"Пурпурные кружева" - читать интересную книгу автора (Ли Линда Фрэнсис)

Глава 11

Морган проснулся поздно. Он чувствовал себя совершенно разбитым, и душа его была в смятении. Почти всю ночь он проворочался, безуспешно пытаясь заснуть. Его мозг безостановочно работал, а кровь бурлила от ярости. И все-таки он не мог поверить тому, что услышал от Мери Готорн.

Обнаженная Лили позировала богатому мужчине. Почему она сделала это?

Чтобы получить деньги этого человека? Или потому, что любила его?

Оба ответа не устраивали Моргана. Ему было отвратительно предположение, что Лили могла продавать свое тело! Но мысль о том, что она любила другого мужчину и позировала ему, чтобы таким образом выразить свои чувства, заставила его содрогнуться от негодования.

А теперь еще и Крэндал! Наконец случилось то, ради чего, собственно, Морган и проник в Блэкмор-Хаус, – в доме появился человек, которого он так хотел увидеть! Теперь он мог вплотную заняться своим расследованием. Казалось бы, этот факт должен был принести ему хоть некоторое удовлетворение. Однако ничего, кроме бешенства, при виде Крэндала Морган вчера не почувствовал. Его захлестнули гнев и ярость оттого, что он оказался таким глупцом и позволял себе надеяться – надеяться на то, что Лили Блэкмор невинна. Удивительно – он уже почти готов был поверить в это! Должно быть, эта женщина околдовала его, опутала своими невидимыми сетями, непостижимым образом заставив сомневаться в том, что ему было о ней известно.

Морган невесело усмехнулся от сознания собственной глупости.

Отбросив простыню, он встал с узкой кровати и прошелся по комнате. Его великолепные мышцы заиграли, придя в движение. Он быстро умылся и побрился, затем облачился в рабочую одежду и направился к дому. Несмотря на то что день уже клонился к полудню, Морган был уверен, что Лили еще не поднялась. «Вот и хорошо!» – подумал он. Меньше всего ему хотелось сейчас увидеть Лили Блэкмор. Ему предстояло переделать множество дел, и ни одно из них не имело отношения к Блэкмор-Хаусу. Но не потому, что ремонт семейного гнезда Лили завершен – до этого еще далеко, – а потому, что отныне проблемы этого дома его не интересуют. Пришло время вплотную заняться Крэндалом. Через каких-то несколько дней он покончит с этим мерзавцем, а значит, выполнит то, к чему стремился долгие годы.

Однако именно Лили оказалась первой, кого увидел Морган, едва переступив порог кухни.

От удивления он застыл у входа, забыв убрать руку с дверной ручки, завороженный хрупкой красотой девушки. Его исступленная ярость, как бывало уже не раз, оказалась мгновенно побеждена не менее сильным чувством, которое, в свою очередь, неизменно порождало в его сердце смятение. И даже сейчас он был не в состоянии побороть это чувство.

«О, Лили, как ты могла совершить такое?» – промелькнула непрошеная мысль, прежде чем Морган, погруженный в раздумье о красоте девушки и загадках ее прошлого, понял, что в семействе Блэкмор что-то произошло.

Ему потребовалось лишь несколько секунд, чтобы, окинув взглядом кухню, осознать, что воздух здесь пропитан напряжением. Лили сидела за столом, напротив нее – Роберт. Пенелопы и Кэсси поблизости не было, зато за спиной Лили стояли Марки и Жожо. Все молчали. Тишина, столь необычная для дома, всегда наполненного детскими голосами и веселым шумом, казалась признаком надвигающейся грозы.

Марки и Жожо посмотрели на Моргана. В их глазах он прочел мольбу, но не смог понять, о чем они беззвучно просили его.

Морган уже собирался поинтересоваться, что же все-таки случилось, как Лили неожиданно подняла голову и взглянула на него.

У Моргана на мгновение перехватило дыхание: девушка смотрела на него широко открытыми глазами, полными боли.

Он хорошо помнил этот взгляд – такая же боль и такое же отчаяние отражались на ее лице, когда они встретились впервые.

Теперь у него больше не оставалось сомнений в том, что произошло нечто ужасное.

– Доброе утро, – сказала, вернее, еле слышно произнесла Лили. – Я думаю, мне лучше пойти наверх, – тут же добавила она, поднимаясь из-за стола.

