ГЛАВА 13

– Он не понимает, – мягко сказала Поппи, пока Джеймс отпирал входную дверь. – Он не понимает, что ты тоже рискуешь жизнью.

Квартира Джеймса казалась голой, потому что просторные комнаты с высокими потолками были очень скудно обставлены лишь самой необходимой мебелью. В гостиной стоял низкий квадратный диван, стол с компьютером, на стенах висела пара картин в восточном стиле. В углах стояли ящики с книгами. И повсюду вокруг были разбросаны книги.

Поппи обернулась к Джеймсу: – Джейми, я понимаю…

Джеймс улыбнулся ей в ответ. Он был весь мокрый, грязный и казался очень усталым. Но выражение его лица свидетельствовало о том, что Поппи не обманула его ожиданий.

– Не вини Фила, – с неодобрением сказал он. – На самом деле он прекрасно справляется с трудностями. Я никогда не откровенничал со смертными, но думаю, большинство из них просто испугались бы и убежали, чтобы никогда не возвращаться. Он, по крайней мере, пытается справиться с обстоятельствами.

Поппи кивнула и сменила тему. Джеймс устал, и это значило, что им обоим пора отправляться спать. Она взяла сумку со своими вещами и направилась в ванную.

Поппи была совершенно потрясена, увидев в зеркале свое отражение. Так вот как выглядит Поппи-вампир. Она стала гораздо красивее и отметила это не без удовольствия. Веснушки на носу исчезли, кожа приобрела матовый оттенок. Зеленые глаза сверкали, как драгоценные камни. Волосы лежали тяжелыми локонами и отливали металлическим блеском. «Теперь я уже не похожа на эльфа, сидящего на краю чашки, – подумала Поппи. – Теперь я выгляжу необузданной, опасной и оригинальной. Как топ-модель. Как рок-звезда. Как Джеймс».

Поппи наклонилась к зеркалу, чтобы получше рассмотреть свои зубы, и коснулась клыков, заставляя их увеличиться. Но вдруг она отпрянула от своего отражения.

Глаза! Сначала она даже не поняла. Боже, неудивительно, что Фил так перепугался. Как только ее клыки выросли, глаза стали серебристо-зелеными, светящимися, как у кошки.

Ее захлестнул ужас. Поппи вынуждена была ухватиться за раковину, чтобы не упасть.

«Я не хочу этого, не хочу…

Ты должна справиться с этим, дорогая. Теперь ты охотник. Теперь твои глаза становятся серебристыми, когда ты чувствуешь запах крови. Ты должна с этим смириться, другого выхода нет. Так что придется привыкать».

Постепенно ее дыхание замедлилось: в ней происходила какая-то метаморфоза. Она смирилась. Она приняла себя такой, какая она есть. Исчез комок в горле. Поппи больше не чувствовала сонливости и слабости, как тогда, на кладбище, она могла здраво судить о сложившейся ситуации и принимать свою новую жизнь со всеми ее испытаниями.

«Мне не нужно бежать к Джеймсу за утешением, – внезапно сообразила девушка. – Мне не нужны его утешения. Я справлюсь сама. Наверное, так бывает, когда переживешь самое худшее, что может быть на свете». Она потеряла свою семью, свою прежнюю жизнь, свое беззаботное детство, но обрела себя. И это самое главное. Она сняла белое платье и надела футболку и велосипедные брюки. Поппи вышла к Джеймсу с высоко поднятой головой.

Он лежал на огромной кровати в спальне, прикрыв рукой глаза. На нем по-прежнему была грязная одежда. При появлении Поппи он приподнялся.

– Я лягу на диване, – сказал он.

– Не выдумывай, – спокойно возразила Поппи и опустилась на кровать рядом с ним. – Ты смертельно устал, а я чувствую себя в безопасности рядом с тобой.

Не убирая руки от глаз, Джеймс ухмыльнулся.

– Потому что я смертельно устал?

– Потому что я всегда чувствую себя в безопасности рядом с тобой.

