"Фирма" - читать интересную книгу автора (Гришем Джон)

16

В центре, на перекрестке Мэдисон и Купер-стрит, в старых, но отреставрированных заново двухэтажных зданиях были открыты небольшие бары, закусочные, сувенирные лавки и несколько неплохих ресторанов. Перекресток был известен под названием Овертон-сквер, он являлся средоточием ночной жизни Мемфиса. Театр и книжный магазин привносили сюда дыхание высокой культуры. По центру Мэдисон-стрит тянулась неширокая полоса деревьев. В конце недели здесь шумели студенты и моряки с кораблей ВМС, однако вечерами в будни здесь было тихо, рестораны хотя и полны, но не забиты до предела. “Полетта”, изысканный французский ресторанчик, помещавшийся в сверкающем свежей штукатуркой здании, пользовался популярностью благодаря объемистой карте вин, оригинальным десертам и проникновенному голосу мужчины, сидевшего за “Стейнвеем”. Столь желанный достаток принес с собой и коллекцию кредитных карточек, и супруги Макдир уже привыкли пользоваться своими, посещая по вечерам лучшие рестораны города. “Полетта” на данный момент времени оставался излюбленным местом.

Митч сидел в уголке бара, отпивал глоток за глотком кофе из чашечки и посматривал на входную дверь. Он пришел чуть раньше, как и собирался. Три часа назад он позвонил ей и спросил, успеет ли она к семи. Она захотела узнать, в чем дело, и он обещал ей объяснить это позже. С того дня на Кайманах он знал, что кто-то следует за ним по пятам, кто-то следит за ним, слушает его. На протяжении последнего месяца по телефону он разговаривал очень осторожно, несколько раз он ловил себя на том, что неотрывно смотрит в зеркало заднего вида и даже дома говорит, выбирая слова.

Кто-то подсматривает и подслушивает, в этом он был уверен.

Решительно распахнув дверь, с холода вошла Эбби и в поисках мужа повела головой. Они встретились у самого бара, Митч коснулся щекой ее лица. Эбби сняла пальто, и они проследовали за метрдотелем к небольшому столику. Такие же столики вокруг были полны народа, слышно было каждое сказанное слово. Митч посмотрел по сторонам, но других свободных мест не оказалось. Отпустив метрдотеля, он уселся напротив жены.

– По какому поводу? – подозрительно спросила Эбби, уже начавшая отвыкать от знаков внимания.

– Неужели нужно искать повод для ужина с собственной женой?

– Безусловно. Сегодня понедельник, сейчас всего семь вечера, а ты – не на работе. Воистину это что-то поразительное.

Между столиками протиснулся официант, спросил, будут ли они пить, и если да, то что именно. Два бокала белого вина, ответил ему Митч и обведя глазами зал, успел заметить устремленный на него взгляд джентльмена, сидящего в одиночестве через пять столиков от них. Лицо его показалось Митчу знакомым, а когда он вновь скосил на мужчину глаза, то увидел, что тот уже уткнулся носом в меню.

– В чем дело, Митч?

Он взял ее руку в свою и нахмурил брови.

– Эбби, нам необходимо поговорить.

Ее рука чуть вздрогнула, улыбка пропала.

– О чем?

Он понизил голос.

– О чем-то очень серьезном.

Она сделала глубокий выдох и сказала:

– Может, дождемся вина? Оно мне, похоже, понадобится.

Еще раз Митч посмотрел на скрывающееся за меню лицо.

– Мы не можем говорить здесь.

– Тогда зачем мы сюда пришли?

– Слушай, Эбби, ты знаешь, где здесь туалетные комнаты, прямо через зал и направо, так?

– Да, знаю.

– В том конце зала есть боковой выход, он ведет на улочку позади ресторана. Я хочу, чтобы ты прошла в туалетную комнату, а оттуда через этот выход – на улицу. Я буду ждать тебя там, неподалеку.

Она слушала его молча; глаза сузились, брови сошлись к переносице, голова чуть наклонилась вправо.

– Верь мне, Эбби. Я все объясню позже. Встретимся, на улице и разыщем другое местечко, где можно поужинать. Здесь я разговаривать не могу.

– Ты меня пугаешь.

– Прошу тебя, – сказал он твердым голосом, продолжая держать ее за руку. – Все нормально. Я принесу твое пальто.

Она встала, подхватила свою сумочку и направилась в дамскую комнату. Немного повернув голову, Митч через плечо наблюдал за джентльменом со знакомым лицом, который вдруг неожиданно поднялся, приглашая за свой столик какую-то пожилую особу. Ухода Эбби мужчина не заметил.

На улочке позади “Полетты” Митч набросил пальто на плечи жены и махнул рукой куда-то на восток.

– Я все тебе объясню, – твердил он.

Пройдя метров сто, они свернули в сторону, миновали два высоких здания и оказались перед входом в “Бомбей Байсикл клаб”, где был бар с кабинками на двоих, неплохая еда и группа музыкантов, наигрывавших блюзы. Митч высмотрел официанта, оглядел два небольших зальчика и указал на столик в самом дальнем углу.

