"Верь в меня" - читать интересную книгу автора (Литтон Джози)

Глава 12

Ветер надувал паруса кораблей, плывущих прямо на юг, к порту Хэмтен. Там, где сливались реки Итчен и Тест, как раз напротив похожего по форме на ограненный бриллиант острова, перерезанного по всей ширине грядой меловых гор. На этот раз Криста не хотела стоять у руля и с удовольствием наблюдала за тем, как Хоук искусно маневрирует, направляя свой корабль в проход между усыпанным галькой берегом материка и меловыми скалами близкого острова. Солнце золотило густую гриву его волос. Когда он улыбался, зубы вспыхивали ярко-белым блеском на фоне загорелой кожи. Хоук был без рубашки, в одних штанах, потому что даже на воде послеполуденный воздух уходящего лета был приятно теплым.

Вот уже три дня они плыли под парусами при благоприятном ветре, вставая на якорь только по ночам. Три дня Криста любовалась местами, мимо которых они проплывали, с их зелеными долинами, полноводными реками и округлыми меловыми холмами. Изо всех сил она старалась не думать о мужчине, который постоянно был рядом. Хоук ни разу не упомянул об их отношениях. Он, кажется, вообще забыл об этом, и Криста гадала, можно ли это отсутствие внимания или интереса принимать за проявление изощренной стратегии.

Он прикасался к ней, но в этих прикосновениях не было ни чувственности, ни нежного участия, они казались безличными: твердая, сильная рука удерживает ее за локоть во время качки, быстрое движение пальца смахивает брызги со щеки, твердая нога прижимается к ее бедрам, когда они сидят рядом. И так далее, и так далее, ежедневно мириады крошечных сближений, из-за которых Криста постоянно чувствовала себя взвинченной. А были еще и ночи… Хоук настоял, чтобы они спали рядом, всячески доказывая, что спальных мест на корабле мало и потому каждому приходится разделять свое ложе с кем-то еще. Криста по глупости согласилась — как будто нельзя было найти вполне разумный довод для отказа! Надо отдать ему должное, Хоук ее не трогал, но каждое утро она просыпалась подавленной, неизменно обнаруживая, что лежит, тесно прижавшись к нему, и от унижения ее спасает только то, что Хоук крепко спал и, кажется, не замечал ее слабости.

А слабость была, вне всяких сомнений: сладким вином разливалась она по жилам, туманила голову. Сотни, если не тысячи раз Криста ловила себя на том, что любуется своим женихом. Даже великая, как всегда, красота моря не отвлекала, ее притягивала красота мужчины. Он был так совершенно сложен, так мужествен и к тому же наделен естественной грацией движений. И так легко вспоминалось, как она ощущала его в своих объятиях и в своем теле. Криста невольно застонала и быстро отвернулась. Хоук встрепенулся.

— Тебе нехорошо? — ласково спросил он. Криста пробормотала что-то в знак отрицания, но это не удовлетворило Хоука. — Ты уверена? Море становится бурным. Тебя не поташнивает?

— Я не страдаю морской болезнью.

— Это с каждым может случиться, пойми. Я сам страдал от нее однажды, когда мы попали в шторм где-то у берегов Галлии. На борту не было ни одного человека, которому бы не вывернуло наизнанку кишки. Господи, палуба вся была липкая, а уж запах… Фу, прости, вероятно, не следовало рассказывать подобную историю как раз в то время, когда ты себя неважно чувствуешь.

— Я чувствую себя отлично. Во всяком случае, чувствовала, пока ты не стал предаваться своим очаровательным воспоминаниям.

Хоук изобразил на физиономии столь откровенно лицемерное раскаяние, что оно не обмануло бы даже новорожденного ягненка.

— Извини, прошу тебя, Я не привык к женщинам у себя на корабле. Так легко забыться.

— Ты забыл, что я женщина?

Если дать ему хороший пинок, свалится ли он в воду через борт?

— Не в полном смысле слова. Ты просто очень хорошо прижилась тут. Не болтаешь без передышки, не жалуешься на еду. Не требуешь моего внимания. Поверь, — поспешил он добавить, — я считаю это комплиментом.

— И подумать только, что люди превозносят Дракона из Лансенда за его любезное обращение с женщинами! Просто удивительно, что вместо него они не выбрали предметом своих восхвалений тебя.

— Очень мило, что ты так говоришь, но…

— Я ничего такого не говорю!

— Ну прошу тебя, не сердись. Только из-за того, что я не позволил тебе стоять у руля…

— Я не хочу стоять у руля!

