"Пиратика" - читать интересную книгу автора (Ли Танит)Глава втораяДеревья вокруг пляжа были усеяны зелеными фруктами. Дальше от берега они были поспелее — розоватого или персикового цвета. Цветы устилали землю сплошным ковром, лианами карабкались на деревья. И всё это буйство природы начиналось сразу же за прибрежной полосой песка, сверкающего, как алмазная пыль. А за песком, за цветами и плодовыми деревьями тянулся небольшой лес, пушистый, словно оборки зеленого бархатного платья. Над лесом вздымался голый скалистый обрыв. Но поначалу они не смогли разглядеть все эти подробности здешнего пейзажа. Потому что с обрыва, из леса, из прибрежного кустарника навстречу «Незваному гостю» летели попугаи — сотни, тысячи, миллионы… Они кишели в воздухе, как огромный рой растревоженных пчел, кружили вокруг мачт, над головами команды, щедро орошая палубу потоками бело-зеленого помета. — Это еще что за черт?! Какая нелегкая на них напала? — Отгони их, Вускери! Ах ты, дьявол, испачкал мне камзол! — Клянусь громом господним»! — Тьфу ты! — Ах, вы!.. — Черт бы вас побрал! Свин лаял, путался у всех под ногами, спотыкался о приготовленные лопаты, кидался на всех попугаев подряд, но без конца промахивался. Планкветт исчез — растворился среди тысяч своих сородичей. — Мистер Вумс, мистер Дирк! — что есть мочи закричала Артия, перекрывая птичий галдеж. — Стреляйте в воздух! Цельтесь как следует, не попадите в попугаев. Всем остальным — сохранять спокойствие! И к пронзительным воплям попугаев добавился треск пистолетных выстрелов. Попугаи завопили еще громче и всей стаей метнулись в глубь острова. Планкветт, судя по всему, улетел вместе с ними. С ног до головы перепачканная команда принялась отчищать одежду. «Незваный гость» покачивался на якоре возле границы синей прибрежной воды. Позади плескались янтарные, как чай, волны. На борту остались только двое: Соленый Питер, вытянувший короткую соломинку, и Феликс Феникс, бывший друг, привязанный к койке длинной, прочной веревкой. Артия осматривала остров в подзорную трубу Эбада. — Ну что, капитан? — спросил Черный Хват. — Где начнем копать? — Только не здесь, — ответила Артия. — Я скажу вам, что я думаю, джентльмены. Эта часть острова, прибрежная, время от времени поглощается океаном. Может быть, не каждый день, но довольно часто. Видите вон тот почерневший участок среди деревьев? Там вся растительность выжжена соленой морской водой. А в остальных местах зелень уже восстановилась. — Она права, — согласился с ней Эйри. — Вот почему говорят, что остров тонет в пучине. Сам-то остров, конечно, не тонет, просто высокие приливы заливают пляж и прибрежные леса. Всё, что оказывается под водой, гибнет. Потом море отступает, и остается черная, насквозь просоленная земля — точь-в-точь как она сказала… — Постепенно земля излечивается, снова распускаются листья, цветы, плоды, — закончил Вускери. — Пока их не затопит следующий высокий прилив. — Карта сожжена вдоль нижнего края, — продолжила Артия. — И я думаю, что это не случайность. Мне кажется, ее опалили намеренно. Там описано, как море затапливает остров, и показано единственное место, всегда остающееся над волнами. Это — А откуда нам знать, когда море снова накроет этот берег? — с тревогой спросил Вускери. — Мы и не знаем. Приливы здесь необычные — это всем известно. Человек, который знает об этом, не станет зарывать сокровище ни на берегу, ни на том холме. — Тогда где же… — Над обрывом, джентльмены, над обрывом! Где же еще?! — Но, капитан… Там же отвесная скала! Как вскарабкаться по ней без веревок? — Попробуем выяснить. — Питер! Соленый Питер в нетерпении мерил шагами палубу. Услышав доносящийся из твиндека голос Феликса, он открыл люк и заглянул в душную темноту. — Что? — Будь добр, развяжи меня. — Не могу. — Питер, меня нечего бояться. Летать я не умею, плавать тоже. Даю слово чести, что я ничего не предприму. Но здесь я задыхаюсь. — Не могу, — повторил Питер. — Прости, но я тебя не развяжу. — Кто? Артия?! Да Артия тебя и пальцем не тронет… Питер ничего не ответил, поднялся обратно на палубу и захлопнул за собой люк. Феликс вздохнул и вернулся к своему прежнему занятию: принялся перепиливать веревку маленьким кухонным ножичком, найденным вчера на палубе. Дорога по лесистому острову, растянувшаяся примерно на полмили, поначалу казалась очень увлекательной. — Смотрите! Смотрите! Разведя руками заросли орхидей, они вгляделись в землю, устланную перистыми листьями папоротника. — Это цветы. — Да нет же, бестомиш! Смотри — сапфир, громадный, как мой глаз! Это и вправду был сапфир. Артия уже давно поняла, что не умеет отличить настоящий камень от подделки. — А это не стекло? — осторожно спросила она. — Ничего подобного! Самый что ни на есть настоящий! Сначала они взяли этот сапфир. По пиратскому закону, любая добыча честно делилась на всех — две доли капитану, по одной всем остальным членам команды. Но потом они нашли шесть мерцающих опалов, потом семь кроваво-красных гранатов. Чуть дальше, прямо посредине еще не зажившей, выжженной морем тропинки, сверкала пригоршня серебряных монет, а среди голых древесных корней, вперемешку с рыбьими костями и обломками раковин, блестело позеленевшее от воды золото. — Да тут лежит целое состояние! — Подумать только, — пробормотал Эйри. — Какое же колоссальное богатство они тут закопали, если позволили себе разбросать по земле все эти камушки! — Что бы они там ни закопали, И они угрюмо высыпали набранные сокровища обратно на землю, в кучу грязи и поломанных раковин. Пираты, как и актеры, — народ суеверный. Когда они с пустыми руками вышли из леса, солнце обрушило на них свой яростный огненный кулак. Перед ними высился обрыв, изрезанный трещинами, но абсолютно неприступный. — Всё, пришли! — Должен быть какой-то путь наверх, — упорствовала Артия. — Десять миль вверх, так говорил попугай. Похоже на то. Даже будь у нас веревка — тут и уцепиться-то не за что, ни одного выступа. Артия достала карту и расстелила ее на земле. Все уселись на корточки и — в который уже раз! — принялись разгадывать зашифрованный в ней ребус. Солнце обрушивало свои палящие лучи — на них, на обожженный край карты, на неприступный обрыв… И на неразгаданный шифр из таинственных букв — всех этих «О» и «Т», «Н» и «R» и «Y»… — Тысяча гремучих уховерток! Птицы возвращаются… Все испуганно подняли головы. Точно многокрасочное, стрекочущее облако, подгоняемое мириадами хлопающих крыльев, из солнечного марева низверглись попугаи. Подлетев, они наполнили воздух не только перьями и прочей ерундой, но Команда «Незваного гостя» тоже обратила внимание на эту разноголосицу: — Гречанский! — Африканийский! Этот диалект мне знаком! — Катайский, северное наречие. Говорить на нём не умею, но слыхал, как другие говорили… — Хенди, язык из Индеи. Попугаи расселись на деревьях. Их было намного больше двух сотен. Все они сидели на коротких крепких ногах, обрамленных штанишками из