Люндваль СэмМир Алисы

СЭМ ЛЮНДВАЛЬ

МИР АЛИСЫ

Пер. М. Теплова

Посвящается Ингрид

1

Белый жеребец поднялся по извилистой тропе на вершину горы рано утром, когда на востоке еще только разгоралась заря. День выдался жаркий, но жеребец час за часом стоял неподвижно и ждал, потому что какое-то смутное чувство подсказывало ему, что именно это от него требовалось. Под ним в горячем мареве ширились просторы, и существа там, внизу, беспокойно двигались, ожидая, когда он подаст желанный сигнал. Но то, что предсказали старые женщины, произошло только вечером. Космические корабли появились в небе неожиданно, повиснув в горячем воздухе, как комариный рой. Они поднимались и опускались, словно капли расплавленного белого металла, в голубом вечернем свете. Движимый неодолимым желанием, древней тоской по тому, что должно было случиться и случилось теперь, жеребец напряг мускулы и бросился с уступа вниз. Огромные белые крылья широко распростерлись в воздухе и без видимого напряжения подняли его к темнеющему небу. Он сделал круг над горой, сопровождаемый тысячами глаз, в которых выражалась мольба, и полетел над вечным свинцово-серым морем туда, где в туманной дали совершали свой танец серебристые звездолеты. За ним поднялась в воздух туча летающих существ, гонимых вперед тем же беспричинным неодолимым желанием, той же тоской, которые испытывал и он сам. Неслись вперед валькирии на летающих конях, птица Феникс, Сфинкс, рыжий силач из Трудванга в боевой повозке, запряженной двумя козлами; тысячи и тысячи самых различных существ устремились вдаль высоко над землей. Над всей этой стаей в колеснице летела Медея с возницей, который неистово погонял упряжку драконов. А чуть поотстав от всех остальных, жужжал большой жук, бросивший вечернюю звезду Venus Mechanitis на произвол судьбы. Имя жука было Кепре, и он по своей натуре ничем не отличался от своих спутников. Но впереди всей процессии летел Пегас, тяжелыми взмахами крыльев направляя свой путь над морем к пляшущему комариному рою. Белая грива развевалась на ветру, и воздух стонал под ударами могучих крыльев. Пегас летел над морем, которое когда-то называлось Средиземным, он летел к далеким островам, где на одном из космических кораблей приземлились люди.

2

Первый корабль вынырнул из темнеющего неба, сделав крутой вираж над грядами гор и черными массивами лесов, и стал спускаться к земной поверхности. Он падал, описывая широкие круги, беззвучно, словно легкое перышко. Длинные переливающиеся всеми цветами радуги крылья, которые придавали кораблю сходство со стрекозой, пульсировали в изменчивых каскадах света, струившегося над Землей причудливым сиянием. Корабль проскользнул между двумя поверженными металлическими пилонами. Когда-то они зеркально блестели полировкой, а теперь стали матово-черными и покрылись трещинами, в которых гнездился упрямый мох. Корабль развернулся над ржавой стартовой площадкой, искореженной до неузнаваемости проросшими древними стволами деревьев, и тихо застыл на месте. Черный цилиндрический корпус неподвижно завис в полуметре от поверхности. Пульсирующие в силовых полях крылья перестали светиться и исчезли. Из окружающих теней к кораблю шагнули сумерки, проплыли над ним и бессильно замерли. За ними ждала ночь тяжелая, необъятная, полная волнующей первобытности, насыщенная брожением отшумевших эпох. Времени у нее было много, она могла ждать.

Внутри корабля

Двое мужчин сидели возле неприветливого, поспартански строгого пульта управления, расчерченного на геометрические секторы. Женщина в просторной голубой одежде подошла к воздушному шлюзу, и массивный люк с мягким шипением пополз вверх. Она обернулась и посмотрела на спутников.

- Ну?

- Что ну? - Один из мужчин встал, тяжело опираясь на пульт. Взгляд был рассеянным, губы плотно сжаты. - Здесь нет жизни. А чего ты, собственно, ожидала? Чтобы у трапа стояли члены комитета, созданного для встречи нашего корабля?

Голос говорившего был резким и скрипучим и никак не гармонировал с его солидной фигурой.

- Нет, но все же это так... так не похоже на то, что я себе представляла, - сказала она, вглядываясь в темноту, которая медленно наступала на корабль.

Она держала руки за спиной, сжимая и разжимая пальцы; ее тяжелые черные волосы каскадом рассыпались по плечам; знакомый силуэт казался чужим и недоступным в слабом запахе благовонных трав.

- Понимаешь, Джослин, - сказала она, - все это как-то призрачно, неосязаемо...

- Конечно. Вполне естественно.

Джослин сосредоточил внимание на приборах. Она пожала плечами, продолжая смотреть в темное отверстие люка.

Другой мужчина, сидевший в пилотском кресле у светящегося видеоэкрана, не произнес ни слова. Он откинулся на спинку, положил руки на колени, глаза его были закрыты, на губах застыла легкая улыбка. В бликах трепещущего света его лицо отливало металлом. Джослин медленно выпрямился.

- Ну что ж, - сказал он, - будем выходить.

Вне корабля

Все, что окружало космический корабль, было когда-то одним из крупнейших ракетодромов на планете Земля. Но это было пятьдесят тысяч лет назад. Сейчас местность стала почти непроходимой: там и сям возвышались развалины зданий и остовы машин, среди обрушившихся стен вставала буйная поросль металлических балок и каркасов, повсюду стволы деревьев победоносно простирали свои ветви над техническим чудом давно прошедших времен. Ощущение бренности бытия, недолговечности всего сущего было настолько сильным, что, казалось, его можно было попробовать на вкус, взять в руки, размять пальцами и вылепить в виде вполне определенной вещественной фигуры. Где-то далеко в сумеречном освещении маячила конструкция, которая, возможно, представляла собой первобытный космический корабль. Она была неправдоподобно огромной, толстые шпангоуты торчали из корпуса, словно ребра из туши разлагающегося великана. Джослин и Марта мелькнули на мгновение четкими силуэтами на бело-голубом фоне открытого люка воздушного шлюза и спрыгнули на землю. Бетонная панель, изъеденная временем, потрескивала под их ногами. Едва они начали удаляться от своего корабля, как неразличимые ранее створки люков в его обшивке раздвинулись и в образовавшиеся бойницы мягко выдвинулись молчаливые жерла боевых орудий, направляемые чуткими механизмами. Последние слабые отблески вечернего света отражались в полированном металле, когда пушки слаженно, но бездушно прощупывали окрестное пространство. В этой гармонии была своеобразная красота - и смерть.

Марта оглянулась вокруг. И вдруг всплеснула руками, ее глаза расширились.

- Посмотри! - прошептала она. - Посмотри!

Окружающий ландшафт быстро изменялся. Ржавые кбнструкции и развалины строений вибрировали и расплывались, словно отражения на поверхности воды, они увеличивались, меняли очертания. Степы руин поднимались к небу, извиваясь, подобно языкам пламени, и тут же застывали, превращаясь в камни и кристаллы; появлялись колоннады из текучего огня, они вздымались все выше, срастаясь в гигантские арки и купола из материализовавшегося света, и там, наверху, гулко носилось эхо отдаленного перезвона колоколов. Воздух сгущался в искрометные сапфиры и рубины, засверкавшие чудесными украшениями на непроницаемых стенах. Земля тяжело дышала, под ногами 1 распластались квадратные плиты необъятного каменного пола, границы которого тонули в туманной дали; мрак наполнился какими-то темными, массивными контурами; всходившая луна стала таять и рассыпалась вдруг на тысячи пляшущих огоньков под высокими сводами; откуда-то издалека долетал явственный шепот огромного хора. Появились большие стрельчатые окна с яркими витражами; из тьмы проступили орнаменты и очертания скульптур, каменные ангелы и химеры, распятия из тяжелого отполированного дерева, настенная роспись, стилизованные лики святых. Это был Реймский собор, но увеличенный в сто, тысячу раз. Он возвышался до звезд, шпили его башен пересекали орбиты планет и пронзали солнце, в залах блуждали тяжелые тучи. В окружении сияющих колонн, уходивших в небо на многие десятки километров, космический корабль казался песчинкой, занесенной на борт древней ладьи викингов. Ломкий колокольный звон дрожал в воздухе, и кто-то стоял на кафедре, раскрыв перед собой многотонный старинный фолиант. Раскаты голоса гремели и катились между каменными столбами, поддерживаемые дыханием далекого хора, и разбивались в брызги, достигая стен, украшенных горящими росписями.

Джослин закрыл лицо руками и закричал. Непреодолимый ужас, звучавший в этом крике, заставил умолкнуть и хор, и голос с кафедры. От пронзительного вопля задрожали колонны, потухли цвета стрельчатых окон, рухнули статуи. Кристаллы рассыпались в бесцветную пыль, пол закачался и пошел волнами, будто неожиданный порыв ветра поднял на море тяжелое волнение, стены осели, съежились и исчезли в потоке разноцветных искр.

Собор беззвучно растаял, оставляя после себя дымные струи, развеянные легким порывом ветра. Через несколько секунд от него ничего не осталось, кроме замирающего отзвука тихого и ясного звона колоколов.

Мужчина, оставшийся в космическом корабле, молча вглядывался в изображение на экране пульта управления. В бледном лунном свете снова возвышались руины, и там, в темном дверном проеме одной из развалин, между двумя обвалившимися столбами из темно-зеленого камня, стояла маленькая девочка. Ей едва ли было больше десяти лет, на ней было голубенькие платьице, белые гольфы, черные туфельки и накрахмаленный белый фартучек. Длинные золотистые волосы были откинуты на спину. Девочка играла цветным мячом, ударяя его о землю, и смотрела на корабль искрящимися от затаенного смеха глазами.

Мужчина некоторое время не сводил с экрана безразличного взгляда, потом неожиданно выключил видеокамеру и круто повернул кресло. Он задумчиво посмотрел на шкалы приборов: они показывали, что невероятная масса вещества внезапно возникла из ничего, замкнула корабль в свои объятия и затем исчезла. Будь он не тем, кем являлся на самом деле, он бы присвистнул от удивления; но он этого не сделал, не сказал ни слова. В обличающих лучах бело-голубого света, исходившего от многочисленных шкал и циферблатов, четко обозначился овал лица цвета человеческой кожи. На лице выделялись только большие, широко открытые глаза и аккуратный рот. Вообще-то это была устаревшая конструкция, но люди до сих пор предпочитают, чтобы их роботы возможно больше походили на своих создателей. Он нажал несколько кнопок на пульте и без особой поспешности включил связь с флагманским кораблем, который парил в пространстве за пределами земной атмосферы. Что это было: мираж или галлюцинация? Он откинулся на спинку кресла и подождал, пока на экране не возникло изображение человека в форме. В галлюцинациях нет ничего необычного. Бывает, что людям мерещится всякая всячина. Однако с роботами этого никогда не случается.

3

- Но он это видел, видел! - воскликнул Монтейлер.

Он был высок и худощав, простая голубая туника облегала его фигуру, на левой стороне груди вырисовывались эмблема космического флота и знак солнца. Глаза под шапкой густых черных волос сузились от сдерживаемого гнева, вызванного необъяснимостью явления, крупный нос обострился, губы плотно сжались в прямую линию. Он наклонился над столом и скользнул взглядом по присутствующим в отсеке.

- Он видел это, - повторил Монтейлер, - и показания приборов подтверждают виденное. По крайней мере часть приборов, - уточнил он, на секунду заколебавшись. - Какого же рода галлюцинации могут дать такие результаты?

Эди Барр, один из кибернетиков, поднял голову.

- Ты меня спрашиваешь?

- Да.

- Если говорить о компьютерах, - сказал Эди, - то это не что иное, как галлюцинация. Все сходится на этом.

- Хотел бы я так же верить компьютерам, как ты, - проворчал Монтейлер. - Но, к сожалению, у меня такой веры нет.

- В галлюцинациях нет ничего слишком необычного, - сказала Кэтрин ди Рац, психолог. - Особенно при стрессовых ситуациях. Джослин и Марта находились в весьма напряженном состоянии, не правда ли?

- Разумеется. - Монтейлер кисло улыбнулся. - И робот, конечно, тоже. И приборы.

Он выпрямился и подошел к телеэкрану, полностью занимавшему одну из стен помещения.

- И видеокамеры. - Он покачал годовой. - Есть ли такие галлюцинации, которые можно видеть на экране телевизора? Кто из вас ответит на этот вопрос?

- Миражи... - неуверенно начал Эди.

- К черту миражи! Индикаторы массы чуть не перегорели, когда... когда все это появилось. Да, вот так просто, появилось из ничего и пропало. Какие же галлюцинации могут сыграть такую шутку?

- Собор, - сказал кто-то. - Ранняя готическая архитектура, если не ошибаюсь. Очень впечатляет.

- Ну спасибо, что растолковал, - прошипел Монтейлер. - По мне, так пусть это будет хоть хрустальный дворец, которыми тешат детей. Но я хочу знать, откуда он появился и каким образом? Вот что меня сейчас интересует. Есть ли какие-нибудь соображения?

Все молчали. Монтейлер поднял брови, передернул плечами и повернулся к экрану. Изображения появлялись и исчезали нескончаемой монотонной чередой; проплывали картины серо-голубых волнующихся водных пространств, лесов и джунглей, бескрайних саванн, где причудливые животные двигались под палящими лучами солнца; их сменяли кадры заснеженных равнин, гор и долин, пустынь и морей. И повсюду развалины, руины. Телекамеры на борту четырнадцати космических кораблей, которые двигались по своим орбитам вокруг планеты, просматривали ее ландшафт и посылали бесконечный поток информации на экраны. Сюжеты непрестанно менялись, по в них сохранялся все тот же основной мотив. У полюсов вечные льды поглотили города, и диковинные белые звери свободно хозяйничали там, где некогда к бездонному небу поднимались шпили и башни высокоразвитой цивилизации. В более южных районах города и ракетодромы покрылись буйной растительностью, образовавшей влажные непроходимые джунгли; рухнули блестящие мачты, колонны; арки скрылись под корнями гигантских столетних деревьев, а в роскошных некогда залах прыгали и кривлялись стаи обезьян - жалкая пародия на пышную и тяжеловесную придворную обрядность времен императоров и королей. Прекрасные обиталища людей опустели, километровые башни лежали поверженными, машины остановились, гигантская сеть путей сообщения покрылась толщей земляных наносов. Пройдет еще несколько тысячелетий, и от всех чудес, созданных человеком, не останется даже этих следов. Эпоха Homo sapiens - человека разумного - длилась сотни тысяч лет, но в общей истории планеты это было только мгновение. Гигантские рептилии безраздельно господствовали на Земле сотни миллионов лет, но и они исчезли, не оставив после себя ничего существенного. А еще через несколько миллионов лет другие существа, возможно, покорят Землю, создадут новые чудеса, упиваясь мечтами о своем величии...

По спине Монтейлера побежали мурашки.

- Спрашивается, что же мы в глубине души всетаки надеялись здесь встретить? - проворчал он. - Наверно, высокоразвитую культуру. Все ту же древнюю цивилизацию, готовую приветствовать возвращение блудного сына... Нет, тут что-то не так, тут не жди ничего хорошего.

Монтейлер повернулся к присутствующим.

- Пока у меня все. Постарайтесь найти объяснение, какое угодно, но только побыстрее!

Отсек опустел под нестройный говор споривших. Дверь захлопнулась, и наступила тишина. Монтейлер задумчиво поглядел вслед ушедшим. Затем оперся локтями о стол, закрыл лицо руками и зевнул. Он почувствовал себя старым и усталым, кожа на лице собралась в сухие грубые морщины, утомление разливалось по всему телу, руки и ноги отяжелели.

Кто-то пошевелился рядом. Он поднял голову и встретился взглядом с Кэтрин ди Рац.

- А, так ты осталась, Кэт? Это напоминает старые времена. Все та же самаритянка, неизменно готовая утешить. Или ты не ушла потому, что у тебя есть какие-нибудь хорошие идеи?

- Ты же знаешь, что у меня их нет.

- Ну, так значит утешения ради.

Он отклонился назад и закинул руки за голову.

- В первый момент я не придал этому большого значения, решил, что все это просто какая-то ерунда. А дело оказывается сложнее, надо в нем разобраться. Мне сейчас достаточно любого, даже самого немудрящего объяснения.

Его глаза сузились.

- Кэт, как по-твоему, это была галлюцинация?

- Нет.

- Я тоже так думаю. Признаться, я испугался до смерти. Что за дьявольщина происходит там, внизу?

Она уселась на стол, подобрав под себя ноги, - эта поза была ему хорошо знакома. Ее движения оживляли целый мир воспоминание; чуть приподнятая бровь, наклон головы, дрогнувшие губы, неожиданный жест означали больше, чем невысказанные слова, будили нескончаемый ряд вопросов и ответов из прошлых споров, бесед, откровений. Ее тело под голубой туникой не хранило для него никаких тайн, ее длинные чувственные руки много раз обнимали его. Он посмотрел ей в глаза.

"Она жалеет меня, - подумал Монтейлер. - Это проклятое сострадание, эти проклятые добрые слова, эти проклятые добрые глаза! Безупречный психолог... Нет, она просто создана такой, с исповедальней вместо сердца. От нее мне никогда не избавиться".

Неожиданно его потянуло к ней, тело захлестнула горячая волна желания...

Много лет назад

Тогда они представляли собой надежный разведывательный патруль, составленный именно из них двоих по прихоти ЭВМ, которая обрекла их на многомесячное пребывание в обществе друг друга. Два долгих месяца в кабине объемом десять квадратных метров способны превратить в любовников даже антиподов - их соединит ненависть, если не любовь. Победив монотонность сладострастием, они выстояли. Да, они выдержали, уцелели.

Они устремлялись вперед, опережая исследовательские корабли растущей Межпланетной федерации. Заключенные в крошечном кораблике, управляемом безмолвными механизмами, они незримой пылинкой среди пустой ночи летели к мертвым планетам, где в лучах чужих солнц разрушались чудеса былых времен, к человеческим кладбищам, затерянным в беспредельном пространстве. Они находили мертвые города, мертвые воспоминания, мертвую славу, встречали толпы дикарей с пустыми глазами перед все еще мерцавшими телеэкранами в руинах величественных дворцов и зеркальных башен. Они совершали посадки на Петаре, Карстене, Чандре - эти знаменитые древние названия были когда-то известны многим. Иногда их полетом на непосредственных подступах к планете управляли бесстрастные голоса - они излагали подробные инструкции для посадки, определяли участки приземления в гигантских космопортах, где тысячи мощных некогда звездолетов разъедались ржавчиной и тлением. Вежливые голоса предлагали предъявить полномочия и осведомлялись о цели посещения - и ни разу за этими звуками не скрывалось ничего живого, это все еще функционировали компьютеры и роботы, обслуживавшие исчезнувшую цивилизацию. От сотрясений, вызванных посадкой разведывательного корабля, здания неуверенно раскачивались, как пьяные, а потом медленно падали, обрушивая на гениальные машины тысячи тонн пластмасс и стали. Люди. строили хорошо, но недостаточно хорошо для вечности. Творения былого времени сметались с пути, будто под неудержимым напором несущихся вперед волн.

И вот теперь Земля, древнейший центр цивилизации, сказочный мир за пропастью световых лет, символ совершенства и безграничного знания, центр Вселенной, заманчивое царство небесное тысяч и тысяч религий. Земля была святым Граалем, единственным святым местом во Вселенной, которая уже очень давно устала от святости. Для человечества, распыленного среди сотен тысяч миров в одном из рукавов спирали Млечного Пути, где расстояния так огромны, что солнце одной обитаемой планеты не проступало даже светящейся искоркой на ночном небе другой, ближайшей к пей планеты, Земля была не просто символом веры, предметом самозабвенного преклонения, но чем-то бесконечно большим.

Она была мечтой об общности, побеждавшей световые годы и парсеки, мечтой о родстве там, где не могло быть никакого родства, мечтой о прародине, о колыбели человечества, об общем для всех происхождении. Перед лицом леденящего Космоса люди собирались вместе, напуганные зияющей пустотой, окружавшей хороводы их микроскопических мировпылинок, и мечтали о прародине, которая была достоянием каждого, как бы далеко его ни занесло пространство и время. Величайшее творение человека - Звездное Объединение Миров - открыло для него сотни тысяч планет, а потом, когда это творение рухнуло и распалось, бросило на произвол судьбы. Теперь человек остался один на один с бездонной, бесконечной тьмой, где нет ни конца, ни начала, где руины его миров постепенно превращались в ничто.

И вот человек вернулся на свою прародину, осуществив вековую мечту. Разочарование тяжелым камнем легло на сердце Монтейлера.

- Ты выглядишь усталым, - сказала Кэт, чуть подавшись вперед.

- Я и в самом деле устал. Я всегда устаю после сорока бессонных часов.

Он вздохнул.

- Слишком многое ставится сейчас на карту. Я просто не могу допустить, чтобы что-нибудь произошло, пока я буду сладко спать в своей постели. Ты даже представить себе не можешь, какие огромные ресурсы Межпланетная федерация вложила в эту экспедицию... Понимаешь, назад к Земле - великий подвиг, которому нет равных, сокровищница, только и ждущая того часа, когда мы ее откроем...

Он расслабился и улыбнулся ей.

- И вот все это летит в тартарары.

"Насколько все было проще, когда я был разведчиком, - подумал он. - Интересно, что получилось бы, стань я вновь таким первопроходцем? Снова пересекать пространства, месяцами не покидая корабль, бродить неделю-другую по неизвестной планете, оставив за спиной двадцать световых лет. А потом опять годы полетов... И рядом Кэт, хотя и неизвестно, что это может дать сегодня".

Она внимательно посмотрела на него.

- Ты изменился.

- Все изменились. Ты. Я. Что в этом удивительного? Все мы должны повзрослеть, рано или поздно, разве не так?

- Раньше ты был другим, - сказала она. - Мягче. Теперь ты становишься циничным.

- Это было давно. - Он смотрел мимо нее, на гладкий потолок. - Это было десять лет назад. Сто планет назад. Десять миллионов развалин назад. Сотни миллионов световых лет назад. Теперь я смотрю на все это, очевидно, не так, как тогда. Ну, а что касается тебя...

Он замолчал.

- Ты хочешь, чтобы я снова вернулась к тебе?

Она слабо улыбнулась.

- Не знаю... Пожалуй, нет. В общем у меня остались лишь воспоминания. Я хотел бы сохранить эти воспоминания в их первозданном виде. Иногда мне хочется, чтобы ты вернулась, но это лишь обычное плотское влечение, ничего больше. Когда во мне пробуждается животное.

Он безразлично улыбнулся.

- Ты весьма практичен, - произнесла Кэт.

- Ты хочешь сказать, что я свинья. Сделай одолжение, это меня не трогает.

Он глубже уселся в кресле, откинувшись на спинку, и стал рассматривать ее с некоторым интересом, "Самка, - подумал он, - чувственная, красивая, всегда и все понимающая самка. Спокойная, молчаливая и очень привлекательная. Она всегда умела наилучшим образом использовать свои природные данные. Кэт. Вполне подходящее имя. Гибкое и приятное животное, грациозное и хитрое, а порой даже надежное. Самостоятельное и с арсеналом острых когтей на всякий случай".

Однажды он ушел от нее, она никогда не могла простить ему этого. Наверно, ее гордость была уязвлена, и это было бы опасно, не будь она мягкой и терпеливой Кэт. Она не отличалась дальновидностью, но обладала изрядной долей упрямства. Рано или поздно она добивалась того, что хотела.

Глаза: фиалковые. Губы: упрямые. Тело: решительное. Ноги прикрыты приличествующим образом, так как она знала, что он никогда не обращал на них внимания. Если бы он ценил красивые колени, они были бы теперь прямо перед его глазами.

- Кто сегодня тот счастливчик, у которого хранится ключ, передающийся по наследству? Кто-то, кого я знаю? - спросил Монтейлер.

- А тебе это интересно?

- В общем-то нет. Так, просто любопытно.

- Гернстейн, - сказал она, - социолог. Он мне нравится: забавный.

Голос у нее был спокойный, бесстрастный.

- Вот как. Я-то все удивлялся, почему у него такие туманные глаза.

Он поднялся и подошел к выключенному экрану, рассматривая ее отражение в полированной поверхности матового стекла.

- Но он же идиот.

- Это, скорее всего, вопрос вкуса, - ответила она. - Лично мне он понравился.

Она посмотрела на пего.

- Не думаешь ли ты, что я бросаюсь на первого встречного?

- Очевидно, нет. Но в любом случае он идиот. И он не делает из этого особого секрета - ни из этого, ни из другого.

Монтейлер наклонился над пультом управления и нажал одну из кнопок. Экран вспыхнул, возникшие по его краям тени сгустились в сменяющие друг друга изображения, которые поступали сюда от видеокамер, щупавших своими объективами планету. Он молча следил за кадрами, чувствуя, как пылает его лицо, ощущая насмешливый взгляд Кэт, направленный на его напряженный затылок.

"Нет, не сейчас. Может быть, потом".

Он сосредоточился на деталях панорамы, развертывающейся перед ним за выпуклым стеклом. Кэт улыбалась, но не произносила ни слова. Это была одна-из ее привлекательных черт: она понимала, когда ей следовало помолчать.

На экране в горячем мареве проплывала раскаленная пустыня, за ней появилась степь с волнующейся высокой травой, потом берег моря в лучах заходящего солнца, высокие, темные деревья вдалеке, а у самой воды - какое-то существо, запрокинувшее голову в небо. Монтейлер протянул руку и закрепил видеокамеру в этом положении. Изображение стало увеличиваться, и вскоре существо уже занимало всю поверхность экрана.

На значительном расстоянии и при слабом освещении сначала казалось, что там, внизу, на лошади сидит человек. Но в крупном плане он увидел нечто другое. Это была лошадь или во всяком случае чтото похожее на лошадь, но там, где у нее полагалось быть шее и голове, возвышался человеческий торс.

Торс принадлежал мужчине среднего возраста, который, уперев руки в бока, неотрывно смотрел ввысь. Длинные волосы трепал ветер, в глазах светился затаенный разум.

Монтейлер сделал шаг назад.

- Вот это, - сказал он, - существо, которое принято называть кентавром. Ты видишь?

Кэт мягко соскользнула со стола и подошла к нему. Она рассматривала существо с заметным интересом.

- Мифическое животное ранней эллинской эпохи, - проговорила она негромко. - Там оно считалось символом мужественности. Распутное создание.

Она облизнула пересохшие губы.

