"Подобно войне за веру" - читать интересную книгу автора (Модезитт Лиланд Экстон)Глава 13В помещении медцентра пахло ризией, и этот запах перекрывался апельсиновым, слишком резким, чтобы быть подлинным. Тристин лежал, поддерживаемый бледно-зелеными подушками, глаза его нет-нет да косились на трубки и проводки, бегущие к заполненной раствором оболочке вокруг правой ноги. Столик у кровати был пуст, если не считать чашки врачебного Подкрепунчика, на вкус еще более неприятного, чем обычный. Примерно треть времени, что Тристин провел здесь, он с помощью имплантата изучал файлы сетевой библиотеки медцентра. Но чтиво не казалось увлекательным, а нога горела. Медтехники и доктора уверяли его, что жжение – это хороший знак. Нервы восстанавливаются, как они и предполагали. Им хорошо. У них в ногах не жжет. Они не прикованы к постели с трубочками, воткнутыми тут и там, чтобы удалять отходы обычной жизнедеятельности. Тристин вновь вошел в публичную сеть, на этот раз его интересовали последние известия. В одном из сюжетов показали облаченные в бурое тела вокруг станции Периметра. – … в сокрушающей демонстрации слепой веры, силы ревяк… Тристин отключился. Слепой веры? Некоторые из этих типов казались слепыми, но офицер, которого он допрашивал, заявил о сознательном выборе своей веры. Может быть, и другие осмысленно ступают на путь такого учения? Тристин поднял взгляд. Черноволосая женщина в форме Службы с золотым треугольником субкомандира у ворота стояла в дверях. В руке она держала зеленую папку. – Можно мне войти, лейтенант? Он махнул рукой. – Пожалуйста. Извините, что я не способен… – Не беспокойтесь. – Она присела на высокий табурет у его постели, и ее глаза очутились на уровне глаз Тристина. – Я субкомандир Мицуи… Мидори Мицуи, объединенная разведка. Моя работа – отслеживать нападения на Периметр. – Она подняла папку. – Я принесла кое-какие официальные бумаги, на которые вы сможете позднее взглянуть. Нет, не беспокойтесь, – она положила папку на стол, затем открепила от пояса небольшой звукозаписыватель. Она поставила его поверх папки и осторожно прочистила горло. – Это официально? – Взгляд Тристина покосился на прибор. – Не беспокойтесь. Всякий раз, когда старшие офицеры предлагали не беспокоиться, Тристин беспокоился. – Знаю. Если старший офицер советует вам не беспокоиться, это недобрый знак, – она улыбнулась. – У вас тьма проблем, но прямо сейчас ваша главная проблема – вылечить ногу. Некоторый отдых не повредит и вашей нервной системе. Что мне нужно, так это подробности о нападениях на Восточную Алую Тройку. Ваши впечатления, мнения, заключения. Сканнеры и банки данных – всего лишь набор цифр, а выводы – удел человека. – Сканнеры, помимо прочего, не очень-то хорошо улавливают ревяк. – Это не наша проблема. Но как вы обнаруживали ревяк? Согласно записям, вы отреагировали на опасность раньше сканнеров. Почти на две минуты раньше. – Я не доверял сканнерам после недавних налетов. Когда нам объявили КонОб Один, я понял, что пора действовать, чтобы меня опять не застигли врасплох. Я высматривал пыль, изменения в рисунке света и тени, что угодно. Сперва я увидел пыль. Потом посыпались снаряды, затем появились танки. Их видно в ореоле пыли. Солдаты не подходили довольно долго. – А как с танками? Вы заметили в них что-нибудь необычное? Уверен, большая часть сведений имеется в сети. Они маленькие, парят в воздухе, отсутствует отдельная башенка, чтобы повернуть орудие. Это означает, что вес – проблема для них. То ли важна численность, маленьких танков можно транспортировать больше, то ли у них недостаточно горючего для более тяжелыхмашин. Судя по всему, эти танки рассчитаны на движение по равнине. – Почему