"Леди и авантюрист" - читать интересную книгу автора (Карлайл Лиз)

ГЛАВА 7

Ужин завершился в неловком молчании. Де Роуэн машинально расплатился по счету и так же машинально сопроводил Кэтрин к выходу. Ему показалось, что на улице похолодало, Ветер налетал холодными порывами, и вдалеке, на углу Оксфорд-стрит, два уличных фонаря пали жертвой его прихоти. Несмотря на возникшее между ними отчуждение, де Роуэн невольно чуть привлек молодую женщину к себе, однако удержался от горячего желания обнять ее покрепче.

Неожиданно с Принсес-стрит с грохотом выкатила запряженная четверкой лошадей большущая карета, которой правил здоровенный, закутанный в темное кучер. Она уже промчалась мимо, но кучер резко натянул вожжи, и экипаж остановился прямо напротив забегаловки, из которой только что вышли де Роуэн и Кэтрин. Увенчанная фамильным гербом дверца распахнулась, и в проеме появилась модная шляпка, украшенная покачивающимися черными перьями, владелицу которой в царившем вокруг сумраке разглядеть было весьма затруднительно.

– Макс! – воскликнул нежный и исполненный отчаяния голосок. – Это ты, Макс? Боже, какая удача!

Лакей леди Делакорт уже стоял у дверцы кареты и явно не знал, как поступить: то ли помочь миледи выйти, то ли, напротив, усадить ее обратно, чтобы ехать дальше. Всерьез обеспокоенный де Роуэн заспешил назад, увлекая за собой державшую его под руку Кэтрин.

Сесилия настойчиво махала ему рукой, подзывая поближе.

– Господи, Макс, – требовательно воскликнула она, – скорее садись! Мы должны поговорить!

Де Роуэн привлек Кэтрин к себе.

– Добрый вечер, леди Делакорт, – спокойно поздоровался он. – Что-то случилось?

– Кто бы говорил! – возмутилась Сесилия. – Нет, ничего не случилось! – Она замолчала и вгляделась в сумерки. – Господи, леди Кэтрин, я вас и не узнала! Прошу прощения!

Де Роуэн, понуждаемый нескрываемым отчаянием в голосе Сесилии, помог Кэтрин сесть· в карету, а затем последовал за ней.

– Спасибо тебе! – воскликнула Сесилия, едва лакей закрыл дверцу. – Извини за столь поздний час, но я еду сейчас прямо от Гарри. Он в ужасном состоянии! Макс, ты не поверишь, ожерелье с семейным сапфиром Сэндсов исчезло!

Де Роуэн шумно выдохнул сквозь зубы.

– Ты уверена?

– Теперь да. – Свет уличного фонаря упал на бледное и расстроенное лицо Сесилии. – Женевьева так и не смогла его найти, а мы с Гарри обыскали особняк сверху донизу. Переворошили все ящики в комодах и письменных столах, и уже от отчаяния я отправила лакея в Холли-Хилл. Я надеялась, что Джулия отослала ожерелье назад, но она этого не сделала. Макс, наша семейная реликвия пропала!

Де Роуэна охватило какое-то мрачное предчувствие.

– Значит, можно не сомневаться, что ожерелье взяли из вашего ящика с драгоценностями в ту самую ночь, когда убили Джулию.

– Скорее всего, так, – кивнув, согласилась Сесилия. – Но тогда получается, что Гарри ее не убивал. С какой стати тогда ему красть свое собственное ожерелье?

– Действительно, с какой стати? – пробормотал де Роуэн.

У него не хватило духу сказать Сесилии, что к такой уловке прибегают сплошь и рядом. Сделать пару-тройку грубых царапин рашпилем вокруг оконного запора, кинуть в водосточную трубу горсть драгоценных камушков – вот тебе и неоспоримый мотив убийства. Грабителя явно застали врасплох на месте преступления, вот он и разъярился. Но он тут же начал обдумывать все сначала. Что-то здесь не состыковывалось ...

