"Куда залетают орлы" - читать интересную книгу автора (Маклин Алистер)

Глава 5

Вагончик фуникулера медленно поплыл от нижней станции, начав свой долгий подъем к замку. Опасный, просто невозможный подъем, подумала Мэри. Вглядевшись в темноту сквозь лобовое стекло, она различила в снежной пелене первую опору. Вторая и третья были еще не видны, их присутствие угадывалось по парящим в небе огонькам. Не она же первая одолевает этот путь, тупо вертелось в ее мозгу, люди постоянно ездят на этой штуковине, и ничего. Вагончик, рассчитанный на двенадцать пассажиров, снаружи был выкрашен в яркий красный цвет, внутри хорошо освещен. Сидений в нем не предусматривалось, но вдоль стен тянулись поручни. Их необходимость вырисовывалась немедленно и с угрожающей очевидностью. Яростный ветер безжалостно раскачивал утлый вагончик. Кроме двух солдат и одного штатского пассажирами были фон Браухич, Мэри и Хайди. Хайди как опытная старожилка надела толстое шерстяное пальто и меховую шапку. Фон Браухич, держась одной рукой за поручни, другой обнимал за плечи Мэри. Ободряюще улыбнувшись ей, он спросил:

— Страшно?

— Нет, — ответила она совершенно искренне, потому что теперь у нее просто не осталось сил, чтобы бояться. К тому же, даже в самой безнадежной ситуации она оставалась профессионалом. — Нет, не страшно. Но меня мутит. А этот фуникулер никогда не срывается?

— Никогда, — фон Браухич вложил в ответ всю присущую ему убедительность. — Держитесь за меня, и все будет в порядке.

— Прежде то же самое он говорил мне, — холодно сказала Хайди.

— Фрейлейн, — терпеливо объяснил Браухич, — я щедро одарен Господом, но мне не удалось отрастить себе третью руку. И потом — привилегия гостям.


Спрятав в ладони горящую сигарету, Шэффер, опершись о телеграфный столб, внимательно вглядывался вдаль. И спрятанная сигарета, и озадаченное выражение лица объяснялись непонятными событиями у ворот казармы. Там царило оживление: освещенные ярким светом прожекторов, туда-сюда сновали охранники. Шэффер переменил положение и посмотрел вверх. Снег почти прекратился, луна готова была выйти из облаков, и в ее неясном свете смутно виднелась на поперечине столба фигура Смита. Майор деловито орудовал ножом, уникальным приспособлением, снабженным в числе прочих нужных вещей кусачками для проволоки. Восемь раз щелкнули кусачки, и восемь концов телефонного провода упали на-снег. Смит сложил нож, спрятал в карман, обхватил руками столб, соскользнул вниз и ухмыльнулся.

— Пустячок, а приятно.

— Это отвлечет их маленько, — согласился Шэффер.

Прихватив автоматы, они двинулись на восток, скрывшись за стволами сосен.


Вагончик раскачивался сильнее прежнего. Он вышел на последнюю дистанцию пути — почти вертикальный подъем. Рука фон Браухича по-прежнему лежала у Мэри на плече, сама она все так же смотрела в темноту, прижавшись лицом к стеклу. Ей казалось, что они уже достигли небес. В разрыве облаков выплыла луна и осветила сказочный замок. Теперь ей сделалось по-настоящему страшно, она облизала пересохшие губы и инстинктивно передернула плечами. Это не ускользнуло от бдительного ока фон Браухича. Он уже наверное в двадцатый раз за это краткое путешествие ободряюще сжал ей плечо.

— Не беспокойтесь, фрейлейн. Все будет хорошо.

— Надеюсь, — ответила она едва слышно.

Неожиданно разлившийся по долине лунный свет Смиту и Шэфферу был совсем некстати. Они как раз старались по возможности незаметно прокрасться к багажному отделению станции. К счастью, оставаясь в тени навеса, они прошли вдоль путей до гидравличесго амортизатора, где кончалась линия, и посмотрели вверх. Как ясным днем контрастно выделялось красное на белом — к нижней станции приближался вагончик фуникулера; второй как раз преодолевал последние метры пути к верхней станции, над которой блестел под луной Шлосс Адлер. Смит нагнулся к замку багажного отделения, достал отмычку. Через несколько секунд они с Шэффером были уже внутри. Смит нашел место, где они оставили свое снаряжение, отрезал кусок нейлоновой веревки, обмотал ее вокруг пояса и сунул в холщовую сумку несколько Ручных гранат и взрывчатку. Тут Шэффер выразительно откашлялся, и Смит вопросительно посмотрел на него.

— Босс, — сказал он, сопроводив это короткое слово кивком на окно. — Босс, вам не приходило в голову, что полковник Вайснер мог догадаться о нашем тайнике? Я к тому, что к нам могут наведаться гости.