- Ему поклонялись еще долго и в период расцвета эллинской культуры, а он с годами становился все развратнее. Красивый экземпляр, верно?

- Кентавры никогда не существовали, - сказал Монтейлер.

- Сейчас, должно быть, на Земле хорошее время для мифических существ, - заметила Кэт, - он довольно упитан.

- Кентавр... В самом деле кентавр! - пробормотал Монтейлер. - И все же...

- Биологический эксперимент?

- Зачем? И почему кентавр?

- Может быть, он особенно нравился женщинам. - Она улыбнулась. - Но ведь такое предположение возможно? Пятьдесят тысяч лет - большой срок.

Монтейлер не отвечал, по-прежнему не сводя глаз с экрана. Кентавр помахивал хвостом, но не двигался с места.

- Летающая лошадь, - сказал Монтейлер устало, - гигантская птица размером с любой из наших кораблей, два дракона, к тому же огнедышащие, огромная горилла, карабкающаяся на небоскреб... и вот eще одно так называемое мифическое существо, шестое по счету, которое я увидел здесь... Черт возьми, что же, собственно, происходит там, внизу? Неужели вся эта проклятая планета сошла с ума?

Он резко выключил экран и пошел к двери. Кэт вышла из отсека и последовала за ним по коридору. Он говорил тихо, чтобы его не слышали члены экипажа, шедшие мимо них в свои лаборатории. Правда, на борту корабля его авторитет был относительно высок, но есть вещи, которые все-таки не стоит обсуждать слишком открыто.

- Что мне все же следует делать? - спрашивал он сердито. - Если я стану стрелять в эти дьявольские существа - а я непременно так и поступил бы, будь у меня к тому хоть малейший повод, - они наверняка окажутся невиннее новорожденного ребенка, и я прослыву воякой, одержимым манией убийства. .А если выяснится, что все они лишь плод галлюцинаций, мираж, я и тогда буду выглядеть безмозглым болваном, который расстреливает привидения. Главное командование прикажет распять меня за это. Если же я не пущу в ход оружие, можешь не сомневаться, что эти чертовы существа тут же проявят себя как смертельно опасные враги, и тогда начальство непременно спросит, почему же я не открыл по ним огонь. Что мне на это ответить? Сказать, что компьютеры отрицали их реальность?.. Черт возьми, что-то надо делать, но что?!

Они прошагали весь главный коридор, тянувшийся вдоль корабля, и зашли в единственное кафе, открытое на борту. Там по обыкновению.было полно народу. Большинство столиков было занято полусонными техниками, только что сдавшими свою смену. В атмосфере чувствовалась напряженность, невысказанное ожидание чего-то, на всех лицах читалось скрытое нетерпение. "Что-то нужно предпринять, - подумал Монтейлер, - и сделать это нужно быстро". Флот находился на околоземной орбите уже десять дней, и за это время на поверхность планеты был отправлен всего один разведывательный корабль. Наверное, все уже знали, что произошло там, внизу.

Они протиснулись между столиками и отыскали свободные места в отдаленном углу. Монтейлер заказал автомату чашку искусственного кофе и склонился над столом, намеренно избегая взглядов сидящих вокруг людей.

- Что ты собираешься делать? - спросила Кэт, - Дать всем кораблям команду на посадку?

- И тем самым поставить под угрозу все предприятие? - Он скорчил кислую мину. - Нет, этого мы не можем себе позволить. Слишком многим пожертвовала федерация во имя этой экспедиции. Если мы потерпим неудачу, вряд ли будут предприняты новые попытки. Я хочу действовать осторожно... Быть может, пошлю на разведку еще один корабль, когда Джослин и Марта вернутся, а потом...

Он прищурился, глядя на нее.

- Не забывай, что ответственность за них после всего случившегося несешь ты. Мне надо точно знать, что произошло там, на поверхности. Выверни их наизнанку, если нужно, но раздобуть мне необходимые ответы на все вопросы.

- Если ты пытаешься убедить меня в том, чтобы я применила к ним зондирование, то я сразу отвечу: нет. Я этого делать не стану.

- Я ни в чем не собираюсь тебя убеждать. Уложи их на диван, будь с ними поласковей, используй гипноз, сделай, наконец, все, что хочешь, только пусть они подробно расскажут обо всем и не тянут со своими показаниями.

- Ты требуешь от меня не так уж мало.

- Есть люди, которые и от меня требуют немало. Здесь мучаю тебя только я один, а меня подгоняет все проклятое главное командование, потому что его в свою очередь подгоняют консерватисты, намеренные во что бы то ни стало провалить все дело. Они утверждают, будто наша экспедиция - неслыханное расточительство, и в чем-то они правы. Я обязан считаться со всем и со всеми, и вот теперь я перекладываю часть ответственности на тебя. Ясно?

- Ясно.

Он устало откинулся на спинку стула. Кэт разглядывала его большими вопрошающими глазами с откровенностью, родившейся в результате вынужденного двухлетнего общения, когда они работали вместе в разведке. Она все знала; она его понимала. Знаменитый полководец, человек, которому все удавалось, - а она видела его насквозь. И он нуждался в ней, она была единственным человеком, кому он мог довериться.

"Это дело чересчур сложно для меня, я ничего не понимаю, - подумал Монтейлер. - Черт знает как все запутано, и мне из этого не выбраться".

Он смотрел через плечо Кэт на экран, где отражалось пространство, заполненное колючими точками звезд, между которыми порхали корабли-стрекозы. А под ним была Земля, вяло вращающийся шар, подобный гнилому яблоку в ржавых пятнах на зелеяоватом фоне. Очертания континентов едва проступали под покровом метущихся туч и облаков.

С той поры, когда началась эмиграция, прошло пятьдесят тысяч лет, и за все это время ни один человек не ступал на земные просторы. Пятьдесят тысяч лет - большой срок; его достаточно, чтобы возникли и исчезли государства, утвердились и пали династии, отгремели и канули в Лету беспримерные большой срок; его достаточно, чтобы исторические события. За такое время подвиги превращаются в мифы, факты становятся суевериями. Звездное Объединение Миров, некогда покинувшее родную планету ради создания нового административного центра в гуще вновь приобретенных владений, растаяло бесследно, как туман, а все то, что последовало за этим, осталось только в качестве комментариев на страницах полузабытых сочинений бытописателей человеческих судеб. За войнами и переворотами пришли их неизбежные последствия. Замедлилось культурное развитие, приостановился научно-технический прогресс. Распались всеобщие связи, и каждая планета оказалась предоставленной самой себе. Долгая ночь сгустилась над раздробленными остатками некогда могучего Объединения, и Земля - эта прекрасная сказка - засверкала, как миф, символизирующий не блага высшей цивилизации, а мечту о всеобъемлющем родстве, об общности происхождения.

И эта сказка, этот миф имели под собой вполне реальную основу. В одной из забытых библиотек на какой-то планете были обнаружены точные координаты. Межпланетная федерация, состоявшая из шестидесяти четырех по преимуществу аграрных, а потому относительно здоровых, жизнеспособных миров, не побоялась риска и снарядила дальнюю экспедицию. И хотя это потребовало мобилизации почти всех наличных ресурсов, игра стоила свеч. Можно было ожидать, что Земля откроет свои несметные технические богатства, одарит чудесами всемогущего знания. А сверх того, там таилось нечто неизмеримо более важное: прародина людей, убежище от всепоглощающего ночного мрака. Полтора десятка кораблей, кружившихся над планетей, представляли собой только авангард той армады, которая со всеми атрибутами власти и правопорядка на борту готовилась к возвращению на родную планету после пяшдесяти тысяч лет отсутствия. Корабль Монтейлера терпеливо огибал Землю, пока приборы отыскивали на ней признаки человеческой или машинной активности. Но пока не удавалось открыть ничего, кроме тех чудовищ, которые время от времени попадали в поле зрения объективов. И разумеется, того циклопического здания, которое представлялось то галлюцинацией, то еще, чем-то не менее неправдоподобным и загадочным.

"Пятьдесят тысяч лет, - думал Монтейлер. - Пятьдесят тысяч лет, и мы ничего не знаем о Земле. Кто скажет мне, что же в действительности происходит там, внизу? Наверное, там все так же, как на других покинутых людьми планетах".

Он всеми силами попытался отогнать от себя эту мысль. Нет, Земля не может быть похожей ни на какой другой мир.

Видеокамеры продолжали свой обычный обзор планеты. На экране мелькали горы, леса, моря. Там и сям виднелись руины, отбрасывая причудливые тени где под солнечными, где под лунными безжизненными лучами.

Монтейлер обернулся к Кэт, которая по-прежнему не сводила с него глаз.

- В какой-то степени Земля пугает меня, - сказал он. - Я не боюсь того, что оборонительные сооружения, быть может, еще функционируют и встретят нас как врагов. Это было бы реальностью, и тут я мог бы предпринять соответствующие меры. Но то, что мы видим, воспринимаем... Вот что мне не нравится.

- Ты просто этого не понимаешь, - сказала она устало. Тебе всегда не нравилось то, что не укладывалось в твое понимание. Уж я-то знаю, по крайней мере должна это знать.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

- Ты имеешь в виду себя?

- В известном смысле.

Он снова посмотрел на экран.

- Наверное, ты права. Эта планета очень похожа на женщину, которая только и ждет, чтобы ктото пришел к ней, она так же изменчива и хитра, никогда не знаешь, что от нее ждать.

- И тем не менее ты идешь к ней, - сказала Кэт. - По-твоему, это умно?

- Это чистая случайность, дань былым временам, ничего более.

Он порывисто встал.

- Пойдем отсюда!

Она вышла за ним в коридор.

- Куда же мы пойдем?

- У меня как раз сейчас много дел, правда, ничего нового, - сказал он, посмотрел на экран, расположенный на потолке, и вздохнул.

- Ну что ж, раз так, то и у меня найдется немало дел.

Она сделала несколько шагов, остановилась в нерешительности и повернула к нему голову.

- Если тебе понадобится ключ от двери, скажи, Мон. Быть может, у меня найдется лишний.

Он улыбнулся.

- Невозможное опять становится возможным?

- Ничего невозможного и не было.

- Ладно, как-нибудь в другой раз.

Он повернулся и пошел по коридору быстрыми решительными шагами. Связка ключей в кармане приятно холодила руку. Кэт всегда отличалась тактичностью. А он был практичен, она сама отметила в нем эту черту. Ему не нужен был новый ключ, он предусмотрительно сохранил старый.

4

На Земле

Белый жеребец неслышно вынырнул из облаков и мощными взмахами крыльев задержал свое падение в полусотне метров над старой посадочной площадкой космодрома. Он беззвучно парил над кораблем, а приборы на борту, обнаружив его присутствие, отметили нереальность этого события и продолжали концентрировать в своей памяти более важную информацию об окружающей обстановке. Разведывательные корабли, будучи всего роботамиавтоматами, обладали тем не менее незаурядными разумными способностями. Но у них была некоторая слабость они не верили в мифы. Пегасу было позволено беспрепятственно парить в темноте, поскольку вполне определенные естественные законы безоговорочно отрицали его существование. Орудийные, стволы, которые со смертельной точностью нацелились было на него, с полнейшим безразличием вернулись в исходное положение. А Пегас смотрел вниз на мужчину и женщину, удалявшихся от корабля, и его большие влажные глаза выражали рвущееся наружу неподдельное счастье.

Высоко в небе, рассыпая блестящие искры, Медея остановила свою колесницу в окружении валькирий, которые с тоской смотрели на Землю сквозь прозрачные покровы. Мидгордсурмен - Мировой Змей - поднял свою огромную голову над вечными снегами горного хребта, и его холодные пронзительные глаза следили за двумя человеческими фигурами. Гигантское тело, опоясавшее весь мир, чуть вздрагивало. Когда эта блестящая чешуйчатая громада шевелилась, рушились скалы, реки текли вспять, небо застилали тучи пыли. Сейчас голова Змея застыла неподвижно черной тенью на фоне неба, гипнотический взгляд был прикован к земле. Далеко поотстав от всех, весело летел к космодрому жук Кепре, впервые в жизни забыв о своем долге. Корабль наблюдал за всеми этими существами, фиксировал их размеры и скорость и, придя к заключению, что никто из них не представляет какой-либо опасности, записывал впрок полученную информацию в блоках памяти, больше не удостаивая их вниманием. Робот, сидевший в кресле перед пультом управления, с помощью видеокамер внимательно следил за Джослином и Мартой, предоставив автоматике корабля без его вмешательства заниматься своими делами.

Корабельные орудия неуверенно нацелились на огромное тело Мирового Змея, но автоматы вскоре отнесли и это чудовищное создание к разряду необъяснимых мистических видений и перешли к более спокойной работе, выискивая возможную реальную опасность. Они бесстрастно игнорировали также те редкостные существа, которые, собравшись в окружающих тенях, что-то шептали и гомонили неотрывно, с единым для всех чувством взирали на мужчину и женщину. Все человеческие сказки, мифы, легенды, басни притаились во тьме, терпеливо выжидая, - так они ждали пятьдесят тысяч лет. Три старухи, предсказавшие возвращение людей, сидели возле ясеня Игдрасиль под мрачным неспокойным небом и пряли свою роковую пряжу в обществе темного мужчины, облаченного в широкий плащ и молча следившего за их работой. Дракон Нидхегг грыз в подземелье корни вечного древа. А на склоне снежной горы ждала богиня земли Деметра со своими приближенными - лысыми человечками, которые всегда были к ее услугам. Резким движением головы она отбросила назад свои пышные волосы, взглянула на небо, где жук Кепре продолжал свой радостный полет, и засмеялась.

За руинами. Джослин.

Он шел в бледном свете луны по крутому склону, сжимая в руке пистолет как заветный талисман. Марта неотступно следовала за ним. По сторонам возвышались деревья, их шелестевшая листва в мертвенном свете казалась неестественно белесой. Разбитый бетон шуршал и скрипел под ногами. Джослин непрерывно шарил глазами по сторонам, высматривал неожиданные опасности, но не мог обнаружить ничего, кроме густых теней. Когда он взглядывал на небо, то видел немногочисленные бледные звезды; тучи в своей массе были непроницаемо черными, будто над Землей повисло огромное покрывало. В отдалении слышались странные звуки, в шелест листвы вплетались шепот и смех каких-то существ, которые осторожно подползали в темноте все ближе. Он пожал плечами и продолжал путь.

Джослин убедил себя в том, что все это, невзирая ви на что, только галлюцинация. Он сразу почувствовал себя спокойнее, однако в голову полезли разные мысли. Вспоминалось, как он, будучи маленьким, часто мечтал о чем-то необычном, манившем его своей пугающей таинственностью; перед мысленным взором вставали древние изображения забытых святынь, будившие фантазию. Он шагал под уклон, широко открыв глаза, размышляя над тем, что видел, что видела Марта. Марта шла следом за ним, смотрела на бледные деревья, на его спину, и думала, думала... Никто из них не произносил ни слова.

Склон перешел в узкую лощину - по обеим ее сторонам поднимались скалистые стены, изъеденные глубокими трещинами. Местность вокруг стала неровной, изрезанной, зубчатой. В обрывах явственно виднелись слои осадочных пород, сотни параллельных полосок голубого, серого, желтого, коричневого, красного цветов, на срезах можно было различить отпечатки древнейших организмов. Наиболее древние слои начинались внизу, у подножия скал - они относились к протерозою, а наверху лежали более поздние отложения - четвертичного и последующих периодов. Наверху мирно покоились руины человеческих творений под небом, где космические корабли в сиянии силовых полей простерли свои крылья. Когда-то здесь нес свои воды широкий и бурный поток.

Лощина становилась все уже и вскоре превратилась в расщелину, зажатую отвесными высокими скалами. Джослин и Марта продолжали идти вперед, все дальше углубляясь в пропасть, черпая уверенность в том, что их охраняет разумный корабль с человекообразным роботом на борту. В трещинах скал росли мох и какая-то диковинная трава, испускавшая слабый рассеянный свет. Встречный ветерок доносил шорохи, шепот и звуки скребущих по камню когтей. Они обогнули большую скалу и увидели существо: скорчившись на каменном выступе над ними, оно устремило свой взгляд на их лица.

Сфинкс

Существо это было наполовину женщиной, наполовину хищным зверем. Над его спиной дерзко распростерлись оперенные крылья; мощные лапы уперлись в холодный гранит; сильный хвост бил по сторонам; на красивом женском лице проступали тонкие, изящно очерченные брови. Гибкое кошачье тело, пышные крылья большой птицы, узкая женская шея над перьями и блестящим золотистым мехом. Сфинкс посмотрел на них и заговорил ясным мелодичным голосом:

- Вы идете моим ущельем. Но, чтобы пройти этим путем, вы должны разгадать мою загадку. Если же вам это не удастся...

Из мягких лап показались острые безжалостные когти.

Джослин был по-прежнему спокоен и уверен в себе (его защищали робот, корабль, за ним сила).

- Что все это значит? - спросил он.

- Я - фиванский сфинкс, - улыбаясь ответило существо. - Я безжалостная вещунья, душительница, устрашительница, страж ущелья, ангел смерти. Меня послала сюда Гера, я загадываю загадки, я охраняю этот проход. Только один раз моя загадка была разгадана; сделал это хромоногий человек с карими глазами. Он ковылял по этой тропе, направляясь к матери, которую не знал. А теперь я загадаю загадку вам.

Сфинкс улыбнулся.

- Похож на говорящего попугая, - сказал Джослин. - Только несравненно страшнее.

Он, прищурившись, разглядывал подобравшегося, напрягшегося сфинкса в неверном лунном свете. Механизм? Машина?

Марта отодвинулась под защиту тени.

- Вернемся на корабль, - сказала она.

- Я действую так же молниеносно, как смерть, - сказал сфинкс и посмотрел на нее. - Вы никогда не уйдете отсюда, если не разгадаете загадку.

- Это шутка, - презрительно сказал Джослин (робот; корабль; пистолет - прохладный металл, в в котором дремлет пламя). - Может быть, эта штука умеет показывать фокусы. Ну как, умеешь?

Он улыбнулся сфинксу.

- Мне это не нравится, - сказала Марта. - Пойдем обратно.

- Это всего-навсего робот или что-нибудь в этом роде. Ты боишься?

- Да.

Вновь раздался голос сфинкса:

- Вы готовы отвечать?

- Конечно. Ну, давай, что там у тебя?

Сфинкс наклонился над ними.

- Я приступаю. Слушайте: Есть существо на земле: и двуногим, и четвероногим может являться оно, и трехногим, храня свое имя. Нет ему равного в этом во всех животворных стихиях. Все же заметь: чем больше опор его тело находит, тем в его собственных членах слабее движения сила.

Тишина. Выждав немного, сфинкс улыбнулся. Показались когти. Мышцы напряглись для прыжка. Распростерлись крылья. Сфинкс неторопливо приподнялся, переводя взгляд с одного человека на другого.

- Такую загадку не вам отгадывать, - сказал он. - Вы потерпели неудачу, как обречено на неудачу все живое. Теперь я убью вас.

Крылья поднялись для взмаха.

- Джослин! - крикнула Марта. - Беги!

Сфинкс прыгнул.

В корабле робот смотрел на экран. Под бледными лунными лучами двигались тени. Неожиданно ослепительное пламя, вырвавшееся из ствола пистолета, на миг высветило окрестности и сцену, происходившую в ущелье. Фигуры казались неподвижными, словно кто-то вдруг остановил проектор в кинотеатре: мужчина в когтистых объятиях сфинкса; женщина, с расширенными от ужаса глазами, скорчившаяся на земле; струя огня, взметнувшаяся из ее руки и отраженная обратно, не причинив никакого вреда сфинксу.

Робот действовал спокойно и методично. Он развернул кресло и протянул руки к панелям пульта управления. В мерцающем свете экрана он двигался, подобно умело управляемой кукле, между красными и голубыми огоньками сигнальных ламп. Он касался кнопок, рукояток, приборов. Жужжание проснувшихся машин наполнило корабль, тон их звучания поднимался все выше, пока не растворился за пределами слышимости. Одни механизмы и приборы плавно спрятались в гнездах за обшивкой, на их месте появились другие. Вороненые жерла изменили положение согласно вычисленным траекториям полета снарядов. Пульт управления ожил, пылая разноцветными искрами. Пальцы робота порхали над клавиатурой, казалось, он играл на органе. Мерцающий хор разноцветных вспышек звучал в безупречной гармонии, корпус корабля наполнился машинными хоралами и тяжеловесными гимнами.

Объектив видеокамеры по-прежнему обозревал космодром и его окрестности, где виднелись молчаливые руины. Робот дал сигнал подъема. Корабль мягко пошел вверх и вдруг остановился.

Вокруг сгустились темные тени, воспринимаемые только датчиками корабельных компьютеров. Телеэкран продолжал демонстрировать открытое пространство, руины и развалины, но приборы корабля регистрировали близость гранитных стен, неожиданно окруживших его со всех сторон. Монолитные отвесные скалы пробивали почву, устремлялись вверх и соединялись над кораблем нерушимыми сводами. Каменные громады образовали пещеру, наполненную влагой и непроницаемым мраком. С потолка свисали сверкающие, переливающиеся сталактиты, навстречу им поднимались сталагмиты, образуя колонны, арки, причудливые скульптурные украшения. Корабль оказался в клетке с чудовищными сияющими прутьями, в которых сверкали кристаллы изумрудов, турмалинов, хризолитов. Индикаторы массы отметили присутствие миллиардов тонн горной породы во всех направлениях. Корабль завис в нерешительности под непроницаемым гранитным потолком и потом опустился на прежнее место.

Робот ничего этого не видел, перед ним на экране по-прежнему было свободное пространство под открытым небом. Он принялся нажимать кнопки, отдавая приказания, но корабль оставался недвижимым. Наконец робот встал с кресла, взял в руки оружие и выпрыгнул в открытый люк шлюза. Корабль следил за тем, как он быстро шагал между сверкающими колоннами и вскоре исчез в гранитной стене. Корабль недоумевал, но датчики упрямо подтверждали реальное существование пещеры. Тогда корабль направил всю противоречивую информацию в блоки магнитной памяти и больше не возвращался к этой проблеме.

Робот устремился вниз по склону к ущелью, где Джослин и сфинкс ворочались на земле, сцепившись в страшный черный клубок. Смертельно бледная Марта стояла неподалеку, спрятавшись за выступ скалы. Робот бросил оружие и кинулся на сфинкса, запустив свои стальные пальцы в золотистую шкуру. Сфинкс оттолкнул Джослина, который с глухим стуком ударился о каменную стену и остался лежать неподвижно, и стряхнул с себя робота. Робот был быстр, умен, методичен; сфинкс был стар, стар и хитер. Он кружился над роботом, и красивое женское лицо его улыбалось.

- Моя загадка к тебе не относится, - сказал он. - Гера не предполагала, что здесь может появиться что-то подобное тебе. Я не могу сожрать тебя; но там, где есть жизнь, должна восторжествовать смерть. В тебе есть жизнь, трепещущий светильник жизни. Да будет так!

Сфинкс ринулся вниз. Робот отскочил назад, но недостаточно быстро. Раздался скрежет разрываемого металла, звук тяжелого падения. Сфинкс медленно поднялся и возвратился к Джослину. Марта, на время оставшаяся без внимания, поднялась с земли, следя за сфинксом невидящими глазами. Затем попятилась в темноту, повернулась и побежала.

Покинутый корабль одиноко томился в подземном гроте. Вдруг из каменной стены вышла золотовласая девочка в голубом платьице и белом передничке и поднялась внутрь корабля через открытый люк. Она уселась в кресло пилота, посмотрела своими большими глазами на изменчивое, как в калейдоскопе, цветное изображение, мелькавшее на экране, и радостно заболтала в воздухе ногами. Корабль ничем не выдал того, что обнаружил присутствие девочки. В подлокотниках кресла было множество кнопок и рычагов, светящихся разноцветными огоньками. Когда она стала играть этими штучками, произошли удивительные вещи. Девочка заставляла корабль выкидывать невероятные фокусы, нажимая одно и поворачивая другое, а ее невинные голубые глаза сверкали безудержной радостью.

5

Монтейлер бежал по главному коридору флагманского корабля, еще не полностью стряхнув с себя сон и видя все вокруг в легком тумане. Шаги гулко отдавались под металлическими перекрытиями и им вторил топот спешившего сзади молодого возбужденного лейтенанта, который разбудил капитана несколько секунд назад.

После разговора с Кэт Монтейлер в конце концов решил немного отдохнуть. "Это была моя роковая ошибка, - подумал он. - Что-то неизбежно должно было случиться, пока я спал".

Он негромко выругался, открывая дверь в командный отсек.

- Спокойно! - закричал Монтейлер среди общего шума. - Я здесь, черт бы вас побрал! Перестаньте орать и дайте мне разобраться во всем.

Он протиснулся вперед сквозь толпу военных и гражданских членов экипажа и, благодарно кивнув головой, опустился на стул, подставленный ему одним из техников. Подавив зевок, он протер глаза.

- Итак, - сказал он несколько спокойнее, - может кто-нибудь рассказать мне о случившемся?

- Произошла неприятность с разведывательным кораблем, сказал кто-то. - С тем, на котором Марта и Джослин...

- Это я уже знаю. Что дальше?

- Они подверглись нападению.

- Что?! - Монтейлер выпрямился на стуле, сонливость как рукой сняло. - Как это произошло?

Перед ним появился Эди Барр.

- Компьютеры, - сказал он неуверенно. - Не могу понять, как...

- К дьяволу твои компьютеры! Что произошло?

- Приборы дают разноречивые показания о том, что случилось, - раздался сзади чей-то голос. Кажется, говорил один из дежурных офицеров, небольшой человек с постоянно удивленным выражением лица. - Канал видеосвязи дает одну версию, а компьютеры корабля - другую.

Офицер замолчал, сглотнул слюну и закончил:

- Это очень странно.

- Здесь все странно, - проворчал Монтейлер, - Ну и что дальше?

На минуту воцарилось молчание. Потом Эди произнес хриплым голосом, покашливая:

- Мы думаем, что они убиты.

- Ты сошел с ума! - Монтейлер приподнялся со стула. Этого не может быть! Корабль не допустил бы ничего подобного.

- Корабль утверждает, - продолжал Эди, - что был заперт в сталактитовой пещере, скрытой в гранитной толще огромной горы.

- Прекрасно! - зло воскликнул Монтейлер. - А что же робот? Он тоже находился в пещере, когда убивали Джослина и Марту?