– Подозреваемый просто мог утверждать, что исчезновение ожерелья подстроено, – вмешалась в разговор Кэтрин, – но, даже сделай ваш брат такую чудовищную вещь, он никогда бы не выбрал для этого семейную реликвию. Да, он выбрал бы что-нибудь очень ценное, но не трогающее за душу.

– Правильно, – неожиданно согласился с ней де Роуэн. Господи, да у нее мозги работают столь же шустро, как и язык!

– Леди Делакорт, а украли одно только ожерелье? У большинства леди всегда много драгоценностей, – заметила Кэтрин.

– А ведь верно! – воскликнула Сесилия, и на ее лице появилось выражение робкой надежды. – Там лежало целое состояние, и ничего не взяли. Конечно, семейный сапфир среди драгоценностей самый лучший, но почему вор на нем и остановился?

– Вопрос требует ответа, не так ли? – задумчиво заметила Кэтрин.

Де Роуэн машинально снял шляпу и взъерошил волосы.

– Сесилия, мне нужны оставшиеся драгоценности, – спокойно добавил он. – Твои брат согласится дать их?

Вид у Сесилии стал немного удивленный.

– Несомненно! Отправь кого-нибудь завтра к Гарри. И еще одно. Насчет денег Гарри. Насколько я могу судить, все обстоит именно так, как и должно быть. Он оказался ужасающе безалаберным с кредиторами, и с каждым разом они злились все больше и больше ...

Кэтрин негромко рассмеялась.

– Исходя из того, что мне довелось здесь наблюдать, леди Делакорт, если бы убийства совершались из-за неоплаченных счетов, то две трети обитателей Мейфэра давно бы уже стали хладными трупами. Здесь что-то другое.

– Боюсь, что так и есть, – хмуро согласилась Сесилия и повернулась к де Роуэну: – Констебль Сиск уже просмотрел большинство вещей Джулии, но ее дopoжнoe бюро осталось в Холли-Хилл. Там ее старые календари, записная книжка и какие-то письма. Принести их тебе в субботу?

В субботу он как раз собирался пообедать с бабушкой.

– Хорошо, – ответил он, отметив темные круги под глазами у Сесилии. Похоже, Софии придется подождать. Он пошлет Нейта с запиской на Веллклоуз-сквер.

Сесилия тронула его за руку.

– Спасибо, – прошептала она, и голос у нее дрогнул. – Господи, Макс. Спасибо.

Де Роуэн ласково улыбнулся:

– Теперь, дорогая, отправляйтесь прямо домой. Немедленно.

– Да, я должна! Боюсь, мой муж сейчас дома один с малышкой, мучающейся от колик. – Сесилия дотянулась и с признательностью сжала руки Кэтрин. – Дорогая Кэтрин! Я так рада, что мы подружились! Приходите ко мне в гости вместе с Изабель. Как насчет завтра?

– Пренепременно, если вы так желаете. – В голосе Кэтрин прозвучало легкое удивление.

Сесилия облегченно откинулась на спинку сиденья.

– В таком случае еще раз благодарю вас обоих. Я должна извиниться за то, что нарушила ваше ... – Она замолчала, подыскивая нужное слово, и; чуть порозовев, закончила: – Ваш вечер вдвоем.

Де Роуэн не нашелся, что ответить. Неужели так и есть? Вечер вдвоем? Фраза намекала на многое. Решив не задумываться, де Роуэн широко распахнул дверцу кареты, соскочил на тротуар и помог спуститься Кэтрин. Кучер Сесилии хлестнул кнутом лошадь, и экипаж затерялся в ночи.

Они пошли по улице, и Кэтрин держалась от де Роуэна чуть на расстоянии, едва касаясь его руки. Как если бы короткий разговор с Сесилией уже забыт и все, что недавно он ей наговорил, вернулось, чтобы вбить между ними невидимый клин. Он всем сердцем сожалел, что произнес такие слова. Сказать их было необходимо, чтобы обескуражить ее ради его же здравомыслия.