В этом она была уверена. Даже когда она была смертной и ее кровь, возможно, была для него огромным соблазном, даже тогда она была с ним в полной безопасности.

Поппи смотрела на Джеймса. Он лежал совсем близко, его каштановые волосы спутались, тело было совершенно расслаблено, он даже не развязал шнурки кроссовок, на которых красовались налипшие комья земли.

– Я забыла тебе кое-что сказать, – прошептала она. – Я только сейчас вспомнила, что забыла тебе сказать, когда… засыпала. Я тебя люблю.

Джеймс сел на кровати.

– Ты просто забыла произнести это вслух.

Поппи почувствовала, как ее губы невольно растягиваются в улыбке. Забавно, похоже, это единственная по-настоящему хорошая вещь, которая случилась с ней в результате ее перерождения. Они с Джеймсом стали действительно близки друг другу. Их отношения изменились, но в них осталось все то, что она так ценила раньше. Чувство товарищества, взаимопонимание. Теперь к этому прибавилась и радость нового узнавания друг друга.

Теперь ей были доступны глубины его души, о которых раньше она не имела никакого представления. Смертным недоступно такое полное взаимопроникновение. Они не способны заглянуть в мысли партнера. Сколько бы они ни говорили, они не способны узнать о нем даже такой мелочи, как одинаково ли с ними он воспринимает цвета спектра. А Джеймс и она… Даже если им и не суждено больше слиться друг с другом как двум каплям воды, она все равно может коснуться его сознания.

Опершись на плечо, она робко наклонилась над ним. В прежней жизни они так ни разу и не поцеловались. А теперь ей было достаточно просто сидеть рядом с ним, слышать его дыхание и чувствовать тепло его тела. А радость от прикосновения его руки, обнимавшей ее за плечи, была просто непереносима. В то же время его объятие несло ей ощущение надежности и умиротворения.

Это было похоже на песню, одну из тех сладких, берущих за душу песен, от которых мурашки бегут по телу.

Джеймс сжал ее руку, поднес к губам и поцеловал запястье.

Я уже говорил тебе: любят не за внешность или что-то еще. Любовь – это когда другой человек поет песню, которую можешь понять только ты.

Сердце Поппи стучало так, что было больно в груди, и она сказала:

– Мы всегда пели одну песню, даже в детстве.

– В Царстве Ночи существует представление о духовных супругах. Говорят, что у каждого есть лишь один партнер, одна-единственная родственная душа. Это человек, который идеально тебе подходит, и именно он должен стать твоей судьбой. Беда в том, что почти никто не находит духовного супруга просто потому, что людей часто разделяют огромные расстояния. Так что большинство проходит по жизни, так и не обретя свою половинку.

– Думаю, это так и есть. Я всегда знала, что ты – моя половинка.

– Не всегда.

– Ну да. С пяти лет. Я помню.

– И я всегда знал, что ты мне идеально подходишь, хотя все говорило мне, что ситуация безнадежна. – Он кашлянул и добавил: – Поэтому я и встречался с Ми-каэлой и другими девчонками. Они мне были безразличны, но я мог быть близок с ними, не нарушая Закона.

– Я знаю, – сказала Поппи. – То есть я хочу сказать, что подбзревала об этом где-то в глубине души… Джеймс, кем я теперь стала?

О многом она догадывалась, она чувствовала, как изменилось все ее естество. Но Поппи хотела знать больше, и Джеймс понимал почему: она вступила в новую жизнь и хотела знать о ней все.

– Ну что ж… – Он облокотился на спинку кровати, откинув голову, чтобы лучше видеть Поппи, которая положила голову ему на грудь. – Ты очень похожа на меня. Преобразованные вампиры не старятся, и у них нет семьи, в остальном же они похожи на всех остальных вампиров. Что еще… Ты уже знаешь, что мы видим и слышим лучше смертных, ты собаку съела в телепатии.

– Но я могу прочесть мысли далеко не каждого человека.

