"Ночные костры" - читать интересную книгу автора (Кук Линда)

Глава 12

Раймон Фортебрас оставил костер гореть возле мелкого пруда и подсадил жену на спину Шайтану. Боевой конь начал взбрыкивать, когда они подъехали к концу болота, и шарахнулся от дороги в том месте, где она поворачивала на восток — к скалистому утесу, возвышавшемуся над Морстоном и морем. Раймон крепче прижал Алису к груди, зная, как она боится его коня.

Он опустил голову и заглянул в бледное лицо жены. Оно было неподвижно и спокойно в лунном свете. Она даже не пыталась выровняться в седле, когда Шайтан вскидывал свою мощную шею и закусывал удила. Раймон понял причину ее спокойствия: этой ночью Алиса пережила в своем воображении такие страхи, что ее уже не пугала возможность угодить под копыта земного чудовища.

Праздничный костер горел на вершине утеса, освещая языками пламени неровную каменную площадку. Уже перевалило за полночь. Раймон знал: молодые скоро начнут расходиться парами, чтобы начать более древний танец, чем тот, который они отплясывали вокруг огня.

— Куда они пойдут от костра? — прошептал Раймон. — Вернутся в замок?

— Нет. На болото, — ответила Алиса, — но недалеко. Они боятся увидеть мертвецов, которые там бродят.

Через несколько мгновений Раймон слез с коня и увел Шайтана с дороги, попадавшей в световой круг от костра. Он шел медленно, выбирая твердую почву между мелкими лужами и зарослями дикого кустарника. Шайтан повернул свою крупную голову и захрапел, почуяв близость тех немногих бражников, которые уже спустились с утеса. Раймон похлопал его по морде чуть выше ноздрей, и вышколенный боевой конь, присмирев, молча провез Алису мимо дальних шорохов и смеха в малиновых всполохах огня.

Когда они обошли утес широким полукругом и услышали впереди рокот моря, Раймон вновь запрыгнул в седло и обнял Алису. Она оглянулась и посмотрела ему через плечо наверх, на танцующих.

Гонимый морским ветром густой туман обволакивал основание утеса, и казалось, что камни мерцают, медленно поворачиваясь перед огнем, который подсвечивал сзади их неровные глыбы. Тени танцующих двигались все быстрее по мере того, как ускорялся ритм барабанов и свистулек.

Через толстый шерстяной плащ, которым укутал жену, Раймон чувствовал ее частое, прерывистое дыхание. Она тоже заметила иллюзию движения морстонских камней в отблесках пламени.

Раймон снова прижал жену к груди. Это был странный, дикий край, и местные жители вопреки его ожиданиям оказались чужды его нормандской душе. Интересно, сколько древних, первобытных преданий узнала Алиса за те годы, что здесь прожила? И сумела ли мать внушить ей, рожденной под ярким солнцем Пуату, историю своей родины, оградив от веры в морстонские рассказы о летучих мертвецах?

Или морстонцы дали Алисе своих призраков в довесок к преданности? Она разговаривала с местными фермерами и пастухами так же свободно, как на родном французском языке. Легкие заминки и хриплые гортанные модуляции присутствовали в ее речи, даже когда она общалась с Раймоном на его наречии. Она сроднилась с этой землей. Страшные легенды про духов умерших, которые преследуют живых, были для Алисы так же реальны, как для Раймона — слышанные в детстве рассказы про смелых воинов и их ратные подвиги.

Алиса верила, что в этих краях витает тень Харольда де Рансона, что она следит за ней в ночи. Раймон мысленно поклялся увезти жену подальше от этих болот — в тот мир, в котором когда-то жила ее мать и из которого королева Элеанора изгнала Изабеллу Мирбо и ее невинную маленькую дочку.

Раймон направил коня напрямик через ячменное поле, к редким огонькам, тускло светившимся на морстонском мысу. Шайтан топтал своими широкими копытами зеленые всходы, казавшиеся бледными в лунном свете. Алиса была права: никто из гуляющих не вернулся в крепость. Только в покосившихся воротах, которые в эту праздничную ночь были настежь распахнуты, виднелась человеческая фигура.