Дома, тянувшиеся вдоль улицы, по большей части оставались темными, а многие уличные фонари благополучно задул ветер. Буквально на следующем углу еще один фонарь замигал и потух. Темнота скрадывала вокруг почти все, и де Роуэн мгновенно весь превратился в слух – привычка, сложившаяся за многолетнее рыскание по черным как смоль ночным проулкам и затянутым непроглядным туманом набережным. Он вдруг как-то остро ощутил легкий, едва различимый приятный запах, шедший от волос Кэтрин. Он мог чувствовать привкус соли и дыма во влажном воздухе. Уши его услышали едва различимые нежные скрипки из квинтета Гайдна, что донес ветер из какой-то гостиной неподалеку от Кавендиш-сквер. Он буквально впитывал в себя окружающие звуки и отдавал на откуп своей интуиции. Именно она помогла де Роуэну не увидеть, но почувствовать человека, который в густой темноте направлялся в их сторону.

Повинуясь какому-то внутреннему чувству, он резко дернул Кэтрин ближе к себе и бросил встревоженный взгляд через право е плечо. Ни чего и никого. Он попробовал стряхнуть с себя внезапно охватившую его тревогу. Просто сегодня в его жизни случился необычный вечер, вот и все беспокойство. Оставаясь тем не менее настороже, де Роуэн шагнул на мостовую, чтобы поскорее перевести Кэтрин на другую сторону улицы, но ехавшая подвода вынудила его остановиться, а ее тускло горевшего фонаря оказалось достаточно, чтобы разглядеть в нескольких шагах впереди расплывчатую темную мужскую фигуру.

Подвода, наконец, прогрохотала мимо, и их вновь окутала темнота. Де Роуэн покрепче стиснул в руке трость и несколько раз стукнул ею по каблуку. Мужчина замедлил шаги.

– Прошу извинения, папаша, – спросил развязный голос, – не могешь показать, как тут выбраться на эту ... как ее ... Инриета-стрит?

Кэтрин подняла глаза и. увидела, как де Роуэн резко мотнул головой куда-то себе за спину.

– Генриетта-стрит через площадь, – нетерпеливо бросил он. – Иди прямо и не ошибешься.

В темноте показалось, что мужчина поднял руку.

– Благодарен, – сказал он, как-то странно понизив голос. Раздался короткий щелчок, и она услышала, как де Роуэн тихо ругнулся сквозь зубы.

Мужчина рассмеялся.

– Да ты, сэр, из себя рискового-то не строй, – прошипел он, когда де Роуэн толкнул Кэтрин себе за спину. – Леди отдаст мне красивые висюльки, что у ней в ушах, и я пойду своей дорогой. Разойдемся тихо-мирно, идет?

Когда де Роуэн затолкал Кэтрин еще дальше в темноту, она уперлась плечом в не видимую стену дома.

– Отойди, болван! – прорычал де Роуэн. – Я Офицер на службе его величества! Леди под моей защитой.

– Так как – висюльки или мой ножик? – рявкнул в ответ грабитель, решительно шагнув к ним. – Чего больше нравится?

И тут события понеслись с калейдоскопической быстротой. Мужчина вынырнул из темноты совсем рядом с ними, и Кэтрин почувствовала, как плечи и руки де Роуэна наливаются неожиданной силой. Она скорее угадала, чем увидела, как он резко замахивается. Грабитель сделал ложный выпад и тут же сноровисто ударил ножом. Трость де Роуэна опустилась с быстротой молнии. Раздался глухой тошнотворный звук удара о кость. Завопив от боли, негодяй врезался в стену, выронив нож, который громко лязгнул о мостовую.

Кто-то схватил Кэтрин сзади. Холодная рука, задев ей плечо, вцепилась в жемчужное ожерелье и с такой силой принялась тянуть его на себя, что Кэтрин поняла: еще немного – и ее задушат. Она попыталась ослабить удавку, но безуспешно. Де Роуэн резко обернулся и, увидев, что происходит, отпустил еще одно громкое ругательство. Трость его опустилась во второй раз, и нападавший отшатнулся, выпустив ожерелье. Кэтрин с хрипом втянула в себя воздух.

– Держи вора! – заорал де Роуэн в темноту. Кэтрин услышала, как со стороны Кавендиш-сквер кто-то с громким топотом бежит в их сторону. И тут из ночи примчался тот чудной человек, мистер Кембл, с которым де Роуэн познакомил ее в ресторане буквально час назад ...