– Этого не умеет ни один вампир. И со мной сколько раз случалось, что я мог понять лишь в общих чертах, о чем думает мой собеседник. Единственная возможность узнать наверняка… – Джеймс открыл рот и щелкнул зубами.

– А как часто я должна… – Поппи щелкнула зуба-ми в ответ.

– Кормиться? – Джеймс стал серьезным. – Раз в сутки. В противном случае тебе грозит кислородное голодание. Ты можешь есть и человеческую пищу, если хочешь, но от нее нет проку. Для нас важнее всего кровь.

– Чем больше крови, тем больше силы?

– В общем, да.

– А что еще мы умеем? Ну, помимо телепатии, что мы можем делать?

– Наше тело подвластно нам в большей степени, чем . смертным. Мы легко восстанавливаемся после любых ранений, кроме ран, нанесенных деревом. Дерево может ранить нас и даже убить. – Он усмехнулся. – В этом создатели фильмов ужасов правы: удар осиновым колом в сердце разит вампира насмерть. Так же, как и огонь.

– А мы можем превращаться в животных?

– Я не встречал столь могущественных вампиров. Теоретически это возможно, а оборотни проделывают это постоянно.

– А превращаться в туман?

– Думаю, и оборотни этого не умеют. Поппи с досады стукнула пяткой по постели.

– И спать в гробу нам не обязательно, да? А.. .а.. .а… мы можем ходить по воде?

– Конечно. И умеем проникать незваными в дома смертных, а также можем без ущерба для здоровья хоть весь день напролет валяться в чесноке. Мы его не любим просто потому, что он дурно пахнет. Что еще?

– Расскажи мне о Царстве Ночи. Теперь оно стало моим домом.

– Я рассказывал тебе о клубах? В каждом большом городе у нас есть свои клубы, впрочем и в маленьких городках тоже.

– Что это за клубы?

– Некоторые из них похожи на притоны, другие – на кафе, третьи – на ночные клубы. Есть еще ложи, но они, как правило, для взрослых. Я знаю один детский клуб: это обычное большое складское помещение, где можно покататься на роликах. А в «Черном ирисе» каждую неделю проходят поэтические вечера.

«Черный ирис», – подумала Поппи. Это название напомнило ей о чем-то. О чем-то неприятном.

– Какое забавное название…

– Все клубы названы в честь какого-либо цветка. Черные цветы – символы Царства Ночи. – Он закатал рукав, чтобы показать ей свои наручные часы. В центре циферблата красовался черный ирис. – Видишь?

– Да. Знаешь, я иногда замечала подобные изображения, но никогда не обращала на них внимания. Скорее всего, потому, что принимала их за Микки Мауса.

Он легонько щелкнул ее по носу в знак порицания.

– Это очень серьезно, детка. По этим штучкам люди Царства Ночи легко узнают своих, даже если это самые тупые оборотни.

– Ты не любишь оборотней?

– Если тебе нравятся законченные дебилы, с оборотнями тебе будет интересно.

– Но вы допускаете их в свои клубы.

– В некоторые клубы. Обитатели Царства Ночи не могут выходить замуж или жениться на смертных, но они могут вступать в союз с ламиями, преобразованными вампирами, оборотнями, обеими категориями ведьм.

Поппи, страшно занятая переплетением их пальцев в тугой узел, вздрогнула и переспросила:

– Обе категории ведьм?

– Ой… ну, да. Есть ведьмы, которые знают о том, какими способностями обладают, и специально обучаются, другие не подозревают о своих талантах. Люди называют их экстрасенсами. Некоторые из них обладают скрытой силой, иные не настолько проницательны, чтобы обнаружить существование Царства Ночи, поэтому так никогда в него и не попадают.

Поппи кивнула.

– Ясно. А что будет, если в такой клуб зайдет смертный?

– Его никто не пустит. Туда трудно проникнуть. Кроме того, клубы надежно охраняются.

– Ну а если это все же случится?

Джеймс вздрогнул. Его голос неожиданно стал совершенно бесцветным.