— Что верно, то верно, — признал Смит. — Странно будет, если нас тут не навестят. Поэтому я и отрезал от веревки лишь кусок и забрал гранаты и взрывчатку только из наших с тобой рюкзаков. Так что пропажу не заметят — моток огромный, от него почти не убыло, а что было в наших рюкзаках, никто не знает.

— А рация…

— Если мы выйдем на связь отсюда, нас сразу засекут. Если возьмем ее с собой, они поймут, что «мерседес» ушел на дно без нас. Так ведь?

— Примерно так.

— Так что пойдем на компромисс. Мы вынесем ее отсюда, но сразу после связи в безопасном месте вернем.

— Что вы имеете в виду под «безопасным местом»? — прямодушно спросил Шэффер. — В целой Баварии для нас не найдется такого места.

— Одно есть, в двадцати метрах отсюда. — Он кинул Шэфферу связку отмычек. — Тебе никогда не приходилось бывать в баварском дамском туалете?

Шэффер поймал связку, посмотрел Смиту прямо в лицо, качнул головой и вышел. Светя перед собой фонариком, он шел вдоль путей, пока луч фонаря не осветил дверь с надписью «Damen». Шэффер пожал плечами и принялся подбирать отмычку.


Медленно, натужно вагончик фуникулера одолел последние метры подъема, вошел под крышу верхней станции, судорожно дернулся и остановился. Дверь открылась, и пассажиры вышли. Они проследовали через станцию, встроенную в северо-западную часть фундамента замка, по тоннелю с тяжелыми железными дверями, охраняемыми часовыми. Выйдя из верхних ворот, они оказались у двора замка, вход в который закрывали массивные чугунные ворота, где стояли вооруженные до зубов солдаты с доберман-пинчерами. Во дворе было светло как днем — свет падал из незанавешенных окон. Посередине двора разместился геликоптер, доставивший утром в Шлосс Адлер рейхсмаршала Роземейера. Пилот или механик под брезентовой накидкой, только мешавшей ему, потому что снег уже кончился, копался в моторе, светя себе небольшой, но мощной дуговой лампой. Мэри обернулась к фон Браухичу, все еще по-хозяйски державшему ее за плечо, и жалобно улыбнулась.

— Сколько тут солдат! Вообще, кругом одни мужчины, а женщин совсем не видно. А если мне захочется совершить побег из этого мужского царства?

— Легче легкого. — И фон Браухич одарил ее очаровательнейшей из своих улыбок. — Вы прыгаете из окна спальни, летите сто метров вниз — и вот она, свобода!


Дамская комната на вокзале оказалась довольно непрезентабельным уголком, бедно обставленным грубо сколоченным столом, жесткими скамьями и стульями на выщербленном полу. Превзойти его по части аскетичности могло бы только подобное учреждение в Англии. В черной железной печке угасал огонь.

Смит уселся на столик, поставил перед собой рацию, вынул из кармана шифровальную книжку и листок бумаги. Он проверил текст, выпрямился и протянул книжку Шэфферу.

— Сожги! Каждую страницу отдельно.

— Каждую отдельно? Всю книжку. А она нам больше не понадобится?

Смит отрицательно покачал головой и взялся за настройку рации.


В штабе разработки операций в Уайтхолле было гораздо теплее. Сосновые поленья весело трещали в огромном камине. Двое мужчин, сидевших по обеим его сторонам, выглядели далеко не такими молодцами, как двое тех, что сидели в эту минуту возле затухающих угольков в Баварских Альпах. Адмирал Ролленд и полковник Уайет-Тернер откровенно клевали носами. Но как только раздался сигнал вызова из большого передатчика, возле которого дежурил гражданский радист, сон как рукой сняло. Они переглянулись и вскочили с мест.

— Бродсворд вызывает Дэнни Боя. — Голос звучал тихо, но отчетливо. — Бродсворд вызывает Дэнни Боя. Слышите меня? Прием.

Радист проговорил в микрофон:

— Слышу вас. Прием.

— Готовы? Прием.

Ролленд и Уайет-Тернер стояли за плечом радиста, который быстро наносил на бумагу бессвязные буквенные сочетания. Через несколько секунд текст был расшифрован: «Торренс-Смиз убит, Томас, Кристиансен и Каррачола арестованы».

Пробежав глазами текст, Ролленд и Уайет-Тернер как по команде взглянули друг на друга с одним и тем же мрачным выражением лиц. А карандаш радиста выводил на бумаге дальнейший текст: «Неприятель считает, что Шэффер и я мертвы. Рассчитываем, войти внутрь в течение часа. Подготовьте транспорт через девяносто минут. Прием»

Адмирал Ролленд выхватил микрофон у радиста.

— Бродсворд! Бродсворд! Вы знаете, кто я, Бродсворд?

— Я знаю, кто вы сэр. Прием.

— Уходите. Бродсворд. Уходите немедленно. Спасайтесь. Прием.