– Макс, сзади! – закричал мистер Кембл. Де Роуэн стремительно развернулся, а подоспевший Кембл лихим ударом сбил с ног второго грабителя прямо в грязь. Замок ожерелья разорвался, и нитки жемчуга посыпались на булыжную мостовую.

Глухие удары кулаков, перемежаемые руганью и стонами, сыпались один за другим. Кэтрин слышала, как в темноте у нее за спиной де Роуэн расправляется с первым негодяем. Потом кто-то начал хрипеть и давиться, а де Роуэн изверг длинную, явно язвительную фразу на итальянском, продолжая немилосердно тузить вора. Кэтрин изо всех сил вжалась спиной в стену, стараясь не оказаться на пути у дерущихся. В одном из домов на противоположной стороне улицы распахнулось окно, и желтый свет лампы осветил мостовую.

– Убивают! Убивают! – завопили из окна. Прижав руку ко рту, Кэтрин как завороженная в ужасе наблюдала происходящую картину. Де Роуэн намертво притиснул грабителя к, кирпичной стене и с ожесточением, которого она в нем вовсе не ожидала, методично бил его коленом в пах, в то же время вдавливая обеими руками трость ему поперек горла с такой силой, что негодяй лишь дергался и хрипел, безнадежно пытаясь вдохнуть. Однако де Роуэн и не думал ослаблять хватку.

Краем глаза Кэтрин увидела, как из полумрака появился Кембл. С неожиданной силой он тащил за собой по мостовой второго вора и безвольной грудой бросил его к ногам де Роуэна. Потом снял с кулака жутковатого вида металлическую штуковину, сунул ее в карман пальто и принялся с невозмутимым видом наблюдать за тем, как де Роуэн расправляется со своим противником, у которого между посиневших губ уже начал вываливаться язык.

– Послушай, Макс, тебе что, нужно обязательно совершить убийство прямо посреди Мерилбоун-стрит? – скучным голосом поинтересовался он. – Он сейчас обделается, а я, ты же знаешь, не выношу вони.

Мотнув головой, де Роуэн, похоже, вернулся к реальности и с коротким ворчанием убрал трость. Мужчина обессиленно сполз по стене. Держась за горло и сипя, он согнулся пополам и повалился на своего подельника.

– Проклятие! – процедил, глядя на него сверху вниз, де Роуэн, потом отвернулся, схватил Кэтрин за руку и довольно грубо подтащил ее к тусклому фонарю.

– Господи, вы-то не ранены? – воскликнул он, окидывая ее с ног до головы цепким взглядом.

Руку он ей сжал словно клещами, что было единственным свидетельством того, как сильно он за нее испугался.

– Со мной все хорошо, – запинаясь, выговорила она. – А что вы ему сказали?

Каким-то непонятным образом она поняла, что напряжение последних минут оставляет его.

– Что-то вроде «охаживай себя в задницу», – буркнул он. – Я припоминаю, как вы недавно продемонстрировали весьма неплохое знакомство с подобной фразой.

Кэтрин с трудом сдержала так и рвавшийся наружу истерический смех. На самом-то деле ее с головы до пят начала бить непрерывная Дрожь, которую де Роуэн сразу почувствовал и, чтобы успокоить, обнял ее за плечи своей ручищей, прижав молодую женщину к себе.

– О Господи, Кэтрин! – шепнул он ей на ухо.

Она молча прислонилась виском к мягкой материи его плаща и начала млеть от умиротворяющего запаха прогретой человеческим теплом шерсти и мужского пота. Кембл легонько потыкал носком сапога в валявшихся на мостовой и стонущих грабителей.

– Знаешь кого-нибудь из этих умельцев, старина?

Макс покачал головой.

– Мелкие карманники, – мрачно процедил он. – Они вечно шныряют, особенно после того как разгуляется ветер.

Не спуская глаз с валявшихся воров, Кембл порылся у себя в кармане, вытащил сжатую в кулак руку и торжествующе ею отсалютовал.

