"Фирма" - читать интересную книгу автора (Гришем Джон)

14

Епископальная школа Святого Андрея располагалась позади одноименной церкви на засаженном деревьями, ухоженном участке земли размером в пять акров в центре жилого района Мемфиса. Там, где плющ по ему одному известной причине чуть расступался, взору открывались стены, сложенные из белого и желтого кирпича. Симметричные ряды стриженого кустарника обрамляли дорожки и небольшую площадку для игр. Одноэтажное, в виде латинской буквы “L” здание чувствовало себя очень уютно в тени вековых дубов. Известная своей аристократичностью, школа св. Андрея была самой дорогой частной школой в городе. Процесс обучения начинался в школе с групп детского сада и продолжался до шестого класса. Влиятельные родители записывали своих отпрысков в очередь на поступление уже с пеленок.

Митч остановил “БМВ” на стоянке между церковью и школой. Цвета красного вина “пежо” Эбби стоял чуть дальше, метрах в пяти. Она наверняка не ждет его в этот час. Самолет приземлился раньше, ч Митч успел даже заскочить домой переодеться. Сейчас он обнимет жену, а потом – в офис, где его ждет работа, по сто пятьдесят долларов в час.

Ему захотелось увидеть Эбби здесь, в школе, без предупреждения. Упасть, так сказать, с неба. Контрманевр. Он скажет ей: привет! Я соскучился по тебе, я не мог ждать, поэтому и заехал сюда. Он будет краток. Лишь бы дотронуться до нее, почувствовать ее, услышать голос ее после того, что было там, на пляже. Вдруг она догадается, как только увидит его? В глазах прочтет? Услышит напряжение в его голосе? Нет, если удивить ее. Нет, если польстить этим нежданным визитом.

Он сжал в руках руль и неподвижным взглядом уставился на ее машину. Идиот! Тупица! Почему он не убежал? Швырнул бы юбку в песок и бежал бы изо всех сил. Но он этого не сделал. Никто никогда не узнает! Теперь ему оставалось только пожать плечами и сказать: черт побери, все так делают.

Сидя в кресле самолета, он строил планы. Во-первых, дождаться ночи и рассказать ей правду. Ему не хотелось лгать, не хотелось жить во лжи. С этим нужно смириться и рассказать ей все, как было. Может, она поймет его. Ведь почти каждый мужчина – нет, практически любой мужчина на его месте сделал бы то, что сделал он. Его второй шаг зависел бы от ее реакции. Если она сдержится и проявит к нему хоть чуточку сочувствия, он раскается и даст слово, что подобное больше никогда не повторится. Если же она придет в ярость, он станет молить, нет, вымаливать прощение и клясться на Библии, что это была ошибка, что он никогда не повторит се. Он скажет ей, как он ее любит и боготворит, он будет упрашивать дать ему шанс исправиться. А если она начнет собирать вещи, то тут он, видимо, осознает, что не следовало ничего говорить.

Отрицай. Отрицай. Отрицай. Московиц, радикал-профессор из Гарварда, читавший лекции по уголовному праву и сделавший себе имя, защищая в суде террористов, убийц и похитителей детей, имел одну-единственную теорию защиты своих подопечных: отрицай. Отрицай. Не признавай ни одного факта, ни одного свидетельства, которые указывали бы на вину.

Он вспомнил Московица после того, как самолет приземлился в Майами, и тут же начал готовить новый план, согласно которому следовало удивить ее приездом в школу и поздним романтическим ужином в ее любимом ресторане. И ни слова ни о чем, кроме изнурительной работы на Кайманах. Он открыл дверцу автомобиля, представил себе ее лицо, прекрасное и полное доверия, и ощутил, как тошнота подкатывает к горлу. В желудке запульсировала тупая тянущая боль. Медленным шагом он направился к двери школы, подгоняемый в спину ласковым осенним ветерком.

