. Даже когда План явно указывал на то, что надо делать, было почти невозможно установить, когда именно это действие надо пустить в ход.

Почти ежедневно, например, Нарриф спрашивал Форнри:

— А ты говорил с Эриком насчет обращения к адвокатам?

А Форнри отвечал:

— Я по очереди задаю ему те вопросы, на которые нам указывал Лэнгри.

— Ты все еще проверяешь его дружбу? — восклицал Нарриф. — Ведь он, бесспорно, тот человек, которому можно доверять.

Форнри оставалось лишь говорить, что он с этим совершенно согласен, но когда это возможно, он предпочитает следовать мудрости Лэнгри, а не собственной, а затем заставлял Бану вытаскивать из своих сбивчивых воспоминаний что-нибудь вроде: «Лэнгри сказал: друг, достойный доверия, — это тот, кто никогда не возражает против проверки своей верности».

А еще спорили о кристаллах.

Лэнгри говорил, что они должны быть обращены в денежные единицы — кредиты, причем как можно скорее, но они боялись даже говорить об этом с кем-либо до тех пор, пока полностью не поймут, что именно надо сделать, и пока у них не будет друзей, чья верность проверена временем. Сам Лэнгри говорил им — и не раз, — как набросятся на них хищники, если они не будут осторожны.

Однако самая большая трудность вытекала из того, что они понятия не имели, против кого обращен их План. Они не могли определить, кто же их враг. Кое-кто думал, что это посол, но доказательств этого не имели, а посол, казалось, вполне искренне старался помочь чем мог. Далее, сам Лэнгри говорил, что враг может появиться и не сразу после прилета первого корабля, а даже через несколько лет после этого.

Форнри живо ощущал, как он отдаляется от других членов Совета. Видел, как даже Далла начинает переходить на сторону его оппонентов, и это обстоятельство особенно сильно ранило его. Прошло уже много времени с тех пор, как они с Даллой в последний раз разделяли радость, а бремя лидерства становилось все более и более тяжелым.


И вот теперь они знали, кто их враг.

Они сидели и слушали, как Бану монотонно повторяет им слова Лэнгри о том, что первый человек, у которого возникнет идея создать в их мире курорт для туристов, это и есть враг. И, подавляя сомнения, принимали истину этих слов.

— Что же нам делать? — повторяла Далла.

Форнри не имел точного ответа на этот вопрос. Медленно он сказал:

— Лэнгри велел сделать так много, а мы понимаем так мало…

— Так что же может сделать посол? Что он может сделать? — спросила Далла.

Этого никто не знал.

— Мы должны продолжать тщательно следить за ним, — предложил Форнри, и на этот раз никто не стал с ним спорить.

Они следили, они ждали, но ничего не происходило. Один работник посольства — Хайрус Эйнс — покинул Лэнгри на корабле-курьере, чтобы повидаться со своей семьей. Их друг Эрик Хорт был очень занят, но когда Форнри спросил его, в чем причина его беспокойства, тот ответил лишь: «Происходит что-то непонятное, но я не могу понять, что именно». Казалось, все как обычно. Посол прогуливался ежедневно, выдвигал предложения, которые неизменно отвергались с благодарностями. Дочка сестры посла проводила целые дни на пляже, что тоже казалось странным. То, что Хорт скучал, удивляло их только до тех пор, пока Далла не заметила, что его больше никто не видит в обществе мисс Варр.


Форнри шел по лесу, решив срезать дорогу возле посольства, как вдруг услышал еще удаленный, но все же резкий свист космического корабля, идущего на посадку. Удивленный, он остановился и вслушался. Корабль-курьер ожидался еще только через несколько недель, а другие корабли на Лэнгри не садились.

Еще несколько минут, и Форнри услышал новый свист, а там и третий, после чего тут же кинулся бежать сломя голову. К тому времени, когда он добежал до опушки и увидел посадочную площадку, два корабля уже сели, а третий заходил на посадку. С минуту он удивленно рассматривал их, ибо это были самые большие суда из всех виденных им, если не считать боевого крейсера.

Затем он медленно направился к ним.

Человек, с которым разговаривал посол, носил форму, напоминавшую ту, что носил капитан Доллман. Оба просматривали толстую пачку легких пластмассовых листков, которые чужаки использовали для своих писем.

Форнри, тяжело дыша после трудной пробежки по лесу, перешел с бега на шаг и, стараясь преодолеть одышку, подошел к разговаривающим. Посол приветствовал его своей обычной широкой улыбкой.

