"Всего одна неделя" - читать интересную книгу автора (Ховард Линда)Глава 9Проснулась я среди ночи. Было очень холодно и страшно. Холоду удивляться не приходилось, так как Уайатт повернул регулятор кондиционера наделение «мороз». Видимо, мне снился какой-то сон, потому что проснулась я от звука выстрела и не сразу поняла, где нахожусь. Наверное, я что-то пробормотала или вздрогнула от испуга. Уайатт тут же сел в постели и абсолютно бодрым голосом спросил: – Что с тобой? Вопрос вернул меня к действительности. Я попыталась что-нибудь рассмотреть в темноте, но на фоне более светлого прямоугольника окна сумела различить лишь контуры сильного тела. Протянув руку, дотронулась до него и сразу почувствовала тепло обнаженного живота – как раз над прикрывающей бедра простыней. Прикосновение было неосознанным, импульсивным и отражало инстинктивную потребность в контакте. – Холодно, – пробормотала я, и Уайатт тут же снова лег, прижал меня к себе и натянул одеяло. Я удобно устроилась, положив голову ему на плечо, а руку на грудь. Тепло и сила успокаивали, а столь реальное присутствие сильного мужчины внушало уверенность. Я вовсе не собиралась спать с Бладсуортом – вы понимаете, о чем речь, – потому что все еще отчаянно пыталась соблюсти принципы. Однако случилось так, что сон сморил меня прямо посреди жаркого спора, а Уайатт явно воспользовался моим бессознательным состоянием. Подозреваю, что тактический ход был тщательно рассчитан: изнурить меня сексом до такой степени, что глаза закрылись сами собой. Но сейчас, в ночной тьме, было безумно приятно лежать в обгятиях этого человека и чувствовать тепло и заботу. Это было то, что я отчаянно хотела получить от него раньше. И сейчас степень собственного счастья почти пугала. – Что тебе снилось? – спросил Уайатт, легко и ласково меня обнимая. Глубокий голос уютно охрип от сна, а удивительная близость согревала подобно самому теплому и мягкому одеялу. – Не знаю. Ничего не помню. Почему-то проснулась и никак не могла понять, где нахожусь. Да еще этот холод... Я что-то сказала? – Нет, просто издала забавный звук, как будто испугалась. – Мне показалось, что раздался громкий хлопок, но это могло и присниться. – Я ничего не слышал. А что за хлопок? – Похоже на выстрел. – Нет, здесь ничего подобного не происходило. – Уайатт говорил абсолютно уверенно. Я решила, что, как полицейский, он должен разбираться в таких делах. – Ну, тогда, наверное, мне снился сон об убийстве. Не могу ничего вспомнить. – Я зевнула и постаралась прижаться еще ближе. В этот момент и мелькнула искра воспоминания. Да, сон действительно снился, но убивали в нем не Николь, а меня. Но ведь до того, как полиция обнаружила тело Николь, я и не сомневалась, что стреляли именно в меня. Так что целых десять минут, до приезда копов, я умирала от ужаса. – Подожди, кое-что вспоминается. Мне приснилось, что в меня стреляют, ведь поначалу это так и выглядело. Наверное, подсознание продолжает работать. Объятие стало крепче. – А что ты сделала после выстрела? – Не поднимаясь, на корточках добралась до служебного входа, а потом заперла дверь и набрала номер 911. – Молодец. Именно так и надо было действовать. – Я испугалась до смерти, но изо всех сил пыталась держать себя в руках. – Это только говорит о твоем здравомыслии. – А также и о том, что Николь застрелила не я, так как я не выходила под дождь, чтобы выяснить обстановку, и осталась совершенно сухой. И все же я попросила копов провести тест на следы пороха, потому что очень устала и не хотела, чтобы меня отвезли в департамент и начали допрашивать. Правда, мои усилия оказались напрасными: благодаря тебе я все-таки оказалась там. Это обстоятельство здорово меня расстраивало. – Да, о тесте «на пудру» я слышал, – сухо заметил Уайатт. Похоже, ему казалось, что я разыгрывала роль тупой блондинки, чтобы отвести подозрения полицейских. Хотя понятия не имею, с