— Ты слишком бурно выражаешь свои чувства. Наверное, потому, что посидела некоторое время взаперти. Тебе станет лучше, когда мы приедем в Винчестер. Ты попадешь в общество других женщин, будешь сидеть с ними, вязать на спицах, сплетничать и так далее.

— Знаешь, я могла бы поспорить, что стукни одно из этих весел тебя по черепу, оно бы не оставило ни малейшего следа.

Хоук поднял одну бровь.

— Ты так считаешь? Я в этом не уверен. Оно весьма увесистое. — Он несколько секунд понаблюдал за тем, как Христа тщетно пытается найти достойный ответ, потом расхохотался. И снова посмотрел на девушку таким взглядом, что Криста задрожала. — И ко всему прочему тебя забавно поддразнивать.

— Ко всему прочему? — Криста была сильно рассержена. — Ты имеешь в виду, что ты такой же, как любой из мужчин, находящихся на судне?

Хоук широко улыбнулся. Наклонившись, он произнес, понизив голос до басовитого рокота:

— Любимая, если ты и вправду так думаешь, то нам надо найти еще один уединенный песчаный берег. Или еще лучше, большую кровать в таком месте, где никто не будет нас беспокоить.

Они въехали в Винчестер, когда солнце уже клонилось к закату. Их лошади сошли на берег с баркаса, который вез животных. При первом взгляде на королевский город у Кристы перехватило дыхание. Хоук говорил, что этот город намного больше Хоукфорта, но она и представить не могла, как это выглядит на самом деле. Теперь, когда они ехали верхом по самой широкой и прямой дороге, направляясь к массивным каменным стенам, окруженным огромным двоичным рвом, в котором могла исчезнуть целая армия, Криста пыталась вобрать в себя то, что открывалось ее глазам. При затухающем свете солнца и огнях высоких факелов, установленных через каждые несколько ярдов, все казалось очень необычным. Камни стен еще носили светлые отметины, оставленные зубилом, а тяжелые дубовые ворота сияли бледным сиянием свежего дерева.

— Альфред перестроил Винчестер, — заметил Хоук. Он ехал рядом с Кристой, одетый в черные одежды с золотыми украшениями, — фигура, несомненно, сильная и властная; позади него двигалась в строгом строю охрана, и на поднятых вверх копьях трепетали от ветра флаги с гербом Хоука. — Датчане разграбили город во время правления его отца. От города оставались выжженные руины.

— Он очень много сделал, верно?

— Альфред многолик. Он полководец, это точно, но прежде всего он король. Но он любит строить, увлекаясь при этом мельчайшими подробностями. У него редкий дар руководителя, этот дар проявляется во всем.

Минутой позже, когда они миновали главные ворота, Криста поняла, что Хоук имел в виду. Город раскинулся перед ней как на ладони: широкая, прямая и очень длинная улица тянулась от главных ворот до королевской резиденции. По обе стороны этой улицы расходились в противоположных направлениях боковые улочки. По всей длине большой стены тянулась еще одна широкая улица, соединяющая все городские ворота. Куда ни кинь взгляд, повсюду, стоят дома, великолепные и попроще, соединенные всевозможными торговыми лавками и открытыми лотками, полными любого товара. Однако Кристу больше всего поразили люди. Даже в этот час их повсюду было очень много, они толпились на улицах. Криста разом увидела и людей знатных, и крестьян, школяров, священников, монахов… Немало тут было и животных, главным образом лошадей. Все это, вместе взятое, создавало невероятный шум, не говоря уже о запахе, подобного которому Криста не ощущала никогда в жизни.

Хоук заметил, что она сморщила нос, и рассмеялся.

— Ты к этому привыкнешь, К тому же резиденция Альфреда расположена с наветренной стороны.

— Надеюсь.

Вежливость удерживала се от резких высказываний, однако в глубине души она уже тосковала по свежим морским ветрам. Что было глупо, потому что она не знала, что с ней будет и куда она направится после того, как окончательно убедит Хоука и необходимости отказа от женитьбы. Она не сомневалась, что в конечном счете он поймет неотвратимый смысл такого решения, так как, по ее мнению, ни один мужчина, который так храбро сражался, вытерпел столько мук и достиг столь многого, не захочет рисковать ради опозоренной жены. И если он не сможет принять это как должное, решительность придется проявлять ей.

Размышляя о своей судьбе, Криста в конце концов непременно бы расплакалась, поэтому она выбросила из головы скорбные мысли, когда они с Хоуком появились у королевского дворца. Хоук спешился, подошел к лошади своей спутницы и протянул Кристе руки. Не дожидаясь ее возражений, снял с седла, взял за руку и повел за собой.