– Его убьют, если никто не захочет взять его домой в качестве игрушки или слуги. Он будет жить вместе с вампирами, но ничего не поймет из-за воздействия на его сознание и превратится в своего рода лунатика. У меня была няня… – его голос задрожал, и Поппи почувствовала, как мучают его неприятные воспоминания.

– Ты расскажешь мне о ней в другой раз, – сказала она, ей не хотелось причинять Джеймсу боль.

– М-м…

Джеймс засыпал. Поппи поудобнее устроилась на его плече.

Удивительно, как после всего пережитого она могла уснуть. Но так или иначе, она спокойно засыпала. Ведь рядом с нею был ее духовный супруг.

Фил никак не мог заснуть. Стоило ему смежить веки, как перед внутренним взором возникала Поппи: Поппи, лежащая в гробу, Поппи, следящая за ним глазами голодной кошки, Поппи, оторвавшаяся от горла незна-комца и облизывающая красные, будто испачканные ягодным соком губы.

Она больше не человек. Хотя он был подготовлен к такому повороту событий, принять это оказалось очень трудно.

Ему не нравилось, что она бросается на людей и вгрызается им в горло. Ему не нравилось, когда людей сначала очаровывают, затем пьют их кровь, а потом гипнотизируют, чтобы они ничего не помнили. Все это ужасно, абсолютно все.

Может быть, Джеймс прав, смертным трудно при-мириться с существованием тех, кто совершеннее их в пищевой цепочке. Смертные забыли о своих первобыт-ных предках, те-то хорошо знали, что все живое в этом мире делится на охотника и жертву. Теперь люди думают, что вся эта первобытная чепуха осталась в далеком прошлом. Филиппу было что рассказать этим простодушным. Но главное – он не мог принять новую Поп-пи, а она, в свою очередь, не могла измениться. Единственное, что как-то примиряло Фила со сложившейся ситуацией, – это то, что он по-прежнему любил свою сестру.

Поппи проснулась в сумрачной спальне: портьеры на окнах были плотно задернуты, а другая половина кровати пуста. Но она не испугалась, она инстинктивно напрягла свой мозг, сканируя пространство, и вот наконец поняла, что Джеймс в кухне.

Поппи чувствовала себя очень бодрой, как щенок, которого выпустили порезвиться на лужайку. Но стоило ей очутиться в гостиной, как она почувствовала, что силы ее тают. Глазам стало больно. Она резко отвернулась от слепящего блеска оконного проема.

– Солнце уменьшает силу вампиров, – сказал Джеймс. – Помнишь, я тебе рассказывал?

Он подошел к окну и опустил тяжелые темные портьеры. Лучи полуденного солнца погасли, в комнате воцарился полумрак.

– Это должно помочь. Сегодня тебе лучше не выходить на улицу до наступления темноты. Преобразованные вампиры особенно чувствительны к свету.

Поппи уловила в его словах какой-то скрытый смысл.

– Ты уходишь?

– Придется выйти из дому. – Он поморщился. – Я совсем забыл, что на этой неделе собирается приехать мой кузен Эш. Я должен убедить родителей выставить его вон.

– Я не знала, что у тебя есть кузен.

Он снова поморщился.

– У меня довольно много родственников. Все они живут на Востоке, в безопасности, – в городе, который контролируют люди из Царства Ночи.

– С ним что-то не так?

– Он безумен. Хладнокровный и безжалостный, к тому же…

– Примерно в тех же выражениях Фил говорил о тебе.

– Нет, Эш – это нечто особенное. Всем вампирам вампир. Думает только о себе и обожает пакостить окружающим.

Ради Джеймса Поппи готова была нежно любить всех его кузенов, но она вынуждена была согласиться, что Эш действительно опасный тип.

– Я не хочу сейчас никого ставить о тебе в известность, – продолжал Джеймс, – и уж тем более Эша. Я собираюсь сказать родителям, что не могу принять его здесь.