чего он так решил. Я продолжала рассуждать: – Не понимаю, с какой стати этот сон приснился мне именно сегодня. Почему не в первую ночь? Это было бы естественнее. – Ты очень устала. Что-то, наверное, снилось и тогда, но сны просто не запомнились. – А вторая ночь? И о ней ничего не помню. – То же самое. Долго ехала, а до этого еще и не выспалась. Усталость взяла свое. От неубедительности объяснения я даже фыркнула. – Ты что же думаешь, сегодня я не устала? – То совсем иная усталость, – пояснил Уайатт внезапно потеплевшим голосом. – Тогда был стресс. Сегодня удовольствие. Что верно, то верно. Даже споры с ним доставляли своеобразное наслаждение, поскольку были мне интересны. Немного тревожило то обстоятельство, что все битвы выигрывал противник, но сам процесс борьбы вдохновлял. Наверное, мотыльки тоже счастливы, когда летят прямо в огонь. Если бы Уайатт снова меня обжег, то просто не знаю, что бы я делала. Ведь он почти покорил и приручил меня, в результате чего я оказалась с ним в постели. В отместку за страдания я постаралась ущипнуть Уайатта как можно больнее. Он подпрыгнул. – Ой! За что? – За то, что затащил в постель даже без ухаживания, – с негодованием провозгласила я. – Заставляешь чувствовать себя слишком простой и доступной. – Милая, в тебе нет ничего простого и доступного. Уж поверь мне. – Голос звучал серьезно. – Нет, именно так и ведут себя доступные женщины. – Мне почти удалось заплакать. Что ж, если не дано выигрывать сражения, так стоит хоть немного помучить противника. – Ты что, плачешь? – В вопросе послышалась искренняя тревога. – Нет. – Ответ соответствовал правде. Но разве я виновата в том, что на коротком слове голос слегка дрогнул? На лицо легла теплая рука. – Нет, не плачешь. – Я же сказала, что не плачу. Черт возьми, неужели он ничего не принимает на веру? Как же тогда можно от него что-нибудь скрыть? – Да, но ты заставила меня ощутить вину. Неужели не понятно, что если тебе чего-то действительно не хотелось, то надо было всего лишь твердо сказать «нет»? – Но ты же все портишь шеей. Ты должен оставить мою шею в покое. И еще насчет секса. Я считаю, что пересекать черту слишком рано. Сначала надо выяснить, могут ли между нами завязаться серьезные отношения. – Завязаться? – удивленно переспросил Уайатт. – А мне почему-то кажется, что все уже и так давным-давно завязалось. – Не совсем. Пока мы всего лишь на старте. У нас даже не было свиданий. Я имею в виду сейчас. Два года назад не в счет. – Но сегодня мы вместе обедали. – Это тоже не считается. Сначала ты применил физическую силу, а потом удерживал меня угрозами. Уайатт пожал плечами: – Неужели если бы ты не хотела есть и не решила, что за обед заплачу я, что-нибудь могло помешать тебе закричать во все горло и начать звать на помощь? Да, он прав. Конечно, с ним я чувствовала себя на удивление спокойно и в полной безопасности – от всего и всех, кроме самого Уайатта Бладсуорта. – В таком случае предлагаю заключить сделку. Я готова принять ухаживания – так, как будто все начинается заново. Ведь ты этого хочешь, не так ли? Тебе нужен еще один шанс? Но этот шанс подразумевает отсутствие секса, так как секс путает все карты. – Ничего подобного! – Ну хорошо, уточним: секс путает мои карты. Ведь вполне возможно, что когда ты ближе узнаешь меня, а я тебя, то окажется, что мы вовсе не нравимся и не подходим друг другу. Или, например, ты решишь, что я не настолько симпатична тебе, как ты мне: ведь я же говорю, что секс путает все карты и только нагоняет туману. Возможно, занятия сексом не оказывают эмоционального воздействия на мужчин. А для женщин это крайне важно. Если согласишься отступить в отношениях на шаг назад и принять простые условия, то избавишь меня от нешуточной сердечной боли. – Ты просишь закрыть дверь конюшни уже после того, как конь убежал. – Ну так поймай его, стреножь и верни обратно в штаны – пардон, в