перьев, плотно сложив крылья или расставив их в стороны, и горячо кивали в такт своим крикам. Моргали жемчужные глаза. Щелкали клювы, трепетали черные язычки. Из оглушительного гама до пиратов долетали обрывки причудливых, сумасбродных фраз: — Птица из костей! — Через восемь и еще через восемь! — Обойди меня справа! — Шестнадцать шагов! — Двадцать один шаг! — Стоит или упал! — Подними крышку! — Через девятнадцать! — Смотри, какой я бледный! — эту фразу выкрикнул попугай в великолепном облачении из ярко-лиловых, черных и бирюзовых перьев. Незадачливые искатели сокровищ, которым доводилось находить сундуки с золотом только на сцене, в отчаянии переглянулись. Если в этом заключался какой-то смысл, ключ к тайне, то Разгадка, поделенная на сотни крошечных кусочков, ускользала от них, словно рассыпанная мозаика или разбитая тарелка, которую никогда уже не склеить. Когда Феликс поднялся на палубу, Соленый Питер стоял у фальшборта и с тоской глядел на остров. Ни на что другое он не обращал внимания. Феликс прокрался у него за спиной и тихо, словно нехотя приложил пистолет — их в кладовой оставалось еще немало — ему к затылку. Соленый Питер подскочил. — Извини. Помоги мне спустить шлюпку. — Капитан приказал… — Я иду на берег! Они со скорбью глядели друг на друга. — Зачем тебе на берег? Добавить еще несколько строк к своим запискам? Чтобы нас поскорее повесили? — Может быть. А еще я хочу посмотреть на сокровище — если оно и вправду существует. — Хочешь получить Феликс взвел курок. — Мне хочется узнать, существует ли на самом деле этот кошмарный сон, за которым вы гоняетесь. А теперь — спускай шлюпку, и поживее. — «Кажется, я научился угрожать, — подумал он. — Гляди-ка, получается. Да поможет мне Бог!» — Если ты уйдешь, — сказал Питер, — то я пойду с тобой. — Тогда садитесь на весла, мистер Соленый. Я до конца своих дней сыт по горло греблей. — Как ты думаешь, много ли останется до конца твоих дней, На веслах они подошли к берегу. «Незваный гость» стоял на якоре в самом конце сверкающего отраженного шлейфа, там, где синие прибрежные воды встречались с янтарными морскими. Вокруг, насколько хватало глаз, не было больше ни одного корабля, ни единого острова. Море было пусто. Только остров впереди, да тысячи попугаев, парящих над лесистым холмом. Их крылья искрились на солнце, как рубины и изумруды, сапфиры и топазы, бриллианты и золото. «Ты должна разгадать этот шифр, Артия Стреллби, — говорила себе Артия. — Ты ведь Пиратика. Молли непременно Она сидела на корточках и пристально, до головной боли, до рези в глазах, всматривалась в карту и ее неразгаданный шифр. Почти все остальные пираты удалились в тень лесной опушки. Они ели фрукты, которые походили не то на манго, не то на персики, но при этом были чуть солеными. Свин, вконец замученный попугаями, лежал, тяжело дыша, под высокой пальмой, увитой лианами. Птицы всё еще разгуливали вокруг, между подножием утеса и деревьями. Большей частью они притихли, лишь время от времени разражались невнятным бормотанием. Другие летали вдалеке, не приближаясь, явно потеряв к гостям всяческий интерес. К Артии подошел Честный Лжец, его круглое лицо было очень серьезным. Он протянул ей персик. — Спасибо, Честный. Я не уверена, что это можно есть. — Можно. Не бойся… — Откуда ты знаешь? — Знаю, и всё. — Мне кажется, ты всегда… — она замялась, подбирая нужное слово, — знаешь то, что неведомо остальным. Честный опустил глаза, покраснев, как платок у него на голове. — Я никогда нигде не учился. Поэтому у меня в голове больше свободного места… Артия задумчиво надкусила плод. Вкус у него оказался солоноватым, но довольно приятным — больше похоже на большую сочную маслину, чем на персик. — Честный, — сказала она. — Может, всмотришься повнимательнее в эту карту? Он опустился возле нее на колени. — Мне никак не дают покоя вот эти буквы, вдоль края, — пояснила Артия. — И попугаи. Но… — Она подумала о Феликсе. Потом выкинула эту мысль из головы, вернулась к реальности и поглядела на Честного. Его круглое лицо было непроницаемо, как луна за облаками. Артия легла на спину и закрыла глаза. — Это номера букв, капитан… — Что?! — На карте. Все эти «О» и «Т» и остальные — это буквы алфавита. А в алфавите двадцать шесть букв. «А» имеет номер 1, «В» — номер два, «С» — 3, «Z» — 26. А между ними я все буквы позабыл… — Честный! — Артия подскочила. — И все числа, которые называют попугаи, это и есть номера букв. Надо думать, число шагов. Надо поставить числа, которые выкрикивают попугаи, в том же порядке, в каком стоят буквы-числа на карте… Тогда все остальные указания тоже встанут по порядку, и останется только правильно отсчитать шаги. — Боже мой, Честный! Ну конечно же! Артия вытащила из кармана огрызок карандаша. Он с трудом писал на вощеной бумаге. Она подточила его ножом, лизнула кончик. Потом рядом с каждой буквой на краю карты написала ее номер в алфавите: «О — 15, О — 15, Р — 16. Т — 20, Т — 20, U — 21. F — 6, А — 1, В — 2. М — 13, М — 13, N — 14. R — 18, R — 18, S — 19. А — 1, F — 6, С — 3. Н — 8, Н — 8, І — 9. Y — 25, Y — 25, Z — 26. F — 6, А — 1, D — 4». И прочитала это вслух. В следующее мгновение попугаи, сидевшие на земле, пришли в движение. Они вспорхнули, словно подхваченные вихрем, взмыли в воздух и исчезли в синем небе. Из сотен птиц, еще секунду назад разгуливающих в траве, осталось лишь двенадцать, и все они сгрудились вокруг Артии. Их клювастые физиономии застыли в странном напряженном ожидании — или это ей только показалось? — Они ждали этого сигнала. А те, что улетели, — их научили тому же самому на других языках: на франкоспанском, катайском, арабийском… Кроме тех языков, где алфавит отличается от нашего — как в том же катайском и арабийском. У них должны быть другие шифры… — Артия всматривалась в дюжину окруживших ее попугаев. Среди них она заметила и Планкветта. Но как заставить их говорить одного за другим, по порядку?! — Погодите, — сказала Артия. — — Вижу землю! — вскричал Планкветт. — Пляж Коттеджа. Десять миль вверх. Пятнадцать шагов влево. Артия задумчиво сдвинула брови. И повторила, более отчетливо: — Вперед вышел большой серо-черный попугай и расправил крылья с мандариновой подпушкой. — Еще пятнадцать шагов, — сказал он. — Поднимай ноги. Шестнадцать шагов влево. — Есть! — радостно выдохнула Артия и сверилась с картой: «О», «О» и «Р» — 15, 15 и 16. Дальше идут две «Т» и «U». Она повернулась к попугаям и объявила: — Двадцать! В воздух взметнулся алый попугай с клювом цвета железа. — Войди в скалу, — крикнул он. — Двадцать шагов внутрь и еще двадцать. Одного за другим Артия расспросила всех окруживших ее попугаев. Словно дирижируя плохо спетым хором, она называла номера букв в том же порядке, в каком эти буквы стояли на карте, и на каждое число откликался другой попугай. Если одна и та же буква приходилась на нескольких птиц, они говорили в определенном порядке, как Планкветт и серо-черный попугай, когда у обоих было «15». Некоторые попугаи называли только одно число и соответствующий ему набор советов. На других приходилось сразу по два или три числа. — Чем занята наша Артия? — удивился сидевший под деревом Уолтер. — Смотрите, какая прелесть: она и Честный разговаривают с птичками. Но когда Артия, словно вихрь, налетела на них, а за ней по пятам трусил Честный Лжец, а над их головами кружились двенадцать разноцветных попугаев, команда «Незваного гостя» слегка встревожилась: — Какая муха укусила нашего капитана? — Успокойся, капитан знает, что делает… — Заткнитесь и слушайте, — рявкнула Артия и, выкрикнув первое из стоящих на карте чисел, привела птичий хор в действие. Попугаи заговорили. Вот что получалось, если сложить вместе их слова: «1) Пляж Коттеджа. Десять миль вверх. 