«А что мы будем делать дальше?» – подумала Поп-пи. Не может же она прятаться здесь целую вечность. Теперь она – часть Царства Ночи, но оно не желает ее принимать.

Наверняка существует какое-то решение, нужно только его найти.

– Возвращайся скорее, – сказала она, и Джеймс поцеловал ее в лоб.

Это оказалось очень приятно. Возможно, это войдет у них в привычку.

Когда Джеймс ушел, Поппи приняла душ и переоделась. Молодчина Фил, что положил в сумку ее любимые джинсы. Потом она внимательно осмотрела квартиру, ей не хотелось сидеть и думать о подступавших со всех сторон проблемах. На следующий день после собственных похорон совсем не хочется задумываться о насущных делах. Телефон красовался рядом с квадратным диваном и словно издевался над ней. Она с трудом удерживалась от того, чтобы поднять трубку. Да и кому бы она могла позвонить? Никому. Даже Филу нельзя. Вдруг он не один или мама подойдет к телефону?

«Не думай о маме, идиотка!»

Но было поздно. Поппи захлестнуло внезапное, отчаянное желание услышать мамин голос. Просто услышать «алло» в трубке, просто убедиться, что мама есть, что она существует. Сама она не могла ей ответить.

Быстро, не давая себе времени подумать, Поппи набрала телефонный номер. Она считала гудки. Один, два, три…

– Алло?

Поппи услышала мамин голос… Потом голос исчез, но Поппи хотелось слышать его снова и снова. Она судорожно хватала ртом воздух, по ее щекам текли слезы. Она замерла, теребя в руках провод и слушая тишину, воцарившуюся на другом конце провода, подобно осужденному, ожидающему вынесения приговора.

– Алло. Алло. – Голос миссис Хилгард казался уставшим и безжизненным. Телефонные розыгрыши не могли рассердить женщину, потерявшую дочь.

Потом в трубке раздались короткие гудки.

Поппи прижала трубку к груди, разрыдалась и наконец положила трубку на рычаг.

Больше она никогда этого не сделает. Это даже хуже, чем сознание, что ей никогда больше не суждено услышать мамин голос. Так труднее станет справляться с реальной жизнью, потому что мамин голос говорит ей о том, что мама дома и все дома, а ее, Поп-пи, с ними нет. В ее родном доме жизнь продолжается, но уже без нее.

«Зачем ты себя терзаешь? Почему бы тебе не перестать думать об этом? Попробуй отвлечься». Она включила компьютер, и тут дверь в квартиру открылась.

Услышав позвякивание ключей, Поппи решила, что это Джеймс вернулся. Но затем, еще до того как обернулась, она уже почувствовала, что это кто-то чужой.

Обернувшись, она увидела юношу с пепельными волосами. Он был очень хорош собой, сложен, как Джеймс, и, возможно, чуть старше его. У гостя было приятное лицо с правильными чертами и злые блестящие глаза.

Поппи не могла отвести от него взгляда. Юноша ей ослепительно улыбался.

– Привет, меня зовут Эш.

Она по-прежнему смотрела на него не отрываясь.

– Я видела тебя во сне. Ты сказал: «Вершится черная магия».

– Так ты телепат?

– Что?

– Твои сны сбываются?

– Не всегда. – Поппи взяла себя в руки. – Послушай, а как ты вошел?

Он показал ей ключи.

– Мне их дала тетя Мэдди. Держу пари, Джеймс ве~ лел тебе выставить меня за дверь.

Поппи решила, что лучшая защита – это нападение, и, сложив руки на груди, осведомилась:

– Это еще почему?

Эш бросил на нее злобный, насмешливый взгляд. В приглушенном освещении комнаты его глаза казались карими, почти золотистыми.

– А я плохой парень, – просто ответил он. Поппи попыталась изобразить на лице выражение сугубого неодобрения, которое она так часто наблюдала у брата. Но у нее не получилось.

– Джеймс знает, что ты здесь? Где он?

– Понятия не имею. Тетя Мэдди дала мне за завтраком эти ключи и ушла заниматься чьим-то интерьером. А что тебе снилось?