Свет факелов отражался от сотен боевых щитов, развешанных по стенам огромного зала, придавал живость краскам воинских знамен, свисающих с потолочных балок, и бросал отблески на любопытствующие лица лордов и леди, повернувших головы к вновь прибывшим.

Криста с опозданием сообразила, что они явились сюда как раз в тот час, когда королевский двор собрался ужинать. Она вдруг обрадовалась тому, что се рука в руке Хоука и что именно он находится рядом, иначе она вряд ли набралась храбрости присоединиться к столь высокому обществу. Она никогда еще не видела людей, одетых столь изысканно. Даже юные пажи, прислуживающие за длинными столами, были разодеты в бархат. Но не одежда больше всего поразила се. Скорее это были быстрые и все понимающие взгляды мужчин и женщин, более суетные и искушенные, чем все, какие ей доводилось встречать прежде.

В центре придворных — и в центре почетного стола — восседал человек, несущий ответственность за все это общество, король, Альфред Великий. Кристу удивила его вполне обыкновенная внешность. Он был роста не более чем среднего, каштановые волосы в беспорядке ниспадали па плечи, аккуратно подстриженная борода скрывала нижнюю часть лица. Только подойдя ближе, она заметила, каким острым, проницательным умом светятся его глаза, и с облегчением увидела улыбку на неожиданно чувственных губах.

— Хоук! — Король встал, обошел вокруг стола и обнял человека, который был ему не только подданным, но и другом. — Как видно, тебе сопутствовал добрый ветер, раз ты приехал так быстро.

— Полагаю, это вы направляли его, милорд. Король рассмеялся и повернулся к Кристе.

— А эта очаровательная леди, должно быть…

— Леди Криста Уэстфолд, — ответил Хоук, сжимая руку девушки крепче, чем в том была необходимость. — Моя нареченная.

— Прекрасно, что ты привез ее с собой. Вы самая желанная гостья, моя дорогая. Я надеялся получить возможность познакомиться с вами. Ваша поездка была приятной?

Говоря это, Альфред взял руку Кристы и с величайшей любезностью провел гостью к почетному столу. Слуги поспешили принести еще два кресла и поставили одно возле короля, а другое возле королевы Илсвит, полной и привлекательной женщины, которой, как говорили, король был доволен не в последнюю очередь по той причине, что она принесла ему мир с мерсийцами[15]. Остро ощущая, что на нее направлены взгляды всех присутствующих, Криста была признательна королеве за се добрую улыбку. Она опустилась в кресло, от души желая с той же легкостью провалиться сквозь землю.

Но это было невозможно. По мере сил стараясь вразумительно отвечать на негромкие замечания королевы и поддерживать разговор, чего от нее и ждали, Криста осмелилась бросить взгляд на Хоука. Тому явно нравилось сидеть рядом с королем, и он пребывал в наилучшем расположении духа. Хоук чувствовал себя в этом окружении как дома, что и неудивительно, так как, насколько знала Криста, был в Винчестере частым гостем. Разумеется, частым, и разумеется, он знал, что прибудут они в то время, когда весь двор будет в сборе и Кристе никоим образом не удастся скрыть свое имя. Она улыбалась и вежливо кивала в ответ на все, что говорила ей королева, но на душе у девушки было очень скверно. Хоук в очередной раз устроил все по-своему, а мириться с обстоятельствами придется ей.

Черные мысли угнетали Кристу, но в обстановке всеобщего веселья она не могла сидеть с мрачной физиономией. Менестрели пели и бренчали на лирах, остроумные замечания сыпались дождем, парад изысканейших блюд поражал воображение. Видимо, чувствуя неловкость гостьи, Илсвит предлагала отведать того или другого, но не выказала особого удивления в ответ на признание Кристы, что она не ест мяса. У королевы было пятеро детей, как она сообщила Кристе, — очевидно, сейчас в ее душе взыграли материнские чувства. Впервые с той минуты, как вошла в зал, Криста почувствовала себя свободнее и вздохнула с облегчением.

Но это состояние сохранилось ненадолго. Разглядывая блестящее собрание придворных и гостей, Криста наткнулась на жесткий взгляд красивой женщины, сидевшей неподалеку. Леди, видимо, была старше Кристы на год или два; платье на ней было бархатное, украшенное гербами из драгоценных камней. Волосы легкие, будто сотканные из лунных лучей, лицо овальное, с тонкими, изящными чертами, а кожа гладкая и белая, как молоко. Заметив взгляд Кристы, леди слегка склонила голову набок.

Криста смутилась, поняв, что ее поймали на том, как она глупо и невоспитанно таращит глаза. Девушка быстро отвернулась, но все же успела заметить двух мужчин, сидевших по обеим сторонам леди.