15 шагов влево. 2) Еще 15 шагов. Поднимай ноги. 16 шагов влево. 3) Войди в скалу. 20 шагов внутрь и еще 20. 4) Смотри, какой я бледный. Ударь меня право, то есть слева, 21 раз. 5) Пройди сквозь меня. 6 шагов вперед. 1 шаг влево. 2 шага к лампе. 6) Карабкайся, пока не заберешься. 13 шагов вправо и еще 13. Подними крышку. 7) Свободен из тьмы. 14 шагов вперед к птице из костей. 8) 18 шагов вправо и еще 18. Через 19, стоят они или упали. 9) 1 шаг вперед. 6 шагов вправо. 3 шага вперед. 10) Через 8 и еще 8, стоит он или упал. 9 ступеней вниз. 11) 25 шагов влево. 25 шагов вперед. Отсчитай 26 на земле. 12) Читай по солнцу. 6 шагов на север. 1 шаг на запад. 4 ноги приведут тебя ко мне». — Это в точности совпадает с порядком букв на карте, — пояснила Артия ничего не понимающей команде. — А выяснил это Честный Лжец. Поздравляю вас, мистер Честный! — Недоумевающие пираты разразились аплодисментами. — Теперь надо только найти, откуда начинается отсчет шагов. И понять эти замысловатые советы. Эбад встал. Остальные тоже поднялись и стояли, тяжело дыша, как Свин, пробежавший с десяток миль. — На склоне обрыва должны быть какие-нибудь пометки, — сказал Эбад. — Такие, о которых говорится в первой фразе Планкветта. Это — Ничто здесь не поднимается на десять миль вверх, — проворчал Черный Хват и стащил с глаза повязку. Дирк сказал, как незадолго до этого — Артия: — Десять — это буква «J». — Но буквы «J» нет на карте. Тут дело в чём-то другом… — Пойдемте, друзья мои, — вскричал Эйри. — Пойдемте за нашим несравненным капитаном, за нашей драгоценной Пиратикой, зорко, как ястребы, всматриваясь в каждый камушек этой проклятой скалы, и найдем место, откуда начинается подъем. Свин издал обреченный вздох, встал и, вывалив язык, поплелся к утесу за своими радостно скачущими хозяевами. Солнце стояло высоко над головой. Отвесный утес отбрасывал узкую полоску тени. Двенадцать попугаев летели за искателями сокровищ, готовые в любой момент повторить свои полезные — Кто обучил этих птиц? Они умнее, чем курочки Клоры Клюве… — — Правильно, потому что алфавит Индеи отличается от нашего. И гречанский тоже… Они медленно продвигались вперед, осматривая каждую пядь каменистого склона. Первому повезло Уолтеру. — Ничего себе завопил! Я уж думал, он на змею наступил. На камне, прямо у них над головами, была вырезана надпись. — Так это — Тысяча шестьсот двунадесять второй год. Ровно сто лет назад… быть может, день в день. — А что значит — Эйри обернулся к Черному Хвату с презрением поэта, возражающего отпетому материалисту. — По лестнице, бестолковый ты человек. Она ведет — Тогда где же эта лестница? — Внутри, Черный, — сказала Артия. — Теперь уже попугаи дирижировали Они прошли пятнадцать шагов влево от высеченного в скале послания. Потом еще пятнадцать. — Поднимай ноги! Показался невысокий уступ. Они вскарабкались на него и отсчитали еще шестнадцать шагов влево. — Войди в скалу! — Артия, шедшая первой, указала им на высокие заросли плюща. Сквозь его вьющиеся пряди в скале виднелась узкая расселина. — Не может быть! Она слишком маленькая. Сюда только кошка пролезет, да и то обратно не выберется! — Я пролезу, господа. Ну-ка, посмотрим. — Артия оборвала плющ и скользнула в расселину, как шпага в ножны. Внутри, в тесном просвете между каменными стенами, было довольно темно. Но, протискиваясь сквозь щель, набивая синяки и ссадины, Артия вскоре обнаружила, что проход расширяется. Теперь она двигалась довольно легко. Она окликнула своих спутников. Один за другим, чертыхаясь и причитая, пираты полезли в тесную щель. Острые камни царапали их тела, рвали одежду и волосы, обломали ногти Дирку. Только Вускери и Эйри ненадолго застряли, остальные успешно пробрались во внутреннюю пещеру. Катберт, казавшийся довольно пухлым, сумел каким-то образом втянуть живот, и просочился сквозь скалу не менее ловко, чем Артия. Попугаи кружили между выступами скалы, как юркие рыбешки среди рифов. — Через двадцать шагов проход расширяется. Теперь еще двадцать. Они хором отсчитывали шаги. — Двадцать один! — скомандовала Артия. — Смотри, какой я бледный! — отозвался бирюзово-лиловый попугай. — И верно, смотрите, вон тот камень в скале кажется белее остальных. Почти что светится! — Ударь меня право, то есть слева, двадцать один раз. — Загадки какие-то, Артия. Хуже, чем шарады в «Таймсе». Артия ответила голосом, холодным, как лед: — Никаких загадок. Это означает: чтобы попасть внутрь, надо ударить На поверхность белого валуна посыпались удары. Было видно, что край скалы иззубрен — может быть, выбит другими искателями сокровищ? При каждом ударе камень отзывался гулким рокотом. На пятом ударе Артии, двадцать первом по счету, хитроумная потайная дверь Джекоби Десетмилла, устроенная прямо в скале, распахнулась. Все застыли, не веря собственному успеху. — Там темно, как в погребе. — Тебе, Дирк, ничего не грозит, — успокоил его Черный Хват. — Но Даже в этой тесноте Дирк сумел развернуться и влепить Черному Хвату звонкую затрещину. Их голоса потонули в яростном крике Артии: — А ну, прекратите драку! Совсем ума лишились? Здесь могут таиться и другие хитрости — мы, как-никак, имеем дело с Ей тут же ответил скрипучий голос: — Пройди сквозь меня. Шесть шагов вперед. Один шаг влево. Два шага к лампе. Теперь люди двигались осторожно, ощупывали стены вытянутыми руками, беспрестанно натыкаясь друг на друга и спотыкаясь. Эбад достал трут и кремень. В трепещущем свете пламени Вускери разглядел две невысокие ступеньки. Свин взвизгнул — Дирк наступил ему на лапу. И тут они увидели лампу. Рядом с ней стояла плотно запечатанная фляга с маслом. Они наполнили лампу и подожгли фитиль. Свет стал ярче. Они стояли на дне широкой каменной трубы наподобие дымохода. Откуда-то сверху свисали длинные клыки — то ли наросты сталактитов, то ли сосульки. В стенах тусклым золотом поблескивали слюдяные прожилки. Прямо перед ними начиналась каменная лестница. Она уходила вверх, и вверх, и вверх. — Вот уж верно — десять миль вверх, — проворчал Эйри. Они начали подниматься. Доверху добрались через добрых сорок минут, пыхтя и отдуваясь. Отсчитали тринадцать шагов