— Капитан, — сказал он, — это Форнри — председатель правительства Лэнгри.

— Приветствую вас, — сказал капитан и отдал честь.

Форнри по всем правилам ответил на приветствие и повернулся к послу.

— Могу я узнать, почему эти корабли сели без официального разрешения?

Посол, казалось, очень удивился.

— Но вы же сами дали нам разрешение сажать корабли с обычными грузами в любое время.

— Это разрешение относилось только к кораблям-курьерам, — сказал Форнри. Он колебался. То, что он собирался сделать, его беспокоило, но План не предоставлял альтернативы. — Я должен просить вас немедленно поднять корабли, пусть они покинут нашу планету.

Посол опять улыбнулся.

— Откровенно говоря, я хотел сделать вам сюрприз, но теперь, видимо, придется признаться в этом. Впрочем, вы, если захотите, можете сохранить его в тайне от своих людей. Эти корабли привезли в Лэнгри новый медицинский центр.

— Новый медицинский центр? — эхом откликнулся Форнри.

— Я выписал и врача, чтобы изучать болезни Лэнгри и чтобы больше никогда дети не разделяли судьбу маленькой Дабби. Это подарок народу Лэнгри от «Уэмблинг и Кo».

Форнри не сводил с него глаз.

— От «Уэмблинг и Кo»?


Все разозлились. Члены Совета нередко сердились на Форнри, но сейчас они прямо взбесились.

— Не могу поверить, чтобы враг стал дарить нам медицинский центр, — восклицал Нарриф.

Бану сидел как всегда, поджав ноги и склонив голову. Он выискивал в памяти что-либо относящееся к высказываниям Лэнгри по данному вопросу.

— Лэнгри ничего не говорил о медицинских центрах, — сказал он наконец.

Форнри же упорно стоял на своем:

— Мы должны отвергнуть этот дар и потребовать, чтобы корабли улетели туда, откуда прибыли.

Далла с гневом накинулась на него:

— Какой вред может быть от медицинского центра? Как может повредить нам то, что призвано спасать жизнь людям?

— Лэнгри всегда говорил нам, что за дары всегда приходится платить большую цену, — медленно ответил Форнри. — Он велел нам опасаться их, так как иначе, когда мы опомнимся, может оказаться, что мы продали и свой мир, и свои жизни.

— Как может иметь цену то, что тебе отдают даром? — спорила Далла. — Или ты так горд и стыдишься признать, что мы остро нуждаемся в медицинском центре? Неужели же мы должны смотреть, как умирают наши дети, только потому, что Форнри не может смирить свою гордость?

Форнри устало сказал:

— Я прошу вашей поддержки. Мы должны отказаться от медицинского центра и потребовать, чтобы корабли улетели немедленно.

Он оглядел круг молчащих враждебных лиц.

— Что ж, — сказал он. — Согласно Плану, в таком случае вы должны выбрать нового лидера.

Форнри думал, что он передаст лидерство другому, а сам останется членом Совета, но когда он сел возле Даллы, она повернулась к нему спиной. Медленно, чувствуя себя бесконечно усталым, он с трудом пробрался сквозь кустарники и скрылся в лесу.

Позже Старейшина нашел его, и после долгого разговора вдвоем они направились к посольству, чтобы разыскать Эрика Хорта. Его они нашли возле посадочной площадки за разговором с Талитой Варр. Услышав резкие, громкие голоса, пришедшие решили пока не показываться и остановились понаблюдать под прикрытием весьма подходящих для этого кустов.

— Есть такая штука, как слишком высокая цена! — кричал Хорт.

— Слишком высокая для чего? — возражала ему мисс Варр. — Для Дабби? Кто-то, видимо, должен нарушить права туземцев для того, чтобы спасти их же жизни.

— Это не так просто! Ты должна понять…

— Я поняла, что ты можешь смотреть, как умирает ребенок, и ничего при этом не ощущать! — кричала она в бешенстве. — А я так не могу!

Она убежала, оставив Хорта смотреть ей вслед. Постояв, он подошел к группе валунов и сел возле них, всматриваясь в суету у разгружаемых кораблей.

Когда Форнри и Старейшина вышли к нему из-за кустов, он приветствовал их смущенной улыбкой.