— Лорд Юделл, — тихонько произнесла королева. — И лорд Вулскрофт. Между ними сидит сестра Юделла, леди Иза. — Илсвит немного помолчала, прежде чем дать ласковый совет: — Вам незачем беспокоиться о Юделле и Изо. Как бы они ни старались выдать желаемое за действительное, о браке речи быть не может.

— О браке? — еле выговорила Криста хриплым голосом.

— О Боже, — пробормотала королева, — мне, наверное, не следовало об этом говорить. А может, и лучше, чтобы вы знали. Собственно, и знать-то особо нечего. Только то, что Юделл и Иза хотели бы породниться с лордом Хоуком. Иза вообразила, что Хоук женится на ней, хотя он не подавал ни реальнейшего повода.

Вопреки заверениям королевы у Кристы защемило сердце. Она снова взглянула на красивую Изу и в одно мгновение поняла, что перед ней та самая знатная и богатая леди, о которой толковала Дора. Иза очень красива — любая женщина мечтала бы о такой красоте. У нее, без сомнения, есть богатое приданое, и она может гордиться своим происхождением. Неудивительно, что она смотрит на Кристу с таким презрением. И считает, что та похитила у нее то, что должно принадлежать ей по праву.

Подавленная, Криста украдкой бросила взгляд на Хоука, но тот был поглощен разговором с королем и священником, занимавшим соседнее кресло. Все трое оживленно беседовали. Насколько могла судить Криста, Хоук не обращал никакого внимания на присутствие женщины, надеявшейся на скорую женитьбу. Более того, его внимание привлекла Криста. Он заметил, что она выглядит очень усталой. Хоук что-то тихонько сказал королю, а тот, в свою очередь, обратился к королеве, и та подозвала нескольких слуг.

— Простите меня, дорогая, — сказала Илсвит. — Я так увлеклась разговором. Вижу, вы устали от путешествия. Покои для вас приготовлены. Пойдите и отдохните хорошенько. — Королева ласково улыбнулась. — Муж, кажется, задумал на завтра какую-то прогулку. На нее приглашены и вы.

Едва дослушав последнюю фразу, Криста пробормотала слова благодарности. Поднялся со своего места и Хоук. Проводив ее до подножия лестницы, ведущей в покои для гостей, он остановился, коснулся ее руки легким поцелуем и пристально посмотрел в глаза.

— Доброй тебе ночи, спи крепко.

Криста кивнула, хоть и не верила, что сможет уснуть. Она даже не заметила, что комната, отведенная для нее, убрана так же роскошно, как и та, которую она занимала в Хоукфорте. Улыбчивая молодая служанка сделала все от нее зависящее, чтобы Криста не заметила отсутствия Элфит. Криста искупалась, надела рубашку, а служанка, расчесав ей волосы, удалилась. Оставшись в одиночестве, она несколько минут посидела у окна, прислушиваясь к шуму веселья, доносящемуся из зала. Однако вскоре шум начал стихать. Голова у Кристы сделалась тяжелой. Она легла на кровать и через несколько секунд уже спала.

Криста пробудилась среди ночи, повернулась на другой бок и невольно потянулась к теплу и силе, к которым успела привыкнуть. Но рядом было пусто. Этого оказалось достаточно, чтобы сон исчез. Она села в постели и в недоумении оглядывалась по сторонам до тех пор, пока не вспомнила, где находится. И поняла, почему проснулась. С легким вздохом снова откинулась на подушку, поджала колени и попыталась уснуть. Однако сон не шел. Тогда она встала с подстели и снова подошла к окну.

Как и в Хоукфорте, на стенах стояли дозорные. При свете факелов было видно, как они ходят взад и вперед.

Чтобы хоть чем-то отвлечься, Криста начала осматривать комнату. Каменный пол был устлан плетеными камышовыми циновками, а не просто застлан камышом, как это обычно делается. Стены обшиты деревянными панелями, уложенными замысловатым узором. На одной из них висел гобелен с изображением охотников, преследующих дикого кабана. Любуясь картиной, Криста вдруг заметила среди деревянных панелей дверь, на которую раньше не обратила внимания. Она тронула щеколду и удивилась, когда дверь открылась в соседнюю комнату.

Хоук услышал, как отворилась дверь, и притих. При обычных обстоятельствах он даже здесь, в резиденции короля, тотчас протянул бы руку к мечу. Однако сейчас он знал, кто занимает соседнюю комнату. Ему об этом сказал мажордом Альфреда, духовный родственник грозного Эдварда, разумеется, проявив доверительность и такт, обязательные в его положении. Подобная предусмотрительность не удивила Хоука. Альфред, при своем искреннем благочестии, был мужчиной, который в молодые годы боролся с тем, что он называл неумеренным влечением к женщинам. В браке он обрел равновесие между страстью и набожностью и был этим счастлив, но не забыл и о том, как жарко может бежать кровь в жилах.