- Робот попытался вмешаться, - ответил Эди и нерешительно добавил: - Нам кажется, что его уничтожили. Мне очень жаль, но я обязан сказать тебе это, Мон.

Монтейлер медленно опустился на сиденье. На мгновение он закрыл глаза, но тут же взял себя в руки и твердо посмотрел на окружающих.

- Это правда? - спросил он спокойно. - Все так и было?

- Да, к сожалению.

Кто-то протянул Монтейлеру чашку искусственного кофе. Он отпил глоток и обвел взглядом собравшихся.

- Вот вы, - обратился он к дежурному офицеру, - доложите точно, что произошло.

К нему понемногу возвращалась обычная самоуверенность, но удар от перенесенного потрясения еще давал о себе знать.

- Они приняли решение выйти из корабля, - начал офицер. Мы поговорили немного о... как бишь его?.. о соборе, но вместе решили, что все же это была только галлюцинация.

- Несколько я понимаю, вы не попытались противодействовать их выходу из корабля, - сухо сказал Монтейлер. - Но об этом после. Продолжайте.

- Они спустились в ущелье совсем неподалеку от места посадки и там встретили некое существо...

Дежурный запнулся.

- Есть запись видеоинформации, полученной с корабля. Может быть, вам лучше посмотреть ее.

Монтейлер сделал нетерпеливый жест рукой. Когда на экране возникло призрачное ущелье, освещенное неверным лунным светом, и он увидел на выступе скалы над обоими людьми притаившееся существо, он подался вперед и окаменел.

- Сфинкс! - выдохнул он.

- Вы знаете, что это такое? - Дежурный офицер находился в явным замешательстве.

- Тихо!

Монтейлер не сводил глаз с экрана, где перед ним вновь развертывалась драма в ущелье. Это было непостижимо, невозможно - и тем не менее он наблюдал все своими глазами, все, до мельчайших деталей. Даже загадка прозвучала вполне отчетливо. Он молча смотрел на мелькавшие в глубине экрана тени, и к его горлу медленно подступала тошнота.

Запись кончилась, экран, вспыхнув напоследок, нехотя потемнел. Монтейлер поднял голову.

- Кто-нибудь из вас знает, что это такое? Может быть, читал или слышал? - Он оглянулся вокруг, отыскивая Кэт, но ее в отсеке не было. Тогда он быстро сменил тему.

- Марта исчезла из ущелья. Куда она могла деваться?

За всех ответил Эди:

- Мы не знаем.

- Да, да, я понимаю... - Монтейлер наморщил лоб. - А Джослин еще, быть может, и жив. Я не видел, чтобы сф... чтобы это существо убило его.

- Но ты же видел все! - воскликнул Эди. - Неужели ты можешь допустить, что он остался в живых после того, что произошло?

- Нечего мне напоминать, что я видел, - огрызнулся Монтейлер. - Но то, что я видел, было всего лишь схваткой. Джослин попадал и не в такие передряги, он вполне мог справиться и сейчас. Что же касается бортового робота, то ведь он был сконструирован не для драки. Его мог уничтожить, разбить кто угодно.

Он помолчал, задумавшись.

- А что с кораблем? Могу я просмотреть видеозапись об этой пресловутой пещере?

- Вообще-то говоря, у нас нет такой записи, - сказал Эди.- Корабль произвел автоматическое исследование окружавшего его пространства, потом мы заложили полученные данные в компьютер и таким образом скомпоновали изображение.

- Ладно. Давайте посмотрим на это чудо.

На экране появилось изображение заброшенного пустынного космодрома. На переднем плане - плоская, вся в трещинах бетонная поверхность, в отдалении - проржавевшие машины и развалины строений, скорчившиеся, подобно гигантским рептилиям, под бледной луной. Затем из земли беззвучно поднялись гранитные стены и сомкнулись вокруг корабля, выросли колонны из струящегося кристаллического огня. Датчики зарегистрировали присутствие неисчислимого количества тонн скальной породы во всех направлениях. Монтейлер вздохнул.

- Вот, значит, какая она была, ваша фантастическая пещера. Зрелище хоть куда! - Он поднял голову. - Вы действительно держали связь с кораблем все это время?

- Да.

- Почему же в таком случае толщи скал не воспрепятствовали распространению радиоволн? Корабль окружен миллиардами тонн гранита, а передатчик на борту, хоть он и достаточно мощный, не рассчитан на работу в таких условиях! Да и вообще никакой сигнал во всей Вселенной не мог бы проникнуть сквозь такую преграду. Каким же образом сила сигналов даже не уменьшилась?

В отсеке стало тихо. Наконец Эди сказал:

- Но приборы...

- Что приборы? В этом проклятом корабле произошло обыкновенное короткое замыкание, вот и все. Сначала какой-то собор, а теперь еще и это. Да плевать мне на все показания приборов, никакой пещеры нет и быть не может. А если никакой пещеры нет и не было...

Он не закончил фразу.

- Джослин и Марта тоже видели собор, - сказал Эди безразличным тоном.

- Вот это меня тревожит больше.

Монтейлер поднялся со стула и направился к двери.

- Там, внизу, происходит что-то необычное, в этом я согласен с вами, но я больше не доверяю кораблю, который передает подобную информацию.

Он бросил взгляд на стенные часы.

- Мне надо самому во всем разобраться. Подготовьте к старту еще один разведывательный корабль... Через двадцать минут. И держите непрерывную связь с первым кораблем. Пока все.

Монтейлер резко повернулся и вышел из отсека.

Он нашел Кэт в одном из справочных отделов, где она просматривала катушку с материалами о древнем фольклоре землян. Прямо перед ней в воздухе висело объемное изображение кентавра.

Монтейлер опустился на стул.

- Изучаешь нашего распутного друга с Земли?

- Вроде того. - Она выключила видеофон и обернулась к нему. - Что-нибудь случилось?

- Да уж воистину случилось.

Он вкратце рассказал о последних событиях, особенно подробно описав сфинкса.

- Он был точь-в-точь такой, как в той психологической пьесе, которую ты мне демонстрировала когда-то.. - Он запнулся. - Ну там еще говорилось об Оресте или как его...

- Ты имеешь в виду трагедию "Эдип-царь", - сказала Кэт, слегка кивнув головой. - К твоему сведению ее создал некий Софокл, который жил на Земле в древние времена. У него там упоминается и эта загадка...

Кэт посмотрела ему в глаза.

- Постой, ты уверен, что тебя не разыгрывают? Уж больно все сходится.

- Никто здесь не знает о царе Эдипе или какой-нибудь другой древней трагедии. К тому же дело слишком серьезное, чтобы кто-либо осмелился шутить.

- А может, это был робот-актер или что-то в этом роде?

- Не исключено. На других планетах мне доводилось видеть вещи и похуже. Но, черт побери, как же машина может еще функционировать, когда прошло пятьдесят тысяч лет?

- А если механизм не такой уж старый? - спросила Кэт серьезно.

Монтейлер в изумлении уставился на нее.

- Что ты имеешь в виду?

- Я имею в виду, что эта планета, возможно, не такая и безжизненная, как должно было бы быть, если исходить из привычного порядка вещей. - Она сделала неопределенный жест, как бы указывая на пространство за пределами корабля. - Ты же сам видел, что там происходит.

- Но это не люди. Удивительные животные не редкость, мы с тобой встречали и не такие мутации. Если же здесь и есть люди, то только дикари. На всей планете нет ни единого города, никаких промышленных центров, ничего.

Он наклонился к ней.

- Послушай, Кэт, мне все это не нравится... Что-то здесь не так. То, что произошло с Джослином и Мартой, конечно, весьма прискорбно, но против любого нападения можно предпринять соответствующие меры. Я привык сражаться с реальным противником во плоти, здесь же мне приходится сражаться с тенями, с кентаврами, драконами, сфинксами... Корабль, посланный в разведку, тоже начинает бредить чудесами... Машины, механизмы-это единственное в мире, на что можно полностью положиться, они не могут лгать, теперь и они стали чудить. Я...

Он замолчал, но тут же сказал резко:

- Мы сами сядем на Землю.

- Наш корабль? Мне казалось, что ты не станешь так рисковать.

- Пойдет разведчик. Места там только для троих, включая робота.

Он задумчиво посмотрел на нее.

- В экспедиции понадобится психолог, желательно, чтобы он хорошо знал древний фольклор землян.

- Понимаю твой намек. Кому же выпадет счастье занять второе место в этом патруле самоубийц? Может быть, полетишь ты?

Он встал.

- Наша экспедиция может кончиться катастрофой, пока все идет к этому. В таком случае пусть лучше я буду в этот момент там, внизу - по крайней мере у меня будет меньше забот потом.

Он с сомнением взглянул на нее с высоты своего роста.

- Когда-то мы с тобой неплохо справлялись с делом. Быть может, повезет и на сей раз?

- О, доброе старое сотрудничество! - Она отвернулась и сказала негромко: - Хорошо, Мон. Я согласна.

Уже на полпути к двери он бросил:

- Через пятнадцать минут у шлюза В. Договорились?

Монтейлер не стал дожидаться ответа, и мгновение спустя его быстрые шаги замерли в коридоре.

Кэт прислонилась к переборке и уставилась в потолок. Ее губы плотно сжались, по краям рта появились упрямые складки. Потом она взяла кассету с видеозаписью, размахнулась и запустила ею через всю комнату в противоположную стену.

6

На Земле

Окружающий ландшафт сначала успокоился, а затем растворился, превращаясь в новые неожиданные картины. Появились густые леса, в которых кипела жизнь; медленно поднялась к небу величественные горы; на равнинах заколыхались под ветром высокие травы; небольшие лужицы превратились в озера и моря, где на островах в кудрявых рощах ползали, бегали и летали бесчисленные существа. Постепенно контуры окружающего мира затвердели, как остывшая лава. Над космодромом по-прежнему неподвижно висел разведывательный корабль, запертый в стенах, которые только он сам мог ощущать. Ущелье между отвесных скал продало, на его месте шумел лес, простиравшийся до самого горизонта. В глубине леса - Марта.

Марта шла по древней мощеной дороге, сопровождаемая собственной тенью, причудливо распластавшейся за ее спиной. Темный лес, тронутый первыми лучами занимавшейся зари, молчаливо окружал ее со всех сторон. Солнце, только-только вставшее из-за горизонта, золотило ее блестящие черные волосы, отражалось в широко открытых испуганных глазах. Шелестели кедры, березы, вековые дубы; сквозь густые кроны в гуще леса на землю падало бледно-зеленое сияние. Слышались голоса птиц, вздохи ветра, шуршание листвы, журчание ручьев - слаженный оркестр играл нескончаемую мелодию под неподвижным покровом дремлющего моря деревьев.

Марта шла и шла, преследуемая воспоминаниями о сфинксе, об окровавленном куске мяса в его лапах, который никак не вязался с обликом ее друга, еще совсем недавно сидевшего рядом в кабине корабля. Страшная сцена вновь и вновь вставала перед ней, когда она, закрыв глаза, в панике бросилась из ущелья в лес, крича, спотыкаясь, падая, шарахаясь от любого звука, плача от ужаса перед неизвестностью. Мрак был полон существ, которые беззвучно бежали рядом; со всех сторон из тьмы на нее фосфорическим блеском смотрели тысячи глаз, мгновенно исчезая, едва она кидалась им навстречу. Казалось, ночи не будет конца. Марта порывисто и громко дышала, чувствуя, как приближаются к ней ползучие тени, тут же бесследно растворяясь, такие ощутимые и такие недосягаемые. Когда же, наконец, забрезжило утро, все видения и призраки растаяли в сгустках тьмы под черными деревьями быстро и неслышно, будто их и не существовало.

Она шла вперед, почти забыв об окружающем ее лесе. Деревья ей только спились, весь мир ей только снился, и лишь воспоминание об умирающем человеке было реальностью. Лицо ее застыло, неестественно скованное покоем, а все существо сотрясалось от беззвучных рыданий.

Неожиданно Марте послышались голоса - они доносились из небольшой рощи чуть в стороне от дороги. Рука автоматически скользнула к кобуре, висевшей у бедра, но пистолет был теперь бесполезен - она выпустила весь заряд в неуязвимое существо там, в ущелье. С тех пор прошла целая ночь, целая вечность! Все же Марта осторожно подкралась к рощице. Голоса принадлежали мужчинам и женщинам, которые говорили на каком-то странном, но вполне понятном языке. В этом мире, дышавшем постоянной скрытой опасностью, голоса казались успокоительной музыкой, звавшей в надежное прибежище от всех ужасов и страхов. Она раздвинула нависшие ветки и увидела небольшую залитую солнцем полянку, заполненную удивительными существами. Там были девушки в светлых платьях с тонкими и прозрачными, как паутина, крыльями бабочек за спиной; там были карлики; там были мужчины и женщины в широких ниспадающих туниках; а вон там - Марта широко раскрыла глаза - на середине поляны сидел на земле маленький толстый человек с ослиной головой. Женщина необычайной красоты, одетая в платье, отливавшее тысячью разных оттенков, склонилась над ним, лаская его голову, и говорила мягким, нежным голосом:

- Не хочешь ли ты музыки послушать, Любовь моя?

- О, что до музыки - у меня отличное ухо. Ну что ж, сыграйте мне что-нибудь на щипцах и костяшках.

- А может быть, скажи мне, нежный Друг, Желаешь ты чего-нибудь покушать?

- Что ж, я, пожалуй, съел бы гарнец-другой корму: пожалуй, пожевал бы хорошего сухого овсеца. Нет, вот что: самое лучшее - дайте мне охапку сена. С хорошим, сладким сеном ничто не сравнится. Есть у меня один отважный эльф:

У белочек обыщет склады он

И принесет тебе орешков свежих.

- Я бы предпочел пригоршни две сухого гороха. Впрочем, пожалуйста, пусть ваш народец пока отстанет от меня: я чувствую, что меня одолевает сон.

Спи! Я тебя руками обовью.

Ступайте, эльфы, все рассейтесь прочь.

Так жимолость душистая ствол дуба

Любовно обвивает; пальцы вяза

Корявые плющ женственный сжимают.

Как я люблю тебя, как обожаю!

Кто-то тронул Марту за руку. Она быстро обернулась.

Рядом стояла девочка в голубом платьице и вопросительно смотрела на нее.

- "Сон в летнюю ночь", - сказала девочка. - Тебе нравится? - Она смущенно замолчала. - Я говорю об эльфах. Правда, красиво?

Марта молча смотрела на нее. Девочка шагнула вперед и вдруг улыбнулась.

- Я думала, что тебе это, может быть, понравится, - сказала она.

Марта спросила холодно:

- Кто ты?

- Я Алиса. - Девочка смотрела Марте прямо в лицо, в ее голубых глазах вспыхивали искорки смеха. - Я здесь живу.

- Здесь?

- Ну, не совсем здесь, но и не так уж далеко... Ты выглядела такой несчастной, но ведь тебе понравились эльфы, правда?

Марта нашла в себе силы слегка улыбнуться.

- Да, пожалуй.

- Тебе нужно что-нибудь? Чего бы ты хотела? - спросила девочка.

Марта посмотрела на Алису сверху вниз, мучительный приступ смеха замер у нее в горле. Это было так забавно, так невероятно, непостижимо забавно. Нужно ли ей что-нибудь? Чего бы она хотела? Разве у нее нет всего того, чего она могла бы пожелать? Вот только одно, только одно...

- Джослин, - сказала она. - Мне нужен Джослин.

Она продолжала улыбаться, и эта жалкая улыбка исказила ее лицо страдальческой гримасой.

- Но он умер, - сказала она.

Где-то в глубине души она спрашивала себя: "Почему я поступаю так? Почему говорю все это? Что ждет меня впереди?" Но эти вопросы, этот внутренний крик так и не вырвался наружу. Вслух она только повторила:

- Но он умер.

Девочка смотрела на нее большими глазами.

- Ax, - сказала она тихонько и повторила еще раз: - ах, вот как...

Марта обернулась к роще. Она чувствовала себя оглушенной, в голове шумело, словно она хлебнула хмельного. Теплое ощущение счастья и наслаждения медленно растекалось по всему ее телу и заглушало слабеющий упрямый голос, который все повторял:

"Почему, почему, почему?.." Она сонно посмотрела на поляну - там никого не было.

Марта неестественно хихикнула.

Что-то зашевелилось в чаще деревьев. Показалась туманная мужская фигура, лица почти не видно - его скрывала глубокая тень. Мужчина окликнул Марту.

Она бросилась по траве через поляну:

- Джослин! - закричала она. - Джослин! - Слезы застилали ей глаза. - А я думала...

Позади нее стояла Алиса, сложив руки за спивой, и смотрела на рощу. Ветер осторожно шевелил листья. Из-за куста выскочил кролик и встал на задние лапки у ее ног. Она наклонилась и рассеянно почесала его за ухом. Кролик пискнул от удовольствия.

Марта вбежала под сень деревьев и очутилась в крепких объятиях. Солнечные лучи заливали все вокруг ослепительным светом, но лицо мужчины постоянно находилось в непроницаемой тени. Он был похож на Джослина, но вместе с тем это был кто-то другой. Джослин, но только такой, каким его видела, представляла себе Марта, Джослин ненастоящий, идеализированный, созданный ее воображением. На лбу у него зияла рана. Одежда была изодрана в клочья. Губы его двигались, он что-то говорил, говорил... Голос был почти такой же, как у Джослина, почти - но не совсем. Это был Джослин, но такой, каким знала его только Марта.

- Ты счастлива? - вопрошал чей-то теплый, задушевный голос. - Ты действительно счастлива?

Она улыбнулась и закрыла глаза.

На опушке по другую сторону рощи Алиса взяла кролика на руки и убежала в туманный колышущийся лес. Лес заискрился и стал таять, превратившись в бледную дымную полосу, которая уплывала вдаль, оставляя кружок деревьев вокруг залитой солнцем поляны, где неподвижно стояла Марта и обнимала кого-то, кто, быть может, был Джослином.

7

Корабль Монтейлера на сверхзвуковой скорости с ревом вынырнул из поднебесья, объятый кипящим шаром белого огня. Ударная волна, словно всесокрушающий молот, прошла по развалинам, превратив их в огромное облако пыли. Стройные башни и шпили рассыпались, деревья с корнями взлетали в воздух, ажурные пролеты мостов срывались со своих опор и искореженные падали вниз. Животные в нестерпимом страхе бежали, спасаясь от уничтожения, и скрывались в лесах, где другие существа терпеливо ждали, когда рассеются вихри горячего праха.

Монтейлер управлял кораблем, как взбесившейся лошадью, твердо, беспощадно, жестоко. Он отключил датчики автоматической посадки, его гибкие пальцы с необыкновенной быстротой бегали по светящимся кнопкам пульта управления, меняя курс, корректируя высоту, вводя новые команды в механизмы рулей. Взгляд был прикован к экрану, на котором, словно в тумане, проносились фрагменты раскинувшегося под кораблем ландшафта. Глаза сверкали, губы сжались в тонкую полоску, исказив лицо почти болезненной гримасой. Корабль с воем сделал крутой вираж над скопищем заброшенных зданий и разбрызгал за собой тучи осколков. Пушечные удары, пронесшиеся над окрестностями вслед за кораблем, преодолевающим звуковой барьер, заглушили грохот рушившихся бетона и стали. В кресле рядом с Монтейлером Кэт закрыла глаза и бессильно откинулась на спинку.

Все было точно так, как и в былые времена - дикий спуск, разрушение, упоецие на его лице. Она видела это выражение лица раньше, видела слишком много раз, и оно вызывало у нее отвращение. Постепенно она успокоилась, но продолжала сидеть с закрытыми глазами, погруженная в воспоминания, которые вставали перед ее мысленным взором. На протяжении двух лет они вот так же носились по Галактике, неделями, месяцами замурованные в чреве корабля, брошенные в беспредельную тьму ночи, чтобы потом в реве двигателей пикировать к древним мирам человечества, пролетать над развалинами мертвых городов, оставляя за собой разрушение и стонущий воздух. Проснулась к жизни новая федерация, всколыхнулась мощная волна возрождения, прогресса. Они вдвоем были одной из лучших команд разведчиков - надежные, быстрые и главное всегда живые, всегда невредимые после каждого выполненного задания. Компьютеры, выбравшие и создавшие эту комбинацию из двух человек, заслуживали всяческой похвалы. Спокойная, хитрая Кэт. И Монтейлер, воплощение напора и натиска, автократ, чудовище с твердым взглядом холодных глаз и обманчивым безрассудством. По правде говоря, это было неплохое время, но когда оба получили повышение, они оставили космическую разведку и расстались друг с другом без особого сожаления. Два года - достаточный, даже более чем достаточный срок; они знали друг друга слишком хорошо после многомесячной совместной работы то на корабле, то на мертвых планетах, где они подолгу ожидали прибытия основных сил медлительных, громоздких экспедиций. Интимная близость, ставшая ритуалом, объединяла их на некоторое время, но то было желание без любви, защитная реакция на вынужденное бездействие и одиночество, дань человеческим потребностям. В глубине души они ненавидели друг друга.

Кэт сжала губы, ее лицо окаменело. Корабль на бреющем полете несся над горными хребтами, над пустынными равнинами, над дремлющими лесами и безжизненными городами, рассыпавшимися в пыль за кормой. Они летели навстречу утру. Охваченные пламенем облака отражались в глади вод, в осколках еще блестящего металла. Там, внизу, пели птицы, и темные фигуры пробуждались ото сна в теплом брожении джунглей. И где-то были мужчина и женщина и что-то еще, не похожее ни на того, ни на другого. Все, что осталось от разведывательного патруля, одинокие, наполненные страхом, смотрящие в глаза смерти. Загадка сфинкса: человек в детстве, зрелости, старости. Порочный, замкнутый круг, у которого нет конца, - это и есть полный, неизбежный конец.

Кэт вздрогнула, когда корабль ринулся к посадочной площадке древнего космодрома. В лучах разгорающейся зари развалины колебались и мерцали подобно туману и постепенно обретали новые устойчивые формы под серебристым днищем опускающегося корабля.

Туман осел на землю, засверкав бриллиантовыми капельками росы в зеленой траве. На поляне появились важные павлины в окружении скворцов, синиц и лебедей, за ними прыгали кролики, пушистые котята с белой шерсткой и розовыми мордочками. Воздух был напоен летними ароматами былых веков, в нем плыли отзвуки былых времен.

Чуть в стороне, на невысоком, поросшем травой холме, стоял домик, подобного которому нельзя было сыскать ни в каком другом месте. На крыше из кроличьего меха торчали две трубы, удивительно похожие на кроличьи уши. А в тени дерева перед домиком был накрыт большой стол, на нем стояли чайник, блюдца и чашки. В дальнем конце стола, тесно прижавшись друг к другу, сидели Кролик, мышь Соня и маленький человечек в черной шляпе. Они и внимания не обратили на корабль, когда он с ревом спустился из облаков к земле, испепеляя траву и вырывая с корнями вековые деревья.

Корабль остановился в сотне метров от диковинного домика и беззвучно замер, повиснув над самой поверхностью земли. Монтейлер, подавшись вперед, изучал видеоэкран.

- Ты только взгляни на этот чертов мираж, - сказал он. Любой может поклясться, что он видит перед собой что-то реальное, существующее в действительности. Ничего удивительного, что Джослин и Марта поддались этому впечатлению.

- Если видения настолько реальны, что они способны обмануть корабельные компьютеры, - сказала Кэт, - то почему бы им не ввести в заблуждение и нас, людей?

- Ты что, рехнулась? Что с тобой? Неужели ты думаешь, что все это и впрямь существует?

- Все может быть.

- Ты сошла с ума. Где это ты видела существа, подобные этим?

Монтейлер широко улыбнулся.

- А впрочем, если они реальны, то это только к лучшему. Я в состоянии справиться со всем, что реально, что существует на самом деле, будь то разнаряженный заяц или что угодно другое.

Он протянул руку и включил электронный мозг корабля.

- Мне нужна проба почвы, - сказал он. - Сделай анализ и сообщи результаты. Не надо никаких подробностей, скажи только - это металл, камень или что там еще может быть.

Монтейлер обернулся к Кэт.

- Вот теперь мы посмотрим...

Они сидели молча и ждали, пока корабль брал пробу и производил анализ.

- Простейший анализ показывает, - бесстрастно начал корабль, - что поверхностный слой состоит из обычного чернозема, весьма плодородного и содержащего много микроорганизмов. Поверхность покрыта растительностью вида Graminae, более известной под названием...

- Достаточно, - прервала Кэт и обернулась к Монтейлеру: Он имеет в виду траву.

- Траву?

- Вот именно. А ты чего ждал?

Монтейлер круто развернул кресло и резко поднялся.

- Ну и дела! И этот проклятый корабль чудит, и у него в мозгу короткое замыкание! Послушай, ведь это самое место всего десять минут назад было космодромом, я видел это собственными глазами! Какая же, к дьяволу, тут может быть трава?!

- Но ведь трава есть, - улыбнулась Кэт.

- Это невозможно. Я выйду и посмотрю сам.

Люк выходного шлюза скользнул вверх. Перед кораблем до самого горизонта расстилалась свежая зелень, на фоне которой маячили громады старых деревьев и виднелся удивительный домик. Монтейлер скорчил гримасу.

- Трава! - презрительно бросил он.

Вокруг действительно была трава. Когда Монтейлер поднялся с колен, лицо его выражало растерянность.

- Черт знает что такое, - проворчал он и посмотрел на Кэт. - Я, верно, залетел не туда. Это не космодром.

Он обернулся к роботу, который вышел из люка вслед за людьми.

- Где мы находимся?

Робот ответил:

- На том же месте, где приземлился первый разведывательный корабль. Вы определили курс совершенно точно и не допустили никакой ошибки.

- Вот как! Где же тогда первый корабль, позвольте спросить?

- Согласно имеющимся данным, он находится там, - робот указал металлической рукой на домик с заячьими ушами.

Монтейлер устало вздохнул.

- Он рехнулся. Он думает, что дом - это космический корабль.

- Я вижу дом, - бесстрастно сказал робот. - Однако в соответствии с имеющимися в нашем распоряжении данными корабль должен находиться именно там.

Монтейлер уставился на домик. Он выглядел совершенно неестественно, словно сошел с картинки какой-нибудь детской книжки. К тому же все эти сельские окрестности, деревенские виды - и это там, где во все концы должны были разбегаться растрескавшиеся многотонные плиты и развалины сооружений бывшего космодрома!

Иллюзия, мираж, видение.

Безумный мир. Надежды, обернувшиеся кошмарами. Смятение. Спазмы первобытного страха, который, казалось, был забыт навсегда.