конюшню. – Это твоя позиция. Извини, но, по-моему, она идет вразрез с основным человеческим инстинктом. Я не могу не ласкать тебя при каждом удобном случае, потому что только так мужчина доказывает самому себе и всему миру реальность обладания своей женщиной. По его тону я поняла, что Уайатт начал заводиться. Если включить свет, то удастся увидеть выражение его лица. Но ведь верно и другое: он тоже увидит выражение моего лица. Так что лучше все оставить как есть. – Если бы наши отношения зашли достаточно далеко, то я бы непременно с тобой согласилась. – А разве это не так? Действительно, мы оба голые и лежим в одной постели. Но что из этого? – Конечно, нет. По-моему, можно говорить о физическом влечении, однако при этом мы совсем друг друга не знаем. Какой, например, мой любимый цвет? – Черт возьми, я был женат целых три года и понятия не имел о любимом цвете жены. Мужчины не думают о таких вещах. – Чтобы на что-то обратить внимание, вовсе не обязательно об этом думать. – Разумеется, я не пропустила мимо ушей реплику насчет брака продолжительностью в три года. Факт не новый – миссис Бладсуорт говорила об этом еще до того, как познакомила нас. И все же думать о женитьбе Уайатта мне было так же неприятно, как и о собственном неудачном замужестве. Возможно, я просто-напросто ревновала. – Розовый, – произнес Уайатт. – Близко, но не в «десятку». Розовый идет вторым. – О Господи! Неужели у тебя не один любимый цвет? – Первый – чирок. – Чирок? Это что, такой цвет? Всю жизнь думал, что это утка. – Может быть, название как раз и происходит от утки. Не знаю. Но суть в том, что если бы мы провели вместе какое-то время и узнали друг друга ближе, ты бы обязательно заметил, что у меня много вещей именно этого цвета, и догадался бы, что он нравится мне больше всех других. А сейчас ты не мог догадаться, потому что мы еще совсем не были вместе. – Вывод напрашивается сам собой. Надо проводить вместе больше времени. – Согласна. Но без секса. – Чувствую себя так, словно бьюсь головой о кирпичную стену, – пожаловался Уайатт, обращаясь к потолку. – Знакомое ощущение. – Я начала выходить из себя. – Пойми, я боюсь вновь оказаться с разбитым сердцем, и именно поэтому не хочу допускать тебя ближе. Мне страшно влюбиться – а вдруг ты снова уйдешь и бросишь меня? Знаешь, я должна быть уверена в том, что, полюбив, не останусь одна, а смогу пройти рядом с любимым долгий путь. Разве секс способен дать такую уверенность? Это для женщины он значит многое, а для мужчины – пустяк, легкое развлечение. Секс – химическая реакция. Она создает в мозгу женщины короткое замыкание, опьяняет настолько, что несчастная уже не способна увидеть, что спит с предателем. И понимает это слишком поздно. Молчание длилось долго. Первым заговорил Уайатт: – А что, если я уже люблю тебя и с помощью секса хочу это доказать? Что, если я таким образом просто пытаюсь стать ближе тебе? – Если бы ты сказал «страстно влюблен», «влюблен по уши», то, возможно, я бы и поверила. Но любить? Мы едва знакомы, так разве ты можешь всерьез меня любить? Между нами не любовь, а простое вожделение. Похоть. И случится ти когда-нибудь любовь – большой вопрос. Снова молчание. Наконец я услышала: – Думаю, что понимаю тебя. Согласиться не могу, но понимаю. Но ясно ли тебе, что я имел в виду, сказав, что секс – это способ проявить свои чувства? – Да, – не очень уверенно заявила я. К чему он клонит? – И тоже не могу согласиться. – В таком случае ситуация тупиковая. Выхода нет. Ты не хочешь заниматься сексом, а я хочу. Что ж, придется заключить соглашение: всякий раз, когда я начну к тебе приставать, достаточно будет тебе произнести «нет», и я остановлюсь, как бы далеко ни зашел. Даже если пискнешь свое «нет» откуда-нибудь из-под меня, обещаю тут же взять себя в руки. – Это нечестно! – закричата я. – Сам знаешь, как трудно тебе отказать. – Так что же, позволь узнать, можешь