Не шевелясь и закрыв глаза, Хоук прислушивался к тихим шагам Кристы. Несколько раз она останавливалась и некоторое время выжидала, а один раз, кажется, повернулась к двери, чтобы уйти. Она была уже возле кровати, когда Хоук услышал ее учащенное дыхание. Ночь была теплой, и он спал голым и без одеяла. Понимание того, что Криста смотрит на него, произвело вполне предсказуемое действие. Но как долго он сможет притворяться спящим? Криста Тихонько вздохнула, и сердце у Хоука сжалось. Он понимал, что испытываемый им соблазн предосудителен, но напомнил себе, что все придет к достойному концу — Криста выйдет за него замуж. Более того, в битвах он никогда не упускал случая воспользоваться своим преимуществом или чьей-то слабостью. И не сомневался, что и теперь ведет своего рода борьбу. Он просто успокоил совесть, подумав, что ничего не намерен упускать.

И все же он заставил себя не шевелиться, почувствовав, как Криста почти неощутимым и полным нежности движением отвела прядь волос, упавшую ему на лоб. Она снова вздохнула, но на этот раз вздох скорее напоминал всхлип. Хоук вцепился обеими руками в матрас, чтобы не протянуть их к ней, и надеялся, что она этого не заметила.

Охваченная бурными эмоциями, Криста и вправду не заметила, как напряглись мышцы Хоука. Она должна была уйти. Должна! Однако стояла в оцепенении, сгорая от желания дотронуться до Хоука снова. Сбросить рубашку и лечь на кровать рядом с ним. Провести пальцами по крепко сжатым губам. Накрутить на палец прядь кудрявых волос. Погладить широкие плечи и мускулистую грудь…

В комнате было очень жарко. Криста с трудом переносила даже легкое прикосновение такни своей рубашки к отвердевшим соскам. Если бы она только могла броситься сейчас в глубокую, прохладную воду, то, наверное, избавилась бы от недостойных побуждений тела.

Глупо стоять здесь так долго. Не смея взглянуть на Хоука еще раз — тогда бы ей уже ничто не помогло, Криста отступила от постели на шаг. Подол рубашки натянулся, и она не могла двигаться дальше. Она широко раскрыла глаза, увидев руку, ухватившую тонкую ткань. Посмотрела Хоуку в лицо. Сонная улыбка изогнула такие знакомые губы.

— Не уходи, — только и сказал он.

— Я не должна была приходить. Он слегка привстал, и взгляд Кристы беспомощно скользнул по его телу, остановившись на возбужденном копье.

— Ты спала, прижавшись ко мне, последние три ночи. Зачем нам теперь спать врозь?

— Я не думала, что ты об этом знаешь. Каждое утро, когда я просыпалась, ты крепко спал.

— Я сплю очень чутко, это наследие множества битв. — Хоук отпустил рубашку и взял Кристу за руку. Совесть его изъявила последний протест и решительно удалилась. Ему почти не приходилось упрашивать женщин, но с Кристой это давалось легко. — Милая Криста, не уходи от меня сейчас. Кто знает, как долго нам доведется быть вместе. Мир так переменчив, жизнь — это лишь мгновение.

Он быстро провел губами по ее пальцам, другой рукой обхватил ее бедра и привлек к себе. Криста надавила руками ему на плечи — это была последняя и неуверенная попытка уйти. Но Хоук уже снимал с нее рубашку, обнажая длинные стройные ноги, целуя живот; эти поцелуи и веяние теплого дыхания унесли последние остатки сопротивления.

Он прав, время летит быстро. Прошлое миновало, будущее неясно, нет ничего, кроме настоящего. Неужели так ужасно ее желание получить хоть капельку счастья? Перед Кристой внезапно, словно яркая вспышка, возник образ леди Изы с ее холодной, высокомерной красотой. Станет ли она той единственной, на ком в конце концов женится Хоук, истинно благородной леди, достойной занять место рядом с ним? Возможно, что и так, ведь она очень красива и полна решимости.

Если так и случится, то единственное, чего она жаждет всем сердцем, до боли, — это чтобы Хоук не забыл ее. Чтобы, став очень старым человеком, о чем она молит небеса, он помнил бы все о ней: прикосновения, вкус поцелуев, ее голос и чувства. Пусть память об их близости сделает светлыми его сны навсегда… и ее сны тоже.