— Вы… должно быть… шутите. — Эти слова были произнесены медленно, с долгими паузами.

— Вы меня слышали? — Ролленд проговорил это особо отчетливо. — Вы меня слышали? Это приказ, Бродсворд.

— Мэри уже там. Конец связи.

Передатчик умолк.

— Он прекратил передачу, сэр, — тихо сказал радист.

— Прекратил, — автоматически повторил Ролленд. — Боже мой — прекратил.

Уайет-Тернер вернулся к камину и опустился в кресло. Он будто сделался меньше ростом.

— Это моя вина, — едва слышно прошептал полковник, невидяще посмотрев на адмирала Ролленда, севшего напротив. — Я один во всем виноват.

— Мы сделали то, что должны были сделать. Мы оба виноваты, полковник, к тому же идея была моя. — Он перевел глаза на огонь. — И за это мне отвечать особо.

— Это самый тяжелый день в моей жизни, — угрюмо проговорил Уайет-Тернер. — Хуже не придумаешь. Я, наверное, стал слишком стар.

— Все мы, наверное, стали слишком старыми. — Правым указательным пальцем Ролленд начал загибать пальцы левой руки. — Кабинет начальника штаба, Портсмут. Сработала сигнализация. Ничего не пропало. Раз.

— Ничего, — устало подтвердил Уайет-Тернер. — Но явно сняты фотокопии.

— Второе. Саутгемптон. Пропала схема передвижения кораблей. Третье. Плимут. Сигнализация в штаб-квартире ВМС не работает. И мы не знаем, что это означает.

— Можно догадаться.

— Догадаться можно. Дувр. Исчезает план гавани Малберри. Ошибка? Халатность? Неизвестно. Пятое. Пропал сержант охраны штаба в Бредли. Это может означать, что угодно.

— Да, что угодно. Там хранились схемы всех береговых передвижений войск по плану операции «Оверлорд».

— И, наконец, последнее. Получены донесения из Франции, Бельгии, Нидерландов. Четыре явно ложные. Три остальных невозможно проверить…

Они надолго замолчали. Прервал паузу Уайет-Тернер.

— Если раньше могли быть какие-то сомнения, теперь они рассеялись. — Он сказал это, на поднимая глаз от огня. — Немцы всюду насовали своих людей, а у нас на континенте почти никого не осталось. И вот теперь пришла очередь Смита и его группы.

— Смита и его группы, — эхом отозвался Ролленд. — Смита и его группы. Их можно уже списать.

Уайет-Тернер спросил, понизив голос так, чтобы не услышал радист:

— И операцию «Оверлорд», сэр?

— И операцию «Оверлорд» тоже, — пробормотал Ролленд.

— Разведка — главное в современной войне, — горько изрек Уаиет-Тернер. — Я, кажется, не первый провозгласил эту истину?

— Без разведки как без рук. — Адмирал Ролленд нажал кнопку селектора. — Подайте мою машину. Вы со мной, полковник? На аэродром?

— И гораздо дальше. Если позволите, сэр.

— Мы ведь все обсудили, — пожал плечами адмирал. — Хотите кончить самоубийством?

Уайет-Тернер достал из шкафа автомат «стен» и, повернувшись к Ролленду, улыбнулся:

— Нет. Но готов встретиться с неприятелем, сэр.

— Что ж, если так хотите… — без улыбки ответил адмирал.


— Слыхал, что сказал этот парень? — Смит выключил передатчик и стрельнул глазами в Шэффера. — Можем выйти из игры.

— Сейчас? Сейчас смываться? — зло переспросил Шэффер. — Разве не понятно, что, если мы смоемся, через несколько часов они доберутся до Мэри? — Он многозначительно помолчал, словно убеждаясь, что Смит постиг смысл сказанного, и закончил: — А как только они возьмут ее, через десять минут у них в руках будет Хайди.

— Ну, ты даешь, лейтенант, — попробовал урезонить его Смит, — ты всего-то пять минут и видел, ее.

— Ну и что? А сколько Антоний разговаривал с Клеопатрой? А Парис с Еленой? А Ромео? — Он запнулся и с вызовом выпалил: — И мне плевать, что она иностранка, из вражеской страны.

— Она родилась и выросла в Бирмингеме, — устало проговорил Смит.

— Англичанка?

— Пошли, — скомандовал Смит. — Давай отнесем рацию. С минуты на минуту могут заявиться посетители.

Они отнесли передатчик в багажное отделение, заперли за собой дверь и уже приближались к воротам станции, когда послышался шум грузовиков, едущих с сиреной. Свет фар залил станционную площадь у ворот. Смит и Шэффер вжались в стену здания вокзала. Ведущий грузовик резко затормозил метрах в десяти от них.

Они прошмыгнули через рельсы и спрятались в густой тени за помещением касс. Сержант, который руководил поисками на берегу озера, в сопровождении четырех солдат, вышибив из автомата замок, зашел в багажное отделение, светя фонарем. Почти тут же он вновь показался на пороге.