Когда они подъехали ближе, боковой факел осветил Гарета, который сидел, ссутулясь и привалившись спиной к кривому столбу. Молодой рыцарь проснулся, издал приглушенный возглас и наполовину обнажил свой меч.

— Полегче! — крикнул ему Раймон.

— Кто там?

— Фортебрас.

Гарет быстро встал и поднял свой плащ с сырой земли. На голове у него не было шлема, а волосы растрепались со сна.

— Где Хьюго? — строго спросил Раймон.

Гарет вложил меч в ножны и вытянул шею, разглядывая неподвижный силуэт Алисы, закутанной в темный плащ.

— Гуляет. — Молодой рыцарь весело осклабился. Раймон показал на высокую пивную кружку, стоявшую в воротах.

— Вылей этот эль, или я выпущу тебе мозги за пьяное дежурство. Найди Хьюго и приведи его сюда.

Гарет, шатаясь, попятился назад и опрокинул кружку раньше, чем схватил ее рукой.

— Милорд, я не думаю…

— Не думай. Приведи Хьюго.

Гарет увидел лицо Алисы из-под складок плаща Фортебраса:

— Ваша жена больна? Что случилось? Раймон соскочил с коня.

— Найди Хьюго и приведи его сюда, иначе тебе не придется больше задавать вопросы и отвечать на них до самого Судного дня, Гарет. Приведи мне Хьюго — быстро! — Он поднял руки, чтобы снять Алису с седла. — Миледи, я сейчас отведу вас к Эмме.

Он говорил с ней так ласково, как будто они были в постели.

Гарет вернулся к воротам.

— Милорд, Хьюго сейчас у Эммы. То есть они вместе. В замке.

Раймон опустил Алису на землю и прижал к своей груди. Она уткнулась в тонкую бархатную рубаху — свадебный наряд, который он опять надел в эту праздничную ночь. Ткань отсырела в тумане и прокоптилась на костре, оставшемся догорать на болоте. Алиса вдохнула едкий запах древесины и довольно вздохнула. Муж крепче обнял ее за плечи.

— Тогда стой здесь! — прорычал он. — Мы сами его найдем. — Раймон кивнул в сторону тусклого огонька, светившегося за зданием церкви. — Кто еще остался в поместье?

— Священник, отец Ансельм.

Раймон тихо выругался, и Алиса услышала, как зарокотала его грудная клетка у нее под ухом.

— Ничего не поделаешь, — наконец сказал он. — Иди к дому священника и задержи его там.

— Зачем? Старик спит, милорд.

Следующее ругательство Раймона было четким и сердитым.

— Тогда тебе не составит труда удержать его в доме. Если он проснется, удержи его с помощью… впрочем, мне все равно, как ты это сделаешь.

Алиса вдруг ощутила необыкновенную легкость во всем теле и воспарила над подсвеченным луной лицом мужа и собственным дрожащим телом. Она хотела сказать молодому рыцарю, что факел под окном у отца Ансельма — это верный способ его разбудить. Она хотела…

Но ей уже не надо было ни о чем беспокоиться. Теперь ее заботы стали заботами Раймона, и он уладит их так, как сочтет нужным. Она переложила тяжкий груз своей тайны на его широкие плечи и сделалась свободной, почти невесомой…

С высоты своего полета Алиса взглянула вниз и увидела, как муж поднял ее хрупкое застывшее тело, завернутое в его темный плащ. До нее донесся его слабый далекий крик — он звал Эмму.

Очнувшись, она опять услышала крик. Вокруг нее вопили сотни глоток, гулко вибрируя в стенах морстонской спальни. Потом голоса стали громче и сократились в числе до трех.

Тепло, которое она чувствовала рядом с собой, двигалось и перемещалось. Потом появился свет.

И голос Эммы:

— Боже, какая она бледная, бедняжка… А волосы…

— Тише, женщина! Несите одеяла и горячую воду. Быстро!

Эмма замолчала. Послышался новый голос — грубый и раскатистый:

— Оставь ее, Раймон. Если мы должны успеть до рассвета, то нам надо немедленно приступать к делу.