Хоук почувствовал момент, когда она сдалась, и победа его заключала в себе сладость и горечь — ведь он победил, не разбираясь в средствах, а этого не должно было случиться… Он стянул с Кристы рубашку через голову и швырнул на пол. Кожа девушки сияла, словно холодный алебастр, но жаркая страсть ее отвечала его собственной. Он уложил ее на спину, накрыв собственным телом. Гладил ее и целовал, и жажда его была тем более сильной, что целых три дня и ночи он провел рядом с ней, не смея утолить свое желание. И теперь он хотел одного: овладеть ею, сделать своей и отдать ей себя.

Потом они уснули и пробудились перед рассветом в объятиях друг у друга, и снова целовались, но уже медленно, чтобы продлить наслаждение. После бурного катарсиса оба погрузились в сон такой глубокий, что даже обычные утренние шумы королевской резиденции не побеспокоили их. Только гуд и грохот вернувшегося к дневным заботам и делам города — стуки и скрипы, окрики и перебранка, резкие приказы, отдаваемые дозорным, и веселая песня менестрелей, ворвавшись к ним через окна, вынудили влюбленных очнуться и с неохотой вернуться к реальности.

Но даже теперь только строжайшее самообладание помогло им встать с постели, не поддавшись искушению, и не прикасаться друг к другу, не обмениваться долгими взглядами. Криста, спотыкаясь чуть не на каждом шагу, вернулась к себе в комнату. И тут, небрежно стукнув в дверь всего один раз и не дожидаясь ответа, к ней вошла девушка, которая прислуживала накануне вечером. Глаза у нее округлились, а щеки стали румянее, чем за секунду до того, но она не сказала ни слова. Поставила принесенный с собой поднос, поспешила сделать реверанс и быстро достала одежду, приготовленную на этот день. Когда Хоук, без рубашки, с подбородком в мыльной пене и бритвой в руке, просунул в дверь голову, чтобы напомнить Кристе о сегодняшней прогулке с королем, девушка сделалась темно-багровой и налила в чашку столько молока, что оно полилось на стол, а потом и на пол. Криста вздохнула и опустилась на колени, помогая служанке, несмотря на ее протесты, вытереть молочную лужу: она-то понимала, как легко Хоук Эссекс может привести человека в полное смущение.

Во всяком случае, сама она никак не могла прийти в себя. Труднее всего было не улыбаться каждую минуту. Криста была безмерно счастлива, беззаботна и совершенно заворожена окружающим, а в особенности этим мужчиной.

Она успела одеться и даже что-то съесть, прежде чем ей пришло в голову, что не мешало бы поинтересоваться затеей короля. То, что о великом Альфреде она вспомнила с таким запозданием, свидетельствовало о ее необычном состоянии. Вскоре за ней зашел Хоук. Он бросил на Кристу быстрый взгляд и улыбнулся мальчишеской улыбкой, от которой у нее замерло сердце.

— Мы бессовестно запоздали, — сказал он, кивнув взволнованной служанке. — К счастью, у Альфреда есть еще одно дело, и я не думаю, что он рассердится.

Хоук вывел Кристу из комнаты, и они спустились вниз, прежде чем она успела собраться с мыслями. В большом зале было пусто, если не считать нескольких слуг. День был ясным, легкий ветерок шевелил ветви деревьев вокруг королевского замка. Хоук подвел Кристу к каменному зданию в некотором отдалении, окруженному красивым садом, который придавал дому вид безмятежный и спокойный, необычный для шумного и суетливого Винчестера. Криста заглянула в распахнутые настежь двойные двери и убедилась, что се предположение верно: перед ней церковь. Они обогнули по тропинке угол здания, и картина внезапно переменилась — на смену полной безмятежности пришло живое деяние. Несколько дюжин монахов сидели за столами, расположенными под прикрытием обтянутых полотном ширм, защищающих от ветра, пыли и грязи. Только так монахи могли пользоваться благословенным солнечным теплом и светом и делать свое дело. А дело это было такое, что Криста тихонько ахнула, сообразив, что монахи переписывают книги. Юные прислужники толпились вокруг, то и дело выполняя приказания принести еще чернил, гусиных перьев, пергамента; другая группа юнцов расположилась в кружок под деревом и обучалась тайнам каллиграфии.

— Альфред верит, что его лучше будут помнить, если он восстановит ученость в этой стране, — тихо проговорил Хоук. — Он утверждает, что мир, принесенный им, продержится без науки недолго, так что в конечном счете наука и есть самое главное. — Он указал на несколько других зданий поблизости от скриптория[16]. — Наша знать борется за право пристроить своих сыновей к королю, хотя он и требует, чтобы они каждый день уделяли определенное время занятиям. Кое-кто считает, что в этом нет смысла, что это не мужское дело, но они не смеют противоречить Альфреду. Даже самый глупый из этих юнцов уходит отсюда с мало-мальски знанием латыни и сведений об окружающем нас мире.

