"Кот, который разговаривал с привидениями" - читать интересную книгу автора (Браун Лилиан Джексон)

ОДИННАДЦАТЬ

На открытие выставки, посвящённой катастрофам, первыми приехали члены Исторического общества, одетые как в церковь: мужчины – костюм с галстуком, женщины – юбка с блузкой, туфли на каблуках. Митч Огилви, транспортный директор, распорядился подвозить пожилых и инвалидов к музейному входу, а машины потом ставить во внутреннем дворе, чтобы оставить обычные места стоянок для публики. Ожидалось большое скопление народу, прочитавшего статью на первой странице «Всякой всячины»:

К часу дня Квиллер оделся как подобает, надел и новый клетчатый галстук, который его соблазнил купить Скотт, по-шотландски растягивая «р». Прихватив под мышку Библию Кристи, он пошел сначала в кабинет, где сидел за компьютером Ларри и бил по клавишам, просматривая каталог.

– Как дела, Ларри?

– Хорошая реклама всегда оправдывает себя, – ответил президент. – Что у тебя под мышкой? Проповедь будешь читать?

– Эту Библию подарила музею одна молодая женщина с фермы Фагтри. Что мне с этим делать?

– Надеюсь, это семейная Библия Фагтри?

– Нет, просто мать этой женщины купила её на аукционе.

– Плохо дело. Ну ладно, напиши на этой карточке имя дарителя и оставь Библию на картотечном столе, Регистратор с ней разберётся.

– Удалось найти преемника для Айрис?

– Есть пара кандидатов. Айрис, как ты знаешь, не желала брать ни цента, но мы готовы платить приличный оклад плюс квартира, включая стоимость всех удобств. К нам обратился Митч Огилви. Он любит старинные вещи и кипит энтузиазмом, но весьма молод, а молодые проработают год и бегут куда-нибудь, где можно пошире развернуться. Сьюзан считает, что неплохо было бы взять Винса Бозвела. В Центре он не раз вёл аукционы по продаже антиквариата, к тому же умеет обращаться с инструментами. Он мог бы взять на себя мелкий ремонт, за который сейчас нам приходится платить отдельно.

– По моему мнению, – начал Квиллер, – Митч больше подходит для этой должности. Он работал портье в гостинице и привык общаться с людьми, и я заметил, он хорошо умеет ладить со стариками. Бозвел слишком напорист и слишком шумлив. Людям он будет неприятен. Кроме того, для семьи из трёх человек квартира смотрителя маловата.

Прежде чем ответить, Ларри оглянулся.

– На самом деле Верона ему не жена. Если мы примем его на работу, он отправит её и ребенка обратно в Питсбург.

– Что у него с ногой?

– Полиомиелит. Когда он заболел, вакцину ещё не изобрели. Держится он молодцом, несмотря на боль.

– Хм… Плохо дело, – пробормотал Квиллер. – Но у Митча, по крайней мере, чистые ногти.

Ларри пожал плечами:

– Ну… ты же знаешь, что Винс делает всю чёрную работу в сарае. Некоторые из этих станков ужасно грязные от чернил и смазки.

Квиллер заполнил карточку на подарок музею. И спросил:

– Что здесь бывает, когда идёт снег?

– Мы расчищаем улицу Чёрного Ручья, а за Фагтри-роуд следит округ. Никаких проблем.

– Кто-нибудь приходит в музей зимой?

– А как же! У нас составлен график, к нам целыми автобусами приезжают школьники, студенты, женские клубы, мы устраиваем особую программу на День благодарения, на Рождество, на День святого Валентина и так далее. На Хеллоуин мы готовим для детишек зефирный торт, а Митч Огилви рассказывает истории про привидения. Когда лежит снег, в этих местах невероятно красиво.

– Да, кстати, – сказал Квиллер, – подумайте, не стоит ли поставить реле, чтобы с наступлением сумерек фонари во дворе включались автоматически. И одна-две лампы в доме, для безопасности.

– Хорошая идея, – сказал Ларри, вытаскивая из кармана маленькую записную книжку и делая там какую-то пометку.

– И второй вопрос, на который я хотел обратить твоё внимание, это документ о передаче земли, подписанный «Авраам Линкольн», – в разделе документов.

– Это самый ценный документ в нашей коллекции, – гордо сказал Ларри.

Только вот на самом деле он был подписан не Линкольном.

– Ты хочешь сказать, это подделка? Откуда ты знаешь?