Раймон прорычал какое-то ругательство, но Алиса не поняла слов. Как-нибудь она спросит у него…

— …и скажи, что я найду и зарублю любого, кто войдет во двор крепости до того, как я разрешу. Уведи этого молодого болвана, Гарета, из дома священника. Скажи ему, пусть закроет ворота и не пускает пьяную братию во двор до тех пор, пока я не отдам такое распоряжение. И чтобы священник не высовывал носа из своей хижины! Иначе я повешу их обоих на воротах…

— Милорд, она очнулась.

Алиса услышала еще одно, короткое и хриплое проклятие. Рядом всхлипывала Эмма.

Алиса открыла глаза. Раймон стоял у двери, его небесно-голубые глаза сияли на темном от грязи и копоти лице. Он повторил то, что уже говорил на болоте, у маленького костра:

— К рассвету не останется никаких следов, которые могли бы связать вас с этим подлецом. Нас никто не увидит. И никто ничего не будет знать, кроме Хьюго.

Хьюго Жербре прочистил горло.

— И Эммы, — добавил он. Раймон нахмурился:

— И пропавшего кузнеца. Если он когда-нибудь заговорит, я разыщу его и отрежу ему язык.

Эмма тихо охнула. Раймон прищурился.

— Эмма, вы пойдете со мной и покажете, где… где это место. А ты, Хьюго, до возвращения Эммы останься с миледи. Ее нельзя оставлять одну.

И тут Алиса поняла: Раймон знал, как легко ей было бы вновь воспарить к холодной луне и уже больше никогда не вернуться на землю.

Алиса села и закутала плечи в теплое одеяло.

— Вы жалеете о том, что ваш господин приехал в эти края… и женился на мне?

Хьюго Жербре повернул свою седую голову от узкой бойницы и удивленно взглянул на нее.

— Вы жена моего молодого господина. И я никогда не говорил про вас ничего дурного.

— И все-таки вы не одобряете этот брак, — устало продолжала Алис.

Он что-то буркнул себе под нос.

— Что будет с Раймоном, если… если выплывет правда о смерти де Рансона? Его обвинят в сокрытии преступления?

— О нет, его не обвинят, а просто пошлют на очередное безнадежное задание в какую-нибудь глухомань. И он не посмеет отказать.

— Кто пошлет? Королевские советники?

— Король и его проклятая семейка. Его мать, старая королева, играет людьми, как пешками, а тех, кто выпадает из игры, тут же забывает. У нее есть целая когорта глупых молодых рыцарей, которыми она помыкает. И еще братец короля, принц Иоанн. Мерзкий молодой хорек — слишком опасный, чтобы его поддерживать, и слишком близкий к трону, чтобы с ним спорить. Когда уладится это дело, миледи, — пробасил Хьюго, — уезжайте вместе с Фортебрасом в Нормандию, на его родину в Базен. Может быть, ему повезет и о вас обоих на время забудут. Это самое большее, на что можно надеяться, когда Плантагенеты выбирают вас себе в помощники.

Он резко вдохнул и опять отвернулся к бойнице.

— Прошу прощения, леди Алиса, но вашей матушке не удалось ускользнуть от рокового внимания королевской особы.

— Да, — прошептала она.

— Впрочем, когда она получила эти земли, у нее не было выбора. К тому же ей надо было думать о вас.

— Вы ее знали? Вы знали мою маму?

Жербре покачал седой головой:

— Нет, но я видел ее однажды в Барфлере, когда старая королева и ее фрейлины отплывали на корабле в Англию после того, как король Генрих отправил ее жить в Солсбери.

— Вы были там?

— Да, я следил за отходом флотилии. Рядом с королевой Элеанорой была молодая женщина с младенцем на руках, очень похожая на вас. Я думаю, это и была ваша матушка — леди Изабелла. Дул сильный ветер, надвигался шторм, и они не хотели ехать. Но король настаивал. Возможно, он надеялся, что корабль пойдет ко дну, положив конец коварным интригам королевы.

— А с кораблем потонул бы и ребенок, и у вашего господина не было бы теперь такой обузы, верно?

— Я этого не говорил, — отмахнулся Хьюго. Алиса опустилась на тюфяк.