вправо, потом еще тринадцать, и Эбад, самый высокий, протянул руку вверх и нащупал люк. С душераздирающим скрежетом заржавевший металл сдвинулся в сторону. Блеснул дневной свет. Они достигли вершины утеса! Попугаи выпорхнули наружу и торжественно выстроились вдоль края люка, глядя, как не умеющие летать люди помогают друг другу выбраться. Вдоль края утеса, протянувшегося не меньше чем на милю в обоих направлениях, росла пышная густая трава вперемежку с невысокими деревьями, сгущавшимися к середине поляны. Деревья увивали лозы плюща и орхидеи. Из расщелины в скале пробивался ручеек. Люди с наслаждением напились — вода была пресной, хотя и с едва ощутимым горьковатым привкусом. — Четырнадцать шагов вперед к птице из костей. — Это еще что такое? Птица из костей — да как ее разглядишь? Она же небось маленькая! Птица оказалась отнюдь не маленькой. Отсчитывая шаги в упругой высокой траве, Дирк внезапно издал такой вопль, что все двенадцать попугаев испуганно взмыли в воздух. Впрочем, они не улетели, а чинно расселись на ветвях одинокой корявой пальмы. А под пальмой… — Да неужто это птица?! — Птица. Смотри, какой у нее клюв. — Да это чудище какое-то, вроде птицы Рух из «Тысячи и одной ночи»! — Я слыхал о таких существах, — пробормотал Эбад. — Это доисторическое животное. Десять футов в высоту. — Похожа на попугая… громадного, как дерево… Под деревом стояла окаменелая птица. Она была желтоватая, длинные пряди ползучих растений увивали иссеченный ветром скелет. Между чудовищными когтями пробивалась маленькая финиковая пальма. Одно крыло отвалилось. Другое распростерлось, как арфа с натянутыми струнами. Клюв походил на два изогнутых костяных молота. Четырнадцать шагов заканчивались как раз перед птицей. Дирк и Уолтер боязливо отступили в сторону. Но Глэд Катберт не скрывал своего восхищения: — Подумать только, что сказала бы моя старушка, если б я привез ей точь-в-точь такую же пичужку, только маленькую! Живую, в клетке! — Восемнадцать шагов вправо, и еще восемнадцать. Через девятнадцать, стоят они или упали. — Камней оказалось девятнадцать, семь из них низко склонились и стали похожи на останки еще одной окаменелой птицы. Еще два лежали на земле, едва заметные среди травы и оплетавших их цветов. Люди приблизились. — Один шаг вперед, шесть шагов вправо. Три шага вперед. — Опять камни. — Сосчитайте. Их должно быть восемь, потом еще восемь. — Нет. Восемь и восемь это шестнадцать. А тут всего пятнадцать… Эйри указал на землю. — Вот. — Среди корней развесистого дерева лежал еще один камень, разбитый, заросший травой. — Шестнадцать: восемь и восемь. — Но тогда нужно отсчитать девять ступеней вниз. А я не вижу ни одной. — Да вот же они, у тебя под ногами, скрыты под плющом. Расчисти их. Люди быстро расчистили девять ступеней. Одиннадцатый попугай приказал: — Двадцать пять шагов влево. Двадцать пять шагов вперед. Отсчитай двадцать шесть на земле. — Что значит — — Заткнитесь! — Артия принялась считать шаги. Остальные остались позади и смотрели на нее, совершенно измотанные дурными предчувствиями и подъемом по лестнице. Вскоре Артия обнаружила, что если сделать двадцать пять шагов влево, то следующие двадцать пять вперед уже не получатся. Земля здесь обрывалась глубокой впадиной, усеянной каменной крошкой, дыбилась почвой, выкорчеванными засохшими растениями. Невозможно было ни пройти по ней, ни оценить, как далеко она тянется. Артия задумалась: отсчитать двадцать пять вперед, потом двадцать шесть на земле. Двадцать шесть чего? Шагов? Дюймов? Ярдов? Одиннадцатый попугай пролетел мимо нее, перепорхнул через каменистую впадину и уселся в траву. Артия разбежалась и вслед за попугаем перескочила через расселину. Когда ноги снова коснулись твердой земли, она осмотрелась. Покрыла ли она нужных двадцать пять шагов? Вот оно! Среди травы валялась груда коротких серых шестов. Древние весла, столетней давности, если не больше. Она обошла вокруг них, пересчитала. Их было ровно двадцать шесть, и лежали они Тут подоспели и остальные. Пираты прыгали через расселину, приземлялись в траву, радостно кричали. Тявкал Свин. — Еще один… еще один намек… — Осталось еще три совета, мистер Вускери, от попугая номер двенадцать. Однако эти слова, самые последние, все вспомнили сами. Вслед за двенадцатым попугаем они хором повторили: — Читай по солнцу. Шесть шагов на север. Один шаг на запад. Четыре ноги приведут тебя ко мне. Прочитать по солнцу, где север, а где запад, оказалось легко, благо полдень миновал уже часа два назад. Они отсчитали шаги, и над вершиной утеса повеял прохладный ветерок. Длинные стебли травы заколыхались, как складки на занавесе. Радость поутихла. Этот последний совет казался самым загадочным. Все очень устали и ужасно хотели найти сокровище. — Четыре ноги? — Нам что, встать на четвереньки?! — Это будут не четыре ноги, придурок, а две ноги и две руки. — Тогда у кого же четыре ноги? — У львов, коз, лошадей… — — Свин! Иди скорее! Сюда, дружок, сюда! — Неужели Свин поможет?! — У него ведь четыре ноги. Свин долго бегал по траве, выискивая, вынюхивая. Внезапно его что-то заинтересовало. Он принялся копать. — — Гений собачьего рода! — Свинтус, я тебя с золотой тарелочки кормить буду… Наконец Свин выкопал свое сокровище и радостно затявкал. Это была девятидюймовая кость гигантского попугая. Довольный, словно он завоевал весь мир, Свин поскакал по траве, спасаясь от друзей, которые теперь гонялись за ним, грозя свернуть ему шею. — Оно здесь, — сказала Артия. — Где-то совсем близко. Все тотчас же уселись на траву. Ветер стал заметно прохладнее, хотя в воздухе всё еще стояла удушающая жара. С неба на них пялился бронзовый глаз солнца. По траве бродили попугаи, прихорашиваясь и самодовольно щелкая клювами. Артия медленно встала. — Именно здесь, — произнесла она, — и надо копать. Доставайте лопаты! — Но здесь только закончились наши последние шаги, капитан. — Подумайте хорошенько, мистер Катберт. — Думаю, капитан. Но ничего не получается. Как всегда… — И ни у кого не получается? Нет?! Четыре ноги, — сказала Артия и воткнула лопату в землю. Почва была твердой, слежавшейся, но камней в ней не чувствовалось. — Никаких четырех ног, джентльмены! Не надо никуда бежать. Вскоре лопаты наткнулись на что-то твердое. Из ямы показалась крышка большого квадратного сундука. Косые лучи солнца озарили сундук. Он был сделан из потемневшего от времени красного дерева, безо всякой резьбы, окован тусклой латунью, а крышку увенчивала большая медная пластина, похожая на страницу металлической книги. На кованой странице был выгравирован следующий текст: «Мы — Пиратское Племя. Мы живем Кровью и Смертью. Нам суждено закончить свои дни на виселице или в безжалостных глубинах Моря. А после Смерти, говорят церковники, нам предстоит вечно гореть в Аду за наши Грехи. Сто Человек из нашего Племени заключили Договор, и в дни Пиратского Перемирия каждый из них привез и сложил сюда Образец