"Холмы Варны" - читать интересную книгу автора (Триз Джефри)

Глава четвертая. ТЕНЬ ЯСТРЕБА

Вскоре гондола свернула в узкий боковой канал. Прямо из чуть колышущейся воды, словно крутые утесы, поднимались высокие дома с освещенными квадратами окон на верхних этажах. Мрак, царивший внизу, кое-где разрывали багровые факелы, озарявшие крутые ступени. Лодка причалила к одной из таких лестниц. Человек с кинжалом сказал:

– Если пойдешь с нами по-хорошему, можешь ничего не опасаться.

– Куда вы меня привезли?

– К тому, кто послал за тобой;

– Послал за мной?

– Да, – рассмеялся неизвестный. – Но ты ведь мог не принять приглашения или вмешался бы мессер Мануций, вот нам и пришлось прибегнуть к такому способу.

– Что это за шутки? – спросил Алан, упрямо не двигаясь с места.

– Шутки тут ни при чем. Если ты будешь разумен, то сможешь неплохо заработать. Ну, а теперь пошли. И не пробуй бежать от нас по этой лестнице, она ведет не на улицу, а в тот самый дворец, куда мы идем.

Алану оставалось только подчиниться. Он вылез из лодки и стал подниматься по лестнице в сопровождении своих похитителей. Они вошли в дверь, которую охранял вооруженный привратник в пышной ливрее. Затем по внутренней мраморной лестнице с бронзовыми перилами они поднялись на второй этаж и прошли несколько галерей, увешанных великолепными гобеленами и украшенных статуями. Алан успел заметить, что фрески на потолке изображают сцены из «Илиады».

В конце последней галереи они остановились перед высокими резными дверями. Человек с кинжалом почтительно постучал, и изнутри еле слышно донесся ответ. Он распахнул правую створку двери и с поклоном пропустил Алана вперед.

Они очутились в огромной библиотеке, где полки уходили под самый потолок и к верхним можно было добраться только по узкой галерейке, опоясывавшей комнату на половине ее высоты. Однако сейчас эта галерея была погружена в полумрак. В комнате были зажжены только две массивные серебряные лампы, стоявшие на столе в дальнем ее конце. Там сидел невысокий щуплый человек, который в этом огромном зале казался еще более щуплым и маленьким. Алана подвели почти к самому столу, заваленному старыми пергаментами.

– Не снять ли нам маски? – изысканно вежливым тоном спросил человек за столом. – Ведь по сравнению со мной ты находишься в более выгодном положении, мессер Дрейтон.

Провожатые Алана сняли маски, и он последовал их примеру. Человек за столом устремил на его лицо пытливый взгляд. Алан, в свою очередь, внимательно его рассматривал. Перед ним сидел сгорбленный старик с прекрасным лбом мыслителя, почти лысый, если не считать серебристого пушка над ушами. В холодных беспощадных глазах чувствовалась та же твердая решимость, что и в квадратной нижней челюсти, очертаний которой не смягчил даже клинышек бороды. На нем был строгий, но очень дорогой костюм из коричневого бархата, а на груди, на золотой цепи, висел усеянный драгоценными камнями медальон. Он то и дело касался его длинными белыми пальцами, которые на фоне темного бархата казались холодными серебристыми рыбками. Они были унизаны перстнями – на некоторых сверкало даже по три драгоценных камня.

Первым прервал молчание Алан.

– Это ты находишься в более выгодном положении по сравнению со мной, синьор, – сказал он резко. – Ведь тебе известно мое имя, а мне твое – нет. И я не знаю, почему меня насильно привели сюда, хотя тебе, вероятно, известно и это.

– О да… Чезаре, предложи нашему юному гостю стул. Бернардо, ты нам пока не нужен.

– Как угодно его светлости. – И, поклонившись, тот, кого назвали Бернардо, ушел.

Алан повернулся, чтобы взять стул у второго своего похитителя, и тут впервые увидел его лицо. Оно показалось ему страшным, хотя Чезаре был молод и очень красив нежной, почти девичьей красотой. Но в нем не чувствовалось девичьей кротости, а глаза его были жестокими, как глаза кошки.

– Что касается моего имени, – сказал человек за столом все тем же вкрадчивым тоном, – то мы пока не будем его называть, но я могу тебя заверить, что это славное имя. Кроме того, я очень богат. Конечно, упоминание об этом скорее пристало бы простолюдину, но оно оправдывается обстоятельствами. Я хотел бы предложить тебе выгодную сделку, и лучше, чтобы ты с самого начала знал, что я могу и готов щедро заплатить тебе.