Морган не шелохнулся до тех пор, пока за девушкой не закрылась дверь. Его неприятно поразило одно обстоятельство: несмотря на все что он в последнее время узнал о Лили, ему стоило огромного труда сдержаться, чтобы не броситься вслед за ней. Морган почти ненавидел себя за то, что снова был готов заключить ее в объятия или сделать любую другую глупость, лишь бы она перестала так страдать.

«Проклятие!» – мысленно выругался он. Она была и продолжает оставаться Пурпурной Лили. Падшей женщиной. Любовницей человека, которого он ненавидит всем своим существом. Сколько раз можно напоминать себе об этом?

Скрестив руки на груди, Морган прошел к столу.

– Что случилось? – потребовал он объяснений у слуг. Никто, даже Жожо, который редко держал рот закрытым, не произнес в ответ ни слова. Промолчал и Роберт, обычно с удовольствием сообщавший Моргану об очередной выходке Лили. В конце концов Марки сделал шаг вперед. Он взял газету, лежавшую возле стула, где только что сидела девушка, и протянул Моргану.

– Вот что случилось, – сказал дворецкий.

Морган перевел взгляд с Марки на Роберта, и, как будто мгновенно поняв все резко выхватил из рук дворецкого последний выпуск «Нью-Йорк таймс». Его пальцы с такой силой сжали тонкие газетные страницы, что казалось, бумага вот-вот порвется. Он пробежал глазами первую полосу один раз, потом другой. На самом видном месте красовался огромный заголовок:

ПУРПУРНАЯ ЛИЛИ ЗАСТАВЛЯЕТ ГОРОД ПОКРАСНЕТЬ.

Морган почувствовал, что не может пошевелиться, ему стало трудно дышать, словно в комнате было мало воздуха. Буря эмоций захлестнула его.

В этот момент Жожо и Марки одновременно заговорили, и их голоса отразились в мозгу Моргана какофонией бессмысленных звуков.

Что за странное чувство овладело им?

Испытывая сильнейшее замешательство, Морган заставил себя внимательно прочитать заметку под кричащим заголовком.

«Сообщаем всем, кто знает или знал Лили Блэкмор, что она вернулась. Эта особа ничуть не изменилась и ведет себя с прежней дерзостью и бесстыдством, говорит и делает все, что ей ни заблагорассудится. Появляясь на публике в чудовищных туалетах, которые представляют собой нечто среднее между нарядами женщин дурного пошиба и костюмами цирковых артистов, она словно насмехается над строгими правилами общественной морали.

Неужели именно это так привлекает к ней внимание мужчин вроде Джона Крэндала? Выходки Лили Блэкмор в свое время не раз шокировали город, и, без сомнения, многие еще хорошо помнят о них. Серьезные люди просто не могут не задаться вопросом: а что же связывает такого человека, как Джон Крэндал, с этой женщиной? Может быть, то, что моральные принципы этого потенциального претендента на пост губернатора Нью-Йорка тоже не слишком высоки?

Собираетесь ли вы включиться в предвыборную борьбу, мистер Крэндал? Если это действительно так, то ваша связь с женщиной, которую весь город знает как Пурпурную Лили, создаст в ходе избирательной кампании опасный для общества прецедент».

Не дочитав заметку до конца, Морган отложил газету. Ему показалось, что кухня внезапно уменьшилась в размерах. Он посмотрел на дверь, за которой несколько минут назад исчезла Лили. Хотя девушка изо всех сил старалась скрыть, что мучительно переживает случившееся, Морган понимал: она в отчаянии.

Он бросил взгляд на газету. В заметке не было ничего, что противоречило бы действительности, напротив, там был нарисован довольно правдивый образ Лили. Образ, в который она вошла и которому старалась полностью соответствовать. Она словно умышленно бросала вызов всему свету, желая оповестить чопорных горожан, что Пурпурная Лили действительно вернулась.

Заставляя лошадь скакать бешеным галопом, словно подгоняемая самим дьяволом, носилась по улицам. Играла с мужчинами в покер.

Лихо осушала бокалы со спиртным, как моряк, только что сошедший на берег.

И все-таки Морган не мог стереть из памяти воспоминание о боли, исказившей ее прекрасные черты.