— Я лгала не потому, что желала ему зла. Я надеялась, что одна откопаю шкатулку и он никогда не узнает о том, что я совершила.

— Когда-нибудь кто-нибудь нашел бы этот труп, леди Алиса. Здесь, на земле моего господина Раймона.

— Я бы призналась в своем преступлении, чтобы спасти его от королевского суда.

Жербре фыркнул:

— Если вы хотите спасти его, миледи, уезжайте вместе с ним в Базен. Отвезите драгоценности старой королеве в Виндзор, а оттуда отправляйтесь на побережье. Если возникнут какие-то осложнения по поводу де Рансона или этих поместий, вашему мужу понадобится поддержка братьев-рыцарей. Помните об этом, миледи.

— Хорошо, я буду помнить.

Открыв глаза, она увидела у кровати Эмму. Женщина держала в руке кубок с дымящимся бренди.

— Это крепкое вино лорд Раймон прислал нам в фургоне в первый же день своего приезда в Кернстоу, — сказала она. — Выпей его и поговори со мной.

— Он все знает. Он знает, как де Рансон мне угрожал и что мы сделали — ты, я и Ханд, — прошептала Алиса.

— Ты ему во всем призналась, и теперь мы у него в руках. Он захочет…

— Он сказал, что мы не пострадаем…

— Это ты не пострадаешь, Алиса. А меня он считает виновной. Я вижу это по его глазам. Он сердится, Алиса. Что он намерен делать?

— Да, очень сердится, но он сказал…

— Что случилось между вами на болоте, Алиса? У тебя все волосы были в листьях, как будто он волочил тебя по земле, мою бедную овечку.

— Он не сделал мне ничего плохого. Я убежала от него в кусты.

— Он побил тебя, когда нашел? Знаешь, Хьюго рассказал мне, что при дворе есть женщины, которым нравится подобное обращение со стороны мужчин. Одна из них как-то переспала с лордом Фортебрасом. Вообще у него было много любовниц.

— Он не сделал мне ничего плохого.

Алиса заметила мерцающий свет в узкой бойнице на противоположной стене.

— Где Раймон?

— А как ты думаешь, где он может быть? Он не велел тебе смотреть. Ты должна лежать в постели и ждать. Иначе он отрубит мне го…

Медлительная Эмма не смогла ее остановить. Алиса соскочила с кровати, оттолкнула слабые руки старухи и подбежала к тому самому месту, на котором простаивала столько ночей, глядя на амбар. Каждый раз, заступая на свой пост у бойницы, она надеялась, что ничего не увидит: ни теней, ни холодно-голубого могильного света, сочившегося из-под закрытой двери.

Но сейчас там были тени — две согбенные тени с лопатами. Они слаженно и быстро копали землю в ярком желтом свете факелов, и шум их работы перекрывал мерный рокот моря.

— Отойди, Алиса. Он увидит тебя, когда выйдет изамбара.

— Ну и пусть видит.

Алиса хотела позвать его, увести из этого страшного сарая, чтобы он никогда не увидел гниющие останки де Рансона — отвратительное доказательство ее преступления.

Этот человек был выходцем из другого мира. Он приехал сюда — в заброшенный холодный край, полный страшных призраков, — и, несмотря на свое суровое воинское обличье, принес тепло и радость в их супружескую постель. Даже всамых сладких девичьих грезах она не мечтала о такой нежности.

Теперь ее муж был там, в грубом сарае, над тайной могилой. Скоро он раскопает полуистлевшее лицо мертвеца, которое преследовало Алису в страшных снах, и это будет конец их идиллии. Отныне Раймон де Базен должен стать частью прошлого — прошлого, которое она надеялась скрыть от других и забыть.

Одна из теней отбросила лопату и опустилась коленями на землю.

Алиса подбежала к ночному горшку и склонилась над ним, дрожащими руками отведя волосы с потного лица. Но внезапный приступ тошноты прошел, уступив место ноющей боли в сердце.