– Возьмите, госпожа. – Он осторожно пересыпал из кулака подобранные с земли нитки жемчуга себе в ладонь, искусно поймав последнюю на кончик своего указательного пальца. – Приносите их на следующей неделе ко мне в лавку, и я для вас с превеликим удовольствием их вычищу.

Тихо вскрикнув от восхищения, Кэтрин с благодарностью забрала свое ожерелье. Макс, продолжая разглядывать валявшихся типов, ласково гладил Кэтрин ладонью по спине.

– Я твой должник, Кем, – спокойно заметил он. – В очередной раз.

– Угу, еще одну пару новых перчаток придется выбросить, – согласился Кембл, разглядывая свои руки и презрительно морща нос. – Клянусь, Макс, ты сущая напасть для моего гардероба! Пятна крови невозможно отмыть!

– Морис Жиру может присылать мне счет хоть за два их десятка, – криво усмехнулся де Роуэн. – Толька перестань придираться ко мне.

Так и не выпустив руки Кэтрин, он присел на корточки, чтобы рассмотреть получше лица налетчиков. Кембл присел рядом. Хриплый голос де Роуэна негромко рокотал в темноте, тогда как Кембл отрывисто отвечал короткими репликами. Казалось, что Кембл волшебным образом сменил облик и превратился в прежнего очаровательного и острого на язык фата. Меньше часа назад она в беседе заметила, насколько редко люди оказываются такими, какими они вам показались с первого взгляда, например Кембл. Но Макс де Роуэн? Он оставался именно таким, каким ей показался в ту их самую первую встречу: стремительный, безжалостный и, если необходимо, жестокий. Тогда отчего у нее по-прежнему дрожат коленки? Она в безопасности. И поведение его было во всем оправданным.

Позади них поднялась какая-то суета.

– Так-так, – проговорил Кембл и элегантно поднялся на ноги. – Должно быть, Морис привел караульных. Макс, забирай леди Кэтрин. Я прослежу, чтобы твоими ублюдками занялись полицейские судьи с Куин-сквер. Твое заявление может подождать до завтра.

Кэтрин горячо его поблагодарила за найденное ожерелье, после чего де Роуэн мягко, но непреклонно увел ее с места происшествия. Довольно долго Кэтрин шла рядом с ним, не произнося ни слова. Наконец она немного успокоилась и обрела способность говорить.

– Макс, а что будет с напавшими на нас людьми? Ну, после того как вы отдадите заявление и их будут судить? Что с ними будет?

– Их повесят, Кэтрин, – помолчав, коротко ответил он.

– Ой! – Кэтрин невольно зажмурилась. – Так ... сурово?

– После сегодняшнего разбоя такое наказание – самое милосердное для них, – мрачно ответил де Роуэн.

– Но что бы они там ни собирались сделать, вы же их остановили. И с нами ничего плохого не случилось.

Де Роуэн тяжело вздохнул в темноте, и она почувствовала, что он полон сомнений и готов с ней согласиться.

– Если бы они напали на кого угодно, кроме вас, Кэтрин, я, возможно, настоял бы на высылке, – негромко признал он. – В Англии сплошь и рядом можно вздернуть человека на виселицу ни за что. Вот почему Пиль так хочет реформировать уголовное право.

Кэтрин вспомнила, что пересмотр уголовного права тоже входил в круг обязанностей де Роуэна в министерстве внутренних дел.

– Тогда не будет ли более честным выслать их? Чтобы они получили наказание за свои преступления, но и еще один шанс изменить себя к лучшему?

Перед тем как ответить, де 'Роуэн долго молчал.

– Если вы, Кэтрин, этого хотите, – наконец заговорил он, – я прослежу, чтобы их оставили в живых.

Удивительно, но, несмотря на только что пережитый ужас, она действительно больше всего хотела их помиловать.

– Спасибо, – сказала она. – И спасибо за то, что спасли меня. Вы очень смелый.

– Или очень глупый, – покачав головой, возразил он. – Нужно было нанять карету, вот и все.

Рука об руку они шагнули на мостовую и перешли улицу на другую сторону.