– Просто не могу поверить, что эти подонки осмелились на такое гнусное вранье, – сказал Марки, прервав размышления Моргана.

– Это не ложь! – прошипел Роберт. – Все это правда. Лили – позор нашей семьи.

В словах мальчика прозвучала горечь. И хотя Морган сам едва не произнес нечто подобное, ему было крайне неприятно услышать это из чужих уст.

– А теперь послушай меня, парень! – рассек тишину свистящий от гнева голос Жожо. Повар сорвался с места и угрожающе навис над Робертом. – Мисс Лили – не позор семьи, как ты сказал. А вот общество, которое больше всего боится тех, в ком есть хоть капля жизни, можно заклеймить позором! Оно готово разорвать на мелкие кусочки людей, вроде твоей тети, готово вырвать у них сердце только потому, что не может вынести их непохожести!

После своей гневной тирады Жожо, подобно вихрю, вылетел из кухни. Лицо его по-прежнему пылало от гнева. На какое-то мгновение Роберт, обычно старавшийся держаться, как взрослый, вдруг превратился в двенадцатилетнего мальчика, в ребенка, которым, собственно, и был. У Моргана все сжалось внутри, когда он неожиданно понял, что, по сути, дети Клода Блэкмора отчаянно барахтаются в бушующем море жизни и их единственная надежда выплыть – это Лили. И Роберт, несмотря на всю свою браваду, конечно, нуждался в том, чтобы о нем кто-то заботился, и не хотел раньше времени становиться взрослым.

«Как же я не подумал об этом раньше? – тревожно спросил себя Морган. – Конечно, Роберт мечтает о том, чтобы грязные слухи о Лили оказались ложью, потому что Лили – это все, что осталось у него и его сестер. Она их единственная надежда. И они совсем не хотят, чтобы Лили их покидала. Они лишь желают, чтобы она доказала им – все не так, как говорят люди».

Совсем как сам Морган. Он ведь тоже хотел получить от Лили доказательства ее невиновности.

Однако то, как эта женщина вела себя в течение последних недель, только укрепило его уверенность в справедливости слухов. Пурпурная Лили подтвердила, что это имя подходит ей как нельзя более кстати.

Но почему тогда у него так тяжело на душе?

Повинуясь внезапному порыву, Морган вышел из кухни и, перепрыгивая через три ступеньки, стремительно поднялся в холл. Он хотел немедленно отыскать Лили. Однако ему не пришлось ходить ради этого слишком далеко.

Лили, словно окаменев, неподвижно стояла у дверей гостиной. Было заметно, что все ее тело страшно напряжено.

Морган подошел к девушке сзади и остановился. Их разделяло всего несколько дюймов, но она его не заметила. Он понял, что Лили, погруженная в свои невеселые мысли, не уловила звука его шагов. Моргану отчаянно хотелось поговорить с ней, услышать ее голос. Ему было просто необходимо, чтобы она наконец объяснила все. Морган уже был готов обратиться к Лили, но в этот момент до него донеслись детские голоса, и он словно онемел от удивления.

– Ох, Пенни, дорогая, – говорила Пенелопа, подражая Лили, – я сожгла сковородку. Ну что теперь делать? Ах, знаю, я просто ее выброшу.

– Перестань, Пенелопа! Это нехорошо, – с упреком произнесла Кэсси. В голосе девочки звучали одновременно возмущение и отчаяние.

Ее старшая сестра лишь рассмеялась в ответ.

– Перестать? Боже мой, почему? – спросила она патетическим тоном. – Я ведь самое легкомысленное создание на свете, – добавила девочка.

Теперь Морган смог ее увидеть – Пенелопа вошла в холл. Она всплескивала руками, совсем как ее тетя, и на удивление точно копировала походку Лили. Но в этой имитации не было ни грана симпатии. Девочка явно насмехалась над Лили. С бездумной жестокостью, свойственной некоторым детям. И с ненавистью.

Лили не шелохнулась, она, казалось, даже перестала дышать. Моргану потребовалось несколько секунд, чтобы вновь обрести дар речи.

– Пенелопа! – прогремел его голос на весь огромный холл.