– Вон там, – сказал он официанту.

Он уселся: спиной к стене и лицом к залу и входной двери. В углу был полумрак, стол освещался свечами. Они вновь заказали вина.

Эбби сидела совершенно неподвижно, следя за каждым его движением, и ждала.

– Ты помнишь такого Рика Эклина из Западного Кентукки?

– Нет, – ответила она, не пошевелив губами.

– Он играл в бейсбол и жил в общежитии. Думаю, ты его раз-другой встречала. Привлекательный, с четкими чертами лица, способный студент. По-моему, он из Боулинг Грин. Особыми друзьями мы с ним не были, но друг друга знали.

Она отрицательно покачала головой и продолжала слушать.

– Ну, ладно. Он закончил на год раньше нас и отправился в юридическую школу в Уэик Форесте. Сейчас он работает в ФБР. И работает здесь, в Мемфисе.

Он внимательно следил за выражением ее лица, стараясь заметить реакцию на “ФБР”. Реакции не было никакой.

– И вот сегодня, – продолжал он, – я обедаю в забегаловке Облио на Фронт-стирт, и тут откуда ни возьмись заходит Рик и говорит мне: “Привет!” Ну как бы чистой воды случайная встреча. Мы проболтали несколько минут, и появляется еще один, по имени Тарранс. Подходит, садится. Уже второй раз этот Тарранс ловит меня с тех пор, как я сдал экзамен.

– Второй?..

– Да. С августа.

– Они… агенты ФБР?

– Да, со значками и прочим. Тарранс – опытный шпик из Нью-Йорка. Здесь он уже года два. Эклин – новичок, приехал месяца три назад.

– И чего же они хотят?

Принесли вино, Митч вновь оглянулся по сторонам. В противоположном углу тихонько наигрывали музыканты на небольшой сцене. В баре толпились хорошо одетые профессионалки, переговаривающиеся друг с дружкой и без устали хихикающие. Официант сделал знак в сторону забытого меню.

– Позже, – грубо отмахнулся Митч и после паузы заговорил опять: – Эбби, я не знаю, чего они хотят. Впервые я встретился с ними в августе, после того как мое имя было напечатано в газете в числе тех, кто прошел экзамен.

Он сделал глоток вина и детально, слово в слово повторил Эбби свою первую беседу с Таррансом в ресторанчике Лански, его предостережения относительно того, кому доверять, а кому нет, где говорить, а где лучше молчать. Рассказал он также и о встрече с Локом, Ламбертом и другими компаньонами, объяснил ей, почему, по их версии, ФБР так интересовалось фирмой, вспомнил, что обсуждал все это с Ламаром и после этого обсуждения поверил каждому произнесенному Локом и Ламбертом слову.

Эбби впитывала в себя услышанное, но пока еще удерживалась от вопросов.

– И вот сегодня, когда я, никому не мешая, поедаю свои сосиски с луком, входит этот парень, с которым я когда-то учился в колледже, и заявляет мне, что они, то есть ФБР, знают наверное, что мои телефоны прослушиваются, дом напичкан микрофонами и кто-то в здании фирмы “Бендини, Ламберт энд Лок” слышит каждый мой чих. Подумай-ка, Эбби, – ведь Рик Эклин был переведен сюда после того, как я сдал экзамен. Миленькое совпадение, а?

– Но что же они хотят?

– Они не говорят. Не могут пока сказать. Они хотят, чтобы я доверял им и все в этом роде. Не знаю, Эбби. Не имею ни малейшего понятия, за чем или за кем они гонятся. Но почему-то они выбрали меня.

– Ты сказал Ламару об этой встрече?

– Нет. Никому и ничего, кроме тебя. И не собираюсь говорить.

Она отпила из бокала.

– Наши телефоны прослушиваются?

– Если верить ФБР. Но откуда они сами могут знать?

– Там не дураки, Митч. Если бы мне ФБР сказало, что мои телефоны слушаются, я бы им поверила. Ты нет?

– Я не знаю, кому верить. Лок и Ламберт были так искренни и убедительны, когда объясняли мне, как фирма борется с происками Национального налогового управления и ФБР. Мне хочется им верить, но уж слишком много несоответствий. Давай посмотрим с такой стороны: допустим, у фирмы есть некий клиент, сомнительная личность, достойная внимания ФБР. Зачем же им в таком случае понадобился я, новичок, который знает меньше всех, для чего им меня преследовать? Что я знаю? Я работаю с делами, которые мне вручает кто-то другой. Своих клиентов у меня нет. Я делаю так, как мне говорят. Почему бы им не обратиться к кому-нибудь из компаньонов?

– Может, они хотят, чтобы ты поделился с ними информацией о клиентах?

– Это невозможно. Я юрист, и я приносил клятву не предавать интересы клиента. Все, что я знаю о клиенте, – в высшей степени конфиденциально. Фэбээровцы знают об этом. Никто и не может ждать от юриста, чтобы тот стал болтать о своих клиентах.

– Ты видел документы по каким-нибудь незаконным сделкам?