— Передайте капитану. Они не врали. Снаряжение здесь! — Один из солдат побежал с донесением, а остальным он скомандовал: — Вытаскивайте их барахло и грузите в машину.

— Мои последние носки, — жалобно процедил Шэффер. — А также зубная щетка и…

Он осекся. Смит схватил его за руку. Сержант остановил солдата, который тащил рацию, взял ее в руки и замер. Его освещенное чьим-то фонариком лицо хорошо было видно: удивление сменилось на нем сначала непониманием, а потом твердой уверенностью.

— Капитан, — крикнул сержант. — Капитан! Офицер появился почти сразу.

— Рация, капитан! Она теплая, очень теплая! На ней работали не больше пяти минут назад.

— Не больше пяти минут назад? Невозможно! — Он уставился на сержанта. — Если только…

— Да, герр капитан, если только…

— Окружить станцию, — громко скомандовал капитан. — Обыскать все помещения.

— Господи, — простонал Шэффер. — Ну что бы им не оставить нас в покое!

— Живо! — скомандовал Смит. Он взял Шэффера за руку, и они двинулись вперед до знакомой двери в дамскую комнату. Стараясь не греметь, Смит в несколько секунд открыл отмычкой замок. Они вошли внутрь и заперлись.

— Эта строка не украсит моего некролога, — печально заметил Шэффер. Слова были сказаны легко, но смысл их был невесел.

— Какая именно?

— «Отдал жизнь за родину в женском туалете в Верхней Баварии». А что говорят наши друзья по ту сторону двери?

— Если заткнешься, можем услышать.

— Когда я говорю «все помещения», это значит все! — пролаял капитан командным голосом. — Если дверь заперта, взломайте. Если не можете взломать замок, прострелите его. Если не хотите через пять минут сдохнуть, держите в уме, что это крайне опасные типы, наверняка вооруженные украденными «шмайсерами». И своего оружие у них полно. Не пытайтесь брать живыми. Стреляйте на поражение.

— Ну, слышал? — спросил Смит.

— Боюсь, что да.

Раздался щелчок — Шэффер взвел затвор. Они стояли плечом к плечу в полной темноте, прислушиваясь к звукам — перекличке голосов, стуку прикладов о дерево, треску ломавшейся доски, случайной автоматной очереди: видимо, дверь никак не открывалась… Преследователи приближались.

— Так, теплее… — пробормотал Шэффер.

Невидимая рука, схватив за ручку дверь, яростно затрясла ее. Смит и Шэффер, не говоря ни слова, прижались к стене по обеим сторонам дверного проема. Тяжелый удар едва не вышиб дверь. Другой — и дверь начала подаваться. Еще два таких, подумал Смит, — и все. Но удары прекратились.

— Господи, Ганс, — сказал голос за дверью, — что у тебя в башке — ты что, читать не умеешь?

— А что? — начал было другой голос обиженным тоном, но тут же перешел на извиняющийся. — Damen! Mein Gott! Damen!

— Вот если бы ты провел столько лет, как я, на русском фронте… — дальше уже не было слышно.

— Благодарю тебя, Господи, за наше общее англосаксонское наследие, — жарко прошептал Шэффер.

— Ты это о чем? — осведомился Смит. Он опустил «шмайсер» и обнаружил, что ладони у него вспотели.

— О неуместном чувстве приличия, — пояснил Шэффер.

— Это чувство пришлось как нельзя более кстати, как и высокоразвитый инстинкт самосохранения, — сухо прокомментировал Смит. — Как по-твоему, хочется ли встречаться с парочкой патентованных убийц, вроде нас с тобой, зная, что первый, кто попадет под руку, тут же будет срезан автоматной очередью? Поставь себя на их место. Каково было этим ребятам? Тебе бы такое понравилось?

— Мне бы не понравилось, — честно признался Шэффер.

— Вот и им тоже. Поэтому они и схватились за первый же предлог не слишком усердствовать. Думаешь, они вправду решили, что нас тут никак не может быть? Просто им меньше всего на свете хотелось нас обнаружить.

— Идите вы со своей психологией. Главное — Шэффер спасен! Спасен!

— Не уверен, — отрезал Смит.

— А в чем дело? — осторожно поинтересовался Шэффер.

— Мы с тобой, — тоном школьного учителя объяснил Смит, — не единственные, кто способен поставить себя на место другого. Можешь смело прозакладывать свою башку за то, что и капитан, и особенно сержант кумекают не хуже нашего — видел, как он насчет рации-то сообразил. Кто-нибудь из них наверняка наткнется на эту закрытую дверь и заставит солдат рискнуть ради посмертного железного креста. То есть я хочу сказать, что Шэффер еще не спасен.

— Что же будем делать, босс? — тихо спросил Шэффер. — Это уже не смешно.