Криста ощутила мгновенный приступ зависти к тем, кто может жить здесь, имея под рукой всевозможные книги и людей, которые могут объяснять их содержание. Поистине это преддверие рая. Она подняла голову и посмотрела в синие глаза Хоука, еще и еще раз напомнив себе о необходимости владеть своими чувствами.

— Смею ли я спросить, дозволено ли женщинам учиться?

— Откуда мне было знать, что ты об этом спросишь? — поддразнил ее Хоук. — Многие считают, что ученые женщины склонны к недовольству и не желают признавать власть отцов и мужей. Может, в этом мнении есть доля справедливости. В тебе, например, я не обнаружил особой уступчивости.

— А может, ты преувеличиваешь значение уступчивости? — возразила Криста и тотчас пожалела о сорвавшихся с языка словах — не принял бы Хоук их за вызов.

— Твою неуступчивость я терпел дольше, чем чью-либо еще, насколько могу припомнить, — тихо произнес тот. — Ты не подумала почему?

У нее не было времени ответить ему, потому что в эту самую минуту из скриптория в сопровождении священника вышел Альфред. Заметив Хоука и Кристу, они подошли к ним.

— А вот и вы, — сказал король. Он, видимо, был в добром настроении, более того — просто искрился весельем, несвойственным его высокому положению. — Дорогая, — обратился он к Кристе, — думается, вы не знакомы с моим добрым другом отцом Эссером, многострадальной душой, взявшейся обучать меня латыни.

Священник улыбнулся и наклонил голову.

— Миледи, приятно познакомиться с вами. Уверяю, задача была не столь обременительной, как заявляет наш король.

— Он мне льстит, — сказал Альфред. — И все потому, что я построил этот скрипторий и еще несколько других по всей стране. Он хочет наводнить книгами весь Уэссекс, а я его добровольный помощник.

— Я наводнил бы книгами весь мир, если бы знал, как это сделать, — заявил священник. — К тому же я слишком поздно приложил свои бедные руки к написанию истории нынешнего правления.

Альфред вздохнул с наигранным сожалением.

— И теперь я должен быть особенно добр к нему — ведь люди узнают обо мне лишь то, что он соблаговолит написать.

— Я бы скорее подумал, что люди будут помнить и кое-что другое, милорд, — сухо проговорил Хоук.

Отец Эссер рассмеялся.

— Прислушайтесь к нему, милорд. Он молод и энергичен, а в делах мирских разбирается куда лучше, чем такой старый кающийся грешник, как я.

— Не прикрывайтесь возрастом, — предостерег Альфред. — Я очень рассчитываю на вас, мой друг. Ведь вы только начали вашу работу.

— Господу нашему это известно, милорд, и я полагаюсь на него, — спокойно произнес священник; он повернулся к Кристе и посмотрел на нее с нескрываемым интересом. — Лорд Хоук говорит, что вы умеете читать.

Альфред, по-видимому, тоже нашел это любопытным, но не огорчительным.

— Как вы научились? — спросил он приветливо. Криста не спешила отвечать в присутствии священника, но понимала, что уклониться от ответа не удастся.

— Когда я была еще совсем маленькой, во владения моего отца в Уэстфолде пришел некий монах. Он попросил позволения поведать тамошним людям о Христе. Мой отец был этим недоволен, считая, что проповедь может принести неприятности, но, с другой стороны, не хотел обижать монаха, опасаясь, что бог его и в самом деле могуществен. И послал монаха ко мне. Брат Малкольм оставался с нами около десяти лет. Он проповедовал Евангелие и преуспел в этом, а меня научил читать. — Девушка помолчала, пытаясь понять, как воспринят ее рассказ, но ни король, ни священник как будто ничуть не были обеспокоены им, и Криста продолжала: — Убедившись, что я достаточно сообразительна, он решил научить меня писать и считать. — Слушателям и это не показалось чем-то потрясающим, и тогда она закончила: — Он научил меня и латыни.

— Латыни? — воскликнул Альфред и теперь уже посмотрел на Кристу как на существо, до сих пор им не виданное. — Вы читаете по-латыни?

— Я счастлива, что оказалась способной на это. Брат Малкольм был очень добрым и терпеливым учителем. Когда он умер, мы все глубоко скорбели о нем.

— И ваши люди восприняли учение Христа? — спросил отец Эсоер.