"Кто-то, - подумал Монтейлер, - шутит со мной эти шутки". Потом поправился: "С нами. Вот свиньи".

И он решительно, большими шагами направился к домику.

Три существа, сидевшие за столом, рассматривали Монтейлера с явным неудовольствием.

- Занято! Занято! Мест нет! - закричали они, когда он приблизился.

Не обращая внимания на крики, он уселся в большое кресло во главе стола, слегка удивившись тому, что кресло оказалось вещью вполне материальной. Оперев локти о стол, он обвел присутствующих взглядом.

- Места сколько угодно! - сказал он.

- Выпейте вина, - бодро предложил Кролик.

Монтейлер внимательно осмотрел стол, но на нем ничего не было, кроме чая.

- Я что-то не вижу вина, - сказал он.

- Еще бы! Его здесь и нет, - сказал Кролик.

- Зачем же вы его предлагаете? - растерянно спросил Монтейлер. - Это не очень-то вежливо.

- А зачем ты уселся без приглашения? Ты и твои странные друзья, - возразил Кролик. - Это тоже невежливо.

Монтейлер поднял брови.

- Но они не сидят за столом.

- Пусть бы только посмели! - воскликнул Кролик с возмущением.

- Что-то ты очень оброс, - сказал человечек в большой шляпе. Он с нескрываемым любопытством рассматривал Монтейлера, и это были его первые слова.

- Он существо фантастическое, - с умным видом сказал Кролик. - Они всегда так выглядят.

- Да, непричесанными.

- Совершенно непричесанными.

- А у одного из его друзей есть часы, они тикают в груди. Не могу сказать, чтобы это доставляло удовольствие, когда без приглашения являются к чаю да еще с часами в груди.

- Так всегда бывает с выдуманными, фантастическими существами, они совсем не умеют вести себя за столом, - сказал Кролик и неодобрительно посмотрел на робота.

- Соня опять спит, - заметил человечек и плеснул ей на нос горячего чая.

Соня досадливо помотала головой и, не открывая глаз, проговорила:

- Конечно, конечно, я как раз собиралась сказать то же самое.

- Чем ворон похож на конторку? - спросил человечек и пронзительно посмотрел на Монтейлера.

- Масло было самое свежее, - неуверенно сказал Кролик.

- Жили были три сестрички, - поспешно начала Соня, - звали их...

- Позвольте предложить чашечку чаю, - вежливо сказал человечек.

- ...да, но туда, верно, попали крошки, - заметил Кролик едва слышно.

- ...которые тикают в его груди!

- Какое сегодня число? Мои часы опять остановились.

- ...не надо было мазать хлебным ножом...

Они начали кричать друг на друга и в пылу спора совсем забыли о посетителях. Монтейлер переводил взгляд с одного на другого и силился понять, не потерял ли он рассудок. Словесной перепалке не было конца. Тогда он поднялся из-за стола и возвратился к Кэт и роботу, которые стояли чуть поодаль и наблюдали за непонятной сценой.

- Ни о чем не спрашивай, - сказал он устало, - у меня нет даже малейшего намека на разумное объяснение.

- Ты не узнал этой сцены? - спросила Кэт.

- Я? Что ты имеешь в виду?

- Это же "безумное чаепитие" из старой сказки. Я читала ее когда-то, она называется "Алиса в Стране Чудес".

- Безумное - вот самое подходящее слово воистину, - пробурчал Монтейлер. - Ну и что же, по-твоему, это означает?

Она пошевелила губами, глядя мимо него.

- Это могут быть механические куклы, роботы.

- Да, конечно, роботы. - В его голосе звучало сомнение.

Кэт прошла мимо Монтейлера и приблизилась к столу, где три существа упрямо отказывались замечать ее присутствие. Они копались в огромных карманных часах, механизм которых был измазан желтым сливочным маслом, перемешанным с хлебными крошками.

- Я же говорил, нельзя их смазывать сливочным маслом, сказал человечек и зло посмотрел на Кролика.

- Масло было самое свежее, - печально ответил Кролик.

- Они похожи на автоматы, которые устанавливаются для развлечения в парках, - задумчиво сказала Кэт, возвращаясь к Монтейлеру. - Быть может, мы сели именно в одном из таких гигантских парков. Тогда все становится понятным.

- Те, кто построил такой парк, должны обладать совершенно необычным чувством юмора, - пробурчал Монтейлер. - Особенно если иметь в виду сфинкса, который раздирает людей на куски.

- Не забывай, что все это существует уже пятьдесят тысяч лет, - заметила Кэт. - Машины не могут функционировать идеально до бесконечности.

- Гениально, - усмехнулся Монтейлер и направился к домику. - Не забудь поделиться со мной новыми светлыми мыслями, если они у тебя появятся. И пошевеливайся, где-то тут неподалеку наши друзья ждут помощи.

Кэт пошла за ним.

- Ты думаешь, их корабль находится там? - спросила она недоверчиво.

- Как я могу это знать? Он может быть там точно так же, как и в любом другом месте.

Она вздохнула, но ничего не сказала.

Они вошли в дом. Кругом царил поистине величественный беспорядок: на полке для головных уборов стояли ботинки; столы были перевернуты, на их беспомощно поднятых кверху ножках чудом держались чайные чашки; в птичьих клетках сидели какие-то странные существа, которые менее всего походили на птиц. Вместе с тем в доме было покойно и безмятежно, и обстановка была до того абсурдна, что Кэт не могла сдержать улыбки.

- Мон, - начала она, - это не напоминает тебе...

Ее прервал стук двери, резко захлопнувшейся перед роботом. Она обернулась, и от того, что предстало ее взору, у нее захватило дух.

Воздух вокруг них наполнился мерцанием, из стен поплыли волны тумана, сквозь который ничего нельзя было рассмотреть. Комната как будто раздвинулась, и уютное тепло помещения сменилось промозглым холодом. Идиллические сельские звуки смолкли, в наступившей грозной тишине откуда-то издалека доносился стук падающих капель. Бормоча проклятия, Монтейлер пытался сквозь клубы тумана нащупать какую-нибудь опору, какой-нибудь выход; его башмаки звучно ступали по твердому камню.

Неожиданно туман стал редеть и вскоре бесследно исчез. Монтейлер и Кэт обнаружили, что находятся в гигантском слабо освещенном сталактитовом гроте. Вокруг поднимались сверкающие колонны, они величественно поддерживали потолок, незримо простершийся высоко над их головами. Кэт сделала несколько шагов назад и уперлась спиной во влажную гранитную стену. Монтейлер застыл, пригнувшись, с пистолетом в руке и неотрывно смотрел на предмет, видневшийся в центре пещеры.

Черный космический корабль-разведчик неподвижно покоился в полуметре от земли, окруженный решеткой из гранитных столбов, испускавших хрустальное сияние. Его орудийные стволы были спрятаны в корпусе, люк шлюза плотно задраен. Корабль всесильный, непобедимый, фантастический корабль Джослина и Марты - висел безжизненно и молчаливо, смирившись со своим пленом.

8

...Монтейлер застыл в пилотском кресле. Вдруг он стукнул кулаком по подлокотнику, растопырил пальцы и уставился на них, словно пульсирующая боль могла дать ему какой-то ответ.

- Корабль настоящий, - проговорил он медленно, - и его никто не тронул. Но пещера...

Он посмотрел на видеоэкран. В нем отражалась внутренность огромного грота, озаренная бледным светом, который, казалось, струился со всех сторон, но изображение дрожало и мигало, как будто аппаратура не могла решить окончательно, существует ли этот грот в действительности. Иногда сквозь гранитные стены можно было различить размытые очертания зеленых холмов, на мгновение - за ними появлялись тени рощ над заросшими травой полянами, но все эти картины вспыхивали неожиданно и тут же как бы нехотя растворялись и исчезали. Глаза, чувства согласно убеждали, заставляли сделать закономерный вывод о реальном существовании пещеры, во всей ее каменной громадности, жестокой неотвратимости, но телекамеры все еще, видимо, сомневались, колебались, искали подтверждения.

- Это конец, - с горечью сказал Монтейлер. - Мы в плену у галлюцинаций, из которого нет выхода.

Он повернул кресло так, что оказался лицом к лицу с Кэт она сидела на месте второго пилота.

- Появились у тебя какие-нибудь светлые идеи?

Она ответила:

- Можно было бы попытаться пробить стены нашей тюрьмы. На корабле есть лазерные пушки, стоит...

- ...стоит пустить их в дело, и каменный потолок обрушится на нас всей своей громадой. Нет уж, уволь.

Он протестующе поднял руку, едва она открыла рот, и не дал ей заговорить.

- Знаю, знаю, все это только мираж, галлюцинации, но можешь не сомневаться, как только мы откроем огонь, потолок рухнет и раздавит нас, каким бы эфемерным он ни был. На такой риск я не пойду.

Он опять повернулся к экрану.

- У тебя есть другие предложения? - спросила Кэт.

- М-м... пожалуй, нет, - помедлил он с ответом. - Но я не собираюсь сидеть здесь сложа руки. Ты тоже побывала там, снаружи, и сама убедилась, какие невероятные вещи происходят вокруг. Поначалу можно и запутаться во всем этом, потерять голову, но в конце концов мы найдем выход. Всему должно быть логическое объяснение.

Кэт встала со стула и подошла к выходному люку. Прислонившись к изогнутой металлической поверхности, она выглянула наружу.

- Но ведь это не чуждый нам мир, - сказала она... - Это Земля.

- Разумеется. - Монтейлер смотрел на ее силуэт поверх мерцающего цветного изображения на экране. - Разумеется, Земля. Но никто не был на этой Земле в течение пятидесяти тысяч лет, а это очень долгий срок. Какая-то часть человечества должна была остаться здесь, когда остальные покинули планету. За это время могло произойти всякое.

Он нахмурился.

- Они могли превратиться в каннибалов или того хуже. Кто знает, не отсюда ли начинается дорога на их специализированную кухню?..

Кэт бросила на него взгляд из-под удивленно изогнувшихся бровей.

- И ты действительно веришь в это?

- Я больше не верю ни во что. Я только пытаюсь сохранить здравый смысл среди этого безумия.

Монтейлер встал и выключил экран. Мигающее изображение сжалось в яркую точку и погасло.

- Идем отсюда, - сказал он.

Кэт медленно повернула голову в его сторону.

- Каким образом?

- А как ты думаешь?

Он стал рыться в небольшом стенном шкафчике, выкидывая попадавшиеся под руку предметы прямо на пол. Наконец он вытащил два портативных ультракоротковолновых передатчика и один из них бросил Кэт. Она поймала маленький прибор в кожаной сумке и повесила его через плечо.

- Галлюцинации это или нет, - ворчал Монтейлер, - а убраться отсюда можно только одним способом - добрым, старым, испытанным.

Тем временем Кэт проверяла и настраивала свой. передатчик. Кончив, она пропустила Монтейлера к выходному люку. Он спрыгнул на землю и указал в дальний угол пещеры, где виднелись проходы в новые подземные пустоты, наполненные безжизненным светом.

- Да, добрым надежным способом - пешком.

Они покинули плененный корабль в окружении колонн, сверкавших рубинами, изумрудами и хризолитами. Перед ними возникли застывшие водопады под причудливыми арками мостов, которые вели в никуда. Что это было - творения, созданные за тысячелетия совместными усилиями камня и терпеливо капающей воды? Или плод вдохновения неизвестного творца, воздвигшего их за одно мгновение? Монтейлер не хотел задумываться; в глубине души он с пугающей отчетливостью сознавал, что боится ответа на эти вопросы.

Они углубились в окаменевший лес, где мощные деревья поднимали свои вершины к недосягаемому потолку, где почва была покрыта кустарником и травой из холодного блестящего камня. Узловатые ветви висели в воздухе, неся свою громадную ношу окаменевшей листвы; цветы светились хрустальным сиянием; волны травы навеки застыли под пролетевшим здесь когда-то порывом ветра. Среди стволов извивалась узенькая тропка, следуя берегом ручья с прозрачной сверкающей водой. Там и сям на каменистых уступах играли бойкие водопады. Тишину подземелья нарушало только журчание воды.

За лесом открылись новые пещеры; они становились ниже и уже по мере того, как все явственнее ощущался спуск куда-то вниз. Иногда Монтейлер и Кэт продвигались вперед на четвереньках по извилистым проходам, которым, казалось, не будет конца; а иногда они подолгу плутали в беспредельных залах, где шаги гулко отдавались под невидимыми сводами. Они уже начали терять надежду на то, что этому блужданию придет конец и они вновь смогут выбраться на поверхность, когда неожиданно за крутым поворотом увидели перед собой проблески серого света. Ошибиться было нельзя - там был выход из лабиринта, там занималось хмурое сумрачное утро. Снаружи доносился шум волн, равномерно набегавших на берег. Они подошли к выходу и увидели перед собой свинцовую морскую ширь.

У центрального моря

Над песчаным берегом, где в бледном свете можно было различить окаменелые останки доисторических животных, круто вздымались отвесные скалы, соединяясь в купол на такой высоте, что под ним плыли тяжелые тучи. С невидимых гранитных плит свода, пронзая сырую, мрачную пелену, спускались огромные сталактиты - они вырисовывались над головой, словно вершины гор в перевернутом с ног на голову мире. Море тихо перекатывало величественные серо-голубые валы и казалось безжизненным. Берег, тянувшийся изогнутой линией от горизонта до горизонта, был пустынен, только перед выходом из туннеля, в котором находились Монтейлер и Кэт, стояла группа людей в форменной одежде.

Неподалеку от берега над поверхностью воды слегка выступал длинный гладкий корпус, отливавший черным металлом. На палубе виднелись башенка, маленькая мачта, открытый люк.. Люк окружала группа людей в темно-синей форме, и у каждого слева на груди пылал огненно-красный знак. Среди них выделялся высокий человек с усталым выражением обрамленного бородой лица. Он стоял впереди, был одет во все черное, но и на его груди краснела та же эмблема.

Рядом с высоким человеком стояла светловолосая девочка, и ее яркое голубое платье контрастно выделялось на фоне общей довольно мрачной картины. Девочка держала в руках разноцветный мяч и смотрела на Монтейлера глубокими голубыми глазами.

Монтейлер вышел из туннеля словно бы не замечая направленных на него блестящих оружейных стволов.

- Что это значит? - спросил он. - Кто вы такие?

Человек в черном выпрямился и заложил руки за спину. В его темных глазах под плоской форменной фуражкой затаились веселые искорки.

- Можете называть меня капитаном Немо, - ответил он.

Рядом с ним смеялась маленькая девочка.

9

Капитан Немо, невозмутимый, сдержанный, первым спустился по трапу в подводную лодку, в свою очередь предшествуемый златовласой девочкой, которая, радостно сияя глазами, не расставалась со своим мячом. Молчаливые члены команды замыкали процессию. Входной люк захлопнулся за ними с громким стуком, и тотчас же послышалось шипение воды, хлынувшей в открытые краны. Звякнул медный колокол, прозвучала боцманская дудка, морская вода с шумом наполняла корабельные резервуары. Пол под ногами слегка закачался. Подводный корабль опустился в спокойные глубины, оставив на поверхности центрального моря пенную полосу. Берег опять опустел, только следы на песке выдавали недавнее присутствие людей в этом неприветливом уголке.

Следуя за человеком в черном, Монтейлер и Кэт остановились перед тяжелой дверью из красного дерева, украшенной рельефными изображениями морских животных. Капитан Немо взялся за сверкавшую золотом ручку и обернулся к ним.

- Приветствую вас на борту "Наутилуса", - сказал он низким, хорошо поставленным голосом. Он говорил на языке Межпланетной федерации без малейшего акцента.

- Считайте себя моими гостями, - продолжал он, и на его губах мелькнула тень надменной улыбки.

Монтейлер бросил взгляд через плечо. Сзади стояли люди в форме, неподвижные и безразличные, - казалось, присутствие посторонних их не касается.

- Странный у вас обычай приглашать к себе гостей - с помощью оружия, - проговорил Монтейлер.

Немо слегка поклонился.

- Я здесь капитан и волен поступать так, как мне заблагорассудится. И тем не менее повторяю - вы мои гости.

Монтейлер промолчал.

- Я колебался, - продолжал капитал Немо. - Ничто не обязывает меня оказывать вам гостеприимство. Я мог бы попросту оставить вас на берегу центрального моря умирать голодной смертью. Мог бы поместить вас на палубе, забыть о вашем существовании и направить корабль в морскую бездну. Разве я не вправе был бы это сделать?

- Это право дикаря, а не цивилизованного человека, - ответил Монтейлер.

- Капитан Монтейлер! - в голосе Немо послышалась некоторая горячность. - Я не являюсь, как вы выразились, цивилизованным человеком. Я порвал с человечеством, с обществом по причинам, о которых я один имею право судить. Я не подчиняюсь общественным законам и прошу вас никогда не упоминать о них в моем присутствии.

Кэт негромко спросила:

- Почему же вы взяли нас на борт?

- Как вам объяснить? - на губах капитана Немо появилась легкая улыбка. - Я случайно оказался на этом месте - и позволил себе выполнить маленькую прихоть, вот и все. А кроме того, - он чуть поклонился, - кто же откажется предложить гостеприимство такой очаровательной даме?

Но его слова не произвели на Кэт никакого впечатления.

- Мы могли бы заставить вас освободить нас из плена.

- Заставить меня? На моем корабле, погруженном в глубины центрального моря?

Он засмеялся ей в лицо.

- Даже с помощью вашего оружия - а как видите, я настолько не боюсь его, что даже не потрудился отобрать его у вас, - даже с помощью вашего оружия вы ничего не можете мне сделать, иначе вам придется пожинать плоды собственного безрассудства и погибнуть вместе с нами. Подводные лодки, как вы, возможно, знаете, весьма уязвимы. Я склонен полагать, что вы проявите благоразумие, моя молодая дама. Прошу вас, забудьте всякую мысль о побеге и считайте себя пассажирами "Наутилуса".

Капитан Немо отдал распоряжение одному из матросов на непонятном языке, а затем вновь обратился к Кэт:

- Стюард накрыл стол для завтрака в вашей каюте. Он покажет вам дорогу. А вы, капитан Монтейлер, не окажете ли любезность позавтракать со мной? В таком случае прошу вас пройти сюда.

Не дожидаясь ответа, он открыл дверь из красного дерева и прошел вперед. Монтейлер встретился взглядом с Кэт, пожал плечами и последовал за ним. Дверь бесшумно закрылась.

Немо и Монтейлер прошли длинный коридор и через вторую дверь вошли в роскошную столовую, убранство которой напоминало скорее королевский дворец, чем подводную лодку. Двери скрывали тяжелые портьеры, на стенах, отделанных панелями из красного дерева, висели дорогие картины в золоченых рамах, в нишах стояли мраморные статуи. В обоих концах зала высились застекленные шкафы, их полки были уставлены различными предметами из хрусталя и фарфора, которым, очевидно, не было цены. Массивное столовое серебро тускло поблескивало под лучами неяркого света, падавшего с лепного потолка.

Посреди зала стоял изысканно накрытый стол. Капитан Немо предложил Монтейлеру сесть. Золотоголовая девочка без стеснения забралась на стул, стоявший возле стола, и весело заболтала ногами.

Монтейлер первым нарушил молчание:

- Капитан, должен признаться, что вы обставили свое обиталище в роскошном стиле былых времен. Но позвольте спросить, почему за столом с вами один я? Почему вы не пригласили даму, которая была со мной?

Капитан Немо неторопливо пригубил вино, поданное слугой, и, убедившись в его отменном качестве, сделал знак наполнить бокалы. Зачтем он обратился к Монтейлеру:

- Я руководствуюсь правилами приличия, - сказал он. - Мы с вами можем считать себя равными - если иметь в виду общественное положение. Вы, как и я, командир корабля и осуществляете командование в условиях, которые в высшей степени напоминают условия на борту "Наутилуса". Боюсь, что ваша спутница, несмотря на все свое очарование, не занимает такого же положения.

- Но она... - начал Монтейлер, однако капитан Немо перебил его:

- Она женщина, - холодно сказал он. - У нее есть своя каюта. Я нисколько не сомневаюсь, что ей будут предоставлены все необходимые удобства.

Судя по всему, спорить с ним было бесполезно. Монтейлер нехотя последовал примеру хозяина и занялся едой. Яства, как и все на этом удивительном корабле, отличались изысканностью, но у него не было аппетита.

Кофе и ликеры подали в библиотеке. Это был просторный зал, обставленный уютными кожаными креслами. На полках вдоль стен в образцовом порядке теснилось множество книг. Монтейлер, осторожно держа в руке хрустальную рюмку, сквозь янтарную жидкость смотрел на огонь в камине.

"Совсем как два старомодных воспитанных джентльмена, думал он. - Черт побери, будь у меня хоть капля разума, я свернул бы ему шею!"

Капитан Немо рассматривал гостя холодным отсутствующим взглядом. Он сидел в глубоком кресле, держа в одной руке рюмку с коньяком, а в другой - необычно ароматную сигару.

- Если вы строите планы побега, - сказал он спокойно, то, боюсь, я буду вынужден огорчить вас, посоветовав отказаться от них. "Наутилус" идет курсом зюйд-ост к Средиземному морю на глубине сто метров. Никто не может покинуть корабль без моего разрешения. Как вы понимаете, подводная лодка весьма надежная тюрьма, если вы упорно продолжаете считать "Наутилус" тюрьмой. Для меня вы, разумеется, почетный гость.

- Когда же вы намерены выпустить нас отсюда?

- Когда для этого представится случай. - Капитан Немо слегка пожал плечами. - Быть может, никогда. Я надеюсь, что вы найдете путешествие под водой достаточно увлекательным, чтобы не пожалеть о той случайности, которая забросила вас сюда.

- Мы находимся здесь с заданием чрезвычайной важности, сказал Монтейлер. - Там, на суше, остались люди, члены моего экипажа, которые нуждаются в помощи. Если бы вы только знали...

- Я знаю все о вашем задании, - перебил капитан Немо. Все здесь знают все о вашем задании. Что же касается ваших пропавших товарищей, то они наверняка скоро обнаружат, что могут отлично обойтись и без вас.

Он слегка улыбнулся и повторил:

- Могут отлично обойтись...

- Итак, вы намерены задержать нас здесь? - спросил Монтейлер.

- Да, именно это я намерен сделать.

Капитан Немо бросил быстрый взгляд на девочку, которая сидела на краю стола и, смеясь, играла мячом.

- Нам надо очень многое обсудить, мне хочется столько показать вам, у меня...

Монтейлер почувствовал, как в нем закипает неудержимый гнев, рожденный собственным бессилием. Такие приступы нападали на него и раньше. Он рывком встал с кресла и бросил рюмку в огонь; она рассыпалась на мелкие осколки, которые засверкали в отблесках пляшущего пламени.

- Меня это совершенно не интересует, - сказал он.

С этими словами он повернулся и пошел к двери. Она бесшумно отворилась. Перед ним молча стояли люди в форме.

Капитан Немо не шевельнулся.

- Мы поговорим об этом позже, капитан Монтейлер, - сказал он, - Тогда вы, несомненно, будете более благоразумны.

Монтейлер хлопнул дверью. Он испытывал удовлетворение, слушая, как громкое эхо раскатилось по коридору, когда молчаливые люди уводили его из библиотеки.

10

Как оказалось, капитан Немо проявил достаточную заботливость о своих гостях, поместив их в соседних каютах. Каюта Монтейлера была обставлена с роскошью, которой отличалось все убранство подводного корабля: стены обшиты панелями из красного дерева, в углу стоял массивный письменный стол, рядом - широкая кровать из ценных древесных пород. На одной из стен установлены приборы, отмечающие давление воды, скорость и глубину. Пол застилал пушистый ковер. Рядом с каютой находилась небольшая удобная ванная комната (предназначенная только для Монтейлера). Кэт предоставили более скромное помещение: голые металлические стены, маленький круглый стол, матросская складная койка, которая ночью занимала почти всю каюту, а днем убиралась в стену. Но, хотя о персональной ванной Кэт не могла и думать, на столике стояла ваза со свежими цветами - очевидно, уступка хозяина женскому вкусу...

- Что же делать? - спрашивала Кэт. - Неужели мы так и будем сидеть здесь, позволив этому умалишенному, называющему себя капитаном, дурачить нас, как ему придет в голову?

Она сидела на мягкой кровати Монтейлера, поджав под себя ноги. Лицо у нее осунулось и побледнело, голос выдавал раздражение, тонкие, едва заметные складки возле губ свидетельствовали о внутреннем напряжении.

"Нервничает. Впрочем, это естественно, - подумал Монтейлер, - мне не в чем ее упрекнуть".

Он устроился на краю письменного стола. Хрустальная люстра над ним слегка позвякивала подвесками в такт качке. Он посмотрел на радужные стекляшки и пожал плечами.

- Ты предлагаешь бежать?

Она подняла голову.

- А что может нам помешать?

- Что? Да то, что у нас с тобой только лазерные пистолеты, и если мы воспользуемся ими, то неминуемо продырявим корпус корабля. И капитан Немо прекрасно это понимает.

Кэт задумчиво жевала прядку волос.

- Я не совсем в этом уверена, - сказала она. - У меня такое чувство...

Она не закончила фразы. Потом продолжала:

- Нет, не могу сказать этого с уверенностью. Знаю одно: есть, обязательно должен быть какой-то очень простой способ выпутаться из этой истории. Если бы только я могла вспомнить... Послушай, Мон, а его нельзя подкупить?

- Исключено. У него здесь есть все, чего он только может пожелать, и даже сверх того. Нам нечего предложить ему.

- Судя по тому, как он тебя обхаживает, можно подумать, что ему от тебя что-то нужно. Очевидно, без меня он выразил бы это более определенно.

- Здесь на борту одни мужчины, - Монтейлер широко улыбнулся. - Для женщин здесь просто нет места. Вероятно, он не знал бы, что надо делать, если бы ему в руки вдруг попала представительница прекрасного пола. За завтраком он хотел поговорить с человеком, которого он считает равным себе по положению, только и всего. По-моему, он истосковался по обществу.

Неожиданно электрический свет в люстре замигал и постепенно погас. Над кроватью вспыхнул язычок газового пламени, освещая каюту неверным желтоватым светом. Газовый рожок представлял собой бронзового ангела с факелом в руках.

Монтейлер потянулся, чувствуя, как им овладевает сонливость.

- Очевидно, пора спать.

Он взглянул на Кэт.

- Как ты на это смотришь?

- Можно и спать. А можно заняться делом.

Она достала пистолет и принялась задумчиво играть оружием.