Девочка быстро обернулась. Ее длинные распущенные волосы волной взметнулись вверх, а боа из перьев, обмотанное вокруг шеи, затрепетало, подхваченное вихрем воздуха. На личике Пенелопы была написана вина. Но когда девочка увидела, что неподалеку стоит Лили, выражение вины мгновенно сменилось в ее глазах чем-то совсем иным – в них появилось нечто вроде щемящей боли и опустошенности. Нечто очень похожее на то, что отражалось во взгляде самой Лили.

– Пенелопа, извинись перед своей тетей!

Девочка посмотрела на Моргана, и губы ее задрожали.

– Нет-нет, – очень мягко возразила Лили. – Пенелопа права. Я действительно очень легкомысленное создание. Ведь это я ломаю в доме стулья и выбрасываю сковородки, вместо того чтобы их вымыть.

С этими словами Лили отвернулась от детей и Моргана и направилась к лестнице. Однако раздавшийся через несколько секунд громкий стук в парадную дверь заставил ее остановиться.

Весь вид девушки выражал нерешительность – она словно не знала, что ей следует делать. Морган быстро подошел к двери и распахнул ее.

– Письмо для мисс Блэкмор! – громко сказал посыльный.

Морган передал конверт Лили. Она развернула толстый лист веленевой бумаги и стала читать адресованное ей послание. Не прошло и нескольких минут, как из ее груди вырвался тяжелый вздох. Лили бросила письмо на маленький столик при входе и вновь, на этот раз торопливо, устремилась к лестнице.

Письмо осталось лежать на столике у всех на виду. Она даже не потрудилась сложить листок. То ли повинуясь привычке, устоявшейся за долгие годы работы, то ли уступая своему настойчивому желанию узнать о Лили Блэкмор все, но Морган решительно взял письмо в руки.

«Лили!

Прости, но я должен снова уехать из города. Надо подождать, пока все уляжется. Постарайся меня понять.

Джон».

«Ублюдок!» – с гневом мысленно выругался Морган.

Швырнув листок на стол, он стремительно ринулся наверх, не сомневаясь, что найдет Лили в ее бывшей мастерской.

Дверь мансарды была открыта, как и в прошлый раз, но теперь Морган даже не подумал о том, что ему следует повернуться и уйти. Он решительно вошел в залитое солнечным светом помещение с высоким потолком, где Лили когда-то писала свои картины. Девушка стояла у окна. Перед ней открывался прекрасный вид на город, который не желал принять ее.

Услышав шаги, Лили обернулась и взглянула на Моргана. В груди у него защемило от необъяснимой боли. Принужденная улыбка Лили исчезла без следа. Ее глаза были широко распахнуты и смотрели в никуда, совсем как той ночью, когда он вместе с ней соскребал красную краску со стены веранды. Только тогда все было гораздо проще – ему потребовалось совсем немного времени, чтобы помочь ей уничтожить несколько кричащих слов. А что он может сделать теперь? Никакой щеткой не счистить и никакой краской не закрасить боль и унижение, которые он видел в ее глазах.

– Он клялся, что любит меня.

Ее тихий голос эхом отразился от стен пустынной мастерской, и Морган с удивлением ощутил, что искра ревности, зародившейся у него в душе, постепенно превращается в пламя, пожирающее все его существо.

– Он обещал, что будет заботиться обо мне.

Морган слушал, пытаясь ничем не выдать своего волнения.

– Он говорил, что всегда будет рядом со мной.

– Кто? – спросил Морган, когда почувствовал, что больше не в силах молчать. Конечно, он прекрасно понимал, что Лили говорила о Джоне Крэндале, но ему было необходимо, чтобы она сама произнесла это имя.

Лили растерянно моргнула, посмотрела на него долгим, внимательным взглядом и, так и не ответив, отвернулась. Затем она подошла к большому шкафу, провела пальцами по его поверхности, но дверцы открывать не стала. Словно в некоем забытьи, девушка прошла к окну, коснулась рукой стены, погладила подоконник. Она, казалось, полностью ушла в себя.

– Лили, кто клялся, что любит тебя? – снова спросил Морган, ненавидя себя за то, что не может говорить спокойно, сдерживая охватившее его отчаяние.

– Любит меня? Да о чем вы говорите?

– Ты только что сказала, что кто-то признавался тебе в любви.

– Ах, вы об этом!.. – произнесла она. – Не стоит об этом говорить.