Алан слегка поклонился.

– Я не сомневаюсь, что вижу перед собой знатного вельможу, хотя мне и не дозволено узнать твое имя.

Он уже догадался, что его собеседник был герцогом – об этом свидетельствовали и золоченый герб на спинке кресла, и то, что слуга назвал его «светлостью». Но раз он скрыл свое имя, Алан не собирался оказывать ему почтение, на которое давал право этот титул.

– Однако, – продолжал он, – я всего лишь бедный английский студент, и у меня нет ничего ценного.

– Ты ошибаешься, юноша. У тебя есть рукопись греческого комедиографа Алексида.

Алан в непритворном изумлении широко раскрыл глаза.

– Ах, если бы это было так! – сказал он совершенно искренне.

– Во всяком случае, ты знаешь, где она находится.

– Ах, если бы это было так! – повторил Алан, который начал о многом догадываться. – Это шутка, синьор? Такая библиотека свидетельствует о твоей большой учености, и ты лучше меня должен знать, что до наших дней не сохранилось ни одной комедии Алексида. Почему ты вообразил, что я могу хранить подобное сокровище? Да ведь если бы такая рукопись существовала, она стоила бы…

– Она существует, – перебил его герцог, – и стоит… почти любую цену, которую ты назначишь.

– Если это не шутка, синьор, то твои люди просто ошиблись и привели к тебе не того человека. Я только что приехал из Англии, меня зовут…

– Мне все это известно. – Герцог взмахнул белой рукой и наклонился вперед. Над его лысой головой на высокой спинке кресла распростерлись резные крылья золоченого ястреба. Алан вспомнил, что этот же герб он видел на ливрее привратника. – Тебя зовут Алан Дрейтон, и ты живешь у Мануция. Ты собираешься достать для него рукопись Алексида. Может быть, мы кончим играть в прятки, мой милый?

Алан поперхнулся.

– Хорошо, предположим, это правда. Так что же тебе нужно?

– Рукопись. Ты привезешь ее мне, а не Мануцию. – Перехватив взгляд Алана, он тонко улыбнулся. – Если тебе нужны деньги, то здравый смысл подскажет тебе, что я могу заплатить куда больше, чем этот книгопечатник. Но если, как мне кажется, ты действуешь из более достойных побуждений и ценишь сокровища знания, то погляди на эту библиотеку. Согласись, что это – более достойное хранилище для Алексида, чем дом Мануция.

– Да, это прекрасный зал, – осторожно ответил Алан, оглядываясь по сторонам.

– Позволь, я покажу тебе мою библиотеку. – Герцог с неожиданной легкостью поднялся на ноги, зажег две свечи от лампы на столе и, высоко подняв подсвечник, повел Алана за собой.

– Здесь хранятся две тысячи книг, но среди них не найдется ни одной печатной страницы. Я не могу слышать о печатном станке! Мерзкое новомодное изобретение, имеющее только одну цель – метать бисер учености перед свиным стадом простолюдинов.

Алан с трудом сдержал свое возмущение. Библиотека, безусловно, была великолепна, и этот ночной осмотр невольно увлек его, хотя он ни на минуту не забывал об опасном положении, в которое попал, и о зловещем Чезаре, неслышно следовавшем за ними по пятам.

– Я собирал книги всю свою жизнь, – продолжал герцог, – и потратил на них более двадцати тысяч дукатов. Так что суди сам, какую цену я готов заплатить.

Алан поднял свечу повыше, и она озарила редкую рукопись сочинений Платона, которую герцог тут же с гордостью протянул ему.

– Эта библиотека – подлинная сокровищница, – сказал юноша искренне.

– Каким образом тебе удалось найти все это?

Герцог самодовольно улыбнулся.

– Видишь ли, есть люди, которые сделали это своим ремеслом. Богатые купцы, особенно флорентийские, которые рассылают своих приказчиков по всей Европе и даже в Малую Азию, всегда поручают им высматривать интересные рукописи. Беда в том, что они, естественно, продают свои находки тому, кто предложит больше. А с владетельным князем или его святейшеством папой даже я не всегда могу соперничать. Поэтому я предпочитаю пользоваться услугами моих собственных доверенных лиц – во главе их стоит Чезаре, с которым ты уже знаком. Я сообщаю Чезаре, что именно мне нужно, и он никогда не обманывает моих ожиданий.