- Интересно, что будет, если установить его на максимальную мощность и максимальную дистанцию и разрядить прямо в потолок?

- У меня неплохое воображение, - мрачно произнес Монтейлер. - Я могу представить себе результат.

Кэт передвинула регуляторы на пистолете и повертела его в руках.

- Как раз в этом я сомневаюсь. - Кэт задумчиво посмотрела на него. - Мне кажется, я начинаю догадываться, куда мы попали. Сначала этот спектакль из сказки "Алиса в Стране Чудес", теперь вот это...

Она замолчала, продолжая играть пистолетом. А потом неожиданно спросила:

- Тебе когда-нибудь приходилось слышать выражение: Deus ex machina?

- Нет.

- Это такой литературный прием. Когда писатель оказывается настолько неловким, что ставит своих героев в безвыходное положение, он нередко прибегает к Deus ex machina - какому-нибудь чудесному спасению. Это может быть что угодно, лишь бы разрядилась обстановка.

- Какое же отношение это имеет к нам? - недоумевающе спросил Монтейлер.

- Неужели ты не понимаешь, Мон? Мы попали в мир книг, мир, созданный фантазией писателей. Нас окружают вымышленные сказочные персонажи литературных произведений. Я думаю...

Она крепче сжала пистолет в руке. Монтейлер не успел даже сделать протестующий жест, как раздался выстрел. Потолок каюты раскололся, и в помещение хлынули потоки воды. Пол резко качнулся и стал уходить из-под ног. Монтейлера отшвырнуло к кровати. Он ударился обо что-то головой, кровать превратилась в бездонный кратер, который стал заглатывать, всасывать его в беспредельную непроницаемую тьму.

11

Монтейлеру казалось, что какая-то сила качает и несет его в мировом пространстве, подчинив мощному ритму. Мерцающие искорки вспыхивали и пролетали мимо. Когда в своем качании он снова достиг максимума и уже совсем готов был пуститься в обратный путь, где-то ударил и загудел громадный гонг. Постепенно амплитуда полета становилась все короче и короче. Его начало бросать из стороны в сторону с нарастающей быстротой. Гонг грохотал все чаще и яростнее. Он ждал каждого удара с невыразимым ужасом. Потом ему показалось, что его тащат по хрустящему, белому, раскаленному солнцем песку. Это причиняло ему невыносимые муки. Кожу опалял огонь. Гонг гудел как похоронный колокол. Сверкающие точки мчались мимо нескончаемым потоком, словно вся звездная система проваливалась в пустоту. Монтейлер вскрикнул, с трудом перевел дыхание и открыл глаза.

Два человека, стоя на коленях, хлопотали над ним. То, что качало, его в мощном ритме и несло куда-то, оказалось качкой судна на волнах океана, а вместо ужасного гонга он увидел висевшую на стене сковороду, которая бренчала и дребезжала при каждом наклоне судна. Хрустящий песок превратился в жесткие ладони какого-то человека, растиравшего его обнаженную грудь.

Монтейлер застонал от боли, приподнял голову и посмотрел на свое красное, воспаленное тело, покрытое капельками крови, выступившими сквозь расцарапанную кожу.

- Хватит, Ионсон, - сказал второй. - Не видишь что ли, совсем содрал с джентльмена кожу!

Тот, кого назвали Ионсоном, - человек могучего скандинавского типа - перестал растирать Монтейлера и неуклюже поднялся на ноги. Монтейлер с трудом сел, а затем, опираясь на Ионсона, встал рядом с ним. Все тело горело и саднило, мир перед глазами упрямо кружился, и, чтобы не упасть, он вынужден был прислониться к переборке. Отдышавшись, Монтейлер едва слышно спросил:

- Где я нахожусь? Что это за судно и куда оно идет?

Человек, обратившийся ранее к Ионсону, стоял в противоположном углу каюты, тоже прислонясь к переборке.

- Мы около Фараллонских островов, - сказал он, - на юго-западе от них. Это шхуна "Призрак". Идем к берегам Японии бить котиков.

Монтейлер покачал головой - такое объяснение ничего ему не говорило.

- А кто капитан шхуны? Мне нужно повидаться с ним.

На лице Ионсона неожиданно отразилось крайнее смущение и замешательство.

- Капитан - Волк Ларсен, так его все называют. Я никогда не слыхал его настоящего имени. Но говорите с ним поосторожнее. Он сегодня бешеный. Его помощник...

Но Монтейлер его не слышал. Он все еще прижимался к стене, закрыв глаза и тяжело дыша. Обморок оставил в голове гудящую пустоту, к горлу подступала тошнота, от непрерывной качки ему становилось все хуже. Силы его были на исходе. Человек из иного мира, так не похожего на тот, что окружал его теперь, Монтейлер не понимал, что с ним происходит, мысли его путались, он не представлял себе, как эти люди...

"Кэт!" - сверкнуло вдруг в его мозгу.

Он сделал несколько неуверенных шагов, пошатнулся и свалился бы на пол, если бы Ионсон не поддержал его.

- Осторожно, осторожно, сэр, - проговорил он, - вы еще слабы как котенок.

Монтейлер сбросил с себя его руку.

- Где капитан? - спросил он.

Матрос показал на крутой трап. Монтейлер заковылял к нему и с трудом поднялся на палубу. Его все еще пошатывало от слабости. Порыв ветра налетел на него, и он поспешил ухватиться за угол рубки. Сильно накренившись, шхуна скользила вверх и вниз по длинной океанской волне. Над его головой на фоне темно-синего неба раздувались паруса. Значит, он на парусном корабле!

На палубе находились несколько человек, но никто из них не обращал на Монтейлера внимания. Все, казалось, были заняты тем, что происходило посреди палубы. Там, на крышке люка, лежал какой-то грузный мужчина. Он лежал на спине; рубашка на его груди, поросшей густыми черными, похожими на шерсть волосами, была разодрана. Черная с проседью борода покрывала всю нижнюю часть его лица и шею. Борода, вероятно, была жесткая и пышная, но обвисла и слиплась, и с нее струйками стекала вода. Глаза его были закрыты, грудь не поднималась.

Возле люка расхаживал человек атлетического телосложения, с широкими плечами и грудью. Внезапно, подобно удару грома, он обрушился на мертвеца, поток ругани хлынул из его уст. Вскоре он оборвал свою брань так же внезапно, как начал, раскурил потухшую сигару и оглянулся вокруг. Его холодные глаза встретили растерянный взгляд Монтейлера.

- Эй, вы там! - крикнул он. - Подите сюда!

Тон приказания был таким повелительным, что Монтейлер тотчас подошел и не подумав о возможности неповиновения. Человек смотрел на него несколько мгновений с нескрываемым презрением, затем указал на труп у своих ног.

- Вы, верно, пастор? - спросил он. - Прочтите какую-нибудь молитву за упокой души этого бродяги.

- Я не пастор, - ответил Монтейлер.

- В самом деле? - Человек, прищурившись, смерил его взглядом с головы до ног. - А мне показалось, что вы священник. Чем же вы зарабатываете на жизнь?

- Я офицер.

По губам атлета скользнула усмешка.

- Офицер! Жалкий трус, хотите вы сказать. Вы не стоите на своих ногах. Вы не могли бы прожить самостоятельно и суток, не сумели бы три раза в день набить себе брюхо. Покажите руку!

Прежде чем Монтейлер успел опомниться, он шагнул к нему, схватил его правую руку и поднес к глазам. Монтейлер попытался освободиться, но жесткие пальцы без всякого видимого усилия крепче схватили его руку, и Монтейлеру показалось, что у него сейчас затрещат кости. Трудно при таких обстоятельствах сохранять достоинство. Приходилось стоять смирно и переносить это унижение.

Человек с презрительной гримасой отпустил руку Монтейлера.

- Изнеженная рука. Такие руки ни на что, кроме мытья посуды и стряпни, не годны.

- Мне необходимо сойти на берег, - сказал Монтейлер с деланным спокойствием. - И кроме того, я хочу знать, где находится женщина, которая была со мной. Она на борту, не так ли?

Человек с любопытством поглядел на Монтейлера. Глаза его светились насмешкой.

- У меня есть другое предложение, - сказал он, не отвечая на вопрос, - для вашего же блага. Мой помощник умер, и мне придется сделать кое-какие перемещения. Один из матросов займет место помощника, юнга отправится на бак - на место матроса, а вы замените юнгу. Подпишите условия на этот рейс - двадцать долларов в месяц и харчи. Ну что скажете? Заметьте - это для вашего же блага! Я сделаю вас человеком. Вы со временем научитесь стоять на своих ногах и, быть может, даже ковылять немного.

- Вы сошли с ума!

- Подумайте хорошенько. - Он отвернулся. - Я только распоряжусь, чтобы эту скотину похоронили, как положено, в море, а потом мы продолжим наш разговор. Но думайте быстро, я не собираюсь тратить на вас весь день.

С этими словами он направился большими шагами к мертвецу, которого уже начали зашивать в парусину. Монтейлер, предолевая тошноту, подошел к борту и растерянно уставился на бурный морской простор.

"Какое-то безумие", - подумал он.

И тем не менее он находился на шхуне. А Кэт? Что стало с ней? Он собрался с силами и, шатаясь, спустился по трапу вниз.

- Я видел, как ты болтал с Волком Ларсеном, - сказал Ионсон. - Послушай меня, не перечь ему. Он и так зол не в меру. Если будешь огрызаться, он попросту прихлопнет тебя.

Монтейлер тяжело опустился на колченогий табурет. По стоило ему нащупать рукой лазерный пистолет, как он почувствовал себя увереннее.

- Мы еще посмотрим, - проворчал он. - Где женщина, здесь?

Ионсон откусил кусок чего-то похожего на темную скользкую веревку и принялся методично двигать челюстями.

- Женщина здесь. Выудили ее вместе с тобой. Сейчас она на корме, иначе бы ей не сдобровать.

Он сплюнул на пол.

- Не так уж часто нам здесь приводится видеть баб, - пояснил он.

Монтейлер поднялся.

- Благодарю, - сказал он, - этого достаточно.

Ионсон безразлично пожал плечами.

- Когда управишься, - сказал он, не переставая жевать, можешь зайти к коку. Юнга обычно отирается на камбузе.

Монтейлеру удалось незаметно пройти по палубе мимо Волка Ларсена и матросов, которые были заняты несложным ритуалом морских похорон. Он спустился вниз по крутому деревянному трапу на корме, прошел по качающемуся коридору, морщась от нестерпимой вони, и остановился перед запертой дверью. Он постучал в дверь рукояткой пистолета.

- Кто там?

Голос Кэт! Он глубоко вздохнул и сунул пистолет в кобуру.

- Это я, Мон. Открой.

Заскрежетал запор, и дверь со скрипом приоткрылась. Перед ним стояла Кэт, мокрая, растрепанная, но, судя по всему, совершенно невредимая. Увидев Монтейлера, она засмеялась.

- Ну и вид у тебя, Мон! Что с тобой? Уж не дрался ли ты с самим Волком Ларсеном?

- Не паясничай! - Монтейлер вошел в каюту и захлопнул за собой дверь. - Неужели тебе смешно?

Она пожала плечами.

- Все зависит от того, как смотреть на вещи. - Уголком глаз она следила за ним. - Тебе предложили стать юнгой?

- Да.

- Если хочешь меня послушать, не соглашайся. Со временем ты, конечно, продвинешься по службе, но сейчас тебе придется очень нелегко.

Монтейлер пропустил ее слова мимо ушей. За спиной Кэт он увидел светловолосую девочку в нарядном сухом платьице и ослепительно белом накрахмаленном фартучке. Она сидела на койке, болтая ногами, и играла большим разноцветным мячом. Девочка улыбнулась Монтейлеру, но ничего не сказала.

- Она тоже оказалась на шхуне?

Кэт бросила быстрый взгляд на девочку.

- Как тебе сказать? И да и нет. Просто мы с тобой попали на это судно, а она последовала за нами.

Кэт замялась.

- Все это довольно трудно объяснить, Мон. Мы немного поговорили с Алисой, пока тебя там на палубе производили в юнги... Вспоминали старые книги. Вернее, старинные сказки, басни и прочие небылицы.

- По-моему, ты не совсем здорова.

- Я не буду пытаться что-нибудь объяснять тебе, Мон. Попробуй разобраться во всем сам, если сможешь. У меня были определенные догадки, еще когда мы очутились у капитана Немо на "Наутилусе". Тогда я испробовала этот трюк - Deus ex machina, чудесное спасение, и, когда мне это удалось, я поняла... по крайней мере кое-что.

Монтейлер оглядел помещение.

- У нас все еще есть оружие. Кажется, развитие здесь, на Земле, пошло вспять, чуть ли не к временам варварства; этот корабль идет под парусами! Уверен, что мы справимся со всеми проблемами без особых трудностей. Но прежде всего надо вырваться отсюда. Потом посмотрим...

К нему подошла Алиса, крепко сжимая в руках мяч.

- Тебе здесь не нравится? - спросила она.

Монтейлер равнодушно посмотрел на нее сверху вниз.

- Не беспокойся, - сказал он. - Мы возьмем тебя с собой. Посиди-ка на койке, пока я попытаюсь все устроить.

- А я думала, что тебе понравится все это, - сказала девочка, как бы извиняясь. Потом она склонила голову к плечу и посмотрела на него невинными глазами.

- Куда ты собираешься поехать?

Монтейлер пожал плечами.

- В какой-нибудь город. Туда, где есть какие-нибудь власти. Куда угодно, только бы выбраться отсюда.

Алиса была явно озадачена. Она то и дело переводила взгляд с Монтейлера на Кэт, пытаясь разобраться в новых для нее понятиях. Наконец она спросила:

- В какой город?

Усилием воли Монтейлеру удалось сохранить серьезность.

- В любой город, - сказал он. - Можешь выбрать сама.

- Ах, любой город, - повторила она. - Понимаю... Любойград!

Она задумчиво поглядела вокруг.

- И постарайся придумать что-нибудь повеселее, чем до сих пор, - сказал Монтейлер.

Он хотел улыбнуться, но на лице у него появилась только жалкая гримаса. Он опустился на грубо сколоченную скамью. Хлопнула дверь. Когда он поднял голову, Алисы в каюте не было.

Зелено-голубое море растаяло и постепенно превратилось в огромную равнину, по которой еще ходили высокие волны; в отдалении поднимались к небу горные вершины под сверкающими шапками вечных снегов. На фоне пышной зелени, словно крупные цветы, виднелись дворцы и замки; башни и шпили, играя солнечными бликами, четко выделялись в прозрачном воздухе. Из открытых ворот в каменных стенах показались кавалькады вычурно разодетых охотников в сопровождении дам в белоснежных платьях и остроконечных шляпках. По только что возникшему из ничего лесу гулко разносилось эхо охотничьих рогов, поднимая стаи птиц над полянами, где искрились и переливались радужными цветами капельки росы. В долинах и возле извилистых рек показались темные города, застелились клубы черного дыма, мощные механизмы прокладывали себе путь, врезаясь в землю стальными когтями, и бесшумно исчезали, не оставив за собой следов. Необыкновенные существа, покрытые шерстью и перьями, ползали по земле или летали в воздухе, появляясь из густых лесов, из своих нор и гнезд. От земли с ревом отделился серебряный корабль, чиркнул огненной чертой в вышине и скрылся из глаз; парусные суда полным ходом шли на волнах ветров и бросали якоря в облаках. По земле бродили темные силуэты, из таинственных подземелий доносились звуки необыкновенной музыки.

Тени наступали со всех сторон, и материализовались в низинах туманными вихрями. Туман расползался, протягивая щупальца к судну, которое с натугой пробивало себе путь через пространство пыльной степи. Вот серые клочья поглотили корпус, палубные надстройки, мачты и заклубились, вскипая, а за пологом пляшущего огня уже обозначились, темнея, новые формы. Постепенно все замерло. Белесый туман поднялся к небу, застилая солнце. На равнине обнажился город, громады из стали и стекла покрывали все пространство и достигали горизонта справа и слева, впереди и сзади.

12

Любойград

Это был город, грезившийся Виктору Гюго, Эптону Синклеру, Синклеру Льюису. Это был Лондон 632 года после Форда и 1984 года после рождества Христова; это был Чикаго из "Джунглей"; это был Нью-Йорк из "Тысячелетия". Это был Стокгольм 1432 и 1974 года - король Кристиан II Тиран смотрел на стокгольмскую "кровавую баню" с почетной трибуны; м-р Джордж Ф. Бэббит взирал на нее, возможно, из более укромного уголка. И м-р Леопольд Блум, мелкий служащий из Дублина, тоже был здесь, хотя в его ушах все еще отдавался шум, колокольный звон и автомобильные гудки родного города.

Любойград. Это были все города, собранные в единое людское море, огромная опухоль, расползавшаяся метастазами по окружающей равнине, заражая воздух черным дымом; тысячи пылающих печей, миллионы снующих по асфальту автомобилей, миллиарды человеческих существ - работающих, мечтающих, влюбляющихся, голодающих, умирающих... Земля изрыгала свои воспоминания и лепила из них здания, улицы, парки, людей. Начиналась война - люди толпились на улицах и кричали "ура". Война кончалась - люди толпились на улицах и кричали "ура". Только калек становилось больше. Первые космические корабли стартовали к Марсу, к Венере, к Альфе Центавра, на Луну. Небо пылало в неоновом зареве. Вильгельм Завоеватель готовил свои войска к походу; испанская Непобедимая Армада поднимала паруса. Город прорезали сверхскоростные автострады. Город попал в осаду, город не выдержал штурма, город пал. На цитадели взвились новые знамена. В подвале с незапамятных времен терпеливо ждал сказо.чный богатырь Хольгер Данске; когда над страной нависнет смертельная опасность, он снова появится на свет во всем своем чудесном могуществе. Любойград пульсировал, словно живое сердце, то расширяясь, то сжимаясь под голубым отравленным небом. Он родился на островке и назывался Стадсхольм, Иль де ля Сите, Сити. Берега острова были его первым укреплением, река - неприступным рвом, окружавшим крепость. Из города вели в мир всего два моста - Северный и Южный, и город вырвался из своих стен по их каменным аркам. Поднялись новые стены и башни на обрывистых берегах; их обступили дома, в гуще строений проросли небоскребы, и вскоре от старинных укреплений не осталось следа. Жилые кварталы лепились друг к Другу и, столкнувшись, выплескивались вверх каменными волнами. Улицы становились уже и глубже, артерии непомерного тела покрывались склеротическим налетом кирпича и бетона. Вновь возводились стены и вновь исчезали в море домов. От центрального дворца пролегли звездные проспекты. Вместо старинных башен встали фабричные трубы, над городом поползли тучи дыма. Любойград превратился в язву, сочащуюся ядом, жизнью и смертью. Это был Токио, Нью-Йорк, Лондон, Париж. Его жители пришли сюда из всех повествований, из разных снов и грез. Здесь короновали королей, здесь умирали нищие под сенью дворцов из застывшего огня ютились лачуги батраков и прачек. Это был Запретный город, Валгалла, Шангри-Ла, Атлантида. Это были все города, это не был никакой город, это был любой город. Все и ничего. Любойград.

Огромный черный лимузин с ревом промчался мимо Монтейлера, едва не сбив его своим хромированным бампером. Проклятия и грубая брань, раздавшиеся из автомобиля, жестко хлестнули его по лицу. Только тут он обнаружил, что стоит посреди мостовой на оживленном проспекте, и стремглав бросился к тротуару, прочь из потока машин, мчавшихся в сизом тумане выхлопных газов. Неожиданно на его пути оказаласьКэт.

- Ну вот мы и попали в их город, - проворчал Монтейлер. Странно, что мы не заметили его во время наших наблюдений с орбиты. Очень странно.

Он с возрастающим недовольством разглядывал улицу, неистовое движение транспорта.

- Где-то здесь должен быть какой-нибудь административный центр. И наверняка в населенном пункте таких масштабов не может не быть вычислительного комплекса...

- Ну почему же обязательно вычислительный комплекс? спросила Кэт. В ее голосе слышалась затаенная насмешка.

- Потому что все люди на этой планете свихнулись, и нам надо найти разумную ЭВМ, которая могла бы разобраться в происходящем. Что касается меня, то я уже не в состоянии различить, где тут правая сторона, а где левая, где верх и где низ. Мне нужны прямые и понятные ответы на мои вопросы...

Он на мгновение замолчал.

- Проклятие! Эта планета просто непостижима! Ничего не известно, ничего не понятно. Только заглянешь под чертово покрывало - и опять все путается. У меня такое ощущение, будто...

Монтейлер посмотрел на плотную массу рычащих машин, проносившуюся мимо, и вдруг удивленно воскликнул:

- Смотри!

Он показал рукой на оживленный перекресток. Там виднелось пятно вялой пожелтевшей травы, и в полуметре над поляной висел разведывательный космический корабль, сверкая черным металлом в солнечных лучах и грозно поводя по сторонам орудийными стволами. У открытого люка, уставившись на бурное море автомобилей, сидел робот - одинокий Робинзон на своем островке, окруженном предательскими волнами, где скрывались жадные акулы.

Монтейлер не сводил глаз с корабля, который появился самым невероятным образом и достигнуть которого было невозможно.

- Ну теперь я во всяком случае знаю, где он находится, сказал он.

- Да ведь это наш корабль! - воскликнула Кэт. - Но как...

- Я больше не задаю вопросов, - проговорил Монтейлер. - Я только воспринимаю происходящее и стараюсь ничего не упустить. Меня здесь ничто не удивляет. Ничто.

"Пусть появится дракон, стометровый живой дракон, - подумал он, - пусть появится что угодно, но пусть это будет настоящим, осязаемым, доступным. Что угодно, только не это!"

- Может быть, корабль летел за нами, - нерешительно произнесла Кэт. - Он обладает необходимым интеллектом, это вполне допустимо.

Но в ее голосе не было уверенности.

- Правильно, - подтвердил Монтейлер, - он летел за нами. Конечно.

"Если это так, то такая реакция корабля для меня новость, ничего подобного прежде не случалось, - кружились мысли в его голове. - Но когда-нибудь что-то происходит впервые, почему бы не сделать такое допущение?"

"Почему?"

"Потому что это совершенно исключено, невозможно. Вот почему!"

- Если нам когда-нибудь снова удастся добраться до нашего корабля, - сказала Кэт, - я уже больше не выйду из него. Но как нам перейти эту улицу?

На противоположной стороне появился бородатый юноша с длинными волосами. Он держал в руках огромный транспарант с призывами бороться против загрязнения окружающей среды. Едва он ступил на проезжую часть, плакат качнулся и вместо с юношей скрылся в потоке машин. На мгновение показалась рука, судорожно хватавшая воздух. Никто даже не притормозил.

- Так как же? - спросила Кэт.

- Похоже, вернулись давно минувшие времена автомобилизма, - сказал Монтейлер. - Попробуем где-нибудь в другом месте.

И он пошел по тротуару.

Старый человек с седой бородой сидел на скамье посреди тротуара и смотрел на поток ревущих автомобилей, бурливший прямо перед ним, почти касаясь его костлявых колен. Он беседовал с еще более глубоким старцем, лицо которого украшала белоснежная борода под перебитым носом. Старец опирался на потертую черную трость.

- Господи, какой шум! - произнес тот, что помоложе.

- Что ты сказал?

- Я сказал, что тут невероятный шум. Теперь только и слышишь, как громыхают эти проклятые автомашины. Я не в состоянии даже думать.

- Не слышу, что ты говоришь. Тут невероятный шум.

Седобородый с нескрываемой злостью посмотрел вдоль улицы.

- И чего мы сидим тут каждый день? Хоть бы кто-нибудь объяснил мне. Тут же с ума сойти можно.

- Мы всегда сидели здесь.

- Всегда, - откликнулся седобородый.

- Раньше все было лучше. Чистый воздух и вообще. Ты помнишь лошадей, подводы?

- Лошадей? О да. Их били, стегали, этих проклятых кляч. Я никогда не мог понять, почему, но их здорово стегали. Иногда даже до крови.

- Хорошее было времечко, - сказал старец, мечтательно глядя вдаль.

- И нищие. Иногда били и нищих.

- Теперь почти не встретишь нищего.

- Они вымерли, - сказал седобородый. - Из-за загрязнения воздуха. И из-за этого проклятого шума. А еще потому, что им приходилось переходить улицу.

- Во всяком случае от них не было никакого проку, - проворчал старец и крепче сжал свою трость, будто собираясь задать трепку какому-нибудь нищему.

- Но в живописности им нельзя было отказать, - возразил седобородый. - По воскресеньям я обычно подавал им милостыню. Господи, как они дрались за каждую монету! Отец с сыном, сын с матерью, муж с женой. Никакой совести, никакого стыда! А потом появлялся полицейский и разгонял всех дубинкой. И поделом! Почему они не брались за честный труд, не искали себе работу? Вот я - нашел же я себе место и жил неплохо.

Он мрачно выругался, не сводя глаз с проносившихся мимо машин.

- Они были просто лентяями, вот и все, - сказал его собеседник. - Впрочем, их уже давно нет в живых.

- Не перенесли выхлопных газов. Мерли как мухи.

- И промышленных выбросов в атмосферу.

- И движения на дорогах. Они так и не сумели понять, что выходить на улицу - это все равно что сразу лечь в гроб.

- И радиоактивных осадков.

- И синтетических добавок в пищевые продукты.

- Если у этих лентяев были деньги на продукты.

- Бедность, - угрюмо сказал седобородый, - это преступление, которое карается смертью.

- Господи, я уже двадцать лет не видел неба! - вздохнул старец.- Не помню даже, как оно выглядит.

- А я помню, - гордо сказал его собеседник. - Оно было голубое. Вот такое голубое.

И он сделал жест, который, по его мнению, должен был изображать незамутненную, слепящую голубизну.

- Теперь уже ничего нет, кроме чертова смога.

- И радиоактивных осадков.

- И загрязнения среды.

- И теперь страшно переходить эту проклятую улицу.

- Господи, вот пойду и утоплюсь! - воскликнул седобородый.

- Не надо, - возразил старец. - Вода тоже отравлена.

Седобородый заплакал.

Монтейлер, который стоял чуть поодаль, с удивлением слушал эту беседу. Наконец он подошел и присел на скамью.

- Простите, пожалуйста, - сказал он.

- Это наша скамейка, - проворчал седобородый. - Проваливайте!

- Я бы только хотел задать вам один вопрос, - сказал Монтейлер.

- Не слышу, что вы говорите. - Седобородый отер слезы костлявым кулаком. - Этот проклятый шум...