– Я в самом деле слишком долго прожила в дepeвнe, – произнесла она, продолжая держать его за руку. – Надо слушаться вас. Как вы однажды заметили, в любом случае в городе всегда небезопасно.

Не заметить в ее словах извинения просто невозможно. Он чуть отвел локоть в сторону. Предлагая ей взять себя под руку, он накрыл ладонью ее кисть.

– Я себя виню ужасно, Кэтрин, – медленно проговорил он. В какой-то неведомый момент он перестал называть ее титул. И, по крайней мере, сегодня у него не осталось ни малейшего желания возвращаться к нему. – Мой долг – охранять вас.

– Что вы и сделали, – заметила она. – Но почему вы должны нести за меня ответственность? Я сделала глупость, когда согласилась отправиться на ночь глядя пешком через весь город с ожерельем на шее и серьгами в ушах. Ведь вы же не можете спасать всех подряд.

Он остановился посреди улицы и повернулся, чтобы видеть ее лицо. Ему казалось, что его сердце колотится где-то в горле, отчего какое-то время он мог выговорить ни слова.

– Это мой долг, – наконец повторил он чуть сдавленным голосом. – Кэтрин, когда вы со мной, всегда будете в безопасности. Всегда.

Она молча кивнула в ответ, и он с чопорным видом двинулся дальше. Дома вдоль Мортимер-стрит, казалось, не кончатся никогда. Кэтрин будто проснулась. Отчего он говорил так, как будто у их отношений есть будущее? Никакого будущего у них нет.

Великий Боже, в дружеском общении с Кэтрин он испытывал странное чувство душевной успокоенности, которое тревожило его своей непривычностью. С ней он чувствовал себя уж слишком легко. Она не обладала ни заносчивостью, ни надменностью, зато обладала явным всепрощением. И, несмотря на ее непринужденную болтовню за ужином, она относилась к тем редким женщинам, которые рады и молчанию джентльмена, заполняя его одной только теплотой своей улыбки. Де Роуэн начал подозревать, что Уилл Вудвей нашел себе исключительную жену, став самым удачливым мужем.

Но он тут же отбросил подобную мысль и, подхватив Кэтрин под локоть, заботливо подвел ее к плохо различимым в темноте ступенькам. Над Мэрилбоун-стрит раскинула свои темные крылья безмолвная ночь. Тут и там из труб на крышах вился дым – обитатели домов растапливали углем печи, запасаясь теплом. Кэтрин повернулась к де Роуэну и принялась рыться в недрах своего ридикюля. Вытащив ключ, она подняла глаза на своего спутника. Макс почти почувствовал жар ее глаз на своем лице.

– Я собираюсь проявить неслыханное нахальство, мистер де Роуэн, и хочу вам сказать о том, что вы вряд ли скажете мне. – В ее шепоте можно было отыскать какие угодно нотки, кроме дерзости. – Мне хотелось бы снова с вами встретиться. Это возможно?

Макс судорожно втянул в себя холодный ночной воздух и медленно-медленно выдохнул.

– Вряд ли ваше желание будет благоразумно, леди Кэтрин.

– Я только спросила, возможно ли это, – мягко перебила она его. – Что касается благоразумия, то я с удовольствием готова обсудить ваше мнение, но только не на ледяном каменном пороге.

Тут только Макс заметил, что зубы Кэтрин выбивают мелкую непрерывную дробь. Господи, неужто рыцарство умерло? У него-то оно явно впало в беспамятство. Он шагнул вперед, чтобы взять у нее ключ, но в тот самый момент, когда руки их встретились, налетевший неизвестно откуда порыв ветра буквально выхватил прядь из аккуратной прически Кэтрин и бросил де Роуэну в лицо. Она оказалась так близко от него, что он слышал ее дыхание. Мог снова вдыхать запах ее волос. Внезапно собственное самообладание показалось ему ... нет, не благоразумным, а малость глупым, особенно теперь, когда всего несколько минут назад ее едва не задушили до смерти. Жизнь – ненадежная штука.