вы так подумали? – Я не подумал… тогда. Но теперь эта мысль кажется здравой. – Тристин пробежал рукой по волосам. Дело явно затягивалось. – На пустошах весьма много неровностей. Противнику приходилось смотреть, куда он двигает машины. Если спуск или подъем слишком крут, воздушная подушка бесполезна. Теряется управление, танк проваливается. На равнине это не проблема, а на пересеченной местности можно потерять машину. Конечно, устройство для парения легче, чем гусеницы. По крайней мере, так должно быть, исходя из стандартных образцов. – Он покачал головой. – Точно не знаю. Сам я достаточно близко не подходил, а сканнеры ни к черту не годятся. – Мы тоже подумали, что машины предназначены для движения по равнине, – подтвердила она. – ИССКОМ осмотрел обезвреженные танки. На высоких равнинах они продвигались бы очень быстро, и для парящих судов танки исключительно эффективно расходуют топливо. Я не удивлюсь, если мы в конце концов используем какие-то элементы конструкции в своих разработках. Тристин кивнул. – Что-нибудь еще о танках? Он взял себя за подбородок, затем неловко рассмеялся. – Помню, как подумал, что у танков жутко большие орудия для таких малюток. Она согласилась. – Очень мощные снаряды и с большой дальностью полета. – Огромные орудия на танках-малютках, – с усмешкой повторил свою мысль Тристин, лишь слегка переставив слова. Мицуи внимательно наблюдала за ним, затем спросила: – Как вам удалось их остановить? – Вы знаете… – Мы знаем, что вам удалось обрушить их в ямы, но меня интересуют ваши впечатления. – Ну… Я попробовал разрывные, один танк закачался в воздухе, но это его не остановило. Мои первые ракеты просто расплескались по броне. Я и решил, что стоит попробовать что-то другое, раз уж мои выстрелы даже не замедляют их хода. Почва там весьма рыхлая… – Тристин облизал сухие губы. – Вот я и попытался создать воронки в грунте, чтобы они на полном ходу ухнули туда. Я прикинул… В действительности – это чутье. То есть, некогда вести расчеты, когда ревяки забрасывают тебя тяжелыми снарядами, а станция разваливается. Двигаясь, они изрядно пылили, и я решил, что им вряд ли известно, насколько там непрочный грунт. Стоит остановиться, и они начнут погружаться, а рывки только усугубят положение. А еще надеялся, что мелкий песок забьет их системы. – Так и случилось. У двух танков сгорели двигатели. Но откуда вы знали, что это подействует? – Я и не знал. Знал только, что все остальные способы их остановить – бесполезны. Знал, потому что проверил. А у меня было не очень много времени. – Это другое дело. Почему вы не истратили все разрывные на танки? Тристин пожал плечами. Трубочки и провода покачнулись. Движение отдалось в больной ноге, и огненная вспышка боли пронзила спину. – А какой смысл? Ревяки просто шли на приступ с помощью танков. На территории станции танки бесполезны. Ее нельзя захватить без солдат. Если бы я потратил весь боеприпас на танки, то что бы я делал, когда вся орава хлынула из-за холмов? – И вы спокойно смотрели, как танки обстреливают станцию, хотя имели достаточный боезапас, чтобы отбить их на некоторое время? Тристин открыл рот, затем захлопнул. Его словно в чем-то обвиняли. – Не совсем. Ракеты и разрывные не могли остановить танки. Они годятся, чтобы остановить солдат. – По словам вашего техника и аварийной бригады, вы решили не пользоваться убежищем, а оставались в бронескафандре почти двадцать четыре часа. – Да. – Почему? Вы были ранены. – Потому что мы погибли бы, если бы я не поступил так, как поступил. – Откуда вы знаете? – Командир, – Тристин попытался не вздыхать. Не стоит выплескивать раздражение на старших офицеров, даже тупых. – Я допросил нескольких