— Организуем диверсию. Вот отмычка. Вставь ее в замок и будь готов повернуть в любой момент. Придется поспешить — этих ребят долго дурачить не получится.

Он достал гранату, прошел к окну в комнате. Оно замерзло, но Смит нащупал замок и тихонько приоткрыл раму. Крайне осторожно, дюйм за дюймом он увеличивал щель и наконец смог просунуть наружу голову.

Голову ему не отстрелили. Пятеро солдат, став цепью метрах в десяти от него, направили автоматы в сторону входной двери. Мечтают пристрелить, как кроликов, подумал Смит.

Его внимание привлек пустой грузовик, стоящий рядом со зданием — свет его фар и помог Смиту отыскать окно, в которое он сейчас глядел. Рассчитывая на то, что грузовик сделан по обычному типу, майор выдернул чеку, сосчитал до трех, швырнул ее под задние колеса и прижался к стене умывальной.

Два взрыва — гранаты и бензобака — раздались почти одновременно. На голову Смиту посыпались осколки разбитого стекла; в барабанные перепонки ударило взрывной волной. Смит не сделал никакой попытки узнать масштабы причиненных им разрушений — и менее всего из-за недостатка времени. Просто потому, что высунуть голову из окна в ярком зареве горящего грузовика значило бы совершить самоубийство. К тому же ветер погнал языки огня прямо на помещение, в котором они находились. Смит на четвереньках прополз через умывальную комнату и поднялся на ноги только в раздевалке.

Шэффер, держа в руке отмычку, вставленную в замок, при виде Смита тотчас приоткрыл дверь.

— В горы, босс? — осведомился он.

— В горы.

Железнодорожные пути, как и следовало ожидать, оказались безлюдны — все бросились к грузовику. Смит и Шэффер добежали до грузовика и не сбавляли темпа, пока не почувствовали себя в относительной безопасности на взгорье восточной границы деревни. Тут они наконец смогли перевести дыхание и поглядеть назад. Станция горела. Не то, чтобы вся занялась огнем, но рыжие сполохи и столбы черного дыма, поднимавшиеся в разных местах, оставляли мало надежды на то, что пожар можно будет скоро потушить.

— Не позавидуешь им сейчас, — сказал Шэффер.

— Да, пожалуй.

— Значит, они скорее всего смоются оттуда вслед за нами. В замке они держат доберман-пинчеров и в лагере наверняка тоже. Приведут их на станцию, дадут чего-нибудь нашего понюхать, те возьмут след — вот и все. От Смита и Шэффера клочья полетят. Я еще могу справиться с егерями, босс, но перед доберман-пинчерами я пас.

— А я думал, ты только лошадей боишься.

— Мне все равно, лошади или доберманы. Я боюсь всех четвероногих. — Он бросил мрачный взгляд на горящую станцию. — Ветеринар из меня бы не получился.

— Не грусти, — подбодрил его Смит. — Мы тут не задержимся настолько, чтобы успеть встретиться с твоими четвероногими друзьями.

— Нет? — недоверчиво переспросил Шэффер.

— Пора нам с тобой в замок. Мы ведь для того и явились. Не забыл?

— Да нет, не забыл. — Языки пламени уже достигали метров десяти в высоту. — Вот пришли и загубили симпатичную станцию…

— Это, между прочим, вражеская была станция, — напомнил Смит. — Пошли. Поглядим, какой прием нам подготовили в Шлосс Адлере.

Как раз в эту минуту Мэри Эллисон получила возможность оценить гостеприимство замка. Ей оно показалось весьма прохладным. Шагая вместе с фон Браухичем и Хайди, она оглядывала огромный зал: каменные стены, плиты, темный дубовый потолок. Дверь в дальнем конце зала открылась, и оттуда вышла девушка. В ней чувствовалась особая уверенность, даже властность; она не шла, а шествовала по огромному залу. Нельзя было не признать, что девушка была отменно хороша: высокая, белокурая, голубоглазая. Такую девушку можно было изображать на плакатах в третьем рейхе. Но смотрели эти голубые глаза очень холодно.

— Добрый вечер, Анна-Мария, — приветствовал ее фон Браухич. Его голосу тоже недоставало сердечности. — Это новенькая, фрейлейн Мария Шенк. Мария — это секретарь полковника, она курирует женский персонал.

— Долго добирались сюда, Шенк? — Голос у Анны-Марии был достаточно мягок, но жесткая интонация лишала его обаяния. Еще более ледяным тоном она обратилась к Хайди: — А вы почему здесь? Если мы и позволили вам обслуживать полковника, когда он принимает гостей…

— Хайди — кузина этой девушки, — резко оборвал ее фон Браухич. — И это я разрешил ей прийти сюда. — Последним подразумевалось, что ей не следует совать нос в чужие дела. Анна-Мария бросила на него выразительный взгляд, но не стала продолжать тему. Мало кто осмеливался возражать фон Браухичу.