В вестибюле было пусто и тихо. Справа от него находился кабинет директора. Он помедлил немного, надеясь, что его заметят, но никто так и не появился. Тогда он тихонько пошел вперед и у третьей по счету классной двери услышал восхитительный голос жены. Когда он просунул улыбающуюся голову в дверь, Эбби как раз объясняла премудрости таблицы умножения. Она увидела его, замерла, а затем хихикнула. Извинившись перед учениками, велела сидеть им тихо и читать следующую страницу. Прикрыв за собой дверь, вышла к нему.

– Что ты здесь делаешь?

Он заключил ее в объятия, прижал к стене. Эбби обеспокоенно посмотрела по сторонам.

– Я соскучился по тебе, – сказал Митч виновато.

Не меньше минуты он обнимал и тискал ее, как медведь. Целовал в шею, вдыхая сладкий запах духов. И тут вдруг в памяти возник образ той, на берегу. Что же ты не убежал, подлец, а?

– Когда ты вернулся? – спросила она, поправляя волосы и оглядывая вестибюль.

– Где-то час назад. Ты выглядишь замечательно.

Глаза ее чуть увлажнились. Удивительно честные глаза.

– Как съездил?

– Нормально. Соскучился. Не очень-то это радостно – когда тебя нет рядом.

Она улыбнулась, отведя взгляд немного в сторону.

– Я тоже скучала по тебе.

Они пошли к выходу, держась за руки.

– На вечер я хочу назначить тебе свидание, – сказал Митч.

– Ты сегодня не работаешь?

– Нет. Не работаю. Сегодня я иду со своей женой в ее любимый ресторан. Мы будем есть изысканные блюда и пить дорогие вина и будем сидеть до закрытия. А потом вернемся домой и снимем с себя одежду, всю-всю.

– Ты и вправду соскучился!

Она вновь поцеловала его и вновь с опаской посмотрела по сторонам.

– Но сейчас тебе лучше уйти, пока нас никто не заметил.

Так и не уличенные никем, они быстро прошли к двери.

Митч глубоко вдохнул в себя прохладный воздух и пошел к машине. Удалось. Он смотрел в ее глаза, обнимал и целовал ее, как прежде. Она ничего не заподозрила. Она была тронута, даже растрогана.

Де Вашер мерил шагами кабинет и нервно сосал свою сигару. Сел в кресло, попытался сосредоточиться на записях в блокноте, но тут же вскочил, заходил снова. Бросил взгляд на часы. Вызвал секретаршу. Затем секретаршу Оливера Ламберта. Опять стал расхаживать вдоль стола.

Наконец с семнадцати минутным опозданием Олли прошел через железную дверь мимо охраны и переступил порог его кабинета.

Де Вашер стоял у стола и в упор смотрел на вошедшего.

– Опаздываешь!

– Я занят, – ответил Ламберт, усаживаясь в потертое кресло. – Что за спешка?

Лицо Де Вашера тут же превратилось в злобную ликующую гримасу. Актерским жестом он открыл ящик стола и с гордостью шнырнул Олли на колени большой конверт из плотной бумаги.

– Нечасто нам удавалось сработать лучше.

Ламберт раскрыл конверт и изумленно уставился на черно-белые фотографии размером восемь на десять дюймов. Один из снимков он поднес к самому носу, впитывая в себя, запоминая каждую деталь. Де Вашер взирал на него с чувством превосходства.

Ламберт еще раз бегло просмотрел фотографии и, тяжело дыша, проговорил:

– Не могу поверить.

– Да, мы так и думали.

– Кто девушка? – Олли не сводил с изображения глаз.

– Местная проститутка. Неплохо выглядит, а? Мы ее ни разу до этого не использовали, но готов спорить, что теперь будем.

– Я хочу увидеть ее, и побыстрее.

– Без проблем. Я, так сказать, это тоже вычислил.

– Но я не могу поверить. Как ей удалось?