Поппи покачала головой. Она лихорадочно соображала. Очевидно, сейчас Джеймс пытается разыскать свою мать. Как только он с ней поговорит и поймет, что Эш здесь, он немедленно приедет. А это значит… что она должна развлекать Эша, пока Джеймс не вернется.

Но как? Поппи совсем не умела кокетничать и очаровывать, быть милой и любезной. А кроме того, она боялась сказать лишнее, опасалась выдать себя.

Зажмурившись для храбрости и заглушая сомнения, она ринулась в атаку.

– Знаешь какие-нибудь новые анекдоты про оборотней?

Эш рассмеялся. У него был приятный смех, и глаза оказались при ближайшем рассмотрении не золотистыми, а скорее серебряными, как у Джеймса.

– Ты еще не сказала, как тебя зовут, маленькая соня, – ответил он.

– Поппи, – ответила Поппи и тотчас же пожалела об этом. Что, если миссис Расмуссен упомянула в разговоре подружку Джеймса, маленькую Поппи, которая только что умерла? С трудом скрывая волнение, она пошла закрыть дверь.

– Хорошее имя для ламии, – одобрил Эш. – Терпеть не могу этих глупостей – брать человеческие имена, а ты как думаешь? У меня три сестры, и все они носят прекрасные старомодные имена: Ровена, Кестрель и Джейд. Отец разбил бы тарелку с кровью, если бы хоть одна из них захотела, чтобы ее называли, например, Сьюзан.

– Или Мэдди? – спросила заинтригованная Поппи.

– Как? Это же укороченное от Мэддер.

Поппи не могла вспомнить, что это такое. Вроде что-то из ботаники.

– Конечно, я ничего не имею против имени Джеймс, – сказал Эш, но его тон ясно свидетельствовал об обратном. – У вас, в Калифорнии, все по-другому. Здесь больше смертных, и вы должны быть осторожны. Так что если кому-то легче жить с именем смертного…

Он пожал плечами.

– Да, это так, – наобум брякнула Поппи.

Она напряженно соображала: «Неужели он играет со мной?»

У нее закралось подозрение, что он обо всем догадался. Чтобы скрыть охватившее ее волнение, Поппи направилась к музыкальному центру.

– Ты любишь музыку смертных? – спросила она. – Техно? Джаз? Хип-хоп? – Она помахала диском у него перед носом. – Здесь есть хорошие диски.

Теперь он вынужден был защищаться. Поппи невозможно было остановить, когда она говорила о музыке. С широко распахнутыми глазами она принялась болтать без умолку, не давая ему вставить хоть слово. Эш сидел на квадратном диване, вытянув длинные ноги. Его синие глаза мерцали.

– Дорогуша, – прервал он ее наконец, – я не люблю перебивать, но нам нужно поговорить.

Поппи была слишком сообразительна, чтобы спрашивать его, о чем именно.

– Нам действительно надо поговорить, – сказал он, – прежде чем вернется Джеймс.

Теперь она не могла уклониться от беседы. Во рту у нее пересохло. Эш наклонился к ней, теперь его глаза были бледно-зелеными, как воды тропических морей. «Они действительно меняют цвет», – подумала Поппи.

– Это не твоя вина, – сказал он.

– Что?

Это не твоя вина, что ты пока не умеешь блокировать свой мозг. Потом ты научишься, сказал он, и Поппи вдруг поняла, что он не произнес эту фразу вслух.

О… Она должна была подумать об этом. Она должна была защитить свои мысли. Поппи попыталась сделать это сейчас.

– Послушай, не надо так стараться, я знаю, что ты не ламия. Ты – преобразованный вампир, и ты вне Закона. Джеймс повел себя очень скверно.

Поскольку отрицать это было бесполезно, Поппи подняла голову и, прищурившись, посмотрела на Эша.

– Так ты знаешь? И что же ты собираешься делать?

– Это зависит…

– От чего?

Он улыбнулся.

– От тебя.