— Сюда, Шенк, — Анна-Мария жестом указала на боковую дверь. — Я должна задать вам несколько вопросов. Мэри посмотрела на Хайди, потом на фон Браухича, который, пожав плечами, успокоил ее.

— Обычное дело, фрейлейн. Боюсь, вам придется это сделать.

Мэри вошла в комнату вслед за Анной-Марией. Дверь тяжело затворилась за ними. Хайди и фон Браухич переглянулись. Хайди поджала губы, и выражение лица у нее теперь было точно такое, как у Анны-Марии. Фон Браухич по-стариковски развел руками, демонстрируя свое бессилие. Не прошло и минуты, как причина его беспомощности сделалась явной. Из-за двери послышался громкий голос, шум короткой возни и, наконец, крик боли. Фон Браухич вновь обменялся взглядом с Хайди и сразу же отвел глаза, обернувшись на звук приближавшихся шагов. К ним подходил плотный, средних лет господин. Цивильная одежда никого не могла обмануть: обветренное лицо и выправка выдавали в нем армейского офицера. Выбритый до синевы, с бычьей шеей, низким лбом и цепкими голубыми глазами, он напоминал карикатуру на прусского улана времен первой мировой войны. Но он, конечно, не был всего лишь почтенным ископаемым: фон Браухич приветствовал его с подчеркнутым уважением.

— Добрый вечер, полковник Крамер.

— Добрый, капитан. Добрый вечер, фрейлейн, — голос у него оказался неожиданно мягкий и вежливый. — Ждете кого-то?

Прежде чем они успели ответить, дверь открылась и вышли Анна-Мария и Мэри. При этом Мэри как будто вытолкнули из комнаты. Анна-Мария раскраснелась и несколько тяжело дышала, но сохранила свою арийскую надменность. Одежда Мэри была в беспорядке, волосы растрепались, на щеках виднелись следы слез.

— Все в порядке, — удовлетворенно объявила Анна-Мария. Увидев Крамера, она резко изменила тон. — Беседуем с новой служащей, герр полковник!

— В присущей вам профессиональной манере, как я вижу, — сухо отреагировал полковник Крамер, покачав головой. — Когда же мы наконец поймем, что порядочным юным девушкам не по нраву, когда шарят у них под юбкой, чтобы проверить, не куплено ли их бельишко где-нибудь на Пиккадили или на улице Горького?

— Но требования безопасности… — начала было оправдываться Анна-Мария.

— Да, да, — все так же недовольно перебил ее Крамер. — Но можно ведь поаккуратнее. — Он в раздражении отвернулся. Наблюдение за женским персоналом не входило в обязанности заместителя шефа германской секретной службы. Пока Хайди помогала Мэри привести в порядок одежду, он обратился к Браухичу.

— Беспорядки в деревне?

— Не по нашей части, — ответил фон Браухич, — ищут дезертиров. Крамер улыбнулся.

— Я отдал приказ полковнику Вайснеру говорить именно так. Но, по-моему, наши новые друзья — британские агенты.

— Что?

— Ничего удивительного. Прилетели за Карнаби. — Крамер произнес эти слова безмятежным тоном. — Расслабьтесь, капитан. Все в порядке. Через часок троих из них мы послушаем. Мне хотелось бы, чтобы вы присутствовали при этом. Надеюсь, беседа покажется вам занимательной и, так сказать, поучительной.

— Их было пятеро. Я сам видел их у «Дикого оленя».

— Именно было, — уточнил Крамер. — Осталось трое. Остальные — старший группы и еще один — на дне озера. Они свалились с обрыва на повороте.

Мэри, стоявшая спиной к мужчинам, пока Анна-Мария помогала ей привести себя в порядок, замерла на месте с окаменевшим лицом. Хайди схватила ее за руку и быстро проговорила:

— Моя кузина неважно себя чувствует. Можно, я провожу ее в комнату?

— Хорошо, — махнула рукой Анна-Мария. — Отведите ее в ту, которую вы здесь занимали.

Комната была похожа на монашескую келью, только устланную линолеумом. Из мебели — аккуратно заправленная железная кровать, крохотный стол, один стул, подвесной шкафчик — вот и все. Хайди заперла за собой дверь.

— Слышала? — опустошенно спросила Мэри. Лицо ее было смертельно бледным.

— Слышала и не поверила.

— С чего бы им врать?

— Они не врут — они этому и сами верят, — резко ответила Хайди. — Будет тебе забивать голову любовной чепухой, пора трезво поразмыслить. Майор Смит не из тех, кто сваливается с обрыва за здорово живешь.

— Объясни, что ты хочешь сказать, Хайди.

— Тогда успокойся и слушай. Я убеждена, что он жив. А коли так, он обязательно явится сюда, и представь только, что тебя тут не окажется. Ведь он на тебя рассчитывает!