Митч хрустнул суставами пальцев, в который раз повел головой по сторонам. Улыбнулся. Вино было выпито и начинало понемногу действовать.

– Мне бы не следовало отвечать на этот вопрос, даже если задаешь его ты, Эбби. Но ответ будет “нет”. Я работал по делам двадцати клиентов Эйвери плюс еще некоторые другие и нигде не обнаружил ничего внушающего подозрение. Может, несколько рискованных налоговых прикрытий, но в любом случае ничего противозаконного. У меня есть некоторые вопросы по банковским счетам, что я видел на Кайманах, но и это не бог весть что.

Кайманы! Желудок Митча как бы завис в пустоте, когда он вспомнил девушку на берегу. Тошнота опять подступила к горлу.

Официант крутился рядом, посматривая не меню.

– Еще вина. – Митч указал ему на стаканы. Эбби подалась вперед, почти накрывая собою свечи, и обескураженно спросила:

– Ну хорошо, а кто же нас слушает?

– Если слушает, Эбби. Не знаю. В августе, на первой встрече, Тарранс убеждал меня в том, что этим занимается кто-то в фирме. Так я его, во всяком случае, понял. Он сказал, чтобы в фирме я никому не доверял и что все мною сказанное подслушивается и записывается. Мне кажется, он имел в виду фирму.

– И что сказал по этому поводу мистер Лок?

– Ничего. Я ничего ему не говорил. Кое о чем я умолчал, оставил это для себя.

– Значит, кто-то прослушивает наши телефоны и напичкал “жучками” наш дом?

– Автомобиль, может быть, тоже. Сегодня об этом долго распространялся Рик Эклин. Советовал не говорить в машине о том, что не предназначено для чужих ушей.

– Этому невозможно поверить, Митч. Почему юридическая фирма занимается такими вещами?

Он покачал головой, глядя на пустой стакан из-под вина.

– Не имею представления, детка. Ни малейшего.

Официант поставил на столик два новых бокала и встал, сложив руки за спиной.

– Вы будете что-нибудь заказывать? – не выдержал он.

– Через несколько минут, – ответила ему Эбби.

– Мы позовем вас, – добавил Митч.

– Ты веришь всему этому? – спросила она.

– Думаю, что-то в этом есть. Могу рассказать тебе продолжение истории.

Медленно она скрестила на столе руки и сидела так, слушая его с выражением бесконечного ужаса в глазах. Митч рассказал ей о Ходже и Козински, начав со встречи с Таррансом в ресторанчике Лански, о Кайманах, где обнаружил за собой слежку, и о беседе с Эбанксом, повторив ее чуть ли не дословно. Затем пришел черед Эдди Ломакса и загадочных смертей Элис Наусс, Роберта Лэмма и Джона Микела.

– У меня пропал всякий аппетит, – сказала Эбби, когда он закончил.

– Как и у меня. Но теперь, когда и ты знаешь, я чувствую себя лучше. – Почему ты молчал раньше?

– Надеялся, что все утрясется как-нибудь. Думал, Тарранс оставит меня и найдет кого-то другого. Но нет, он вцепился в меня. Поэтому-то и Эклина перебросили в Мемфис – тоже на меня. ФБР отобрало меня для какой-то миссии, о которой я абсолютно ничего не знаю.

– Мне становится дурно.

– Нам нужно быть очень осмотрительными, Эбби. Мы должны продолжать жить так, как будто ничего не подозреваем.

– Не верю. Сижу и слушаю тебя, но не верю тому, что слышу. Это же нереально, Митч. Ты соглашаешься жить в доме, нашпигованном микрофонами, где все телефоны прослушиваются и кто-то где-то сидит и слушает каждое наше слово?

– Ты можешь предложить что-нибудь иное?

– Да. Давай наймем этого Ломакса, и пусть он обследует наш дом.

– Об этом я уже думал. Ну, а если он что-то найдет? Подумай об этом. Если мы наверняка будем знать, что весь дом прослушивается? Что тогда? А что, если он вдруг повредит какой-нибудь из “жучков”? Тогда те, кем бы они, черт их побери, ни были, поймут, что мы знаем. Это слишком опасно, по крайней мере, сейчас. Может быть, позже.

– Но это же сумасшествие, Митч. Боюсь, теперь нам придется бежать из дома на задний двор, как только мы захотим поболтать.

– Вовсе не обязательно. Можем выйти и на газон перед домом.

– В данный момент я не в восторге от твоего чувства юмора.

– Извини. Слушай, Эбби, давай на время наберемся терпения и будем вести себя как ни в чем не бывало. Тарранс убедил меня, что он настроен серьезно, он теперь не оставит меня в покое. Остановить его я не могу. Он разыщет меня сам, помни об этом. Думаю, они будут следить за мной и устроят неожиданную встречу в засаде, типа сегодняшней. Пока для нас самое главное – жить, как и жили раньше.

– Раньше? Подумай сам, много ли мы с тобой говорим в доме последнее время? Мне их даже жалко становится, если они намереваются услышать что-нибудь важное. Да я больше с Херси разговариваю.