своего Несметного Достояния. Эти Сокровища лежат здесь, все в одном месте. Это наше последнее — а для некоторых и единственное — Доброе Дело. Да ляжет же оно в дни Страшного Суда на чашу Весов, дабы уравновесить Грехи наши. Чтобы это Сокровище рано или поздно было найдено, мы разослали по всему Свету много разных Карт и Ключей. Но отыскать их непросто. Кроме того, с них, без сомнения, будет сделано много копий, и все они исполнятся Ошибок. Но вам всё-таки посчастливилось овладеть Истинной Картой и Ключом, ибо иначе вы бы не читали эти Строки. Следовательно, благодаря своему Разуму и Удаче, вы, те, кто откопали этот Сундук, незаслуженно становитесь нашими Наследниками. Примите же Добычу. Отпейте глоток из Золотого Кубка. Процветайте». Команда «Незваного гостя» в оцепенении стояла перед сундуком. Перед немыслимым, невообразимым сокровищем — благословением тех ста пиратов, которые оставили здесь свои «Несметные Достояния». Никто не шелохнулся. Потом вперед выступил Эбад. Он ухватился за сундук могучими руками, дернул — и проржавевшие петли треснули. — Во имя Молли Фейт, — сказал Эбад так тихо, что его не услышал никто, кроме мертвецов. — Королевы женщин. Моей единственной любви… И откинул крышку. С волнением, более глубоким, чем выкопанная ими яма, все собравшиеся — актеры, пираты, люди — заглянули внутрь пиратского сундука и застыли, окаменев. Первым ожил Уолтер. Он взвыл, и слова, им выкрикнутые, несомненно, были теми же самыми, что — неслышно — рвались из уст каждого из них. — Да здесь только старые бумаги! По сверткам и рулонам бумаги пробегали полосатые, как зебра, тени от колышущейся травы. Солнце опустилось еще ниже. Неужели они стоят вот так уже — Жизнь, она всегда так. Сколько ни бейся… — Фортуне на нас наплевать. — Ох, напрасно я сюда притащился… — Я гневаюсь на небеса! Я в ярости на судьбу! Нет, правда. Я серьезно. — Погодите! — Но голос Артии не возымел обычного воздействия. Черный Хват молотил кулаками по скале. Катберт вел беседу с отсутствующей женой. Даже Эбад отошел в сторону. Артия решила не обращать внимания на театральные страдания своих людей. Она подошла к сундуку, встала на колени и вытащила пригоршню свитков. Бумаги помялись и выцвели, по краям чуть-чуть заплесневели — но не сильно, потому что были тщательно провощены. Она развернула их, вынесла из тени, разложила на солнце. Команда искоса поглядывала на нее: — Опять дурью мается… — Рехнулась, как шейксперовская героиня. Так я и знал. — Да тут кто угодно рехнется… И всё-таки, как только Артия закричала на них своим хорошо поставленным сценическим голосом, который обычно берегла для распоряжений на палубе корабля, они остановились и обернулись. — Джентльмены, вы слишком быстро сдались. В этом сундуке и вправду нет — Верно подмечено! — Но зато здесь лежит сотня с лишним карт. Это не просто старые бумаги, джентльмены. Это карты! Пираты столпилась вокруг сундука, бросились на землю, принялись выгребать карты, снова вскочили, запрыгали по траве. Свин резвился вокруг, всё еще сжимая в зубах гигантскую кость. Планкветт вспорхнул Артии на плечо. — Здравствуй, Планкветт. Ах ты, умная старая птица. — Попка молодец, — подтвердил Планкветт. Остальные одиннадцать попугаев куда-то исчезли. Должно быть, их спугнули радостные вопли и безумный смех команды «Незваного гостя». — Здесь сказано — миллион пресноводных жемчужин и семь золотых сервизов, когда-то принадлежавших франкоспанской королевской семье. — А тут написано — сокровища трех индейских раджей. — А тут, в Африкании — ограненные бриллианты на сумму в два миллиона ангелийских гиней! — Некоторые карты на иностранных языках. — Ничего, разберемся! Ветер над вершиной обрыва крепчал. Голос у него был жестокий, ледяной, но никто не обращал на него внимания. Артия, стоявшая с Планкветтом на плече, первая заметила нежданных гостей. Они шли сквозь густую траву, ища нужное место не по карте — она им была не нужны. К сундуку их привели радостные вопли пиратов. — А, мистер Соленый. И мистер Феникс. Мне казалось, вам обоим положено быть на корабле. Кроме того, мистер Феникс, разве вас не привязали в трюме? И как вы вообще отыскали дорогу? Они стояли, глядя на нее, глядя на ошалевших от счастья пиратов. Питер нервно переминался с ноги на ногу. С лицом, холодным, как лед, Феликс произнес: — Найти дорогу было нетрудно. Склон обрыва будто вытоптало стадо диких антилоп, плющ вырван с корнем, а дверь в скале распахнута настежь и подперта четырьмя лопатами. Даже лампу на верхушке лестницы вы любезно оставили гореть, чтобы нам было легче подниматься. — Вы даже не удосужились задвинуть крышку люка, — поддакнул Питер. — Итак, вы здесь, — сказала Артия. — Питер, ты глупец. А вы, мистер Феникс, негодяй, впрочем, я это уже давно поняла. — Она подозвала Эбада, и он тотчас же подошел. Артия заметила, что ее первый помощник предается радости далеко не так бурно, как остальные пираты. — Мистер Вумс, получается, что наш корабль остался без присмотра на волнах переменчивого моря. Собирайте людей. Надо немедленно возвращаться! Сундук был тяжел. Поднять его смогли только вчетвером — Эбад, Черный Хват, Вускери и Катберт. Феликсу связали руки — по предложению Черного Хвата, с которым Артия на этот раз была полностью согласна. Во главе с Артией они тронулись в обратный путь. Идти было тяжело, ноги вязли в щебенке. Кроме того, начала сказываться усталость. Победа отняла у людей последние силы. В воздухе становилось всё холоднее, обжигающе ледяной ветер налетал яростными порывами. Ясное небо затянулось молочно-серыми тучами. Попугаи целыми стаями возвращались на утес, кружась в порывах урагана, как разноцветные осенние листья. Их пронзительные крики далеко разносились в колючем от ветра воздухе. Когда они добрались до восемнадцати камней, освещение внезапно переменилось. Небо над их головами стало зеленым. — Надвигается буря, — решил Катберт. Свин жалобно заскулил (однако постарался не выронить свою любимую косточку). — Сколько можно?! Сюда прийти оказалось легче, чем вернуться, — проворчал Соленый Уолтер. — А — Дерево… — Никакое это не дерево. — Деревья не ходят, — озабоченно добавил Вускери. Это и вправду было что-то другое. Оно отделилось от куртины невысоких пальм и медленно двинулось в их сторону. Было оно не высоко, не велико, очень темное и бесформенное — словно завернутое в какую-то ткань; позади на ветру развевался черный шлейф. — Кто это?! Животное? — Опять эти треклятые лемуры? — Но они здесь не живут… — Стоять! — скомандовала Артия. И остановилась сама. Пираты последовали ее примеру. Они стояли и смотрели на фигуру в черной вуали, которая, вытянув перед собой белую руку, словно пытаясь ухватить что-то в воздухе, двигалась к ним по траве, пригибаемой к земле штормовыми порывами ветра. Уолтер тихо вскрикнул. Остальные, в том числе и Артия, тоже поняли, Но лишь Эйри осмелился произнести это вслух: — Помоги нам, Боже. Это фигура с носа нашего