Криста кивнула.

— Мы все его приняли, а в последующие годы приняли и многие другие. Даже мой отец к концу жизни понял, что нечего страшиться тому, кто надеется попасть в лучший мир.

— Значит, брат Малкольм не зря прожил жизнь, — сказал Альфред. — Видимо, он был человеком необыкновенным, если изыскал возможность наставлять юную девочку. Я всегда верил, что человек здравомыслящий начинает строить на скромном основании и постепенно переходит к вещам, более значительным. Нам бы тоже следовало предложить дочерям некоторых наших лордов несколько простых уроков и посмотреть, склонны ли они пойти дальше.

— Отличная мысль, милорд, — поспешил откликнуться на эти слова Хоук и получил в награду хоть и удивленный, но одобрительный взгляд Кристы. — При условии, если они не станут в результате уклоняться от исполнения своего женского долга.

— Да, это было бы нежелательно, — согласился король. — Мы этим не занимались, но можно попробовать… — Он вдруг умолк, очевидно, обдумывая затронутую тему, потом виновато улыбнулся. — Вы должны простить меня. Я постоянно размышляю о том, как мне справиться с житейскими делами, в которых я погряз. Во всяком случае, дорогая моя, первый список новой книги только что закончен. Она трактует об управлении государством. Я пришел посмотреть на него, а когда приглашал Хоука присоединиться ко мне, он сказал, что и вам, по его мнению, это будет по душе.

Так вот какую прогулку задумал король! Как это необычно и как много говорит о человеке! И как славно, что Хоук вспомнил о ней и взял с собой. Это одно из его многих достоинств. Взволнованная предстоящей возможностью увидеть новую книгу, увидеть одной из первых, она сказала:

— Я просто счастлива, милорд. Пока я не приехала в Хоукфорт, я видела очень мало книг. Теперь мне кажется, что сколько бы я их ни получила, все будет мало.

— Это прекрасная жажда, моя дорогая, — сказал король, любезно предлагая Кристе руку.

Хоук и отец Эссер последовали за ними, в то время как Альфред вел Кристу к скрипторию. Попав туда, Криста тотчас решила, что более удивительного места она и вообразить не могла. Во-первых, запахи. Живительный аромат нового пергамента, резкий запах клея, тонкий, даже изысканный — дорогой кожи, с привкусом морской соли — чернил, особый, металлический — золота, и еще острые запахи смесей, из которых делают краски. Криста на минуту закрыла глаза и вдохнула в себя все это, чтобы запомнить навсегда и потом узнавать повсюду.

Но это было только начало. На высоких деревянных столах лежали открытые книги, одни еще неоконченные, другие уже готовые для чтения. Кристе бросились в глаза краски — сияющая золотом, синяя, красная, зеленая, черная, — соединенные в извилистых линиях букв и в сложных, изящных рисунках, которых на страницах книг было очень много.

Она с восторгом любовалась заглавным А в виде переплетающихся между собой виноградных лоз, на которых было изображено множество птиц, но тут Хоук кашлянул, привлекая ее внимание. Альфред и священник направлялись к столу в дальнем конце комнаты, на котором лежал новый фолиант, охраняемый пожилым монахом.

— Ты просто очаровала Альфреда, — негромко проговорил Хоук. — Впрочем, я и не ожидал от тебя меньшего. Его похвала согрела Кристу, но и взволновала.

— Я ничего не знаю об искусстве очаровывать, милорд. Это не входило в мое воспитание, — искренне призналась она.

— Этому искусству нельзя научить, миледи. Наверное, оно есть плод открытого сердца и нежной души.

Она взглянула на Хоука с нескрываемым изумлением.

— Простите, милорд, но вам ли из всех мужчин называть мою душу нежной? — со смехом возразила она. — Не далее чем вчера я высказала предположение, что вам хорошо бы получить удар веслом по черепу.

Хоук тоже рассмеялся, но в глазах у него промелькнула тень беспокойства.

— Лучше прямо говорить что думаешь, чем награждать притворными улыбками и скрывать за ними подлинные мысли. Именно это присуще всем, кто находится здесь, где собираются власть имущие. Тебе следует помнить об этом.

Его предостережение отрезвило Кристу — у нее самой сложилось ощущение того, о чем сказал сейчас Хоук. Открытое пренебрежение лорда Юделла и его сестры не было забыто. Криста гадала, найдутся ли другие, готовые оскорбить ее своим высокомерием, и при одной мысли об этом внутренне вздрогнула.

Теплая и сильная рука Хоука коснулась ее руки. Они поспешили присоединиться к королю и отцу Эссеру.