– Черт побери, Лили! Не поступай так… – Морган с испугом оборвал себя: он едва не закончил фразу словами «со мной», непоступай так со мной. Вот что он собирался сказать. Призвав на помощь всю свою иронию, весь свой скептицизм, он поборол минутный порыв и продолжил: – Ты не должна так себя вести. Какая разница, о чем написано в этой заметке?.. – Внезапно Морган понял со всей определенностью, что именно так он и думает: ни самой Лили, ни кому-либо другому не следует придавать внимания сплетням, даже если их повторяет газета. И никто не вправе судить ее.

Несколько минут назад он вошел в дом, кипя от гнева. Но теперь, находясь рядом с этой женщиной в комнате, пронизанной солнечными лучами, Морган почувствовал, что пугавшая его самого леденящая ярость исчезла. Ее словно растопило отчаяние Лили.

Неожиданно Морган вспомнил фразу, которую однажды произнес его отец, – слова, которым он никогда прежде не верил. Однако сейчас они показались ему воплощением истины.

– Лили, – мягко сказал Морган, – все совершают ошибки.

Он хотел успокоить девушку и надеялся, что эта фраза поможет ему утешить ее. Однако она вздрогнула от его слов, как от удара. Когда же Лили приподняла голову и посмотрела на него, он увидел в ее синих глазах страшное разочарование, а еще через миг в них сверкнули слезы.

И как всегда в подобные моменты, Морган вновь почувствовал, что готов сделать что угодно, лишь бы это могло ей помочь. Он даже сделал шаг к окну, желая привлечь девушку к своей груди, но она неожиданно заговорила:

– А какую ошибку совершили вы, мистер Элиот?

Он был готов к любому вопросу, кроме этого. Если бы, к примеру, она спросила, что он имел в виду, когда повторил отцовские слова, он тут же нашел бы ответ. Или если бы она поинтересовалась, верит ли он сам в то, что сказал, он тоже не растерялся бы. Но это…

– О чем вы? – растерянно пробормотал он.

Лили посмотрела на Моргана и, словно уличая его во лжи, покачала головой:

– Я прочла это в ваших глазах. Мне хорошо знаком такой взгляд. В своей жизни вы тоже совершили какую-то ошибку.

Неужели она догадалась об этом? От удивления и растерянности Моргана бросило в жар, он понял, что она действительно увидела это. Внезапно ему стало ясно, почему он никак не может отвлечься от мыслей об этой женщине и почему вместо того, чтобы заниматься поиском улик против Крэндала, только и делает, что ремонтирует ее дом.

Дело было не только в чисто физическом влечении, хотя он и старался изо всех сил убедить себя в этом. Подсознательно он давно понимал, что Лили раскрыла его тайну в ту же минуту, как впервые увидела его. Она почувствовала, что они одной крови, еще тогда, когда повернулась к нему на веранде. Заглянув ему в глаза, эта женщина рассмотрела мрачную тень в его душе и все-таки не отвернулась.

Чувство вины сжало сердце Моргана. И как он только мог все это время оставаться в доме Лили и использовать ее для того, чтобы повергнуть своего врага?

– Это произошло в детстве, не так ли? И как-то связано с вашей подругой Дженни? – мягко спросила Лили.

Морган закрыл глаза.

– Вашей ошибкой была Дженни.

– Да, – с трудом выговорил он. Горло сдавило, а грудь разрывалась от боли.

Морган отвернулся к окну. В стекле было хорошо видно отражение Лили: девушка изучающе смотрела на него. Он перевел взгляд на дома, стоявшие напротив Блэкмор-Хауса, и вскоре почувствовал, что Лили тоже смотрит в окно. С неожиданной ясностью Морган понял: она видит перед собой то же, что и он, – вечное одиночество.

– Нам было тогда по семнадцать лет. – Он говорил об этом впервые в жизни и поэтому с трудом подбирал слова. – Она пришла ко мне, чтобы попросить о помощи. – Морган вздохнул. – Я был на своем любимом месте – высоком, крутом обрыве на берегу Миссисипи.

– Так вы родом с Юга?

Беспокойная улыбка тронула губы Моргана.

– Да, мэм, – сказал он с сильным акцентом жителя южных штатов, от которого избавился только после долгих лет жизни на Севере. – Я там родился и вырос.