корабля! — Сомневаюсь, мистер О'Ши, — резко возразила Артия. — Она и раньше нас преследовала… — Она плыла за нами, когда затонул Кофейный кораблик. Мы завернули ее в черное и затянули лицо вуалью. Глядите, ее рука так и тянется, будто сцапать хочет… В этот миг то ли с неба, то ли с моря, то ли отовсюду разом раздался оглушительный грохот. И, словно этот грохот придал ей сил, носовая фигура с «Незваного гостя» заметно прибавила в скорости и бросилась прямо к ним А у нее за спиной, из-за деревьев повыскакивали другие фигуры, темные и яркие. — Оружие к бою, — рявкнула Артия. — Стрелять широко, в землю у них перед ногами! — Поздно, капитан. Они нас… — Накроют! Артия и ее команда застыли на месте. Перед ними засверкали, приближаясь, вражеские пистолеты и шпаги. А впереди всех шагала их собственная носовая фигура. Фигура приблизилась к ним одним могучим прыжком, сбросила покровы и рассмеялась, обнажив ровные, белые как жемчуг зубки. — Сюрприз! — вскричала Малышка Голди. — Рады вас видеть, — хором подхватили двадцать три пирата с «Врага». — Мы подкрались очень осторожно, но ваш корабль, капитан Стреллби, даже никто не сторожил. Мы гонимся за вами от самого Мад-Агаша. Нас поставил в известность дражайший Хэркон Бир, наш давний друг. Хотя мы и сами догадывались, в какие края вы направляетесь. Черт побери, выследить вас было совсем нетрудно! — Но сначала вам пришлось отремонтировать корабль, — парировала Артия. — Отремонтировать?! Ах, да. Клянусь китовыми потрохами, и это было легко. Ваши жалкие пушчонки не в силах нанести большого вреда такому кораблю как «Враг». А Хэркон, как вы знаете, — добавила Голди, — давно уже вычислил примерное направление на Остров Сокровищ. Тайна этого острова — разумеется, для тех, кто в него вообще верит, — заключается не в том, Артия внимательно следила за Голди. Та держалась в недосягаемости, расхаживала взад и вперед, потряхивая роскошными кудрями, которые даже ветер не ерошил, а лишь расчесывал на тысячи струящихся локонов. — Может быть, стоит вознаградить тебя, Артия, назвав имя предателя — я имею в виду не Хэркона Бира, этот-то всегда был на моей стороне. Надо сказать, наш таинственный друг весьма умен. Сначала он послал мне почтового голубя. Потом на Острове Доброго Согласия вплавь добрался до берега и прислал мне почтового петуха. Он совершил только один глупый поступок — пытался потопить вас в Портовом Устье. Но вы, к счастью, остались в живых. Должна ему сказать, выудить карту у утопленника не так легко, как ему представляется. Гораздо удобнее позволить тебе самой принести мне карту — или же оставить ее тебе, чтобы ты сама разгадала загадку и выкопала для меня сокровище. Но предатель — он всего лишь предатель. Низшая форма жизни, верно? Люди Артии переглядывались, изнемогая от ужаса и гнева. Только Эйри, Эбад и Артия — не считая, конечно, самого предателя — знали, что в их рядах завелась паршивая овца. В порывах ледяного ветра, под травянисто-зеленым небом команда «Незваного гостя» походила на призраков, восставших из морских глубин. — Что ж, Малышка Голди, — сказала Артия. — Сделай милость, сообщи, кто же он, наш предатель. — Пусть он сам себя назовет. Выйдите же вперед, сэр, — позвала Голди. — Смелее! Никто не отозвался. — Понятно, — сказала Голди. — Трус. Предатели — они всегда трусы. Выходите, мистер Хват. Пистолеты «Врага» прикроют ваше бегство. Из неровного строя не помнящих себя от ужаса пиратов Артии выскочил Черный Хват. Он метнулся в ряды матросов с «Врага» и остался там стоять, ухмыляясь во весь рот и сверкая обоими — совершенно здоровыми — глазами. В них пылало торжество пополам со страхом. Команда «Незваного гостя» взревела. Но теперь это было уже неважно. Главное — они снова стали едины. Подозревала ли Артия Черного Хвата? Возможно… У нее под подозрением побывали все — кроме разве что Эбада и Эйри. И она попыталась бы найти предателя, хоть и знала, что теперь он уже ничем не сможет повредить им… Артия подняла руку, утихомиривая и своих людей, и собственные мысли. Наступила тишина. — Отлично, — сказала она. — Он продырявил Кофейный кораблик. Присылал тебе почтовых голубей и даже петухов. И еще, по твоим словам, вплавь добрался до Острова Доброго Согласия. Значит, Черный Хват всё-таки умеет плавать… Голди похлопала Черного Хвата по плечу. — Вам слово, мистер Черный, — подбодрила она его. Черный Хват заговорил: — Конечно, умею. Я еще не выжил из ума — сесть на корабль и отправиться в опасное путешествие, не умея плавать. В Портовом Устье, потопив вашу лодчонку, я сделал вид, что не умею плавать. Я неплохо сыграл — я же — Поаплодируем же хитроумному мистеру Хвату, — провозгласила Голди. Команда «Незваного гостя» не проронила ни звука. Команда «Врага» разразилась глумливым хохотом. Черный Хват самодовольно ухмылялся. Голди сказала: — Вот так, Артия. Те, кому ты доверяла, продали тебя. А я сидела в мягком кресле и ждала, пока ты отыщешь для меня сокровище. Представляю, мадемуазель, как вы огорчены. — Бледно-зеленые глаза сверкнули, потом их взгляд куда-то переместился. Голди посмотрела на Феликса Феникса. Она сочувственно покачала головой, глядя на его связанные руки. Потом лучезарно улыбнулась. «Ничего не бойся, — говорила Феликсу эта улыбка. — Скоро ты будешь Ветер вконец разбушевался. Планкветт, громко хлопая крыльями, укрылся за сундуком; Свин уже давно прятался там. — Отвратительная погодка, — заметила Голди. — Давайте поскорее уладим наши дела да разойдемся. В ее руке появился пистолет. Он был сделан из темно-коричневого дерева и окован медью. Настоящее произведение искусства. Малышка Голди прицелилась в Артию. Артия стояла, не дрогнув ни единым мускулом, и глядела Голди в глаза. И по ее взгляду поняла, что пистолет предназначается — Хоть ты и был полезен, мистер Хват, не люблю предателей… Черный Хват отпрянул. — Меня нанял на службу еще твой отец, Малышка Голди, много лет назад. Он сказал: если я найду ему карту, он меня хорошо вознаградит. И я сделал то, что вы оба хотели. Он — и ты — вы обещали мне мою долю! — Черный Хват развернулся и бросился бежать. Попутный ветер подталкивал его в спину, гнал беглеца к краю утеса, будто корабль под парусами. На бегу Черный Хват резко свернул, явно намереваясь достичь люка, уводящего вниз сквозь толщу скалы. И тут Голди выстрелила. Полыхнуло пламя. Раздался донельзя нелепый звук — будто хрустнула под ногой огромная ветка, — Черный Хват подскочил и… полетел. В безудержном прыжке он перелетел через люк, который должен был увести его вниз по спасительной лестнице Десетмилла, и рухнул на край обрыва. Несколько долгих секунд он, размахивая руками, балансировал на краю, но не удержался… и с диким воплем рухнул вниз. Голди вытерла дуло пистолета, будто утерла нос сопливому ребенку, и ласково улыбнулась своему оружию. — Она его убила, — прошептал Вускери. И заплакал. — Тише, тише, — успокаивал его Дирк. — Однажды я видел, как Черный играл в «Гамлете», — сказал Соленый Питер. — Он был лучше всех! — Застрелила в спину, черт бы ее побрал, — проворчал Катберт. — Хоть он был и мерзавец, а всё-таки человек, — добавил Эйри. — Он умер? — прошептал Уолтер. — Прощай, — вздохнул Честный Лжец. — Артия, — воскликнул Эбад. — Не надо… Подскочившая как на пружине Артия увидела, как к ней наперерез с кортиком и пистолетом ринулся мистер Зверь, и впечатала ему в переносицу обвешанный кольцами кулак. Зверь покатился по земле. Шпага Артии выбила пистолет из рук Малышки Голди: он взлетел, описав высокую дугу, и упал в густую траву. — Сдавайся, — воскликнула Артия. — Стерва кровожадная! Ее лицо побледнело, как полотно, серые глаза стали почти черными. Голди уставилась на нее и отступила на шаг, совсем как Черный Хват несколько минут назад. — Но… мисс Стреллби… — Сдавайтесь, леди. Или встаньте передо мной со шпагой в руке. Пора преподать вам урок Голди бросила быстрый взгляд на свою команду. Только мистер Зверь попытался вмешаться, и это для него кончилось плохо. Теперь Артия была слишком близко, и они не осмеливались стрелять, боясь попасть в свою предводительницу. — А ну, подвиньтесь, а то развернуться негде, — сказала Голди и откинула полу плаща. В тот же миг из ножен со свистом вылетел маленький кинжал; его хищное жало было нацелено в горло Артии. Та уклонилась и лезвием шпаги отбила нож. Он тоже упал на траву. — Ох, милочка, вижу, придется убивать тебя долго и мучительно, — с сожалением вздохнула Малышка Голди. И вытащила кортик. Зеленоватое солнце зловеще блеснуло на его лезвии. Обе команды отступили, освобождая площадку для боя (люди Артии тащили за собой тяжелый сундук). Вскоре под ногами бойцов эта площадка расширится еще больше. Никто из мужчин не произнес ни слова. Все сосредоточенно наблюдали за битвой. Феликс стоял среди команды «Незваного гостя», скрестив за спиной связанные руки, и с тяжелым чувством смотрел на дерущихся. Голди казалась более проворной, вполне способной противостоять искусству Артии. И кроме того, ей уже доводилось убивать — убивать без всяких колебаний и жалости, как она только что убила Черного Хвата. Но станет ли Артия нарушать свой обет — обет, данный еще ее матерью? В голове у Артии не было ни одной мысли. Ужас, отвращение, леденящий душу гнев — она без трепета отринула их. Всё это — лишь игра. Забудь о себе, впусти в душу свою роль — На этот раз Артия сражалась не только для того, чтобы разоружить противника. Нет! У нее была другая цель. Легкий кортик Голди грациозно летал взад и вперед, вверх и вниз — но всякий раз Артия ловко уклонялась от нападения. Ее собственный стиль фехтования не отличался изяществом. Она рубила клинком, словно траву косила, и Голди всякий раз приходилось отскакивать подальше. Так прошло добрых пять минут, и ни одна из сражающихся не могла похвастаться успехами. Поле битвы неуклонно расширялось, и две группы мужчин расступались, освобождая всё большее пространство. В пылу боя Малышка Голди время от времени тихонько вскрикивала от злости — или, быть может, от раздражения, когда ее клинок проходил мимо цели. Но тут в ее крике послышалась торжествующая нотка. Артия, размахивая своей шпагой, как косой, подошла слишком близко к Голди. и острие кортика коснулось ее левого плеча. На белой рубахе распустился алый цветок. Но Артия, казалось, даже не заметила царапины. Трудно было сказать, легко она ранена или тяжело. Голди же, донельзя довольная собой, забыла об осторожности, и один из разящих взмахов Артии зацепил темноволосую красотку по правой руке. Зрители громко ахнули, но, по-видимому, от удара пострадала только плотная ткань камзола. Чертыхнувшись, Голди оторвала рукав и швырнула его в лицо Артии, но та походя увернулась от зеленой тряпки и продолжила атаку. На этот раз ее клинок плашмя ударил Голди по запястью. Голди пошатнулась, но удержалась на ногах. Однако не успела она прийти в себя, как шпага Артии хлестнула ее по ногам, прямо под коленями. С пронзительным криком Голди упала в траву. Она стояла на коленях, и Артия, замахнувшись, нанесла последний удар. Замах был страшный. Уолтер, Питер и все остальные, увидев этот удар, решили, что Артия снесет противнице голову. Что-то определенно упало с ее плеч — но это была лишь густая прядь длинных черных волос. Голди вскочила на ноги, выхватила откуда-то еще один кинжал и швырнула его в лицо Артии. На этот раз Артия не успела увернуться. Клинок скользнул по ее правой щеке. Но и у Голди, как все теперь видели, кровоточил висок там, где шпага Артии, срезая волосы, коснулась кожи. Малышка Голди отскочила на несколько шагов и теперь стояла, обзывая Артию последними словами. Однако Артия не собиралась прекращать боя, и Голди пришлось прекратить ругаться, чтобы снова перейти к защите. «Артия не собирается ее убивать», — подумал Феликс. У него кружилась голова, к горлу подкатывалась тошнота — от отвращения? От страха? Два клинка свистели в воздухе, с лязгом сталкивались, высекали искры. Как ни странно, ветер стих. Сверху, с боков, со всех сторон на дерущихся навалилась темно-зеленая мгла — будто матерчатый задник над театральной сценой. Вжик! Лезвие Голди рассекло левый рукав Артии. Вжик! Клинок Артии ударил Голди по правому плечу, зацепил совсем несильно, однако рубашка тут же окрасилась ярко-красным. Теперь уже обе девушки были испещрены красными пятнами. Кровь текла по рукам, заливала лица — у Артии кровоточила царапина на правой скуле, у Голди на левом виске. Но все уже видели — Голди понемногу отступает. Под взмахами неудержимого клинка Артии она начала уставать. Вжик! — с головы Голди взметнулся еще один фонтан черных волос. Вжик! — снова взлетели волосы. Щелк-щелк-щелк — с уже изрезанного зеленого шелкового камзола посыпались золотые пуговицы. Малышка Голди пронзительно закричала. Она — Значит, ты любила его… Черного Хвата! Артия ответила. Голос ее был тих — однако его услышали все: — Он был в Голди издала еще один вопль, на этот раз без слов. Она прыгнула вперед, ее клинок описал плавную дугу. Артия отскочила, но кончик жалящей стали всё же успел коснуться ее бедра… Артия не издала ни звука. Только отступила на шаг, прижимая ладонь к боку. Между пальцами струилась кровь. Даже не взглянув на рану, она отвела руку… …и ринулась на Голди. Артия и до этого действовала быстро, но сейчас ее движения стали молниеносными — не уследишь, пока не увидишь конечного результата. Ее шпага вертелась, как крылья обезумевшей мельницы. Артия орудовала ею так быстро, что казалось, у нее в руках не один клинок, а четыре. Из этого вихря то и дело вылетали пряди черных волос, клочки зеленого шелка с золотой вышивкой. А внутри него визжала Голди — но теперь крик был уже не яростный, а отчаянный. Ее кортик взметнулся вверх — и вдруг исчез. В очередной раз обезоруженная Артией Стреллби, Малышка Голди без сил опустилась на землю. Артия стояла над ней, тяжело дыша, но ее глаза и лицо оставались неподвижными, как