ревяк. Большинство из них либо желало меня убить, либо пыталось. Они считают нас големами, чем-то вроде машин. В плен они никого не берут, им просто некуда девать пленных. Это означает – либо ты их к себе не подпускаешь, либо ты труп. Даже когда Тристин решил, что все вопросы исчерпаны, дама задавала и задавала их. Десолл старался скрыть раздражение, но понимал, что у него это не получается. Наконец, когда офицер разведки явно исчерпала обойму вопросов, казавшуюся бесконечной, он спросил: – А вы не могли бы ответить на несколько моих вопросов, командир? – Не знаю. Спрашивайте. – Как дела на других станциях? На Восточной Алой Двойке? И на Четверке? – На Четверке… майор Фарли, кажется… – Фрейер. Ультина. – Майор Фрейер смогла обезвредить все четыре танка, посланные против станции, и нейтрализовать всех ревяк. А на Двойке полный разгром. Тристин нахмурился. Квентар? Что с ним? – А люди с Восточной Алой Двойки? – Полный разгром. – А на Четверке… Как Ультина… Как майор Фрейер это сделала? – Использовала плуг, чтобы вырыть линию траншей, прежде чем явились ревяки. И прикрыла траншеи сверхмелким песком. Наверняка Ультина продумала все загодя. Тристин глубоко вздохнул. – Не могли бы вы мне сказать, как обстоят дела в целом? – Нам удалось их отбить. Мы потеряли почти две трети восточных станций. У них было недостаточно танков, чтобы двинуть их против каждой. Нам потребовалось ввести в атмосферу космических разведчиков и кое-какое очень тяжелое оружие. Тристин не знал, что сказать. Просто сидел молча. – Доступ к сведениям ограничен, но вы их заслуживаете. И предупреждаю: вы столкнетесь с нешуточными дисциплинарными взысканиями, если не умерите любопытство. Но вы и майор… Фрейер единственные, кто уцелел после нападения, если на приступ бросали больше двух танков. – Как она? – Прекрасно. Ее ждет новое назначение. Тристин кивнул, затем облизал губы. – У меня было время подумать, – он через силу рассмеялся. – Знаю, это всегда опасно для младших офицеров. Когда я только начал служить офицером охраны станции, мы отбили несколько ревячьих нападений. Довольно рассеянные группы, не больше, чем по отряду. Кого-то мы убивали, кого-то захватывали. А теперь вдруг они принялись нас лупить, что есть силы. У ревяк прорва тяжелого оружия, во всяком случае, тяжелого для войск в скафандрах и газовых масках, и достаточно огневой мощи, чтобы разрушать станции. Всего несколько месяцев назад они и думать о таком не смели. Что же происходит? – Ревяки оказались хитрее, чем мы полагали. – Черные глаза командира встретились с его голубыми. – Нападения тех, кто раньше высаживался с глайдеров, были только прикрытием. А они тем временем доставляли сюда свои минитанки и орудия. Они накапливали это снаряжение на пустоши около трех лет. Может, и дольше. И скрывали его под поверхностью. Похоже, имели два-три постоянных депо. – И никто не мог этого обнаружить, пока они не разрушили половину станций Периметра? – Тристин заметил, что повышает голос. Он попытался его умерить. Старших офицеров раздражает, когда младшие вольно или невольно намекают на их некомпетентность. На задворках его сознания возник праздный вопрос: а нет ли тех же проблем у младших офицеров ревяк? Вряд ли. Ведь они не думают. Они просто исполняют волю своего Пророка. – Лейтенант. Эта планета отчаянно велика. И мы занимаем на ней очень мало места. Если мы все силы сосредоточим на обороне, нам придется отвлечься от планетоформирования, и мы никогда не сделаем этот мир обитаемым. Вдобавок, раньше ревяки не были такими хитрыми. И не было никаких признаков скопления войск и техники, ничего, что мы могли бы уловить со спутников. – Вот именно. Если бы сканнеры спутников имели большее