Тут герцог усмехнулся, и от этой усмешки Алан похолодел. Чезаре, услышав, что его хвалят, подошел поближе, но его красивое лицо по-прежнему оставалось хмурым и настороженным.

– Погляди-ка на этого Гомера, – продолжал герцог, протягивая Алану другую книгу в прекрасном переплете из позолоченной кожи. – Это, пожалуй, самая большая драгоценность в моем собрании. А, Чезаре?

– Она обошлась в две человеческие жизни, – ответил молодой человек.

– Ну и что?

– Действительно, ну и что? – повторил его господин. – То, что нам нужно, мы берем. Это наш девиз. Не так ли, Чезаре?

– И очень хороший девиз. Мессеру Дрейтону будет полезно его запомнить.

Перелистывая страницы Гомера, Алан лихорадочно обдумывал положение. С Альдом его связывает дружба, но не деловые обязательства. Если он согласится служить герцогу, его поступок могут назвать не слишком красивым, но отнюдь не бесчестным. Ведь в конце-то концов это ему предстоит совершить опасное путешествие в Варну. А герцог заплатит щедро, и он будет обеспечен на всю жизнь…

Но и рассуждая так, Алан отлично понимал, что никогда не предаст Альда, не обманет доверия Эразма, открывшего ему свою тайну. К тому же им рукопись была нужна для того, чтобы напечатать ее и подарить комедию Алексида всему миру, герцог же собирался, как скупец, скрыть ее ото всех в своей библиотеке, чтобы потом хвастать, что ни у кого больше нет второго такого сокровища.

Какой же смысл спасать Алексида из его темницы в Варне только для того, чтобы вновь заключить его в венецианскую тюрьму, пусть и более роскошную?

Ну, а пока что делать? Герцог, несмотря на всю свою любовь к книгам, не производил впечатления человека чести. Алан решил, что он дорожит своими рукописями не потому, что они хранят сокровища знаний, а просто как собранием редкостей. Ну, а красивый, как Аполлон, Чезаре, его доверенный, был, судя по всему, опасен, как ядовитая змея.

– Час уже поздний, синьор, – сказал он наконец, – и поскольку ты убедился, что я не могу быть тебе полезен, надеюсь, мне разрешено будет удалиться?

Герцог резко повернулся к нему.

– Продолжаем играть в прятки? – спросил он невозмутимо. – Разве я не сумел убедить тебя, что ты не прогадаешь, если согласишься выполнить мое поручение?

– Это прекрасная библиотека, но… я уже связан словом с другими.

– Быть может, я выразил свою мысль недостаточно ясно. – Герцог говорил размеренно и зловеще. – Хотя ты и отрицаешь это, я знаю, что тебе известно, где находится рукопись Алексида. Она будет принадлежать мне. Мне – и никому другому! Я не уступлю ее даже Джованни Медичи! Ты продашь мне свои сведения прежде, чем покинешь этот дом. А то, что нам не продают, мы берем.

– Но каким образом вы можете «взять» сведения? – Почему-то, попадая в опасное положение, Алан всегда начинал говорить насмешливо.

– Это уж дело Чезаре. Не правда ли, Чезаре?

Молодой человек оскалил зубы.

– Твоя светлость может на меня положиться. Мы с Бернардо сумеем развязать ему язык. Завтра утром тебе будет известно все, что он знает.

Алан переводил взгляд с одного на другого, оценивая положение. У него не было оружия, не было ничего, кроме книги и подсвечника. Руки его заняты, и ему не удастся выхватить кинжал у кого-нибудь из них. Да и поможет ли это? Предположим, он даже сумеет справиться с ними обоими. Они, несомненно, успеют поднять тревогу, и из дворца ему все равно не выбраться.

Может быть, попробовать что-нибудь другое? Как-нибудь осторожно, не вызывая подозрений, избавиться от книги и подсвечника, освободить обе руки, а потом внезапно броситься на герцога, выхватить из драгоценных ножен на его поясе кинжал и прижать острие к груди старика прежде, чем Чезаре успеет вмешаться? Быть может, такой заложник обеспечит ему свободный выход? И, ведя герцога под руку, прижимая кинжал к его боку, он покинет дворец и окажется на свободе?

Но это слишком рискованно. Да и герцог, вероятно, носит под бархатом кольчугу. А что делать тогда?

«Какой же я дурак!» – внезапно подумал Алан. Он вдруг сообразил, что именно те предметы, от которых он так хотел избавиться, и могут открыть ему путь к свободе.

– Назад, Чезаре! – сказал он. – Или твой господин никогда тебе не простит!