у статуи. — Подними! Голди тихо всхлипнула. — Возьми свой кортик, Малышка Голди, подними свой быстрый клинок. Мы еще не закончили. Малышка Голди подняла голову. Лицо у нее было бледное, окровавленное, глаза полны слез. Его обрамляли неровные космы спутанных черных волос. Она повернулась к своим людям: — Ах вы, ленивые свиньи! А ну, подойдите сюда и помогите мне прикончить эту дрянь! Артия не удостоила Голдиных пиратов даже взглядом. Но команда «Незваного» взорвалась праведным гневом. Эбаду даже пришлось прикрикнуть на них: — А ну, стойте! Смотрите, разве кто-нибудь из них достал оружие? И действительно, ни один человек из команды «Врага» не шелохнулся. Они смотрели на свою капитаншу, скорчившуюся на земле среди обрывков платья и волос, побежденную, поверженную, — и никто из них не сделал ни шагу. — Я из вас потроха выну, — завизжала Малышка Голди. — Протащу вас под килем! Натру солью ваши гнойные раны! — Неуловимым движением она схватила кортик, вскочила и снова бросилась на Артию. А Артия отступила в сторону на один шаг, как в танце, и ударила Голди по правому запястью. Клинок выпал из онемевшей руки черноволосой пиратки. — Подними! — Ах ты… ах ты, стерва! — Голди заплакала, громко всхлипывая и утирая сопли. Артия взмахнула шпагой и срезала еще одну прядь с головы Голди. Та заплакала еще громче. — Прости, — сказала Артия. — Но всё-таки подними кортик. Давай продолжим. Голди растирала онемевшую руку. Неожиданно из ее правого рукава выскользнул еще один кинжал. Она попыталась вонзить его в Артию, но та парировала удар рукоятью шпаги. Голди, вся в слезах, стояла, согнувшись пополам. Артия подошла к ней, подняла с земли кортик и ласково вложила его в руку Голди. Та выронила клинок. — Ах, Боже ж мой, — вздохнула Артия. И терпеливо подняла кортик. Едва она выпрямилась, как Голди попыталась ударить ее кулаком, но Артия легко отвела ее руку и снова протянула ей кортик. Голди вцепилась в него и сделала глубокий выпад. На этот раз Артия отбила клинок с такой силой, что кортик взметнулся вверх и, описав широкую дугу, полетел вниз с обрыва. Голди отпрянула назад и, потеряв равновесие, рухнула на поросшие травой камни у ног Артии. — Хватит, — простонала она. — Прости, не расслышала. — — Вот оно что, — Артия посмотрела на Голди сверху вниз. — Сдаешься. Насколько я помню, твой отец, Золотой Голиаф, не признавал поражений. И пленных не брал… Уничтоженная Голди смотрела снизу вверх на лицо Артии — бледное, залитое кровью, с черными глазами, неподвижное, как у статуи. Артия склонилась над ней. Окаменев от ужаса, команды обоих кораблей смотрели, как серебристый клинок дважды порхнул перед лицом Малышки Голди. Артия выпрямилась. Потом до зрителей донеслось рыдание Голди: — Что ты наделала?! — Оставила тебе кое-что на память. Считай, тебе повезло. Ты будешь до конца жизни носить на себе метку Пиратики. Голди потрогала щеку, возле верхней губы. И снова завизжала: — Она меня изуродовала! Нарисовала на лице скрещенные кости! На моем красивом лице! Прикончите ее, гнусные свиньи! Но пираты Голди по-прежнему хранили молчание, лишь сплевывали на траву. Первым заговорил мистер Зверь, всё еще держась за покрасневший нос. Но обращался он не к Голди, а к Артии: — Капитан Пиратика, вы победили. Больше она не пуленепробиваемый капитан. И, стало быть, приносит несчастье. Ее отец покоится на дне морском. Возьмите нас Артия подняла голову и зловеще расхохоталась. И в этот миг небо и море слились воедино. Страшный металлический гул заставил всех повернуть головы. Из первого моря встало второе. Оно надвигалось широкой, бурлящей стеной пенистых волн. Эта волна не была ни синей, ни коричневой, она напоминала цветом темную патоку, а на вершине ее искрились белоснежные гребни. Волна оглушительно ревела, приближаясь. За спинами у людей, над обрывом, загалдели попугаи. Планкветт уселся на плечо к Эбаду и издал пронзительный вопль. — Ну и высокая же волна! — Не меньше мили… — Выше утеса! На нас движется потоп! Стремительно надвигающаяся катастрофа объединила обе команды. Люди — в том числе и Артия — стояли и с ужасом смотрели на вздыбившееся море. Только Голди сидела в стороне на травке, спиной ко всему миру, и прижимала платок к изуродованному лицу. Громадная волна начала складываться пополам. Она распространялась по поверхности моря, и оно спешило вверх, ей навстречу. К острову приближалась стена воды. Сверкнула молния, прогрохотал гром. Небо потемнело, будто поздним вечером. — Назад! — закричала Артия. — Лягте и прижмитесь к земле. Все до одного! — Да, — согласился Эбад. — В лучшем случае волна ударит в утес… Скала у них под ногами загудела. Всё еще волоча за собой сундук, который и привел их сюда, люди отступили назад, под защиту деревьев. На ветвях расселись сотни нахохлившихся попугаев. Они молчали. Вода с грохотом ударилась в отвесную стену утеса. В небо белым фейерверком взметнулись брызги, и на людей обрушилась пелена соленого, жгучего дождя. Он налетал тремя порывами, но второй и третий были уже не такими жестокими. Потом были и другие волны — люди слышали, как они бьются о стену утеса, но уже ничего не видели, не чувствовали вихрей пены и дождя. — Этот остров проклят, — всхлипнула Голди. Никто не обратил на нее внимания. В траве журчали соленые ручейки. Артия посмотрела на Феликса. Он стоял среди деревьев, руки всё еще связаны за спиной. Потом она подошла к краю утеса. Остров Сокровищ скрылся под водой, как, вероятно, не раз случалось в прошлом. Вода стояла почти у самых ног — всего футах в пятнадцати под обрывом. Она была темна, как небо, и покрывала всё — и пляж, и лес, где начинался Подъем Десетмилла. Даже верхушки самых высоких деревьев скрылись в морской пучине. — Где-то там покоится наш Черный. — И наши шлюпки. — И корабль тоже. «Незваный» пошел ко дну! Чуть в отдалении над водой поднималась одна-единственная точка — лесистая вершина холма. Над ней летали тучи попугаев. Холм, как и их утес, стал всего лишь одним из крохотных островков Восточного Янтарного моря. — Конец, — сказал Эйри. — Мы лишились корабля и навеки застряли на этой скале. Тут мы погибнем от голода и жажды. — Нет, ребята! — завопил мистер Зверь. — Смотрите — вон Эбад достал подзорную трубу и долго всматривался в высокое темное море. Потом молча передал трубу Артии. В течение нескольких долгих минут Артия обозревала океан. В море было не два корабля, а целых четыре. В подзорную трубу они были хорошо видны, хотя находились еще за много миль. Хорошо были видны и их флаги. — Неужели это наш «Незваный гость», капитан?! Неужели мы спасены?! — Увы, мистер Катберт, нет. На одном флаге нарисован слон с кофейником, три других корабля идут под флагами Ангелийского военного флота. Раздался дружный стон. Он исходил изо всех глоток, кроме четырех (Артии, Эбада, Феликса и Голди). Последнее слово осталось за мистером Зверем. — Значит, попались. Нам конец. По всей нашей братии плачет веревка. |
||
|