Мэри смотрела на Хайди отсутствующим взглядом.

— И если ты ему не сможешь помочь, он погибнет. Погибнет по твоей вине. Разве он бы так поступил на твоем месте?

Мэри машинально покачала головой.

— Так вот, — быстро заговорила Хайди, достав из карманов и выложив на столик семь предметов. — Вот, смотри: «лилипут— 21», автоматический, с двумя запасными обоймами; моток веревки, свинцовое грузило, план замка и инструкции, — она собрала все предметы со стола, прошла в угол, отогнула плинтус, спрятала их туда. — Тут никто не найдет.

Мэри посмотрела на нее долгим взглядом, и впервые за последние минуты в ее глазах мелькнул живой огонек.

— Ты знала, что плинтус отходит? — медленно проговорила она.

— Конечно, я сама его раскачала, две недели назад.

— Значит, ты уже тогда была в курсе?

— А как же? — улыбнулась Хайди. — Ну, желаю удачи, кузина.

Оставшись одна, Мэри опустилась на койку и минут десять просидела без движения. Потом с усилием поднялась и подошла к окну. Оно выходило на север. Ей видны были опоры фуникулера, огни деревушки и темные воды озера. Но не это притягивало к себе взгляд, а сполох огня и столбы черного дыма, поднимавшиеся к небу за деревней. Она открыла окно и осторожно выглянула. Как ни тяжела было ее состояние, Мэри почувствовала страх. Базальтовая скала, на которой стоял замок, вертикально падала вниз на добрые три сотни метров. У девушки даже закружилась голова.

Внизу слева вагончик фуникулера, оставив верхнюю станцию, начал свое движение вниз, в долину. Хайди, высунувшись из полуоткрытого окна, махала рукой, надеясь, что ее увидят. Но глаза Мэри застилали слезы. Она бессильно упала на кровать и вновь предалась тяжелым мыслям о Джоне Смите: жив ли он? И что это за пожар там внизу, в долине?

Пробираясь по задворкам деревенских домов, Смит и Шэффер старались по возможности держаться в тени. Впрочем, Смит скоро понял, что эта предосторожность излишняя: всеобщее внимание привлек пожар на железнодорожной станции. Улица, ведущая в ее сторону, была забита солдатами и местными жителями. Да, решил про себя Смит, пожар удался на славу: на сотни метров в округе можно было видеть осветившее небо багровое зарево. Прямо-таки учебно-показательный диверсионный акт. Они подошли к одному из немногих в деревне каменных строений — большому, барачного типа помещению с крепкими двойными дверями, выходящими во двор. Сам двор был похож на свалку автомобилей. Остовы машин, с негодными моторами и лысыми колесами, громоздились в куче вместе с заржавленными деталями. Миновав эти железные дебри, Шэффер открыл отмычкой заднюю дверь гаража, и, светя перед собой фонарями, они вошли внутрь.

Часть гаража занимали токарные станки и стеллажи с инструментами. Но почти все пространство было заставлено самыми разнообразными транспортными средствами, в основном, далеко не новыми. Смит сразу обратил внимание на большой желтый автобус прямо у входа. Обыкновенный альпийский почтовый автобус, который легко было узнать по выдвинутым почти к середине задним колесам для обеспечения маневренности на извивах горных дорог. Спереди на шасси был укреплен специальный снегоочиститель. Смит вопросительно взглянул на Шэффера.

— Полезная штука, как по-твоему?

— Еще какая полезная. Жаль, что я не такой оптимист, чтобы всерьез надеяться не то, что нам удастся реализовать эту пользу. А как вы пронюхали про этот автобус?

— Я, как ты понимаешь, не ясновидящий. Располагал соответствующей информацией.

Смит забрался в кабину водителя. Ключ зажигания оказался на месте. Смит повернул его, и стрелка на приборном щитке показала, что бензина залито почти полбака. Он проверил фары — они горели. Нажал на стартер, и мотор тут же заработал. Смит его выключил. Шэффер с интересом наблюдал за этими действиями.

— Надеюсь, что у вас есть необходимое разрешение на вождение такого рода транспорта, босс?

— У меня на все есть разрешение. Оставь половину взрывчатки в автобусе и поторапливайся. Хайди должна прибыть с первым фуникулером.

Смит вылез из кабины, подошел к выходу, открыл верхний и нижний засовы и легонько толкнул обе половины дверей. Те немного подались, но не открылись.

— Закрыто на висячий замок, — бросил Смит. Шэффер оглядел массивный стальной снегоочиститель на передке автобуса и с притворным сожалением покачал головой.

— Бедный старый висячий замок.

Снегопад прекратился, но ветер, дувший с запада, не унимался и мороз крепчал. Ветер быстро гнал по небу темные тучи. Долина то скрывалась во мраке, то окуналась в яркий лунный свет, заливавший ее через просветы облаков. И только над окраиной деревни стояло ровное кровавое свечение: пожар еще не закончился.