– Поначалу вес представлялось довольно трудным. Первой он сказал, чтобы она убиралась. Со второй был занят Эйвери, но ваш парень не захотел иметь дело с ее подружкой. Ушел в небольшой бар на берегу. Вот там-то эта его и подцепила. Она профессионалка.

– Где располагались ваши люди?

– Повсюду. Вот эти картинки сняты из-за ствола пальмы, всего в восьми футах от них. Неплохое качество, так?

– Отличное. Фотографа премируйте. И долго они катались по песку?

– Порядочно. Они чудо как подошли друг другу.

– Думаю, он действительно получил удовольствие.

– Нам повезло: на берегу никого не оказалось, да и время было рассчитано с точностью до секунды.

Ламберт поднял снимок на уровень глаз.

– Для меня вы сделали набор отпечатков? – спросил он, лицо скрыто за карточкой.

– Безусловно, Олли. Я же знаю, как ты любишь такие штучки.

– Мне казалось, Макдир окажется более стойким.

– Он стоек, но он человек, а не чучело. Мы не уверены, но похоже на то, что на следующий день, во время перерыва на обед, он понял, что за ним наблюдают. Вид у него был очень подозрительный, он начал метаться по торговому кварталу и потом исчез. Опоздал на час на встречу с Эйвери в банке.

– Где он был?

– Мы не знаем. За ним наблюдали просто из любопытства, ничего серьезного. Может, сидел где-нибудь в баре. Он просто испарился.

– Будьте с ним повнимательнее. Он беспокоит меня.

Де Вашер помахал в воздухе другим конвертом.

– Не надо беспокоиться, Олли. Теперь он принадлежит нам весь. Он пойдет убивать за нас, когда узнает об этом. – Де Вашер потряс конвертом.

– Что о Таррансе?

– Ни намека. Макдир ни с кем не обмолвился о нем. Во всяком случае, ни с кем из тех, кого мы слушаем. За Таррансом иногда трудно уследить, но, по-моему, он пока держится в стороне.

– Не спускайте с него глаз.

– За мои дела не переживай, Олли. Ты – юрист, адвокат, владелец недвижимости, у тебя есть твои штучки размером восемь на десять дюймов. Ты руководишь фирмой. Безопасностью руковожу я.

– Как дела у Макдира дома?

– Не очень. Она весьма прохладно отнеслась к поездке.

– Чем она занималась, пока его не было?

– От одиночества не скучала. Пару вечеров вместе с женой Куина она провела в этих ресторанчиках, где собирается молодежь. Ходила в кино. Один раз ужинала в городе с коллегой из школы. Ну, и магазины. Часто звонила матери. Ясно, что наш парень и ее родители не сгорают от взаимной любви, и ей хочется как-нибудь сблизить их. Она сама очень любит мать, вот и боится, что большой счастливой семьи может и не получиться. На Рождество ей хотелось бы поехать к родителям в Кентукки, но она не уверена, что его это устроит. В общем, там большие трения. Завязано множество деталей. Она жалуется матери на то, что он работает слишком много, а мать отвечает, это потому, что он хочет утереть им нос. Мне не нравится все это, Олли. Слишком много шума.

– Продолжай слушать. Мы пытались притормозить его, но он ни в какую. Это машина.

– Я знаю, что вы хотите, чтобы он сбавил темп. Еще бы, всего за сто пятьдесят в час! Почему бы вам не посадить всех сотрудников на сорок часов в неделю? Больше времени доставалось бы семьям. Ты мог бы урезать свой оклад, продать пару своих “ягуаров”, заложить бриллианты супруги. Продать, наконец, свой особняк и купить небольшой домик в пригороде.

– Заткнись, Де Вашер.

Ламберт вышел, хлопнув в раздражении дверью. Де Вашера так душил смех, что он покраснел от натуги. Оставшись один, он уложил снимки в папку, поставил ее на стеллаж. “Митчел Макдир, – сказал он самому себе с довольной улыбкой, – теперь ты – наш”.