разрешение, такого не случилось бы. – Возможно, – признала субкомандир, – но чем лучше сканнер, тем дороже он стоит. Приходится учитывать, сколько у Коалиции станций. Нам не хватает средств на обновление аппаратуры. – Значит, они разрушат и остальные станции, потому что мы их не видим? Мицуи покачала головой. – Нет. Теперь, когда мы знаем, чего ждать… И как действовать с имеющимся у нас снаряжением… Мы нашли и нейтрализовали их тайники или депо, или как там еще можно назвать их склады. Сейчас наш счет сравнялся. – Мицуи встала. – Информация послана станциям Периметра нынче утром. Тем, которые остались. – Так что мне не следует опасаться, что танки класса Сасаки обрушатся на мою станцию в следующем месяце? – Нет, лейтенант. Таких танков у них нет, – она улыбнулась холодной улыбкой знающего человека. – Надеюсь, вы скоро встанете. – И в последний раз кивнув, вышла. Тристан сидел и молчал. Квентар и, кто знает, сколько еще таких лейтенантов, мертвы, потому что лучшие сканнеры слишком дорого стоят. Если так, то чем Коалиция отличается от Ревенанта? Он сжал губы. Нет, она отличается. По крайней мере, Эко-Техи не превращают солдат в живые бомбы. Он потянулся за папкой. Устроив ее у себя на коленях, открыл и перебрал бумаги. Затем подравнял стопку и стал знакомиться с первым приказом, который поместился на одном листе. Узнал, что «на всех постах Службы сроки продлеваются на шесть стандартных месяцев, если только нужды Службы не потребуют более ранней смены назначения». Если вольно перевести, подумал он, то все краткосрочные контракты продлеваются. Если требуешь или согласен перейти на более опасный участок, Служба будет счастлива. Второй лист оказался поинтересней. «…Тристин Десолл, лейтенант, Служба Эколого-Технократической Коалиции… итоги вашего добровольного медицинского осмотра и последующего собеседования с фархканом позитивны… вы остаетесь в подборе наблюдаемых… ежегодный бонус возрастает на 5 процентов… переоценка после следующего осмотра намечена, предположительно, на Унодек 790…» Что бы он ни наговорил фархкану, этого оказалось недостаточно, чтобы его выкинули из программы. Но чего им надо? Он это когда-нибудь узнает? И все же… Дополнительные деньги – это недурно, пусть даже он не тратит и половины того, что зарабатывает. А как можно расточать кредитки, если здесь негде шикануть? Даже лучшие рестораны в Клисине не настолько дороги, а они, в сущности, единственная роскошь, которой гордится поселение. Он улыбнулся. Мысль о еде вызвала у него слюну. Пища в медцентре получше, чем на станциях Периметра, но не намного. Следующий лист он изучал долго. Таких было пять, идентичные копии, распечатки приказа. Приглашения, но, в сущности, приказа. Опираясь на подушки в постели медцентра, с трубочками и проводками, подведенными к его правой ноге, Тристин изучал распечатки. Он покачал головой, читая слова во втором разделе: «…приняв это назначение, вы, Тристин Десолл, соглашаетесь остаться в распоряжении Службы на неопределенный срок, полностью посвятив себя интересам Службы и народов Эколого-Технократической Коалиции… По выздоровлении, пройдя медицинское обследование, в случае признания вас годным к дальнейшей службе, вы явитесь на Шевел Бета для начала подготовки не позднее…» Шевел Бета – это учреждение Службы по подготовке военных пилотов для боев в глубоком космосе. Он в свое время подавал рапорт о пилотской подготовке, но тогда ему ответили, что «решение откладывается». Что изменилось? Дело в последней схватке с ревяками? Он нахмурился. Не иначе как Штаб на Перлье издал приказ, как только до них дошли вести, что он ранен. Неужели он все еще хочет стать пилотом глубокого космоса? Ему, по сути