— Друзья мои, — сказал он, — мне нужна ваша помощь. Посол собирается отправить меня на другую планету. Я же решил остаться здесь, а потому пришлось оказаться пока без работы. Могу ли я получить ваше разрешение на то, чтобы жить на Лэнгри?

— Мы просим тебя остаться, — сказал Старейшина. — Я очень боюсь, что наш народ попал в большую беду.

— И я боюсь того же, — хмуро откликнулся Хорт.

— Мы приветствуем твое пребывание здесь в качестве нашего друга, и мы нуждаемся в твоем совете, — сказал Форнри. — Сейчас он нам нужен даже больше, чем обычно. Нашел ли ты способ отправить наше послание адвокатам?

— Проблема заключается в том, чтобы найти надежный способ переслать ваше письмо, — ответил Хорт. — Пока что — нет, не нашел. С этой минуты здесь будут садиться только корабли, принадлежащие фирме «Уэмблинг и Кo» или зафрахтованные ею. У меня есть серьезное подозрение, что кораблей-курьеров мы больше не увидим. Если же мы заплатим кому-нибудь из команды за то, чтобы он тайком переправил наше письмо, он тут же сообразит, что посол заплатит ему больше. И будет прав. Проблема трудная.

— А если кто-нибудь из нас отправится; чтобы повидаться с адвокатами лично? — спросил Старейшина.

Хорт улыбнулся.

— Вы спрашиваете, не легче ли отправить контрабандой человека, нежели письмо? Думаю, нет. Но вполне возможно, что кто-то сможет уехать отсюда открыто, в качестве пассажира. Когда пассажир оплачивает свой проезд, он оказывается под защитой определенных правил и вовсе не обязан сообщать капитану свой конечный пункт назначения и причину, которая заставляет его лететь туда. Но тот, кто полетит, скоро поймет, что само путешествие ему удовольствия не доставляет. И кого же вы хотите послать?

— Форнри, — ответил Старейшина. — Поскольку он потерял свое место лидера…

— Что такое?!

Хорт внимательно всматривался в их лица.

— Вот, значит, как обстоят дела! — сказал он наконец. — Ты хотел заставить их отказаться от дара, да? А они взбунтовались. Впрочем, не думаю, что это сильно изменило бы ситуацию. Я не знаю — пока что, — как Уэмблинг собирается провернуть это дело и как он думает замести следы, но совершенно очевидно, что он откроет курорт — хотите вы этого или нет. Приняв от него медицинский центр, вы лишь облегчаете ему задачу. Именно по этому вопросу вы хотите повидаться с юристами?

— Если это возможно, — сказал Форнри.

— Свидание с ними может оказаться даже худшим испытанием, нежели сам полет в космосе. Куда хуже.

— Если ты расскажешь мне, чего надо ожидать и что я должен делать, я буду лучше подготовлен и смогу разобраться.

— Трудностей с полетом быть не должно, — сказал Хорт. — Я скажу Уэмблингу, что уезжаю, и он так обрадуется, что лично все организует. А перед самым отлетом ты поднимешься на борт вместо меня. Тебе понадобится одежда. Посмотрим, нельзя ли купить кое-что у команды.

— И как скоро это будет? — спросил Форнри.

— Первый корабль отправляется сегодня, но это слишком рано. Я думаю, что лучше рассчитывать на последний из трех кораблей, если у нас получится. Нам потребуется время. Сначала я направлю тебя к одному моему другу — он тоже антрополог. Он с удовольствием даст тебе несколько уроков, как следует себя держать в цивилизованном обществе. А также поможет найти тех юристов. Или если той фирмы уже нет, то найти другую.

— Еще один вопрос, — сказал Форнри. — У нас есть кристаллы ретрона.

— Вот как! — воскликнул Хорт. — Значит, у вас действительно есть кристаллический ретрон! Как интересно! Вот это новость!

— Мы хотим обратить их в деньги. Мне взять их с собой?

— Конечно, нет! Кристаллы эти следует перевозить в специальных контейнерах, иначе их излучение перепортит все приборы на корабле. Тебя немедленно высадят из корабля — еще до вылета. Возможно, в их реализации вам помогут юристы.

Некоторое время все молчали, глядя на корабли. Наконец Хорт сказал Старейшине:

— Нет ли на Лэнгри каких-нибудь изречений о женском непостоянстве?

— Множество, — ответил тот. — Но я полагаю, что лучше называть это «чувством противоречия».

Хорт кивнул.

— Верно. Точное слово.