Ему стало казаться, что самым мудрым сейчас будет заключить ее в объятия, чтобы хоть как-нибудь отогреть своим теплом. И Кэтрин с негромким вздохом удовольствия прижалась к нему, ухватившись обеими руками за отвороты его плаща и прижавшись щекой к его плечу.

Сдержав охватившую его дрожь, Макс возвел глаза к небу. «Боже, спаси и сохрани», – прошептал он по-итальянски, прижимая молодую женщину к груди.

То, что когда-то виделось ему безумием чистой воды, сейчас представлялось простой необходимостью, по-другому и быть не могло. Он обнял Кэтрин за плечи и робко прижал ее к своей груди. И тут же услышал, как что-то металлическое звякнуло о мраморную ступеньку и, подпрыгивая, скатилось вниз. Проклятие, упал ключ!

Однако ему уже было все равно. Его заботило только одно: еще чуть-чуть продлить ощущение того, что леди Кэтрин Вудвей – часть его сердца. Она находилась рядом, он чувствовал ее и даже исхитрился наклонить голову чуть вбок и коснуться губами ее губ. К его изумлению, Кэтрин тоже слегка наклонила голову набок, невольно приподнялась на цыпочки и поцеловала его в ответ. Все произошло на удивление простодушно, в чистосердечном душевном порыве. Желание, сметая внутренний страх, опалило Макса с неведомой ему прежде силой, и он резко, почти грубо притянул ее к себе, продлевая поцелуй.

Кэтрин задохнулась от неожиданности, но не попыталась отстраниться. Напротив, пальцы ее еще сильнее вцепились в плащ, так что она сама приникла к нему. С ее губ слетел тихий удовлетворенный вздох. Он еще раз припал к ее губам и, забывшись, невольно оцарапал ей щеку щетиной своей бороды. Тело его буквально гудело от переполнявшей страсти с того самого мига, когда он взял ее за руку в бальном зале Уолрейвенов.

Как бы в ответ на его мысли губы Кэтрин легонько приоткрылись в робком отклике, и Макс порывисто обхватил ее лицо руками. Когда он протиснул язык в ее влажный рот, его окатила жаркая волна страстного чувства, необузданного, пылкого, неподвластного его воле. Полы его пальто распахнулись, и он сквозь манишку чувствовал тугую округлость ее груди. Он понял, что сердце вовсе не забыло, что значит колотиться в любовном жаре. Голова кружилась от вдыхаемого слабого аромата духов. И дыхание само собой участилось.

Господи, подумал он, безумие, которое он не в силах остановить. Красавица Кэтрин – сущая колдунья. Он должен умерить свой пыл, должен остановиться. Руки его сами собой отпустили ее лицо, коснулись нежной кожи шеи и скользнули ниже.

Кэтрин сумела убедить себя, что ей просто необходимо еще раз почувствовать поцелуй Макса де Роуэна. Но рот его все еще благоухал дорогим бургундским – пряным и дурманящим, – и она сразу поняла, что ей снова и снова хочется ощущать его неотразимо влекущий вкус. Она прикасалась языком к его языку, и обоюдное ласкающее скольжение заставляло ее забыть обо всем. И хотя обнимал он ее сильными руками, а целовал весьма умелыми губами, тем не менее, он трепетал, теряясь от ее близости. Ласки его не пропускали ни единой частички ее тела, то накрывая грудь, то скользя по талии, то поглаживая округлости бедер, как если бы очертания женской фигуры стали для него чем-то новым и невиданным прежде.

Она приподнялась на цыпочки еще немного и порывисто вздохнула, всей кожей чувствуя, как он желает ее. Зубами он легонько прихватил ей нижнюю губу, и ее обдало каким-то непонятным варварским и неодолимым чувством. Он чуть приподнял ее и притиснул спиной к двери. Она с готовностью чувственно выгнулась чуть вперед, навстречу его телу. Страсть вырвалась на свободу, и он, оторвавшись от ее губ, жадно повел губами вдоль ее шеи. Она чувствовала его горячее дыхание с такой остротой, как если бы разом обнажились кончики ее нервов.

Он, мешая английские и итальянские слова, горячо бормотал что-то в коротких промежутках между поцелуями, которыми покрывал ей шею, всякий раз нежно прихватывая губами кожу.