– Никогда бы не догадалась.

– Что вы говорите?! – Его темная бровь иронично взлетела вверх. – Разве я совсем не похож на безупречных джентльменов Юга?

Лили придирчиво посмотрела на него и едва заметно улыбнулась:

– Пожалуй, совсем нетрудно представить, как вы потягиваете мятный джулеп.[5]

– Бурбон, моя дорогая, только бурбон! – Произнося слова с подчеркнутой медлительностью южанина, поправил девушку Морган. – Южные джентльмены пьют исключительно бурбон. – Его улыбка исчезла. – И они всегда оправдывают ожидания. Они никогда не отказывают в помощи людям, которых любят.

Морган замолчал, вспомнив тот роковой день.

– О чем вы говорите, Морган? Вы не оправдали чьих-то ожиданий?

– Не знаю! – взволнованно сказал он, затем повторил уже более спокойно: – Я не знаю. Мы с Дженни разговаривали. Довольно долго – теперь мне кажется, что несколько часов. Мы говорили о ее родителях, о моих. А потом она вспомнила о Трее.

– А кто такой Трей?

– Он был нашим другом.

«Был ли?» – тут же спросил себя Морган.

Стоило Лили произнести имя Трея, как Моргана охватила ярость. Совсем как тогда. Тогда Дженни тоже произнесла это имя. А потом рассказала ему все.

– А где теперь Дженни?

Морган вздрогнул – казалось, он вновь услышал пронзительный крик Дженни.

– Она умерла.

Они помолчали. Лили осторожно коснулась его руки:

– Мне очень жаль, Морган.

После этих простых слов девушки вся боль Моргана словно выплеснулась наружу:

– Я был зол. Страшно зол! Я не смог усидеть на месте, вскочил и, повинуясь какому-то порыву, стал метаться по обрыву. Я пытался осознать то, что услышал от нее. – Лицо Моргана выразило мучительное сомнение, словно он до сих пор не мог поверить словам Дженни. – Я не заметил, как она двинулась к самому краю обрыва, но когда обернулся, она была уже именно там. – Он нервно потер виски.

– И что же случилось? – спросила Лили и затаила дыхание.

– Я не знаю! – с тяжелым стоном ответил Морган. – Не знаю, что случилось. – Казалось, ему не хватает воздуха. – Просто вдруг Дженни начала падать.

– Нет!

– Она протянула ко мне руки. Боже! Я бросился к ней со всех ног. Но я находился слишком далеко. – Морган устало покачал головой, и снова с его губ сорвался стон отчаяния. – Если бы я не был так раздражен и не отошел от нее! Она просила меня о помощи, а я не смог справиться со своим гневом… – Он судорожно вздохнул: – А ведь когда-то я пообещал Дженни, что всегда буду заботиться о ней, буду беречь ее!..

Прислонившись спиной к стене, он закрыл глаза и попытался представить себе лицо Дженни. Странно, он смог увидеть только Лили. Лили у исписанной красной краской стены веранды. Лили за кухонным столом с этой чертовой газетой в руках.

Лили, раздавленная отчаянием, с которым не может справиться в одиночку.

Как ему разобраться в противоречивых чувствах, которые он испытывает к этой женщине?

Морган не мог ответить на этот вопрос. И все-таки ощущал непреодолимое желание попытаться сделать это.

Им вновь овладело раздражение: Лили удалось отвлечь его от дела. Если изначальной причиной его появления в Блэкмор-Хаусе было желание узнать что-то о Крэндале, то теперь – он прекрасно понимал это – все изменилось. Он оставался здесь так долго исключительно из-за Лили.

И это было скверно.

Он продолжал жить в ее доме, прикидываясь рабочим. И роль, которую он играл, не имела ничего общего с ролью ее ангела-хранителя. Но даже если бы дело обстояло иначе, он все равно не смог бы защитить ее – от себя.

Окажись на его месте человек чести, он непременно покинул бы этот дом.

При мысли об этом в его душе появилась ужасающая пустота, а сердце сжалось от боли.

Но оставаться здесь, ежеминутно испытывая желание прикоснуться к ней, ощущая, что все тело изнемогает от страсти, он больше не в силах, подумал Морган. Он покинет Блэкмор-Хаус завтра же рано утром.