– Тут нет никакого злого умысла. Полагаю, были выпущены тысячи таких бумаг, и секретарю Сьюарду были предоставлены полномочия ставить подпись за президента. Он делал её с росчерком. У Линкольна была подпись маленькая и скромная, и он не писал имя, только фамилию.

– Хорошо, что ты мне сказал, Квилл. Мы поместим эту информацию на сопроводительной табличке. – На свет была снова извлечена записная книжка Ларри. – Стоимость этого документа только что упала на несколько тысяч долларов, но всё равно спасибо, приятель.

В этот момент в кабинет ворвалась Кэрол Ланспик.

– Ларри, на новой выставке уже пропал экспонат, – сказала она. – Иди посмотри!

Она сразу же ушла, и муж с нею. Квиллер было тоже пошёл, но на каждом шагу его кто-то перехватывал. Милдред Хенстейбл и Фран Броуди, щебеча между собою, как лучшие подруги, остановили его, чтобы сделать комплимент его клетчатому галстуку.

– Как ему удается оставаться таким стройным? – сказала Милдред Фран.

– Как ему удается оставаться таким молодым? – сказала Фран Милдред.

– Это потому, что я всегда спокоен, и потому, что я холост, – сообщил им Квиллер и пошёл дальше.

Сьюзан Эксбридж зашептала ему в ухо:

– Хорошие новости! Деннис решил купить владения Фитча. Он собирается открыть здесь строительную фирму.

А плохие новости, подумал Квиллер, в том, что он привезёт с собой жену.

Дальше к нему подошли Гомер Тиббит и Рода Финни, и Гомер сказал ему своим тенорком:

– Вы пытались со мной связаться? Мы ездили в Локмастер посмотреть скачки и починить ей слуховой аппарат, и, раз уж мы были там, мы решили заодно пожениться, чтобы зря не ездить.

– Разрешение на брак у нас было уже несколько недель, но он ужасно тяжёл на подъём, – сказала новоиспеченная миссис Тиббит, ласково улыбаясь новобрачному.

Квиллер рассыпался в поздравлениях и стал пробираться сквозь толпу, большая часть которой хотела попасть в зал катастроф, который и так уже был полон народа.

Полли Дункан потянула его за рукав и полушёпотом сказала:

– Я хочу тебя попросить об одном большом одолжении, Квилл.

– Сделаю всё, что хочешь, – сказал он, – только не проси посидеть с малолетним котёнком.

Она укоризненно посмотрела на него и сказала:

– Именно об этом я и собиралась тебя попросить. В Локмастере будет семинар, и я надеялась, что смогу на одну ночь оставить у тебя Бутси.

– Хммм. – Он задумался, пытаясь подыскать весомую причину для отказа. – А два больших кота с громкими голосами его не испугают?

– Вряд ли. Этот малыш прекрасно ко всему привыкает. Его ничего не беспокоит.

– Юм-Юм может подумать, что это мышка.

– Она достаточно умна, чтобы разобраться. Он не доставит тебе никаких неприятностей, Квилл, и ты полюбишь его так же, как и я.

– Ну ладно… Я попробую… но если он рассчитывает, что я буду с ним носиться, то он жестоко ошибается.

Квиллер продолжал пробираться сквозь прибывающую толпу, в которой заметил адвоката Хасселрича и его жену, доктора Золлера с его последней блондинкой, Арчи Райкера и очаровательную Аманду, Бозвелов с Пупси и нескольких политиков, чьи имена будут стоять в ноябре в списке для голосования. Голос Винса Бозвела перекрывал всё остальные:

– А угощать чем-нибудь будут? Айрис такие пирожки пекла – объедение!

Наконец Квиллер добрался до выставки истории катастроф. Как и говорила Милдред, драматический эффект создавался огромными фотографиями во всю стену. На них был запечатлен затор брёвен на реке, унёсший в 1892 году семь жизней, пожар 1898 года, уничтоживший Содаст-сити, крушение трёхмачтовой шхуны во время шторма в 1901 году и прочие несчастья, вошедшие в историю Мускаунти, но центром экспозиции был стенд «Правда или миф?», который вновь поднимал старые вопросы о загадочной гибели Эфраима Гудвинтера.

История взрыва на шахте и его последствий была представлена материалами безо всяких комментариев. Увеличенные фотографии и вырезки из газет были объединены по четырём датам:

13 мая 1904 года: фотография спасательной команды на шахте Гудвинтера. Заголовки из газет, выходивших в Центре: «Взрыв на шахте. Погибли 32 человека».