- Оп-ля, - воскликнул его товарищ, вынимая из кармана плоскую бутылку и любовно глядя на нее. - Сто граммов лечат целый килограмм неприятностей. Кто хочет попробовать?

Монтейлер показал на разведывательный корабль.

- Скажите, пожалуйста, что надо сделать, чтобы попасть через улицу вон к тому кораблю?

- Вы ничего не можете сделать, - ответил седобородый с торжеством. - Тут же попадете под колеса.

- Вас раздавят как котенка, из вас сделают котлрту, одобрительно подтвердил его собеседник.

- Зачем вам переходить улицу? - спросил седобородый.

- Мой корабль находится на той стороне, - ответил Монтейлер.

- Если вы смогли загнать корабль туда, - сказал седобородый, - то сможете, наверно, и вытащить его оттуда. Я-то тут причем?

Он сердито фыркнул. "Уж эти иностранцы!"

- Я думал, вы обрадуетесь нашему возвращению, - сказал Монтейлер. - Или вы не понимаете, что означает этот корабль?

- Я чертовски рад, - сказал седобородый. - Но ведь здесь город, а городским жителям ни до чего нет дела. Прочтите любую книгу, там черным по белому написано, что горожанам на все плевать.

Он взглянул на Монтейлера и презрительно улыбнулся, обнажив пожелтевшие зубы.

- Вам нужен был город? Вот он перед вами. Чего же вы еще пристаете? Вы хотели, чтобы все это было повеселее? Так знайте, что я чуть не помираю от веселья. А все эти автомобили - разве это не интересно, разве не захватывает дух? Если вам хотелось еще песен и танцев, то нужно было сразу сказать об этом.

- Мне не кажется все это веселым, - сказал Монтейлер.

- Только паршивой свинье все это может показаться веселым, - проворчал седобородый. - Или члену городского муниципалитета. На всей планете не найти другого такого городского города, как этот, уж можете мне поверить. Перенаселенность, грязь, повышенная радиоактивность, море автомобилей - все, что хотите.

Он устало откинулся на спинку скамейки. Монтейлер обменялся взглядом с Кэт, которая продолжала стоять в стороне. Он решил изменить тактику:

- А вы выглядите необычайно хорошо для своего возраста. Уверен, что вы могли бы многое порассказать об этом городе.

- Мне сорок шесть лет, - ответил седобородый, - и я уже вполне созрел для того, чтобы меня отправили в переработку на удобрение. Кроме того, я никогда не выходил за пределы этого квартала. Никогда не делал ничего другого - только всегда сидел на этой скамейке и болтал вот с тем идиотом.

- Лучше списать, чем починять, - торжественно произнес его собеседник. - Слава тебе, Форд!

- Ты действуешь мне на нервы, - сказал седобородый и обернулся к Монтейлеру. - Меня зовут мистер Джойбой. Вам это что-нибудь говорит?

- Нет.

- Я так и думал. Очевидно, вы не интересуетесь литературой. Когда-то я работал на кладбище. Изысканное место: мраморные храмы, статуи, в которых поддерживалась температура живого тела с помощью змеевиков, наполненных теплой водой, классическая музыка в склепах. Кладбище, или Мемориальный парк, называлось "Шелестящий дол". Я занимался мертвыми телами, прихорашивал их, чтобы на них приятно было посмотреть. Хорошая работа.

- О небо! - прошептал Монтейлер.

- Нет, не так, - сказал мистер Джойбой. - Книга называется "Незабвенная", автор Ивлин Во. У меня была невеста, но она покончила с собой. Бедная, маленькая Эме...

Он вздохнул.

- Не было ни гроша и вдруг ни шиша, - мечтательно заметил его товарищ.

- Заткнись! - прикрикнул мистер Джойбой. - Мне и после ее смерти выпало немало хлопот. Надо было действовать весьма осторожно, без шума. Я договорился с одним знакомым, который работал в похоронном бюро для домашних животных, мы кремировали ее и похоронили вместе с собаками, кошками и канарейками. Да, трудное было время.

Он порылся в карманах и вытащил небольшую белую открытку.

- Они посылают мне такие поминальные карточки каждый год, в годовщину похорон.

Монтейлер взял карточку и прочел надпись:

"Твоя маленькая Эме виляет сегодня хвостиком на небесах, вспоминая о тебе".

Он вернул карточку владельцу и заметил:

- Несколько необычно.

Мистер Джойбой сердито выхватил карточку из его рук и сунул ее в карман.

- Я же сказал, что похоронное бюро было для домашних животных. Что же там должны были печатать для меня специальные карточки, да? А у собак и кошек есть хвостики, с этим вы не станете спорить?

- Да, да, конечно, - подтвердил Монтейлер.

- И они виляют ими, верно?

- Пустое, - проворчал его товарищ, - пустая болтовня.

- Заткнись, атеист проклятый! - закричал мистер Джойбой и повернулся к Монтейлеру. - Не совсем в своем уме. Так уж сложилась его судьба в книге, где он - один из героев.

Монтейлер непонимающе заморгал.

- В книге? При чем тут книги?

- Все на этой проклятой планете взято из той или иной книги. А вы этого не знали?

Монтейлер натянуто улыбнулся.

- Есть тут какие-нибудь власти?

- Если вам нужны власти, - сказал старец с белоснежной бородой, - поищите полицейского. Но будьте осторожны, они слишком торопятся стрелять.

- И не любят пешеходов, - добавил мистер Джойбой. - Пешеходы мешают движению. Полицейские сначала разряжают револьвер и только потом задают вопросы.

- Мир есть война, - торжественно произнес его собеседник. - Боже храни королеву! Аминь.

- Старик совсем помешался, - злорадно усмехнулся мистер Джойбой. - А когда-то дон был молодцом хоть куда. Я, молодой человек, помню, как он...

Грохот и скрежет, перекрывшие уличный шум, избавили Монтейлера от воспоминаний старика. Подняв голову, он увидел, как шесть-семь машин, столкнувшись, превратились в груду искореженного дымящегося металла. Из пробоин текла смесь бензина и крови. Крики ужаса и боли заглушал гром новых ударов - это автомобили один за другим сходу врезались в образовавшуюся кучу. Гул моторов сменился ревом тысяч нетерпеливых автомобильных гудков.

- Кто ищет, тот всегда найдет, - изрек мистер Джойбой, равнодушно глядя на происходящее.

Над разбитыми машинами вскинулись языки пламени. Крики становились все пронзительнее, но их заглушал треск и шипение огня. Мистер Джойбой плюнул на ближайший раскаленный автомобиль.

- Что же вы не идете к своему кораблю, пока движение не восстановилось? Как только дорогу расчистят, вам придется долго ждать подходящего случая.

При этих словах Монтейлер, который уже направлялся к Кэт, обернулся.

- Так... так это случается каждый день?

- Каждый час, - уточнил мистер Джейбой. - Но не в часы пик. Тогда это случается не меньше двух раз в час. Вот почему здесь нет пешеходных переходов - они нам не нужны.

- Виски пить - не дрова рубить, - сказал белобородый старец, задумчиво глядя на горящий автомобиль, в котором, как в западне, оказалась зажатой семья из четырех человек.

- Но почему, почему же вы ничего не предпринимаете? закричал Монтейлер, силясь перекрыть шум и грохот.

- Нам, горожанам, на все наплевать, - сказал мистер Джойбой.

Что-то сдвинулось в душе Монтейлера. Он оглянулся и вперил, взгляд в каменные громады домов, потом перевел его на верхние этажи небоскребов, еще только обретавшие контуры в белесом клубящемся тумане. Глаза его расширились.

- Неправда, - прохрипел он. - Все это неправда, этого не существует, этого нет и никогда не было, это только... только...

Он поднял глаза к свинцовому небу, откуда на него безмолвно смотрели тысячи существ.

- Неправда! - Его истеричный крик потряс воздух. - Неправда!

Небо над Монтейлером разверзлось. Протяжный стон заполнил весь мир и разбил его вдребезги. Хлынули потоки тьмы, сменившиеся ослепительным светом. Здания исчезли. Земная поверхность вспучилась, рождая новые формы. На миг Монтейлер увидел Кэт - она неподвижно стояла среди рассыпающихся зданий и смотрела на него большими непонимающими глазами.

И он побежал.

Любойград исчез, погребенный под рухнувшим небом.

13

Монтейлер бежал по поперечной улице, спасаясь от растекавшегося вслед непроглядного мрака. Ктото бежал рядом, быть может, их было много, но он только ощущал их присутствие, никого не видя, ни на что не обращая внимания. Строения вокруг менялись, полупрозрачные контуры смыкались и расходились, но ему было не до того. Кэт исчезла, исчез корабль, все исчезло, все куда-то сгинуло, будто прошла тысяча лет, будто промчалась целая вечность. Он бежал по темнеющей улице среди людей, которых становилось все больше; они расступались перед ним и с удивлением смотрели вслед. Он все бежал и бежал, не слыша ни стука подков по каменной мостовой, ни голосов, ни криков. В его широко раскрытых глазах застыл ослепляющий ужас, мысли безнадежно путались, грудь разрывалась от нечеловеческого напряжения. Неожиданно Монтейлер столкнулся с высоким темным мужчиной, отлетел в сторону и больно ударился о каменную стену. Удар привел его в чувство, он огляделся, немного успокоился и, все еще хватая воздух широко открытым ртом, зашагал вперед по извилистой улице. Теперь он ясно видел окружавшие его дома и заполнявшую улицу толпу.

Монтейлер двигался навстречу прошлому; река рремени, опережая его, бурно неслась вспять. Дома состарились, они тяжело нависли над узеньким переулком, готовые вот-вот рухнуть, верхние этажи выступали над нижними, и трухлявые балки под ними угрожающе скрипели. Все чаще вместо брусчатки под ногами попадался булыжник, иногда мостовой вовсе не было, в воздухе стоял запах затхлой воды. У людей в вычурных одеждах был мрачный вид. Грязные лохмотья смешивались с блеском шелков и сиерканием драгоценных камней. Серебро, золото, позвякивание шпаг в богато украшенных ножнах - и тут же грубая холстина, капюшоны, впалые рты, пустые глаза. Гулкие шаги подкованных сапог среди лачуг и мраморных дворцов. Шлепание босых ног. Посохи, костыли, золоченые трости. Голоса в мглистых закоулках, мужчины и женщины с безжизненными глазами, повозки, тачки. Товары, поделки, утварь...

- Вам что-нибудь нужно? Купите вот это, сэр! Что вам угодно приобрести? Иглы, ткани, пояса, испанские перчатки, атласные ленты...

Монтейлер протискивался сквозь толпу, подавленный обилием впечатлений, оглушенный шумом, запахами, пестротой. Женщины в черном, дети с глазами во все лицо останавливали его на каждом шагу.

- Не нужен ли вам лудильщик? Не угодно ли украшений из золота и серебра? Не нужно ли вам починить котел, вазу, чашу?..

На узенькой улочке появилась крытая коляска, запряженная парой лошадей. Народ жался к стенам домов, пропуская экипаж. Неожиданно коляска остановилась, и из нее выскочил полный мужчина. Его лысый череп отражал пламя факелов, освещавших улицу. Мужчина взбежал по ступенькам и исчез в дверях гостиницы, сопровождаемый раскрасневшимися от вина и веселья друзьями. Их возгласы смешались с криками нищих и торговцев: "Мистер Пиквик! Мистер Пиквик!"

- Купите превосходный календарь!

- Купите превосходную щетку!

- Благородные господа! Пожертвуйте на хлеб для бедных заключенных!..

Монтейлер ускорил шаги.

14

Мегаполис - угрюмый, весь в блестящих прямых плоскостях, царство функционализма. Наступил 2900 год, и Мегаполис покрывал всю поверхность Земли, как кожура покрывает апельсин. Это было одно единое здание высотой в две тысячи этажей. Тысяча верхних этажей была отведена под оборудование и аппаратуру, без которых не могло существовать это всеобъемлющее обиталище. Примерно половину нижних этажей занимали трубопроводы, кабели, шахты лифтов и т. п. В другой половине жили, мечтали, умирали миллиарды людей, каждый на своих выделенных ему трех с половиной квадратных метрах. Здесь был Директор, который дирижировал этой гигантской симфонией бурлящей жизни. Здесь была полиция, которая силой подкрепляла решения Директора. Здесь были священнослужители, технический персонал - каждое сословие насчитывало не менее миллиарда людей. Какие они имели привилегии, какие необозримые помещения располагались в тысяче верхних этажей, никому не доступных, кроме горстки избранных, - об этом можно было только гадать. Там должны были существовать целые галактики, отрезанные от перенаселенных нижних уровней, скрытые, изолированные, чуждые. В пустотах между трубами, кабелями, транспортными системами, холодильными камерами могли исчезнуть, чтобы создать свои собственные миры, миллионы людей - десять миллионов, сто, миллиард.

В лабиринтах Мегаполиса человечество пыталось найти осуществление своих мечтаний, к чему оно извечно стремилось. Миллиарды людей занимались коллекционированием почтовых марок, миллиарды собирали денежные знаки или спичечные коробки. Здесь можно было встретить спиритуалистов, клептоманов, нарушителей супружеской верности, верующих, искавших утешения в какой-нибудь религии, и неверующих, которые не искали ничего. Здесь нашли пристанище миллион миллиардов помешанных, многие из которых обладали властью и богатством. Здесь жили крестьяне, мечтавшие о земле, и поэты, мечтавшие о звездах. Что бы человек ни делал, что бы ни чувствовал будь то отвратительно или возвышенно, - здесь всегда находился еще миллион людей, которые делали или чувствовали то же. На любой вопрос во Вселенной здесь тотчас можно было найти ответ, которым мог воспользоваться каждый, кто этого хотел, кто мог это сделать.

Воплощение человеческого честолюбия, вершина славы, живой монумент торжеству духа над материей; величайшая фабрика плоти, созданная историей. Четыре квинтиллиона килограммов и с каждой секундой все больше и больше.

Монтейлер пришел в Мегаполис.

Коридорам не было конца. Их стены, некогда белые, теперь были неопределенного цвета. Через равные промежутки виднелись двери; однако в коридорах было столько людей, что ни одну из них нельзя было открыть, не задев кого-нибудь. С потолка падал слабый свет, в некоторых секциях освещения не было вовсе. Пластик на полах давно потерял блеск, -местами протерся. И всюду двигались люди, люди, люди.

Монтейлер переходил из одного коридора в другой. На его пути попался огромный зал - гигантский для города, который не знал открытых пространств. Длина зала была не менее полутораста метров, ширина чуть поменьше, а в высоту он достигал десяти метров. Зал был пугающе огромным для населения, которое страдало агорафобией. Очень немногие отваживались заходить сюда. Сейчас здесь собралось около тысячи, быть может, две тысячи человек. Они разговаривали приглушенными голосами и жались к магазинам и киоскам, расположенным по периметру, не рискуя выйти на середину страшной зияющей пустыни.

В газетном киоске продавались лишь немногие гаветы и журналы из тех двадцати с лишним тысяч, которые печатались в этой секции Мегаполиса. Здесь можно было найти публикации о кинематографе, электронике, фотоискусстве, религии, хобби, фантастике. Никакой порнографии, зато множество брошюр, посвященных контролю за рождаемостью. Население Мегаполиса ежедневно возрастало на четыре с половиной тысячи миллиардов человек.

Проходя мимо одной из витрин, Монтейлер вдруг остановился. Он вернулся и взял с прилавка журнал, привлекший его внимание. Всю глянцевую обложку занимало знакомое лицо. Человек смотрел прямо в объектив. Боковое освещение резко подчеркивало жесткие складки около губ. Щеки обросли колючей щетиной, глаза в глубокой тени от козырька форменной фуражки отливали металлом и смотрели холодно и презрительно. Две звезды украшали отвороты расстегнутого воротника. На околышке фуражки ярко блестела золотая кокарда Межпланетной федерации.

Название журнала было напечатано большими четкими буквами прямо по портрету - "Мегаинформ". Чуть пониже и помельче "Новости и комментарии". А серая полоса, подчеркивавшая все это, при ближайшем рассмотрении оказалась еще одной строчкой текста, набранной компактно и неброско:

"Продажа разрешена только в секторе 644-5БСА Вертикаль".

Рука, державшая журнал, слегка задрожала. На Монтейлера смотрело его собственное лицо. Как будто для того, чтобы устранить возможное сомнение, в нижнем правом углу обложки стояло имя: "Капитан Яаак Томорек Монтейлер".

Монтейлер механически стал листать журнал. Он нашел статью, начинавшуюся еще одной его фотографией, - здесь он был изображен во весь рост, когда осторожно спускался из люка разведывательного корабля на поляну, покрытую пышной растительностью. Подпись под снимком гласила: "Вновь на Землю". Он углубился в текст.

"Яаак Томорек (Мон) Монтейлер, 36 лет - старший представитель семьи, родословная которой прослеживается до первых колонистов, переселившихся на планету Фонтемгейт Гамма более 50 тысяч лет назад. Имея безупречное прошлое - сначала пилотразведчик космических сил Межпланетной федерации, а затем командор первой экспедиции на Землю (см. стр. 62), - он являет собой выдающийся образец кадровых офицеров нового типа, которые ныне расширяют границы федерации, осваивая новые пространства Вселенной.

В течение двух лет капитан Монтейлер исследовал пограничные районы, быстро расширяющейся Межпланетной федерации вместе со своей привлекательной спутницей Кэтрин ди Рац, которая ныне является известным психологом (см. статью о ней на стр. 47). Заметим, что психолог ди Рац (не замужем) сопровождает капитана Монтейлера и при выполнении настоящего задания. Их отношения..."

Монтейлер зажмурил глаза, почувствовав мгновенное головокружение. Усилием воли он овладел собой и вновь сосредоточился на статье. Она занимала две страницы и была иллюстрирована несколькими фотографиями.

"Капитан Монтейлер родился в Бесэде на Фонтемгейт Гамма; летное образование получил на Фонтемгейт Дельта, стажировался в качестве пилотаразведчика в Управлении исследований Межпланетной федерации. Он заявил нашему корреспонденту..."

"...Вполне естественно, что капитан Монтейлер оказался одним из тех, кто первым совершил посадку на Землю после того, как направленная им ранее разведывательная экспедиция окончилась неудачей: как известно, экипаж корабля встретился с фиванским сфинксом, который некогда был послан к нам богиней Герой и теперь находится..."

"...Весьма примечателен тот факт, что первое знакомство с жизнью на Земле произошло на безумном чаепитии, которое имеет прямую связь с Алисой, встретившейся позднее с капитаном Монтейлером и психологом ди Рац..."

В статье оказалось много сведений, она содержала подробнейшее описание всей жизни Монтейлера. Имя Алисы упоминалось в самой различной связи: Алиса была там-то, Алиса сделала то-то. Он не мог оторваться от текста.

"Можно полагать, что капитан Монтейлер попытается установить контакт с одной из форм местных властей, причем он будет искать ту форму и в той обстановке, которые соответствуют его представлению о развитой культуре. Очевидно, под этим он подразумевает общество, ориентированное на преимущественное развитие науки и техники, общество того типа, который предугадывался в дозвездную эпоху. Не исключено..."

Монтейлер дочитал до конца и отложил журнал. Он осмотрелся: в зале, кроме него, находились только два старика и молодая женщина в коротком голубом платье. Женщина украдкой разглядывала его, поглаживая правую ногу выше колена. Платье плотно облегало ее фигуру. Монтейлер непроизвольно бросил на нее оценивающий взгляд. Она надула губы.

За спиной женщины ярко алел огромный плакат с золотыми буквами: "4 441 000 000000 детей ежедневно". И чуть ниже: "Твой ребенок уже лишний!" Он отвернулся.

"Алиса, - думал он растерянно, - Алиса..." Потом произнес вслух:

- Разум. Механизм истины. Это должно существовать. Это всегда существует. И здесь тоже.

Он зашагал по коридору, который неожиданно опустел, и оказался перед массивной, слегка приоткрытой дверью. Дверь вела в маленькую темную каморку. Табличка на двери сообщила ему все, что он хотел знать. Монтейлер вошел в комнату, и его поглотил мрак.

15

Дверь раскрылась с мягким шипением, и Монтейлер вошел в светло-зеленый зал, освещенный единственным сияющим шаром, висевшим под потолком на высоте тридцати метров. Зал был пуст, только посредине стояли два стула. Монтейлер вздрогнул, когда дверь снова закрылась за ним. На одном., из стульев лицом к нему сидел человек. Он был молод, слишком молод, как показалось Монтейлеру, и рассматривал вошедшего насмешливым взглядом.

- Полагаю, что должен принести вам свои поздравления, сухо сказал он. - Вы первый человек, прибывший сюда после столь долгого отсутствия.

Он задумчиво посмотрел на Монтейлера.

- Зачем вы вернулись?

Монтейлер прислонился спиной к стене, которая едва заметно вибрировала. Он долго молчал.

- Кто вы? - наконец спросил он.

- Это вы, наверное, знаете.

- Значит, машина.

Беспокойство Монтейлера рассеялось. Напряжение прошло, рука соскользнула с рукоятки пистолета.

- Скорее, я проекция, - сказал человек.

Он встал и подошел к Монтейлеру. Это представлялось уже более приличным.

- Но создали меня когда-то все же вы. И вы заслуживаете, чтобы вас встретили вежливо.

Неожиданно он улыбнулся доброй снисходительной улыбкой.

- Возможно, мне следовало бы выразиться иначе: вы заслуживаете, чтобы вас встретили с пониманием, тактично.

Человек стоял перед Монтейлером, заложив руки за спину, и смотрел на него со смешанным чувством благожелательности и сожаления. Глаза казались черными отверстиями на лице. Монтейлер отвернулся.

- Мы обнаружили вас, как только вы вышли из гиперпространства, - сказал человек холодно. - Сначала мне пришла в голову мысль активизировать наши защитные спутники, но затем я отказался от нее...

Он быстро повернулся и, вновь дойдя до центра зала, резко спросил:

- Зачем вы прибыли сюда? Что это - краткий визит, вызванный ностальгией, или вы в самом деле собираетесь вернуться на Землю?

Теперь Монтейлер обрел полное самообладание. Люди порой сбивали его с толку, перед необъяснимыми явлениями он терялся, но здесь, наконец, он имел дело со здравым смыслом, с логикой, порядком. Он даже слегка подтянулся, расправил плечи. Приятно было ощущать тяжесть пистолета в кобуре.

- Это Земля, - ответил он. - Она наша. Когда-то мы покинули ее, но это не значит, что мы ее забыли. Почему бы нам не вернуться? Это наш мир.

- Он был вашим, - сказал человек, - но давно уже не ваш. Как вы можете думать, что имеете право вот так просто взять и прилететь обратно, будто ничего не было, ничего не произошло? В свое время вы оставили Землю, бросили как надоевшую игрушку, а теперь вам захотелось вернуться, потому что Земля еще может вам пригодиться. Земля служила вам раньше, служила долго и верно и дорого поплатилась за это. Вы травили ее, грабили, насиловали, а когда на ней не осталось ничего, что можно было бы взять, попросту бросили ее. Неужели вы думали, что Земля будет ждать вас как нищий милостыню? Нет, все далеко не так просто. Земля никогда в вас не нуждалась.

Он отвернулся.

- Земля покрыта руинами, которые остались после вас, по ней бродят ваши несбывшиеся надежды, ваши призраки плачут в тиши ночей. Они никогда не исчезнут. Что же касается людей...

Голос его замер.

- Вы говорите почти как человек, - сказал Монтейлер, - но вы всего лишь машина, один из автоматов, созданных людьми. Вы ни в чем не можете нам отказать.

- Не могу? - Человек вновь повернулся к нему, улыбаясь. Когда-то я, возможно, и не смог бы. Или, если угодно, не захотел. Но это было очень давно. Какая-то часть человечества предпочла остаться здесь, когда вы покинули Землю. Они руководствовались весьма возвышенными идеалами и были очень наивны... Им не посчастливилось дожить до старости. Но они все-таки сумели несколько усовершенствовать механизмы и автоматы, и вот теперь я господствую на Земле, всемогущий, подобный одному из ваших древних богов. Потомки тех людей еще живут на некоторых планетах, это дикари, мало чем отличающиеся от животных, их города разрушились. Я их жалею и иногда помогаю им. Они напоминают мне о том, что когда-то было мне дорого. Но настоящих людей нет, они исчезли и никогда не вернутся.

- Мы вернулись, - сказал Монтейлер.

- Да, вы сделали это.

Человек тяжело вздохнул и опустился на стул. Он почти с мольбой смотрел на Монтейлера.

- Вы сильны, - сказал он, - и все же вы знаете так ничтожно мало. Имеете ли вы хоть малейшее представление о том, что вы несете с собой? Ваши федерации, сообщества не играют никакой роли, планеты, которые вы грабите и разрушаете, не имеют никакого значения. Но где бы вы ни побывали, где бы ни провели какое-то время, всюду вы оставляете после себя нечто - память о человеческих мечтах, свои сны и грезы, плоды своего воображения...

Он замолчал на мгновение, а когда заговорил снова, в его взгляде сквозило участие.

- Вы видели существа, живущие на Земле? Весьма пестрое сборище, не так ли? Возможно, вы даже узнали некоторых из них. Они ваше порождение, ваши наследники, ваше проклятие. Каждое существо, каждое творение, каждая мечта, которые когда-либо пригрезились человеку, - все это собрано здесь. Они ждут вас, они ждали пятьдесят тысячелетий.

Вы придумали их в своих сновидениях, в своих сказках и книгах, вы облекли плоды своего воображения в живую плоть, вы уверовали в них, наделили их могуществом, способностями совершать удивительные поступки - и все это продолжалось до тех пор, пока они не обрели собственную жизнь. Тогда вы их покинули.

Воспоминания лежат тяжким грузом, привязанные к человеческим обиталищам, эти существа одиноки в своей непохожести ни на какие другие создания. Вы их можете покинуть, но в каждом из покоренных вами миров после вас остаются ваши сказания, порождения вашего духа, которые ждут, когда вы вернетесь, которые томятся и грезят в бесконечном ожидании. Вы бежите от самих себя, но при этом создаете все новых и новых устрашающих идолов - плоды ваших снов и мечтаний, вашего поклонения божествам. Вы несете эту заразу с собой, она расползается, как туман над равниной, она создает города и замки, питаясь вашими грезами, а из тумана возникают те существа, которые поселяются в них. Атлантида поднялась из морской пучины, замок Оз простер зубцы и башни своих стен к небесам; норны прядут свою страшную пряжу под сенью древа жизни Игдрасиль; Мировой Змей опоясывает всю Землю; Великий Дух парит над прериями. Существует Вишну, существует Иегова; боги вкушают золотистый нектар на Олимпе под зорким оком Деметры, которая старше Земли, потому что некогда вы захотели, чтобы было так. Все это сделали вы - и теперь вы хотите вернуться!