Когда Раймон Фортебрас вышел из амбара, луна уже спустилась с небосклона. Эмма заняла место Алисы у бойницы и кратко, сдавленным голосом описывала все, что видела. Алиса сидела с прямой спиной на кровати, отвернув лицо к камину, и ждала.

Раймон вернется в эту комнату, неся в руках драгоценности королевы, а вскоре после этого уедет в Виндзор. Ему уже не понадобится ее помощь, чтобы выполнить волю королевы.

Ее муж сказал, что не отдаст ее на суд короля. И она ему верила. Он оставит ее здесь, в Кернстоу или в монастыре Святой Урсулы, а сам уедет на восток. Раймон Фортебрас, сын знатного лорда из Базена, не приведет к виндзорскому двору жену-обманщицу, жену-убийцу, одержимую ночными кошмарами.

У них было всего четыре дня супружества. Один прошел в страхе, три остальных — в страсти. И вот настала ночь ужасного разоблачения. Увидев гниющий труп человека, которого Алиса убила, Раймон уже не сможет смотреть на нее такими же глазами, как раньше.

Алиса привалилась спиной к стене и закрыла глаза. Пришел конец ее ожиданию. Она завершила то, что не успела сделать при жизни ее мать.

Она обещала Хьюго, что Раймон уедет домой, в Базенскую крепость его отца — туда, где он будет в безопасности. Что ж, ей не составит труда уговорить его это сделать.

Раймон пришел к ней через час. Его шаги были такими медленными, что Алиса не сразу их узнала. Судя по походке, он не спешил вернуться к своей жене. И это понятно. Ведь он видел, видел…

Он открыл дверь и шагнул в освещенную каминным огнем спальню. На нем была тонкая льняная рубаха, которую она видела впервые. Судя по чистым рукавам и непотной ткани, он надел ее после того, как…

Алиса быстро зажмурилась, гоня прочь страшное видение, потом опять посмотрела на мужа. Судя по его чистому бритому лицу и темным от воды волосам, он мылся в тот час, что она его ждала. Интересно, где — в том ручье, что течет под крепостными стенами?

На его руках не было и следа грязи. Боль в груди Алисы начала стихать. Только сейчас она поняла, как сильно боялась, что он придет к ней с частицами могилы де Рансона на руках.

Под мышкой он держал шкатулку, завернутую в чистую тряпку. Алиса узнала этот лоскут — обрывок шерстяной мантильи Уильяма Морстонского, которую в прошлом году отдали кухаркам.

Раймон смотрел на нее как-то странно. В его глазах не было отвращения, которого она больше всего боялась. В них была нежность. И жалость.

Он перевел взгляд с жены на старую служанку, стоявшую в тени у двери.

— Оставьте нас, Эмма, — попросил он.

Эмма открыла рот, чтобы возразить, потом резко сомкнула челюсти. Взглянув на Алису, она слегка покачала головой и вышла из комнаты. Раймон закрыл за ней дверь.

— Алиса, — мягко сказал он, — я хотел бы, чтобы вы взглянули на драгоценности.

Она уставилась на тряпку, которой была обернута шкатулка, и судорожно сглотнула.

— Вы нашли их, — проговорила она.

— Я нашел шкатулку. — Он начал разворачивать лоскут. — Теперь она чистая. Но вам не обязательно до нее дотрагиваться. Я хочу, чтобы вы взглянули на ее содержимое.

Узкие серебряные ободки потемнели, а когда-то душистое кедровое дерево потеряло свой цвет от долгого пребывания под землей. Серебряный замочек сломался, остался лишь яркий обломок белого металла.

Раймон поставил шкатулку на пол к ногам жены и открыл крышку.

Алиса узнала три золотых браслета и брошь королевы в виде дракона с рубиновыми глазами. Узнала она и длинную толстую серебряную цепь, которая стала такой же черной, как гнутые ободки шкатулки. В центр каждого звена было вставлено по маленькой жемчужинке. Под пыльными предметами, лежавшими сверху, покоились десять золотых монет и два маленьких серебряных колечка.

— Здесь все так, как вы помните?

— Да. Вот только пыль… — Она осеклась, запретив себе думать о возможном источнике этой пыли. — Раньше предметы были чище. Но, кажется, ничего не повредилось.