18 мая 1904 года: фотография рыдающих вдов и детей. Выдержка из «Пикакского Пустячка» за то же число: «Мистер и миссис Гудвинтер с семьёй выехали сегодня за границу на несколько месяцев».

25 августа 1904 года: рассказ архитектора о проекте здания библиотеки. Очерк из «Пустячка»: «Благодаря необыкновенной щедрости мистера Эфраима Гудвинтера, владельца и издателя этой газеты, у города скоро появится своя Публичная библиотека».

2 ноября 1904 года: фотография процессии на похоронах Эфраима. Сообщение в «Пустячке»: «Во вторник скоропостижно скончался Эфраим Гудвинтер. Его останки сопровождала в последний путь самая длинная за всю историю города похоронная процессия».

Между увеличенными фотографиями и вырезками были помещены шахтерские каски, кирки и кувалды и даже шахтерская корзинка для завтрака, табличка под которой рассказывала о пирогах с картошкой и мясом, которые шахтеры традиционно брали с собой в качестве завтрака. Здесь же помещался портрет мрачного филантропа; холст был разрезан ножом – это произошло, когда картину впервые выставили в холле библиотеки. Ужасный предмет на размытом снимке Дерева повешенных табличка определяла как «неопределенный объект». Была выставлена также ксерокопия предполагаемой предсмертной записки, причем почерк, которым она была написана, удивительно походил на почерк Авраама Линкольна. Урна для голосования приглашала посетителей высказать своё мнение: «Самоубийство или убийство?»

Кто-то потянул Квиллера за локоть. Это была Хикси Райс, менеджер по рекламе во «Всякой всячине».

– Из этого всего я могу сделать только один вывод, – сказала она. – Что было нужно Эфраиму, так это хороший помощник по связям с общественностью.

– Что ему было нужно, – отозвался Квиллер, – так это немного здравого смысла.

Он пробрался сквозь толпу назад в кабинет и застал там Ланспиков.

– Вы говорили, что-то пропало. Что же?

– Простыня, – сказала Сьюзан.

– Какая простыня?

– Мы выставили ту белую простыню, которую после смерти Эфраима нашёл возле Дерева повешенных преподобный мистер Кроубенкс.

– Вы хотите сказать, что кто-то украл её? – спросил Квиллер.

Голос Ларри звучал подавленно:

– Это единственный предмет, который исчез у нас с выставки, а у нас, бывало, выставлялись очень недешевые вещи. Очевидно, среди нас появился сумасшедший. И мы уверены, это кто-то из своих, потому что в час дня, когда залы открыли для посетителей, её уже не было. Потеря-то невелика. Даже как историческое свидетельство эта простыня имела сомнительную ценность. Но мне не нравится, что среди работников музея завёлся воришка.

– Сколько человек имеют ключи от музея? – спросил Квиллер. – Гомер говорил мне, что у вас семьдесят пять волонтеров.

– Ключа нет ни у одного из них. Волонтеры открывают дверь в дом служебным ключом, спрятанным на парадном крыльце.

– Где он спрятан? Под ковриком?

– Под корзинкой, которая висит над дверным молоточком, – сказала Кэрол.

– Мы всегда считали, что нашим людям можно доверять абсолютно, – не мог успокоиться Ларри.

Квиллер извинился и отправился искать председателя выставочного комитета. Милдред разговаривала с Вероной Бозвел, которая говорила:

– Пупси уже в восемь месяцев строила законченные предложения. – Она крепко держала за руку кроху в синей бархатной курточке и шапочке.

– Извините меня, миссис Бозвел, – прервал её Квиллер. – Можно мне забрать у вас миссис Хенстейбл, я хочу показать ей один экспонат?

– Конечно… Пупси, ты знаешь, кто это? Скажи: «Здравствуйте, мистер Квиллер».

– Здравствуйте! – сказала она.

– Здравствуй, – немного добрее, чем обычно, ответил он.

Он повел Милдред в пустой зал текстиля.

– Тихое место, здесь можно поговорить, – пояснил он. – Ещё поискать такого посетителя, который забредет сюда посмотреть на эту скучищу.

– Согласна, здесь мрачновато, – призналась она – Мы пытались тут немножко оживить – сделать цветной фон и умные таблички, огородили шнурами, чтобы выглядело более солидно, но красные бархатные шнуры всем нравятся, а вот на текстиль никто смотреть не хочет. Что ты собирался сказать, Квилл?