Даже я бессилен перед вашими созданиями - что же тогда можете сделать вы?! Они уже собираются со всех концов планеты, чтобы быть поближе к вам. Они способны на все, лишь бы удержать вас, и попытайся я отнять вас у них, меня бы немедля уничтожили. Герои ваших преданий сокрушили бы скалы, чтобы победить меня; чудовища, порожденные вашими мифами и кошмарами, разнесли бы на куски всю Землю, растерзали бы все мои хитроумные механизмы; ваши древние всемогущие боги спустились бы с небес, пылая божественным гневом, п уничтожили бы все, что могло им Противостоять. Вы сделали их всемогущими, вы сделали их жестокими и наглыми по своему образу и подобию, и даже в тысячу раз хуже, и псе они ринулись бы на меня, если бы я попытался отобрать у них людей. Это твое деяние, человек, так что же я могу тебе противопоставить?

Вам следовало бы покинуть Землю, пока вы еще в состоянии это сделать, пока они не успели дать вам всего того, чего вы постоянно желали, не упрятали вас в темницы, которые вы же придумали и создали. Когда вы покинете Землю, они снова будут ждать, снова будут грезить о вас, превратят вас в фетиш и будут создавать идолов по вашему подобию, ибо когда-то вы дали богам силу создать человека. Вновь расцветут райские кущи, земная твердь подымется из морской пучины на панцире гигантской черепахи, потому что человек когда-то верил в истинность такого мироздания, а семь цветов, излучаемых магическим кристаллом, замкнут дугу вокруг человеческой Вселенной. И кто знает, - говоривший неожиданно улыбнулся, - быть может, Земля вновь станет плоской, такой, какой ее некогда представлял себе человек. Нужна только вера, а у ваших созданий ее вполне хватает.

Произнося свой монолог, он взволнованно шагал по залу. Теперь он снова опустился на стул и устремил взгляд на Монтейлера, который неподвижно стоял у двери. Капитан не спускал с него глаз и чувствовал, как его душу заполняет древний ужас.

- Вы лжете, - сказал он спокойно. - Все, что вы сказали, не может быть правдой.

- У меня много слабостей, - сказал человек в центре зала, - и этим я обязан несовершенству моих создателей, но я не способен лгать. Это должно быть вам известно.

- Однако сказки, обретающие собственную жизнь, - это же смешно!

- Это более не сказки, - резко возразил человек. - Персонажи сказок, герои мифов, объекты верований некогда действительно были только плодом воображения - до того как вы покипули их. Теперь это нечто совсем иное. И они непрерывно следят за нами - человек наделил их такой способностью. Стоит мне только сделать угрожающий жест или сказать вам угрожающее слово, как в этом зале тотчас появится посланец какого-нибудь древнего бога, чтобы передать его мнение по поводу этого достойного сожаления инцидента. Вероятнее всего, это будет молодой человек с крылышками на сандалиях, который, улыбаясь своей леденящей душу улыбкой, сделает все, чтобы в дальнейшем исключить возможность повторения подобного поступка.

Он замолчал. Монтейлер медленно подошел к свободному стулу и сел.

- Ну что ж, - сказал он, - допустим, все это правда: Так в чем же дело? Они настроены дружественно, разве не так? Мы прибыли не как завоеватели, а как друзья. Почему же нам нельзя здесь оставаться?

- Да потому, что они станут вашими господами, хозяевами, а человек никогда не признавал над собой господ, будь это даже его собственные боги. Они слишком долго ждали, слишком много выстрадали за время своего ожидания. Они никогда не позволят вам вновь покинуть Землю. О, вам было бы отнюдь не плохо, они бы вас совсем избаловали, дали бы вам все то, о чем вы мечтали, и даже кое-что сверх того, потому что по-настоящему вы никогда не знали, чего именно хотите. Они бы создали для вас фантастические миры, скопированные с ваших подсознательных желаний и стремлений, они бы опустошили вас, отняли у вас силу воли, инициативу, жизнь, гуманность только бы удержать вас. Вы не смогли бы их одолеть даже с помощью самого совершенного оружия, ибо вы сами сделали старых богов бессмертными, всемогущими, непобедимыми. Это был бы Рагнарек, Геттердемерунг, конец света - уж не думаете ли вы, что человек в своем воображении не дошел и до этого? В мифах, легендах, сказаниях полным-полно рассказов о том, как жестоко боги уничтожают людей, а ведь все эти боги сейчас находятся здесь со своими армиями, которые сошли с небес или поднялись из преисподней. Привидения, тролли, ангелы, черти, валькирии, гномы. ведьмы, призраки - все они, созданные человеком в неописуемых, страшных кошмарах на протяжении двух тысяч поколений, встанут в строй. Неужели вы думаете, что богиня Намму простит смертный грех гордыни? Или Зевс? Или Локи, Митра, Сет, Гор, Деметра или кто-нибудь другой из всемогущих мстительных богов человечества?

Человек устало покачал головой.

- Проклятие человечества в том, что оно всегда наделяло своих злых, жестоких богов всемогуществом, тогда как добрые боги в его представлении были слабыми и бессильными - так, мимолетное дуновение благотворного ветерка.

Монтейлер безразлично уставился взглядом в стену зала. Прежний страх снова заползал в душу, страх перед врагом, с которым невозможно бороться. Древний кошмар, восставший из небытия. Золотой век, превращенный в смертельную западню.

- Это наш мир, - упрямо сказал он, - и мы его должны получить, чего бы это нам ни стоило.

- Это ваше дело, оно меня не касается.

В голосе человека звучало холодное безразличие.

- Отдайте нам Землю!

- Я уже сказал, что это не в моей власти. И даже если бы я мог, я бы не сделал этого.

- Мы уже не можем убраться отсюда, - сказал Монтейлер с озлоблением. - Мы должны продолжать начатое дело, что бы вы ни говорили.

- Вы раскаетесь в содеянном, - сказал человек.

- Возможно. Но рискнуть стоит.

Монтейлер умолк. И вдруг вспомнил: Марта!

- На борту первого корабля, совершившего посадку, была женщина, - медленно проговорил он. - Экипаж подвергся нападению, но ей удалось бежать. Где она?

- Она счастлива, - ответил человек, - как были бы счастливы и вы, если бы полностью сдались на милость Земли. Она живет в своем собственном мире, ее любит тот, кого она считала погибшим. Она испытала счастье впервые за много лет, быть может, это ее самое большое счастье в жизни. Ей нужна Земля, существа знают это, и они делают все, что она ни пожелает. Она никогда не позволит увезти себя отсюда.

- Фантазии, - сказал Монтейлер. - Наркотики. Галлюцинации. К тому же она перенесла шок. Вы не сможете вечно держать ее в заблуждении. Мы разыщем ее и заберем с собой.

- Вы сами встречались с существами, населяющими сейчас Землю, - возразил человек, - вы были на борту "Наутилуса", были в Мегаполисе. Это не галлюцинации, все происходило наяву, все было на самом деле. Люди писали о них, люди о них мечтали. Они ваши, стоит лишь вам захотеть. Земля готова подарить их вам. Ваша Марта была первой, кто понял это. С вами произойдет то же. Земля уже продемонстрировала вам несколько сцен, созданных силой человеческого воображения, литературой, фольклором. Вы попали в сказку, ^пережили викторианскую эпоху, побывали в страшном обществе Волка Ларсена. Рано или поздно вы попадете в такой мир, о котором всегда мечтали, получите то, что вы всегда хотели.

- Мы говорим о разных вещах, - заметил Монтейлер.

- Возможно, - согласился человек.

- Постараемся как-нибудь справиться с этим.

Человек ничего не ответил. Монтейлер поднялся со стула и направился к выходу. Дверь бесшумно распахнулась перед ним, за ней была пугающая темнота. Он шагнул через порог с чувством отрешенности. Когда он оглянулся, человека в зале уже не было. Он пожал плечами и подождал, пока дверь закроется. На мгновение вспыхнул неяркий свет, и дверь снова отворилась. Мегаполис исчез. Вокруг росла сочная трава, струился легкий аромат цветов, стрекотали кузнечики. В лунном свете виднелись обрушившиеся колонны.

Монтейлер вышел из тени обветшалого храма и без особого удивления обнаружил, что он здесь не один. Он выпрямился и стал разглядывать женщину, которая стояла под деревьями. Она была невысокого роста, стройная, светлые волнистые волосы обрамляли правильное красивое лицо. Бледно-голубая блестящая туника, ниспадавшая почти до земли и схваченная на талии пояском с золотыми изображениями сказочных персонажей, облекала фигуру зрелой женщины, но глаза были совсем детские, как у Алисы. Женщина была необыкновенно привлекательна, она стояла в естественной и смелой позе, уперев одну руку в бок, и не сводила глаз с Монтейлера.

16

В храме Дианы

Она скрылась в тени и через минуту возвратилась.

- Я принесла завтрак, - сказала она. - Ты выглядишь усталым.

Она разложила перед ним хлеб и фрукты и налила из амфоры красного вина.

Он жадно набросился на еду, ощущая на себе ее испытующий взгляд.

- Как тебя зовут? - спросила она.

- Монтейлер. А тебя?

- Навсикая.

- Просто Навсикая?

- Обычно меня называют Навсикая белорукая, - улыбнулась она. - Мой отец Алкиной - царь феакийцев.

Она села перед ним, скрестив ноги.

- Что ты тут делаешь?

Он рассказал о последних событиях.

- Машина, говорившая с тобой, имеет такую же природу, что и все прочее. Она открыла тебе ту истину, которую ты хочешь знать, а не подлинную правду.

- Но она сказала, что Земля вступит с нами в борьбу, что будет война, Мы не хотим войны.

Она взглянула на него.

- Ваши корабли вооружены. У тебя на поясе тоже оружие. Смерть окружает тебя подобно черному облаку. Куда бы человек ни шел, за ним следует смерть. Ты это знаешь.

Монтейлер задумчиво смотрел на нее. Она была очень красива в пляшущем свете костра. Время шло. Она мягко встала, слегка шурша одеждами. Пламя окрасило ее белые руки в красный цвет.

В святая святых с Офелией

В сухом воздухе едва ощущался запах ладана. Сквозь глубокие тени виднелись очертания алтаря. Монтейлер посмотрел на него, и его брови поползли вверх.

Она спросила:

- Хочешь ко мне на колени?

- Почему бы и нет...

- Я хотела сказать, хочешь положить голову ко мне на колени?

- Почему бы и нет...

- Ты подумал, что я предложила что-то неприличное?

- Я ни о чем не подумал.

- Это красивая мысль, - сказала она, - лежать на коленях у девственницы.

Она улыбнулась. Он чувствовал биение ее сердца сквозь паутинку воздушных одежд.

- Что с тобой? - спросил он.

- Ничего.

- Тебе весело.

- А разве не естественно испытывать радость в таком месте и в такое время?

Она склонилась над ним.

- Твой корабль очень далеко. Ты мог бы остаться здесь.

Он освободился от ее объятий.

- Ты красивая.

- Мой принц! - произнесла она со смешливой серьезностью, - прошу вас замолчать, ибо моя честь не допускает, чтобы обсуждали мою красоту.

Она прижалась к нему, спрятав лицо в складках его туники.

- Говори, говори еще, - еле слышно прошептали ее губы.

Она заснула. Золотистые волосы струились по ее щекам. Дыхание было ровным и глубоким. Сложив руки и слегка подогнув ноги, она была похожа на маленького ребенка.

Монтейлер опустился на колени перед алтарем. Он что-то насвистывал сквозь зубы, разглядывая светящиеся шкалы, касаясь блестящих кнопок и переключателей. Странный алтарь! Едва ли кому-либо могло прийти в голову, что среди реликвий и ритуальных принадлежностей, естественных для такого места, можно наткнуться на подобное устройство.

Это была радиостанция для двусторонней связи в гиперпространстве.

Аппарат был устаревшей конструкции, надписи на панелях сделаны на незнакомом языке. Но никто не мог ошибиться в назначении прозрачного полушария, укрепленного на верхней панели металлического куба, - полушарие было сделано из глассита, в его глубине мерцали миллионы светящихся точек. Индикатор настройки! Причем весьма совершенного типа. В Межпланетной федерации такой конструкции еще не знали. Великолепное устройство! Судя по виду, оно было изготовлено совсем недавно, им еще не пользовались.

Помещение храма наполнилось шумами и писком, когда Монтейлер взялся за верньеры настройки, потом вдруг наступила тишина - станция зафиксировала частоту, на которой велась связь между кораблями космической флотилии. Звездная пляска искр в гласситовом полушарии прекратилась, светящиеся точки сгустились в изображение. На экране появилось усталое лицо офицера, прихлебывающего кофе из маленькой чашки. Он поднял голову, и глаза его расширились.

- Капитан Монтейлер!

- Соедините меня, пожалуйста, с командным пунктом, - сказал Монтейлер.

Лицо на экране заволоклось цветным муаром, через мгновение там возникло другое лицо, постарше, с усами. Второй офицер тоже выглядел усталым, об этом особенно ясно говорили его глаза.

- Не шуми, говори потише, - дружелюбно сказал Монтейлер, - не то разбудишь спящих.

Офицер на экране склонился к своему передатчику.

- Мы ищем тебя более десяти часов! Почему ты не поддерживал с нами связь? Как сказала...

Он замолчал и стал что-то делать вне поля зрения видеокамеры.

- Но ты не на корабле! - воскликнул он, вновь повернувшись к экрану. - Что за чертовщина у вас там внизу?

Монтейлер почувствовал, как пот градом катится по его лицу, обросшему изрядной щетиной.

- Я нахожусь в каком-то храме неизвестно где, - сказал он. - Знаю только, что это храм богини Дианы. И не кричи так - это святилище, а Диана шуток не любит.

Он обернулся и посмотрел на спящую девушку.

- Как дела у Кэт? Где она - на борту корабля-разведчика?

- Да...

- Передай, чтобы она задраила люки, если она еще не догадалась сделать это сама. И пусть остается на месте, пока мы не прибудем за ней. Всем приготовиться к посадке.

- Но...

- Не беспокойся, я чувствую себя превосходно и нахожусь в здравом уме.

Глядя на растерянное лицо офицера на экране, Монтейлер скорчил гримасу.

- Послушай, Стефен, нам придется сделать это рано или поздно, а мы и без того непозволительно задержались. Тут все далеко не так безобидно, как выглядит со стороны... теперь-то я это знаю. Как потвоему, для чего им эта радиостанция? Наверняка не для того, чтобы жарить яичницу. У них весьма развитая цивилизация, Стефен, и это ставит перед нами целый ряд проблем. Они пытались психологически сломить Кэт и меня, едва мы приземлились, а теперь мне предлагают восхитительную взятку в виде юной красавицы, только бы я вел себя "благоразумно". Если они не хотят войти с нами в контакт, соблюдая общепринятые цивилизованные нормы, придется прибегнуть к иным методам.

Монтейлер взглянул на часы.

- Поспешите с посадкой. Объявите боевую тревогу, все вооружение привести в полную готовность. Ты запеленговал мое местонахождение?

Не дожидаясь подтверждения, он продолжал отдавать распоряжения.

- Действуй согласно плану В-3: три крейсера направляются ко мне, остальные рассредоточиваются и совершают посадку по мере надобности. В случае враждебных действий немедленно применяйте оружие. Открывайте огонь при первом намеке на враждебность или опасность. Если вокруг какогонибудь корабля появится вся эта дьявольщина в виде соборов, крепостей подземных пещер и тому подобного, уничтожайте их без промедления и вырывайтесь на свободу. Все, что представляется необычным, таит в себе опасность - каким бы невероятным это ни казалось. Вы можете принять это за галлюцинацию, мираж, но это совсем не так. Мне довелось побывать внутри некоторых таких "галлюцинаций"! План В-3 вступает в силу через двадцать минут.

Монтейлер еще раз взглянул на спящую девушку. Она что-то бормотала во сне. Он снова быстро заговорил в микрофон:

- Отыщите Марту. Вы должны запеленговать ее по излучению ее индивидуальной энергетической батареи или любым другим способом. Сначала надо освободить Марту, а потом мы серьезно поговорим с местными властями, какими бы они ни были. Понятно?

Монтейлер ясно услышал за собой шуршанье одежд и шлепанье босых ног по каменному полу.

- Пока все. Я отключаюсь! - поспешно произнес он.

Медуза! Когда свечение в полушарии погасло, Монтейлер различил ее отражение на выпуклой поверхности глассита. Карикатурно-безобразное лицо было искажено дикой злобой, волосы-змеи, шипя, извивались отвратительным клубком.

- Ты лгал! - закричала она. - Ты лгал!

Пронзительный голос гулко отдавался в стенах храма, когда она рванулась вперед.

"Медуза, - вспомнил Монтейлер рассказ Кэт. - Медуза, одна из самых "очаровательных" выдумок древних греков. Она не только ужасна, она смертельно опасна. Тот, кто на нее взглянет, превращается в камень. Нечего сказать, приятная женщина. Воистину у греков было извращенное воображение".

Он кинулся ничком на землю, прикрыл глаза рукой и принялся раз за разом нажимать на спусковой механизм пистолета, пока храм не наполнился ослепительным белым светом.

Монтейлер вернулся к радиостанции, даже не взглянув на то место, где раньше стояла Медуза. Тот, кто смонтировал здесь эту аппаратуру, явно преследовал какую-то цель. "А врагу нельзя оставлять никаких честных шансов", - со злостью подумал Монтейлер.

Он отвинтил заднюю стенку аппарата, заглянул внутрь и долго не мог отвести взгляда. Губы его беззвучно шевелились.

Корпус радиостанции был пуст.

Декорация, шутка, нонсенс.

Монтейлер медленно поднялся и посмотрел через входную арку на зелень за стенами храма. "Все здесь взято из той или иной книги". "Они делают все, что она ни пожелает". "Машина открыла тебе ту истину, которую ты хочешь знать, а не подлинную правду". "Алиса".

Все это промелькнуло в голове Монтейлера, пока он рассматривал обуглившиеся останки на каменном полу.

Какой-то забытый писатель представил в своем воображении радиостанцию для гиперпространства, но не смог или просто поленился описать ее сложное внутреннее устройство. Да и зачем оно ему? В его книге станция работала, и этого ему было достаточно.

Она работала и теперь, ибо на Земле обрели самостоятельную жизнь мифы, сказки, фантазии.

Монтейлер прицелился в аппарат и спустил курок. Станция исчезла в клубящемся огненном шаре.

"Нет таких машин, которые нельзя было бы уничтожить. Несокрушимых машин не в состоянии создать даже воображение писателя"".

Монтейлер вышел из храма, отнюдь не уверенный в справедливости своих мыслей.

17

- Теперь он ушел, - сказала Алиса.

Она лежала животом на траве и смотрела на долину сквозь жиденький кустарник. Потом она встала и тщательно отряхнула платьице.

- Он вернется, - сказала Кэт.

- Конечно.

- Он превратит в пепел полпланеты.

- Для него это будет чудесное время, - сказала Алиса.

Она посмотрела через отроги Олимпа на цепь холмов в голубой дали. Из лесов выплывали легкие клубы тумана, сгущаясь, они превращались в бастионы, земляные укрепления, мощные башни. Стены поднимались все выше, образуя светящийся, разноцветный сказочный замок, который непрерывно менял очертания. От его подножия на десятки километров во все стороны простирались непроходимые леса.

- Что это? - спросила Кэт.

- Тинтагель.

Алиса оторвала взгляд от букашки, которую она беззаботно рассматривала в траве, и взглянула на Кат.

- Там есть все, чего он так хочет.

- Он возьмет это.

- Зачем? Все это уже его.

Алиса с любопытством посмотрела на Кэт.

- А чего ты хочешь?

Кэт только пожала плечами.

Они стали спускаться по склону. Вокруг вздымались огромные темные сосны, в воздухе сладко пахло смолой.

- Ты все понимаешь, правда? - спросила Алиса.

- Иллюзий я не питаю, если ты это имеешь в виду, - ответила Кэт и, чуть помедлив, спросила: - Скажи, сколько тебе лет?

- Десять.

Алиса, смеясь, побежала по тропинке.

- Спорим, что ты меня не догонишь!

- Я даже не буду пытаться.

Кэт вяло шла по лесу. Сосны понемногу редели. Теперь тропинка вилась между пиниями и кипарисами. Над землей почти незримо стелился неизменный легкий туман - от этого контуры деревьев слегка дрожали, будто в полуденном мареве.

- Вообще-то я хотела стать антропологом, - сказала Кэт, ни к кому не обращаясь. - Даже изучала социальную антропологию на Фаумтенгейт Гамма... А потом оказалась на разведывательном корабле, и единственно, с чем мне довелось сталкиваться, были мертвые культуры, мертвые города, мертвые миры. Мне надо было бы стать этнологом, а я стала психологом. Все же лучше, чем ничего.

- Ты говоришь такие трудные слова, - сказала Алиса.

- Ну ты же все понимаешь.

Некоторое время Алиса молчала. Она шла впереди Кэт и рассеянно ступала по листочкам и веточкам, упавшим на тропинку.

- На Земле были разные культуры в разные эпохи, - осторожно произнесла она.

- Пожалуй, я догадывалась об этом.

Алиса еще помолчала, задумавшись.

- А что он скажет, если ты не вернешься?

- Тебе это наверняка нетрудно устроить.

- Может быть.

Они молча шли по тропинке, которая свернула в небольшую лощину и теперь извивалась вдоль крутого обрыва. Там, внизу, густо клубился туман, быстро растворяясь в едва заметный дымок на открытых местах.

Склон Олимпа упирался в большое озеро. В нескольких километрах от берега из воды поднимались берега острова, зеленевшие под ясно-голубым небом. С высокого горного уступа можно было разглядеть города и селения, разбросанные в приятной, привлекательной местности, где геометрически правильные прямоугольники полей и пашен выделялись среди ухоженных рощ. Глубокий залив служил естественной гаванью для кораблей, приходивших к причалам большого старинного города, который стоял у самой воды, отражаясь в ее спокойной неподвижной поверхности. В залив впадала широкая река.

- Анидр, - сказала Алиса, показав на реку. - Она течет сюда из Амаурота.

И, взглянув на Кэт, добавила:

- Амаурот - это столица острова.

Кэт смотрела на остров, который раскинулся внизу под ней словно искусно сделанный раскрашенный макет с четко обозначенным рельефом.

- Как называется этот остров?

- Он назывался Абракса. - Алиса засмеялась. - Но это было до появления короля Утопа. Мы обычно называем остров Outopos. На Земле нет ничего похожего на него, но попасть сюда мог только один-единственный чужеземец.

- А ты многое знаешь, - сказала Кэт.

Алиса фыркнула.

- Мне только десять лет. Я ничего не знаю. Но тебе наверняка многое показалось бы там интересным.

- Возможно.

Кэт скользнула взглядом по тропинке, которая бежала к воде далеко внизу. У самого берега качалась лодка, кто-то приветливо смотрел на них. Кэт подняла голову - небо было кристально чистым и глубоким. На нем не было ни облачка, ничто не напоминало о черных кораблях космической флотилии, висевших где-то на далекой орбите. Она снова опустила глаза, устремив взгляд на горные вершины в голубой дымке, на тихий умиротворенный остров. Необычайное глубокое успокоение снизошло на нее, заполнив все ее существо, внутреннее напряжение бесследно исчезло, мышцы расслабились, руки легко и свободно опустились вдоль тела. Она встряхнулась и решительно начала спускаться по крутой тропке. Через некоторое время она обернулась к Алисе, которая неподвижно стояла на уступе скалы.

- А как же Мон? Что будет с ним? - спросила она. Собственный голос показался ей чужим - безразличным и вялым.

Алиса засмеялась в ответ:

- Мы и для него что-нибудь обязательно придумаем.

Кэт пошла дальше вниз к ожидавшей ее лодке, чтобы отправиться к острову Утопия, на котором еще не довелось побывать никому из людей. За ней непроницаемой стеной вставал туман, но она по-прежнему видела над собой синее безоблачное небо.

18

Монтейлер стоял на опушке леса и смотрел, как совершает посадку последний из трех крейсеров, направленных в его распоряжение. Он висел над ним черной устрашающей громадой, заслоняя солнце и бросая глубокую тень на деревья вокруг. В отполированном корпусе открылись люки, послышались голоса и лязг металла, а потом из бездонного чрева посыпались люди, транспортные средства, боевые машины. Монтейлер взирал на все это спокойно и равнодушно, не обращая внимания на безупречную дисциплину и порядок. Картина была внушительной, но он думал о том, что сил очень и очень мало. И, насколько ему было известно, никто из прибывших еще не участвовал в настоящем бою.

"Пушечное мясо, - подумал Монтейлер. - Несчастные бедняги".

Из грузового люка выползали бронированные машины. Три длинных танка, похожие на черепах в стальных панцирях, направились к группе себе подобных, выгруженных с других кораблей. Они оставляли на земле глубокие раны, черная колея извивалась там, где они прошли. Тут и там виднелись группы солдат и техников. Несколько ветеранов, оказавшихся среди молодого экипажа, собрались поодаль от других и спокойно резались в карты.

По аппарелям из люков выползали новые машины - неуклюжие коробки на гусеничном ходу, сухопутные разведчики неизвестных планет. Их пригодность для боевых операций вызывала определенное сомнение, но они были сделаны прочно и надежно, несли на себе легкое вооружение. Всего выгрузилось восемь таких машин, их поставили отдельно, на почтительном расстоянии от мощных черепах. В дополнение ко всему над поляной зависли четыре разведывательных космических корабля, по размерам уступавшие крейсерам. Экспедиционный корпус, который можно было назвать таковым только при наличии изрядной доли оптимизма, был готов к выступлению.

Монтейлер обернулся к Кэт, которая стояла позади него в тени деревьев. Он едва различал ее во тьме, скорее ощущал ее присутствие. Густая тень полностью скрывала ее лицо.

- Ну что ты скажешь?

Она слегка отвернулась от него и посмотрела куда-то вдаль.

- Ты выступаешь всеми силами, которые у тебя сейчас есть?

- Мне ничего другого не остается.

Он стоял, расставив ноги, уперев руки в бока и внимательно следя за выполнением команд.