Он внимательно смотрел на жену, как будто ждал, что она скажет что-то еще. Алиса вновь заговорила:

— Я не вижу никаких повреждений, Раймон. Королева Элеанора будет довольна, когда мы… когда вы привезете ее сокровища в Виндзор.

Он присел на корточки и поднял к ее лицу открытый взгляд своих голубых глаз.

— Здесь нет никаких сокровищ, Алиса. И вы, конечно, это знаете.

— Что вы хотите сказать?

— Вы знаете, что это не сокровища. Она подняла глаза:

— Я вас не понимаю. Вот же они, перед вами! Я попрошу Эмму, чтобы она почистила все предметы перед тем, как вы повезете их королеве.

Раймон глубоко вздохнул.

— Алиса, здесь нет ничего такого, что могло бы вызвать интерес королевы Элеаноры. Она сказала мне, что в шкатулке, которую ваша матушка забрала из Солсбери, было достаточно золота и драгоценностей, чтобы выкупить короля Ричарда. — Он отпустил крышку. — Этого же вряд ли хватит на выкуп обычного рыцаря в доспехах, Алиса.

Он ошибается. Тут сокровища, и какие! Здесь лежит столько богатства, сколько не снилось Алисе и ее покойным родителям.

— Здесь… здесь все, что было. Я видела эти вещи раньше, когда была маленькой, и помню каждый предмет. Когда мне было четыре года, мама разрешала мне трогать их — перед тем как мы спрятали шкатулку в этой спальне, под плитой нового камина. Браслеты, кольца…

И тут она поняла, о чем он спрашивает.

— Вы думаете, я взяла что-то из шкатулки? Что я обокрала королеву?

Он смотрел на нее не мигая.

— Я этого не говорю. Я говорю, что это не сокровища — на взгляд королевы Элеаноры. Сейчас даже правительница самой бедной страны каждый день надевает не меньше украшений. Да у моей матери в Истертайде больше драгоценностей. В шкатулке не могло быть так мало вещей, Алиса. Я ни за что не поверю, что ваша мать потратила последние годы своей жизни, пряча эти мелочи.

— Но она действительно…

— Алиса, королева Элеанора, посылая меня сюда, сказала, что с помощью этой шкатулки можно ускорить освобождение короля Ричарда. Но то, что я здесь вижу, не имеет большой цены.

Алиса встала и подошла к узкой бойнице.

— Это все, что было. В четыре года я видела, как мама кладет шкатулку в тайник. Все осталось на своих местах, когда я забрала шкатулку… и положила в сухой колодец. Вы мне не верите…

Под бойницей Хьюго Жербре, голый по пояс и грязный, вышел из амбара и, отбросив в сторону факел, запер дверь.

— Я вам верю, — сказал Раймон у нее за спиной. Алиса видела, как Хьюго прошагал к воротам и поднял массивный засов. Он и Раймон быстро сделали всю работу. Когда морстонцы начнут возвращаться с праздничного ночного костра, они не увидят ничего необычного. Им никогда не узнать, почему их господин на время закрывал от них ворота.

— Вы оставили его там? Раймон не ответил.

Алиса обернулась и наткнулась на тот же странный взгляд. Несколько минут назад она думала, что это жалость. Теперь же…

Он встал, подошел к супруге и положил руки ей на плечи — так осторожно, словно боялся, что недостаточно чисто отмылся после грязной ночной работы.

— Это неосвященная могила, — проговорила она, — ему там не будет покоя.

Он сделал глубокий вдох и крепче сжал плечи Алисы, как будто хотел удержать ее на ногах.

— Знаешь, его там нет.

— Вы забрали… вы перенесли его тело?

— Там нет никакого тела. И костей тоже. Ничего.

— Как же так? Он должен быть…

— Нет, Алиса. Де Рансона там не оказалось.

Раймон строго следил за тем, чтобы Алиса не оставалась одна. Сначала он позвал Эмму, велел ей найти платье и халат для своей госпожи. Эмма стянула с Алисы зеленое тряпье, оставив на ней лишь рваную свадебную сорочку, и промыла царапины на руках и ногах хозяйки.