– Хотел сделать тебе комплимент по поводу выставки катастроф. Она привлекла к себе большое внимание.

– Спасибо, от меня и от Фран Броуди. Интересно будет узнать результаты голосования.

– Ты видела сегодня выставку?

– Мне не удалось туда протиснуться. Слишком много народу. А что, кто-то снова покушался на портрет Эфраима?

– Нет, Милдред. кто-то умыкнул простыню преподобного мистера Кроубенкса.

– Правда? Ты меня не разыгрываешь?

– Кэрол обнаружила пропажу. Они с Ларри, мягко говоря, удивлены. Они даже не представляют, кто мог её утащить. У тебя есть какие-нибудь идеи по этому поводу?

– Квилл, – сказала она, – я даже не пытаюсь понимать, что происходит сегодня в обществе. Почему бы тебе не спросить у Коко. Пусть он расследует это дело. Он умнее нас всех.

– Насчёт Коко, – начал он. – Я хочу, чтобы ты посмотрела на вот эту подушку из Инчпота. Ты в ней ничего необычного не замечаешь?

Она внимательно изучила бесформенную подушку.

– Разве только то, что её передвинули. – Она перешагнула через бархатное ограждение, взбила подушку и положила её поаккуратнее, – Вот так! Теперь лучше?

– Часто ли экспонаты передвигают?

– Да нет… Волонтерам всегда говорят, чтобы они ничего не переставляли. Почему ты спрашиваешь?

– Я на днях заходил сюда вместе с Коко, – он понизил голос, – и он сразу нацелился на эту подушку и принялся её обнюхивать. Он не мог оставить её в покое, пока я буквально не вытолкал его из музея. Только не говори мне, что это просто потому, что она набита куриными перьями, – подушка с фермы Тривильен тоже набита куриными перьями, но на неё он не обратил ни малейшего внимания.

– Давай посмотрим, что тут написано на табличке, – сказала Милдред. Она снова перешагнула через веревку и взяла отпечатанную на машинке карточку. – Ею пользовались на ферме Инчпот ещё перед Первой мировой войной… В качестве наволочки использован выстиранный мешок из-под муки… Набита куриными перьями из курятников Инчпота… Подарена музею Аделиной Инчпот Кроу.

– Ты сказала Кроу?

– С буквой «у» на конце.

– Пошли отсюда, Милдред. Эти семидесятипятилетние перья вызывают у меня острый приступ депрессии. Пока ты здесь, не хочешь взглянуть на кулинарную книгу Айрис?

Они пробились через толпу в западное крыло и пошли на кухню. Квиллер предложил чашечку кофе.

– А может, чего-нибудь другого? Капельку? – застенчиво попросила Милдред. – При большом скоплении народа я начинаю нервничать, если у меня в руке нет бокала.

– Посмотрим, найду ли я что-нибудь. Бар у Айрис был не очень богатый.

– Да мне всё равно что, лишь бы немножко с градусом.

Квиллер загремел кубиками льда.

– Кулинарная книга на парте, под телефоном. Подними крышку… Я тут вижу шерри, дюбонне и кампари. Что будешь?

Ответа не последовало.

– Ты нашла её? – спросил он. – Это просто блокнот с отрывными листами, и в нём ещё понапихано разных вырезок и клочочков бумаги.

Милдред склонилась над партой.

– Её здесь нет.

– Как так – нет! Я видел её пару дней назад.

– Её здесь нет, – повторила Милдред. – Иди и посмотри.

Квиллер быстро подошёл и заглянул ей через плечо.

– Куда же она могла деться?

– Коты украли, – сказала она шутливо. – Коко поднял крышку, а Юм-Юм своей замечательной лапкой её вытащила.

– Вряд ли. Они вороватые, но отрывной блокнот толщиной в два дюйма – это не их профиль.

– Может, ты её куда-нибудь переложил?

– Я секунд десять поразбирал почерк, после чего положил её обратно на парту. Кто-то пришёл и стащил её – кто знал, где Айрис её хранила. Она когда-нибудь приглашала к себе работников музея – на чашку кофе или ещё зачем-нибудь?

– Довольно часта, но…

– На двери, ведущей отсюда в музей, нет замка. У этого кого-то было три дня. Я уходил каждый день. Надо поставить на дверь замок! Ведь кто угодно может прийти и забрать котов. Что ему помешает? – Он замолчал и огляделся. – Где они? Обычно они сидят на кухне. А их нигде не видно. Где они?