предложить ты? – Ты не должен прикасаться к моей шее. – Ну, в таком случае обмотай шею толстым-претолстым шарфом и никогда в жизни его не снимай. – С этими словами хитрец ловким движением подтянул меня, так что моя голова оказалась чуть выше его, и, прежде чем я смогла возмутиться, спрятал лицо в изгибе шеи и плеч и принялся легонько покусывать. Мгновение – и острое наслаждение пронзило меня молнией. Какое уж тут сопротивление... Такой вот он обманщик. – Домой полетим на самолете, – распорядился Бладсуорт, когда мы, позавтракав, начали собирать вещи. – Но пикап... – Ничего страшного, вернем его в местное отделение фирмы. Моя машина ждет в нашем городе, в аэропорту. Я отвезу тебя в клуб, и ты заберешь свою. Наконец-то мне удастся снова увидеть любимый белый «мерседес»! Замечательный план. Правда, я не слишком склонна летать на самолетах. Время от времени все-таки приходится это делать, но за рулем как-то привычнее, спокойнее и надежнее. – Не люблю летать, – произнесла я. Уайатт выпрямился и внимательно посмотрел мне в глаза. – Только не говори, что боишься. – Нет, не боюсь, то есть не настолько боюсь, чтобы хватать ртом воздух и все такое прочее. Просто не могу назвать самолет любимым видом транспорта. Наша команда однажды летела на какой-то чемпионат, и самолет попал в воздушную яму. И падали мы так долго, что, казалось, пилоту ни за что не удастся выровнять самолет. С тех пор я не слишком уютно чувствую себя в небе. Уайатт с минуту молча смотрел на меня, словно раздумывая, а потом кивнул: – Хорошо, поедем на пикапе. Только сначала все равно придется заехать в аэропорт и вернуть машину, которую взял я. Черт подери! Такого я не ожидала – думала, что на самолет меня поволокут силой. За последние дни я так старательно обвешала лапшой уши лейтенанта Бладсуорта, что он имел полное право не верить вообще ни одному моему слову. Однако этот человек, похоже, успел создать собственный детектор лжи Блэр – наподобие того, каким обладала мама, – и понял, что если я и слукавила, то только в сторону преуменьшения, не раскрыв истинного уровня испытываемого дискомфорта. На самом же деле степень преуменьшения была не так уж и велика: панике я действительно стараюсь не поддаваться. В итоге мне пришлось ехать следом за Уайаттом в аэропорт, где он сдал взятую напрокат машину. Потом, сидя за рулем, я терпеливо ждала, пока он устроит свои вещи в пикапе рядом с моими. Новый сюрприз: лейтенант Бладсуорт скромно уселся на пассажирское сиденье и аккуратно пристегнулся, даже не претендуя на лидирующую позицию за рулем. Только совершенно уверенный в собственной состоятельности мужчина мог позволить женщине вести пикап... если, конечно, хитрец не пытался умаслить меня столь изощренным способом. Как бы там ни было, а уловка сработала: во время долгого возвращения домой я чувствовала себя почти умиротворенной. Когда мы добрались до аэропорта нашего города, уже наступал вечер. Здесь нам предстояло сдать пикап и забрать «форд» Уайатта. Мы переложили вещи и отправились за моим «мерседесом». К несчастью, почти вся территория до сих пор оставалась окруженной желтой полицейской лентой. У меня забрали половину автостоянки для посетителей, все здание и всю стоянку для автомобилей персонала. Бладсуорт остановился рядом с отгороженным участком. – Когда мы сможем снова начать работу? – поинтересовалась я, отдавая ему ключи от «мерседеса». – Постараюсь к завтрашнему дню завершить все работы на месте. Тогда сможешь открыться во вторник. Но учти – я ничего не обещаю. Оставшись возле машины, я наблюдала, как Уайатт скрылся на служебной стоянке. Через несколько минут он появился вместе с моим белым кораблем, объехал свою машину и остановился рядом с ней, ближе к улице. Не выключая двигателя, вышел, вынул мою сумку из багажника «форда» и переложил на заднее сиденье «мерседеса». Потом немного отступил, чтобы оказаться рядом, когда