Вагончик фуникулера приближался к нижней станции. Раскачиваемый яростным ветром, он, казалось, вот-вот сорвется с высоты и рухнет. Но чем ниже он спускался, тем ровнее было движение. Наконец, дернувшись в последний раз, вагончик остановился. Из него вышла единственная пассажирка — Хайди. Смертельно бледная. Спустившись по лесенке и ступив на твердую почву, она вдруг встала как вкопанная: кто-то поблизости насвистывал «Лорелею». В глубокой тени угадывались две фигуры в белом.

— Майор Смит не из тех, кто ни за что, ни про что сваливается в пропасть, — невозмутимо проговорила она. Но, поддавшись порыву, быстрым жестом обняла и поцеловала обоих мужчин в щеку. — Однако вы порядком заставили меня поволноваться.

— Мне очень нравится, как вы это делаете, — сказал Шэффер.

— Но насчет Смита, конечно, никогда не стоит волноваться.

Хайди жестом указала в сторону, откуда несло гарью.

— Ваших рук дело?

— Это мы нечаянно, — скромно заметил Смит.

— Да, он малость ошибся, — добавил Шэффер.

— Тоже мне, два брата-акробата, — поддержала их шутливый тон Хайди. И вдруг посерьезнев, сказала:

— Мэри решила, что вас обоих уже нет в живых.

— Зато Вайснер убежден в обратном. Он пронюхал, что машина свалилась в озеро без нас. И теперь его люди идут за нами по следу.

— Ничего удивительного, — пробормотала девушка. — Вы что, думали, будто эдакий фейерверк останется незамеченным? — И, помолчав, хмуро добавила: — Не они одни за вами охотятся. Крамеру стало известно, что вы английские диверсанты, явившиеся, чтобы выкрасть генерала Карнаби.

— Та-ак, — задумчиво протянул Смит. — Хотелось бы мне знать, что за птичка щебечет на ушко Крамеру. Это очень голосистая птичка, с дальним диапазоном.

— О чем вы?

— Да так, ни о чем. Пустяки.

— Ничего себе — пустяки! Вы что, не понимаете? — В голосе ее зазвенело отчаяние. — Ведь они знают — или в любую минуту узнают, — что вы живы. Они знают, кто вы. А значит — ждут вас.

— Вы, однако, не учитываете некоторые тонкости, Хайди, — вмешался Шэффер. — Им неизвестно, что мы в курсе того, что они наготове.

— Игра вслепую, лейтенант. И добавьте вот что: ваши друзья с минуты на минуту будут в замке.

— Их везут на допрос? — спросил Смит.

— Вряд ли пригласили на чай, — съязвила Хайди.

— Ну и славно, — кивнул Смит. — И мы с ними туда заявимся.

— В одном фуникулере? — Не столько словами, сколько интонацией, Хайди выразила сомнение в здравом уме Смита.

— Я же не сказал, что мы поедем внутри вагончика.

Смит посмотрел на часы:

— Почтовый автобус, который стоит в гараже Шульца. Будь там через час двадцать. И захвати пару ящиков пустых бутылок из-под пива.

— Захватить пару… ну да, конечно. — Она убежденно покачала головой. — Вы оба сошли с ума.

— Она нас просто насквозь видит, — восхитился Шэффер и, внезапно сменив тон, прибавил: — Помолись за нас, девочка. А если не умеешь, скрести пальцы, да так, чтобы они хрустнули.

— Пожалуйста, возвращайтесь, — дрогнувшим голосом проговорила Хайди. Она хотела еще что-то сказать, но раздумала, резко повернулась и зашагала прочь. Шэффер проводил ее восхищенным взглядом.

— Вот идет будущая миссис Шэффер, — объявил он. — Слегка норовистая и непредсказуемая, — он помедлил, что-то взвешивая про себя, — зато забавная. По-моему, она едва не разрыдалась к концу беседы.

— Тебя бы на ее место — посмотрел бы я, каким бы ты стал. Она, между прочим, здесь уже два с половиной года, — невесело сказал Смит.

— Может, ей было бы полегче, знай она побольше о том, что происходит.

— Мне недосуг объясняться на каждом шагу.

— Это мы уже слыхали. До чего же вы скрытный, босс.

— Возможно. — Смит взглянул на часы. — Что-то они не торопятся.

— Типун вам на язык! — Шэффер помолчал. — А когда… ну, то есть, если мы будем сматываться отсюда, она уйдет с нами?

— Кто — она?

— Хайди, конечно!

— "Хайди, конечно". Если наше дело выгорит, оно выгорит только с помощью Мэри, а Мэри представилась кузиной…

— Понял. — Шэффер опять взглянул на удаляющуюся фигурку и мечтательно покачал головой. — Она произведет фурор в гриль-баре «Савой»!