дела, предложено добровольно отказаться от родителей и от Сальи. И хотя погрешность перехода для корабля при любом межзвездном прыжке невелика, кумулятивный эффект выходит немалый. Он еще будет оставаться молодым, когда сестра станет дряхлой и седой. – Входи, я не кусаюсь, – он глянул на провода и трубочки медицинского оборудования. – Я даже двигаться по палате не могу. Эзилдья пристроилась на краю постели, затем наклонилась и поцеловала его в щеку. Он ощутил слабый аромат флерисля, но выглядела она усталой. Темные круги окаймляли ее глаза. – Как нога? – Болит. Медтехи говорят, все будет прекрасно, может, она даже станет крепче прежней, но, вероятно, притупится чувствительность. – Что случилось? – Она перебралась на стул с высокой спинкой. – А что случается, когда люди палят друг в друга? Мне попали в ногу. Думаю, дважды. – И ногу пришлось наращивать и частично реклонировать? – Раны были неопасными, но пришлось два дня не снимать разбитую броню. Отсюда и проблемы. Некоторое время нас не могли оттуда забрать. – Тристин пытался поменять позу, вспышка жгучей боли прошила его насквозь. – Сильно болит? – Когда я пытаюсь двигаться. Медтехи говорят, это хороший знак. Им легко говорить. Не их нога. – Он помедлил – Я рад что ты пришла. – Я не знала, что с тобой случилось. Какое-то время думала, ты убит, – она сжала губы. – Множество станций Периметра разрушено. – Я об этом сегодня уже слышал. Полагаю, мне повезло Эзилдья бросила взгляд на его ногу и подняла брови. – Альтернатива была куда хуже, – он нахмурился. – Как ты узнала, что я здесь? – Было оповещение. Не для всех, полагаю, но наш отдел получил. Упоминались ты и какой-то майор, подавившие ревячью атаку. Говорилось, что ты ранен. А после этого, – она пожала плечами, – оставалось только найти, куда тебя поместили. – Прости, мне следовало отправить сообщение, но… – он оглядел небольшую палату, практически пустую. – Я не вполне подвижен. – Вижу, – она мимолетно улыбнулась. – А у тебя-то как? Ты выглядишь усталой. – Я и впрямь устала. У всех у нас дополнительные смены. Думаю, все в Клисине работают каждый миг, когда не спят. Тристин протянул руку и взъерошил ее черные волосы. – Я рад тебя видеть. – Я тоже, – она встряхнула головой. – Что-то не так? – Наверное, я слишком устала. Ты кажешься… другим. – Она опять встряхнула головой. – Возможно, я не права. Ты – это ты… – Надеюсь, – он поглядел на свою правую ногу. – По крайней мере, большая часть меня. – Это правда… что ты провел двое суток в броне с раненой ногой? Там недостаточно кислорода… – Я подключился к скутеру и к аварийным запасам после того, как ревяки прекратили к нам лезть. Затем мне помог Хисин. – Тристин увидел ее смущение. – Хисин – это техник. Я отправил его в убежище. У техников нет тяжелой брони. Мы обязаны их защищать, а они занимаются преобразующей стороной работы станции. Впрочем, ты знаешь. Два дня мы ждали подмоги. – И тебя спасли, и теперь ты герой. – Меня спасли, но я не герой. Эзилдья подняла брови. – Прости. Я хотела подбодрить, но действительно слишком устала, чтобы сделать это поизящней. Тристин коснулся ее щеки. – Может, тебе лучше пойти домой и поспать? Я рад, что ты пришла, но я не хочу быть причиной… – Он заставил себя рассмеяться. – Боюсь, я тоже не очень хорошо соображаю. – Пока, Тристин. Береги себя, – Эзилдья соскользнула с сиденья и наклонилась, чтобы поцеловать его щеку. – Ты тоже. Он наблюдал, как она идет к дверям, поворачивается и машет ему рукой. После ее ухода он глубоко вздохнул. Она явно хотела в чем-то признаться, но удержалась. Он бросил взгляд на столик, где лежал приказ о пилотской подготовке. Ему предложили стать пилотом. Если он до сих пор этого хочет. |
||
|