Алиса надела голубое платье Эммы и закуталась в свою выцветшую розовую мантилью. Де Базен подбросил последнюю стопку дров в очаг и придвинул скамью к огню. Когда его жена села у теплого камина, Раймон поманил Эмму к узкой бойнице, сквозь которую сочился тусклый рассвет, и открыл шкатулку.

После тихих переговоров Эмма, бледная и возмущенная, вернулась к своей госпоже.

— Алиса, скажи ему, что я ничего не брала… Раймон резко взмахнул рукой, заставив ее молчать.

— Я не обвиняю вас в воровстве, женщина. Прекратите рыдать и ответьте на мой вопрос. Когда вы уезжали из Солсбери с матерью Алисы, леди Изабеллой, вы видели, что она увозила в шкатулке?

У Эммы задрожал подбородок. Алиса медленно расправила плечи.

— Скажи ему, Эмма. Он должен знать. Старуха кивнула:

— Да, видела.

— Там было что-то еще? Вы… мать Алисы или ее отчим — кто-нибудь брал вещи из этой шкатулки, чтобы спрятать их в другом месте?

Эмма покачала головой.

Раймон поставил шкатулку ей на колени.

— Просмотрите эти вещи и скажите, не пропало ли отсюда что-нибудь… пусть даже какая-то мелочь.

— Пожалуйста, Эмма, расскажи нам все, что помнишь, — попросила Алиса.

— Я ничего не брала. Неужели я стала бы обманывать королеву Элеанору и твою милую матушку, упокой Господь ее душу…

Алиса положила руку на плечо старой няне.

— Лорд Раймон не говорит, что ты что-то украла, — сказала она, взглядом призывая мужа молчать. — Он хочет узнать, что это за вещи.

— Ну, — начала старуха, — монеты все на месте. Их десять, как и было. И браслеты, подарок одного поклонника. По ее словам, это был великан норманн, прямо медведь. Она в то время еще не была замужем.

— Вы говорите о королеве Элеаноре?

— Да, — ответила Эмма и, наклонив шкатулку, смахнула с нее пыль. — Видите, как потемнело серебро? Вот это кольцо с голубым камнем она никогда не носила. А эта цепочка с жемчужинками — подарок ее дяди, князя Антиохийского. Она будет недовольна, увидев такое черное серебро и грязные кольца…

— Но вы не замечаете пропажи?

— Нет, милорд. Насколько я помню, все на месте. Лорд Раймон, вы правда не нашли… ничего, кроме этой шкатулки?

Де Базен забрал у нее шкатулку.

— Хьюго ждет вас на кухне.

— Там нет трупа, милорд? Как же так? Он был…

— Замолчите, Эмма. Хьюго вам все расскажет. — В его глазах не было гнева, а в голосе — обвиняющих интонаций. — Эмма, вам больше незачем здесь оставаться. Завтра Хьюго отвезет вас в Кернстоу.

— Но я не могу вот так просто…

— Будьте готовы! — отрезал он и обернулся к Алисе. — Миледи, уже рассвело. Нам пора возвращаться.

Она посмотрела в пол из неструганых досок.

— Милорд, я могу остаться здесь. Меня это вполне устраивает.

— А меня нет. Мы уедем прямо сейчас, Алиса, и пресечем всевозможные слухи.

Он протянул жене руку, властно глядя на нее голубыми глазами.

— Ваши воины… и жители Кернстоу… они знают, что я сбежала.

— Они будут знать то, что я им скажу, — заявил Раймон, — Идем же, Алиса. Нам лучше выехать пораньше.

Эмма протиснулась между ними и схватила Алису за руки, издав тихий негодующий возглас.

— Пусть она останется, милорд, и дождется, когда у нее заживут царапины на лице и руках. Если она вернется сейчас, люди подумают…

— Молчите! — перебил он. — Люди будут думать то, что я посчитаю нужным. А я скажу им, что леди Алиса удрала от меня в Морстон с мыслью позабавиться. Я поехал ее искать и… — Раймон посмотрел на шкатулку, которую держал в руках, — и обнаружил, что это всего лишь шутка. Праздничная шутка на Иванов день.