я буду садиться за руль. На мою руку легла большая теплая ладонь. – Сегодня ночью мне придется поработать, надо разобраться с накопившимися бумажками. Поедешь к родителям? В последние два дня меня настолько захватили мысли об этом человеке и об отношениях с ним, что я даже перестала беспокоиться об опасности своего существования в качестве единственного свидетеля убийства Николь. – Не хочу показаться уж совсем глупой, но неужели этот парень – убийца – действительно может попытаться убрать свидетеля, то есть меня? – К сожалению, полностью исключить такую возможность нельзя, – мрачно проговорил Бладсуорт. – Вероятность невелика, но все же существует. Честно говоря, было бы гораздо спокойнее, если бы ты или отправилась к родителям, или поехала ко мне домой. – Поеду к родителям, – решила я. Раз он беспокоится, значит, для этого есть веские основания и лучше проявить осторожность. – Но домой мне все равно придется заехать: надо взять одежду, оплатить счета и уладить еще кое-какие мелочи. – Тогда я поеду с тобой. Возьмешь все необходимое, а канцелярскими делами займешься у родителей. А еще лучше, если ты скажешь, что тебе может понадобиться, а я сам все соберу и привезу. Ничего себе! Он считает, что имеет право копаться в ящике с моим нижним бельем? Эта мысль лишила меня душевного равновесия. Дело в том, что Уайатт не только видел мое белье, но и собственными руками его снимал. Должна признаться, я всегда любила симпатичные предметы дамского туалета, так что причин краснеть за содержимое бельевого ящика у меня нет. – Дай блокнот и ручку, – попросила я и, когда Уайатт достал из кармана сложенный пополам маленький прямоугольник, составила подробный список необходимой одежды, а также пояснила, где именно лежат требующие срочной оплаты счета. К счастью, и косметика, и туалетные принадлежности были уже со мной, так что на этот счет мой посыльный мог не беспокоиться. Я протянула Уайатту ключ от дома и заметила, как странно он взглянул на него. – Что? – забеспокоилась я. – Неужели с ключом что-нибудь не так? – Нет, все в полном порядке, – ответил он и склонил голову. Поцелуй оказался нежным и теплым. Неожиданно для себя самой я приподнялась на цыпочки, крепко, обеими руками, обняла Уайатта за шею и ответила на поцелуй с искренним воодушевлением. Уайатт поднял голову и облизал губы, словно пытаясь полнее ощутить вкус поцелуя. Расставаться так не хотелось, что я едва сдержалась, чтобы не попросить Уайатта взять меня с собой – ко мне домой. Однако в последний момент здравый смысл все-таки возобладал. Уайатт отступил, чтобы пропустить меня в машину. – Да, сейчас объясню, как найти дом родителей, – спохватилась я. – Не волнуйся, мне прекрасно известно, где они живут. – Откуда? Ну конечно, ты же коп! Проверил все, что можно. – Да, еще в пятницу, когда нигде не мог тебя найти. Я окинула его тем взглядом, который Шона называла «стеклянный глаз». Так смотрела на нас мама, когда точно знала, что дочки провинились, и пыталась добиться от них признания. – Мне кажется, ты слишком активно используешь преимущества статуса полицейского начальника. Дальше так продолжаться не может. – А по-моему, только так и можно чего-то добиться. – Уайатт улыбнулся и направился к своей машине. – Подожди! Ты сейчас поедешь ко мне домой за вещами или сначала отправишься на работу, а ко мне заедешь позже? – Сначала привезу твои вещи. Понятия не имею, сколько мне придется торчать на работе. – Хорошо. Увидимся. – Я бросила сумку на пассажирское сиденье, однако немного не рассчитала. Сумка ударилась о консоль и приземлилась на водительское сиденье. Я нагнулась, подняла ее и бросила на нужное место. В этот момент по улице гулким эхом прокатился резкий звук. Я испуганно отскочила от машины и в ту же секунду ощутила острую боль в левой руке. В следующее мгновение тяжелая бетонная плита сбила меня с ног и повалила на тротуар. |
||
|