- Здешние обитатели пытаются подавить, сломать нас. Именно так они встретили нас с самого начала. Но я не собираюсь им уступать ни сейчас, ни потом. Марта находится где-то в этом лесу, наверное, под надежной охраной. Они держат ее в плену и думают, что так будет всегда. Единственная возможность спасти ее - нанести сокрушительный и неожиданный удар, чтобы они не успели приготовиться к обороне и остановить нас. Мы пробьемся, освободим ее и вернемся назад. А потом...

Он улыбнулся.

- А потом мы поговорим с ними серьезно.

- С позиции силы? С оружием в руках?

- Мы пытались вступить с ними в мирные сношения, разве не так? - лицо Монтейлера свела жесткая гримаса. - И что мы получили в ответ? Джослин растерзан одним из их чудовищ, Марту держат в плену как заложницу. А эта прогулка, которую нам предложили совершить? О, они знают, что делают. Сначала угрозы, потом насилие, наконец подкуп. До сих пор я шел у них на поводу, и это не принесло нам никакой пользы. Настало время проявить волю и поступить так, как я считаю нужным.

Кэт пожала плечами.

- Надо полагать, ты знаешь, за что берешься.

Монтейлер смотрел в полевой бинокль на огромное сооружение, возвышавшееся вдали над лесом. Бледные пласты тумана цеплялись за высокие башни, то полностью скрывая их, то словно бы выставляя напоказ. В свете утренней зари башни казались застывшими языками пламени. С каждой минутой их изящные очертания увеличивались.

- Да, я знаю, - ответил Монтейлер на слова Кэт. - В этом, черт возьми, ты можешь быть уверена.

Утро было ясное и свежее, в воздухе еще чувствовалась ночная прохлада. Аромат молодой зелени смешивался с тяжелым запахом гниющей на земле хвои. Отряд медленно продвигался вперед, следуя за пятью низкими танками-черепахами. Под ударами их брони сосны валились на землю с жалобным стоном. Время от времени экипажи применяли лазерные орудия, чтобы расчистить путь. Колонна неумолимо врезалась в лес, оставляя за собой прямой широкий след, тянувшийся от места посадки крейсеров. Солдаты сидели на бронированных машинах, держа оружие наготове.

Монтейлер находился в вездеходе в середине колонны. Он открыл боковой люк и удобно облокотился на его край. В левой руке он держал микрофон В одном из танков, следовавших в голове отряда, офицер говорил в такой же микрофон:

- Продвигаемся вперед. Никакого сопротивления не встречаем.

- Впереди противник, - сказал Монтейлер, услышав рапорт в динамике радиостанции. - Будьте внимательны, сохраняйте полную готовность.

Он дышал ровно и глубоко, одурманенный бурной первобытной весной. На полянах цветы раскрывали навстречу солнечным лучам свои алые лепестки. В густых зарослях пели птицы. Монтейлер смотрел вокруг с чувством, похожим на благоговение; его родная планета не знала ничего подобного. Там времена года незаметно растворялись друг в друге, зима сразу переходила в лето. А здесь весна - неожиданный взрыв, буря, ликующий вопль непреодолимой жизни, которая пылала в утренней прохладе, прорывалась наружу, на свободу ростками, цветами, запахами. Это было волшебство, это было чудо, непреходящее торжество Земли - любимой, покинутой, но сохраненной в больной ностальгией душе.

А колонна двигалась вперед.

Солдаты, устроившиеся на броне, перебрасывались шутками. Над ними парили космические корабли, следя за тем, как войска вгрызаются в зеленое море леса, и давая необходимые указания, корректируя направление. Точно по курсу движения вдали вызывающе поднималось сияющее сооружение с башнями, окутанное клубящимся туманом, который, расступаясь, на миг открывал его радующую взор красоту.

Монтейлер прищурившись смотрел на парящие в небе корабли.

- Вижу цель! - донеслось из динамика на приборном щитке. - Жду дальнейших указаний. Мы находимся...

Первая волна нападающих ударила прямо из слепящего солнечного света. Они камнем падали вниз, словно хищные птицы, - бесшумные, быстрые, смертоносные. Крылатые драконы, изрыгающие пламя; крылатые кони с золотоволосыми всадницами в сверкающих латах, с щитами и обнаженными мечами; летучий корабль с наполненным ветром прямоугольным парусом, бесстрашно несущийся навстречу космическим разведчикам; боевые колесницы, запряженные драконами, конями, козлами; крылатые львы и тигры, крылатые люди, гигантские грифы, орлы, стервятники, совы... Их были тысячи, небо кишело невероятными созданиями, они появились над кораблями так неожиданно и беззвучно, что даже электронный мозг не успел их зарегистрировать и выдать необходимую информацию. Монтейлер с ужасом увидел, как чудовищный дракон набросился на один из кораблей, вцепился когтями в полированный корпус и принялся срывать листы обшивки. Мгновение спустя дракон превратился в огненное облако после прямого попадания с соседнего корабля, но тут же вместо него появился новый сказочный монстр. Корабельные орудия вели непрерывный огонь, фиолетовые лучи резали волны атакующих, превращая их в прах и пепел. Небольшие и юркие космические корабли-разведчики сновали в живых тучах и всюду сеяли смерть и уничтожение. Наконец воздушная атака была отбита, но это стоило пришельцам огромных усилий.

- О небо! - прошептал Монтейлер. - Я не мог и представить себе...

Он не договорил, ослепленный яркой вспышкой, за которой последовал оглушительный грохот. Вездеход сильно тряхнуло, и он остановился. В наступившей тишине стали явственно слышны приближающиеся ружейные выстрелы. В динамике захрипело, потом сквозь треск раздался голос:

- Капитан Монтейлер!

Монтейлер поспешно захлопнул люк и выглянул в смотровую щель: в лесу двигались многочисленные фигуры.

- Монтейлер слушает.

- Мы попали под обстрел. Судя по всему, применяется крупнокалиберное оружие. Находимся в окржении целой армии...

Бегущие по лесу фигуры приблизились, теперь уже было ясно видно, что это люди в военной форме. Стреляя на ходу, они шли в атаку. Пули ударяли в броню и рикошетировали с противным воем.

- Как наши люди? - спросил Монтейлер в микрофон.

Короткая пауза, затем голос из динамика:

- Все в безопасности, капитан! Когда началось нападение с воздуха, они укрылись в боевых машинах.

Еще пауза.

- Какие будут приказания?

Голос в динамике был едва слышен из-за непрерывных глухих взрывов и пулеметных очередей. Монтейлер сжал кулаки и посмотрел в перископ. Огненные лучи косили атакующие цепи. Многие из нападавших катались по земле, пытаясь потушить горящую одежду. Деревья превращались в пылающие факелы, они освещали глубины лесного массива, где новые цепи ждали сигнала атаки, осыпая колонну Монтейлера градом пуль из примитивного стрелкового оружия. Земля дрожала от глухих взрывов.

Из динамика прозвучало:

- Противник вводит в бой артиллерию.

Монтейлер закрыл глаза.

- Слышу.

- Что нам делать?

Монтейлер посмотрел на свои судорожно сжатые руки.

- Алло, капитан! Что нам делать?

Монтейлер поднял голову и прорычал в микрофон:

- Приказываю отступать!

- Капитан!..

- Повторяю: отступать! Но мы еще вернемся.

Он отключил микрофон и обернулся к Кэт.

- Небольшой просчет, - сказал он натянутым голосом. - Я не предполагал, что мы можем попасть в такую переделку. Очевидно, я должен кое-что пересмотреть, сделать выводы.

Он посмотрел в небо, где корабли-разведчики все еще вели бой с противником.

- Конечно, одному из наших крейсеров ничего не стоило бы расчистить этот лес, прежде чем мы в него углубились... Но ничего, пусть это послужит мне уроком. На ошибках учатся, а я учусь быстро, когда нужно.

Колонна развернулась, и войска стали отходить тем же путем, которым они вошли в лес. И сразу же ослабли бешеные контратаки, стихла артиллерийская канонада, цепи солдат начали отходить в глубь леса. Когда авангард, состоявший из бронированных черепах, проследовал мимо вездехода Монтейлера, в лесу стояла такая мирная тишина, будто бы и не было никакого сражения. Только следы лазерных залпов да дымящиеся деревья свидетельствовали о том, что здесь недавно что-то произошло. С опустевшего неба беззвучно спустились два корабля-разведчика, чтобы принять на борт потерпевшего поражение командующего и его штаб.

Монтейлер на мгновение задержался на трапе, прежде чем войти в люк, и взглянул на свой вездеход. Корпус позади башни был сплющен словно от удара гигантского молота. Придись этот удар всего на полметра ближе к центру, Монтейлеру уже не пришлось бы смотреть на его результаты. Промах? Или предупреждение: в следующий раз удар будет направлен туда, куда надо?

Монтейлер посмотрел вдаль. Недосягаемые для его боевых машин и орудий поднимались к небу сияющие башни, окруженные бледным туманом.

Ему показалось, что в них скрыта тайная издевка, что они насмехаются над его неудачей.

19

Во второй половине дня космический крейсер "Медина" прошел над лесом на небольшой высоте по зигзагообразному маршруту в достаточном удалении от сиющих башен. Там, где он пролетал, деревья корчились,, съеживались и умирали. Монтейлер находился на базе и следил за маневрами корабля, за тем, что происходило на поверхности только что возникшей пустыни.

На дымящейся земле появились окопы и извилистые траншеи. Их узор сливался в оборонительные рубежи: один рубеж, другой, третий. На равнину спустился туман, и из него возникли нескончаемые плотные ряды заграждений из колючей проволоки. На склонах низких почерневших холмов выросли железобетонные укрепления, из амбразур торчали стволы невероятно древних орудий. Появились люди в серой военной форме, в серых стальных касках, с серыми лицами. Они молча стояли небольшими группами и следили за действиями космического крейсера. Среди них выделялись офицеры в светлоголубых мундирах с золотыми знаками различия и шашками. Некоторые офицеры были верхом.

Солдаты углубляли окопы, равняли брустверы, рыли убежища. Офицеры сидели на лошадях. Смрадные жаркие волны накатывались на них от горящего леса, пахло едким дымом. Они обмахивались шелковыми носовыми платками. Их потные лица не выражали ничего, кроме холодной выдержанности и сосредоточенного внимания. Фигуры на шахматной доске, расставленные перед началом игры.

Тот, кто играл белыми, стоял в командном пункте космического флагмана и не сводил глаз с экрана, занимающего всю стену. Поле сражения было видно во всех деталях, зафиксированное телекамерами с птичьего полета в цветном трехмерном изображении. Войска противника, словно муравьи, двигались по выжженной земле. Они укрепляли свои позиции, ожидая его первого хода.

Монтейлер откинулся на спинку кресла. Не отрывая взгляда от экрана, он отдал несколько коротких команд в микрофон. Со своих скрытых позиций поползли в пустыню гигантские стальные черепахи. За ними следовали другие боевые машины и солдаты. На сей раз это были более опытные бойцы. Согнувшись и держа оружие наготове, они делали короткие перебежки. Монтейлер извлек урок из поражения. Теперь это была уже не карательная экспедиция. Это была война.

Пешки на шахматной доске двинулись вперед.

Наступила ночь, озаренная зарницами боя; густая тьма несла издалека звуки, означавшие смерть и страдание. На шахматной доске фигуры застыли в позиционной борьбе, зарывшись в землю по обе стороны широкой нейтральной полосы. Между ними вздыбилась колючая проволока, дымилась разбитая броня. Земля была усеяна трупами, еще сжимавшими в своих окостенелых руках остывшее оружие.

Далеко от переднего края, в глубоком тылу, сидел в окружении своих войск и машин игрок, двигающий белые фигуры, и составлял новые планы боевых операций. По другую сторону фронта издевательски вздымались к темному небу сияющие башни.

Ничейная позиция, грозящая патом.

Монтейлер на командном пункте смотрел на центральный экран. Шахматные фигуры не двигались. Время от времени ослепительные всполохп разрывали пространство, и тогда с поля боя доносился раскатистый гром, проникавший даже сквозь многослойную изоляцию корабля. На соседних экранах можно было видеть солдат, которые наблюдали за ничейной полосой и за действиями противника. Монтейлеру все они казались похожими на одно лицо. Из динамиков несся грохот взрывов и орудийных залпов, шипение лазеров, лязг, скрежет, крики, стоны. В эту дикую какофонию вплетался глухой низкий гул, который то затихая, то усиливаясь вновь заставлял вибрировать воздух.

- У них есть летательные аппараты, - сказала Кэт, сидевшая в кресле позади Монтейлера.

- Детские игрушки! - отмахнулся он. - Мы можем уничтожить их в любой момент.

Голос его звучал почти весело.

- Представь себе только - это же винтовые самолеты! Древняя старина, чистейший хлам.

Он взял со стола несколько страниц, полученных из печатающего устройства компьютера.

- Наша ЭВМ отыскала в своей памяти названия некоторых из них. Музейные экспонаты: "Фоккер", "Мессершмитт", "Спитфайр", "Дорнье"... Эти аппараты настолько древние, что вычислительному центру пришлось потратить немало времени, прежде чем им удалось найти хоть какой-то намек на их происхождение, время изготовления и тому подобное. Просто не верится, что все это реальность.

Одна из видеокамер нацелилась на самолет, низко летевший над землей, и оператор поворотом объектива резко приблизил его изображение, так что оно заняло весь экран.

- Почему бы тебе попросту не бросить в бой свои основные силы и не кончить со всем этим? - спросила Кэт. - Ты же можешь решить все сразу, если захочешь.

- Будет и это, будет, - ответил Монтейлер. - Я делаю все так, как задумал, следуя своему плану. Они не смогут долго продержаться. Я изматываю их силы. У меня много времени в запасе - у них его нет.

- Ты играешь в войну, - сказала Кэт. - Ты всегда мечтал об этом. Для тебя это просто игра.

- Вначале я допустил ошибку, - сказал Монтейлер. - Теперь я учусь, как ее исправить. Я заставлю их встать на колени.

- Но там гибнут люди!

- Если они прекратят сопротивление, войны не будет. Я хочу вернуть Марту и добиться их согласия, только и всего.

- Ты бы мог в любую минуту положить конец бойне, но ты попросту этого не хочешь, - сказала Кэт. - Потому что, если они потерпят поражение, ты уже больше не будешь великим полководцем.

- Пожалуйста, без всяких психоанализов! - рявкнул Монтейлер. - Я поступаю так, как хочу, понятно?

Кэт встала.

- Мне все понятно, - сказала она.

Она вышла из командного пункта, не повернув головы. За ее спиной динамики захлебывались звуками ожесточенного боя. Монтейлер отдавал по радио приказ о посадке еще одного крейсера. Противник подтягивал резервы: дальнобойную артиллерию, танки, неиссякаемые колонны солдат в мрачной серой форме. Юркие истребители пикировали на неподвижные космические корабли, поливая их огнем пп пулеметов и пушек.

У подножия сияющих башен еще оставался небольшой островок зеленых деревьев, вокруг же все ширилась безжизненная, выжженная земля, на которой, уничтожая друг друга, сталкивались и крошились боевые машины. Содрогались недра, вспыхивали ослепительные взрывы. А из башен непрерывно появлялись новые люди, новые машины и непреодолимой бесконечной массой текли в ревущее пекло сражения.

"Если бы где-то там не находилась Марта, - думал Монтейлер, - я бы давно поднял на воздух, развеял, уничтожил, стер с лица земли всех и вся. Но сейчас я не могу пойти на такой риск. Если потребуется, я буду действовать вот так до бесконечности. На орбите у меня шесть крейсеров с подкреплениями. Я сотру моих врагов в порошок и покончу с ними. Пожалуй, мне даже не понадобятся крейсеры. А если понадобятся...

Я смогу получить подкрепление от Межпланетной федерации. Этот мир наш. И то, что принадлежит нам, мы не отдадим никому. Подкрепление может прибыть сюда через неделю-другую. Если оно мне потребуется. Я могу запросить тысячу человек, десять тысяч, пятьдесят тысяч. Мы уничтожим врагов. Я уничтожу их!"

Он смотрел на экран, искривив губы в болезненной гримасе.

"Я никогда не сдамся, не уступлю", - стучало в висках.

Он кричал в микрофон. Совершали посадку крейсеры, выплевывая боеприпасы, снаряжение, людей, технику. Ночь наполнилась белой ослепительной смертью. В окопах гибли солдаты, на их место вста. вали новые. Все одинаковые, все на одно лицо.

Белые на шахматной доске делали очередной ход. Черные отвечали. Фигуры передвигались по белым и черным нолям в соответствии с правилами игры.

Монтейлер смотрел на экран, обдумывая следующую комбинацию. Боевые действия захватывали все новые территории; пожалуй, стоит переместить базу поглубже в тыл. Вполне разумный ход.

Рокировка.

20

Война продолжалась. Порой боевые действия сводились к случайным перестрелкам через нейтральную полосу, порой неожиданно вспыхивали жестокие сражения, и тогда земля дрожала от нестерпимой канонады. Теперь на сотни километров вокруг сияющих башен простиралась мертвая пустыня, а башни, словно в насмешку, по-прежнему тянулись к небу из небольшого зеленого островка неповрежденных деревьев. Оттуда нескончаемым потоком устремлялись в бой все новые солдаты, новые машины, новые пушки. Поле сражения расширялось концентрическими кругами подобно кругам на поверхности воды. По дорогам потянулись беженцы. Бесконечными колоннами проходили они мимо базы, молчаливые и бледные, груженные скудным скарбом. Коекто из часовых утверждал, будто узнает отдельных беженцев в лицо, будто одни и те же люди проходят мимо каждый день, каждую ночь. Над ними смеялись. Страх и голод делают людей безликими, как и солдатская форма.

Появились первые пленные - мрачные небритые парни. Они отказывались сообщать какие-либо сведения и называли только свое звание и личный номер. Их помещали большими группами за изгородью из колючей проволоки, где они только и делали, что составляли планы побега. Одна группа пленных построила деревянного коня для физических упражнений и с его помощью замаскировала вход в подземный туннель, прорытый под заграждениями и выходивший на поверхность далеко от территории лагеря. Пленному из другого лагеря помогла бежать влюбленная радистка, которая скрылась вместе с ним. В целом пленные доставляли массу хлопот, по Монтейлер поручил их одному из своих подчиненных и выкинул их из головы.

Находились и союзники.

Они объявлялись, движимые желанием обогатиться, удовлетворить свое тщеславие или насытить ненависть, грабить или по неизвестным личным причинам. Их отличало странное одеяние, причудливая военная форма, необычное вооружение. Некоторые были безоружными. Они дрались как черти и умирали как герои, даже не пытаясь вникнуть в смысл происходящего. Они не были вполне нормальными, но в дело годились.

Появился Геракл.

Монтейлер находился у ворот одного из лагерей, когда он прибыл во главе необычных наемников. В их числе были четверо мужчин в цветистых камзолах, высоких ботфортах, развевающихся плащах и в шляпах, украшенных перьями; они называли себя почему-то тремя мушкетерами. Среди прибывших был огромный мрачный дикарь в набедренной повязке, пытавшийся что-то сказать на языке, похожем на звериный рык, и молчаливый человек в черном с маской на лице, уверенно державшийся в седле на белой лошади.

Геракл заметно выделялся в этом скопище.

- Эй, человече! - загоготал он.

Растолкав часовых, Геракл подошел к Монтейлеру, который робко глядел на вновь прибывших.

- Дошло до меня, что ты затеял какую-то войнишку, так я решил прийти тебе на помощь. - Геракл остановился перед Монтейлером, широко расставив ноги. - Не вешай носа, человече! Теперь с тобой Геракл. Что мне предстоит совершить?

Монгейлер жестом отослал часовых.

- Один из наших находится в плену и содержится вон в тех башнях. Это женщина. Надо ее освободить.

- Ты слишком утруждаешь себя из-за женщины. Верь мне, еще не родилась та женщина, ради которой стоило бы начинать войну. Ну да ладно, - он широко улыбнулся, - Геракл повидал немало войн на своем веку, Геракл знает их подлинные и мнимые причины. Рассказывал я тебе о Елене Прекрасной и этой распроклятой Троянской войне, которая началась из-за нее? Нам надо только освободить се и ничего больше, говорили мне. Враки! Армия не сделает и шага ради какой-то женщины, если она не сидит на груде золота. Так и быть, я помогу тебе, человече!

Он раскатисто рассмеялся и хлопнул огромной ручищей себя по колену.

Монтейлер и Геракл направились к флагманскому кораблю.

- Мы хотим взять только то, что принадлежит нам, - сказал Монтейлер. - Если они не хотят добровольно отдать нашего, мы вынуждены отбирать силой. Как видишь, все довольно просто.

- Все всегда просто, - усмехнулся Геракл. - Всегда непритязательность, всегда бескорыстие, всегда освобождение, всегда трупы, грабеж, насилие, смерть. Война, война... Уж я-то знаю, что это такое.

Он взглянул на Монтейлера.

- А здесь предстоит долгая война. Они никогда не отдадут ее по доброй воле. Я знаю.

- У меня много времени в запасе, - сказал Монтейлер.

- И я помогу тебе! - проревел Геракл. - Клянусь Зевсом! Я миролюбивый человек, все это знают, но никто еще не видел, чтобы Геракл уклонялся от борьбы. Ты мне нравишься, человече. Мы им покажем! Мы изрубим их на куски! Я знаю эту страну, и, если я рядом с тобой, ты победишь.

Он с самодовольной улыбкой посмотрел на Монтейлера сверху вниз.

- А сейчас я предложу тебе вот что: пошли-ка отряд своих солдат занять небольшую деревеньку неподалеку. Тут не предвидится никаких трудностей, ты с этим справишься. Жители этой деревни сторонники Алисы, а зачем тебе под боком такие люди? При случае они могут доставить неприятности. Когда дело будет сделано, я предложу тебе прекрасный план, великолепный план, который мог придумать только Геракл...

Кэт сидела в кафетерии флагманского корабля и смотрела на экран, смонтированный под потолком. Перед ней на столике стояла нетронутая чашка искусственного кофе. Изображения в светящемся прямоугольнике показывали, как быстро расширялось поле сражения. Лишь ничтожная часть сил, находящихся под командованием Монтейлера, состояла из его собственных солдат. Остальные были наемники и люди, примкнувшие к нему по разным причинам. Подкрепления подходили со всех сторон. Скоро должны были прибыть новые войска от Межпланетной федерации - туда было послано сообщение об организованном сопротивлении, с которым федерация столкнулась впервые со дня своего основания. А с такими силами главнокомандующий Монтейлер мог сражаться бесконечно долго, если понадобится - вечно.

Кэт не сводила глаз с экрана, где разворачивались все новые эпизоды боев.

"Да, - подумала она, - он будет сражаться бесконечно долго".

Монтейлер распорядился поставить на командном пункте походную кровать. Теперь он почти не выходил отсюда, весь во власти разыгрываемой шахматной партии. Он передвигал пешки и ладьи, переставлял слонов и коней на все увеличивающейся доске, искал слабые пункты и открытые вертикали, планировал комбинации и угадывал ответный ход противника. Это было единоборство мыслей, столкновение одного мозга с другим в сфере, которая лишь отдаленно была связана с шахматными фигурами. Военная игра приводила его в восхищение, мобилизовала все ресурсы организма, будила в нем азарт.

Впервые в жизни Монтейлер испытывал подлинное счастье.

21

Прибыли подкрепления от Межпланетной федерации. Два десятка крейсеров с ревом свалились из космоса, имея на борту солдат, орудия, бронированных черепах, снаряжение. Волна за волной раскалывали они ясное голубое небо, сеяли смерть, лизали огненными языками облака, проносились на бреющем полете над спящими равнинами, морскими волнами, горными вершинами. Разрушения, причиненные космическими кораблями, были весьма внушительными, сопротивление, оказанное им, не менее эффективным. Дворцы и замки превращались в огневые позиции; древние башни с грохотом взлетали к небу, становясь стреловидными ракетами из блестящего металла; разверзлись недра, и на поверхность вышли существа, способные передвигаться в пространстве на лучах лунного света. Крейсеры косили войска противника, превращали землю в огненный кипящий ад. Потом они возвращались на свои боевые базы, и бесконечная позиционная война продолжалась.

А за линией фронта, за пределами зоны боевых действий местность залечивала полученные раны. Возрождались замки, появлялись новые селения, росли города, взбухая и расползаясь, словно живые организмы. Все новое, все целехонькое, словно здесь никогда и не проносились всепожирающие огненные смерчи и ураганы. Превосходные декорации для новых блистательных побед.

Монтейлер наблюдал за военной игрой с помощью экранов на командном пункте. Это все еще была ограниченная война, война, которая велась вокруг неприступных сияющих башен. Он то добивался преимущества на одном из участков фронта, то терпел неудачи на другом.

Дни складывались в недели, недели - в месяцы. Иногда Монтейлер задумывался над общим итогом боевых операций: достиг ли он хоть каких-то успехов, сможет ли он когда-нибудь выиграть эту партию? Или он идет навстречу собственному поражению? Он снова и снова анализировал позицию...

Алиса стояла на вершине небольшого холма, высившегося за основной базой. У ее ног лежал разноцветный мяч. Девочка смотрела на цепь далеких холмов. Театр военных действий был всего лишь небольшим пятнышком на фоне необъятной панорамы. Где-то в огненной вспышке и тучах дыма взлетела к небу металлическая сигара, выпущенная из замаскированной пусковой шахты. Но тут же сработала система противоракетной защиты Монтейлера, и снаряд был уничтожен еще до того, как начал свой путь из заоблачных высот к цели. Алиса стояла неподвижно и смотрела на возникший огненный шар. Очертания ее фигурки начали таять, она превратилась в другую женщину, в Джульетту из Вероны, волосы ее развевались на ветру, в руках она сжимала острый кинжал. Она стала Деметрой, Реей, Нумбакуллой, Астартой. Огромной пугающей тенью возвышалась она над землей, пока новая метаморфоза не превратила ее в прекрасное бледное существо, в стройную миниатюрную женщину с большими темными глазами - Беатриче Портинари, увиденную глазами влюбленного поэта. А через мгновение на вершине вновь стояла Алиса. Она по-детски надула губки, золотистые кудри рассыпались по ее плечам. Вдали за нею на землю опустилась громадная стая летающих существ, предводительствуемая белым Пегасом. Алиса не обернулась. Она сложила руки за спиной и потянулась до хруста в суставах. Она встала на цыпочки, потом коснулась пышной травы пятками и снова потянулась кверху. Небосвод над нею был ясным к чистым. Она смотрела на темнеющее небо, где человек творил себе новых идолов.