Она слегка склонила голову и, припав к его губам, одарила долгим и глубоким поцелуем.

– Макс, – горячечным шепотом выдохнула она. – О, Макс, пожалуйста ...

Он изо всех сил сжал ее в объятиях и, издав горловой хриплый стон, выдохнул:

– Мое сокровище.

– Макс, войдем в дом. Пожалуйста.

Ее чуть слышно произнесенная молящая просьба вернула его к действительности. Он должен прекратить целовать ее. Обязан. Обязан, черт возьми! И он, наконец, с трудом вспомнил, где, собственно говоря, они находятся.

На пороге ее дома. Черт!

Господь всемогущий! Де Роуэн попытался отодвинуть Кэтрин от себя, но он прижал ее к проклятущей входной двери. И вдобавок она продолжала его целовать.

– Кэтрин, – хрипло выдохнул он в ее приоткрытые губы, – все, хватит!

Руки Кэтрин соскользнули с его плеч, и он наконец смог шагнуть назад. Они стояли в темноте и вглядывались друг в друга, судорожно и прерывисто дыша. От Кэтрин исходила женская обволакивающая томность, делавшая ее еще более желанной. Макс чувствовал себя сейчас как неоперившийся юнец только что попытавшийся поиметь свою первую молодку из таверны. Он ощущал, как горит его раскрасневшееся лицо, и торопливо спустился по ступенькам на тротуар, принявшись шарить в поисках ее ключа.

Наконец он его отыскал и протянул ей.

– Кэтрин, – выдохнул он в темноту, – Кэтрин, это был не я. Я совсем не такой, поверьте.

Она протянула руку и переплела свои пальцы с его.

– И это тоже не я, – еле слышно ответила она. – Господи, я совсем не такая. Но может быть – всего лишь может быть! – вдруг все же это мы, Макс? Вместе?

Она тут же почувствовала, что он ее не слушает. С силой вложив ключ ей в руку, он повернулся к ней спиной и начал спускаться по ступенькам.

– Идите в дом, Кэтрин, – бросил он ей через плечо.

– Макс, подождите! – воскликнула она, и он мгновенно обернулся на ее оклик. – Вам нужно уходить?

Он не ответил, и тогда она попробовала еще раз.

– Макс, те слова, что вы говорили по-итальянски ... что они означают? О чем они?

Она смотрела на его неподвижный силуэт, с трудом различимый почти в полной темноте, и ждала. Он молчал, и слышалось одно лишь его тяжелое дыхание. Наконец он вздохнул:

– Это старинная поговорка. Вроде как присловье или предостережение, что-то вроде «да накажет Господь возгордившегося». Все остальное – так, глупость. А теперь заходите в дом, Кэтрин. На улицах небезопасно. И покрепче заприте дверь.

И он растворился в чернильной ночной тьме.

Последнее, что Кэтрин сумела рассмотреть, – разлетевшиеся полы его длинного плаща.

– К чертовой матери! – прошипела сквозь зубы Кэтрин и упрямо скрестила руки на груди. Уловка с исчезновением в самый неподходящий момент, похоже, начала входить у него в раздражающую ее привычку. Какое-то время она вслушивалась в звуки его решительно удаляющихся шагов, но очень быстро – слишком быстро! – эхо затихло среди домов, стоявших вдоль улицы.

Кэтрин горько улыбнулась в темноте. Ночь и правда становилась холодной. Она с сожалением в душе вставила ключ в замочную скважину, открыла дверь и, не входя, громко ее захлопнула. И услышала, как из темноты донесся звук удаляющихся, теперь уже знакомых шагов. Сердце Кэтрин радостно забилось.

Да! Да! Каким бы невоспитанным и грубым он временами ни казался, Максимилиан де Роуэн – настоящий джентльмен. Истинный джентльмен никогда не оставит леди стоять одну на пороге ее дома, как бы глубоко ни постигло его разочарование. Кэтрин как дурочка, так и простояла в темноте и холоде до тех пор, пока его шаги окончательно не смолкли.